Текст книги "Солдат (СИ)"

Автор книги: Александр Башибузук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

– Совсем свихнулся, парень… – подумал он вслух. – Или начал становится человеком. Дед не успел фрицев погонять, так я за него отработаю. А хлопнут – не беда. Опять куда-нибудь зафитилит. Романтика, мать ее. Так, ладно, куда будем ехать…

После того, как пленные переоделись, Ваня устроил им смотр и проинструктировал. Большую часть груза из кузова «Опеля» выгрузили, на его место поместили женщин, Семенова и Петруху, потом их заложили ящиками. Суслов и Титов сели под бортом, Нечаев за руль. Ваня примостился на пассажирское сиденье, немного помедлил и скомандовал.

– Поехали…

Глава 23

– Вот скажите, товарищ командир… – Нечаев крутнул баранку, ловко объезжая заполненную черной водой яму. – Как так случилось, что фрицы натянули нас по самые помидоры? Если на карту глянуть, что той Германии, по сравнению с нами? Ну правда же. Вот вы, командир, изучали военную науку, вот и объясните мне…

Ваня мысленно ругнулся:

«Мне бы кто объяснил, бля…».

Бывшие пленные до сих пор называли его «товарищем командиром», повиновались беспрекословно и даже не пытались выяснить звание и должность.

Ивана пока все устраивало, объясняться он тоже не собирался – называют командиром – пусть называют. Исходя из логического умозаключения: если узнают, что обычный красноармеец, может прибавиться проблем. Которых и так целая куча.

Поэтому старался больше молчать, чтобы обман не вскрылся раньше времени. Ограничиваясь короткими приказами с ответами и нарочитой суровостью.

Правда Федька оказался болтуном и всю дорогу изводил Ваню вопросиками, на которые, хочешь-не хочешь, приходилось отвечать.

Иван немного поразмыслил и неприязненно бросил:

– Потому что, для начала, мы все проебали, как у нас водится.

– Вот!!! – Нечаев ткнул пальцем в потолок кабины. – Самый умный и толковый ответ, что я слышал. Уважаю! – Федька покивал, поджав губу. – У нас завсегда так, сначала все проебем, а потом начинаем чесаться. А Мишка, ну тот жиденок, которого Мартын сдал фрицам, мне втирал про мировые заговоры, внутренних врагов и прочую хрень…

Опель перевалился через очередную рытвину и, неожиданно выехал на приличную грунтовку.

– Пока стой… – скомандовал Иван и достал трофейную карту из планшета.

До этого момента, Ваня даже не представлял, где они находятся, но сейчас получилось локализовать примерное местоположение, правда с погрешностью в несколько десятков километров.

– Кречно северней? Или… – Ваня выматерился с досады. – Твою же мать…

– Тудой или тудой? – Федька завертел башкой. – Мнится мне, что…

Ваня так на него посмотрел, что тот сразу стушевался и заткнулся.

– Тудой… – после некоторого раздумья, скомандовал Иван.

Мотор «Опеля» заурчал, грузовик начал набирать скорость. Дорога была пустынная, но только Ваня начал надеяться, что удастся проскочить без проблем хотя бы пару десятков километров, как впереди показался немецкий блокпост.

С правой стороны дороги виднелись пара мотоциклов в импровизированных капонирах из мешков, наполненных землей, с другой стороны стоял небольшой броневик, незнакомой Ивану модели. Несколько немцев устанавливали какие-то указатели, а перед постом уже выстроились в рядок большой армейский автобус и такой же «Опель-Блитц» с красным крестом на тенте.

– Бля… – ахнул Федька и начал притормаживать. – Фрицы!

– Держи ход, мать твою… – зашипел Иван.

– Так как же? – Нечаев побледнел. – Там же фрицы! Вон!

– Сука, рули прямо, – Ваня ткнул кулаком Федьку в бок. – И молчи!

– Ага, ага… – Нечаев поспешно закивал.

– Сто тама, товалиса командила? – из кузова послышался голос Петрухи.

– Сидите тихо! – рыкнул Иван.

Ему самому было до чертиков страшно, но этот страх, удивительным образом, заставлял взять себя в руки.

Мордатый фельдфебель с массивной бляхой на шее, повелительно махнул полосатой палкой.

Федор послушно прижался к обочине и остановился.

Ваня выпрыгнул из машины и, придерживая автомат локтем подошел к немцу. Тот молча козырнул.

Иван ответил, достал из планшета путевку и подал фельдфебелю.

Немец быстро просмотрел бумажку, аккуратно сложил ее, вернул Ивану и коротко приказал:

– Ждите.

– В чем дело? – Ваня, наконец, осмелился заговорить.

Фельджандарм вместо ответа ткнул палкой в указатели.

«Внимание, – прочел Иван. – Обгон запрещен! Одиночным машинам проезд запрещен! Опасный участок дороги, оружие держать наготове…»

– Недобитые русские вокруг. Недавно они устроили налет на патруль. Сейчас соберем машины в колонну и поедете, – неприветливо буркнул фельдфебель, потерял Ваню из виду и пошел к своим.

Ваня нащупал дрожащими руками пачку сигарет в нагрудном кармане, закурил, подошел к кузову и, похрипывая от волнения, приказал бледным как трупы Суслову с Титовым.

– Морды кирпичом, сидим молча, делайте вид, что дремлете…

Потом отошел от машины, присел на пенек на обочине, выкурил парой затяжек сигарету и полез за новой.

Возле «Опеля» впереди тоже перекуривали легкораненые солдаты, а из автобуса доносились веселые голоса и смех.

– Ах, Руди, я хочу погулять, ты же не можешь мне запретить! – возмущалась какая-то женщина. – Ты несносен, я так хочу и все!

– Еще и как могу, моя дорогая! – отвечал ей глубокий, музыкальный, мужской тенор. – Здесь вокруг бродят стаями медведи и русские! Они тебя съедят и изнасилуют. Гм… скорее, наоборот…

– В конце концов, я хочу в туалет!!! – из автобуса выпорхнула белокурая, упитанная женщина, в красивом, цветастом платье. – Отстань от меня.

– Эльза! – вслед за ней, заполошно размахивая рукам, вылетел плешивый коротышка в очках и клетчатом пинджаке. – Не вздумай! Забыла, что нам говорили? Это может быть опасно!

– А я попрошу сопроводить меня вон того офицера! Он с автоматом и гораздо храбрей тебя… – дамочка отмахнулась от клетчатого, и быстрым шагом направилась к Ивану.

– И я, и я хочу!!! Мы с тобой Эльза… – из автобуса десантировались еще две женщины – длинная, костлявая брюнетка с высокой, причудливой, прической и маленькая хрупкая девица с сигаретой в зубах, размахивающая пачкой пипифакса.

Подойдя, блондинка присела в небрежном книксене и затараторила, обдавая Ваню густым запахом перегара:

– Я Эльза Рауф, мы из театра, даем представление в военных частях. Поднимаем боевой дух у солдат. Прошу прощения, господин офицер, не могли бы вы нас сопроводить… – она смущенно запнулась. – В лес… для того, чтобы…

Недослушав ее, Ваня кивнул, поправил ремень автомата на плече и показал рукой на кусты.

Плешивый раздраженно махнул рукой и, свирепо чертыхаясь, убрался обратно в автобус.

– Ой, спасибо, спасибо, господин офицер! – запищали женщины. – А правда… правда, здесь бродят толпы русских с медведями? Ах, какой ужас…

– Правда, фройляйн! – торжественно ответил Иван. – Россия, страна варваров и медведей. Прошу вас…

Возбужденно щебеча, дамы скрылись за кустами, а Ваня взялся за очередную сигарету, не спуская глаз со своей машины.

Страх и волнение немного прошли, но где-то глубоко внутри все-таки билась тревога. А точнее, не тревога, а ожидание неприятных неожиданностей.

«Вот подойдет сейчас к Федьке какой-то фриц, – думал он, – просто поговорить – и все, капец, приехали. Что? Да ты охуел в конец… – Ваня зашелся от ужаса, при виде Нечаева, невозмутимо топающего к курящим возле машины немцам. – Стоять! Куда, дебил?!!»

Нечаев подойдя к немецким солдатам, жестом попросил сигарету, получил ее, прикурил и точно так же невозмутимо убрался назад.

Ваня чуть разрыв сердца не получил.

– Какой чистый, невинный мальчик… – послышался из-за кустов голос блондинки. – Так бы его и съела…

Ей ответили характерные для дефекации звуки, ветерок принес жуткий смрад фекалий, а если точнее – свежего человеческого дерьма.

– Уф-ф-ф!!! – радостно воскликнула брюнетка. – Наконец я опорожнилась! Что ты там говорила, моя милая?

– Такое впечатление, что ты нажралась тухлого мяса, – ворчливо пробурчала Эльза. – Говорю, с удовольствием трахну этого мальчишку.

– Так в чем дело? – хихикнула ее подруга. – Стоять мы будем долго, затащи его в кусты и все. А давай вместе! Люблю таких молоденьких красавчиков.

Опять послышалось урчание и страдальческий стон, теперь уже третьей актриски.

– Магда! – возмущенно зашипели немки. – Ты привлечешь к нам русских с медведями! Хватит срать!

«Чтобы вас разорвало, бляди фашистские», – подумал Ваня и отошел чуть подальше. От смрада арийского дерьма его чуть не вытошнило.

– Мы уже все! – из кустов вывалилась Эльза с подругами. – Господин офицер, не хотите составить нам компанию, у нас есть бутылка отличного коньяка.

– Простите, служба! – сухо ответил Ваня, откозырял немкам и, не оборачиваясь пошел к машине.

– Мерзавец, – тихо прошипела ему в спину блондинка.

– Да он силезец, – презрительно бросила ее подруга. – По выговору не поняла? А они все жуткие мерзавцы…

Ваня ускорил шаг и вовремя, к блокпосту подъехал внедорожный «Хорьх» 901 в сопровождении пары мотоциклов с колясками, из которого выскочил сухенький старичок в полковничьей форме и немедленно поднял страшную суматоху.

– В чем дело? – отчитывал он фельдфебеля. – Безобразие? Почему стоите? Не можете наладить движение – так я его вам налажу. Немедленно собирайте колонну, моя машина проведет их до Кречно! Шевелитесь, шевелитесь…

Жандарм откозырял и махнул рукой. Еще несколько минут суматохи от блокпоста двинулась колонна машин. Вперед выдвинулся один мотоцикл, дальше следовал «Хорьх» полковника, следом автобус с театром, дальше «Опель Блитц» с ранеными, за ним грузовик Ивана, а в арьергарде еще один мотоцикл.

Ваня с облегчением выдохнул, а потом еще разок двинул Федора в бок.

– Ты что творишь, сука? Охуел? Я о немцах. Хер с тобой, а о бабах ты подумал?

– Дык… – Нечаев с перепугу закашлялся. – Дык курева попросил. Вы же ушли. Мочи терпеть уже не было.

– Бля… – Ваня бессильно покачал головой. – Ну и что? Дали?

– Угу, – Федор с опаской покосился на Ивана. – Дали, добрые фрицы попались.

– А если бы они спросили тебя о чем-то?

– Так они и спросили! – радостно ответил Нечаев. – Я кивнул, да и все.

– Сука… – Иван опять полез за сигаретами, но ощутив мерзкий привкус никотина во рту, с отвращением сунул пачку водиле. – Держи, еще раз сунешься без спросу – пиздец тебе. Понял? Своими руками порешу. Умник, бля…

– Понял, – охотно подтвердил Федор. – Все понял, больше не повторится, товарищ командир. Обещаю!

Ваня, дабы предотвратить скоропостижный инфаркт, схватился за бутылку, сделал большой глоток, а судорожно сглотнувшему водиле показал кулак.

Несколько километров колонна проскочила без приключений, Ваня воспользовался моментом и по немецким указателям на дороге, точно определил свое местонахождение.

А потом, по обочинам потянулась разбитая советская техника: танки, броневики, машины, орудия и просто телеги.

Сердце сжалось словно в тисках, Ваня уже насмотрелся на брошенную и изувеченную технику, но сейчас почему-то картинка воспринималась гораздо страшней. Особенно бросился в глаза сгоревший танк БТ. Кто-то из немцев накарябал по гари очень красивую розу, которая смотрелась на фоне торчавшего из верхнего люка обгорелого танкиста особенно жутко.

А потом навстречу потянулась огромная колонна пленных. Тысячи и тысячи солдат, грязных, худых, похожих на живых мертвецов. Они шли и шли, едва переставляя ноги и опустив головы, шли сами, охраны почти не было видно. Даже в машине был слышен жуткий смрад немытых тел и загноившихся ран.

– Блядь… – зашипел Федька, зло утирая слезы рукавом со скулы. – Броня крепка и танки наши быстры… суки продажные… своим руками бы давил…

– Кого? – тихо спросил Ваня. – Кого бы ты давил?

– Кого? – вызверился водила. – Спрашиваете, кого? Неужели самому не ясно. Того, кто устроил этот пиздец… – он вдруг осекся, мотнул головой и виновато прошептал. – Простите, товарищ командир. Накипело, просто, вот тут накипело… – он сжал в кулаке воротник кителя. – А еще… еще мне стыдно. Ведь нахлобучим немчуру, обязательно нахлобучим. Через год, два, обязательно. И что, без всего этого нельзя было? Блядь…

Ваня промолчал. Сам он почему-то не задумывался над причинами погубленной целой армии.

На ум полезли выводы «экспертов» из прежних «друзей» в прошлой жизни, винивших коммунистов, но Иван стазу прогнал их головы, уже на своем опыте убедившись, что правды в этих выводах почти нет.

Через десяток километров, колонна собралась поворачивать влево, на Кречно. Ваня прямо из кабины показал, что им не в ту сторону и «Опель» покатил дальше уже в одиночестве. К счастью, никаких вопросов у полковника и его сопровождения не возникло.

Еще один блокпост, благополучно проскочили пристроившись к следующей колонне грузовиков. Сверившись с картой, Ваня решил не наглеть и перед Чудово приказал свернуть на проселочную дорогу, судя по карте, упиравшуюся в очередное болото.

Забравшись подальше в лес, выпрыгнул из кабины и чуть не упал, от нервного напряжения ноги отказывались держать.

Уперся в крыло и устало поинтересовался у Нечаева.

– Насколько еще бензина осталось?

При этом, очень надеясь на то, что топливо заканчивается, чтобы закончить экстремальный тур по тылам фрицев. Выдавать себя на немецкого офицера оказалось трудней, даже чем самому бегать под пулями.

– Где-то на сотню километров, – Федор с наслаждением затянулся сигаретой. – А может чуть больше.

Ваня пока еще не решил, что делать и просто кивнул.

– Можно вылазить, что ли? – из кузова высунулась голова Титова.

Ваня снова кивнул и погнал Суслова с Титовым в боевое охранение. Впрочем, такого термина он не знал, поэтому просто приказал им разойтись по сторонам и смотреть во все глаза.

– Стласно было… – признался Петруха, набивая свою трубочку. – Осень стласно. Бесать некуда, сидис как в нола. Сибко стласно. Плосил всех, стобы помогли. Мосет помогли, мосет нет, не снаю…

– И мне страшно, – Ваня невольно передернул плечами. – Сам до сих пор не верю, что получилось. – И тут же поправил себя. – Ничего еще не получилось. Вот когда доберемся к своим – тогда получится.

– Твоя фалтовый Ванюска, – убежденно заявил якут. – Твоя фалт нам тосе хватит. Много фалт холосо. Плохо, когда заканчиваться.

– Угу, плохо… – хмыкнул Иван и подошел к Варваре Сергеевне. – Как Динара?

– Лучше, – коротко ответила Елистратова. – Все боялась, чтобы она не кашлянула. Даже… – она нахмурилась, – даже приготовилась… закрывать рот ей. К счастью, обошлось.

Ваня посмотрел на нее и понял, что, если бы понадобилось, врачиха без сомнений задушила бы Хусаинову.

– Проведешь меня, – Варвара Сергеевна мазнула недовольным взглядом по Машке, ставшей рядом и поправилась. – Проведешь нас в кустики? Ну, сам понимаешь…

Ваня припомнил кое-какие подробности, связанные с немецкими актрисами и машинально, отказался, сославшись на помощь Нечаеву, копавшемуся в моторе.

А потом, дождавшись, когда женщины уйдут, подошел к Петрухе и присел рядом с ним.

– Тебе твой дед ничего не подсказывает?

– Не-а, – мотнул головой якут. – Молсит. Холосо сто молсит. Дулной дед.

– А ты что думаешь? Как нам дальше?

Петруха пожал плечами.

– Ты сам думай. Леса ити – я главный, тама я все снать. Ехать – нисево не снать. Мосно масина блосить, ногами ити. Но девка плохой, тясело тасить будет.

Ваня привычно ругнулся и снова достал карту. Выходило, что они за половину светового дня отмахали не меньше четырех десятков километров. Пешим порядком о таких темпах даже мечтать не стоило. Впрочем, Ваня прекрасно понимал, что везению рано или поздно придет конец. Ближе к линии фронта, их обязательно остановят и тогда все закончится очень плохо.

– Ну и что делать? – вслух озадачился он. – Проскочить еще немного, пока светло? А перед Чудово глубже в тыл уйти? А дальше что?

– Вань?

– Что? – Иван сердито покосился на подобравшуюся к нему Машку.

Курицына смущенно улыбнулась и промямлила.

– Я очень горжусь тобой Ваня. Ты такой… я знаю, что ты на меня не обращаешь внимания. Но, все равно…

– Обращаю внимание, еще как обращаю, – устало выдавил из себя Иван. – Просто… просто мне сейчас очень тяжело. Главное сейчас вывести вас к своим. Подожди немного. Потом все будет. Обещаю.

Грубо отшивать девушку ему показалось неправильным.

– Правда? Не обманываешь? – обрадовалась Маша. – Тогда я буду ждать. И даже не буду ревновать к этой… этой мымре… – она покосилась на Елистратову и убежала.

Ваня тяжело вздохнул и все-таки решил до темноты проскочить еще хотя бы десяток километров.

«Опель» снова вырулил на дорогу. Но через пару километров, на повороте, когда машина замедлила ход, лобовое стекло вдруг со звоном разлетелось на маленькие осколки.

Нечаев слабо охнул и уронил голову на руль…

Глава 24

Машина вильнула и понеслась в болотце на обочине.

– Сука… – Ваня сбил плечом Нечаева в сторону и рывком выкрутил руль.

По «Опелю» стеганула длинная очередь, дробно застучали пули, дырявя кабину и кузов. Мотор взвыл и захлебнулся, машина юзом съехала с дороги и остановилась, накренившись на левый борт.

Иван вышиб ногами дверцу, кувырком выкатился из кабины и застыл, распластавшись к грязи.

Он уже не сомневался в том, кто стрелял и теперь отчаянно надеялся только на то, чтобы не зацепило женщин.

Стрельба почти сразу же прекратилась. Потянулись мгновения ожиданий, Ваня боялся даже шевельнуться, чтобы сразу же не пристрелили.

Наконец, послышались торопливые шаги и голоса.

– Юрка, глянь, что там в кузове. Живее, живее, мать твою. Середа, Мирон, не спасть, прикройте мальца… – тихо басил неизвестный мужской голос. – Иванников, Пичугин, осторожней…

– Дядь Силантий, тутой немчура живой еще в кабине-то… – ответил ему тоненький голосок. – Ой… а он по-нашему загинает…

– Дык ткни яго штыком… – посоветовал бас. – Неча поганить русский язык. Валька, Пичугин, кабину гляньте, чего пялитесь, да быстрее, быстрее…

– Я тебя сейчас сам ткну, сука!!! – бешено заорал Ваня, все еще боясь пошевелится. – Свои мы…

– Бля… – ахнул невидимый дядя Силантий.

– Руки, мать вашу! Руки вверх! – зло рыкнул уже голос лейтенанта Семенова. – Шевельнетесь, сопляки, пиздец вам…

– Не стреляйте!!! – Иван встал на колени, подняв руки. – Не стреляйте, мы свои…

– Свои, вон в овраге, кобылу доедают, – растерянно пробасил дядя Силантий.

Длинный и тощий пацан в здоровенной кепке и куцем пиджаке, наскочил на Ивана и решительно наставил на него трехлинейку с примкнутым штыком.

– Лежать фриц, пропорю щас штыком-то!!! Ей-ей, пропорю! Лежать, фашистская сволочь…

– Да свои мы, вашу мать!!! – Ваня зло сплюнул. – Кто старший, живо ко мне!

– А чем докажешь, что свои? – из-за спины вынырнул лысый как яйцо, коренастый мужик в телогрейке с пулеметом Дегтярева наперевес. – Можыть документ какой есть?

– Я докажу!.. – из кабины послышался звенящий от злости голос Елистратовой. – Я военврач второго ранга Елистратова!

– И я докажу… – поддакнула Курицына. – А я военфельдшер Курицына.

– Пиздец… – лысый мазнул взглядом по машине и озадаченно схватился пятерней за свою бороду. – А наши бабы у тя откуда, фриц?

– От верблюда, – процедил Ваня. – Шевели мозгами, быстрей, сейчас настоявшие фрицы подъедут и устроят тебе настоящий пиздец. Титов, Суслов, опустите оружие. Петруха, ты живой?

В отличие от прошлого раза, когда свои случайно убили одну из врачей, сейчас Ваня полностью контролировал себя, желание кидаться на людей не было, правда злости от этого не поубавилось.

– Моя живая, – степенно доложился якут.

– Отвали… – Ваня оттолкнул пацана и ринулся к кабине. Рванул дверцу, стащил Нечаева на землю и облегченно выматерился. Федор зажимал шею рукой, слабо стонал, но был еще живой.

– Видать, точно наши, – сделал вывод дядя Силантий. – А как жеж так-то получилось…

– Потом расскажу, – буркнул Иван. – А сейчас уходить надо. Там в машине ящики с провизией, надо – забирайте сколько сможете. Варвара Сергеевна, требуется срочно ваша помощь. Нечаева ранили. Помогите ей выбраться…

К счастью, как скоро выяснилось, никто кроме Нечаева не пострадал, да и ему резануло шею не пулей а соколком стекла.

Пока длилась суматоха, Ваня убедился в том, что нарвался на партизан. Никем иным они быть не могли. Группу из шести человек возглавлял Силантий Савельевич, так назвал себя лысый, в его подчинение входили два красноармейца и три сугубо гражданских персонажа – двое – молодые парни допризывного возраста и третий – пожилой дедок, чем-то похожий на деда Мороза из-за своей лохматой, седой бородищи до пупа и красного носа картошкой.

То, что Ваня с товарищами – свой, они поверили как-то сразу, лишних вопросов не задавали. Даже оружие не отобрали.

Из леса выгнали двуколку, куда поместили Нечаева, Динару и три ящика с немецкими пайками. Часть провизии навьючили на себя, после чего дядя Силантий повел всех в лес.

– Дык, чего это мы вас застопорили… – бубнил он. – Оголодали совсем, вот и вышли на дорогу. У меня там еще полтора десятка рыл, всех кормить надо. И раненых полстолько. Ты уж не гневись, сам понимаешь, откуда нам знать, что вы свои. И это… – он приостановился и взял Ваню за рукав кителя. – Там у нас… короче, командир есть ранетый, ты уж ему не говори, как мы обосрались. А? Не скажешь? Не надо. Нагорит мне.

– Лучше сказать, – тихо и твердо ответил Иван. – Вины вашей нет. Не я, так кто из твоих проболтается, неловко будет. Верить тебе перестанут.

– Так-то оно так… – горестно вздохнул Силантий Савельевич. – Тебе оно видней. Ну да ладно, будь как будет. Мы сами уходим, почитай на пару часов остановились, чтобы разжиться жратвой. Здеся – нечего уже ловить. Лес фрицы постоянно прочесывают, день и ночь висит ихняя леталка, зырит с неба. Чудом увернулись, нас в клещи зажимали. А ты в звании-то каком будешь?

Ваня молча покосился на него.

– Дык, понятное дело! – сразу заторопился мужик. – Оно и понятно, секретно, товарищ командир. Наше дело маленькое.

Дальше Иван узнал, что Силантий Савельевич до войны лесничествовал, а его группа – это часть партизанского отряда имени «Товарища Сталина». Отряд действовал в этих местах, еще до наступления второй ударной армии, а потом соединился с ней. Сам отряд при выходе из окружения рассеялся, Силантий собрал остатки, подобрал по пути несколько солдат-окруженцев и повел на Старую Руссу, соединяться с действующими в тех местах партизанскими соединениями.

Ване Савельевич показался внешне чрезмерно болтливым, даже глуповатым, но тот момент, что он смог свести людей в группу, свидетельствовал точно не в пользу легкомысленности.

Шел он по лесу быстро, выбирал путь так, что даже тяжело груженная двуколка с запряженной в ней маленькой, лохматой лошадкой, не задерживала группу.

– Холосо идет, – кивал одобрительно якут. – Умный мусик, снает лес. Ты тосе усись, Ванюска. Фалт – холосо, но уметь – есе луссе.

«Иди ты в жопу, тут бы выжить, а не учиться…» – раз за разом посылал его Иван, но ни разу ничего не озвучил. К якуту он сильно привязался, к тому же прекрасно понимал, что без Петрухи он бы уже давно был бы мертв.

Несмотря на то, что Савельевич выбирал самый простой и удобный путь, очень скоро все выдохлись, особенно солдаты – сказывалось долгое недоедание. Но, все равно, никто привала не просил. Нечаев ожил и пошел сам, правда долго не продержался и опять повалился на повозку.

К счастью, уже с началом сумерек, лесник вывел группу к своему отряду. А если точнее, сначала Иван почувствовал запах костерка. А уже потом увидел худого словно скелет, расхристанного бойца, дремавшего на пеньке в обнимку с винтовкой.

Петруха сразу нахмурился, но ничего не сказал. Ване это тоже не понравилось.

Часовой услышал шаги, вскинул голову, а увидев людей в немецкой форме, заполошно схватился за винтовку.

Савельевич грязно выругался и налетел на него словно коршун.

– Твою мать!!! – зло цедил он. – Совсем ополоумел, засранец? Можыть тебе еще мамкину сиську в рот сунуть? Тебя зачем сюда поставили? Яйца чесать? А если бы немцы подкрались? Дать бы тебе по морде. Пиздуй сам куда хочешь, а людей под монастырь подводить не позволю!..

Красноармеец стоял, виновато повесив голову и молчал.

– Тьфу… – лесник развернул его и пихнул в спину. – Иди уже, прикажу сменить…

А потом тайком шепнул Ване.

– С голодухи люди засыпают, да и какой из него боец, обучить не успели, пинком в бой… но ничего, подкормим, а со временем обтешется…

Лагерь партизан представлял собой весьма непримечательное зрелище. Возле небольшого костерка сгрудилось несколько солдат, гражданские держались от них поодаль. В стороне, под наспех сложенным шалашом из лапника виднелись носилки с перебинтованным человеком. Возле них сидели два бойца с автоматами ППШ, более строевого вида, чем остальные.

При виде Ивана и его товарищей в немецкой форме, все опять переполошились и похватались за оружие.

– Тише! – Силантий выступил вперед. – Это наши. Федул, опусти ствол, сказал наши, значит наши. Лихвинцев, тебе по-другому объяснить? Опусти винтарь.

Оружие партизаны опустили, но приветливости в их взглядах не прибавилось.

– Как это понимать, Савельич? – один из солдат возле носилок поднялся.

– Сейчас, сейчас… – лесник подбежал к шалашу, присел возле носилок и что-то быстро зашептал.

Ваня никак не реагировал, недавние события опять полностью выбили его из себя. Хотелось только упасть и заснуть.

– Товарищ командир! – к нему подбежал лесник. – Там вас товарищ комдив кличет. Только… только автомат свой и пистолет оставьте. И пусть ваши разоружатся…

По его знаку партизаны опять наставили на Иван оружие.

– Бросьте оружие, – обернувшись к своим, приказал Ваня, потом повел плечом сбрасывая автоматный ремень, выложил «Вальтер» из кобуры и пошел к носилкам.

Один из солдат быстро обыскал его, после чего допустил к носилкам, на которых лежал пожилой человек, с забинтованной грудью.

Ваня неожиданно опознал в нем того полковника, комдива, который вручал ему медаль.

Лицо комдива напряглось, он наморщил лоб, а потом вдруг улыбнулся и сипло прошептал:

– А-аа, это ты, боец… помню, помню. Ну, рассказывай, как ты дошел до того, что фашистскую форму на себя напялил. Как есть, так и рассказывай.

Ваня не стал ничего скрывать и сухо пересказал последние события. Правда в задании Черного подробности опустил.

Комдив слушал внимательно, не переспрашивал, только иногда морщился от боли. Даже Елистратову к себе не подпустил, до того, как Иван закончил рассказ.

А когда выслушал, тихо сказал:

– Хорошо, красноармеец Куприн. Я тебе верю. Действуй дальше. Но женщин выведи. Ты понял меня? – он схватил Ваню за руку и крепко сжал ее. – Я приказываю, выведи женщин! Ни смотря ни на что, выведи.

Потом он начал кашлять, и Варвара Сергеевна оттерла Ивана от полковника.

Ваня спокойно подобрал автомат и ушел в сторонку. Нечаев, Хусаинова, Курицына, Петров, Семенов и Суслов с Титовым тоже не стали смешиваться с партизанами. Впрочем, те тоже не пылали желанием знакомиться.

Ужинали тоже раздельно. Всухомятку, огонь разводить запретил якут.

Что делать дальше, Ваня не знал. С одной стороны, прямо напрашивалось решение идти дальше с партизанами, Силантий пообещал, что выведет без проблем к Онежскому озеру. А с другой стороны, расхлябанность в отряде сильно настораживала.

Якуту тоже новые попутчики явно не нравились. Он походил по лагерю, на часок ушел в лес, а потом прямо сказал Ване:

– Надо уходить. Плохой место, дулной, слабый люди, все плохой. Беда блиско. Силантий ходит леса мосет, командовать не мосет. Не командила, совсем не командила.

Ваня кивнул, он сам уже увидел, что дисциплина у партизан, мягко говоря, хромает, но твердое решение так и не принял.

Скоро от раненого полковника вернулась Елистратова.

– Как он? – спросил у нее Ваня.

– Чем быстрей попадет в госпиталь, тем больше шансов на жизнь, – устало ответила Варвара Сергеевна. – Я ничего здесь сделать не могу. Проникающее в грудь, легкие задеты. Только срочная операция в условиях стационара. Я могу прооперировать здесь, но, боюсь, он умрет во время операции без наркоза.

У Вани мелькнула мысль забрать комдива с собой, но он ее почти сразу выбросил из головы. Раненый полковник делал шансы на выход из окружения практически призрачными. Да и сам комдив, не перенес бы переход.

Поломав голову, Ваня собрал своих и тихо приказал.

– Ложимся спать вместе, Петруха покажет где. Утром пойдем своим путем. Все вопросы я урегулирую, не переживайте. Не нравятся мне эти люди. Нет, они не предатели, но… – он запнулся. – Но не нравится мне здесь. Чувствую беду.

Якут частыми кивками поддержал Ваню.

– Я останусь с ними, – вдруг сказал артиллерист Титов. – Простите… нет уже мочи таскать эту робу, – он досадливо дернул себя за воротник. – Стыдно мне. Не думайте, я ничего им не скажу, что вы дальше сами собрались. И простите.

Суслов вскинулся, но Ваня жестом остановил его.

– Не надо. Я никого не заставляю. Но, кто собрался уходить, скажите прямо сейчас.

– Мы с тобой, – резко отрубила Варвара Сергеевна и требовательно посмотрела на Машу с Динарой.

Девушки быстро закивали.

Нечаев и Суслов тоже ограничились согласными жестами.

Якут пыхнул трубочкой и невозмутимо прошепелявил:

– С тобой.

Семенов безразлично прохрипел:

– Я как все.

Ваня молча кивнул, встал и пошел к полковнику.

– Товарищ комдив…

– Говори, красноармеец Куприн, – едва слышно ответил полковник, не открывая глаз.

– Моя группа пойдет дальше, – выдавил из себя Ваня. Ему почему-то было стыдно. Казалось, что своим решением, он предает комдива, оставляет его на верную смерть.

Комдив едва заметно кивнул.

– Ты сам решаешь. Идите. И помни мой приказ – во что бы то не стало, выведи женщин. И передай там… – он замолчал и еще тише сказал. – Полковник Акитюфиев не сдался. И не сдастся никогда. И вот еще… Карандаш и бумага есть? Пиши… письмо моим передашь… я верю, ты дойдешь…

Ваня открыл планшет, но ничего написать не успел – комдив потерял сознание.

Варвара Сергеевна не стала приводить его в чувство, сказала, что так для него лучше.

Тогда Иван подошел к Силантию Савельевичу.

Ванино решение лесник воспринял абсолютно равнодушно.

– Сами пойдете? – пожал он плечами. – Ну как знаешь. Карту дай, покажу как сподручней будет проскочить.

Когда Иван отходил от него, один из гражданских, тот самый парнишка, что хотел ткнуть Ивана штыком, презрительно сплюнул и прошипел:

– Фашистская сволочь…

В другое время, Ваня сломал бы ему челюсть за такие слова, но сейчас спокойно прошел мимо.

Якут отвел группу в сторону, в сухой ложок, метра в ста от лагеря партизан. Там и заночевали.

Ваня сгреб прошлогоднюю опавшую хвою в кучу, лег на спину, подложив немецкий ранец под голову и только собрался заснуть, как к нему с обеих сторон пристроились Варвара Сергеевна и Машка.

– Надеюсь, ты не возражаешь? – Елистратова повозилась, устраивая голову на плечо Вани.