Текст книги "Солдат (СИ)"

Автор книги: Александр Башибузук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Хусаинова совсем засмущалась, что-то буркнула и сбежала.

– Нравится? – Ваня толкнул Петруху локтем в бок.

– Ага, нравися, – якут судорожно сглотнул. – Класивый девка. И умный. Молсит больсе сем говолит…

– Так поговори с ней. Просто поговори, – посоветовал Ваня, вставая. – Только сначала вымойся.

– Засем?

– Затем.

– Холосо, идем кусать…

Женский личный состав уже собрался около покосившейся избушки. В зимовье нашелся древний, медный котелок и этот котелок сейчас булькал на костерке.

Машка при виде Ивана сразу же скорчила недовольную рожу и даже отвернулась. Варвара Сергеевна, выглядела, как всегда, прекрасно и, как всегда, невозмутимо. Правда в ее глазах играли лукавые смешинки, когда она смотрела на Ваню.

– Вот, возьмите, – Динара подала Ивану большую деревянную ложку, выстроганную по пути якутом.

Ваня чертыхнулся про себя, как командир отряда, он автоматически право распределять пайку, что сильно смущало Ивана.

Маша и Варвара Сергеевна тут же протянули крышки от котелков и требовательно, с намеком, уставились на Ваню, мол, делай выбор, кому первой набирать.

Иван плюнул мысленно и первой навалил варева Хусаиновой, потом Петрухе, а уже дальше, Маше и Варваре Сергеевне, за что был удостоен крайне пренебрежительных взглядов.

Еще раз ругнувшись про себя, Иван вылил себе в котелок остатки похлебки, отошел чуть в сторону и принялся за еду.

С пополнением отряда запасы провизии стали стремительно иссякать, к примеру, на ужин Ваня выделил всего половинку брикета горохового концентрата, щепоть соли и по две маленькие галетки каждому. Но сильно выручали грибы, ягоды и рыба, которую якут просто с виртуозной ловкостью добывал в болотах. Вот и сейчас, варево вряд ли отличалось особым гастрономическими достоинствами, но зато, было горячим, сытным и калорийным.

Дохлебав варево, Ваня схрумкал галетку и тоскливо прошептал:

– А в «White Rabbit» сейчас пасту пенне с соусом арьята дают… и сметанник с запеченной хурмой… а у нас скоро вообще жрать будет нечего. Надо срочно какого-нибудь жирного «Ганса» на гоп-стоп брать…

Когда он вернулся, все уже поели, Динара сидела в сторонке с Петрухой и тихо разговаривала с ним. Маша сразу кинулась навстречу Ивану и предложила:

– Давай я тебе обмундирование зашью, у меня иголка с ниткой есть.

Ваня сходил за вещами и молча отдал их Курицыной. Та счастливо улыбнулась, но Варвара Сергеевна, со снисходительной усмешкой эту тактическую победу немедленно дезавуировала.

Она встала и повелительным тоном скомандовала.

– Красноармеец Куприн, прошу сопроводить меня…

И не оборачиваясь пошла в лес.

От выражения на лице Маши, могло скиснуть молоко на километр в округе.

Ваня пожал плечами и поплелся за военврачом.

Елистратова отошла на лагеря и присела на кочку. Обмундированием, как и все, она по-прежнему не озаботилась, оставаясь босиком и в рубахе, правда волосы уже причесала и собрала их в гульку.

Ваня чувствовал себя очень неуютно в одних подштанниках, да и при виде округлых ягодиц врачихи, мужское естество опять начало волноваться.

– Ты очень красиво сложен, Ваня… – Варвара Сергеевна улыбнулась и поманила к себе Ивана. – У тебя, наверное, было много женщин…

Ваня немного поколебался, подошел к Елистратовой и спустил с себя подштанники.

– Вот даже как? – Варвара Сергеевна склонила голову на бок, рассматривая Ивана, а потом…

А потом в небе послышался гул и сверху посыпались бомбы…

Глава 18

Немцы бомбили не прицельно, по квадратам, бомбы упали далеко в стороне, но ответственность за женщин оказалась для Ивана сильней, чем перепих с сексуальной врачихой.

Он сразу забыл о половых излишествах, подтянул подштанники и побежал загонять личный состав в овражек.

Варвара Сергеевна от злости едва ли не скрипела зубами, а вот военфельдшер Курицына, совсем наоборот, прямо цвела и пахла от торжествующего ехидства.

Впрочем, Иван сразу же выбросил перипетии личных отношений из головы и занялся подготовкой к предстоящему маршу. Лично осмотрел личный состав, распределил роли, провел тщательный инструктаж, а потом уже занялся собой.

Сборы закончил уже в темноте, наскоро похлебал ягодного отварчика и завалился спать, напрочь проигнорировав настойчивые намеки со стороны Курицыной и Елистратовой.

А утром, едва рассвело, безжалостно поднял женщин и погнал в дорогу.

Петруха, по своему обыкновению, умелся далеко вперед, разведывать маршрут, Иван стал головным, замыкающей поставил Машку, а Хусаинову, в виду ее полной безалаберности и дабы не потерять по пути, загнал в середину.

Несмотря на летнюю пору, прогулку по Волховским пущам, даже с натяжкой нельзя было назвать приятной. Утренний мерзкий туман заставлял ежиться от холода и сырости, под ногами чвакала вода, а лохмотья паутины, растянутой между деревьями, попадая на влажную кожу, действовали похуже вездесущего гнуса, вызывая дикий зуд, от которого хотелось содрать с лица кожу ногтями.

Иван уже устав материться, топал молча, женщины тоже молчали, но выражения их лиц можно было смело использовать в учебнике по физиогномике, как пример свирепой злости и отчаяния.

Через пару часов взошло солнце, зябкий холод ушел, но вместо него, в лесу моментально наступила жуткая влажная духота.

Идти стало еще трудней.

Ваня глянул на вымотанный личный состав и объявил привал на небольшой, живописной полянке.

Хусаинова со всхлипом рухнула на мох, Варвара Сергеевна направилась к Ване, но ее опередила Курицына. Машка примостилась рядышком и молча уставилась на свои коленки.

Ваня покосился на нее и проронил:

– Как ты?

Настроение не располагало к разговору, Иван, в буквальном смысле, заставил себя поговорить с Машей, для того, чтобы изобразить заботу командира о личном составе. И просто из вежливости.

– Все хорошо, спасибо, – торопливо пискнула Маша. – Я сильная, я выдержу. Обязательно выдержу, не переживай.

– Это хорошо, – буркнул Иван, не найдя других слов для ответа.

Вверху неожиданно послышалось негромкое жужжание, а потом под лучами солнца в небе блеснул маленький двух фюзеляжный самолетик.

Иван уже прекрасно понимал, что может означать появление немецкого корректировщика, который красноармейцы называли «рамой»[28]28
  «Фокке-Вульф» Fw 189 («Рама» (советский жаргонизм), «Flugauge» – нем. «Летающий глаз» или «Uhu» – нем. Филин) – двухмоторный двухбалочный трёхместный тактический разведывательный самолёт.


[Закрыть], поэтому без промедления скомандовал.

– Под деревья, живо!

А сам ухватил Курицыну и, недолго думая, завалил ее в яму под большую сосну.

Машка ойкнула, забарахталась, а потом, вдруг, впилась ему в губы неумелым поцелуем.

Иван еле отодрал ее от себя.

– Какого хрена?

Порыва нежности он не оценил. Мало того, едва сдержал себя, чтобы не наорать на военфельдшера Курицыну. Нет, на Машку он порой посматривал с интересом, она внешне несколько проигрывала Варваре Сергеевне, но была хорошо по-своему, беря своей цветущей молодостью. Вот только, в данный момент, у Вани голова была забита совершенно другими мыслями и места для нежностей в мозгах не нашлось.

– Грубиян, – всхлипнула Машка. – Какой же ты грубиян, ну и не надо, не надо, милуйся с этой мымрой, а я обойдусь, как-то, обойдуу-у-усь… – она жалобно завыла, яростно утирая себе нос рукавом.

– Я все слышу, военфельдшер Курицына, – рядом раздался ледяной голос Елистратовой.

– Да еб… – Иван тяжело вздохнул. Что делать со сбрендившими на почве любви бабами он просто не знал. Интуиция подсказывала, что из этого любовного треугольника ничего хорошего не получится.

Но ничего предпринимать не стал, отполз в сторону и принялся ждать.

«Рама» покружилась и свалила, Иван отдал команду сниматься с места и только после этого заметил, что Хусаинова зачем-то стянула с себя гимнастерку и теперь, смотрелась на фоне зелени, как «белая ворона», в прямом и переносном смысле.

– Бля… – простонал Ваня. – Ты какого хрена… какого…

И запнулся, сжав кулаки. Выразить до конца мысль у него не хватило слов.

– Чего? – Динара озадаченно покрутила головой.

– Самолет! – Елистратова ткнула рукой в небо, а потом постучала Хусаинову согнутым пальцем по лбу. – Видно же тебя сверху. Господи, дурища…

Динара побледнела и, суча локтями, быстро натянула на себя гимнастерку.

«Это какой-то пиздец… – бессильно ругнулся Иван. – Встречу гребаного гебешника – своими руками задавлю. Как пить дать, спалили, как пить дать. Хорошо хоть сразу бомбить не стал…»

Впрочем, мысли свои он не озвучил, разводить панику не стал и погнал личный состав вперед.

К счастью, якут оставлял хорошо различимые метки на деревьях, поэтому с направлением движения почти не возникало проблем.

К обеду пришлось объявить еще один привал, а еще через пару часов к отряду вышел Петруха.

Он сразу же отозвал Ваню в сторону и мрачно сообщил:

– Немса идут, вот так… – он изобразил в воздухе руками широкий полукруг. – Заклывают нам дологу впелед. Совсем заклывают. С той столона и с той столона. Словно немеский саман нас видит. Насад нелься, туда нелься, никуда нелься. А тама и тама – болото, дасе я не плойду.

Ваня сразу вспомнил немецкий корректировщик и белую рубаху Хусаиновой.

– Блядь… – машинально ругнулся он и сел на поваленную лесину.

Якут не стал шпынять Ивана за матюги и сел рядом. Чувствовалось, что он сам не знает, что делать.

Ваня вытащил из планшета карту и тупо на нее уставился. Он уже давно выбросил из головы тупое задание гебешника, поставив себе твердую задачу, в первую очередь, вывести женщин к своим.

– А если… – немного подумав, выдавил из себя Иван. – А если я попробую отвлечь на себя немцев, а ты с бабами проскочишь?

– Иди сопа, – лаконично ответил Петруха.

– Сам иди сопа, – машинально огрызнулся Иван. – Включи голову, я баб не выведу, заплутаю. Ты – выведешь. Но я хорошо бегаю, устанут гоняться. Шансы у меня есть. Хорошие шансы. А потом вас догоню.

Якут молча покачал головой.

Иван чертыхнулся и снова уставился в карту.

Неожиданно ему в голову пришла несколько самоубийственная, но вполне жизнеспособная идея.

– Смотри… – он разгладил карту на коленке. – Нас ищут в лесу, думают, что мы уходим как можно дальше от оживленных мест. Так ведь? А вот здесь, три часа ходьбы – дорога. А если… – он хмыкнул. – А если мы пойдем по дороге? Или рядом с ней? Проскочим в обход Ольховку и сразу оставим всех немцев позади. Они от нас такой наглости даже не предполагают. Ну кто подумает, что мы попремся в самое логово? Хочешь что-то спрятать, положи на самое видное место. Согласись, должно получится.

Якут долго пялился на карту, чесал затылок и бороденку, а потом, неожиданно улыбнулся и кивнул.

– Мосно. Но…

– Что, но?

– Надо суметь, Ванюска.

– Что? – Иван уставился на якута. – Мы сумеем, конечно.

– Тьфу! – Петруха нахмурился. – Лусский ясык не понимаес? Суметь надо, суметь. Суметь!!! Сильно суметь, стобы немса свать. Они плидут все на сум, а мы убесать длугой столона. Отвлекать от баб! Пока немса са нами бегать, баба долога ити сам. Мы потом плиходить туда, путать немса и плиходить.

Ваня скептически скривился. В способность медичек самостоятельно дойти из точки «А» в точку «Б», он сильно сомневался. Но немного поразмыслив, решил все-таки рискнуть. Другого выхода просто не было.

– Сейсяс надо! – предупредил якут. – Плямо сейсяс баба нада ити. Ити сейсяс!

– Хорошо…

Еще немного времени ушло на то, чтобы проложить для врачих маршрут, а потом Иван пошел инструктировать женщин.

Сначала, он хотел обрисовать обстановку только в общих чертах, чтобы не пугать медичек, но том все-таки решил рассказать все как есть, без прикрас.

– Нас окружили. Со всех сторон… – Ваня изо всех сил старался выглядеть спокойным и уверенным. – Но выход есть. Мы попробуем отвлечь немцев на себя, а вы, проскочите к дороге. Вот сюда. Здесь прямой путь, заблудиться трудно. Видите, обозначены сараи? Я оставлю компас, будете идти строго на восток. Дойдете до места и будете ждать нас.

– А если вы не вернетесь? – вдруг, резко спросила Хусаинова. Без истерики и паники, но обреченно, словно была уже уверена, что останется одна.

Иван хотел ответить, но его опередил якут.

– Мы велнемся, – сказал он с доброй, ласковой улыбкой. – Наса всегда восвласяться. Всегда. Всегда восвласяться.

– Они вернутся, – с нажимом подхватила Елистратова. – Я верю.

– И я верю, – Курицына погладила Динару по плечу. – Не бойся. У нас получится.

Иван облегченно воздохнул и перешел к техническим деталям, а потом, принялся одевать ранец с продуктами на Машу.

– А вам? – Курицына попыталась заглянуть Ивану в глаза. – Как же вы?

– Ну крутись. А нам боеприпасы, – чуть резче чем требовалось, ответил Ваня. – Много бегать придется, лишний груз будет мешать. Вернусь – заберу. Только не слопайте все сразу.

– Ты же вернешься?

– Обязательно! – Ваня покрутил Курицыну и подтянул на ней ремень. – Готово.

– Вернешься – дам тебе! – вдруг застенчиво пообещала Машка. – Понял? Что захочешь со мной сделаешь. Понял?

– Понял, – Ваня невольно улыбнулся и прихлопнул Курицыну по тощей заднице. – Все будет хорошо. Только попробуй обмануть.

– Не обману, обещаю. Иди уже, скажи что-нибудь ей… – Маша подтолкнула его к Елистратовой, стоявшей поодаль с мрачным видом.

Ваня кивнул, подошел к Варваре Сергеевне и промямлил.

– Товарищ военврач второго…

Елистратова качнула головой, быстро поцеловала его в губы, а потом, совершенно вогнав Ваню в ступор, перекрестила его.

И смущенно забурчала.

– Что? Да, я коммунист, но тут не только в бога, но и в черта поверишь. Только попробуй не вернуться. На том свете достану. Все, иди. И запомни, я жду. Сильно жду. Вернешься – не пожалеешь. Обещаю. Не пожалеешь, понял!!!

– Вернусь, – пообещал Ваня. – Обязательно. Идите. – Чмокнул врачиху в щеку и, не оборачиваясь, пошел к якуту.

Присел рядом с ним и принялся заниматься собой. Тщательно перемотал портянки, подтянул портупею и проверил, как выходят магазины к автомату из подсумков.

Якут просто сидел и курил. Дождавшись пока Ваня закончит с экипировкой, он тихо поинтересовался.

– Ну сто, Ванюска, пойдем?

– Пойдем, Петруха, пойдем, – согласился Иван и прислушался к себе.

Страха не было, осталась только холодная решимость. Сейчас вся война свелась для Ивана к тому, чтобы защитить от немцев Машу, Варвару Сергеевну и Динару. Об остальном он просто не задумывался. Ради женщин об был готов схлестнуться хоть с целой дивизией фрицев. И даже, каким-то странным образом, потихоньку начал радовался тому, что попал в прошлое.

«Что случилось с Машкой, Варькой и Динарой в реальности? – думал он. – Вряд ли, что-нибудь хорошее. И окружения, скорее всего, не вышли. Что тогда? Смерть, в лучшем случае, плен и концлагерь. Или в худшем, увы, не знаю. А сейчас еще посмотрим. Для чего-то же меня сюда захерачило? Во всем должен быть смысл. Может, как раз для того, чтобы спасти баб. Вот спасу их, а потом можно и домой…»

– Да, так и есть, – согласился он с собой вслух и пошел за якутом.

К месту засады пришлось добираться около часа, солнце уже склонилось к верхушкам деревьев.

– Вот сдеся… – Якут привел его на пригорок, откуда хорошо просматривалась поросшая редкими, чахлыми сосенками опушка. – Немса будет ити тот столона. Меня не иси, я буду лядом. – Бесать – туда, – Петруха показал в сторону заката. – Я насинать пелвый, потом ты, Ванюска. – Стлелить, мала-мала сдать, потом бесать. Опять стлелить и бесать. Не спеси. Когда – надо, я появлюсь. Понял. Ванюска?

– Понял.

Якут одобрительно покивал и исчез в лесу.

– Бесать-бесать, не спеси – не спеси… – Ваня перекривил напарника, а потом поудобней устроился за трухлявым пнем. – Ну что же, помирать так с музыкой. Эх, видел бы меня батя… хотя, нахер, лучше бы не видел…

Ждать долго не пришлось, через несколько минут послышалось собачье тявканье, а потом на появились первые фигуры в грязно-серой форме.

Немцы шли в хорошем темпе, растянувшись в редкую цепь. Выйдя на опушку, они замедлили движение, вперед выдвинулись два солдата с овчарками на длинных поводках, в потом к ним подошел какой-то лохматый тип в мятом пиджаке, а еще чуть позже, офицер в маскировочной куртке с автоматом подмышкой.

Гражданский затыкал рукой в сторону Ивана, офицер обернулся к солдатам и махнул рукой.

Немцы начали неспешно выходить на опушку.

Ваня приподнялся на локтях и прицелился из своего автомата в офицера. Палец погладил рубчатый спусковой крючок.

– Давай, Петрушка, давай… – шептал Иван. – Ну, лесной чертяка…

Неожиданно стукнул выстрел.

С гражданского слетела кепка, он пошел боком, запнулся и рухнул на землю.

Немцы рассыпались и залегли. Офицер тоже лег, но почти сразу же приподнялся на локте и начал орать команды. Эхом прокатился еще один выстрел – и он ткнулся головой в землю.

Немцы начали отвечать и перебежками продвигаться вперед. по деревьям густо защелкали пули, на Ивана полетели срубленные веточки и труха.

Ваня даванул спусковой крючок, громко залязгал затвор, автомат бешено задергался. Ствол сразу задрался и ушел с точки прицеливания, но Ваня заметил, как один из солдат припал на колено, а потом повалился в траву.

Радости от удачного выстрела не было, Иван просто отметил, что попал и продолжил поливать немцев короткими очередями.

Дострелял магазин, неспешно сменил его, подождал еще несколько секунд, потом сполз с пригорка, по высокой дуге запустил в сторону солдат гранату и, стараясь прикрываться деревьями, побежал в сторону заката.

Все повторилось через пару десятков метров – Иван выбрал позицию, залег, дождался появления солдат, отстрелял магазин, а потом опять шмыгнул в лес.

«Так воевать можно… – спокойно и сосредоточенно думал он. – Как там Петрушка говорил? Стлелил – бесал – стлелил – бесал… И не страшно совсем…»

Но все спокойствие и сосредоточенность сразу закончились, когда сквозь стрельбу послышался азартный лай.

Собак он не боялся, но память, очень некстати, услужливо подкинула кадры из какого-то древнего фильма о войне, где немцы натравливали овчарок на заключенных концлагеря.

И оттого, мозги немедленно пронзил дикий ужас.

– Блядь!!! – сдавленно зашипел Ваня и принялся заполошно вертеть головой, стараясь разглядеть собак.

Но, все равно, пропустил момент, когда среди деревьев промелькнуло рыжее с подпалинами мускулистое тело.

Не успев толком прицелится, Иван судорожно даванул на спусковой крючок и кубарем полетел на землю.

– Блядь, блядь… – Ваня крутнулся, отпихнул собаку ногой, вывернул автомат, ткнул ей ствол в раззявленную, слюнявую пасть и еще раз нажал на спуск.

Грохотнула очередь, овчарку отбросило в сторону.

Иван вскочил, но тут же снова полетел на землю, сбитый с ног уже второй собакой. Автомат вылетел из рук, воя от дикой боли в предплечье, Ваня выхватил второй рукой кинжал и несколько раз сунул его в покрытый густой рыжей шерсть бок.

Сбросил пса с себя, пополз на корточках к автомату, но только ухватился за ремень, как рядом заорали по-немецки:

– Лежать, сука, лежать! Убью!

На голову обрушилось что-то твердое, удар пришелся вскользь, но, все равно, глаза затянул кроваво-красный туман, а тело разом лишилось сил…

Глава 19

Когда Ваня немного пришел в себя, руки уже были завернуты за спину и туго связаны в запястьях.

– Шустрый парень… – хмыкнул кто-то рядом.

– Ага, резвый, – поддакнули ему хрипловатым баском. – Но молодой, неопытный. Слишком откровенно на себя выманивал. Легко просчитали. А вот тот снайпер, что ушел – ас, ничего не скажешь.

Ваня повернулся на бок.

Рядом стояло четверо немецких солдат. С такими Ваня еще не встречался, эти даже экипированы были по-другому, в полную камуфляжную форму и ботинки. И каски были затянуты в маскировочные чехлы. Да и выглядели они несколько серьезней и старше.

– Господи, Белинда, Бруно, господи…

В поле зрения появился еще один солдат, уже в обычной форме. Он упал на колени возле мертвых собак и тихо завыл.

– Как же так, как? Белинда, Бруно… нее-ет…

Потом вскочил и принялся яростно пинать Ивана, шмыгая носом и вытирая рукавом слезы.

– Тварь, русская тварь, я тебя переломаю все кости, мерзкий ублюдок…

Остальные солдаты не вмешивались, стояли молча, на их лицах просматривалось полное равнодушие.

«Ну что, наверное, пора домой… – почему-то грустно подумал Ваня. – Я честно пытался, но все, как всегда, изговнял. Пока не начали серьезно пытать, надо попытаться уйти с музыкой. Может пристрелят…»

Солдатик пинался суматошно и неумело, Иван без труда смог сгруппироваться, под видом того, что пытается смягчить удары. А потом, выбрав момент, изогнулся дугой и ногой сшиб немца. Крутнулся, даже успел вскочить на ноги, боднул одного из солдат, но тут же снова полетел на землю.

На этот раз лупили серьезно и умело, разом выбив воздух из груди. Ваня почти потерял сознание, но тут прозвучала резкая команда.

– Отставить!

Бить немедленно прекратили.

Такой вариант Ивана не устраивал, он очень надеялся, что его забьют насмерть.

И от отчаяния заорал на немецком языке.

– Что такое, грязные шлюшки? Бить разучились? Я вас сейчас сам научу…

– Очень интересно… – рядом кто-то присел. – Спецподготовка, отличный немецкий, не истощен, как остальные пленные. Скорее всего, заброшен недавно. Думаю, он из группы, ликвидировавшей сдавшегося командующего русской армией.

– Пока не опытный, но работал в паре с явным профессионалом, господин гауптман, – подсказали офицеру. Но непонятно где остальные, русские парами не забрасывают. Хотя кто его знает, возможно группа разделилась.

– Где твои друзья, парень? – Иван легонько ткнули сапогом в бок. – Ты же не хочешь, чтобы мы занялись тобой всерьез.

Ваня стиснул зубы и смолчал.

– Господин гауптман, – в разговор вмешался еще один голос. – Вы оказались правы, они отвлекали внимание. Оберлейтенант Редер доложил, что его ребята взяли троих русских женщин. Все офицеры.

Ваня до крови прикусил губу. По щекам покатились слезы.

– А вот это непонятно, – озадачился гауптман. – Я думал, они отвлекают внимание от кого-то серьезного. А тут женщины, пускай даже офицеры. Какой смысл? Странно. Хотя… логику поступков русских очень трудно понять. Они могли выполнить свое основное задание, а потом попытаться помочь женщинам. Отто, ты бы так поступил?

– Кто знает, господин гауптман, кто знает, – спокойно и серьезно ответили ему. – Если бы не было прямого запрета, скорее всего, да, попробовал бы. Но тут много нюансов. Сами видите, к чему женщины привели русских. Если бы не они, диверсанты уже давно ушли бы к своим.

– Женщины – не к добру, – поддакнул еще один немец.

– Да-да, не к добру, – поддержали его остальные.

– Ну что же, – продолжил рассуждать офицер. – Как бы там ни было, парень достоин внимания ребят из абверкоманды. Хоффман, Шульц, Линдеманн, берите пленного и доставьте его в Ольховку, к гауптману Хенке. Пусть уже он разгадывает эту загадку, а у меня совсем другие задачи. Пленных женщин и вещи этого русского тоже не забудьте прихватить. Выполнять. Брандт, Штарк, вы забыли, что рядом бегает еще один русский диверсант? Живо выдвигайтесь на север. Эти латышские недоумки не на что сами не способны. Фельдфебель Реннеке, карту…

Иван не особо вежливо подняли на ноги.

Худой, длинный немец ухмыльнулся и спокойно сказал:

– Парень, у тебя два варианта. Либо ты идешь сам, либо мы заставляем тебя. Это будет дольше для нас, но гораздо больней для тебя. Какой вариант ты выбираешь? Сам пойдешь? Кивни, если понял.

Известие о том, что медиков взяли в плен, полностью лишило Ивана смысла жизни и желания сопротивляться. Он словно потерял свое лицо, поэтому безвольно кинул.

– Отлично, вижу, что с головой у тебя полный порядок, – довольно ощерился немец. – И запомни – дернешься – сразу умрешь. А сейчас, примерь эту обновку…

На голову Ивана надели мешок, а потом потащили в хорошем темпе, заботливо придерживая за руки.

Тащили долго, около часа, без остановок. Иван не сопротивлялся и даже не помышлял о побеге. Он полностью ушел в себя, с трудом воспринимая окружающую действительность.

Наконец, забег закончился.

– Адди, ты опять нажрался чеснока, свинья? – хохотнул один из сопровождающих. – Смотри кого мы тебя привели. Давай, прокатимся в Ольховку. Приказ гауптмана Шахта.

– У меня уже есть пассажиры, Карл, да получше… – гнусавым тенором ответили ему. – Смотри какие красавицы…

– Ванечка!!! – тихо ахнула военфельдшер Курицына.

– Ты смотри, узнала, наверное, жених, – глумливо протянул шофер. – А может устроим право первой ночи? Ты как, Хоффман? А ты, Вилли? Только моя вон та, постарше. Люблю постарше…

– Закрой рот, Адди, – резко оборвал его сопровождающий Ивана. – Заводи свою карету. Живо! Надо добраться в Ольховку засветло, тут все еще полно недобитых русских. А если твой развалюха снова заглохнет, как в прошлый раз, я тебя сам застрелю. Понял? За дело!

Ваню забросили в кузов, чихнул и ровно заурчал двигатель. Во время погрузки с головы Ивана слетел мешок, надевать обратно его не стали, но Ваня так и сидел с опущенной головой, потому что ему было стыдно смотреть в глаза женщинам.

Машина закачалась по ухабам, вдоль дороги замелькали деревья. Один из сопровождающих сидел в кабине вместе с шофером, остальные в кузове, по бокам Ивана. Варвара Сергеевна, Динара и Маша – у правого борта, им даже не связали руки.

– Как тебя зовут, парень? – вдруг поинтересовался один из сопровождающих, длинный и худой брюнет, с резко очерченными скулами и подбородком. – Меня Ганс, а тебя?

– Иван… – после короткой паузы ответил Ваня.

– Тоже Ганс, значит, – почему-то обрадовался немец. – Мы, в некотором смысле твои должники с Ральфом и Вилли. Да, Ральфи?

– Угу, – хмыкнул коренастый коротышка справа. – Наши по этим чертовым болотам топают, а нас везут, и мы будем ночевать в тепле и безопасности. Дай ему сигарету Ганс, не жмись.

– О чем вы там болтаете с пленным, засранцы? – из кабины раздался голос третьего немца.

– Да ничего такого, спросили, как его зовут и все, – заторопился Ганс. – Все, уже молчим, молчим.

Он с виноватой гримасой пожал плечами, выудил из мятой пачки сигарету и сунул ее Ивану в зубы. А потом, прикрывая ладонью зажигалку, дал ему прикурить.

Иван торопливо затянулся, поднял голову и посмотрел на серое небо.

«Может признаться этим, как их там, абверовцам, что я из будущего? – мелькнула у него вялая мысль. – Все сразу закончится, пылинки будут сдувать. В Берлин отвезут. Может Гитлера увижу. Расскажу ему чем война закончилась. Может… может… – он про себя хмыкнул и горько выругался. – Ну ты и сука, Ваня, редкостный выблядок, мразь, конченная…»

Желание рассказывать о себе абверовцам сразу куда-то исчезло. Вместо него появилась твердая решимость перед смертью забрать с собой хотя бы одного фрица.

Он попробовал путы на запястьях, но даже не смог пошевелить запястьями – связали его профессионально.

Тогда Иван стал прикидывать, как половчее боднуть охранника, но машина уже въехала в село.

А еще через несколько минут остановилась возле большого длинного одноэтажного кирпичного дома, во дворе которого стоял камуфлированный легковой Кюбельваген[29]29
  Volkswagen Typ 82 (Kübelwagen) – германский автомобиль повышенной проходимости военного назначения, выпускавшийся с 1939 по 1945 год, самый массовый автомобиль Германии времён Второй Мировой войны.


[Закрыть] и Опель-Блитц[30]30
  Opel Blitz (нем. Blitz – молния) – немецкий грузовой автомобиль, ранние модели которого активно использовались Вермахтом во Второй мировой войне.


[Закрыть] с будкой, над которой торчала высокая радиоантенна. Дом Ваня опознал, как школу, на нем ещё осталась вывеска.

– Приехали, – радостно сообщил Ганс. – Посидите пока, а я доложусь.

Немец выпрыгнул и подошел к постовым возле крыльца.

Через пару минут он вернулся уже с ними и скомандовал.

– Разгружайтесь.

Женщин и Ивана вытолкали из кузова, после чего отвели в пристроенный к школе сарай, но Ваню на пороге развернули и повели в школу.

В небольшой комнате, на двери которой еще сохранилась табличка: «Директор» за столом сидел и курил немецкий офицер в звании капитана. Худощавый, в застегнутом на все пуговицы кителе и чисто выбритый. Красивый, холеный, но какой-то серый и безликий. Возможно из-за бесцветных глаз.

Иван перешагнул порог, гауптман помедлил, потом показал глазами на табурет перед своим столом, а потом на чистом русском языке, приветливо предложил Ивану.

– Присаживайтесь.

Ваня даже невольно вздрогнул, так как не ожидал, что с ним будут разговаривать на русском, да еще на таком идеальном.

– Присаживайтесь, присаживайтесь… – повторно предложил немец. – В ногах правды нет.

Ваня медленно сел. Солдаты заняли места возле двери.

– Если пообещаете, что не будете устраивать глупости, я прикажу вам развязать руки, – продолжил офицер. – Небось, затекли уже?

Иван машинально кивнул.

– Хорошо, вас скоро развяжут, – пообещал немец. – Для начала разговора, я представлюсь. Я капитан Иоганн Хенке, какую организацию я представляю вы узнаете, немного позже. Теперь ваша очередь.

– Красноармеец Куприн Иван Иванович, – тихо ответил Ваня.

– Насколько я понял, вы говорите на немецком языке? – гауптман перешел на немецкий.

– Говорю, – подтвердил Ваня. – Хотя вы говорите по-русски лучше, чем я по-немецки.

Он решил вести себя хорошо, до того самого времени, пока ему развяжут руки, а потом попытаться отобрать у одного из солдат карабин. Ну а дальше забрать с собой на тот свет сколько получится немцев. Умереть он по-прежнему не боялся. Но спешить тоже не хотел, потому что где-то в глубине души теплилась надежда сбежать и освободить женщин. Совершенно призрачная надежда, Иван прекрасно понимал, что никаких шансов нет и не может быть, но все-таки решил хотя бы попробовать.

– Не прибедняйтесь, Иван Иванович, – вежливо отрезал офицер. – Итак, Иван Иванович, нам предстоит долгий и серьезный разговор и только от вас зависит, в каком стиле мы будем общаться. Для того, чтобы помочь сделать выбор, я вкратце обрисую ваши перспективы. А они, как бы странно это не звучало, в случае если мы найдем общий язык – очень и очень неплохие. Не спешите, у вас есть время подумать.

Ваня помедлил, изображая раздумья, а потом выдавил из себя:

– А можно поподробней о перспективах.

Немец улыбнулся:

– Мне нравятся деловые люди. Но забегать вперед не стоит. Лучшая перспектива для вас сейчас, Иван Иванович – это жизнь. Ее я вам гарантирую. Как говорят у вас: а дальше посмотрим. Для начала попробуйте убедить меня в своем желании жить. Итак, с какой целью вы были заброшены в тыл?

– Ликвидировать командный состав второй ударной армии, – соврал Ваня. – В целях предотвращения сдачи в плен. В группе было восемь человек, после ликвидации Власова мы разделились на четыре пары. Я с напарником встретили женщин и решили попытаться вывести их к своим…

Ничего придумывать не пришлось, Ваня озвучил то, что, вероятней всего, хотели от него немцы. Расскажи он свою настоящую историю, ему бы не поверили.

– Отличный задел на будущее, Иван Иванович, – гауптман довольно кивнул. – А теперь обо всем подробней. Начнем с вашей биографии…

Иван чертыхнулся про себя, но ответить не успел, потому что зазвонил телефон. Капитан коротко переговорил с каким-то полковником, досадливо поморщился и сообщил Ване.

– К сожалению, Иван Иванович, нам сегодня не удастся побеседовать. Но мы обязательно встретимся завтра. Я прикажу вас развязать и покормить. Мой искренний совет: продолжайте в том же духе. Вы слишком молоды, чтобы губить свою жизнь.