Текст книги "Битва в ионосфере"

Автор книги: Александр Бабакин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 26 страниц)

Глава 12 «Новые материалы открывают новые тайны ЗГРЛС. Публикация в Красной Звезде в 1996 году»

В 1994 году наш центральный журнал Минобороны РФ «Армия» все-таки закрыли. В пресс-службе военного ведомства, очевидно, помнили, как осенью 1991 года наш коллектив боролся за сохранение журнала «Коммунист Вооруженных Сил» и своего главного редактора. Поэтому в редакцию специально приехал из пресс-службы один полковник. В общем-то, неплохой мужик и журналист. Но миссия ему досталась явно неблаговидная. Уговорить редакционный коллектив после выхода приказа Министра обороны РФ генерала армии Павла Грачева о закрытии журнала, кстати, члена редакционной коллегии журнала «Армия», так сказать, разойтись по-тихому. И не устраивать различные демарши, не пытаться использовать для защиты издания влиятельных политиков, военных. Ведь можно было закатить нешуточный скандал. Повод-то был. Военно-коммунистическое прошлое журнала «Армия» это, так сказать, эмоции. Из пресс-службы Минобороны, из Главного управления по работе с личным составом (ГУВР МО РФ) от знающих людей поступала информация, что все дело в деньгах. В тот период убыточными стали центральная газета МО РФ «Красная Звезда» и центральный художественно-публицистический журнал «Воин», бывший «Советский воин». Начальник управления информации и пресс-секретарь министра обороны лоббировали интересы этих изданий. Вот они и подали министру обороны, так сказать, не совсем верные сведения о журнале «Армия». Мол, убыточное, непопулярное издание. Надо закрывать. А генерал армии Павел Грачев, хотя и был членом редколлегии нашего журнала, но видно никогда в руках не держал сам журнал. Подмахнул приказ о закрытии «Армии», особо не разбираясь в тонкостях и проблемах ведомственной военной печати. Да и что для генерала армии Павла Сергеевича Грачева был какой-то журнальчик, хотя и рентабельный и популярный. Он в тот период общевойсковые, танковые, авиационные, противовоздушные армии расформировывал. Из Вооруженных Сил увольнялись ежегодно десятки тысяч офицеров-профессионалов. Этот разгон войск и в том числе военной печати, уже через два года аукнулся в Чечне, когда неопытные командиры повели в бой неопытных солдат-юнцов, а женщины из пресс-службы Минобороны пытались организовать работу против дудаевской пропагандистской машины. Пропагандистский аппарат Минобороны и государства оказался абсолютно не готов к информационной войне.

Полковник из пресс-службы, который приехал в редакцию уговаривать нас не бунтовать, положа руку на сердце, заверил, что всем будут предоставлены соответствующие должности в военных изданиях в Москве. Вышло все наоборот. Для 30 опытных военных журналистов не нашлось вакансий. Так я оказался безработным, да еще и бесквартирным в Москве. Но всё в жизни меняется. После нескольких попыток найти приемлемую работу мне позвонил вновь назначенный главным редактором журнала с инертным и ничего не говорящим названием «Ориентир» полковник Николай Николаевич Ефимов и предложил должность ответственного секретаря. То есть третьего руководителя в издании после него самого и его заместителя. Однако работу ответственного секретаря я не знал. Поэтому согласился стать старшим редактором, что, в общем-то, было в тот период совсем неплохо. Уже через пару месяцев получил долгожданную квартиру. А после того, как стал полноправным москвичом, мне, единственному из всего большого коллектива журналистов расформированного журнала «Армия», предложили перейти служить в центральную газету военного ведомства «Красная Звезда» в отдел оборонной промышленности заместителем редактора редакционного отдела. В газете служба складывалась довольно удачно, пока я вновь не заболел темой ЗГРЛС. Через несколько месяцев, после того как притерся в редакции газеты, опять возникло непреодолимое желание рассказать о загоризонтной эпопее в центральной газете Минобороны России. Тем более, что к этому меня буквально подталкивали нигде еще не опубликованные и лежащие в моем архиве материалы научно-технической конференции в НИИДАРе. Вот и решил подготовить материал, где рассказать о посмертной реабилитации главного конструктора, памяти и делам которого она была посвящена. Поделился этой идеей с редактором отдела оборонной промышленности полковником Валентином Руденко. Он поддержал мой замысел. Очень благодарен Валентину Владимировичу. Единственное, что он посоветовал, писать об этой щекотливой проблеме, полностью опираясь на документы, слова очевидцев событий. Так я начал второе журналистское расследование по ЗГРЛС.

На этот раз меня никто не подгонял. В первой половине 1995 года несколько раз встречался с военными и гражданскими специалистами, участниками загоризонтной эпопеи в нашем государстве. Более подробно изучил многие вопросы. Работалось без особых проблем. С журналистом из газеты «Красная Звезда» ученые, конструкторы, военные охотно встречались. Авторитет военной центральной газеты в государстве в тот период был высокий. Сейчас не припомню, кто именно в период второго расследования посоветовал встретиться с сыном Франца Кузьминского. Мол, у него могут оказаться материалы и документы, оставшиеся от главного конструктора. В старой записной книжке осталась запись – «Александр Францевич и номер домашнего телефона...».

Довольно быстро договорился о встрече с Александром Кузьминским. Наверное, не стоит подробно описывать, где и как мы беседовали. Тогда Александр Францевич мне передал ряд документов. Для журналистского расследования они оказались просто бесценными. На их основании я мог подготовить более объективный материал для газеты по проблеме ЗГРЛС. Однако в тот период со мной произошел случай, который мог окончиться весьма трагически.

По редакционному заданию, не связанному с расследованием по загоризонтной локации, выехал в небольшую командировку в дальнее Подмосковье. Несколько часов провел в военном комиссариате одного небольшого городка. Во второй половине дня военный комиссар на своей служебной машине подвез меня на железнодорожную станцию. В ожидании электрички мы вышли не платформу. Поезд уже подходил. Вдруг сзади в спину меня кто-то сильно толкнул на рельсы. Если бы не военком города, то точно бы слетел с платформы и упал прямо бы под колеса электрички. Военком успел в последний момент схватить одной рукой мою шинель и дернуть к себе. Хотя платформа и была посыпана песком, но все равно на небольшом морозе было довольно скользко. Меня буквально развернуло на месте. Потеряв равновесие, я упал на платформу и ударился при этом левым виском о выступающий на несколько сантиметров из асфальта платформы здоровенный железный уголок. Как потом выяснилось, это было основание срезанной опоры для крепления линии электропередачи. Быстро поднялся на ноги, Голова гудела. Подполковник бросился по платформе догонять двух удирающих мужиков. Было видно, как те невдалеке спрыгнули с платформы и скрылись за станционными складами. Лицу было непривычно жарко. Какая-то липкая масса текла по щеке. Пальцами потрогал ушиб. Посмотрел на них. Пальцы были в крови. На платформе под моими ногами в грязи была видна небольшая красная лужица. Я достал носовой платок и попытался стереть кровь. Платок сразу стал мокрым и липким. Через платок почувствовал, как из раны возле уха толчками выходила кровь. Прибежал запыхавшийся военком города. Он, ни слова не говоря, взял меня под руку и повел к машине. В городской больнице местный хирург два часа зашивал на голове возле уха небольшую ранку. При падении острый край железного уголка, выступающего над платформой, пробил кожу на голове и перебил какую-то маленькую артерию. Ее никак не удавалось зашить. Два часа пролежал на правом боку в неудобной позе на операционном столе. Спасибо тому хирургу. На прощанье он мне сказал, что если бы это произошло где-нибудь в глубинке, то исход мог быть весьма плачевным.

Примерно неделю я был на больничном. В общественном транспорте ездил в военную поликлинику на перевязки с перебинтованной головой. В редакции объяснил, что напали хулиганы. Милиция подмосковного города впоследствии сообщила, что отыскать нападавших не удалось. Якобы один местный житель видел, как примерно в то же время, когда меня толкнули под электричку, двое мужчин выбежали на пристанционную дорогу и сели в поджидавшую их машину, которая вся была в грязи. Ни цвета, ни марки, ни тем более номера, свидетель назвать точно не смог. Спасибо милиции за то, что хотя бы провели расследование. В итоге мне была выплачена небольшая страховка. За время лечения прочитал переданные мне сыном главного конструктора материалы. Они в несколько ином, более жестком свете позволяли смотреть на загоризонтную эпопею, противостояние вокруг нее.

Откровенно замечу, что были у меня сомнения относительно добровольно ухода Франца Кузьминского с поста директора – научного руководителя НИИДАРа. Журналист тогда в своей работе не ошибается, когда проверяет и перепроверяет при подготовке материала полученные сведения. Пусть они переданы из надежных источников от известных руководителей. Лишняя проверка и сомнения не помешают. Приказ № 371 министра радиопромышленности СССР П. Плешакова от 24.08.81 года окончательно развеял мои сомнения. С удивлением прочитал этот документ. Оказывается действительно, несмотря на распространённые впоследствии слухи, Кузьминский добровольно ушел с административной должности директора. Вот что отмечено в старом приказе:

«Тов. Кузьминского Франца Александровича освободить от должности директора – научного руководителя Научно-исследовательского института дальней радиосвязи ЦНПО «Вымпел» в связи с переходом на другую работу по личной просьбе. Отмечая многолетнюю и плодотворную работу на должности директора института объявить т. Кузьминскому Ф.А. благодарность. Желаем Вам, уважаемый Франц Александрович дальнейших успехов в трудовой деятельности».

В тот же день 24 августа 1981 года министр радиопрома СССР подписал и другой приказ №373: «Тов. Кузьминского Франца Александровича назначить заместителем директора Научно-исследовательского института дальней радиосвязи ЦНПО «Вымпел» по научной работе».

Весьма любопытными оказались институтские документы под грифом «Для служебного пользования». Но это секреты прошлого. Поэтому их можно публиковать. Это записи на бланках «Указание директора института». Из них видно, что уже в декабре 1981 года отношения между заместителем директора НИИДАРа по научно работе и непосредственно директором обострились. Бланки весьма оригинальные. В НИИДАРе, очевидно, были отработаны до мелочей бюрократические процедуры руководства коллективом. На одной стороне было «Указание директора института», на другой – «Доклад об исполнении (заполняется лично ответственным исполнителем)». А внизу бланка мелким шрифтом помечено «Подлежит возврату в секретариат в установленный срок». Таким образом, контроль за выполнением указаний директора НИ-ИДАР, был поставлен надлежащим образом. Вот такую бы систему отчетности за выполнением указаний внедрить повсеместно в нашем государстве. Ставишь подпись под графой «Доклад об исполнении» и будь добр, отчитаться о выполненной работе. Но вернемся к старым документам. Они лично мне открыли глаза на противостояние директора НИИДАР и главного конструктора, который добровольно оставил, в том числе и в угоду первому, руководящую административную должность для того, чтобы всецело заниматься системой ЗГРЛС. Вот только некоторые из них.

Указание директора института №27 от 12. 12. 1981 г.

«Тов. Кузьминскому ФА.

Обращаю внимание на невыполнение Вами приказа от 22. IX. 81 г. №65 по завершению проверки готовности объекта 1937 к постановке на... в ноябре месяце с/г.

Обязываю принять срочные меры, обеспечивающие оформление акта комиссии в ближайшие дни декабря с/г. Предупреждаю о персональной ответственности за срыв сроков».

Под «указанием» подпись – Марков.

На обороте в «Докладе о исполнении» отмечено:

«Это поручение не понятно. Проверку готовности 1937 ведет комиссия Заказчика во главе с т. Вороной. Работы успешно завершены и оформлен соответствующий протокол. Никакого акта комиссии Заказчик выпускать не собирается, да он и не нужен».

Разборчивая подпись – Кузьминский и дата 12.XII.81 г.

Следующее указание директора НИИДАР от 6.01.1982 года №4:

«Тов. Кузьминскому Ф.А.

Повторно обращаю внимание на демонстративное уклонение от личного участия и руководства в согласовании проекта решения ВПК (ВП – 16824сс от 30.X) и невыполнение в установленный срок (17.XII. 81 г.) указания генер. директора ЦНПО от 7.XII. 81 г. № 8912 ее».

Подпись – Марков.

В «Докладе об исполнении» Кузьминский в тот же день отвечает:

«т. Маркову

Ваше распоряжение мне непонятно, а изложенные претензии – надуманны. Я непрерывно лично участвую во всех сложных делах по известной тематике. Встречающиеся естественные трудности лучше решать с дружелюбной деловитостью, а не понуканием».

Подпись – Кузьминский.

Очевидно, в 1982 году отношения между директором и главным конструктором стали очень сложными, а в начале 1983 года они стали нетерпимыми для двух руководителей института. Это хорошо видно на примере служебной записки, которую в тот критический период Франц Александрович пишет директору Маркову:

«Вашим приказом №6сс от 08.02.83 г., – пункты 8,9,10,11,14, – поставлен ряд производственных задач НФ (Прим. автора. НФ – Николаевский филиал) НИИДАР и произведены в нем определенные структурно-организационные изменения. Этот приказ издан без обсуждения со мной как с должностным лицом, которому непосредственно подчинен НФ НИИДАР. Принятие Вами руководящих решений производственно-организационного плана применительно к подчиненным мне коллективам без согласования со мной, происходит неоднократно, что не способствует должной эффективности работы. Не сомневаюсь, что вы сами оцениваете такую практику отрицательно. Поэтому хочу расценить происшедшее как недоразумение и прошу Вашего согласия уточнить пункты 8,9,10,11,14 упомянутого приказа, имеяпри этом ввиду обеспечение выполнения соответствующих работ, заданных Постановлениями от 24 декабря 1982 г. и от 31 мая 1982 г.

Проект Вашего приказа, в уточнение приказа № бес от 08.02.83 г., будет Вам представлен при наличии на то Вашего согласия».

Под запиской разборчивая подпись Кузьминского и дата – 17.02.83 г.

Директор НИИДАР Владимир Марков написал на записке свою резолюцию, «т. Кузьминскому Ф.А. Затраты рабочего времени на аналогичные записки оцениваю отрицательно и рассматриваю, как недоразумение. Приказ, согласованный с руководством НФ, представлен во время вашего нахождения в командировке. Прошу его завизировать, или дополнительно доложить предложения по развитию в НФ указанных работ». Внизу услужливой рукой кадровика написана справка: Кузьминский Ф.А. находился в командировке с 7 февраля по 11 февраля 83 г.

Этот документ тоже подтверждал слова Франца Кузьминского о том, что директор НИИДАРа своими решениями чрезвычайно осложнил его работу, как главного конструктора. Для Кузьминского в тот период главным было улучшить тактико-технические характеристики уже построенных боевых загоризонтных радаров, ввести всю загоризонтную систему в состав системы предупреждения о ракетном нападении. И он максимально делал все, что было в его силах и возможностях. К слову, предложения Владимира Маркова в принципе были вполне разумными – доработать радары для обнаружения воздушных целей. Однако в тот период они тормозили основные работы Кузьминского, вносили в них дезорганизацию, отрывали силы и средства. Возможно, не будь этого противостояния, работай Франц Александрович в морально комфортных условиях, ему бы удалось выполнить намеченные работы по совершенствованию радаров. Ведь не случайно многие утверждали, что только Франц Александрович мог осилить эту гигантскую работу. Но, к сожалению, Владимир Марков и другие ему не дали этого сделать. Ведь Кузьминского просто вынудили уйти из НИИДАР. Как рассказывал выше бывший вице-президент МАК «Вымпел» Вячеслав Борисович Маклецов новый состав партийного комитета института стал полностью подконтрольным директору НИИДАР Маркову. Этого не учел или не понял Франц Кузьминский. Мне удалось, на этот счет, получить весьма примечательный документ.

«В партийный комитет НИИДАР.

Товарищи члены парткома! На заседании партийного комитета в феврале с.г. при обсуждении вопроса о работе опытного завода я предложил отметить в решении парткома, что планом завода не предусмотрено изготовление аппаратуры по изделию 32Д6, что противоречит заданию, установленному соответствующим Постановлением ЦК КПСС и Правительства СССР, и предложил поручить коммунистам Маркову В.И., Трухманову АЛ. и Кузьминскому Ф.А. принять необходимые меры по немедленному развертыванию производства аппаратуры по этому изделию в согласованном с Заказчиком порядке. Секретарь парткома НИИДАР т. Симонов С.А. дал мне разъяснение, что вопрос о состоянии работ по данной тематике (НИО-3) предполагается специально подготовить и рассмотреть на заседании парткома 23 марта 1983 года. Поэтому принятие моего предложения было бы преждевременным.

До настоящего времени рассмотрение вопроса о состоянии работ по тематике НИО-3 на заседании парткома не состоялось. Оно трижды назначалось и трижды переносилось: с 23 марта на 6 апреля, с 6 апреля на 21 апреля и с 21 апреля на неизвестное мне время. Вместе с этим я, как известное Вам должностное лицо, испытываю острую тревогу по поводу состояния дел по тематике НИО-3. Суть этого заключается в следующем. Упомянутым выше Постановлением нам поручено решение задачи, которая по крупному состоит из двух частей: совершенствование аппаратурного комплекса известного изделия и совершенствование комплекса специальных ионосферных алгоритмов. Что касается первой части, то она уже реализована в объеме эскизного проекта, одобренного заказчиком, и вопрос об изготовлении аппаратуры, после вмешательства руководства Министерства и Комиссии Совета Министров, по-видимому, в ближайшее время стронется с мертвой точки. При этом, потерянные несколько месяцев, вряд ли, возможно,будет наверстать. Однако теперь есть основание надеяться, что хоть с опозданием относительно установленного срока, задача изготовления аппаратурного комплекса будет решена. Что касается второй части задачи – совершенствование комплекса специальных ионосферных алгоритмов, то она находится под более серьезной угрозой. Дело в том, что именно эта часть задачи определяет успех или неуспех заданной работы в целом. Именно она является наиболее трудным разделом работы, содержащим в себе широкий диапазон весьма сложных задач таких, как изучение и соответствующее использование природных свойств ионосферы, опытно-математическое моделирование комплексного процесса решения конечной целевой задачи, организация и проведение специальных испытательных работ и т. д. Выполнение этих задач может быть обеспечено только на базе Николаевского филиала НИИДАР, который создавался и годами готовился для этого и который располагает соответственно необходимым комплексом уникальных экспериментальных средств. Однако директором НИИДАР издан ряд приказов, которыми произведены существенные перестановки ранее сложившихся и успешно выполнявшихся функциональных обязанностей основных руководителей работ. С нарастающим нажимом предпринимаются мероприятия по передаче Николаевскому филиалу задач по совершенствованию аппаратурного комплекса изделия. В условиях реально сложившейся действительности это неизбежно повлечет за собой недопустимое ослабление усилий Николаевского филиала по выполнению выше упомянутой второй части порученной нам задачи, что приведет уже не просто к оттяжке сроков исполнения. Это грозит недостаточно качественным решением ряда принципиальных вопросов, или тем, что просто не будут найдены должные решения по некоторым определяющим задачам. Это создает реальные предпосылки для некачественного решения поставленной перед нами задачи в целом, что приведет к незаслуженной компрометации созданных средств, в том числе уже переданных Заказчику. Мои многократные попытки убедить директора в пагубности предпринимаемых им мероприятий и недопустимости их реализации к желаемому результату пока не привели. Считаю своим долгом информировать Вас об изложенном.

Товарищи, меня тревожит еще одно обстоятельство. Существует специальная программа, утвержденная министром и руководством Заказчика. Эта программа лежит в основе выполнения работ по второй части порученной нам задачи, о которой шла речь выше. В связи с приказом директора НИИДАР об усилении отраслевых подразделений Николаевского филиала, что практически означает сокращение сил, выполняющих работу по совершенствованию ионосферных алгоритмов, я счел необходимым напомнить руководству Николаевского филиала основной круг задач, стоящих перед ним в соответствии с упомянутой программой. С этой целью я поручил подготовить фототелеграмму на имя начальника Николаевского филиала с обобщенно-концентрированным изложением этих задач и просьбой рассмотреть соответствующие организационные формы их выполнения. С подготовленной телеграммой я ознакомил ряд руководящих товарищей НИО-3 и попросил их ее завизировать, после чего подписал сам. Это обычная и привычная всем рабочая процедура. Однако после передачи телеграммы в Николаевский филиал секретарь партбюро НИО-3, заместитель начальника отдела т. Даньшин был приглашен к секретарю парткома т. Симонову С.А. и ему было выражено неудовольствие по поводу того, что он завизировал эту телеграмму, включая угрозу быть отстраненным от обязанностей секретаря партбюро НИО-3. Аналогично начальник отдела НИО-3 подполковник-инженер Быковский был вызван к директору т. Маркову В.И. и ему также было выражено неудовольствие по поводу визирования им телеграммы.

Я воспринимаю это как предупредительные меры по поводу возможной критики мероприятий, проводимых директором, и считаю это опасным симптомом, который не имеет право на существование.

Прошу настоящую мою информацию приобщить к протоколу сегодняшнего заседания парткома». Подпись – Кузьминский. 21. IV. 83 г.

Однако надежда Франца Кузьминского на партком НИИДАР, как справедливого коллективного арбитра в его затянувшемся конфликте с Марковым, не оправдались. Более того, партком не только не разобрался в сложившейся ситуации вокруг работ по ЗГРЛС, но и сурово наказал самого Кузьминского. Возможно, что такой несправедливости Франц Александрович уже не в состоянии был вынести. Есть же предел терпению. В итоге он с партийным взысканием, по собственному желанию ушёл из НИИДАР.

В Институт прикладной геофизики имени академика Федорова Е.К. (ИПГ) Франц Александрович пришёл работать рядовым сотрудником. Там быстро оценили, что это за человек и ученый. В 1985 году партийная комиссия этого института разобрала персональное дело коммуниста Кузьминского. Была такая во времена всевластия КПСС серьезная форма работы и влияния на членов партии. Своего рода партийный суд, или трибунал. Мне удалось добыть справку о работе той партийной комиссии. Я специально не правил этот документ, не менял его формулировок. Та эпоха навсегда канула в небытие. Однако забывать о ней не стоит. Откровенно говоря, не хочется повторения таких партийных судилищ в нашем государстве, на которых буквально выворачивали наизнанку душу человеку. Партийное взыскание закрывало дорогу на вышестоящую должность, на престижную работу. Парткомами и парткомиссиями руководили обычные люди со своими пристрастиями и амбициями, но которым полагалось быть кристально честными и справедливыми. Но разве изменить человеческий характер, когда дается право карать или миловать. Знаю по себе, что такое разбор дела на партийной комиссии. Но видно в тот период в ИПГ работали более принципиальные коммунисты, чем в НИИДАР. Вот эта справка.

«В июне 1983 года партком НИИДАР вынес коммунисту Кузьминскому Ф.А. (в то время сотруднику НИИДАР) строгий выговор в следующей формулировке: «За неудовлетворительное состояние плановой и исполнительской дисциплины в руководимых подразделениях, проявившееся в хроническом невыполнении плановых работ НИО-3 и НФ НИИДАР, неоднократное создание конфликтных ситуаций в коллективе, вносящих ненужную нервозность в работу и отвлекающих его от выполнения задач, сформулированных Постановлением ЦК КПСС и СМ СССР, личную недисциплинированность, выразившуюся в систематическом невыполнении приказов Генерального директора ЦНПО «Вымпел» и директора НИИДАР, решений НТС и Совета руководства».

Для подготовки вопроса о снятии с коммуниста Кузьминского Ф.А. взыскания партбюро Института прикладной геофизики имени академика Федорова Е.К. создало комиссию в составе Иванова А. Б. – секретаря бюро, Козорезова Е.В. – зам. секретаря партбюро по оргвопросам и Писанко Ю.В. – секретаря цеховой n/о ГФС.

Комиссия провела беседы с т. Кузьминским Ф.А., секретарем парткома НИИДАР т. Симоновым С.А., а также – с руководящими и рядовыми сотрудниками подразделений ГФС, где в настоящее время работает т. Кузьминский Ф.А., изучила его отношение к производственной и общественной работе, поведение в коллективе.

Тов. Кузьминский Ф.А. работает в ИПГ с 1 ноября 1983 г. Переход его на работу из НИИДАР в ИПГ, по заявлению т. Кузьминского Ф.А., обусловлен принципиальным расхождением взглядов его (как главного конструктора) и директора НИИДАР по научно-техническим и организационным вопросам ведения разработки, заданной Постановлением ЦК КПСС и СМ СССР. В результате этих расхождений т. Кузьминский Ф.А. пришел к выводу, что ему необходимо либо согласиться с линией директора и возглавить неверное, по его убеждению, направление в решении поставленной задачи, либо уйти в другую организацию занимающуюся смежными вопросами и попытаться найти способ теоретического решения принципиальных трудностей разработки, которую он вел в качестве главного конструктора.

За период работы в ИПГ т. Кузьминский Ф.А. проявил себя положительно с производственной и общественной стороны. Манера его общения с товарищами и поведение в коллективе также характеризуются положительно. По роду выполняемой работы он не имеет подчиненных подразделений, однако, как исполнитель, порученные производственные задачи выполняет качественно и в установленные сроки. Охотно помогает в работе коллегам по лаборатории. Никаких проявлений в плане создания конфликтных ситуаций в коллективе со стороны т. Кузьминского Ф.А. замечено не было. Более того, манерой своего поведения и соответствующими действиями он всегда стареется предупредить возможные возникновения ненужной нервозности в работе. Каких-либо элементовличной недисциплинированности за т. Кузьминским Ф.А. не замечено – все приказы, распоряжения и указания руководителей выполняются им качественно и с должной ответственностью.

Учитывая изложенное, парторганизация ИПГ 4 марта 1985 г. единогласно приняла решение о ходатайстве перед Куйбышевским РК КПСС о снятии с т. Кузьминского Ф.А. партийного взыскания. Однако бюро Куйбышевского РК КПСС на заседании 18 апреля 1985 г. сочло, что вопрос о снятии взыскания с коммуниста Кузьминского Ф.А. был поставлен преждевременно. После этого парторганизация ИПГ стала более пристально изучать как производственную, так и партийную работу т. Кузьминского Ф.А., его личные качества как человека и коммуниста. Ему была поручена ответственная партийная работа – в сентябре 1985 г. он был избран членом партийного бюро цеховой парторганизации, в настоящее время является заместителем секретаря по оргработе. Тов. Кузьминский Ф.А. серьезно отнесся к партийному поручению и зарекомендовал себя на этой работе с положительной стороны.

В порядке личной инициативы т. Кузьминский Ф.А. работает над теоретическими основами преодоления основной принципиальной трудности разработки, которую он вел в НИИДАР в качестве главного конструктора. Он считает, что эта работа близка к успешному завершению и намерен передать ее результаты в НИИДАР для внедрения.

Оценивая различные стороны деятельности и поведения т. Кузьминского Ф.А. за период его работы в ИПГ, комиссия пришла к выводу:

За время трехлетней работы в ИПГ недостатки, упомянутые в формулировке взыскания «строгий выговор», не проявились. Принимая во внимание положительную характеристику производственной деятельности общественной работы и поведения в коллективе коммуниста Кузьминского Ф.А., комиссия рекомендует партийной организации ИПГ ходатайствовать перед Куйбышевским РК КПСС о снятии с коммуниста Кузьминского Франца Александровича строгого выговора, вынесенного ему парткомом НИИДАР в июне 1983 года.

Председатель комиссии А.Б. Иванов Члены комиссии Е.В. Козорезов, Ю.В. Писанко

Таким образом, коллективу Института прикладной геофизики хватило менее чем полтора года для того, чтобы разобраться, кто такой на самом деле Франц Александрович Кузьминский. Он оказался не смутьяном, не подстрекателем, не саботажником, а, действительно, порядочным человеком и хорошим работником. А вот в НИИДАР за десятилетия так и не смогли понять, что за человек долгие годы руководил коллективом и при том довольно успешно.

Сам собой напрашивается вывод о том, что Францу Кузьминскому просто не дали доработать боевую систему ЗГРЛС. Именно к такой уверенности я пришел после своего второго журналистского расследования. Все соответствующие документы у меня были. И я засел за материал. Написал его в редакции практически за один день. Повезло, что не было других редакционных заданий, а новый по тому времени компьютер существенно облегчил творческие муки. Проблема была близкой и понятной. Однако работу над последним разделом материала неожиданно прервал телефонный звонок. Мужчина поинтересовался, с кем он разговаривает. При этом голос мужчины был, словно из подземелья, и его слова звучали на фоне какого-то гула, напоминающего тот, который возникает в автомобиле при движении по городу. Естественно, я представился. В ответ мужчина сказал, что сейчас со мной переговорят. Пару секунд из телефонной трубки слышался один монотонный гул. Потом уже явно другой мужчина с властной интонацией в голосе поинтересовался моим здоровьем. Для меня это было неожиданным. Какое ему дело до моего здоровья. Так примерно я и ответил и в свою очередь порекомендовал новому собеседнику отрекомендоваться, кто таков? На это мужчина буквально, разжевывая каждое слово, медленно произнес, что это необязательно. И опять спросил о моем здоровье и при этом добавил, мол, зажила ли у меня рана на голове. Тот разговор я запомнил почти дословно.