Текст книги "По следам исчезнувшей России"
Автор книги: Александр Музафаров
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц)
ЗАКАТ КОРЧЕВЫ
Первая мировая война почти не изменила жизни города и уезда. Да, прошел призыв в армию, благонамеренные обыватели подписывались на военный заем, но все также ходили по Волге пароходы, все также чисто подметались аллеи бульвара, все также шумела ярмарка.
Февральская революция тоже не принесла больших изменений в жизнь города. Согласно распоряжениям Временного правительства в нем был создан временный уездный комитет, куда в полном составе вошли земские органы, добавились депутаты от волостей, горожан, представители воинских частей, мещан, кооперативов, крестьянских депутатов и рабочих – всего около 600 человек [14]14
Нельзя не обратить внимания на резкое увеличение управленческого аппарата сразу после революции. Там, где раньше трудилось около полусотни человек, теперь заседает шесть сотен. И это было только начало.
[Закрыть]. Вместо упраздненной полиции была организована добровольная милиция, и число преступлений сразу пошло в гору.
В июне 1917 года Кимры осуществили свою давнюю мечту, добившись городского статуса. Новоиспеченный город по численности населения более чем в два раза превосходил уездный центр. К тому же он был связан с остальной Россией железной дорогой, так что вопрос о статусе Корчевы невольно повис в воздухе.
5 марта в Кузнецово при фабрике образовался революционный комитет, контролировавшийся социал-демократами (в том числе и большевиками) и эсерами. Этот орган сразу занялся подготовкой захвата власти в уезде.
Полуподпольно возник Корчевский совет. Если Комитет временного правительства включал в себя старые земские органы, как избранные населением, то представители совета их полностью игнорировали. Открытых выборов в совет не было. Его члены отбирались партийными организациями или самопровозглашением. Основной революционной силой в уезде стали рабочие кузнецовской фаянсовой фабрики.
Местный историк Б.И. Петропавловский так описывает захват революционерами власти:
«В ноябре в село Кузнецово прибыл представитель Петроградского ВРК Рожков. Состоялось общее собрание рабочих и крестьян близлежащих сёл и деревень, на котором выступили Сергеев и Рожков, рассказавший о событиях в столице. Собрание одобрило переход власти Советам и избрало новый ВРК.
10 ноября исполком Корчевского совета вызвал уездного комиссара Лапина для сдачи дел и, когда тот отказался подчиниться, постановил “приступить к приёму всех дел комиссара помимо него, причём ввиду возможного отказа служащих казначейства и других признать власть Советов, ввести Красную Гвардию в Корчеву для занятия государственных учреждений”.
В ночь с 27 на 28 ноября красногвардейский отряд во главе с Сергеевым прибыл в Корчеву, занял почту, телеграф и административные учреждения. Власть перешла в руки временного исполнительного комитета. 10 декабря состоялось собрание Корчевского совета, избравшего уездный исполком и назначившего комиссаром Булатова. В руки совета перешла милиция. У Лапина были изъяты печать и бланки ассигновок.
20 декабря Уездный исполнительный комитет направил в Тверь следующую депешу: “Прошу Вас срочно сделать распоряжение о закрытии кредита бывшему комиссару Временного правительства и немедленно открыть комиссару Советов. Меры все приняты, комиссар в казначейство послан, по волостям организуется Красная Гвардия. Присылайте оружие”. В помещении казначейства был установлен красногвардейский пост, и новая власть получила доступ к финансам.
27 декабря состоялся уездный съезд Советов. Была окончательно утверждена советская власть, одобрены действия УИКа и утверждена должность комиссара. Постановили отстранить от управления земскую управу и взять на себя её функции, организовать народный суд» {20} .
В этой истории обращает на себя внимание, что вся инициатива захвата власти исходила сверху. Не местные рабочие восстали и установили советскую власть, а прибывший из Петрограда комиссар учинил в уезде бунт.
К чести земских властей отметим, что без сопротивления они не сдались. В городе был организован «Комитет защиты Учредительного собрания» В ответ революционная власть провела аресты руководства земства. Жители вышли на митинг, захватили здание исполкома и освободили арестованных. Ситуация в городе приобрела неустойчивый характер. Победу революционерам обеспечили энергичные действия местного большевика Булатова и командира созданных отрядов Красной гвардии Сергеева, применивших против мирных горожан оружие. Пролилась кровь, руководство земской управы было расстреляно, власть перешла в руки советов.
Советская власть по достоинству вознаградила и Булатова и Сергеева – оба были расстреляны чекистами в середине 30-х годов.
Вскоре был ликвидирован и Корчевский уезд. Часть его отошла к городу Кимры, оставшееся было поделено между вновь образованными районами, границы которых часто менялись.
УБИЙЦА КОРЧЕВЫ – КАНАЛ ИМЕНИ МОСКВЫ
Величественные бетонные сооружения, огромные статуи, широкие ворота шлюзов и изящные мосты – таким предстает Канал имени Москвы туристу, наблюдающему за его берегами с борта белоснежного теплохода и элегантного быстроходного катера. И никто не вспомнит, глядя на эту поблекшую красоту 30-х годов XX века, строки Некрасова – «а по бокам-то все косточки русские»... Лишь около Дмитрова покажется ненадолго золоченый крест часовни Новомучеников и исповедников российских, поставленной в 2007 году в память о тысячах заключенных, погибших при строительстве этого грандиозного сооружения. И уж совсем мало кто вспомнит, что именно этот канал убил Корчеву и вместе с ней 110 сел и деревень.
История канала связывает воедино социальные, политические, экономические сюжеты и является подлинно советской по своей сути. Когда пропагандисты писали, что канал является символом страны победившего социализма, они были абсолютно правы – действительно является символом, символом разрушения и насилия над естественным развитием страны.
Москве нужна водаИстория строительства канала тесно связана с историей московского коммунального хозяйства, а точнее – водоснабжения столицы. Начиная с самого возникновения города жители столицы использовали для питья и прочих нужд воду из Москва-реки и колодцев у себя во дворах. Первый водопровод в Москве был построен в XVII веке в Кремле, где специально установленные насосы подавали речную воду для орошения царских садов. Память об этом сооружении сохранилась в названии одной из башен столичной цитадели – Водовзводная (в которой и стояли те самые насосы). Однако в середине XVIII века разросшемуся городу уже не хватало речной воды, да и качество ее оставляло желать лучшего – ведь в эту же реку сливались и городские стоки. После эпидемии чумы 1771 года правительство Российской империи приняло решение о строительстве в Москве водопровода, который бы бесплатно доставлял жителям города чистую воду. Высочайший указ последовал 28 июля 1779 года. Работу возглавил опытный инженер-гидротехник генерал-поручик Фридрих Вильгельм фон Бауэр, создатель первого в России водопровода в Царском Селе. Он подошел к делу с немецкой основательностью, в течение года, исследовав множество источников пресной воды в ближайших окрестностях Первопрестольной. Генерал считал, что по-настоящему чистой могут быть только подземные воды, бьющие из достаточно сильных ключей. Наиболее подходящими он счел ключи в верховьях Яузы у крупного подмосковного села Мытищи. Мытищинские источники помимо высокого качества воды и постоянной довольно низкой ее температуры обладали особенно важным свойством – они были расположены выше территории, куда предполагалось направить воду, поэтому ее можно было подавать самотеком.
Для подачи воды в Москву построили подземную галерею. В долине реки Яузы, на Погонно-Лосином острове, над бьющими из земли ключами были сооружены бассейны из кирпича. Первоначально было построено 28 таких бассейнов, несколько позднее еще 15. От бассейнов вода отводилась к кирпичной галерее шириной и высотой около метра. Через каждые 200 м на ней были устроены смотровые колодцы, чтобы можно было следить за ее исправностью и чистить. Длина галереи по тем временам была необычайно большой – около 20 верст (16 км). Далее через глубокую долину Яузы по Ростокинскому акведуку (каменному водопроводному мосту близ деревни Ростокино), который сохранился до наших дней, вода подавалась в район Сухаревской и Самотечной площадей. В конце водовода на Трубной площади и на Неглинке были сооружены фонтаны для разбора воды.
В 1783 году техническое руководство строительством было возложено на инженера Герарда. Строительство Мытищинского водопровода продолжалось 25 лет, и 28 октября 1804 года он был открыт.
Проектная мощность первого Мытищинского водопровода составляла 3,5 тыс. кубометров в сутки, фактическая подача была значительно ниже. Всего на его строительство было затрачено более 1 млн. 600 тыс. рублей. Недаром народ назвал Ростокинский акведук Миллионным мостом.
Чистая вода Мытищинского водопровода стала подлинным спасением для столицы, но город рос быстро, и рост населения явно опережал технические возможности системы. Водопровод четыре раза – в 1830, 1853, 1892 и 1904-м годах подвергался модернизации. Самотечную систему сменила водонапорная, были сооружены мощные насосные станции (здание которых до сих пор могут видеть москвичи на Новоалексеевской улице), водонапорные башни. Кирпичные водоводные галереи были заменены чугунными трубопроводами, Производительность системы возросла с 3,5 до 43 тысяч кубометров воды в сутки или в русских мерах измерения – 2,5 миллиона ведер воды.
Но и этого количества городу, чье население к рубежу столетий превысило миллион человек, было уже не достаточно. В целях сбережения здоровья горожан, городская дума поставила вопрос о строительстве системы канализации, для чего требовалось еще больше увеличить мощность водопровода.
В 1901 году по проекту выдающегося русского инженера Николая Петровича Зимина [*] началось строительство нового Москворецкого водопровода. Его водозаборная станция располагалась рядом с подмосковным селом Рублево. Здесь были построены очистные сооружения и насосы, которые накачивали воду в огромный резервуар, находящийся на Воробьевых горах, откуда она самотеком поступала в городскую сеть. Мощность Рублевского водопровода составляла 7 миллионов ведер воды в сутки, с возможностью расширения до 14 миллионов ведер. Последняя цифра была обусловлена объемом воды в реке, при ее превышении город рисковал осушить реку полностью.
[ *Имя Николая Петровича Зимина незаслуженно забыто нашими современниками. Скажем о нем несколько слов. Он родился на севере Вологодской губернии в Кириллове в 1849 году. В 1873-м с отличием оканчивает Императорское Московское техническое училище. По его проекту и под его руководством проходила модернизация и строительство новых ветвей Мытищинского водопровода. Именно он в 1895 году поставил вопрос о необходимости строительства в Москве новой водопроводной системы с забором воды из Москва-реки, именно ему городская дума поручила строительство Рублевского водопровода.
Николай Петрович проектировал водопроводы в Царицыне, Самаре, Рыбинске, Тобольске, Тамбове и Шуе, на Всероссийской выставке в Нижнем Новгороде. По его проектам напор воды в водопроводе в случае пожара можно было быстро увеличить – либо водоподъемными машинами, либо подключением к сети труб резервуара, находящегося на более высоком уровне. Подача воды для хозяйственных целей при этом прекращалась. Водопровод вместо хозяйственной выполнял противопожарную функцию. Воду брали из ближайших пожарных кранов, установленных на водопроводной сети. После окончания пожара запорные вентили вновь пропускали воду в дома.
Такой же проект был предложен Н.П. Зиминым и для водопровода Перми, строительство которого началось в 1905 г. Для хозяйственно-питьевых нужд вода забиралась из реки Светлой, в противопожарных целях воду предполагалось брать из р. Камы.
Пермские газеты пели оды инженеру:
Теперь мы можем возгордиться,
Что нам придется породниться
Посредством Зимина с самой
Первопрестольною Москвой!
Ведь если новых осложнений
Уж не увидим мы вперед,
Тогда один и тот же гений
Водопровод наш проведет.
Помимо инженерной Николай Петрович активно занимался и общественной деятельностью. По его инициативе проводились Российские Водопроводные съезды , на которых инженеры и представители городских властей обсуждали важные для отрасли решения.
Выдающийся инженер скончался в 1909 году, в возрасте 60 лет. К нашему стыду, ни в Москве, ни в Перми нет не то что улицы, но даже хотя бы памятной доски в его честь.
(Подробнее о Н.П. Зимине см. Стяжкова Л.B. О воде все мысли и дела. Водоснабжение и санитарная техника №6 2010. С. 69).]
Изданный в 1917 году путеводитель «По Москве» отмечал – «в настоящее время городское управление занято вопросом об изыскании новых источников водоснабжения, так как в скором времени дебет Москворецкого водопровода достигнет 14 милл. вед. воды в сутки, а превышать эту норму будет нельзя, чтобы не обезводить реку» {21} .
Неизвестно, какое решение смогли бы найти городские власти, ибо в том же 1917 году они были уничтожены революцией. Хотя новая власть и называла себя народной, но в первую очередь она уничтожала именно структуры местного самоуправления, которые и представляли волю того самого народа. Но советская власть считала, что волю народа могут представлять только передовые отряды рабочего класса, т.е. члены коммунистической партии, поэтому никаких шансов всесословным органам самоуправления не оставила.
12 марта 1918 года в Москву из Петрограда перебирается большевистское правительство, и это сразу же кардинально меняет характер жизни города. В советской системе государственного устройства не было намека на местное самоуправление. Реальная власть принадлежала не декоративным советам, а партийным комитетам, члены которых были связаны жесткой партийной дисциплиной. Руководство московского комитета партии, как правило, возглавлял коммунист в ранге члена или кандидата в члены политбюро, т.е. одновременно входивший в состав высшего политического руководства страны. Конечно, и в Российской империи пост генерал-губернатора столицы занимали люди, пользующиеся доверием Государя, а иногда и члены императорской фамилии, но при этом система городского самоуправления существовала параллельно с администрацией и сама решала многие проблемы города. В Советском Союзе руководство столицы было жестко подчинено центральной власти, а потому практически не имело собственной точки зрения на развитие города. Связь с местным населением была весьма условной. Достаточно сказать, что в период с 1921 по 1945 год ни один из первых секретарей МГК не был уроженцем Москвы.
Другим следствием событий 1918 года стал резкий рост численности населения столицы. Первым стимулом к нему стало сосредоточение здесь новых органов партийной и советской власти. Новый политический строй породил небывалый по численности управленческий аппарат. Его задачей теперь было не регулирование, а непосредственное управление всей экономической и политической жизнью страны. Если в 1914 году управленческий аппарат Российской империи насчитывал порядка 300 тыс. чиновников и служащих, то уже в 1919 году, несмотря на отпадение огромных территорий и сокращение населения, только в 33 губерниях Центральной России насчитывалось 2 миллиона 360 тысяч средних и высших государственных служащих {22} , и значительная их часть была сконцентрирована в Москве.
Другой причиной стремительного роста численности населения города стала советская система распределения продовольствия и товаров первой необходимости. Все города были разделены на пять категорий снабжения, в соответствии с которыми в них поставлялось продовольствие и товары первой необходимости. Свои привилегии были у крупных заводов, военных городков и т.д. Москва и Ленинград были поставлены вне категорий и снабжались в первую очередь и в наибольшем объеме. Поэтому представители всех слоев советского общества стремились правдами и неправдами попасть на работу в столицу, а те, кому это удавалось, ни за что не хотели расставаться с московской пропиской.
В результате этих процессов, население Москвы росло как на дрожжах и уже к 1936 году в два раза превысило дореволюционный уровень, достигнув величины 3 641 500 человек, и это без учета тучных стад «командированных», учащихся, «направленцев» – т.е. людей, которые реально жили в столице, но официально в ней не прописывались. Расположенные в городе промышленные предприятия также наращивали потребление воды. И советское руководство стало решать проблему.
Первые принятые меры были явным продолжением дореволюционной политики. Около Рублевской водозаборной станции была построена плотина, что позволило на треть увеличить возможности водозабора. Инженеры предложили также строительство серии водохранилищ в верховьях Москва-реки. Эти искусственные озера должны были аккумулировать талую воду (попутно защищая столицу от наводнений) и постепенно спускать в Москва-реку. Этот вариант был отвергнут советским руководством как недостаточно масштабный и паллиативный. Он будет осуществлен лишь в 60-е годы XX века. Большевики же хотели нечто более масштабное и радикальное.
Выступая на июньском пленуме ЦК ВКП(б) 1931 года первый секретарь Московского комитета и Московского городского комитета ВКП(б) Лазарь Каганович с докладом «О Московском городском хозяйстве и о развитии городского хозяйства СССР», говоря о водоснабжении Москвы, сказал: «То положение, которое мы имеем сегодня, грозит нам очень большими опасностями и вопрос о воде для Москвы является самым узким, самым острым вопросом». По докладу Кагановича пленум ЦК ВКП(б) принял резолюцию, где было записано следующее: «ЦК считает необходимым коренным образом разрешить задачу обводнения Москвы-реки путем соединения ее с верховьем реки Волги и поручает московским организациям совместно с Госпланом и Наркомводом приступить немедленно к составлению проекта этого сооружения с тем, чтобы уже в 1932 году начать строительные работы по соединению Москвы-реки с Волгой». Строительство данного канала первоначально было поручено Наркомводу СССР, но потом передано в руки другого советского учреждения – ОГПУ.
Но прежде чем строить, предстояло подготовить проект. К маю 1932 года были подготовлены три варианта трассы канала: Старицкий, Шошинский и Дмитровский.
Старицкий самотечный вариант канала был разработан инженером Авдеевым. Начало канала намечалось от с. Родня (12 км выше г. Старицы) к Волоколамску, далее мимо г. Клина и через водораздел у Сенежского озера с выходом к р. Москве у с. Тушино. Благодаря высоким отметкам Волги в месте начала канала по сравнению с отметками р. Москвы это направление допускало подачу воды в город самотеком. Топографические условия местности позволяли поднять уровень воды в реке на 36,5 м путем ее подпора, при этом подпор распространялся вверх но течению на 150 км с образованием водохранилища объемом 2,5 млрд. м 3.
По выходе из водохранилища канал должен был прорезать правый высокий берег Волги и, направляясь далее на восток по северному склону водораздела на г. Клин, пересечь верховья рек Шоши, Лоби, Ламы. Минуя г. Клин, канал прорезал глубокой (33 – 34 м) выемкой Клинско-Дмитровскую гряду с выходом к р. Истре. Далее канал шел по долине р. Истры и впадал в Истринское водохранилище, образуемое земляной плотиной. Это водохранилище предполагалось использовать одновременно для судоходства и для отстаивания воды перед подачей в Москву через бьеф Рублевской плотины. После Истринского водохранилища трасса канала вновь направлялась к востоку с выходом к р. Москве. Для его соединения с рекой намечалась постройка трехкамерного шлюза с напором 40 м. Общая длина канала по Старицкому варианту составляла 230 км.
Этот проект обладал целым рядом преимуществ:
Во-первых, вода забиралась из верховьев Волги (выше Старицы нет промышленных центров и городов, за исключением Ржева), что обеспечивало ее чистоту.
Во-вторых, самотечная схема снижала расходы на эксплуатацию канала – не было необходимости расходовать энергию на работу шлюзовых механизмов.
В-третьих, Волга около Старицы протекает в высоких берегах, а ее ложе образуют твердые породы. Водохранилище в этом районе было бы глубоким, но небольшим по площади, к тому же его плотина получилась бы высокой, что давало возможность соорудить на ней достаточно мощную электростанцию.
К недостаткам этого проекта можно было отнести большую протяженность (примерно в два раза превосходящую Шошинский и Дмитровский варианты), техническую сложность прокладки канала на некоторых участках, а также сооружение самой высоконапорной плотины около Старицы. К тому же объем воды, поставляемой в Москву, мог покрыть только потребности водопровода, но не мог настолько обводнить реку, чтобы сделать ее судоходной. А для советского руководства идея превратить Москву в порт пяти морей имела важный идеологический смысл.
Дмитровский и Шошинский варианты были очень близки между собой. Оба подразумевали перекрытие Волги между Тверью и Калязином, подачу воды через водораздел при помощи шлюзов и обеспечение условий для судоходства.
По Шошинскому варианту начало канала намечалось у впадения р. Шоши в Волгу. Отсюда канал направлялся на юг к г. Клину и после пересечения Октябрьской железной дороги должен был прорезать Клинско-Дмитровскую гряду на отметке, превышающей уровень Волги у устья р. Шоши примерно на 57 м. Таким образом, профиль этого участка требовал механического подъема воды, а судоходство – устройства шлюзов. Далее Шошинское направление совпадало со Старицким, за исключением участка в районе Истринского водохранилища. В этом варианте было признано целесообразным обойти Истринское водохранилище специальным судоходным каналом с тем, чтобы использовать его только как отстойник с точно установленной водоохранной зоной.
Создание водохранилища у устья р. Шоши с подъемом уровня Волги бетонной плотиной на 12 – 13 м должно было улучшить судоходные условия вверх по реке до г. Калинина, однако ниже гидроузла потребовалось бы строительство дополнительных гидроузлов на Волге.
Общая длина канала по Шошинскому варианту составляла 122 км, при этом на канале намечалось шесть шлюзов (два двухкамерных с напором 18 – 20 м и четыре однокамерных с напором 7 – 10 м), при каждом из них – по одной насосной станции для перекачки воды из бьефа в бьеф. Общий подъем воды на водораздел достигал 71м. Подход трассы канала к р. Москве точно совпадал со схемой его подхода при Старицком варианте со спуском к р. Москве трехкамерным шлюзом с напором 40 м, расположенным у с. Тушино. Сброс питьевой воды в р. Истру проектировался, так же как и в Старицком варианте, на расстоянии 60 км от р. Москвы.
Дмитровский вариант. Трасса канала начиналась в месте впадения в Волгу р. Дубны. Отсюда канал, преодолевая на своем пути довольно значительный подъем пятью ступенями, направлялся на юг через г. Дмитров и ст. Икша. Каждая ступень представляла собой однокамерный шлюз и насосную станцию. Далее, дойдя до с. Пестово, расположенного при впадении р. Черной в р. Вязь, канал пересекал водораздел между реками Вязь и Уча и поворачивал на юго-запад. В этом направлении он прорезал Клязьминско-Химкинский водораздел и, пройдя далее долиной р. Химки, спускался по крутому склону к р. Москве в районе с. Щукино.
Водохранилище в восточной части водораздельного участка канала было предусмотрено специальными разделительными плотинами разделить на два самостоятельных водохранилища: западное – судоходное и восточное – отстойное, предназначенное только для водоснабжения. От последнего прокладывался водопроводный канал для подачи питьевой воды в городскую водопроводную сеть через городские очистительные станции. От западной же части водохранилища судоходный канал шел на юг и спускался к р. Москве двумя двухкамерными шлюзами.
Для обеспечения необходимого забора воды в канал предусматривалось построить плотину на Волге у села Иваньково, так как без создания при ней водохранилища нельзя обеспечить равномерный забор воды в канал в необходимом количестве. Благодаря устройству водохранилища с подъемом воды на 16 м уменьшалась высота накачки воды в канал и расход потребной для этого электроэнергии, и, кроме того, появилась возможность постройки гидростанции мощностью 30 МВт.
Общая протяженность канала составляла 128 км. {23}
Примечательно, что окончательное решение о выборе маршрута канала было возложено на Московский городской комитет партии. Это кажется странным, так как проект затрагивал интересы не только Москвы, но и трех округов Московской области, а по масштабам – общегосударственное значение. Ведь и строительство канала велось не силами города Москвы, а общесоюзными наркоматами. К тому же в подчинении горкома не было организаций, способных компетентно сравнить предложенные проекты и выбрать наилучший вариант. Очевидно, что, как и во многих других событиях советской истории, московский горком послужил лишь ширмой, а реальное решение было принято на более высоком уровне и негласно.
Старицкий вариант канала был отвергнут практически сразу. Он требовал наибольших расходов на постройку, был технически сложен и в гораздо меньшей соответствовал роли достижения советской власти. Кроме того, он был наименее выгоден с транспортной точки зрения, а ей советские руководители уделяли большое внимание. Главное достоинство проекта – самотечный характер канала, не требующий энергетических затрат на доставку воды в Москву, был признан его идеологическим недостатком. «Я враг самотека, как в технической, так и в партийной жизни...» – заявил начальник Главэнерго, видный большевик Г.М. Кржижановский.
Дальнейший выбор между двумя весьма близкими вариантами был предрешен в пользу Дмитровского по следующим основаниям:
1. Дмитровское направление канала давало наименьший объем необходимых основных работ (земляных, бетонных и прочих); имело наименьшую высоту подлежащего преодоления водораздельного участка Клинско-Дмитровской гряды.
2. Дмитровский вариант канала был дешевле других как в отношении строительной стоимости всего сооружения, так и стоимости прохода кубометра воды, подаваемой по каналу в город, а также стоимости прохода судов и транспортных грузов.
3. В отношении подачи воды в город для водоснабжения, а также обводнения главнейших притоков реки Москвы, Яузы и Лихоборки, Дмитровский вариант предполагал более простые и удачные решения.
4. В транспортной части Дмитровское направление позволяло подойти к действующей Мариинской водной системе и к городу Горькому (Нижнему Новгороду) по более короткому расстоянию, чем другие варианты канала. Это уменьшало продолжительность пребывания судна в пути по ряду основных маршрутов, что значительно удешевляло стоимость перевозок {24} .
Два момента обращают на себя внимание:
Во-первых, при оценке экономических затрат, связанных со строительством канала, нигде не упоминаются затраты и убытки, полученные от затопления территорий, населенных пунктов, сельхозугодий и т.д. Принимающие решения партийцы просто-напросто не думали об этих вопросах, а экономисты сравнивали стоимость лишь прорытия самого канала.
Во-вторых, очень много внимания уделено транспортной функции канала. Если мы вспомним первоначальную причину появления проекта – трудности в снабжении Москвы водой, то такое внимание к транспортной проблеме не может не удивлять. Ведь очевидно, что два аспекта – водозаборный и транспортный противоречат друг другу и их учет в одном проекте делает его значительно более сложным.
