Текст книги "Казанскй треугольник (СИ)"

Автор книги: Александр Аввакумов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 26 страниц)

Они доехали до колонии, вышли из машины, и Шамиль показал условное место. Они обговорили время, когда Светлана должна будет ждать Максима. Шамиль пошел пешком в сторону воинской части, а Светлана поехала обратно. Ей необходимо было приобрести два билета на самолет на ближайшую среду.

Приехав в гостиницу, Светлана достала новый паспорт Максима и направилась в кассу предварительной продажи авиабилетов.

Там она уверенно протянула паспорта и попросила оформить два билета до Ленинграда. Заплатив, поинтересовалась о возможности приобретения билета из Ленинграда до Москвы. Из Воркуты до Москвы летал самолет всего два раза в неделю – во вторник и субботу, и добраться до столицы было проще через Ленинград.

Кассир оформила ей еще два билета.

* * *

Ситуация в колонии продолжала накаляться. Осужденные, недовольные действиями администрации, демонстративно отказались спускаться в забой. Многие стали отказываться от пищи, требуя освобождения товарищей, помещенных в камеры штрафного изолятора. То там, то здесь происходили стычки между активистами и блатными. Администрация была вынуждена пойти на некоторые уступки и смягчить режим.

Они вывели армейский спецназ с территории колонии и стали потихоньку освобождать осужденных из штрафного изолятора.

Максим шел в строю, впереди него шагал осужденный Казаков, который никак не мог попасть в ногу с шеренгой, и постоянно подпрыгивал, меняя ногу. Максим в очередной раз наступил ему на пятку, в результате чего Казаков споткнулся.

– Ты что, хмырь, ходить нормально разучился? – прошипел сквозь зубы Казаков, – блатуешь? Я тебе башку отобью, еще раз наступишь!

Максим не стал связываться, решив, что Казаков специально провоцирует его.

Их отряд направлялся в столовую. Перед столовой отряд остановился, и начальник побежал в здание администрации. Было очень холодно, и пронизывающий ветер свободно проникал сквозь тонкие телогрейки осужденных. Минут через пять заключенные стали роптать, а уже через десять из строя стали раздаваться выкрики протеста.

– Козлы, суки, специально морозите зэка! – неслось из строя.

Услышав недовольные крики, к столовой подтянулись свободные от наряда военнослужащие.

Максим увидел своего земляка, который условными знаками показывал ему, что надо встретиться.

Наконец-то вышел начальник отряда и дал команду заходить. Максим специально замешкался и оказался одним из последних. Пока он плелся по коридору, к нему подошел солдат и шепнул, что будет ждать завтра утром за зданием отряда. Максим кивнул. А потом уселся за стол и с двойным аппетитом принялся за тюремную еду.

Он до сих пор не мог поверить, что завтра в это время он будет далеко от колонии и больше никогда не услышит вой конвойных собак и клацанье затворов автоматов. Все в нем пело, и он с усилием делал серьезное лицо, чтобы не выдать безграничную радость.

Их вели обратно в барак, и Максим на редкость внимательно вглядывался в очертания бараков, административных корпусов, как бы запоминая этот пейзаж на всю жизнь.

Наученный горьким опытом, он не имел близких друзей в колонии, и это позволяло ему отвечать только за себя и не вписываться за других осужденных, которые часто были неправы. Это освобождало его от желания поделиться своей радостью с кем бы то ни было.

Максим верил в удачу, знал, что удача любила его, и поэтому ни на минуту не сомневался в задуманном. Он лег на койку и, закрыв глаза, погрузился в свои мысли. Но недолго ему мечталось – в помещение вошло подразделение спецназа и приступило к очередному шмону.

На пол летели вещи заключенных, вызывая глухое недовольство. Койку Максима осматривал прапорщик и двое бойцов. Прапорщик сорвал со стены фотографию Светланы и бросил на пол. Ничего не найдя в личных вещах Максима, они приступили к осмотру кровати и тумбочки соседа.

Прапорщик взглянул на Маркова и демонстративно наступил на валявшуюся фотографию.

– Гражданин прапорщик, разрешите мне поднять фотографию? – обратился к нему Максим.

– Что ты сказал, засранец? – грозно спросил прапорщик и с разворота ударил дубинкой по правому плечу.

Максим сдержался, он верил, что этот обыск был последним в его жизни.

Подняв фотографию, положил ее во внутренний карман.

Вечером, после шмона он подошел к одному из осужденных по имени Валера и попросил его подстричь. Валерий недолго торговался и согласился за десять сигарет.

Марков присел на табурет, и Валера начал осторожно поправлять его незамысловатую прическу. До зоны он работал стилистом в одном из салонов красоты в Ленинграде и очень любил свою специальность. Когда он закончил, отошел и, как бы извиняясь, развел руки в стороны – мол, сделал все, что мог, с этими короткими волосами.

Максим расплатился, отправился в туалет и побрился. За этим занятием его застал старший отряда:

– Слушай, Шило! Ты, как француз, бреешься на ночь? А может, ты собрался в ресторан или еще куда? А может, ты пидар?

– Я тебя, Василий, не задеваю, ну и ты не лезь ко мне в задницу! Где лучше педерасты, тебе лучше знать. Мне ведь с ними общаться, ты знаешь, западло. Это вам, активистам, что ни пидар, то товарищ и брат! – произнес Максим.

Старший не ожидал отпора и слегка опешил:

– Ты, Марков, фильтруй базар! Не видишь, с кем говоришь? Смотри, Шило, нагнем и опустим, и будешь спать с петухами у параши.

– А ты вот возьми сейчас, нагни и опусти! – ответил Максим – Что молчишь? Языком ты, Вася, все можешь, а по жизни ты трус. Не думал, что с тобой будет, если с тебя снимут твою красную повязку? Вот тогда мальчишки и «девчонки» натянут тебя по самое не хочу. А сейчас гони отсюда, борец с преступностью.

Старший помощник начальника отряда Василий Веселов, сплюнув через зубы и сверкнув недобрым взглядом, вышел из туалета.

За последний год его еще никто так не унижал, и он, затаив обиду, решил разобраться в ближайшее время.

Он прошел в свою маленькую комнатку и, достав лист серой бумаги, начал старательно выводить на ней шариковой ручкой:

Заместителю начальника ИТК– 10

полковнику внутренней службы

тов. Белову А.Л.

Довожу до Вашего сведения, что осужденный шестого отряда Марков Максим группирует вокруг себя осужденных, недовольных режимом колонии. При этом Марков всячески убеждает их не подчиняться начальнику отряда, саботировать работу в забое и расправляться с активистами и осужденными, вставшими на путь исправления.

Вчера Маркову, несмотря на то что он злостно нарушает дисциплину, было предоставлено краткосрочное свидание. Кто предоставил это свидание, я не знаю. После свидания Марков повел себя странным образом, чего ранее за ним не наблюдалась, а именно – постригся и побрился, словно куда-то собрался.

Марков стал раздавать свои личные вещи товарищам по отряду. Не исключаю, что Марков хочет свести счеты с жизнью или совершить побег.

Старший помощник начальника отряда №6

Осужденный Веселов В.

Перечитав написанное несколько раз и исправив ошибки, Веселов свернул лист пополам и положил в карман рабочей куртки. Завтра он передаст эту записку руководству через начальника отряда, и будет следить за развитием событий.

Только от одной мысли, что Маркову будет очень плохо, на душе Веселова стало так тепло и хорошо, что он улыбнулся.

Веселов был осужден за спекуляцию цветами. Он скупал их в ближайшем совхозе и продавал на рынке в два раза дороже. Его осудили на три года, и он, пока ждал этап, в камере избил старика старше его почти в три раза. Драка произошла из-за того, что старик стащил у него из-под подушки одну сигарету. Все были на прогулке, и в камере оставались лишь они со стариком, у которого еще и поднялась температура. За эту раскрутку ему добавили еще восемь лет.

В этой колонии Веселов находился уже пятый год и рассчитывал на досрочное освобождение по половинке. Его желание побыстрее выйти на волю заставило его записаться в активисты, и с этого момента он с неподдельным рвением исполнял свою работу.

Веселову очень нравилось чувство власти и превосходства над людьми, и он сполна упивался им. Лишь один не ломал перед ним шапку, Марков.

Его независимость раздражала Веселова. Попытка переманить Максима на свою сторону у активиста не получилась, и он решил его просто уничтожить, уничтожить в назидание другим.

В том, что Марков поддерживал Могилу, Веселов даже не сомневался, но писать об этом не стал, потому что знал, что администрации удастся сломать блатных. Он помнил кончину своего предшественника, после которого ему досталась эта повязка, – его ночью, как свинью, зарезал блатной, проигравшийся в карты Могиле.

Играли они на него или нет – следствию доказать не удалось. Блатной переехал на другую зону, а его предшественник – на местное кладбище. Помня это, Веселов не стал писать о Могиле и решил сперва разобраться с Марковым.

Веселов вышел из своей комнатки и направился в отряд. Часы на стене показывали время отбоя, однако осужденные, не обращая внимания, продолжали играть в карты. Активист и двое его помощников заставили всех прекратить игру и разойтись по местам. Веселов обошел спящих и на время остановился у койки Маркова – близящаяся расправа успокаивала его.

* * *

На улице было темно, стоял мороз под сорок, и снег скрипел под ногами осужденных. Где-то едва слышно доносилась команда конвоя. Собаки забились в будки и не высовывали носа.

Марков с нетерпением наблюдал за медленно идущими стрелками часов. Время тянулось до того медленно, что ему казалось, что оно просто остановилось. Он снова взглянул на часы и заметил, что прошла лишь минута.

К нему подошел Веселов и, не скрывая радости, сообщил, что его вызывает начальник отряда. Максиму ничего не оставалось, как направиться туда. Он подошел к двери и постучал. Начальник отряда, парень с лейтенантскими погонами, сидел за столом.

Марков представился, как положено, и посмотрел на начальника. Тот работал в колонии совсем недавно, и поэтому не знал в лицо всех своих подопечных.

– Слушайте, Марков, я хотел с вами поговорить, – начал он. – Мне как начальнику отряда не нравится ваше отношение к установленным правилам поведения и труда. Вы что, решили в одиночку воевать против государственной машины, которая специально создана для перевоспитания вам подобных? Нет, Марков, эта машина сломает вас, как сломала десятки тысяч таких, как вы, и даже не заметит этого! Я читал ваше личное дело. Вы, воспитанный в культурной семье, решили поиграть с государством и ради интереса окрасились в краску блатных. Вам, видимо, нравится эта игра, но вы забываете, что так можно и жизнь потерять. Скажите мне, зачем вам это? Объясните, и я, может, смогу понять. Молчите, ну хорошо, вечером приедет начальник колонии, и я обязательно доложу ему о вашем настроении. Он заставит вас, поверьте мне, поменять свое отношение к колонии, которая не только перевоспитывает оступившегося человека, но и наказывает его. Идите и подумайте! У вас еще есть время исправить вашу судьбу.

Марков вышел и увидел, что за ним наблюдает Веселов. Максим подошел поближе и прошептал:

– Убью, сука, если встанешь у меня на пути!

Глаза Веселова выпучились от страха. Он не сомневался, что Марков не шутит, а он для Маркова – враг номер один.

Активист решил, что два медведя в одной берлоге не живут, а поэтому или он в зоне, или Марков. Большая колония моментально стала тесной для двоих.

Для убедительности Максим провел ребром ладони по горлу и ушел.

Веселов еще долго стоял в оцепенении. В его голове, сменяя одна другую, роем неслись мысли о вариантах мести, но все они были нереальными в условиях колонии, и он направился в кабинет начальника отряда.

* * *

Марков мерил шагами локальную зону вокруг здания отряда. Холод и движение хорошо успокаивали. Вдруг его внимание привлек солдат, шедший в сторону их отряда. В руках он нес небольшой вещевой мешок. Приглядевшись, Марков узнал в солдате Шамиля и приветливо махнул рукой.

Шамиль перебросил через забор мешок и попросил как можно быстрее переодеться.

Марков схватил мешок и скрылся в здании отряда. Он появился минуты через три. На нем была теплая меховая куртка, зимние сапожки и гражданские брюки, в руках он сжимал новую пыжиковую шапку. Выйдя из калитки локальной зоны, Максим по указанию Шамиля направился в нужную сторону.

Минут через пять они оказались на тропе наряда, и Шамиль, поправив за спиной автомат, жестом указал ему, куда двигаться дальше. Максим шел по тропинке, считая шаги, которые отделяли его от свободы.

Тропинка внезапно оборвалась, и Шамиль, отстранив Маркова, достал связку ключей и открыл большой навесной замок.

– Прощай, – прошептал Шамиль.

Дальше Марков пошел один. Минуты через три забор кончился и Максим увидел Светлану, стоявшую рядом с машиной.

– Вот и все, – прошептала Светлана и крепко обняла его.

Машина резко тронулась с места и помчалась в сторону города. Минуя центр Воркуты, они гнали в аэропорт. До вылета оставалось чуть более часа, и они вполне успевали к регистрации.

Светлана расплатилась с водителем. Вдвоем они вбежали в помещение аэропорта – регистрация уже заканчивалась. Через пять минут беглецы сидели в самолете.

Моторы завелись, и летчик стал выруливать на взлетную полосу. Максим явно переживал – ему вновь казалось, что время стало резиновым, и стрелки часов на руке Светланы застыли.

– Взлетай, взлетай, – беззвучно шептали губы Максима.

Но самолет все не взлетал. Он остановился в конце полосы и замер на доли секунды, которые им обоим казались вечностью.

Наконец, взревев моторами, самолет вздрогнул и начал разбег. Максим ощутил тот момент, когда они оторвались от бетонки и устремились ввысь, туда, где за облаками была полная свобода и светило яркое солнце.

Сердце Максима разрывалось от полной свободы, и он на какой-то миг совершенно забыл о той, которая сидела рядом, и кому был обязан всей своей жизнью.

Максим повернулся к Светлане и, не скрывая счастья, на глазах пассажиров целовал и целовал ее.

* * *

Самолет приземлился в Пулкове согласно расписанию. Светлана и Максим, прихватив свои чемоданы, на такси направились на железнодорожный вокзал, где Светлана купила два билета на поезд до Еревана.

Через час они уже были в поезде и мчались на юг. Купленные в Воркуте авиабилеты Света выбросила в урну. Увидев это, Максим удивился и спросил, что это?

– Они хватятся тебя вечером. Часа через два будут знать, что я вылетела в Ленинград, а оттуда в Москву. Пусть пока поищут в Москве. Ереван – не Москва, и милиция там работает по-другому. Пока тебя не было, я через Артура вышла на его родственника Бориса Константиновича. У него есть проверенные люди, связи, и он обещал помочь, пока не прекратится розыск. Мы там распишемся, я поменяю фамилию, и тогда мы вообще с тобой исчезнем.

Заметив растерянность Максима, Светлана тихо произнесла:

– Ты не думай, если ты не захочешь со мной жить, я настаивать не буду, мы быстро разойдемся. Ты снова станешь холостым и независимым. Я не хочу мешать твоему счастью и не хочу делать то, что может не понравиться тебе.

На глазах ее заблестели слезы, и чтобы их не видел Максим, она отвернулась к окну. За окном белым покрывалом лежал снег.

– Света, прости, если чем-то обидел. Прости, прости! Я люблю тебя, и если бы ты ничего для меня не сделала, я бы все равно любил тебя! Ты единственный родной человек в этом мире, и я был бы счастлив, если бы ты захотела жить со мной! Ты даже не знаешь, как я люблю тебя! Я очень счастлив, что ты рядом, что могу касаться тебя, смотреть на тебя!

Максим говорил так искренне и пылко, что она улыбнулась, обняла его и крепко поцеловала. Еще никто так не объяснялся ей в любви, и ее сердце растаяло. А на душе Максима стало так легко от всего высказанного, что он был готов запеть в этом прокуренном вагоне.

Он вышел из купе и отправился в соседний вагон-ресторан. Купил бутылку шампанского и вернулся. Поезд все мчался и мчался, отстукивая километры свободы и любви.

Ни Светлана, ни Максим тогда не знали, что до развала могучего государства оставались считанные дни. И что уже через полгода его розыск будет практически прекращен.

* * *

Колония, из которой так тихо ушел Максим, представляла в тот момент растревоженный улей. Вечерняя поверка показала отсутствие осужденного Маркова. Его исчезновение было столь загадочным, что никто не мог понять, как он, минуя все мыслимые и немыслимые препятствия, мог покинуть территорию.

По тревоге были подняты части внутренних войск, сотрудники управления исправительно-трудовых учреждений. В колонии не осталось ни одного места, куда бы не заглянули сотрудники, но найти следы Маркова они не смогли.

Направленные на вокзал и аэропорт сотрудники УИТУ тоже не могли подтвердить, что Марков выехал за пределы города.

При осмотре его спального места, оперативники нашли записку. В ней Марков в издевательской форме писал, что решил покинуть колонию, причиной чему является то, что ему не нравится режим. Он просил передать спасибо старшему по отряду Веселову, который предложил ему помощь в организации этого побега. Что его постоянные ежедневные придирки укрепили желание бежать из колонии.

Стояла зима, полярная ночь, и в это время на побег мог решиться лишь сумасшедший – шансов выжить в тундре не было никаких.

Вернулись воинские наряды, прочесавшие все заброшенные постройки в городе, но следов Маркова не обнаружили.

О побеге было доложено областному начальству, и на следующий день в колонию прибыла солидная комиссия, куда, разумеется, вошло и милицейское руководство. Маховик розыска стал раскручиваться с небывалой скоростью. Первым, кто попал под этот молот, был Усов Константин Петрович. Комиссией было установлено, что он дважды за последнее время предоставлял Маркову краткосрочные свидания, несмотря на то что тот числился злостным нарушителем дисциплины.

Усов не стал сообщать комиссии о Светлане, так как боялся за последствия, которые могут последовать за этими признаниями. Он не мог дать ни одного вразумительного ответа на вопросы комиссии и написал рапорт об увольнении.

Второй жертвой стал начальник оперативного отдела колонии Сергей Цой, которого проверяющие обвинили в слабости оперативных позиций среди осужденных. Комиссия нашла прямую связь его неудовлетворительной работы с убийством Фролова. Цой был освобожден от занимаемой должности и переведен на работу в другую колонию.

Не оставили без внимания и начальника отряда, в сейфе которого была обнаружена записка Веселова. Члены комиссии посчитали, что он укрыл этот сигнал от руководства колонии. По результатам проверки он был уволен из органов внутренних дел.

Материалы по розыску Максима Маркова были переданы в уголовный розыск городского УВД Воркуты.

Вскоре Марков был объявлен во всесоюзный розыск, однако результатов это не принесло. Установить его местонахождение не удалось.

Прошло несколько недель, и некогда могучий Советский Союз развалился на суверенные государства. А с ним исчезла единая база разыскиваемых преступников.

Лица, так долго разыскиваемые милицией, обрели полную свободу.

Эпилог

Максим Марков и Светлана уехали на постоянное место жительства в Израиль, где вскоре получили гражданство. Чему в немалой степени способствовал паспорт, добытый Светланой. Они купили большой дом в Хайфе. Марков удачно вложил средства в строительный бизнес, который, несмотря на войну с Палестиной, приносил хороший стабильный доход.

Светлана занялась шоу-бизнесом – организовала фирму с несколькими увеселительными заведениями в Хайфе и Иерусалиме. Родила Максиму двух девочек и все свободное от работы время посвящала им.

Алмаз Фазлеев, отсидев свой срок, освободился и, наконец, официально зарегистрировал свой брак с Лилей Сулеймановой. Сейчас их семья проживает в Казани, Алмаз работает водителем-дальнобойщиком, Лиля шьет шубы на дому. У них родилась дочь, и они оба в ней души не чают. Воспользоваться деньгами Алмазу не удалось. Денежная реформа уничтожила все его сбережения.

Олег вернулся в Казань лишь в 1998-м. Он купил квартиру на кварталах, женился, но семейная жизнь не сложилась. Быстро разошелся и вновь уехал к себе в тайгу, без которой уже не представлял себе жизни.

Похищенные меха были списаны на убытки предприятия. Фабрику вскоре приватизировали, и о разбойном нападении было забыто.