Текст книги "Казанскй треугольник (СИ)"

Автор книги: Александр Аввакумов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 26 страниц)

Они просидели в кабинете часа два, вспоминая свои молодые годы. Впервые за последние два месяца на душе Сергея Ивановича все улеглось, и ему вновь стало так легко и свободно, будто он скинул с плеч неимоверно тяжелый груз.

Вернулся он домой поздно. Кое-как разделся, не снимая носок, упал в кровать и моментально заснул.

* * *

Несмотря на новое назначение, семейная жизнь Ермишкина не претерпела существенных изменений. Светлана по-прежнему была холодна с ним, несмотря на то что в последнюю неделю он не давал ей никакого повода.

Сергей Иванович догадывался, что кто-то ее проинформировал о его поездке в Болгарию и о любовнице, которую он хотел взять с собой, – иначе трудно объяснить ее поведение. Но кто мог рассказать, сколько он ни думал, догадаться не мог.

Его мысли невольно вернулись к бывшей даме сердца. Это была еще та штучка, и ей не составляло особого труда позвонить жене и все рассказать.

Новое положение Ермишкина никаким образом не вязалось с ореолом мужа-изменника и создавшееся положение сильно его тревожило.

Что скажет первый, если она напишет на него в обком, как он сможет оправдаться в глазах руководства? Как он сможет объяснить товарищам свои похождения? – переживал Ермишкин.

Он сидел в кресле и, воспользовавшись паузой в работе, размышлял о своих отношениях со Светланой.

«Необходимо поговорить с ней, жить так дальше невозможно. Я предложу ей развод и куплю хорошую квартиру. Она молода и еще сможет устроить свою жизнь. Так, наверное, будет лучше и для нее, и для меня», – планировал Ермишкин.

Его размышления прервал телефонный звонок. Звонила Татьяна!

«Как она узнала мой номер, что ей нужно?» – заметался Ермишкин.

Надо же, он только подумал о ней, и вдруг звонок!

Татьяна болтала без перерыва, не давая собеседнику сказать ни слова. В заключение она попросила его заехать к ней на работу, где она объяснит ему многие вещи. Ермишкин не стал ее обнадеживать и пообещал, что заедет в ближайшее время.

Он положил трубку и взглянул на часы. Было уже около семи вечера, и он отправился домой. Водитель повез его уже известным ему маршрутом. Доехав до центра города, Ермишкин вдруг дал команду, и машина направилась в ресторан «Заря» на улицу Вишневского.

Сергей Иванович барином вошел в ресторан, старый швейцар снял фирменную фуражку и поклонился.

Передав портфель гардеробщику, который также узнал постоянного посетителя и приветливо заулыбался, он вошел в зал и увидел Татьяну.

Женщина стояла у одного из столиков и, не обращая внимания на посетителей, не выбирая выражений, ругалась с пьяным клиентом, который отказывался платить, ссылаясь на то, что его обсчитала официантка.

Татьяна заметила Ермишкина слишком поздно, когда он уже подошел к ней. Она бросилась ему навстречу. Ее лицо, разгоряченное скандалом, было красным, но глаза уже сияли от радости.

Еще час назад Сергей Иванович думал о ней как о серьезном противнике, ломающем его личную жизнь, но, увидев ее радость, необъяснимо поменял свое отношение. Ее улыбка была настолько обворожительной, что у Ермишкина что-то екнуло в груди, и он моментально забыл все дурные мысли. Он чувствовал себя школьником и не знал, что сказать и как вести себя.

Его часто мучил вопрос, что сказать Татьяне при встрече. Ответы были разными. Но вот встреча состоялась, и все его планы испарились. Ермишкин, как завороженный, шел за этой женщиной и окончательно пришел в себя лишь в знакомом ему кабинете.

Татьяна стояла в стороне и отряхивала с юбки невидимые пылинки. Взглянув на Ермишкина своими красивыми глазами, она произнесла:

– Ты почему не звонил? Обиделся, что я не поехала с тобой? А может, были другие причины, о которых я не знаю? Может, ты нашел другую, которая тебя больше любит?

Ермишкину стало так хорошо и легко!

– С чего ты взяла! Какая женщина? Бог с тобой!

Поправив галстук, он подошел и обнял ее.

Они долго говорили, каждый как бы оправдывался за этот временный перерыв. Но любовники быстро простили друг друга, толком не понимая за что, и их чувства вспыхнули с новой силой.

Пара вышла из кабинета, и Ермишкин опытным взглядом заметил новенькую табличку, закрепленную на двери этой комнаты. Табличка сообщала, что теперь это кабинет Татьяны, и она уже не администратор ресторана, а директор.

Поймав его взгляд, она предложила обмыть ее новую должность в небольшом банкетном зале, расположенном за кухней.

Возвращаясь домой, Ермишкин испытывал небывалый жизненный подъем. Ему казалось, что он сбросил с плеч громадный груз, и теперь ему так легко, что он готов запеть. Он не вошел, а влетел домой. Не обращая никакого внимания на жену, с удивлением следившую за ним, Сергей Иванович быстро переоделся, отказавшись от ужина, сел в кресло и стал смотреть республиканские новости.

– Ты не будешь есть? – переспросила жена и, получив отрицательный ответ, ушла на кухню.

– Светлана, налей чаю, – попросил он ее.

Светлана приготовила чай и, поставив приборы на поднос, понесла в зал. Расставляя приборы, она почувствовала запах женских духов от рубашки мужа. Этот запах был ей знаком.

* * *

Утро Ермишкина началось с доклада заместителя министра внутренних дел по оперативной работе. Это был мужчина лет пятидесяти, явно склонный к полноте. Сергей Иванович видел его впервые и с интересом наблюдал за ним. Большому милицейскому чину явно не нравилось, что приходится отчитываться в Обкоме партии за это преступление, и он чувствовал себя неуютно в этом кабинете.

Из доклада Ермишкин узнал, что погибший преступник пытался уничтожить единственного свидетеля, который видел его в лицо, но по чистой случайности брошенная им граната не взорвалась. О том, что бросил ее в окно погибший преступник, свидетельствуют оставленные на гранате отпечатки пальцев.

Ермишкин представил, как к нему в окно влетает граната, и от этой мысли у него побежали мурашки.

«А ведь мог и меня кончить таким образом», – подумал он.

Слушая доклад, Ермишкин перебирал фотографии, которые по-прежнему лежали на его столе.

– Что дал обыск? – поинтересовался он у заместителя министра. – Что обнаружили в квартире?

Пока заместитель перебирал листы доклада, сердце Ермишкина не билось. Он с ужасом думал о том, что оперативники все же обнаружили его признание.

Секунды, которые потратил замминистра, для Ермишкина показались вечностью.

Заметив нескрываемый интерес партийного босса, заместитель министра начал дотошно перечислять предметы, обнаруженные при обыске. Среди них были патроны к пистолету и другие, косвенно подтверждающие преступную деятельность, однако каких-либо записей, так интересовавших Ермишкина, в переписи не было.

– Это все? – спросил он и, получив утвердительный ответ, отпустил докладчика.

– Да, жизнь тесна, – выдохнул Ермишкин. – А везет дуракам и пьяницам!

Председатель КГБ в своем докладе сообщил об уже известных Ермишкину фактах.

Единственное, что узнал Ермишкин, было то, что, по данным КГБ, преступник в конце зимы выезжал в Новгород, где у местных «черных копателей» приобрел несколько стволов огнестрельного оружия, боеприпасы, в том числе и гранату.

Ермишкин поинтересовался, почему они, располагая подобной информацией, не задержали преступника, а позволили ему в составе группы неизвестных следствию лиц совершить столь дерзкое преступление? Немного подумав, председатель КГБ сослался на то, что они вели его разработку и хотели выявить все его связи.

«Так у кого же она, моя явка?! – метался в мыслях Ермишкин, – может, у КГБ? А сейчас они просто играют со мной в кошки-мышки. С другой стороны, если бы они полностью владели ситуацией, то непременно знали бы и о разбойном нападении на мою квартиру».

Ермишкину позвонил первый секретарь Обкома партии, и он, извинившись перед председателем КГБ, взял со стола папку с документами и вышел из кабинета.

* * *

Вечером после работы Ермишкин вновь заехал в ресторан «Заря». Жизнь вошла в старое русло: работа, ресторан, любовные развлечения, дом.

Единственным человеком, для которого у него не было времени, по-прежнему была жена. Пропасть между ними становилась все глубже. Впрочем, и желания налаживать отношения ни одна из сторон совершенно не испытывала.

Сегодня Ермишкин решил поговорить с женой на чистоту. К этому его располагал вполне приятный вечер, проведенный с Татьяной.

Придя в подпитии, он переоделся и, уже обычно отказавшись от ужина, начал непростой разговор:

– Света, я встретил женщину, с которой мне хорошо, значительно лучше, чем с тобой. Я люблю ее. Я благодарен тебе за многое, в том числе и за то, что ты помогла мне выбиться в люди.

Сейчас ситуация изменилась, и он полюбил другую женщину, с которой хотел бы связать судьбу.

– Представь себе, сейчас я говорю с тобой и боюсь. Боюсь одного, что ты будешь как-то бороться за семью и постараешься использовать мое теперешнее положение. Ты знаешь, что в обкоме очень трепетно относятся к семье, и если ты начнешь писать туда, то просто сломаешь мне служебную карьеру. Но запомни, что бы ты ни делала, я все равно люблю ее.

Светлана стояла у стола и не знала, что ответить. Услышанное было столь неожиданным, что она, хоть и думала об этом постоянно, сейчас растерялась.

Она уже давно считала, что этот человек не способен на подобный шаг, и вдруг…

Сергей Иванович все говорил и говорил, не давая возможности возразить. Она пришла в себя, когда он стал рассуждать о том, что готов приобрести ей кооперативную квартиру в центре при условии, что она не будет поднимать скандала.

Когда муж выговорился, ей показалось, что он как-то уменьшился в размерах, съежился, его плечи опустились, и огонь, еще минуту назад пылавший в глазах, потух.

Светлана долго ждала этого разговора, и если бы не инициатива Ермишкина, то она сама рано или поздно подняла бы этот вопрос. Тот вариант, который предложил он, вполне устраивал ее. Дальше жить с нелюбимым становилось тяжелее каторги.

Выждав паузу, Светлана ответила:

– Я тебя, Сережа, хорошо понимаю. Жить с нелюбимым невозможно. Видеть его каждый день, ежедневно испытывать антипатию, разговаривать, действительно очень трудно. Я не против того, чтобы разойтись, держать тебя не буду. Единственное, что хочу, – приведи ее сюда только после того, как я уеду. Чем быстрее ты сделаешь мне квартиру, тем лучше. А пока ты будешь спать на диване, а я на кровати.

Свои вещи будешь стирать сам, я к ним больше не прикоснусь. И пока я живу здесь, ты будешь меня содержать, будешь давать мне столько денег, сколько и раньше. На другие условия я не согласна.

Ермишкин слушал не перебивая. Он был несказанно рад, что все так хорошо произошло, без всяких слез и битья посуды. И пообещал, что квартиру приобретет буквально на днях.

* * *

Утром к Светлане приехал Максим. Он был очень обеспокоен. Беда была близка как никогда.

Выходя из дома, он видел незнакомого мужчину, который пристально рассматривал его. Недалеко стояли «Жигули» шестой модели. Максим медленно направился вдоль улицы, стараясь каким-то образом распознать среди прохожих оперативных работников. То, что они на хвосте, он чувствовал всей своей кожей. Накануне вечером мать сказала, что звонил Алмаз и предупредил, что за ним слежка.

Максим на общественном транспорте доехал до центра и пошел по Баумана в сторону гостиницы «Казань». Он шел медленно, не пропуская ни одного магазина. Зайдя в спорттовары «Динамо», долго выбирал себе футболку. Делая вид, что полностью сосредоточен на покупке, парень заметил, как вслед за ним вошел тот же человек, которого он видел у дома. Мужчина, остановившись неподалеку, стал рассматривать спортивную обувь, периодически бросая взгляд в сторону Максима.

Ничего не купив, тот побрел дальше. Напротив Дома печати Максим нагнулся завязать шнурок и метрах в тридцати вновь увидел своего преследователя. «Сколько их, трое или четверо?»

Поравнявшись с гостиницей «Казань», он вошел туда. Пройдя по коридору, оказался в зале ресторана и присел за крайний столик. Это место позволяло хорошо просматривать не только зал, но и перекресток улиц Баумана и Чернышевского. Прошло минут пять, и в зал зашел тот самый человек. Оглядев присутствующих, он быстро нашел Максима. Заметив на его столе всего один столовый прибор, оперативник вышел.

Максим сделал заказ, встал и направился на третий этаж. В окно, выходящее на улицу Баумана, было видно, как около магазина «Кристалл» стоят уже знакомые «Жигули», а около них, делая вид, что просто болтают, стояли трое, среди них – все тот же оперативник.

«Значит, их четверо, водитель и трое, которые ведут меня», – прикинул Максим.

Он достал из кармана блокнот, записал номер машины и спустился в ресторан. Официант как раз принес заказ, и Максим как ни в чем не бывало поел. В ресторане он был уже более часа. За это время туда поодиночке зашли все оперативники.

После обеда вся честная компания направилась в сторону кинотеатра «Родина». Там шел новый советский боевик «Пираты ХХ века», народу было много, и на ближайший сеанс все билеты были проданы. Максим принялся искать лишний билетик. Ему сразу повезло, и, схватив билет, он быстро вошел в кинотеатр. На ходу он видел, как оперативники бросились искать билеты.

Максим купил сливочное мороженное и в сторонке наблюдал за попытками преследователей найти билеты. После долгих усилий одному из них это удалось.

Парень вошел в кинозал после третьего звонка. Место у него было крайнее. У оперативника же – наоборот, пункт наблюдения оказался проигрышным: объект сидел значительно выше и недалеко от выхода.

Закончился киножурнал и начался фильм. Максим дождался начала и потихоньку вышел из кинозала. По лестнице он направился в будку киномеханика и попросил выпустить его через служебный вход. Киномеханик был крайне удивлен подобному посещению, но не стал спорить и открыл уличную дверь.

Спустившись по лестнице, Максим оказался на улице Островского. С оглядкой вышел из подворотни, поймал такси и поехал к Светлане.

Доехав до ее дома и убедившись в отсутствии хвоста, вошел в подъезд.

* * *

Увидев не на шутку разволновавшегося Максима, Светлана поняла, что происходит что-то серьезное.

– Может, тебе лучше уехать? У тебя есть родственники в деревне или где-нибудь подальше от Казани?

Максим отказался от этой затеи, он был уверен, что его машина уже объявлена в розыск, а любая попытка вырваться за пределы города может обернуться трагическим случаем. Он уже знал о гибели Андрея и не хотел, чтобы его жизнь оборвалась так же нелепо.

Он выпил чая и, увидев в глазах Светланы слезы, стал ее успокаивать:

– Не беспокойся и не плачь, я еще на свободе. Я не дурнее милиции, и они меня просто так не возьмут. Можешь отвернуться от меня и забыть. Я не вправе обижаться. И так благодарю Бога, что он свел меня с тобой. В тебе есть то, чего нет ни в одной другой женщине. И мне не так страшна тюрьма, сколько то, что все это время я не буду видеть тебя. А без тебя я уже не могу.

Он говорил с такой страстью, что она не могла не поверить в его искренность.

– Если меня возьмут, то деньги, которые я оставил у тебя, возьми. Не бросай мою мать, она очень больна, и ей будет необходима твоя помощь. Если будет возможность, переведи деньги в доллары или в золото. Это будет сильнее любой нашей волюты. А сейчас ничего не говори, просто посиди со мной.

Она сидела и молчала, а он все целовал и целовал ее. Не выдержав, она сорвала с него рубашку и стала покрывать поцелуями его разгоряченное тело. Они утонули в отчаянной страсти и, если бы не телефонный звонок, еще нескоро вернулись бы на эту землю.

Звонил Ермишкин и предупредил, что дома ночевать не будет. Светлана предложила Максиму заночевать у нее, но тот отказался. Ему надо было спешить – сегодня у матери был сильный сердечный приступ.

Он пообещал Светлане позвонить на следующий день и с этим ушел.

Всю ночь Светлана проплакала. Утром с красными глазами она сидела в кресле и ждала звонка.

* * *

Максим по дороге от Светланы домой зашел к своему родственнику, работавшему МВД. Увидев на пороге нежданного гостя, тот здорово напугался. Он даже не пригласил парня войти, потому что успел рассказать жене, что Максима разыскивает милиция за участие в преступной банде.

– Ты где скрываешься? – почти шепотом спросил он. – Ты знаешь, что твоя машина в розыске, а фотография – у каждого оперативника? Зачем пришел? Знаешь ведь, где я работаю! Я должен тебя задержать, понимаешь?! Прошу тебя, больше ко мне не приходи. У тебя своя жизнь, у меня своя. А если у меня обыск устроят? Как я объясню жене, детям, соседям?

– Когда ты об этом узнал? Я уверен, что не сегодня! Мог бы позвонить! – так же полушепотом упрекал Максим. – Ты же родня мне, у нас одна кровь, один прадед! А ты испугался, решил не пачкаться! Дело твое, тебе еще не поздно и сейчас позвонить.

Дверь открылась, и в коридор выглянула жена. Увидев Максима, она принялась кричать на весь подъезд:

– Ты чего сюда приперся, кто тебя звал? Мы не дружим с преступниками, уходи, или я вызову милицию!

Прокричавшись, она скрылась за дверью. Родственник пытался извиниться – мол, у них двое малолетних детей, и неприятности им не нужны.

Максим, подняв воротник, повернулся и зашагал вон из подъезда. Он шел по улице и вспоминал детство, которое провел со своим родственником. Сколько раз он помогал ему в трудных ситуациях, спасал от наскоков ровесников! Парень давно догадался, почему родственник поступил в МВД – ему необходимо было самоутвердиться перед ребятами, почувствовать пусть слабенькую, но власть.

И сейчас он повел себя как настоящий трус. «Уж если ты такой принципиальный, взял бы да задержал! – думал Максим. – Нет, он на такое не способен. Он трус, хочет быть чистеньким и перед родственниками, и перед своими ментами!»

С этими мыслями он дошел до дома. Уже привычно осмотревшись, увидел знакомую шестерку в тени соседнего дома. Представил, как обрадовались оперативники, увидев его подходящим к дому.

Максим демонстративно подошел к машине и попросил водителя угостить его сигаретой. Тот слегка замешкался, доставая сигареты, но все же протянул пачку наглецу. Максим не курил, но взял сигарету и пошел к подъезду. За эти секунды он не только хорошо разглядел всех преследователей, но и запомнил каждого в лицо.

* * *

Максим проснулся рано, очередной гипертонический криз у матери поднял его с постели около пяти часов утра. Он вызвал скорую помощь и в ее ожидании увидел в окно все ту же шестерку, но уже с другими номерами. В машине находилось три пассажира и водитель. Они вышли и закурили, даже не догадываясь, что и за ними наблюдают.

Максим запомнил и эти лица. Ему вдруг показалось, что все, что происходит, – какая-то игра, и рано или поздно все пройдет само собой. Но люди, стоявшие на дороге, были настоящими. И страх, который они вызывали, тоже был настоящим.

«Скоро я буду знать всех оперативников в лицо и все номера, под которыми они ездят», – с тяжелой ухмылкой подумал Максим.

Скорая помощь подъехала сравнительно быстро. Осмотрев мать, медсестра сделала ей шесть уколов, а врач предложил госпитализировать в шестую городскую больницу на улице Николая Ершова.

Максим стал собирать вещи для матери. На все это ушло несколько минут, и они все вместе спустились на улицу. Парень с водителем донесли мать до машины. И они с сиреной помчались в центр. В заднее стекло он видел, как оперативники последовали за ними, но на перекрестке скорая промчалась на красный, а милиция была вынуждена остановиться.

Эта минутная пауза дала возможность значительно оторваться от преследователей. Максим помог санитару занести носилки в приемный покой, а сам остался ждать в коридоре. Минут через тридцать врач сообщил, что мать положили в кардиохирургическое отделение на втором этаже. Выйдя из больницы, Максим к своему великому изумлению, не увидел ни машины с оперативниками, ни их самих. «Видимо, потеряли».

Он перешел дорогу и решил сесть в восьмой трамвай, который двигался в сторону центра. Трамвай был пустым, так как только что отъехал с конечной остановки. В трамвае Максим заметил, что за ним вошел один из оперативников. Пришлось выскочить в закрывающиеся двери, а оперативнику ничего не оставалось, как уехать по маршруту.

Максим стоял на остановке и поджидал другой трамвай. Буквально через минуту подошел пятый номер. Здесь людей было много. Он вошел через заднюю дверь и, пройдя через весь салон, растолкав всех руками, вышел в переднюю. И опять ждал того, кто выйдет за ним. Но и второй оперативник вынужден был уехать.

Парень перешел на другую сторону платформы и сел в пятый маршрут. Доехав до остановки «Артиллерийское училище», он вышел и быстрым шагом направился в военный городок. Миновав пост курсантов, стоящих у ворот училища, побежал в противоположную сторону. Вслед за ним подобную попытку предпринял один из оперативников, но его бдительные курсанты остановили.

Милиционер достал удостоверение и показал курсантам, но те вызвали начальника караула и держали до тех пор, пока не получили разрешающую команду.

Пробежав метров семьсот по территории училища, Максим перелез через забор и оказался на улице Новаторов. Несколько раз оглянувшись и убедившись в отсутствии хвоста, он остановил такси и поехал к Светлане.

* * *

Она с утра не отходила от окна. Все мысли были связаны только с Максимом. Она уже не надеялась его увидеть сегодня, будучи уверенной, что его уже задержали. И вдруг заметила, как из подъехавшей машины вышел Максим. Он быстро пересек проезжую часть, вошел в подъезд и даже не успел нажать на звонок, как она сама открыла дверь. Ее опухшее лицо явно свидетельствовало о бессонной ночи.

Максим рассказал ей, что увез мать в больницу, и по рекомендации врача ей предстоит операция на сердце. И еще раз попросил Светлану не оставлять мать.

Они сидели на диване и никак могли наговориться, потому что хорошо понимали, что это, возможно, их последняя встреча. Но оба старались не думать об этом.

Светлана гладила его мягкие волосы и запоминала любимого красивым, сильным и свободным. Ему же не было необходимости куда-то спешить, впереди у него была только тюрьма, и он, как раньше, растаял в ее ласках.

Ушел он около семи вечера. Немного побродив по улицам летнего города, вернулся домой. Ему не хотелось подводить знакомых или друзей, скрываясь у них. То, что его задержат, Максим уже не сомневался, однако долго жить с таким грузом, ежедневно ожидая ареста, ему было очень тяжело.

Дома он включил телевизор и лег на диван. Пустая квартира давила, и он, пытаясь не думать о матери, стал анализировать события последних дней.

Интересно, чем располагает следствие в отношении него? Его, кроме своих ребят, не видел никто, а тем более этот водитель. Он хорошо помнил, что вышел из машины лишь тогда, когда Андрей натянул на шофера мешок. Свидетелей нет, Андрей погиб, Олег пропал, куда-то уехал. Единственным человеком, который может его сдать, оставался Алмаз. Но Алмаз не дурак, сдавая Максима, он автоматом заряжается сам на большой срок. Это ему невыгодно. А это значит, что его участие в налете будет доказать довольно сложно.

Похищенных мехов у них нет. Меха они никогда не найдут, денег тоже нет. Чем будут доказывать его вину – он не знал. Если, конечно, он сам ничего не скажет. А зачем это ему? Он не дурак, чтобы сознаваться!

Максим прошел на кухню, достал из шкафа бутылку коньяка и, налив полный стакан, выпил не закусывая. Пошарив в холодильнике, нашел банку шпрот, открыл ее и поставил на стол. Налил еще половину стакана и залпом выпил. Коньяк, как и в предыдущий раз, ожег горло. Максим закусил шпротами и стал одеваться.

На улице, осмотревшись, он напрямую направился к машине оперативников.

– Прошу вас меня извинить, – с явной издевкой начал парень, обращаясь к одному, вышедшему из машины. – Завтра я непременно напишу вам расписание, где, когда и в какое время я буду находиться. Это для того, чтобы вам поменьше тратить государственные деньги на погони за мной по всему городу.

Оперативнику стоило немалых усилий, чтобы сдержаться. Максим, шатаясь, ушел домой, принял душ и лег спать. Что будет завтра – он не знал, ему уже было все равно, и планы на завтра он уже не строил.

* * *

Из ежедневных сводок наружного наблюдения мне стало ясно, что Максим Марков расшифровал работников наружного наблюдения, и все наши планы по выявлению новых связей ставятся под большой вопрос.

В течение последних двух дней нам не удалось узнать, где и у кого мог находиться Марков в течение нескольких часов, после того как наружное наблюдение теряло его из виду. За это время можно было не только спрятать похищенное, но и сто раз перепрятать.

В отношении второго фигуранта также не было ничего ясного. Он пропал, словно камень в воде. Проведенная установка по месту его проживания также ничего не прояснила. Со слов родителей, сын внезапно уехал из города на какие-то заработки и пообещал сообщить свое местонахождение лишь после того, как устроится на месте.

Обсудив сложившуюся ситуацию и согласовав свое решение с начальником управления, мы приняли решение о задержании Маркова.

В этот раз Владимир Алексеевич Носов лично спланировал задержание. К его дому были дополнительно подтянуты две группы захвата из числа сотрудников уголовного розыска. Предполагая, что Марков может быть вооружен и окажет активное сопротивление, Носовым было принято решение о его задержании на улице.

Моя роль сводилась к тому, чтобы координировать эти группы в процессе захвата. Мне было обидно, но я не спорил.

Максим Марков вышел на улицу рано утром, прошел за угол дома, сел в машину и поехал в сторону центра. Он ехал не спеша, соблюдая все правила движения, словно показывая преследующим, что он готов к задержанию и нисколько не боится.

Метрах в пятидесяти вслед за ним двигались две машины с сотрудниками уголовного розыска. Марков то ускорялся, то замедлял движение, словно предлагая поиграть в кошки-мышки. Со стороны можно было подумать, что водители просто катаются, наслаждаясь хорошей погодой.

Максим не исключал, что задержат его сегодня, и поэтому старался не останавливаться. «В движении вы меня не задержите, а это значит, что останавливаться мне нельзя, буду таскать вас по городу», – решил он. Двухчасовая бесцельная езда, по его мнению, должна была спровоцировать преследовавших на активные действия.

О том, что у него на хвосте две машины, он заметил уже через полчаса после того, как выехал со двора. В одной из них находился Владимир Алексеевич Носов, который непрерывно держал со мной связь по рации. Видя, что захват явно затягивается, и принимая во внимание, что Марков может предпринять попытку оторваться, Носов решил подключить к группе захвата сотрудников ГАИ. Те должны были под благовидным предлогом остановить Маркова и организовать проверку на предмет наличия в машине оружия.

Решение было отчасти правильным при условии, что работники ГАИ получат полный и исчерпывающий инструктаж перед такой операцией. Но инструктажа никто не провел, и поэтому гаишники толком не знали, кого и как задерживать.

* * *

Максим ехал по улице Фрунзе в сторону института физкультуры, как вдруг увидел машину ГАИ и двух милиционеров, которые через одну тормозили машины. Метров за двадцать гаишник жезлом показал остановиться. Взглянув в зеркало заднего вида, Марков увидел, что преследовавшие его машины стали быстро приближаться к нему. Максим сделал вид, что подчинился требованиям, и, вырулив на обочину, стал останавливаться.

Машины оперативников также стали выруливать на обочину, метрах в двадцати пяти от Максима. Из одной вышел мужчина крепкого телосложения и направился в сторону работников ГАИ. Максим уже видел этого человека – это был подполковник милиции, который уговаривал Андрея поступить к ним на работу. Парень сидел и внимательно наблюдал за развитием событий. От него не ускользнуло, что из оперативных машин стали по одному выходить крепкие молодые люди. Гаишник направился в сторону Максима, небрежено размахивая своей черно-белой палочкой. Но было слишком заметно, что чем ближе он подходил, тем больше напрягалось его лицо. Это было естественной реакцией молодого сотрудника, которому еще не приходилось задерживать опасных преступников. Он шел, реально осознавая, что в случае чего он первым примет пулю. Он как можно незаметнее расстегнул кобуру, и его рука, как бы случайно, постоянно касалась рукоятки пистолета. Максим прекрасно видел внешнее волнение гаишника, но то, что происходило с тем внутри, он и предположить не мог. Все нутро молодого милиционера тряслось и сжималось от ужаса неминуемой смерти.

Когда до преступника оставалась пара шагов, его машина вдруг резко тронулась и, взревев, помчалась в сторону Телевышки. Этот маневр вызвал заметный переполох среди работников уголовного розыска – никто не ожидал от Маркова такой прыти. Все попрыгали в машины и устремились в погоню.

Машина ГАИ, включив сирену и проблесковые маячки, первой помчалась по Горьковскому шоссе.

Прохожие со страхом шарахались от несущихся машин, а встречные автомобили прижимались к бровке, торопливо освобождая проезжую часть.

Максим, не сбавляя скорости, мчался в сторону озера Лебяжье, разрыв между ним и преследователями держался на прежнем уровне.

Водители встречных машин с любопытством наблюдали за этой гонкой, стараясь понять, что мог нарушить этот парень, что за ним гнались сразу три машины.

Доехав до поселка Залесный, Максим все также на скорости резко свернул налево. Его машина, едва не перевернувшись, устремилась в сторону станции «Юдино».

Носов, как заколдованный, наблюдал погоню, боясь принять какое-то решение.

Я запросил его о маршруте Маркова, но Носов ничего не ответил. Из разрозненных разговоров в эфире я понял, что преступник движется по поселку Юдино в сторону Старого Аракчино.

Операция с задержанием явно выходила из под контроля Носова. Он уже не принимал никаких решений, предоставляя ГАИ предпринимать усилия по блокированию машины Маркова.

А тот мчался, не разбирая дороги. Разбитый после зимы асфальт не способствовал хорошей скорости, но Марков даже не думал жалеть новую машину. Выехав из поселка Юдино, он двинулся к Старому Аракчино. Дорога в поселке была узкой, и встречные машины со страхом шарахались на обочины.

Вдруг Максим увидел, что дорогу ему преграждают две милицейские машины. Около машин суетились работники ГАИ. Марков резко развернулся, едва не перевернувшись, и пошел тараном на одну из оперативных машин. Машина пыталась увернуться от удара, но Марков протаранил ее, а затем и другую, следовавшую за ней. От удара автомобили разлетелись, словно спичечные коробки.