Текст книги "История Словакии"

Автор книги: Александр Авенариус

Соавторы: Ян Штайнхубель,Элена Маннова,Роман Холец,Ян Лукачка,Даниела Двожакова,Любомир Липтак,Давид Даниэль,Иван Мрва,Эва Ковальска,Бланка Брезовакова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 40 страниц)

3. В силовых линиях политики (1848—1914)

Словацкая политика велась в геополитическом пространстве, ограниченном интересами государства, составной частью которого являлась Словакия, а также нередко конфликтными интересами более сильных национальных движений. В этих политических силовых линиях Словакия стремилась избавиться от роли объекта политики сильнейших и утвердиться в качестве одного из политических субъектов. Для достижения этой цели и принимая во внимание свою политическую силу, а вернее сказать – слабость, она была обречена искать союзников, пытаться извлечь пользу для себя из противоречий сильнейших и в самом лучшем случае добиться роли одного из весомых факторов общегосударственной политики. Одинаково важным для нее остается стремление поставить «словацкий вопрос» и «вынести» его на международный форум в комплексе национальных проблем Венгрии. Учитывая внутреннюю социально, экономически и идейно обусловленную слабость, политическую дискриминацию, переходящую в откровенное преследование, и дифференциацию собственных интересов, эта задача была не из легких. Несмотря на это, развитие словацкой политики на протяжении семидесяти лет (1848—1914) шло на подъем и принесло знаменательные результаты. Принимая во внимание более широкие геополитические условия, цели национального движения и его характер в развитии словацкой политики (1848—1914) можно выделить три периода, рубежами которых служат 1848, 1867, 1890—1914 годы.

3.1. Политика прошений и меморандумов

Начало и конец первого периода обозначен очень важными внутриполитическими, общественными и социально-экономическими вехами. Внутриполитическая напряженность между императорской Веной и венгерским национальным движением в этот период прошла несколькими фазами – от вооруженной борьбы, поражения венгерской революции, военной диктатуры и неоабсолютизма до восстановления конституционного строя и сложного политического решения конфликта в форме государственно-политического дуализма.

В этот период словацкая политика активно включилась во внутриполитические события и особенно во время революции и в начале шестидесятых годов могла стать немаловажным фактором. Именно тогда у нее появилась возможность циркулировать между Веной и Пештом (Будапештом) как двумя силовыми средоточиями центральноевропейского геополитического пространства. Она старалась извлечь пользу для себя из их взаимных столкновений и сыграть между ними роль стрелки на весах их политических поединков. С другой стороны, словаков использовали оба соперника в расчете оказать давление один на другого. Тем самым возникает вопрос, кто, собственно, кого использовал. С точки зрения элементарной логики правильный ответ дает не только учет силы, которой располагала каждая из заинтересованных сторон, но и результат, которого удалось добиться.

Именно революция предоставила словацкой политике возможность продемонстрировать свою зрелость и достигнутую степень поддержки народных масс. Ее программные требования, изложенные в «Требованиях словацкого народа» (Липтовский Св. Микулаш, май 1848 г.), очень во многом совпадали с программой венгерской революции, но венгерская нетолерантная политика в национальном вопросе толкнула их в лагерь противников революции – императорской Вены. Перемена на троне, изменения в риторике двора, различные тактические уступки – все это позволяло ожидать договоренностей в случае победы. Хотя на Славянском съезде в Праге в мае 1848 г. верх взял австрославизм, словаки тогда отвергли возможность общей чешско-словацкой концепции. Но поскольку события разворачивались в сторону вооруженного конфликта, словацкие лидеры после совещания в Вене, в Загребе и Белграде организовали военную экспедицию в западную Словакию. Хотя она началась с молчаливого одобрения Вены и записала на свой счет некоторые успехи, именно ее бесславная участь служит показателем того, какую роль в противоречиях между Веной и венграми играли малые народы.

Словаки и потом воевали на стороне Вены, но уже не сами по себе, а в отдельных отрядах под командованием имперских офицеров. Поэтому словацкая политика с неизменной регулярностью закономерно обращалась почти исключительно к Вене, к чему их привели не только прямые совместные действия, но и традиционная верность династии и лояльность словаков по отношению к правителю и императорскому двору. Кроме того, она подкреплялась верой в то, что император является последней инстанцией при решении любой проблемы, а главное, рядовые, региональные или общенациональные проблемы благодаря его объективному вмешательству разрешатся гораздо эффективнее. Поэтому именно его особе направлены многочисленные обращения и меморандумы. Поэтому депутации разного уровня стучались в двери императора.

Одна из таких представительнейших депутаций явилась к монарху в марте 1849 г., то есть еще в разгар военных событий, которые сотрясали Габсбургсую монархию, когда министр внутренних дел граф Франц Стадион предложил правительству проект разделения Венгрии на самоуправляющиеся национальные провинции. Одной из них должна была стать Словакия, благодаря чему воплотилась бы словацкая политическая программа мая 1848 г. Однако в противоположность ей уже с октября 1848 г. словацкие ответственные представители отошли от венгерской платформы и стали добиваться решения проблемы в сотрудничестве с Веной в общеавстрийском масштабе. В мартовском прошении была выдвинута идея учреждения словацкого великого княжества под прямым управлением Вены. То обстоятельство, что незадолго до этого император разогнал кромержижский парламент («кремзирский рейхстаг») и издал так называемую октроированную конституцию, не позволило высказать эту идею и заставило депутацию скорректировать наиболее принципиальные пункты словацких требований. Этот факт тоже свидетельствует об определенной политической наивности и не лучшей способности предвидеть дальнейший ход политического развития. Поскольку конституция провозглашала принцип единой империи, то в новом тексте прошения в духе конституции от идеи великого княжества отказались, считалось, что Словакия остается по-прежнему в Венгрии, причем указали на положение Воеводины в качестве подходящей модели автономии и для словаков. Выделение этнической территории и создание политических институтов явилось уже всего лишь выжимками из первоначальных требований.

Поражение венгерской революции дало императорской Вене возможность попытаться вернуть положение дел в империи в предреволюционное состояние. С помощью террора и полицейского режима хотя и удалось на время усмирить проявления недовольства и центробежные тенденции у венгров, но парализовать себя надолго они не дали. Неоабсолютизм не оправдал себя ни политически, ни экономически, так что поражение в северной Италии и потеря Ломбардии явились уже только последним толчком, чтобы он рухнул в 1859 г.

Ожидания словацкой элиты, которая не оставляла лояльного служения монарху, после подавления революции не сбылись. Напротив, в пятидесятые годы словаки за свою верность получили в награду то, чем других (венгров) наказали. Победитель быстро забыл своих меньших союзников и не осуществил ни одного из их чаяний. Назначив группу вокруг Яна Коллара, «отца (неполитической. – Р. Г.) славянской взаимности» и проводника идеи внедрения словакизованного чешского в качестве словацкого литературного языка, доверенными лицами правительства, по принципу «divide et impera» (разделяй и властвуй) удалось довести словацкую политическую сцену до полного развала. Политические и военные лидеры революции (Людовит Штур, Йозеф Милослав Гурбан, Михал Милослав Годжа) в глазах двора были слишком радикальными личностями и оказались в полной изоляции. Умеренный противник революционных методов Коллар снова стал зачинщиком дискуссии вокруг проблемы языка, когда ему удалось на правительственном уровне в Вене узаконить чешский язык в качестве литературного словацкого. Общественность оказалась в глубокой депрессии, и разочарование охватило весь словацкий лагерь. Трагическая гибель Л.Штура усугубила чувство безнадежности. Таким образом, упорядочение штуровской кодификации и окончательная победа штуровского словацкого языка остались для словаков единственным положительным результатом неоабсолютистского периода.

Примечательно, что период неоабсолютизма, несмотря на политические путы, оставил после себя важные предпосылки для старта процессов модернизации в экономике и в обществе. Централизация государства позволила отменить внутреннюю таможенную границу, узаконить по всему государству освобождение крестьянства от феодальной зависимости, расширить возможности для мелкого предпринимательства и унифицировать органы административного управления и судопроизводства или создать новые современные институты. С приходом чешских чиновников и учителей в Словакию в обиход официальных учреждений вошел чешский язык, да и в школах стали обучать на этом, понятном всем языке.

Восстановление конституционных отношений в Октябрьском дипломе (1860 г.) и февральском патенте (конституции) 1861 г. устранило гнетущую внутриполитическую напряженность и оживило политическую деятельность в государстве, Венгрия избрала свой парламент, восстановила комитатское административно-территориальное устройство и принялась заново обсуждать свои национально-освободительные концепции в стремлении найти более устойчивое государственно-правовое решение своего статуса в Габсбургской монархии. Активизировались и невенгерские народы, включая словаков. После публичной дискуссии вокруг изложения общенациональных требований на июньском собрании 1861 г. в Мартине был принят «Меморандум словацкого народа», суть которого заключалась в форме ограниченной автономии (так называемый Округ – Okolie) в рамках Венгрии. После роспуска общевенгерского сейма Веной словаки в декабре 1861 г. направили лично императору так называемый венский Меморандум – самую разработанную государственно-правовую программу словаков до 1918 г. Ее ядром была политическая и культурная автономия с четким механизмом отношений с Веной и Пештом.

Создание общенациональной надконфессиональной организации Матицы словацкой, равно как и нескольких средних школ явилось скромным результатом всей кампании прошений и меморандумов. Отдельные представители национального движения расходились в отношении оценки этих результатов и политической тактики, что послужило толчком к формированию двух идейно-политических лагерей: традиционной и основывающейся на штуровской программе провенски настроенной Старой школы и новообразованной Новой школы словацкой, которая прагматически взвесила политические возможности словаков исключительно в рамках Венгрии и в договоренности с венгерскими политическими партиями. Оба течения являлись показателем политического колебания между Веной и Пештом, а также возникновения некоторых новых моментов в словацкой политике (стремление привлечь так называемое словацкое дворянство, пролетариат, словацких предпринимателей и еврейский элемент).

3.2. В период оборонительной тактики и пассивности

Австро-венгерское соглашение 1867 г. открыло второй этап развития словацкой политики, содержанием которого стала адаптация к условиям дуализма. Закон о национальностях (1868 г.) официально утвердил идею единой политической венгерской нации и ограничил положение невенгерских народов в новых государственно-правовых условиях рамками чисто фольклорных групп. Он не признавал их существования, не признавал за ними общественных и политических прав. По этой причине со стороны политических элит невенгерских народов он столкнулся с категорическим неприятием, которое нисколько не изменили даже уступки в вопросах языка, культуры, школьного образования и объединений, внешне придававшие закону характер либеральный и идущий навстречу национальным чаяниям. Однако действительность свидетельствовала об обратном. На практике закон никогда не соблюдался, и потому последующий период явился для словаков временем тяжких испытаний, когда они подвергались безжалостной мадьяризации и когда попирались основополагающие атрибуты их национального бытия.

Антагонистичная позиция венгров привела к отмиранию концепции Новой школы словацкой. Старая школа в начале 70-х гг. преобразовалась в Словацкую национальную партию (СНП), которая более чем на 20 лет стала монопольной и более чем на 40 лет – доминирующей политической партией. Она стояла на платформе традиционализма, русофильства и идеологического консерватизма, но по мере развития словацкого общества, а также из-за собственных неудач была вынуждена перестраиваться, пересматривать и менять свои позиции.

Венгерско-хорватское соглашение (1868 г.) и предоставление статуса автономии хорватам ослабило прежде в сущности единый антивенгерский фронт. Следом за этим словацкое население (впрочем, это касалось и сербов, и румын, и русинов) подверглось чрезвычайно сильному мадьяризаторскому давлению, жертвой которого вскоре стали все институциональные завоевания предыдущего периода – Матица словацкая и словацкие школы. А поскольку после соглашения о дуализме чехи становятся одной из составляющих западных частей империи, чешская политика переориентировалась на концепцию исторического права в стремлении добиться равноправия для своего национального бытия. Таким образом, она потеряла интерес к словакам как своим союзникам и к словацкому вопросу как составной части более широких концептуальных решений. Словаки с их концепцией естественного права, отвергая историческое право как «старый хлам», оказываются в сложном положении. Преследование словацкой печати, неполитических объединений, отдельных личностей, а также беспардонное запугивание участников избирательных кампаний заставляют перейти к бойкоту выборов в качестве своего рода демонстрации сопротивления политической системе. Видимость потенциального союзника и «защитника» в представлениях словацких политических лидеров играет славянская Россия, вера в которую усилилась особенно после ее «освободительной» миссии на Балканах в семидесятых годах.

3.3. Появление новых течений и концепций

Начальный рубеж третьего целостного периода в развитии словацкой политики мы связываем с наступлением девяностых годов, которые хотя и не отмечены никакой вехой ни в государственно-правовом, ни в государственно—политическом отношении, но с точки зрения модернизации общественной жизни и внутреннего идейно-политического и социально-экономического развития являются ключевым периодом и в общегосударственной, и в венгерской, и в словацкой истории. В сфере экономики совершается промышленная революция и окончательно преодолевается затяжной аграрный кризис. Вследствие этого ускорилось экономическое развитие, что нашло выражение в качественных изменениях в промышленности, сельском хозяйстве и в финансовой сфере, В 1890 г. в Венгрии пало правившее 15 лет правительство Кальмана Тисы, в 1893 г. – 14-летнее правление Эдуарда Таафе в Цислейтании. В общегосударственном масштабе наступает период внутриполитической нестабильности, проявляющейся в частых сменах кабинетов министров, в обострении внутриполитической борьбы и австро-венгерского антагонизма. Наиболее выпукло он выразился в незаключении австро-венгерского экономического соглашения в 1897 г. и в росте влияния партий венгерского политического национализма, опирающихся на традиции революции 1848—1849 гг. Им противостояла правительственная Либеральная партия, стоящая на платформе австро-венгерского соглашения.

Примечательным феноменом уходящего XIX столетия остается по-прежнему сильное влияние идейно-политического брожения в тогдашней Европе на венгерское внутриполитическое развитие и его дифференциацию. В 1890 г. на основе решения парижского конгресса П Интернационала возникает всегосударственная Социал-демократическая партия Венгрии, что подвело черту под одним из этапов организационного и идеологического развития пролетариата в общегосударственном масштабе Венгрии. В 1894 г. на политической сцене появляется партия политического католицизма – Венгерская католическая партия (Magyar Katolikus Neppart, в дальнейшем ВКП). Ее появление было вызвано изданием папской энциклики Rerum novarum, а также ожесточенной внутриполитической борьбой за принятие так называемых церковно-политических законов. На почве противостояния этим современным законодательным нормам, ослабляющим влияние католической церкви в государстве, мобилизовалась и словацкая общественность. Правда, ВКП с самого начала наметила себе словацкую территорию, используя сильный католицизм большей части местного населения и свободное из-за пассивности СНП оппозиционное политическое пространство. Более того, в программе ВКП был пункт, требующий соблюдения закона о национальностях, что создало предпосылки для политических контактов и установления сотрудничества на выборах с СНП. Со словацкой стороны проводниками идеи сотрудничества с ВКП и политической активизации СНП стали члены СНП вне Мартина во главе с Милошем Штефановичем, Само Дакснером, Густавом Аугустини и другими. После тридцатилетнего затишья в Словакии снова устраиваются массовые политические митинги, а в выборах 1896 г. участвуют персонально и словацкие кандидаты в сейм. Активизация политической жизни, вызванная инициативами ВКП и недовольством тактикой политической пассивности, проявилась в организации интенсивного словацко-румынско-сербского сотрудничества. От словаков этим занимались вышеупомянутые внемартинские представители среднего поколения членов СНП. На почве контактов невенгерского студенчества впервые упоминается и сразу же очень активно проявляет себя Милан Годжа. В результате оживленной сербско-румынско-словацкой совместной деятельности и политических переговоров в августе 1895 г. в Будапеште состоялся конгресс национальностей. Тогда это мероприятие, может быть, впервые показало Европе всю остроту национального вопроса в Венгрии, что имело особое значение ввиду приближающегося помпезно организуемого общегосударственного празднования тысячелетия Венгрии. Митинг невенгерских народов в Париже в 1896 г., направленный против этих торжеств, явился очень важным протестным актом и как одно из звеньев международного сотрудничества лишний раз свидетельствовал о том, что политическая активность выплеснулась уже и за венгерские пределы.

Словацкое общество и общественная мысль в 90-е гг. целеустремленно открываются миру и очень внимательно присматриваются к идейному брожению в Европе, которое применительно к словацким условиям переносится главным образом студентами высших учебных заведений в тогдашних центрах Австро-Венгрии. Молодежь находится в магнитном поле действия и влияния множества идеологических (разные формы социализма, либерализм, анархизм, католический модерн и т. д.) и философских (толстовство, материализм и т. д.) течений, научных концепций, а также революционных открытий в науке и технике. Открытость словацкого общества этим веяниям оказало в высшей степени положительное влияние на его внутреннюю идеологическую дифференциацию, на характер внутриполитических и идеологических дискуссий, равно как и на комплексную модернизацию политических структур.

Либеральное направление в словацкой политике во главе с Вавро Шробаром сосредоточилось вокруг журнала «Глас» и было создано учащимися высших учебных заведений, недовольными пассивной позицией и консервативным мировоззрением руководства СНП в провинциальном Мартине. Это направление возникло, несомненно, и на почве традиционного конфликта «отцов и детей», но решающим идейным влиянием оно было обязано пражской среде и Томашу Гарригу Масарику. Этот философ и политик первым признал словацкий вопрос естественной составной частью чешской политики и открыто заявлял о взаимообусловленности обоих национально-освободительных движений. Гласисты выступали с требованиями демократизации политики, «малых дел» среди простого народа, а во «внешнеполитическом» смысле стояли на платформе чешско-словацкой взаимности. В соответствии с этим они поддерживали интенсивные взаимосвязи и сотрудничество и создали свою организационную структуру (общество «Чехославянское единство», основанное в 1896 г.) Хотя «Глас» в 1904 г, прекратил существование из-за внутренних разногласий среди лидеров, но его дело не умерло и было продолжено следующим поколением, сгруппировавшимся перед войной вокруг журнала «Пруды». Прудисты со своим либерализмом в еще большей степени были подключены к европейскому идейному брожению и пошли еще дальше в углублении всестороннего чешско-словацкого сотрудничества. Многие из них прониклись идеей чешско-словацкого национального, а в перспективе и языкового единства.

В части своих инициатив словацкая политика следует общевенгерским тенденциям, однако в некоторых моментах уже действует и автономно. В этом смысле пример показали словацкие католические священники, которые откололись от ВКП, и дальнейшее их развитие привело к созданию собственной – Словацкой народной (по-словацки «людовой», т. е. простого люда) партии (1913 г.) во главе с Андреем Глинкой. Центр словацкого рабочего движения на рубеже столетий перемещается из Будапешта в Братиславу. Словацкие социал-демократы выразили свою неудовлетворенность политикой общегосударственной партии созданием в 1905 г. собственных партийных организаций. Хотя через год они вернулись в лоно родной партии, но сохранили определенную форму автономии. Влияние русской революции 1905—1907 гг. сказалось в радикальной настроенности масс и даже способствовало совместным выступлениям некоторых течений словацкой политики. Их совместным требованием стало всеобщее избирательное право, с которого разворачивалась демократизация в Венгрии.

В годы перед первой мировой войной в рамках словацкой политики развивалось независимо друг от друга несколько автономных политических ответвлений. Милан Годжа сначала пытается на почве парламента восстановить словацко-сербско-румынское сотрудничество, а с 1905 г. принимает участие в организации Сеймовой партии национальностей, созданной депутатами этих трех народов. С 1907 г. он попадает в непосредственное окружение наследника престола Франца Фердинанда, который в стремлении подготовить почву для пересмотра соглашения о дуализме окружил себя венгерско-немадьярскими оппозиционными политиками. Эта политическая альтернатива делает ставку на федерализацию империи и ослабление венгерской политической силы. Милан Годжа в последующей политической деятельности склоняется к политической линии аграриев и приходит к созданию аграрной партии. По-прежнему все более сильное влияние среди многообразных политических течений (социал-демократия, либералы, аграрии, частично СНП и католическое течение) приобретает словацко-чешское сотрудничество, которое проникает во все области – от политики, культуры, образования, торговли, банков вплоть до организации международной поддержки в США и в Западной Европе.

В 1906 г. после двукратной победы на выборах и внутриполитического кризиса к власти приходит националистическая объединенная коалиция, возглавляемая Партией независимости и стратегически стремящаяся к ревизии дуализма и возврату к требованиям венгерской революции 1848—1849 гг. Однако ее правление до 1910 г. ознаменовалось прежде всего шовинистической политикой в отношении невенгерских народностей. Законы Аппони (lex Apponyi), увенчавшие процесс мадьяризации школьного образования, процессы против печати, репрессии и драконовские наказания политиков вылились в 1907 г. в кровавую расправу в Черновой, где жандармы застрелили 15 и ранили десятки крестьян. Чернова пригвоздила венгерскую национальную политику к позорному столбу цивилизованной Европы. В защиту словаков выступает норвежский гуманист Бьёрнстьерне Бьёрнсон, шотландский публицист Роберт Уильям Сетон-Уотсон, швейцарский писатель Вильям Риттер, большая группа французских славистов, и прилагаются усилия, чтобы в защиту словаков высказался Лев Толстой. Чернова вызвала волну чешско-словацкой солидарности и активизировала движение солидарности среди сотен тысяч словацких эмигрантов в США.

В словацком национально-освободительном движении с рубежа 90-х гг. политические инициативы начинают соединяться с экономическими. Осознание того, что сильным политически может быть только тот, кто обладает действенными экономическими рычагами, в словацких условиях означает переход политики на качественно более высокую ступень.

Последней предвоенной программой СНП, составленной в 1913 г бывшими гласистами, словацкая политика перекидывает мост к «Меморандуму» 1861 г. Идея автономии дополнена экономической программой и заключена в рамки всестороннего чешско-словацкого сотрудничества. Оформление надпартийного Словацкого национального совета в 1914 г. опирается на традиции революции 1848 г, и является еще одним, на сей раз институциональным мостом к той эпохе в развитии словацкой политики.

Словаки, как и румыны, добиваются переговоров с правительством, и как политический субъект они в это время сильнее, чем когда бы то ни было прежде. Приход в политику молодых венгерских интеллектуалов, настроенных на волну общеевропейского идеологического развития, возбуждает надежды на самокритичный пересмотр венгерской национальной политики и на последовательную модернизацию общественных отношений в Венгрии. Однако разразившаяся мировая война полностью перечеркнула все ожидания, позитивные тенденции и надежды, возлагавшиеся на дальнейший ход развития.