Текст книги "Анатолий Тарасов"

Автор книги: Александр Горбунов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 34 страниц)

Журналист Всеволод Кукушкин, ездивший с командой переводчиком, опубликовал после чемпионата статью в «Советском спорте», в которой рассказал о том, что происходило на чемпионате – ТВ-трансляции тогда с подобных турниров не велись. Он отметил важную роль Тарасова в победе, и эта оценка стала причиной «дисквалификации» Кукушкина. Руководители Управления спортивных игр Спорткомитета, Тарасова, мягко говоря, не жаловавшие, на какое-то время отстранили журналиста-переводчика от поездок с хоккейными командами за рубеж.

О том, насколько важным для Тарасова в Саппоро был матч с Чехословакией, свидетельствует тот факт, что он выставил на игру Михайлова с надорванной боковой связкой – на его колено (по свидетельству Пашкова) «страшно было смотреть». Михайлов пропустил до этого две встречи в надежде восстановиться, но подобные травмы требуют длительного восстановления – от трех до пяти месяцев.

Тарасова пытаются выставить выдающимся мастером интриги, стремившимся всюду обнаружить выгоду для себя. На самом же деле, если он и пытался иногда комбинировать, играя в «шахматы» с поднаторевшими в подковерных упражнениях чиновниками, то занимался этим исключительно в интересах дела и вверенной ему команды.

Простаком он не был, да и не слыл. Под простака иногда, используя природный артистизм, умение варьировать голосом, тоном и мгновенно оценивать складывавшуюся ситуацию, работал. Особенно в тех случаях, когда приходилось сталкиваться с полными дилетантами, возомнившими себя знатоками законов, по которым развивается хоккей.

Сразу после майских праздников 1971 года Комитет по физической культуре и спорту при Совете министров СССР принял предложение президиума Федерации хоккея СССР о формировании олимпийской сборной страны. «Старшим тренером, – говорилось в коротком сообщении об этом решении, – назначен заслуженный мастер спорта, заслуженный тренер СССР В. М. Бобров. Тренерами – заслуженные мастера спорта Н. Г. Пучков и Б. А. Майоров».

Совершенно искусственное это образование было создано Сергеем Павловым только для того, чтобы у Тарасова и Чернышева появился противовес – Бобров и Пучков. В конце августа новосозданную сборную «запустили» в традиционный в те времена турнир на призы газеты «Советский спорт». Играла эта команда в московской зоне. Всё бы ничего и на бессмысленность существования олимпийской сборной, у которой и близко не было международного календаря, можно было закрыть глаза, но возник серьезный конфликт интересов с клубами. «Олимпийцы» потребовали предоставить в их распоряжение тех игроков, которых они назовут. ЦСКА командировать своих хоккеистов в олимпийскую сборную не стал. Армейцы находились на сборах за границей, вернулись в Москву, когда турнир уже проходил, и в первом же матче разгромили олимпийскую команду 8:2. Тотчас же Тарасова, не отправившего пятерку игроков в расположение олимпийцев, а использовавшего их в состоявшейся игре, принялись упрекать в том, что клубные интересы он поставил выше интересов олимпийской сборной.

Этими упреками всё перевернули с ног на голову. Если и стоило тогда говорить о чьих-то интересах, то только применительно к ЦСКА: клуб готовился к очередному для себя финалу Кубка европейских чемпионов с «Дуклой» из чешского города Йиглавы. У олимпийской же сборной никаких особых интересов быть не могло, ибо к предстоявшей в 1972 году в Саппоро зимней Олимпиаде готовилась совсем другая сборная – под руководством Чернышева и Тарасова.

Еще Тарасова упрекали в том, что он своим запретом на участие армейского звена в матчах за олимпийскую команду обеспечил себе фору в борьбе с другими участниками турнира. «Спартак», мол, отдал олимпийцам лучшее свое звено, лучших игроков отправили к Боброву и Пучкову ленинградский СКА, воскресенский «Химик», московское «Динамо».

Но какое дело Тарасову было до проблем других клубов? Он яростно, как всегда, занимался своим, не считая чьи-то амбиции «интересами олимпийской сборной» и не вникая в детали взаимоотношений своих основных соперников по чемпионату с Бобровым и Пучковым. И в Кубке чемпионов ЦСКА тогда победил – 7:0 и 3:3 (на ответный матч приболевший Тарасов не летал). Да и в турнире на приз «Советского спорта» стал первым.

Команда-72 была целиком подготовлена Тарасовым и Чернышевым. Но на чемпионате мира в Праге, а потом в Суперсерии с ней работали другие специалисты: сначала Бобров и Пучков, затем Бобров и Кулагин. Но они не знали потенциала попавших в их руки игроков и не сумели вникнуть в многолетние методические, тактические и стратегические наработки своих предшественников, самым беспардонным образом отстраненных от первых в истории мирового хоккея матчей сборной СССР с канадскими профессионалами. Новые тренеры работали не по выверенным годами программам, а только по интуиции. И – проиграли. И пражский чемпионат, и Суперсерию.

Результат в Суперсерии нередко называют «выдающимся успехом советского хоккея» (слова Евгения Рубина). Тарасов же был убежден: «Мы были обязаны одержать победу. Серию проиграли из-за грубой тактической ошибки тренеров».

С подачи начальника Управления спортивных игр Валентина Сыча Тарасова обвиняли в том, что он вставляет палки в колеса новой сборной. Но «новое» в этой сборной было только то, что свежеутвержденные тренеры под надуманным предлогом вывели из состава Фирсова и Давыдова. И главное: о каких «палках в колеса» можно заводить речь, если Тарасов, как тренер клубной команды, не мешал тренерам сборной, а наоборот – помогал им.

Перед Саппоро Тарасов и Чернышев решили создать совершенно новое звено. Ему была уготована роль очередной советской тактической новинки. Выдернув Харламова из состава тройки, к которому все привыкли (Михайлов – Петров – Харламов), Тарасов пошел на несомненный риск. На то были две причины.

Во-первых, он не сомневался в том, что только Харламов, способный усилить любое звено, в состоянии стать ключевой фигурой в разработанной Тарасовым тактической системе. Так и вышло. Харламов стал своего рода «зарядным устройством» для Рагулина, Цыганкова, Фирсова и Викулова. «Лучшая игра Викулова, – считал Тарасов, – приходится на тот сезон, когда он выступал в одном звене с Харламовым».

Во-вторых, Тарасов дал понять Михайлову и Петрову, которые порой, вместо того чтобы искать причины неудач, пусть даже локальных, в себе, деловито вступали в споры с тренером, что готов в случае чего пойти на серьезные изменения в любом сложившемся звене форвардов. Что, собственно, однажды уже делал с тройкой Майоровых и Старшинова. По иным, правда, соображениям.

Версия о том, что переводом Харламова в новое звено Тарасов «хотел продлить жизнь в хоккее выдающегося форварда, к тому времени ветерана Фирсова» (как утверждал журналист Владимир Дворцов), критики не выдерживает.

Решение Тарасова фактически расформировать за несколько месяцев до Саппоро-72 ведущую тройку Михайлов – Петров – Харламов у хоккеистов понимания не нашло. Они обиделись. Харламов, в частности, опасался, что Михайлов и Петров могли посчитать его соглашателем. Дискуссий между игроками и тренером было немало. В конце концов Тарасов своего добился. Олимпиада в Саппоро подтвердила верность его решения.

Бобров и Кулагин иначе, нежели Тарасов и Чернышев, видели оптимальный состав сборной и потому решили перевести Харламова обратно к прежним партнерам. Когда хоккеисты вернулись из сборной в свои клубы, Тарасова попросили не разрушать эту тройку. И Тарасов, полагавший, что «такое построение звеньев несколько противоречило планам ЦСКА», пошел им навстречу. «Я не мог, – вспоминал он, – не считаться с пожеланием тренеров сборной. Харламов ушел из звена Фирсова, в эту пятерку мы поставили Владимира Трунова (механически поменять местами Харламова и Юрия Блинова я не мог), мы создали четыре тройки, и снова, как и год, пять, десять лет назад, в ЦСКА было звено-лидер, трио Петрова, которое блестяще сыграло и на чемпионате мира в Москве (всех трех нападающих журналисты включили в символическую сборную), и на заключительном отрезке первенства страны».

«Ввод даже одного нового игрока в команду, – рассуждал Юрий Трифонов в еженедельнике «Футбол-хоккей», – болезненная и опасная операция. А что если приходится вводить двоих, троих? Искуснейшим и непревзойденным специалистом таких “хирургических” подвигов является тренер армейцев А. Тарасов. Он умеет угадывать скрытые возможности игроков и те невидимые простому глазу искры, те электрические разряды, что возникают от новых, неожиданных сочетаний. Каждая команда таит в себе неиспользованные запасы энергии. Где они скрыты? В сочетаниях игроков! Это вечный соблазн тренеров: “А что, если попробовать?..” Никакие логические умозаключения не помогают в таких случаях. Тут решает интуиция. Тарасов обладает ею. Он доказал это. Почти все его пробы бывают удачными».

Как отставка Тарасова и Чернышева была подана в специальной – спортивной – советской прессе?

В еженедельнике «Футбол-хоккей» (№ 8) 20 февраля, через неделю после завершающего матча олимпийского турнира с чехословацкой командой, были опубликованы отчет об этой встрече и традиционное интервью с капитаном сборной Виктором Кузькиным, дававшим характеристики партнерам и тренерам. Касательно тренеров Кузькин высказался так: «Хоккейные звенья складываются не сами по себе, и не мы, игроки, подбираем себе партнеров. Это делают наши тренеры. И от их педагогического таланта, от их такта и чутья, от глубины их понимания хоккея зависят монолитность, боеспособность и сила звена. Думаю, что в этом тренеры сборной СССР А. И. Чернышев и А. В. Тарасов не знают себе равных в хоккее. Не случайно наша команда на протяжении всей истории мировых чемпионатов и Олимпиад славится именно своими звеньями. Эта традиция бережно сохранена и в сборной нынешнего созыва. Убежден, что она, эта традиция, – один из главных источников всех побед советского хоккея, побед прошлых и настоящих».

Вряд ли кому из прочитавших это интервью могло прийти в голову, что Кузькин, зная о предстоявшей отставке, представляет публике уже бывших тренеров сборной. Какие же это отставники, если им нет равных в педагогическом таланте, такте и чутье, в глубине понимания хоккея?! Если бы капитан знал о том, что произойдет спустя всего несколько дней, он наверняка каким-то образом выразил бы сожаление по этому поводу. Нет никаких оснований утверждать, будто капитану запретили говорить об уходе тренеров. Какой смысл запрещать, если еженедельник с интервью появился в газетных киосках 20 февраля, а на 24-е было назначено заседание президиума Федерации хоккея?

По всей вероятности, разговаривая с репортером, Кузькин ничего не знал о грядущем событии. Он мог только по каким-то косвенным признакам догадываться о том, что может произойти. Но поверить в предстоящую перемену, ставшую сенсационной не только для советского, но и для мирового хоккея, – не мог.

В том же номере еженедельника есть еще одно упоминание имен тренеров-чемпионов. На развороте опубликованы фотографии триумфаторов Саппоро с такой припиской: «Вот как расставили игроков тренеры Аркадий Чернышев и Анатолий Тарасов, когда накануне отъезда в Японию наш фотокорреспондент Юрий Маргулис попросил у них разрешения сфотографировать сборную команду страны».

В следующем номере «Футбола-хоккея», датированном 27 февраля, в хоккейном обзоре, написанном известным тренером Дмитрием Богиновым, говорится о том, что 13 олимпийских чемпионов в составе ЦСКА выиграли матч чемпионата страны у «Локомотива» с крупным счетом 9:1. И короткое сообщение (не свое даже, а официальное ТАСС), размещенное мелким шрифтом на последней полосе – не сразу и найдешь. Оно же было напечатано и в «Советском спорте»:

«Главный тренерский совет и президиум Федерации хоккея СССР под председательством Г. К. Мосолова рассмотрели итоги участия сборной команды СССР в XI зимних Олимпийских играх. Было отмечено высокое спортивное мастерство, зрелые тактические действия, мужество, проявленное хоккеистами, а также большой творческий вклад тренеров А. И. Чернышева и А. В. Тарасова, обеспечивших высокий уровень готовности команды к олимпийскому турниру.

По предложению председателя Главного тренерского совета А. И. Чернышева президиум Федерации хоккея СССР для подготовки сборной команды к чемпионату мира и Европы 1972 года утвердил заслуженного тренера СССР В. М. Боброва старшим тренером и заслуженного тренера СССР Н. Г. Пучкова тренером сборной команды страны».

Ни слова, ни полслова о заявлениях Тарасова и Чернышева, о формулировках в этих заявлениях, ни комментариев отставленных тренеров. Такое ощущение, что они, внесшие «большой творческий вклад» и «обеспечившие высокий уровень готовности команды», а попутно и награжденные Указом Президиума Верховного Совета СССР орденами Трудового Красного Знамени, свои позиции в сборной сохранили, а назначение Боброва и Пучкова имеет отношение к совершенно иной пьесе.

Никто не обратил внимания на формулировку, сопроводившую назначение Боброва и Пучкова. А эта формулировка – одно из важнейших свидетельств того, что новым тренерам отводилось не так уж и много времени. Их утвердили «для подготовки сборной команды к чемпионату мира и Европы 1972 года». Всего лишь. За кулисами, возможно, и обговаривалось: вы, дескать, выиграйте, а там – посмотрим, но в документе срок для «вахты» определялся небольшой. Как тут не вспомнить сказанное Тарасовым Левину о своем заявлении («срок его действия очень короткий») и фразу из самого заявления («согласно ранней договоренности»)?

Знал ли Бобров об уготованной ему роли преемника Тарасова и Чернышева? Несомненно, знал, и знал задолго до Олимпиады в Японии. Создание в мае 1971 года олимпийской сборной с Бобровым в роли старшего тренера и Пучковым в роли тренера – шаг, Павловым продуманный. Бессмысленность этого образования, правда, была очевидна всем участникам хоккейного процесса в стране. Спорткомитет, однако, сослался на решение Международной лиги хоккея на льду о разделении начиная с 1972 года олимпийских хоккейных турниров и чемпионатов мира. (Прежде в олимпийский год чемпионы мира и Европы назывались по итогам Олимпиад.) Но ИИХФ приняла этот документ на своем конгрессе в Стокгольме в марте 1970 года. Так почему же Спорткомитет СССР вознамерился сформировать еще одну сборную страны, назвав ее «олимпийской», спустя 14 месяцев после международного конгресса? Только потому, что именно тогда созрела идея убрать Тарасова и Чернышева (в первую очередь – Тарасова) из сборной и реализацию этой идеи начали с создания олимпийской команды. После произведенной замены о так называемой «олимпийской сборной» никто больше не вспоминал и на решение стокгольмского конгресса не ссылался.

Боброву поначалу обещали, что именно его сборная отправится в Саппоро, а чернышевско-тарасовская команда, «усиленная лучшими олимпийцами», выступит на чемпионате мира в Праге. Но с приближением Олимпиады даже руководители Спорткомитета смекнули, что команда Боброва, нигде не игравшая, с непонятным составом, гарантировать олимпийское золото не в состоянии. Спрашивать же в случае неудачи будут, конечно же, не с Боброва и не с хоккеистов, им отобранных, а со спорткомитетовского руководства. А потому все было переиграно. В Саппоро должны лететь Тарасов и Чернышев с теми, кто привык побеждать и почти наверняка добьется успеха. А уже после Олимпиады надо сделать всё для того, что бы Тарасова и Чернышева в сборной больше не было.

«Что это может когда-то случиться, – говорил Бобров после назначения, – оба мы – и я, и Николай Пучков, – предполагали. А вот когда – этого мы не знали». По утверждению Боброва, Тарасов и Чернышев еще до Саппоро «не раз обращались к руководителям хоккейной Федерации с просьбой освободить их от обязанностей тренеров сборной». Но что значит «не раз»? Никаких документальных подтверждений тому, что Тарасов и Чернышев подавали заявления об уходе из сборной, обнаружить не удалось. Федерация к тому же в ситуациях с назначениями-отставками играла формальную роль, с ее мнением никто – в Спорткомитете и в ЦК КПСС – не считался, оно никого и не интересовало.

Возможно, Боброву говорили об устных обращениях Тарасова и Чернышева для того, чтобы теневой старший тренер cбopной СССР почувствовал уверенность и был готов к грядущим переменам? «Мы знали, – говорил Бобров, – что их просьбу обещали со временем удовлетворить и что мы, тренеры олимпийской команды (или второй, называйте как хотите), рассматриваемся как наиболее вероятные их преемники. Произойдет ли смена после Олимпиады, или после чемпионата мира, или в следующем сезоне, нам было неизвестно».

Существует миф о том, что после каждой крупной международной победы сборной тренеры якобы приходили в кабинет председателя Спорткомитета и, угрожая уходом, требовали, чтобы их премировали так же, как хоккеистов. Так, после Саппоро из Скатертного переулка (где располагался Спорткомитет СССР) полетел слух о том, что Тарасов и Чернышев будто бы затребовали себе иных наград, чем должны были получить, а Павлов не мог принять их условия. «Новый председатель комитета («новым» Сергея Павлова нельзя было назвать при всем желании: к тому времени пошел уже пятый год, как он возглавлял Спорткомитет. – А. Г.) не привык торговаться с подчиненными, а тем более идти им на уступки», – пишет Евгений Рубин. В результате, дескать, тренеры и подали в отставку. Распространители слуха объясняли всё простым расчетом двух специалистов: мол, традиционно после Олимпиады наша хоккейная команда, эмоционально опустошенная, чемпионат мира проигрывала. Ничего страшного: проиграют и на этот раз и вернутся к нам с поклоном.

Но при Тарасове и Чернышеве сборная принимала участие в трех Олимпиадах. И все выиграла. В Инсбруке-64 и в Гренобле-68 олимпийские хоккейные турниры проходили в рамках чемпионатов мира. И в них советская команда, понятно, становилась победительницей. В годы после Олимпиад – 1965-м и 1969-м – она также выигрывала чемпионаты мира. Так что никаких поражений, как следствий «эмоционального опустошения», не было и в помине. И чтобы Тарасов и Чернышев выклянчивали премии и награды?.. Оба – бессребреники, никогда ничего у сильных мира сего не выпрашивали для себя – ни квартир, ни машин, ни почестей, и всем это в хоккейном мире хорошо было известно.

«Конфликт Павлова с Анатолием Владимировичем был неизбежен, – рассуждал Владимир Юрзинов. – Павлов был настоящим лидером, он должен был вести за собой. И у него это прекрасно получалось. Тарасов же, при своем характере, никогда не мог согласиться на роль “исполнителя”. Приход Павлова в Спорткомитет вызвал у него весьма негативную реакцию».

Косвенным подтверждением того, что именно после скандального матча ЦСКА – «Спартак» в мае 1969 года партийные и спортивные власти приступили к масштабной и долгоиграющей операции по изгнанию Тарасова из сборной, являются высказывания Николая Пучкова, опубликованные в «Золотой книге сборной СССР по хоккею». По свидетельству автора книги Семена Вайханского, после 11 мая «всё изменилось.

И когда ленинградский СКА приезжал в столицу, Пучков всё чаще оказывался в кабинете Сергея Павлова».

«Мне, – вспоминал Пучков, – предлагались любые варианты. Хочешь – работай с Чернышевым, не хочешь подбери себе партнера. Хочешь – возвращайся в Москву и возглавь ЦСКА, не хочешь – оставайся в Ленинграде и руководи сборной оттуда». Речь, стоит напомнить, идет о 1969-1970 годах.

Посыл этих предложений, сделанных Пучкову Павловым, – один-единственный: Тарасова в сборной не будет. Хочешь, сам возглавь команду, а если пожелаешь – то вместе с ЦСКА.

Пучков, однако, как сообщает Вайханский, «ни при каких обстоятельствах вовсе не собирался покидать Ленинград. Он думал лишь о том, кого пригласить для совместной работы в сборной». Той самой, в которой успешно продолжали партнерствовать Тарасов и Чернышев.

«Возьми меня и Колю Карпова, и всё будет в порядке», – говорил тогда Пучкову Николай Эпштейн, слова которого приводит в той же «Золотой книге…» Вайханский. «Теперь-то – вспоминал Пучков, – я понимаю, что, скорее всего, он был прав, но тогда я все-таки ответил председателю Госкомспорта, что только фигура бобровского масштаба вправе заменить великих людей, стоявших во главе сборной. Я сказал, что именно Бобров должен стать начальником команды, тогда как я возглавлю тренировочный процесс, и что именно о таком распределении ролей мы с Бобровым уже договорились».

После таких откровенных высказываний Пучкова, проливающих свет на ситуацию с решением Павловым «вопроса Тарасова» (Чернышева глава Спорткомитета не трогал: «Хочешь – работай с Чернышевым…» – говорил он Пучкову), Вайханский на всякий случай оговаривается: дескать, «все это было позднее». Но подборка ссылок на Пучкова, рассказывающего о том, что Павлов именно ему предложил возглавить сборную и подбирать себе ассистентов, следует сразу после событий 1969 года.

Яснее не бывает. В то время как Тарасов и Чернышев плодотворно и успешно продолжают работать со сборной, Пучков регулярно встречается с Павловым, выслушивает его предложения, советуется с Эпштейном, владевшим, по всей вероятности, информацией о предстоящих переменах, обсуждает возможные варианты с Бобровым, договаривается с ним о разделении полномочий и называет его имя председателю Спорткомитета.

Месяц с небольшим спустя после назначения Боброва и Пучкова, за четыре дня до начала пражского чемпионата мира, начальник Управления спортивных игр Валентин Сыч направил председателю Спорткомитета Сергею Павлову донос на Тарасова.

Копию документа подарил мне в начале 90-х годов работавший в Спорткомитете знакомый, а я передал ее одному из лучших отечественных хоккейных журналистов Дмитрию Рыжкову. Дима редактировал журнал «Хоккей сегодня», который стал выходить вместо почившего в бозе журнала «Спортивные игры» (его с лета 1986 года тоже возглавлял Рыжков). В этом журнале он и напечатал донос, без правок и сокращений – всё, как в оригинале:

«Считаю необходимым информировать Вас о неправильных действиях бывших тренеров сборной СССР по хоккею т. Чернышева А. И. и особенно т. Тарасова А. В. в связи с подготовкой советских хоккеистов к Чемпионату Мира 1972 года в г. Праге.

Тт. Чернышев А. И. и Тарасов А. В., категорически отказавшись работать со сборным коллективом за полтора месяца до Чемпионата Мира в г. Праге, поставили команду в тяжелое положение. На заседаниях тренерского совета, Президиума Федерации, а также во встречах с Вами и т. Ивониным В. А. они подчеркивали, что будут оказывать максимальную помощь новым тренерам сборной. Однако многочисленные факты свидетельствуют о том, что т. Чернышев А. И. и особенно т. Тарасов А. В. всячески пытаются помешать успешной подготовке хоккеистов к Чемпионату Мира 1972 года. Вот лишь некоторые известные мне факты.

Т. Тарасов А. В. после Олимпиады в Саппоро подготовил к публикации в газете “Советский спорт” статью “Наука побеждать”, в которой дал самую подробную характеристику тактики игры советской сборной, отдельных ее звеньев, сильные и слабые стороны всех игроков, а также конкретные выводы по игре советских хоккеистов и основных наших противников. Кроме того, были приведены все цифровые данные, характеризующие игру советской сборной. Публикация статьи в таком виде принесла бы неоценимую пользу для тренеров и игроков сборных команд ЧССР, Швеции и др. Поэтому по указанию Управления спортивных игр, согласованному с руководством Комитета, редакция газеты “Советский спорт” значительно сократила статью при ее публикации.

Как Вам известно, кандидатский состав сборной был обсужден и утвержден на заседаниях тренерского совета и Президиума Федерации хоккея СССР. В этих заседаниях принимали участие также т. Чернышев А. И. и Тарасов А. В., которые полностью согласились с предложенным составом. Однако т. Тарасов А. В., как выяснилось позже, позвонил 21 марта с. г. комсоргу сборной И. Ромишевскому и предложил ему срочно собрать комсомольское собрание и принять решение об исключении из состава сборной игроков В. Васильева и А. Гусева, которые, по его словам, недостойны защищать честь советского хоккея на Чемпионате Мира. Кроме того, т. Тарасов А. В. потребовал от И. Ромишевского, чтобы тот после собрания сообщил ему фамилии тех игроков, кто выступит в защиту А. Гусева и В. Васильева. Такая постановка вопроса со стороны т. Тарасова А. В. носит крайний антипедагогический характер, направлена на подрыв дисциплины и авторитета новых тренеров сборной.

На состоявшемся очередном комсомольском собрании команды, где обсуждались первые итоги подготовки к Чемпионату Мира, выступавшие А. Рагулин, И. Ромишевский, В. Харламов, В. Кузькин, Б. Михайлов и др. подчеркивали, что все молодые игроки, в т. ч. В. Васильев и А. Гусев самым серьезным образом относятся к учебно-тренировочному процессу, четко соблюдают все требования коллектива, тренеров сборной и по праву должны выступать в составе сборной команды в ответственных соревнованиях. Тов. Тарасов А. В. неоднократно требовал от В. Кузькина, А. Рагулина и И. Ромишевского, чтобы они попросили тренеров сборной включить А. Фирсова в состав команды. Не вызывает сомнения, что каждый тренер может иметь свой взгляд на комплектование команды. Но любой тренер должен свою точку зрения изложить, прежде всего, на заседаниях тренерского совета и Президиума Федерации и доказать специалистам правильность своего взгляда. Однако т. Тарасов А. В. на заседаниях тренерского совета и Президиума Федерации, на словах соглашаясь с предложенными кандидатурами, в настоящее время предпринимает действия, которые, на мой взгляд, имеют своей целью внести в ряды игроков сборной нервозность, подорвать их веру в правильность подобранного состава.

Во встрече с Вами, а затем на заседании Президиума Федерации тт. Чернышев А. И. и Тарасов А. В. назвали своими преемниками тт. Боброва В. М. и Пучкова Н. Г. Однако в публичных выступлениях, в разговорах с игроками они подчеркивают, что Бобров и Пучков не в состоянии руководить сборной, пытаются всячески их дискредитировать. Так, например, т. Чернышев А. И., выступая на встрече сотрудников МВД СССР и Московского областного Управления МВД с олимпийцами, в присутствии т. Смирнова В. Г. заявил, что не верит в способность новых тренеров успешно руководить сборной, а о т. Пучкове Н. Г. сказал, что тот еще будучи вратарем сборной, всегда боялся сильных противников и вселял страх перед остальными игроками сборной СССР.

Вчера сборная команда страны вернулась из поездки в Финляндию и Швецию, где провела 5 контрольных матчей с командами этих стран, одержав во всех матчах победы. Эти напряженные поединки показали, что в целом процесс подготовки к Чемпионату Мира идет успешно. Абсолютное большинство игроков находится в хорошей спортивной форме, полны решимости отстаивать звание сильнейшей команды Мира.

В то же время В. Викулов – один из опытнейших и сильнейших игроков провел четыре первые встречи пассивно, не проявил бойцовских качеств, практически не играл в пас с новым партнером по звену А. Мальцевым. В ходе бесед тренеров с игроками сборной выяснилось, что В. Викулов несколько сомневается, смогут ли новые наставники сборной привести команду к победе. Он не скрывал, что находится под влиянием доводов т. Тарасова А. В. После индивидуальных бесед с ним, а также в результате успешной игры сборной СССР в первых четырех матчах в Финляндии и Швеции В. Викулов заявил, что в дальнейшем значительно улучшит свою игру, и заключительный матч со сборной Швеции провел сильно. Вместе с тем, и в дальнейшем нужно продолжить работу, направленную на разубеждение В. Викулова.

Во время поездки по Швеции мы узнали, что т. Тарасов А. В. издал в этой стране две книги по хоккею, в которых изложены все вопросы подготовки сборной команды СССР и команды ЦСКА, тактика их игры. Необходимо отметить, что подобная литература, где бы так всесторонне освещались эти вопросы, в нашей стране не издана (имеются лишь методические разработки для служебного пользования). Тарасов не получал разрешения на публикацию этих книг (книги в настоящее время переводятся на русский язык в Управлении международных спортивных связей Комитета). Кроме того, на встрече в Советском посольстве в Швеции, в которой приняли участие т. Бобров В. М., зам. руководителя делегации т. Солдатов В. М. и я, как руководитель делегации, работники посольства заявили, что т. Тарасов А. В. периодически печатает статьи и дает интервью крайне правым газетам и даже парнаграфическим (так в оригинале. – А. Г.) журналам.

Тт. Чернышев А. И. и Тарасов А. В. внесли большой вклад в развитие советского хоккея. Однако перечисленные факты свидетельствуют о том, что в последнее время, особенно после ухода от руководства сборной команды, ими (в большей степени т. Тарасовым А. В.) предпринимаются действия, которые наносят вред советской сборной и развитию отечественного хоккея».

Донос Сыча, отвечавшего в Спорткомитете, в числе прочего, за хоккей, – элементарная страховка от возможной (прогнозировавшейся!) неудачи в Праге. Сыч страховал себя перед спортивным руководством; Павлов, переправляя бумагу в ЦК КПСС (где ей тут же присвоили статус «секретной»), – перед партийным.

Забавно звучит в доносе ремарка относительно успешно ведущегося процесса подготовки к чемпионату мира: «Абсолютное большинство игроков находится в хорошей спортивной форме…» Абсолютное большинство этого «абсолютного большинства» составляли хоккеисты, которых в своих клубах готовили для сборной «тренеры-вредители» – Тарасов и Чернышев: из двадцати игроков, ездивших в Прагу, 13 представляли ЦСКА, два – «Динамо».

Надо сказать, что первым написал донос на Тарасова, передающего на Запад «секретные сведения о подготовке, игре и тактических построениях советских хоккеистов», всё же не Сыч, а посол СССР в Швеции Михаил Яковлев. В шифровке он сообщил в МИД (копии пошли в ЦК КПСС, КГБ и Министерство обороны) об издании Тарасовым книги в шведском издательстве и получении за это гонорара в иностранной валюте. Как отмечает историк спорта Борис Базунов, «9 октября 1972 года первый заместитель начальника политического управления Сухопутных войск И. Репит направил письменный доклад в Отдел пропаганды ЦК КПСС, сообщив, что инцидент тщательно расследуется и что в ходе расследования с Тарасовым проводятся обстоятельные беседы. Из докладной явствует: книга составлена шведским журналистом на основе ранее изданных в СССР брошюр и статей Тарасова, однако выпущена без согласия последнего. Что касается гонорара, то Тарасов отрицает факт его получения».