Текст книги "Гражданин, политик, воин"

Автор книги: Александр Ляховский

Соавторы: Вячеслав Некрасов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)

Мне уже доводилось воевать в Панджшере, когда я после “учебки” попал в инженерно-саперную роту 345-го отдельного парашютно-десантого полка. Командиром полка был Герой Советского Союза подполковник Юрий Викторович Кузнецов, но вскоре он убыл по замене в Советский Союз, и командиром полка назначили подполковника Павла Сергеевича Грачева, будущего министра обороны России. При нем я получил боевое крещение в Панджшере, в августе 1982 года. Тогда фактически весь год в ущелье шли боевые действия, которые начались еще в мае. Как известно, саперы всегда, особенно в горах, идут впереди, обнаруживают и уничтожают мины, прокладывают пути и обеспечивают продвижение мотострелков и танкистов. Причем каждая ошибка для сапера может стать последней. Многие мои боевые товарищи по роте или погибли, или были ранены (большая часть из них лишились ног). Помню, как буквально у меня на руках умирал мой товарищ по “учебке” Сергей Журавлев, сраженный автоматной очередью, когда мы напоролись на засаду “духов”.

Наш 345-й опдп дислоцировался в Баграме, а один батальон стоял в Анаве. В зону его ответственности входил Панджшер, но в связи с тем, что в 1983 году с Ашмад Шахом было заключено перемирие, мы в Панджшер в течение всего года не ходили, но нас “бросали” в другие районы, так что полк практически все время не выходил из боев. Причем парашютно-десантные батальоны менялись, а мы, саперы, привлекались постоянно. Чего только не пришлось повидать за это время.

В тот день, 20 апреля, батальон из Анавы должен был десантироваться в Панджшер. Вертолеты сели неподалеку от населенного пункта. Мы шли, проверяли маршрут, обезвреживали мины. А впереди на другом направлении шел командир разведроты капитан Белогрудов. Мы услышали, как там раздался мощный взрыв, и несколько десантников, пораженные осколками мины, стали падать на землю. Рядом со мной упал мой товарищ Коля Зубов, он был ранен. Я склонился над ним и спросил: “Как ты?” Он сказал: “Ничего, немного зацепило, но терпимо”. Мы увидели, как упал капитан Белогрудов. Раздался чей-то крик: “Где саперы? Давай вперед!” Мы вместе с командиром саперного взвода старшим лейтенантом Пахомовым выдвинулись вперед. Продвигались мы мимо лежавших и стонущих десантников к Белогрудову. Капитан лежал лицом вниз, не подавая признаков жизни. Когда мы с Пахомовым перевернули его, то не заметили нигде следов крови. Лишь пышные черные усы выделялись на его побелевшем лице. Мы подумали сначала, что он просто кантужен и потерял сознание. И только когда сняли с него кепку, увидели, что маленький осколок пробил капитану голову. Этого оказалось достаточно, чтобы его не стало. “Юра потащили его к вертолетам”, – сказал мне командир взвода. Мы взяли труп Белогрудова и понесли его к месту сбора. Туда же сносили других раненых и убитых. Принеся тело капитана, я побежал к Зубову и помог ему добраться до вертолетов. Раненым там оказывали первую помощь и переносили в вертолеты, чтобы эвакуировать их в Баграмский госпиталь.

Заместитель командира нашего полка подполковник Родионов тоже был ранен. Осколки мины пробили ему грудь и легкие, но он сам сумел добраться до вертолетов. Его перевязали и срочно отправили в госпиталь. Позже мы узнали, что в госпитале он скончался от ран. Тела убитых военнослужащих переносили к месту сбора и складывали в ряд. Первым лежал капитан Белогрудов, лицо его было спокойно и умиротворенно, как будто вмиг сбросившее с себя тяжкий груз забот и тревог. Мы, как автоматы бегали, оказывали помощь своим пострадавшим товарищам, совершенно не заботясь о своей безопасности, ведь там еще могли быть мины, но об этом тогда никто не думал.

При проведении расследования этого трагического случая установили, что произошел подрыв мины ОЗМ-72. Она была установлена на “растяжку”, которую и зацепил капитан Белогрудов. Мина подпрыгнула на 90 сантиметров и взорвалась, поразив осколками 27 человек, из которых 13 погибли. Особый трагизм придавало то обстоятельство, что это была наша мина, поставленная в прежние годы и не отмеченная на карте минных полей. На войне мелочей не бывает, и за каждую оплошность приходилось платить кровью.

Потом нашу роту перебросили в район Базарака, где мы обеспечивали боевые действия полка. Там тоже были подрывы на минах. А в июне месяце пришел приказ о моем “дембеле”. 17 июня я в составе команды демобилизованных военнослужащих покинул Афганистан. Чуть позже я узнал, что мой командир взвода старший лейтенант Пахомов через месяц после моего отъезда подорвался на мине и лишился ноги.

С тех пор прошло много лет, но каждый год 9 мая и 2 августа солдаты и офицеры нашей инженерно-саперной роты собираются в Москве. В эти дни мы посещаем могилы наших боевых товарищей, которых с каждым годом становится все больше и больше».

Сложность высадки десантов заключалась также в том, что удобные площадки высадки, находившиеся на высотах от 2500 до 3200 метров, были заминированы противником (исходя из опыта проведения предыдущих операций) и находились в зоне досягаемости огня крупнокалиберных пулеметов и горных зенитных установок мятежников. Количество имевшихся вертолетов позволяло одновременно высадить 700 человек. Десантники показали хорошую профессиональную подготовку. Например, рота 345-го парашютно-десантного полка под командованием капитана Н.В.Кравченко при десантировании составляла группу захвата. Высадившись на площадку, десантники были атакованы группой мятежников. Сковав противника огнем одного взвода, командир роты двумя другими ударил во фланг и вынудил противника прекратить сопротивление, обеспечив высадку полка.

В ходе боев в панджшерской долине рота, действуя в составе батальона, должна была овладеть высотой 4631, обеспечивая фланг полка. Штурмуя высоту, она встретила сильный ружейно-пулеметный огонь и залегла. Командир роты возглавил группу добровольцев, которая, преодолев отвесную скалу высотой 150 м, вышла в тыл к мятежникам и в рукопашном бою уничтожила их.

Действуя в районе на высотах свыше 4000 метров, рота захватила штаб и несколько складов боеприпасов. В одном из боев погиб командир батальона. Капитан Н.В.Кравченко принял командование батальоном на себя, возглавил атаку и уничтожил сопротивляющегося противника.

Информация к размышлению

20 апреля состоялась встреча Маршала Советского Союза С.Л.Соколова с председателем ХАД М.Наджибом,на ней были обсудены детали выброски и обеспечения четырех оперативных групп ХАД в тыл противника. Согласовали в рамках начавшейся операции вопросы проведения специальных мероприятий и обеспечения работы фильтрационных пунктов.

Источник информации: Оперативная группа МО СССР в ДРА,

апрель 1984 года

С утра 21 апреля после артиллерийской и авиационной подготовки войска перешли в наступление. 108-я мотострелковая дивизия вместе с афганской 8-й пехотной дивизией, преодолевая упорное сопротивление противника, вели бои за овладение господствующими высотами и ущельями, прилегающими к долине. Встречая на своем пути сплошные минные поля, завалы из камней, разрушенные карнизы и подпорные стенки на единственной, прижатой к горам дороге, медленно продвигались вперед. Тактический воздушный десант после высадки атаковал противника с трех сторон и после его уничтожения продвинулся на 5–7 км в направлении Базарака.

В поступивших разведывательных данных сообщалось, что противник сумел частью своих сил выйти в долину Андараб и к перевалу Саланг с целью овладения перевалом.

В создавшейся обстановке 66-я мотострелковая бригада подполковника А.К.Посохова, находившаяся в резерве, решением командарма Л.Е.Генералова была направлена к перевалу Саланг с задачей во взаимодействии с 209-й пехотной дивизией афганской армии разгромить отряды мятежников и обеспечить нормальное функционирование автомагистрали.

Командиру 201-й дивизии А.А.Шаповалову было приказано начать выдвижение из Кундуза в район Чаугани (120 км) в готовности к действиям по разгрому мятежников, отошедших в долину Андараб. 395-й мотострелковый полк выводился из боя и тоже направлялся в район Чаугани, где должен был войти в состав своей 201-й дивизии.

Командующий армией уточнил задачи, а войска приступили к их выполнению и, наступая навстречу друг другу, после непродолжительного, но упорного боя овладели крупным узлом сопротивления противника – населенным пунктом Базарак и прилегающими к нему высотами, тем самым нанеся поражение основной группировке моджахедов в юго-западной и центральной части долины Панджшер.

С подходом бронегрупп 108-я мотострелковая дивизия во взаимодействии со 191-м отдельным мотострелковым полком, полком 103-й воздушно-десантной дивизии, 8-й пехотной дивизией и 37-й бригадой «Командос» афганской армии продолжили боевые действия по очистке ущелий, высот и пещер в Панджшере в своих зонах ответственности, которые им были определены.

После трудных боев по разгрому основной группировки противника действия по очистке ущелий, высот и пещер не вызывали особого напряжения у личного состава, что приводило к ослаблению бдительности, собранности и ответственности. В частности, в ходе боев в ущелье Панджшер командир полка подполковник П.В.Суман изменил свое, утвержденное командиром дивизии, решение, что не было вызвано условиями обстановки, и не доложил ему об этом. Он приказал командиру первого мотострелкового батальона наступать вдоль ущелья Хазара по его дну без предварительного овладения прилегающими к нему господствующими высотами. Командир батальона, получив такой приказ, сказал командиру полка, что господствующие высоты не заняты и делать этого не предполагается, поэтому такие действия представляют крайнюю опасность. Однако подполковник Суман настоял на своем. Командир батальона сам никаких мер по обеспечению безопасного продвижения подразделений в горах не принял. В результате военнослужащие батальона (без одной роты), выдвигаясь вдоль ущелья и не встречая довольно продолжительное время противника, устали и потеряли бдительность. В этот момент батальон попал в засаду и подвергся огневому нападению мятежников с трех сторон. Связь батальона с командным пунктом полка была потеряна, и он не мог рассчитывать на помощь и поддержку со стороны старшего начальника. Но отсутствие в бою связи с подчиненными подразделениями не вызывали у командира полка беспокойства, и, не зная, что батальон попал в крайне тяжелое положение и истекает кровью, Суман продолжал докладывать командиру дивизии ложную спокойную обстановку и, естественно, никакой помощи батальону не оказывал.

И если бы на тактических учениях подобные его действия заслужили лишь неудовлетворительную оценку, то в бою батальон понес тяжелые потери: 53 человека были убиты, в том числе 12 офицеров, и 58 – ранены. И только после получения информации об истинном положении батальона были приняты соответствующие меры по разгрому противника и выводу батальона из боя. Ничем иным, как преступной халатностью и беспечностью, эту неудачу объяснить невозможно. Ведь и командиру полка, и командиру батальона были хорошо известны требования боевых уставов и наставлений, что нельзя входить в ущелье без предварительного занятия господствующих высот, но они пренебрегли предыдущим боевым опытом, а в Афганистане моджахеды подобных вольностей никогда не прощали.

Рядовой Николай Князев, находившийся в то время в Панджшере, был участником ликвидации последствий этой трагедии: «Наш 682-й мотострелковый полк был введен в ДРА в марте 1984 года. Формировался он в Термезе с начала года. Кого там только не было, и мы, молодые солдаты, прибывшие из учебного центра в Иолотани, и десантники, и даже “дембеля”, так как весенний приказ министра обороны выходил только в конце марта. То есть до начала операции в нашем полку почти все служили в Афгане чуть больше месяца. Никто до того в боях не участвовал. Сразу же разместили нас в Панджшере, где мы стали готовиться к проведению операции против местных “духов”.

30 апреля первый взвод второй роты первого батальона, в котором я тогда служил, нес службу по охране командного пункта полка в Бараке, в долине Панджшер. В это время остальные силы батальона проводили рейдовые действия в ущелье Хазара. Утром на КП вдруг началось непонятное движение, тревожно забегали офицеры, а проходивший мимо нас командир полка подполковник Суман сказал, что наш батальон в ущелье зажали “духи”, есть раненые и убитые.

Когда мы спустились к реке, чтобы умыться, я услышал какой-то гул, который постепенно стал усиливаться. Я поднял голову и увидел, что со стороны Рухи к нам летела армада вертушек. Там были и “крокодилы” ( Ми-24 – Прим. авт.), и восьмерки ( Ми-8 – Прим. авт.). Я насчитал их около пятидесяти штук. Такого количества вертолетов я не видел ни до, ни после этого дня. Они прошли над нами в направлении Хазары.

Вскоре наш командир взвода лейтенант Гарник Арутюнов приказал грузить на “броню” носилки. Мы выполнили его команду, сели на бронетранспортер и двинулись вверх по ущелью. Переправившись по железобетонному мосту через Панджшер, мы вышли к речке Хазара. Это левый приток Панджшера, неширокая, но бурная речка, текущая по дну довольно узкого ущелья. Пройдя немного против течения по правому берегу, мы встретили бронегруппу разведроты полка. Затем, дождавшись сумерек, пешком отправились дальше. Во главе со взводным нас было человек десять солдат. Пробирались по горным тропам довольно долго и медленно, ведь там сплошные валуны и террасы, поэтому трудно было определить пройденное расстояние. Казалось, что идем мы целую вечность.

Через какое-то время мы увидели странное мерцание в темноте, по команде командира взвода залегли, но скоро поняли, что этот свет пробивается через триплексы БМП. Только двинулись дальше, как с нее по нам начали стрелять из пулемета Калашникова. Арутюнов пустил ракету, мы стали кричать, и стрельба прекратилась. Подошли. Это была подорвавшаяся на мине БМП под номером 520. На ней оставались контуженные механик-водитель и зампотех батальона майор Кононенко. Тронулись дальше. Через некоторое время навстречу нам вышли отправленные перед нами в тот район разведчики. Они вынесли несколько тел погибших. Все как-то сразу сникли. Кажется, там был и труп нашего комбата капитана Александра Федоровича Королева. Он в ходе боя был ранен, но продолжал управлять подразделением. Второе ранение оказалось для него смертельным.

Уже рассвело, когда мы, пройдя мимо еще одной подорванной боевой машины пехоты, вышли к кишлаку. А утром 1 мая нас ждало настоящее потрясение.

Проходя между домами по центральной улице кишлака, мы услышали шум моторов, а несколько секунд спустя мы увидели две выдвигающиеся БМП нашего батальона. На броне грудой были свалены трупы погибших ребят. Из этой кучи-малы в разные стороны торчали руки и ноги. Тут же были навалены разбитые рации, АГСы. За “броней” шли уцелевшие в бою солдаты, не более 10–15 человек. На их лица было страшно смотреть. Они были отрешенными, не выражали никаких эмоций, они были какие-то неживые. Остальных оставшихся в живых солдат, как мы потом узнали, выводили по другому берегу Хазары.

С этой группой мы повернули назад и через некоторое время вышли к бронегруппе полка, продвигавшейся нам навстречу. Мы привели себя в порядок, попили чаю, перекусили. В это время неподалеку от нас сели вертушки. В нашу сторону двинулась группа старших офицеров, среди которых я заметил и генералов. Не знаю, кем они были. Наверное, наш комдив и еще кто-то из Кабула.

Один из них приказал вышедшим ребятам построиться. К нам это не относилось, и мы остались сидеть на “броне”. Офицер подошел к плохо что соображавшим еще ребятам, от которых несло сладковатым трупным запахом, – сутки они пролежали среди убитых (даже не представляю, что творилось у них в головах). “Суки! Пидеры! Вы здесь стоите, сволочи, а там ваши братья лежат! Почему вы здесь?!” – вот так он к ним обратился. В таком же духе прочитал им нотацию и с чувством выполненного долга удалился. Мы были в шоке. А ребята стояли молча и отрешенно – может, они его вообще даже и не слышали.

К вечеру пришел приказ грузиться на “броню”, и мы опять отправились туда, откуда вернулись утром, – к месту вчерашнего боя. И мы пошли обратно к месту боя, откуда вышли ребята. Нам приказали собирать тела погибших. Вдоль правого берега мы прошли до наплавного моста, по нему переправились на левый. Потом прошли еще немного дальше, вплавь перебрались обратно на правый (при этом в потоке потеряли одну машину, экипаж выбрался вплавь. Не знаю, вытащили потом БМП или осталась там). К наступлению темноты мы вышли к тому месту, где был бой.

Представьте себе открытую площадку площадью примерно сто на сто метров. Посередине протекает речка. Справа – ровная площадка, небольшие терраски и высотка, примерно 200–300 метров. Слева от реки – тропа, тоже на открытом месте, с одной ее стороны – отвесная стена скальника, с другой – обрыв к реке.

Когда батальон разделился – одна группа шла по правому берегу, другая – по тропе на левом берегу, – с высотки на правом берегу был открыт кинжальный огонь. Накрыло сразу всех, обе группы. Для “духов”, засевших на высотке, ребята были как на ладони. Это было 30 апреля утром, а мы пришли туда только в ночь с 1 на 2 мая.

Сразу стало ясно, что мы на месте – стоял тяжелый трупный запах, ребята пролежали почти двое суток, а в это время года уже здорово припекает. Мы очень боялись, что “духи” поджидают, когда придут подбирать трупы, и мы останемся тут же, на этом месте лежать. Вдруг в небе повисли “люстры”, и стало видно все окрестности, как днем. Мы начали пробираться к подножию высотки, к террасам. Сначала наткнулись на труп сержанта из “дембелей” , он был без обеих ног, то ли подрыв, то ли очередь из ДШК. Переправили его на носилках на другой берег. При этом тело чуть не унесло потоком. Да и сами еле удержались, чтобы не снесло вниз.

Вернулись, продвинулись дальше. Отчетливо запомнил ужасную картину – пятеро или шестеро ребят лежали вповалку в естественном укрытии на террасах. Они попали или под очередь из ДШК, или когда “духи” стали забрасывать ребят гранатами, а одна, очевидно, попала за их бруствер. Так они и лежали все вместе там, где настигла их смерть. Мы переправляли трупы, как во сне, механически. Вид тел был ужасен.

Вдруг мы услышали слабые стоны немного в отдалении от площадки, у скальника. Осторожно пошли на звук и наткнулись на еще живого солдата. У него была отстрелена голень, она висела на лоскутах мышц. От кровопотери у него мутилось сознание, но он сумел жгутом перетянуть ногу, поэтому не истек кровью. Мы оказали ему первую помощь и вынесли к “броне”. Он остался жив.

Помню, на деревце висели чьи-то лохмотья, а под ним месиво. Кому-то, видно, пуля попала в мину, которые всегда навьючивали на всех солдат. Стрелкового оружия не было, все собрали “духи”. Валялись плиты от минометов и нетронутые АГСы. Тяжело, значит, было духам тащить. Всю ночь мы проползали по этой площадке, а на другом берегу реки ребята собирали тех, кого накрыло на открытой тропе.

Утром 2 мая мы вернулись к бронегруппе полка. Трупы лежали на каменистом пляжике в несколько рядов. Было их около пятидесяти. Говорили, что нескольких уже вывезли. Наш ротный лейтенант Курдюк Сергей Николаевич лежал на спине с согнутыми в локтях перед собой руками, кулаки были сжаты, поперек груди виднелась полоса дыр от пуль.

Говорили, что его застрелили шедшие с батальоном “зеленые” сарбозы, когда стали перебегать к духам, а он успел крикнуть ребятам, чтобы они стреляли по ним.

Эти три дня остались в моей памяти на всю оставшуюся жизнь».

Первый же бой для подразделений 682-го полка и его командира закончился трагически. Сказались отсутствие боевого опыта и плохая организация боевых действий. Но были и другие примеры. Рота десантно-штурмового батальона 70-й мотострелковой бригады под командованием старшего лейтенанта И.В.Запоражана, за время действий в долине Панджшер десантировалась 12 раз, захватывала высоты под огнем мятежников, склады в пещерах и устраивала засады на путях отхода противника. По поступившим данным, в населенный пункт Номак вернулся отряд мятежников. Роте была поставлена задача блокировать его, а при отказе сложить оружие – уничтожить. Моджахеды оказали упорное сопротивление и пытались вырваться из блокированного кишлака во главе со своим главарем. Командир роты первым бросился на врага, увлекая за собой личный состав. Завязался рукопашный бой, в котором он лично уничтожил трех мятежников, в том числе и главаря. Противник, пытавшийся вырваться из окружения, был полностью уничтожен.

В районе Намак находилась коротковолновая радиостанция Масуда, с помощью которой он управлял своими вооруженными отрядами, но в результате авиаудара по этому району и высадки туда десанта связь Ахмад Шаха с командирами отрядов нарушилась. Он стал принимать меры по восстановлению нарушенного управления.

По сведениям агентуры, в граничащей с Панджшером долине Андараб находились несколько отошедших туда отрядов моджахедов, а также стали известны место и время проведения Масудом совещания с командирами вооруженных отрядов. По предполагаемому месту проведения этого совещания в Дехи-Сала в 15.00 22 апреля нанесли бомбо-штурмовой удар, а затем на три площадки – севернее, северо-восточнее и юго-восточнее населенного пункта Бану – высадили воздушный десант. В доме, расположенном в саду, где проводилось совещание, десантники обнаружили трупы нескольких десятков человек. Поползли слухи, что Ахмад Шах погиб, причем информация приходила из различных источников.

Однако местные жители рассказали, что Масуд действительно проводил совещание в этом доме, но за полчаса до авианалета сел на коня и с охраной уехал в направлении Нахрина. На совещании присутствовали примерно 100–120 человек. Часть из них уехала сразу же вслед за Ахмад Шахом, а остальные погибли. Направленные по предполагаемому маршруту движения Масуда боевые вертолеты вернулись ни с чем.

Высланные в Нахрин на вертолетах разведывательные группы следов Ахмад Шаха не обнаружили, хотя местные жители говорили, что видели его. Говорили, что он приказал уходить из Панджшера и идти в Пакистан. Куда он сам поехал, никто точно не знал, но был разговор, что в горы провинции Бадахшан, ближе к пакистанской границе.

После сбора десанта и уточнения задач последовали одновременные удары: с севера одним советским и одним афганским батальонами; с северо-востока силами советского и афганского полков; с юго-востока силами советского полка и афганской бригады «Командос». С запада наступала 201-я мотострелковая дивизия в общем направлении на населенный пункт Бану (центр долины Андараб). В это же время 66-я отдельная мотострелковая бригада во взаимодействии с 8-й пехотной дивизией активными действиями в районе перевала Саланг, ударами авиации и артиллерии нанесли значительные потери отрядам мятежников, отошедшим из Панджшера и действовавшим на автомагистрали и в зеленой зоне Чарикара (60 км севернее Кабула), чем была снята напряженность на основном участке автомагистрали Термез – Кабул.

Тем временем 108-я мотострелковая дивизия и 191-й отдельный мотострелковый полк в Панджшере продолжали поиск складов и тайников, уничтожение укрывшихся и подходящих мятежников.

Захваченные пленные рассказывали, что Масуд приказал всем уцелевшим отрядам собраться в долине Хосто-о-Фаранг (50–60 км севернее долины Андараб), где им должны были поступить указания о дальнейших действиях.

Для завершения разгрома противника был высажен воздушный десант в долину Хосто-о-Фаранг. В течение нескольких дней в долине и прилегающих к ней ущельях велся поиск Ахмад Шаха, эти районы были очищены от разрозненных групп мятежников, отошедших из Панджшера, но Масуда там обнаружить так и не удалось.

В последующем действия советских и правительственных войск продолжались главным образом в долине Панджшер, прилегающих к ней ущельях, в Андарабе и Хосто-о-Фаранге, а также в зеленой зоне Чарикара. В основном они сводились к реализации данных о противнике, получаемых от пленных, агентуры и органов разведки.

Подразделению 191-го отдельного мотострелкового полка (командир полка Л.Я.Рохлин) удалось уничтожить всех помощников Ахмад Шаха во главе с Атимом, захватив мешок с секретными документами. Одна из поисковых групп при осмотре пещеры обнаружила списки агентуры Ахмад Шаха, которая действовала в Кабуле и его окрестностях. Эти списки насчитывали около пятисот человек, внедренных в различные учреждения, вплоть до высших органов власти. Списки были переданы в ведомство Наджиба, но реализованы они были частично, так как многих агентов разыскать не удалось.

3 мая 1984 года 783-му разведывательному батальону 201-й мсд была поставлена задача – прочесать ущелье Арзу. Батальон с утра вошел в ущелье и к середине дня продвинулся на пять-шесть километров. Вокруг все было тихо, никаких признаков войны. Противник ничем себя не обнаруживал и никак себя не проявлял. Это притупило у солдат и офицеров бдительность, появились благодушные настроения, проявлялось пренебрежение к проведению в горных условиях обязательных мероприятий по обеспечению продвижения подразделений: разведки, охраны и т. д. В полдень батальон расположился на отдых неподалеку от кишлака в саду. Расставив посты, солдаты стали готовить обед, шутили, смеялись. Потом был получен приказ – возвращаться назад.

Батальон начал движение в обратном направлении. Впереди шли вторая и третья роты, а первая рота была в арьергарде, прикрывала отход основных сил батальона. Моджахеды, пропустив первые две роты, из засады открыли шквальный огонь по первой роте и расстреливали солдат буквально в упор. Появились убитые и раненые. Разведчики, приняв бой, отстреливались до темноты. Когда бойцы первой роты попали в засаду, третья рота бросилась к ним на выручку, но на нее мятежники тоже навалились с двух сторон. Положение становилось критическим, и тогда замполит роты вызвал огонь артиллерии на свой квадрат. Это решение спасло роту от еще больших потерь. Остальные подразделения батальона не могли прийти им на помощь, настолько плотным был огонь, а также отсутствовали пути для маневра. Командир взвода первой роты старший лейтенант О.Ф.Антоненко, получив ранение, продолжал управлять огнем взвода. Когда мятежникам удалось зайти во фланг, он приказал бойцам отойти на другую позицию, а сам с группой из трех человек прикрывал отход товарищей. В этом бою он погиб, проявив мужество и героизм. Погибли также сержанты Н.Н.Самолюк и Н.А.Каштуев, рядовой А.И.Подкорытов… Вскоре с наступлением темноты на помощь разведбату подошел мотострелковый батальон 149-го мотострелкового полка. Всю ночь солдаты разведбата несли раненых и убитых на себе, продвигаясь к оставленной на дороге «броне». В этом бою 783-й отдельный разведывательный батальон потерял убитыми 13 человек – 3 офицера и 10 солдат.

Информация к размышлению

7 мая состоялась встреча Маршала Советского Союза С.Л.Соколова с заместителем председателя ХАД доктором Баха, который рассказал, что в Панджшер до 13 мая должны возвратиться более 500 семей. Эти семьи направили письма в близлежащие ущелья, где находятся их родственники с призывами оставить банды и возвращаться в родное ущелье. В Андарабе и Хосто-о-Фаранге задержаны братья известных панджшерцев Вакиля Ахтара и Вакиля Каюма. С их помощью остальным братьям направлено предложение вернуться в Панджшер. Есть надежда, что в результате предпринимаемых мер удастся организовать возвращение населения в Панджшер и сдачу оружия. Баха согласился, что необходимо вести строжайший учет всех семей, возвращающихся в Панджшер, и сообщить места их проживания (координанты) советским и афганским войскам.

Находящемуся в Чаугани Джумахану срочно направлено 30 АКМ, оказана помощь деньгами. Джумахан будет входить в Дехи-Сала по горным тропам. О маршруте его движения извещены советские и афганские военные товарищи (Шаповалов). Им также сообщены частоты, на которых осуществляется связь с Джумаханом. После его прибытия в Дехи-Сала туда вылетят представители ХАД для согласования всех вопросов. Баха собщил, что в окружении Джумахана много людей из ХАД, поэтому его деятельность в Дехи-Сала опасений не вызывает, а также согласился с мнением Соколова, что Джумазан в Дехи-Сала должен иметь официальный пост, например, стать начальником царандоя.

Панджшерцы, формировавшие вооруженные отряды в Андарабе, отошли в район Доши. Об этом сообщено генералу Шаповалову.

Доктор Баха сообщил, что имеется большая вероятность того, что Ахмад Шах убит при бомбардировке Дехи-Сала 22 апреля. С тех пор никто из его сторонников не получал от него каких-либо указаний, хотя до этого Масуд активно организовывал оборону в Андарабе.

Маршал Соколов обратил внимание на необходимость более тщательного анализа поступающей информации и сказал, что поиски следов Ахмад Шаха надо продолжать.

Источник информации: Оперативная группа МО СССР в ДРА,

апрель 1984 года

После того как группировка мятежников была рассеяна, некоторые отряды в середине мая стали возвращаться в Панджшер, вновь завязывали боевые действия с советскими и правительственными частями. Такие схватки происходили по всей долине и близлежащим к ней ущельям в течение всего мая. Военное командование сначала не могло понять причину таких действий, но потом из показаний пленного Азорголя, бывшего коменданта гарнизона моджахедов в Анаве, удалось прояснить ситуацию. Из показаний Азорголя: «О готовящейся операции Ахмад Шах Масуд узнал 7–9 апреля. Из Кабула ему привез донесение водитель Суфи Исмаил.

Вначале он хотел главные силы увести в долину Андараб, где переждать до окончания боевых действий в долине Панджшер, пополниться личным составом, вернуться в Панджшер и разгромить оставшиеся там гарнизоны советских и правительственных войск. Он рассчитывал, что советские войска дальше Панджшера не пойдут. Если его сил для этого будет недостаточно, то отсидеться в долине Андараб или уйти в Пакистан, где пройти подготовку в учебных центрах, пополниться вооружением и снаряжением, а потом вернуться обратно. Всего в долине Панджшер было 5000–6000 человек, из которых вооруженных – около 4000.

9–11 апреля Ахмад Шах Масуд провел совещание со священнослужителями, на котором обсуждалась сложившаяся ситуация. Было принято решение из долины не уходить, а воевать с русскими. Все вооруженные отряды выводились на позиции, а невооруженные отправляли в Андараб. Была запрошена помощь от отрядов других провинций. Из Панджшера были отправлены 4 врача-француза. В течение последующих дней отряды занимали свои позиции и готовились к бою.