Текст книги "Гражданин, политик, воин"

Автор книги: Александр Ляховский

Соавторы: Вячеслав Некрасов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)

В рамках Договора о коллективной безопасности, подписанного главами государств СНГ в Ташкенте 15 мая 1992 года, Россия, Узбекистан, Казахстан и Кыргызстан обязались принимать участие в защите внешних границ бывшего СССР на южном направлении, имея в виду, в том числе и границы Таджикистана с Афганистаном.

В последующем вооруженная борьба между формированиями пришедших к власти моджахедов и теми, кто оказался не у дел, продолжалась. Мусульмане воевали против мусульман. И хотя священная война («джихад») уже потеряла свой первоначальный смысл, но лидеры исламских партий нашли ей другое обоснование.

К власти пришла умеренная оппозиция, традиционалисты, представители нацменьшинств. Уже тогда было ясно, что очередного конфликта не избежать, так как был нарушен традиционный баланс в центральных органах власти – доминировавшие в них прежде пуштуны остались не у дел. Пуштуны, в руках которых находились основные военные силы в провинциях, оказались отодвинутыми на вторые роли, что, естественно, означало, что они с этим не смирятся и поведут борьбу за власть.

Высшие партийные функционеры (НДПА – ПО) легко переметнулись в бывшие оппозиционные партии, в основном по национальному и клановому признакам. При этом одни оказались среди пуштунов, сторонников Г.Хекматиара, вторые примкнули к С.Моджаддеди, С.А.Гилани, третьи покинули Афганистан, проживают сейчас в России, Узбекистане, Швейцарии, ФРГ, Нидерландах...

Представители национальных меньшинств оказались в стане Б.Раббани. Такой безболезненный переход представителей высших эшелонов прежней власти в лагерь оппозиции наводит на мысль о существовании некоего заговора между руководством НДПА и лидерами «Альянса-7». Ведь именно они, получая помощь одни от Советского Союза, другие – от Запада, мусульманских стран, имели наибольшие выгоды от войны, обогатились на страданиях своего народа. Нам не раз доводилось слышать от афганцев, что Афганистан нельзя завоевать, а можно только купить. Но тут же добавляли, что СССР не настолько богат, чтобы это сделать, есть страны и побогаче. Тогда к таким словам мы относились скептически и считали их бахвальством, но оказалось, что в них есть доля истины.

Вся непримиримость афганцев, враждебность между ними – спектакль. Очевидно, не случайно среди лиц из высших эшелонов власти, лидеров оппозиции никто не погиб в борьбе. А рядовые партийцы из НДПА, эмигрировав из Афганистана, оказались в крайне тяжелом положении в других странах, в том числе и в России. Живут случайными заработками, бедствуют.

Президент Афганистана Б.Раббани. Талибы

В конце июня С.Моджаддеди на посту председателя Совета «джихада» сменил лидер ИОА Б.Раббани (Моджаддеди не прочь был остаться и подольше, но Масуд потребовал точного выполнения пешаварских соглашений). В ответ на это Моджаддеди стал способствовать возвышению генерала Дустома. От этого война не пошла на убыль – ведь не сказали своего последнего слова исламские фундаменталисты, стоящие на радикальных позициях. Не смирились с непропорционально большим, по их мнению, представительством в органах государственной власти национальных меньшинств пуштунские националисты. К тому же многие лидеры моджахедов по-прежнему руководствовались личными амбициями – каждый хотел занять главенствующее положение. Противоречия между ними оказались сильнее, чем неприятие режима Наджибуллы. Непримиримую позицию по отношению к Б.Раббани занял лидер ИПА Г.Хекматиар, начавший решительный бой за власть. Бои развернулись даже в самой столице, которая подвергалась артиллерийским обстрелам со стороны отрядов ИПА.

В это время в Кабул приезжала правительственная делегация из Таджикистана. Один из ее членов, Давлат Худоназаров, рассказывает: «В конце июня 1992-го я по своей инициативе вел миротворческие действия в начавшейся гражданской войне на Юге Таджикистана, по просьбе двух противоборствующих сторон был избран председателем Комитета мира. В это же самое время профессор Бурхануддин Раббани был избран главой Исламского государства Афганистан, Ахмад Шах Масуд сохранил пост министра обороны. По моей инициативе в середине июля Кабул посетила правительственная делегация из Таджикистана во главе с Акбаршо Искандаровым, председателем парламента. Мы сочли своим долгом первыми из иностранцев установить добрососедские отношения с правительством Раббани. Это был, краткий двухдневный визит.

Мы прилетели в Кабул 14 июля во второй половине дня, путь из аэропорта в город был оживленным, главным образом за счет проезжающих грузовиков и бронетранспортеров с вооруженными людьми. Столица страны была разделена на сектора, контролируемые различными группами моджахедов. Город напоминал военную хронику Берлина сорок пятого года. Трудно было узнать улицы, по которым в последний раз я проезжал летом 1969 года.

В день приезда делегация встретилась с главой государства Бурхануддином Раббани, а вечером на ужине я впервые увидел Масуда. Он появился, и среди нашей делегации прошелестело: “Ахмадшо идет...” Его можно было узнать издалека, к тому времени я не раз уже видел его фотографии, а так же во Франции смотрел передачу о нем по телевидению. Он шел неторопливой, мягкой походкой, одетый в привычную “масудовскую” униформу цвета хаки. Мы познакомились, и после обычных приветствий и формальностей восточного этикета Масуд сказал, что очень рад приезду таджикской делегации. По завершению ужина мы договорились, что встретимся на следующий день.

Утром следующего дня делегация выехала в министерство обороны. Там было большое скопление машин и броневиков, места явно не хватало, одни, получив указания, уезжали, другие приезжали, стоял разноголосый шум революционного времени. Мое внимание привлек один из моджахедов, который оживленно общался с другими вооруженными людьми в кузове военного грузовика. Мой спутник, один из сопровождавших нас людей, поймав мой взгляд, сказал:

– Это русский, его имя Исламуддин, он из окружения Масуда.

Масуд, после протокольной встречи проводив делегацию, знаком попросил меня задержаться. Мы вернулись в его кабинет. Я сказал, что заочно давно знаю его. Он после небольшой паузы улыбнулся и ответил, что он тоже знает меня заочно и что во время президентских выборов 1991 года был моим болельщиком.

– Я даже записался на видеокассету с призывом голосовать за вас, сказал Масуд, и отправил кассету с человеком, который должен был навестить родственников в Таджикистане. Я попросил его передать вам кассету и мои добрые пожелания, если он с вами встретится. Однако на второй день я подумал, что мое послание может вам нанести больше вреда, чем пользы, и кассету вернули с полдороги. Но мои добрые пожелания, как я понял из его слов, он вам смог передать.

Я с трудом, но вспомнил пожилого таджика из Афганистана, который упорно добивался встречи со мной. Его родственники звонили мне из Кумсангира несколько раз и просили встретиться с ним, при этом говорили, что не знают о цели его встречи. Я не мог понять тогда, зачем я понадобился афганцу, но когда в очередной раз поехал в Курган-Тюбе, решил встретится с ним. Меня тогда удивило, что степенный седобородый человек был как-то слишком эмоционален и радовался, что мы наконец-то увиделись, потому что из-за этого он не мог вернуться домой. Он передал мне добрые пожелания от Ахмад Шаха Масуда, а я тогда ему не поверил. Для нас Масуд был легендарной личностью, звездой, не достигаемой для простых смертных. Наконец, я преодолел свое смятение и подтвердил, что встречался с его посланцем, поблагодарил за поддержку и внимание.

Я рассказал Масуду, что еще утром вчерашнего дня я находился в Вахшской долине, там, где в конце июня шли ожесточенные бои между двумя таджикскими вооруженными группами. Слава Богу, конфликтующие стороны при моем посредничестве обменялись заложниками, ведут диалог, вот уже две недели, как наступило затишье. Масуд слушал с интересом, задавал вопросы, хотел узнать мотивацию участников конфликта.

Беседа затягивалась, вошел помощник и предупредил Масуда о его встрече с иностранной делегацией. Я встал, чтобы попрощаться, а он вдруг спросил:

– Вы вылетаете завтра, а какие у вас планы на сегодня?

Я, смеясь, ответил:

– Ничего конкретного, я увидел вас и тем самым планы свои выполнил.

Когда я, попрощавшись, пошел к выходу, он сказал:

– Мне надо принять иностранную делегацию, я буду занят недолго, а после продолжим нашу беседу, – он открыл другую дверь, это оказалась его комната отдыха. – Простите, что я вас покидаю. Пожалуйста, не считайте себя гостем, будьте здесь за хозяина.

Так получилось, что этот день мы провели вместе. Мне посчастливилось стать свидетелем его встреч с разными посетителями. Когда приходили люди, он просил меня остаться, говорил:

– Оставайтесь, ближе узнаете нас и наши трудности.

А после его встреч мы снова говорили о проблемах наших стран, переживали, строили предположения, мечтали. Одна из самых болезненных тем, которая волновала нас, касалась распространения наркотиков. Я говорил о том, что территория Афганистана стала основным поставщиком опиума и героина, что все больше молодых людей в Таджикистане вовлекаются в преступную деятельность по продаже наркотиков, происходит эрозия законности и порядка, нередко те, кто должен защищать границу или законность в стране, сами становятся частью смертоносного бизнеса. У нас появились местные наркодельцы с шикующим стилем жизни, которые становятся примером для молодых, происходит деморализация общества. Я сказал ему, что два года назад имел долгую беседу на эту тему с председателем КГБ СССР Крючковым, но совершено очевидно, что на фоне распада СССР, острого экономического кризиса и нестабильной ситуации в Таджикистане, негативные тенденции с распространением наркотиков будут разрастатьс, и что у наших стран не может быть счастливого будущего, если одна сеет на своих полях смерть, а другая распространяет ее в виде наркотического зелья. Пока мы обсуждали эту тему, улыбка сошла с его лица, он словно постарел.

– Борьба с этим злом будет трудной и продолжительной, – говорил он.

– Уж больно много людей, как внутри страны, так и за ее пределами, заинтересованы в ней. Пока не восстановим цельность своего государство, пока не будет порядка, законности и единства страны, пока не восстановим экономику, не создадим рабочие места, не поднимем уровень образования, война на этом фронте будет проигрышной.

Я согласился, что многое будет зависеть от социально-экономического развития послевоенного Афганистана, и в связи с этим начал с ним обсуждение другого вопроса, непосредственно связанного с первым. Развитие экономики, как Таджикистана, так и Афганистана, связанно с развитием инфраструктуры дорог. Я несколько лет “носился” с идеей реанимации “шелковых путей” в новых условиях. Таджикистан словно в ловушке, не имеет внешних торгово-экономических путей. Я рассказал Масуду, что два года назад вел переговоры в Пекине с участием одного из руководителей Синдзяна о возможности строительства дороги до китайской границы на Восточном Памире. Китайская сторона благожелательно отнеслась к этой идее и со своей стороны готова была взять на себя строительство своего отрезка дороги. Наверное, продолжил я, следует рассмотреть возможности строительства дороги от Ишкашима в сторону пакистанского Читрала, если, конечно, в принципе это возможно.

Ахмад Шах Масуд подтвердил, что, конечно, это трудно, и требуются усилия многих стран, но вполне возможно. Он продолжил, что неоднократно проходил по этому маршруту пешком, и, рассмеявшись, добавил, что иногда переходил границу и ночевал на нашей стороне, потому что так было безопаснее. В Советском Союзе, да еще ночью нас не искали.

Я заметил, что всякие проекты, связанные с созидательной деятельностью нравились ему, он, словно инженер-конструктор и менеджер в одном лице, легко вовлекался в обсуждение. Он сказал, что рабочей силы будет достаточно, тысячи афганцев смогут строить эту дорогу, будут нужны строительная техника и инвестиции международных организаций. Он добавил, что древние пути были протоптаны людьми в течение многих столетий, прочерчены многими поколениями, а поэтому являются естественными и удобными.

За обедом к нам присоединились его помощники и доктор Абдулло. В непринужденной обстановке мы шутили, говорили о каких-то пустяках, со стороны незнакомый человек не смог бы определить, кто начальник, а кто подчиненные. Таким Масуд был и в последующих встречах, спокоен, скромен, непритязателен, он был одинаково прост в общении со всеми независимо от ранга и статуса собеседника. Но в этой простоте было заложено удивительное чувство собственного достоинства и одновременно уважение к собеседникам.

Вечером Ахмад Шах, прощаясь, пригласил доктора Абдулло и сказал мне, что если он будет в провинциях, или по какой-либо другой причине я не смогу с ним связаться напрямую, то мне надо обращаться к доктору Абдулло, который является его ближайшим помощником и сделает все, что необходимо. Затем он попросил у него один афгани, разорвал его пополам, протянул нам по половинке и, обратившись ко мне, с улыбкой сказал:

– А если вы пришлете свое доверенное лицо или письмо, то ваша половинка станет верительной грамотой.

Это была моя первая, но, к счастью, не последняя встреча с Ахмад Шахом Масудом».

В июне была создана новая партия Национальное исламское движение Афганистана (НИДА), которую возглавил Абдул Рашид Дустом. В НИДА входили узбеки, таджики и хазарейцы. Постепенно Дустом подчинил себе шесть северных провинций.

В августе 1992 года велись массированные артиллерийские и ракетные обстрелы Кабула. Отмечались значительные разрушения в столице, жертвы среди мирного населения. Немало снарядов разорвалось и на территории российского посольства. Были убитые. Афганской столице нанесен ущерб гораздо больший, чем за все предыдущие годы гражданской войны. Кабульцы с ностальгией вспоминали те времена, когда советские войска обеспечивали им спокойную жизнь.

К концу августа количество убитых мирных жителей столицы перевалило за две тысячи, десятки тысяч были ранены, более 200 тыс. покинули Кабул. В таких условиях было принято решение об эвакуации сотрудников российского посольства. Как оказалось, это была очень своевременная акция, так как вскоре комплекс зданий российского посольства в Кабуле был разграблен и разрушен. Тогда же было эвакуировано большинство сотрудников дипломатических миссий и представительства ООН.

Рассказывает Николай Быстров: «Иногда Масуд направлял меня охранять некоторых своих сподвижников, исполнявших важную миссию, например, доктора Абдуллу, позднее занявшего пост министра иностранных дел. Одно время, когда моджахеды вошли в Кабул в 1992 году, я охранял Наджибуллу, бывшего президента Афганистана, укрывавшегося в представительстве ООН. Тогда он даже шутил, показывая на меня, говорил: “Ничто не меняется. При коммунистах меня охраняли советские, при моджахедах охраняют они же”.

С благословения Масуда я женился на его дальней родственнице, получил квартиру в Кабуле. Ахмад Шах не раз говорил мне: “Ты свободный человек, можешь поехать домой к родителям в любое время. Ты сделал для меня очень много, но я не могу тебя удерживать”. Однажды в Хайратон приехала моя сестра, Масуд приказал выдать мне 25 тысяч долларов, чтобы я вручить эти деньги сестре для оказания помощи родителям. Позднее я сам съездил домой, записал на видеокамеру родственников, своих земляков, наши кубанские сады и поля. Вернувшись в Кабул, показывал этот нехитрый фильм моджахедам, те смотрели с восхищением, спрашивали меня, почему все люди ходят без оружия, и не верили, что у вас в самом деле нет войны, просили показывать этот фильм вновь и вновь».

В декабре 1992 года на полномочном собрании народных представителей Б.Раббани был избран президентом ИГА, а Г.Хекматиар и примкнувшие к нему группировки моджахедов бойкотировали выборы. И хотя представитель ИПА Фарид был назначен премьер-министром Афганистана, Хекматиар развернул боевые действия против кабульского правительства. Не окончилась война и после назначения на пост премьер-министра Афганистана самого Г.Хекматиара. Наоборот, боевые действия еще более ожесточились, а обстрелы Кабула еще больше активизировались.

Определенное негативное влияние на ситуацию в Афгани-стане оказывала гражданская война в соседнем Таджикистане, где исламская оппозиция пыталась прийти к власти. В конце января 1993 года в Пешаваре прошло совещание представителей мусульманских стран. На нем были рассмотрены меры по оказанию помощи таджикским братьям в их «священной» войне. Было принято решение во главе вооруженных отрядов оппозиции ставить афганцев, обладающих опытом партизанской борьбы против Советской Армии, а также выделить таджикской оппозиции часть доходов от торговли наркотиками, поставляемыми на Запад, для закупки оружия и военного снаряжения. Некоторые лаборатории по переработке мака-сырца в афганских провинциях Бадахшан, Кунар и Нангархар были переданы в распоряжение таджиков.

В начале 1993 года кулябские боевики, ставшие правительственными войсками, изгнали из долины Вакша каратегинцев. Попытки боевиков оппозиции остановить наступление правительственных войск не увенчались успехом – граница была перекрыта российскими пограничниками, блокировавшими афганских моджахедов. К тому времени на афганской территории было создано около 30 тренировочных центров, а в Кундузе, Файзабаде и Талукане расположилось главное командование вооруженных сил и региональные командования южного и северо-восточного направлений Движения исламского возрождения Таджикистана.

К марту 1993 года Афганистан фактически оказался поделенным надвое: юг с преобладанием пуштунов – под властью Г.Хекматиара, север – у Б.Раббани и А.Р.Дустома. В 1993 году Масуд чуть было не погиб, когда его вертолет обстреляли ракетами из ПЗРК оппозиционные силы. В том же году Масудом был организован культурный фонд им. Мухаммада Газали, оказывавший также социальную поддержку и помощь населению.

Прекрасно понимая, что им не удастся вести борьбу на два фронта, Раббани и Ахмад Шах посетили Таджикистан, где встретились с председателем Верховного Совета республики И.Рахмоновым и лидером объединенной таджикской оппозиции С.А.Нури и предприняли шаги по примирению воюющих сторон, а также свертыванию инфраструктуры вооруженной таджикской оппозиции на афганской территории. Реально оценив обстановку, Ахмад Шах повел линию на сближение с Россией. Тогда же были установлены контакты с российскими представителями. По согласованию с ними Ахмад Шах принял конкретные меры по устранению наиболее экстремистски настроенных лиц, находившихся в окружении и Рахмонова, и Нури, а также ликвидации наиболее непримиримых полевых командиров таджикской оппозиции, в частности Резвона.

Постепенно с Г.Хекматиаром сблизился С.Моджаддеди в его борьбе против Б.Раббани и Ахмад Шаха Масуда. В результате Моджаддеди, Хекматиар, Дустом и крыло ПИЕА во главе с А.А.Мазари объединились в так называемый Высший координационный совет исламской революции и 1 января 1994 года предприняли попытку свергнуть Раббани с поста президента ИГА. Попытка оказалась неудачной из-за своевременных и решительных действий Ахмад Шаха. Полевые командиры закреплялись в контролируемых зонах, устанавливая традиционные формы местного самоуправления. Занимая должность министра обороны ИГА, Ахмад Шах, по существу, возглавлял вооруженную борьбу против сил Хекматиара и Дустома. Во время ожесточенных боев в Кабуле в январе 1994 года между моджахедами различных группировок город получил масштабные разрушения, его покинули практически все дипломаты, за исключением небольшой группы сотрудников посольств Пакистана, Ирана, Саудовской Аравии, Индонезии, КНДР и Государства Палестина.

В феврале Раббани и Масуд тайно провели серию перегоровов с прибывшими в Кабул российскими представителями. В ходе этих переговоров афганские руководители отмечали, что они рассматривают Россию в качестве надежного союзника, способного внести весомый вклад в стабилизацию ситуации на Среднем Востоке. Ахмад Шах говорил, что он не доверяет планам ООН, представители которой под дымовой завесой пытаются провести в афганское правительство угодных США должностных лиц. По его словам, отношения между Афганистаном и Россией традиционно были дружественными, а плохие времена надо оставить истории, самим же начать свои отношения с чистой страницы. Афганские руководители рассчитывали получить из России боеприпасы и запасные части для техники и вооружения с учетом того, что вооруженные отряды моджахедов были оснащены в основном оружием советского производства. Президент ИГА Б.Раббани направил письмо ⁴⁵ Президенту России:

Его Превосходительству, уважаемому Президенту Российской Федерации Борису Николаевичу Ельцину.

Уважаемый господин Президент!

Я очень рад возможности передать всему народу и правительству России привет и наилучшие пожелания от имени народа, правительства Исламского Государства Афганистан и от себя лично.

Уважаемый господин Президент!

Афганский народ искренне заинтересован оставить истории все то, что было в прошлом, и начать новую страницу в политических, гуманитарных, экономических, культурных и военных отношениях в интересах наших народов и государств.

Уважаемый господин Президент!

Руководство Афганистана считает, что сильная и единая Россия должна стать мощным фактором, содействующим установлению прочного мира в регионе и во всем мире.

В заключение, пользуясь случаем, еще раз подтверждаем свою заинтересованность в развитии отношений между нашими народами и государствами, желаем Вам крепкого здоровья и долгих лет жизни.

С глубоким уважением

Президент Афганистана профессор Бурхануддин Раббани

Февраль 1994 года

Ахмад Шах Масуд, в свою очередь, тоже написал короткое письмо ⁴⁶ Е.М.Примакову:

Уважаемый Евгений Максимович!

Испытываю чувство радости, что могу передать Вам свой привет и наилучшие пожелания. Я убежден, что наши отношения в различных областях получат развитие. Полагаю, что нынешние условия более благоприятны, чем когда бы то ни было, и их надо максимально использовать.

Я исключительно удовлетворен формой отношений, которые у нас сложились, и убежден, что продолжение контактов позволит нам и впредь с полной откровенностью обмениваться мнениями по любым важным вопросам.

С глубоким уважением Ахмад Шах Масуд»

Фактически централизованное государство Афганистан как таковое в тот момент перестало существовать. Страна превратилась в конгломерат небольших территорий, различающихся по этническому, племенному, клановому признакам, при заметном усилении позиций национальных меньшинств. Пприход к власти моджахедов, боровшихся против советских войск и просоветского режима, вылился в гражданскую войну, которая вызвала к жизни новых «пуритан ислама» – талибов, вышедших из недр пакистанских медресе. В поисках выхода из создавшегося тупика американцы и пакистанцы мобилизовали новые пуштунские силы. В качестве объединяющей силы выступило Исламское движение Талибан (ИДТ) и заявило о себе в полный голос, вступив в борьбу за передел власти. Как представляется, движение талибов – умная геополитическая комбинация (пуштунская карта), разыгранная американцами и пакистанцами, направленная одновременно против Индии, Ирана, среднеазиатских государств и России.

Информация к размышлению

Основы для создания ИДТ были заложены, когда в плане противодействия влиянию СССР в Афганистане еще в конце 80-х годов спецслужбы Пакистана и США, мало полагаясь на лидеров моджахедов, с помощью своей агентуры в ООН в лагерях афганских беженцев на территории Исламской Республики Пакистан провели учет и отбор военных и гражданских специалистов, необходимых для организации административных и силовых государственных структур. В это же время была организована подготовка вооруженных групп и отрядов пуштунов при помощи пакистанских и арабских военных инструкторов, которая финансировалась спецслужбами Управления межведомственной разведки (УМР) и проправительственными пакистанскими религиозными организациями «Джамаат-э-ислами» и «Джамаат-э-улема-э-Пакистан», спецслужбами США, пакистанскими и международными фундаменталистскими организациями. Идея сменить вывеску для объединения афганских племен и прекращения войны с использованием движения послушников медресе принадлежит ЦРУ, финансируется шейхами, а оружием обеспечивается из Пакистана.

Большую часть медресе в Пакистане, из которых вышли талибы, финансирует Саудовская Аравия и другие монархии Персидского залива. После исламской революции в Иране, и особенно ирано-иракской войны, нефтяные шейхи усилили финансовую поддержку оппозиции в Афганистане. Саудовцы развернули сеть медресе. Постепенно количество религиозных школ-медресе на пакистанской территории перевалило за 8 тысяч, а число учащихся составило более 200 тысяч пуштунских юношей. Эти учебные заведения, где одной из обязательных дисциплин является владение оружием, стали кузницей кадров талибов.

С 1994 года руководство ИРП, используя выгодную ситуацию, сложившуюся в результате дестабилизации социально-политической обстановки на территории бывшего СССР, активизировало деятельность по усилению влияния на центрально-азиатские государства СНГ и укреплению с этой целью более тесных политических и экономических связей с ними. При содействии УМР и МВД Пакистана из числа 3 тысяч студентов религиозных учебных заведений (медресе) пуштунской национальности Северо-Западной пограничной провинции Пакистана в летний период 1994 года была сформирована военизированная группировка во главе с одним из афганских духовных лидеров муллой Сейд Мухаммад Омаром (Ахунзада), которая получила название Исламское движение Талибан.

При создании движения Талибан были использованы объективные обстоятельства, вызванные революцией в Афганистане и войной против советского присутствия. Прежде всего это фактор наличия лагерей афганских беженцев на территории Северо-Западной провинции Пакистана. Система распределения гуманитарной помощи в лагерях беженцев все годы войны в Афганистане почти полностью находилась под контролем пакистанских официальных структур. После падения режима Наджибуллы новый виток гражданской войны не дал возможности большей части из почти 3 млн. беженцев вернуться в Афганистан. Именно из их числа и было в основном организовано движение Талибан.Большинство членов движения Талибан не имели устойчивых социальных и политических связей в Афганистане. Движение было создано для решения конкретной политической цели – преодоления дефрагментации Афганистана. Для чего были использованы люди, оторвавшиеся от традиционной системы организации афганского общества. Давление, которое оказывалось на традиционные структуры и ценности в ходе процессов ускоренной модернизации в Афганистане, проводимых прокоммунистическим правительством в Кабуле при поддержке СССР, вызвали массовое разрушение организационных структур, обеспечивающих функционирование и преемственность традиционных афганских сообществ. В первую очередь это касалось общины, семьи, связей с традиционной элитой. Многие беженцы в эмиграции в Пакистане потеряли привычные системные связи и ориентиры. Неблагоприятное влияние оказали и значительные людские потери в ходе многолетней войны в Афганистане. Система мусульманских школ, функционирующих в лагерях афганских беженцев под патронажем Пакистана, объединяла в основном «сирот афганской войны», людей, почти полностью потерявших традиционные системные ориентиры.

Вопрос заключается даже не в пропаганде и не в чьем-либо целенаправленном воздействии на контингент таких школ. В мусульманском обществе для людей, оторванных от традиционных социальной системы и системы традиционных ценностей, становится естественным поиск новых ценностей. Самый логичный способ найти новые ценности в исламском обществе заключается в том, чтобы обратиться к идее воссоздания первоначальной мусульманской общины времен пророка Мухаммада. Именно это и создает условия для появления движений сторонников «чистого ислама», отрицающих складывающиеся столетиями исторические традиционные ценности обычных мусульманских обществ. В том числе и синтез светского и духовного в управлении мусульманским обществом.

При создании этого движения пакистанскими спецслужбами основной акцент был сделан на противоречия между основными афганскими вооруженными группировками, вовлеченными в междоусобную борьбу за власть. Прежний лидер пуштунов в Афганистане, руководитель ИПА Гульбеддин Хекматиар в значительной степени дискредитировал себя ракетными обстрелами Кабула и связями с наркобизнесом. Кроме того, большинство сторонников ИПА являлись представителями северных и восточных племен (провинции Пактия, Нангархар, Лагман, Баглан, Парван и Кундуз). Поэтому основой движения стали боевые отряды из пуштунов кандагарской ветви, в которые вошли также представители относительно слабых в военном отношении группировок НИФА и ДИРА. В связи с резким сокращением военной помощи Гульбеддину Хекматиару из Пакистана в осенний период 1994 года на сторону талибов перешло до половины формирований ИПА в районе Кабула, в восточных и северных провинциях ИГА, а также большинство пуштунов – членов фракции «Хальк» и отставные пакистанские военные, главным образом из числа пуштунов.

Во главе Исламского движения Талибан стоит Шура («малая» насчитывает 27 человек, «большая» – 60 чел). Политическим руководителем движения является мулла Сейд Мухаммад Омар ⁴⁷(выпускник теологического центра в Пакистане). Костяк руководства составляют всего несколько человек: мулла Хасан, мулла Эхсанулла, мулла Гаус, мулла Аббас, мулла Раббани, мулла Мышр и некоторые другие. В руководящий состав движения также входят известные авторитеты южного Афганистана: моулави Абдуразек, Юнус Халик, мулла Мухаммад Умар Ахун. Все решения «малой» и «большой» Шуры принимаются коллективно.

Официально основная цель движения – разоружить все афганские вооруженные группировки, создать государство «чистого ислама» (ваххабизм), устранить с ключевых позиций в государственных органах представителей нацменьшинств (таджиков, узбеков, хазарейцев). Радикальный фундаментализм и пуштунский национализм – главная идеологическая опора и движущая сила талибов. Религиозные воззрения талибов (суннизм ханафитского мазхаба – религиозно-правовой школы) далеки не только шиитам-хазарейцам, таджикам или исмаилитам, но и многим пуштунским племенам, исповедующим другие мазхабы суннизма. Агрессивный и фанатичный характер движения «учащихся медресе» проявился с самого начала их появления на афганской политической сцене. Уничтожение «неисламских» святынь и карательные операции против «плохих» мусульман стали повседневной практикой талибов.