Текст книги "Затерянные в истории"

Автор книги: Александр Пересвет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

Как дала бы!

Сложнее всего было с Антоном – он бредил и руку свою к камню присоединить никак не мог. Кое-как ребята разместили его ладонь между своими.

– Ну, давай, – произнес Сашка. – Нам с тобой вдвоем за троих пожелать надо. В общем, на счет "три" оба страшно думаем о доме. Только! – рявкнул он поспешно. – Не о моём или твоём. Только о том месте, откуда мы сюда провалились! У Антохи! Ясно? И не вздумай ещё раз подумать о динозаврах, – мстительно присовокупил Гуся.

На счет "три" Алина зажмурилась и изо всех сил захотела оказаться в Антоновом доме. Перемещение, как и в прошлый раз оказалось мгновенным и незаметным. Она открыла глаза.

На неё со страхом смотрело волосатое и бородатое человеческое существо, выставляющее вперёд копьё с каменным наконечником…

Книга вторая
ВОЙНА С ЛЮДЬМИ

Лицо было почти знакомым. Во всяком случае, таким, какое, бывает, встретишь в метро. Ии пройдёшь мимо. Разве что удивишься: надо же, как бывают люди похожи на первобытных.

Правда, данное лицо было – из первобытных первобытным. Массивный лоб, глубоко посаженные глаза, скошенный подбородок… Этакий кандидат в школу для умственно отсталых!

Хотя этому конкретному человеку в школу было явно поздновато. Судя по обильной растительности на лице, он уже далеко вышел из детского возраста…

Всё это Алина ухватила одним взглядом. Глаза её переместились на палку, которую человек держал в руках и направлял на горло то девочке, то её другу. Палка заканчивалась острой пластиной из камня, предназначение которой было очевидно.

"О нет! – подумала Алина в отчаянии. – Что это? Почему мы не дома?"

Рядом густо засопел Сашка. Он тоже, кажется, понял ещё не всё, но сообразил главное: они снова попали не домой…

Зверомужик с копьём смотрел на них с непонятным страхом. Одет он был скудно – что-то вроде широких меховых штанов на ногах, и это было всё. А то, что было не прикрыто шкурой, заросло рыжими волосами по самое горло.

Наконец, мужик махнул копьём особенно угрожающе и…

– Кхыр бых кых, – прокашлял он.

Это действительно было больше похоже на кашель, нежели на речь.

Сашка толкнул Алину в бок:

– Слушай, это же первобытные люди!

Да гос-споди! Давно уж догадалась сама!

Она помотала головой и пожала плечами, с опаской косясь то на кончик копья, то на лицо рыжего чужака:

– Не понимаю!

Откуда-то из темноты, из глубины пещеры – а краем взгляда уже зафиксировалось, что это была именно пещера – выдвинулись ещё три могучих, заросших волосами, фигуры. Тоже с копьями.

Намерения этих существ были очевидны.

Саша вскочил на ноги, пригнулся в напряжённой позе и выставил против них свой бамбуковый дротик. Оказывается, он и его прихватил с собой.

Алина пригнулась к лежащему Антону, чтобы закрыть его собственным телом.

Мужики приостановились, окружив ребят.

Нависла пауза.

– Дяденьки, – прокашлявшись, солидно произнес Сашка. – Я, конечно, не думаю, что вы меня поймёте. Но копьём нас тыкать не надо, – он осторожно, пальчиком, отвел остриё от своего лица. – А то мы, понимаешь, ребята тоже серьёзные, динозавров побеждаем, – и он мотнул головой на ужасную когтистую лапу, которая осталась лежать на полу рядом с Антоном. – И вообще, видишь, у нас раненый? – и показал на лежащего ничком друга. – Помог бы лучше!

Сцена была сюрной: в багровых отблесках костра на каменных стенах и потолке ломались, прыгали, бились тени четырёх огромных мужчин и одного маленького мальчика, бесстрашно выставившего против них своё несерьёзное оружие…

Пауза была, казалось, готова лопнуть.

Кровью…

Но в этот момент, видно, по-своему что-то оценив, один из четвёрки смерил мальчишку взглядом, остро глянул на лежащего без сознания Антона, на Алину, опустил копьё. И вдруг широко, чисто по-человечески улыбнулся.

Зубы внушали уважение…

Саша тоже приопустил своё оружие и несмело улыбнулся в ответ.

Напряжение вроде бы чуточку разрядилось.

Алина вскочила на ноги и встала рядом с мальчиком.

– Смотрите, – протянула она вперёд свои открытые ладошки. – У нас ничего нет. Мы к вам попали случайно и не желаем зла. Мы очень хотим домой, и у нас раненый друг… – она показала на Антона.

Все четверо проследили за рукой, но промолчали. Хотя выслушали её слова, казалось, с вниманием.

С неким даже напряжённым вниманием.

Потом один из них, тот, что улыбнулся, протянул руку вперёд и указал на челюсть динозавра, которую Саша, не зная, куда деть перед тем, как освободить одну руку для камня, попросту надел на себя. Теперь она сидела у него на плечах, словно некий сказочный воротник короля.

Гусю от некоего элемента хвастовства не могла избавить даже теперешняя опасная ситуация.

Он выпрямился и гордо объявил:

– Да динозавр обыкновенный! Я его завалил! Да ничего особенного, – скромность, которая его распирала, была сильно паче гордости. – Ерунда. Мы там с Антохой ещё троих побольше уконтропупили…

Одного, того неудавшегося "альпиниста", он, конечно, приписал. Тот сам неудачно решил с горочки спуститься. Но теперь это было непринципиально…

К тому же мужики всё равно ничего не понимали. Старший ещё раз показал на трофей и снова совсем по-человечески вопросительно мотнул головой.

Саша сообразил всё быстро.

Он показал на себя, Алину и Антона и, присев на корточки, изобразил, будто они сидят возле костра. Потом подскочил, отошёл в сторону, снял с шеи челюсть, выставил её перед собой, состроил зверскую рожу и зарычал. Затем показал, будто подкрадывается.

Было так похоже, что по спине Алины пробежали мурашки.

Сашка прыгнул!

Челюсть, поднятая им теперь над головой, казалось, клацнула зубами. А тень от гигантских зубов метнулась по стенам так страшно, что собеседники даже чуть отпрянули. В глубине пещеры кто-то пискнул.

Это было до жути артистично… и до жути знакомо…

Саша указал на лежащего Антона и изобразил, как зверь терзает его спину когтями. Лапа с когтями, валявшаяся рядом, была продемонстрирована тоже.

На сей раз мужики очень внимательно посмотрели на антоновы раны. Предводитель их – тот, первый, что их встретил, что-то произнёс.

А Саша уже показывал дальше. Он встал в ту же стойку, что тогда в лесу, точно так же взял своё копьё наперевес в обе руки. И затем, крутанувшись, как в тот раз, нанёс удар воображаемому зверю.

Прервался, выпрямился, показал на своём боку, куда сумел вонзить оружие тогда. Приставил копьё к своему боку – причём слушатели отчего-то заволновались, запереглядывались и что-то кратко пробурчали – и повалился на пол, изображая теперь раненого динозавра. Уже лёжа на полу, снова очень похоже задёргал ногами – точно как ящер! – и жалобно заверещал.

И уронил голову, вроде бы умерев.

Затем встал и после некоторой паузы произнёс:

– Вот они – свидетели, – и показал на Алину и Антона.

Аплодисментов не было.

Слушатели некоторое время ещё смотрели на него со странным выражением на лицах. Затем старший просительным жестом протянул руку к Сашкиному копью.

Тот, поколебавшись, протянул оружие вперёд.

Но мужик брать его не стал, только чуть наклонил поближе к своим товарищам.

На копье явственно были видны застывшие бурые потёки.

Да в общем, и сам Саша был ещё в динозавровой крови. Никаким Гусей он уже не выглядел – настоящий, хоть и маленького роста, воин-победитель.

Алина вдруг ощутила прилив гордости за своего мальчишку…

Мужики окончательно опустили копья и смотрели теперь на мальчика со странной смесью почтения и опасения на грубых лицах.

Старший снова что-то сказал. Один из воинов так же коротко ответил. Другой что-то крикнул, обернувшись назад, в глубь пещеры.

Четвёртый молчал, всё с тем же странным выражением на лице оглядывая поочерёдно всех троих ребят.

Из темноты к ним медленно и словно бы даже боязливо приблизились ещё четыре фигуры.

Одна была ростом поменьше прочих – явно ребёнок. Другие, когда подошли поближе, оказались женщинами. Гораздо менее волосатыми, чем эти мужики, и с сисечками, указывавшими на половую принадлежность. Алина даже испытала что-то вроде мимолётного ощущения стыда перед Гусей…

Ростом все они были едва ли намного выше ребят. Да и мужики, если приглядеться, теперь уже не казались такими гигантами. Великанами их делали мощные связки мышц под волосатой кожей, громадные мускулы спины и плеч, сильные длинные руки.

Ну, и лица. Не учительница пения в их школе, явно…

Одна из женщин, постарше, наклонилась над Антоном, внимательно разглядывая его спину. Потом сказала что-то девочке. Та метнулась назад, в темноту, и вернулась уже с кожаной баклажкой в руках.

Женщина осторожно начала промывать антоновы раны. По крайней мере в двух местах было видно, что разрывы доходят до самой кости. Алине подурнело.

Антон несколько раз дёрнулся от боли, видимо, придя ненадолго в сознание. Затем снова затих.

Девочка, повинуясь новому приказу, принесла ещё одну корчажку и мешочек.

Женщина что-то отобрала из содержимого и начала колдовать над Антоном. Причём колдовать в самом прямом смысле – что-то бормотать, подвывать, снова бормотать, петь, делая в это время быструю работу руками.

Хотя речь шла об их друге, ни Алине, ни Саше вмешиваться не хотелось. От пожилой дамы исходило что-то, внушающее полную к ней доверенность. И ещё чувствовалось, что она в своём деле – мастерица…

Единственное, что заставило Алину забеспокоиться, это соображение о гигиене, когда женщина начала пережёвывать во рту какие-то листочки и корешочки, а затем накладывать полученную жвачку на раны мальчика. Но когда-то внушённые мамой правила показались такими далёкими и такими… учебными, что ли. До них ли здесь, на краю времени в неизвестно какой первобытной пещере…

Мужики серьёзно наблюдали за всеми манипуляциями, не делая никаких движений.

Сеанс первобытной медицины закончился тем, что женщина обильно покрыла спину Антона мазью из второй корчажки, с помощью другой женщины туго запеленала его в мягкую выделанную кожу и оставила пока лежать, как он был.

Все словно бы вздохнули…

А что теперь?

Алина ткнулась взглядом в их проклятый камень. Опять! Опять она про него забыла! И он снова лежал одинокий, покинутый, словно снова готовый исчезнуть!

Наклонившись, она быстро подхватила его и засунула поглубже в карман джинсов. Не забыла и удостовериться, не дыряв ли карман. Как только Антон придёт в себя, этот волшебный камень им ещё очень пригодится!

Старший – наверное, его можно было называть вождём – сделал ребятам приглашающий жест. Звал к костру, что тепло шевелился в центре пещеры.

Когда все сели, он пробормотал что-то дружелюбное и протянул Сашке кусок вяленого мяса. Настоящего!

Господи, подумал мальчик, это ж сколько они времени ничего не ели!

Уже вгрызаясь зубами в мясо, Саша понял, что Алине вождь ничего не предложил! Вот скотина! Да и он хорош!

И, с усилием отодвинув ото рта кусок – уже всё же не целый, зубы сами отцапали от него долю – мальчик протянул его своей подруге.

Мужики удивлённо посмотрели на него.

– Да! – с вызовом ответил Саша на невысказанное их недоумение. – Может, у вас, как у дикарей, все лучшие куски только мужчинам достаются. А у нас всё поровну!

Если бы Алина не была так занята разрыванием мяса, она бы непременно хихикнула. Как у дикарей! А они-то кто, Гуся ты лапчатый?

Вождь, похоже, понял. Он протянул Сашке ещё один кусок, а потом, поколебавшись, следующий Алине. Которая, как оказалось, уже сидела снова с пустыми руками, но главное – уже и с пустым ртом.

Герой Сашка, однако, снова стерпел голод. Взяв мясо в руки, он кивнул в сторону Антона и вопросительно посмотрел на вожака. Тот покачал головой и показал на женщину, которая лечила друга. Та тоже покачала головой и закрыла глаза.

Пусть спит, поняли её жест ребята.

И принялись за еду…

* * *

Урок языкознания был забавным.

Сашка хлопнул себя в грудь и произнёс по слогам:

– Са-ша.

Затем показал на Алину и снова раздельно проговорил:

– А-ли-на.

Потом упёр палец в вожака.

– Гррхм, – сказал вождь.

– Че-го? – нахально протянул Сашка. – Это что – имя?

Сценка повторилась. Но вождь назвал другое слово:

– Дыррх.

– Так, – констатировал окончательно освоившийся, сытый Гуся. – Заперлись в танке. Ладно, повторим.

Он снова показал на себя:

– Саша.

На Алину:

– А-лина.

На пещеру, в глубине которой лежал Антон:

– Ан-тон.

И снова на вождя:

– А тебя как?

Вождь, кажется, понял:

– Кыр.

– А он? – не отставал неумолимый Гуся, указывая на второго мужика.

– Гых, – ответил понятливый ученик.

Второй мужик закивал и осклабился.

– А он? – перевёл перст указующий Саша.

– Корл.

– Вот звуки, а? – поделился мальчик с Алиной. – Как в этой, старой фантастической повести. Со всякими там добрыми Аэлитами и злыми повелителями планет.

Алина ничего подобного не читала, но сочла необходимым вступиться за хозяев пещеры:

– Ну, эти пока что добрые. Вон, и полечили Антошку, и нас накормили…

– А могли бы и съесть, – ввернул склочный Гуся. Всё он понимал, оказывается. Что до дикарей касательно…

– А его как зовут? – показал он на четвёртого мужика, самого молчаливого.

Вождь чуть посоображал – видно, не сразу переключился от процесса внимательного вслушивания в диалог гостей.

– Рог, – ответил он, наконец.

– О, хоть какое-то человеческое имя! – обрадовался Сашка.

Молчаливый Рог произнёс несколько слов в адрес вождя, в которых прозвучало смутно знакомое – "уламр".

Вождь Кыр показал поочерёдно на детей:

– Сашха… Арина… Ан-тонр…

И добавил заинтересованно-вопросительно:

– Уламр?

Нет, точно, была в его тоне обеспокоенность!

– Мы? – понял Сашка. – Не-е, мы – люди.

Может, на их языке "уламр" и означало то же самое, что "люди", но на это вот беспокойство хозяев необходимо было обратить внимание. И на всякий случай, до выяснения обстановки, причастность к ним отрицать.

Третий собеседник, с тем самым диким именем Корл, покатав морщины на лбу, снова сказал:

– Уламр?

Вождь ему что-то ответил, но потом всё же решил и сам ещё раз удостовериться. Он снова поочерёдно ткнул пальцем в направлении каждого из ребят, потом обвёл всех троих одним жестом и требовательно повторил:

– Уламр?

Саша энергично помотал головой из стороны в сторону:

– Нет! Мы, – похожим жестом обведя детей, – люди! Лю-ди!

– Рюди, – повторил вождь.

Похоже, звук "л" ему, слово японцу, давался с трудом. Но "уламр" он произносил чисто, через "л".

Кто такие эти уламры?

Алина едва не хлопнула себя по лбу. Ну, конечно! "Борьба за огонь"! Первобытные люди из той старой растрёпанной книжки, что ещё в собственном детстве украл из библиотеки её папка. По собственному его рассказу. А теперь он-де замаливает грех, время от времени отдавая в ту же библиотеку постоянно накапливающиеся дома прочитанные книги.

Только там уламры были хорошие – там так "наши" назывались, племя людей. А здесь, очевидно, это плохие. Или злые духи, или злые люди.

Надо же! Бывают разве такие совпадения? Книжка – и настоящая первобытная пещера с настоящими первобытными людьми!

Или? В душе девочки снова проснулись давние подозрения. Или они всё же из-за этого камня летают по неким книжным мирам? Которые существуют лишь в их воображении? Что-то слышала она по телевизору, что австралийские аборигены верят в "Страну Сновидений". Откуда все якобы появляются и куда уходят после смерти. Может, аборигены не так уж далеки от истины? Они ж тоже первобытные, они ещё всякими позднейшими верованиями и религиями не пришлёпнуты… И вот оказалось, что есть такая страна на самом деле, а они втроём в неё каким-то образом попали. А теперь раз – и надо проснуться!

Но она вспомнила кровь, пульсирующую из ран Антона и подавила в себе эту мысль. Сновидения сновидениями, но раны были настоящими. Голод был настоящий. Колкая трава под ногами была настоящей. И ящеры… Как срывались капли воды с тех зверюг, в море, – это было слишком как во сне, чтобы быть как во сне…

Но всё же она решила попозже, если будет минутка, поделиться этими соображениями с Сашей. Если и у него есть ощущение сна, то…

Ну и что?

Ой, непонятно всё как…

* * *

Этот «урок иностранного» произошёл после двух важных событий.

Первое – уже описанный "ужин". После которого в животах у ребят стало тепло и уютно. И второе – признание новыми знакомыми "прав и полномочий" троицы.

Собственно, еда и была таким признанием: Алина где-то читала, что для раннеисторических обществ гостеприимство было не свойством доброты душевной и не признаком сострадания или благожелательности. Вкусить совместно пищу означало стать – пусть и на время – членами одного рода, одного племени. Стать своими, проще говоря. А свои не выдадут, не нанесут удар в спину, не убьют, наконец, если это покажется выгодным.

Так что, в общем, Сашка, видать, большое уважение внушил своим рассказом, коли вождь первобытных решил таким вот образом обеспечить лояльность пришельцев.

Ещё больше это подчеркнула последовавшая затем сцена. Выглядела она очень ритуально, да, похоже, такой и была.

После еды предводитель первобытных встал и обратился к Саше. Теперь, после того как схлынуло напряжение первым минут знакомства, речь его уже не казалась набором одних горловых согласных. Конечно, она не стала плавной и гладкой. И ни один вменяемый человек, не сравнил бы её с песнею. Но какая-то ритмика в словах мужика была. И звуки сейчас как-то странно напоминали звуки природы. Было и вот это самое "грр-грх", словно перекатывание камней, и шипение, как звук дождя, и присвист, похожий на птичий.

Ну да, сообразила Алина, так, наверное, и должно быть. Эти люди проводят же на природе всю жизнь. И язык их не может не отражать звуки, с которыми они имеют дело. А природе не больно-то услышишь звонкие согласные типа "м" или "н". Разве что "мяу" от кошки. Но кошку в этой пещере явно ещё не приручили.

Девочка мимолётно вздохнула по своей ласковой Ксюше. Ксюша, правда, была зверьком своенравным, и Альку старалась своими царапками держать на расстоянии. После того, как та её затискала, ещё будучи сама малышкой. Но всё же часто Ксюша сама вспрыгивала на колени и принималась урчать, делая мир вокруг себя уютным и тёплым. И уж в этом-то мире, куда они так нелепо и неожиданно попали, то её мурлыканье кажется вообще едва не самым лучшим, что бывает…

Как-то она там, Ксюша? Вспоминает ли?

Тем временем вождь речь свою закончил. Копьё, что взял до этого в руки, положил перед собою на землю. Выпрямился. Расставил руки в стороны.

Какой же здоровущий лось, а!

Голову вождь при этом закинул назад, не забывая, впрочем, следить за Сашкой через опущенные глаза. Потом приложил обе руки к груди, наклонился, поднял копьё и протянул его мальчику, повернув остриём к себе. Жесты были понятны без слов: вот, дескать, стою я перед тобою с открытой грудью, беззащитный. А потом и вовсе отдаю тебе своё оружие. Коли, если хочешь, а я тебе доверяю!

Сашка, молодец, догадался. Бывает он тугодум на уроках, но тут не сплоховал. Он точно так же положил копьё на землю (правда, перед этим его пришлось поднять, поскольку беззаботный Гуся и не думал держать его при себе). Затем вновь положил. Точно так же, как и хозяин пещеры, постоял, раскинул руки, запрокинув голову. Затем прижал руки к груди. Снова наклонился, поднял своё заслуженное копьё в потёках ящеровой крови и протянул его вождю.

Все вокруг заулыбались. Да, дома, в Москве, Алина от такой улыбочки постаралась бы на другую сторону улицы перейти… Но в искренности чувств местных можно было не сомневаться. А что лица у них… скажем, грубоваты – так на то они и неандертальцы. Предки людей.

Или, может, не предки. Антон говорил что-то по этому поводу – дескать, биологически люди и неандертальцы представляют собою две разные ветки человеческого генеалогического древа. Когда-то у них был общий предок, но никто не знает – кто именно. Но всё равно, дескать, неандертальцы стояли на более низкой ступени развития, потому конкуренцию с людьми не выдержали и вымерли.

Может, и так. Но не тут. Тут "вымершие" улыбаются вполне жизнерадостно. Хотя и жутковато.

Интересно, а нею они чем будут обмениваться? – подумала девочка. У неё-то никакого копья нету.

Но, как оказалось, с ней никто никакого дела не собирался иметь вовсе. Она была при Сашке, и этим, видимо, всё должно было быть сказано. Вождь лишь мелком мазнул её взглядом своих тёмных глаз и что-то сказал своим, подняв Гусин подарок над головой.

Даже обидно.

* * *

То, что они имеют дело с неандертальцами, Саша и Алина предположили ещё утром. Когда тревога и суета ночи отодвинулись в прошлое, за успокаивающую занавесь сна.

А вообще интересно: для них продолжалась практически два раза подряд! Сначала эта битва с последним динозавром, потом отчаянные поиски камня в ночной жути, потом серый намёк на утро… И снова ночь. Уже в пещере.

Но утро, как пели в какой-то песенке, приходит всегда. И когда они оба проснулись возле Антона, разбуженные шумом в пещере, то вчерашние страхи и происшествия уже словно подёрнулись дымкой. Они были, но уже как бы не по-настоящему. Или не с ними.

В пещере было движение. Вчерашний костёр почти затух – вопреки книжке, никто тут не собирался вечно поддерживать огонь. Люди двигались мимо него, тёмными тенями показываясь на фоне голубого неправильного треугольника выхода из пещеры. Кто-то, наоборот, появлялся на входе и присоединялся к тем, кто внутри.

Непонятное, в общем, движение.

А отдельная живописная группа местных жителей, оказывается, стояла вокруг гостей и жадно рассматривала их. Жадно, но молча. Человек восемь. Дети. От сущей мелюзги до мальчишек лет девяти. У некоторых пальцы во рту. Все, кроме самых старших, голяком.

Прямо Африка какая, где белых людей впервые увидели!

Алине даже стало чуточке не по себе под этими взглядами. Ничего у неё не порвалось, ничего не видно из того, что нельзя никому показывать?

Насчёт "не порвалось" оставалось только вздохнуть – блузка превратилась в какой-то "топик". Но всё остальное было в норме. Тогда чего они так вытаращились?

– Да ладно, – солидно проговорил пихнутый локтем Гуся в ответ. – Мы для них – непонятно кто. Чужаки в деревне. Вот и смотрят. Как там Антоха, глянь лучше. Не проснулся?

Антон не проснулся. Точнее, в себя не пришёл. Выглядел он, правда, получше, чем вчера. По крайней мере, с лица сошла синева, и дышал он поровнее и поглубже. Как это выглядит, когда человек находится без сознания, Алина не знала, но вообще-то сейчас Антон казался именно спящим. Иное дело, что само дыхание всё равно не было похоже на дыхание спящего. Сквозила в нём боль…

В дыхании? Ну да! Нет, запуталась. Или даже сама себе внушила. Но то, что друг их не здоров, по дыханию точно чувствовалось! Так что вот он и ответ: надо срочно домой!

Но как? Пока Антон не в сознании, им туда не попасть. Хоть бы на минуточку в себя пришёл! А там уж – больница, уход лекарства…

Гуся же, судя по всему, подобными вопросами голову себе не сушил. Не пришёл в себя Антошка? – ладно, приняли к сведению, надо тем временем решать другие проблемы.

Словом, по сосредоточенному лицу Саши Алина видела, что он мыслями уже в другой теме. Точно!

– Как думаешь, кто это? – спросил мальчик, кивая головой на продолжавших всё также стоять и смотреть на них маленьких зрителей. И сам же продолжил:

– Я так думаю, что нас к первобытным занесло.

Алина хмыкнула. Ты уж вчера говорил это, дорогой! Открытие сделал!

– Не, то есть к совсем первобытным, – пояснил Сашка. – Которые давным-давно жили. К этим… Как их… неандерталь… Неандерталям!

Алина фыркнула:

– К неандертальцам, чучелоид! Их ещё в пятом классе проходили!

– Ну да, – не стал обращать внимание на "чучелоида" Сашка. – Мальчик из пещеры Тешик-Таш, помню.

Похоже, он только это и помнил.

– А с чего ты взял, что это – они? – спросила девочка.

– Ну… это… – неуверенно начал её приятель. – Мы с папкой недавно в Исторический музей ходили. Я не хотел, чего я там не видел – рубил-зубил? Это у него там какие-то тёрки были по древнерусскому оружию. С другом его… – Сашка хмыкнул. – По прозвищу Ведьмак, представляешь? Взрослые дядьки уже, а по прозвищам друг друга зовут. Словно дети…

Алина хихикнула. Не из-за Ведьмака – чего там, её тоже некоторые подруги по интернет-нику называют – Эйле. Но Гуся, рассуждающий о детстве и взрослости… Смешно.

– В общем, там вначале через всякие первобытные залы шли, – продолжил Сашка. – Фигня всякая: камни, наконечники, всё одно и то же. Под конец только шлемы интересные… В общем, там в одном зале лодка была. Вот. Тяжёлая! Ну, а рядом там головы. Из черепов сделанные. Ну, знаешь, как-то там вычисляют, а потом скульптуру делают. Портрет покойничка.

Алина кивнула. По компьютерам тоже такое делают. Читала.

– Ну вот. А это, значит, кормань… нет, кроманьонцы. Учили в пятом классе, помнишь?

Ха. Она-то как раз помнит!

– В общем, предки человечества. Первобытные. Но смотрю, а там морды, у кроманьонцев этих – ну точь в точь наши! Человеческие, в смысле. Вот как я и ты.

Сашка поперхнулся. Задумался. И с грацией слона отвесил подруге комплимент:

– Не, ты получше…

Убила бы!

– Ну чего ты, чего! – примирительно буркнул Гуся. – Я так… Ты правда хорошая девчонка…

Замолчал, запутавшись. Для него комплимент сказать – эт-то да, это достижение. Ладно, помочь ему, что ли?

– Ну и к чему ты это?

– А к тому, что те на нас похожи, а эти нет, – с благодарностью зачастил Сашка. – Ну, вот те – как мы, а эти, значит, неандерталями должны быть… неандертальцами…

– И что из того?

– А неандертальцы – вымерли! – воскликнул Сашка. – Жили-жили и вымерли. Их кроманьонцы и сменили. А потом мы появились. Значит, мы вроде как у дедушек наших, получается.

Эх, Гуся…

Алина помотала головой:

– Нет, Саш, не наши они дедушки. У меня папка как раз недавно фильм скачал, бибисишный. Ну, знаешь, он любит все эти дискавери, путешествия, истории…

Поймала себя на том, что оправдывается. Вроде под Гусю подстраиваясь. А ведь ей действительно и самой интересны научно-популярные фильмы, так здорово сделанные. Как живые там все. А "Прогулки с динозаврами" как им только что помогли! Антошка, правда, больше знает, он науками вообще увлекается. Но уж фильм хороший посмотреть – вовсе не грех!

– В общем, там так дело было, – продолжила она. – Какой был самый первый человек, непонятно. То есть спорят ещё. А первым точно разумным был человек умелый. Ну, так его обозначили. Ему на смену пришёл человек прямоходящий. Вот он по Земле и распространился. В смысле, возникли люди в Африке, а этот потом пошёл путешествовать. А тем временем в Африке возник следующий человек – гейдельбергский.

Он же по Европе распространился. Ну, вот. А потом в Европе началось оледенение, а в Африке – засуха. И на протяжении сотен тысяч лет люди приспособились к разным климатам. И в итоге в Европе, где было холодно, возникли неандертальцы, а в Африке – кроманьонцы. Или человек разумный, потому что разницы практически нет. Так что неандертальцы нам – очень дальние родственники.

Сашка вытаращил на неё глаза:

– Так что мы – негры, получается?

Алина пожала плечами:

– Так если человечество в Африке образовалось, то…

– Нет, Алька, ты чего-то не так поняла, – поразмыслив, изрёк Гуся. – Эти головы там, в музее… Ну, реконструированные… Нормальные там люди были. Вполне нашего облика, а не негры. Про цвет кожи не скажу, а носы и губы узкие…

– Так они же в Европу попали. И тоже начали к суровому климату приспосабливаться. Кроманьонцы – это уже те, кто в Европе обосновались. Я точно не помню, но там было несколько оледенений. Вот и представь: пришёл ты куда-то, где тепло, а тебя хвать – и морозы начались. Вот и пришлось тоже приспосабливаться.

Она подумала и добавила:

– А вообще это так непонятно всё. Может, и наоборот было. В смысле, возникли люди белыми, а потом те, кто в Африке остался, постепенно именно к жаре и засухе приспособились. Смотрел, "Наверное, боги сошли с ума"? Там как раз к пустыне были эти милые негры приспособлены…

* * *

Тут их высокоучёная беседа была прервана. К детям подошёл один из вчерашних мужиков и жестами показал, что надо, мол, вставать и идти к выходу. Попутно он что-то брякнул собравшимся вокруг них малолетним зрителям, и тех словно сдуло. Вот ведь как! В самые, оказывается, первобытные времена по утрам тоже не поваляешься! Своё расписание!

Хотя, справедливости ради, Саша и Алина уже не лежали, а сидели рядом с Антоном и разговаривали.

Девочка оглянулась на Антона. Без изменений. Как-то не хотелось его тут бросать в одиночестве… Но проблему разрешала давешняя пожилая неандерталка. Она подошла к детям, покивала успокаивающе, что-то проговорила, выразительно делая жесты руками, и дала понять, что беспокоиться не о чем. Идите, дескать, с воином.

Выйдя из-под каменистого свода, девочка зажмурилась от яркого света. Солнца вокруг было много. Казалось, больше, чем в их мире. А вот что трава как-то ярче, цветы, небо чище – это точно. Как и в мире у динозавров. Видно, действительно запылила сильно планету их, людей, цивилизация…

И ещё одно приметно. На что она почти не обратила внимания, когда они обедали. Слишком голодна была. А именно: вовсе не в пещере жили эти люди. Тут, снаружи, на склоне, стояли шесть… вигвамов, наверное. Только не таких конусовидных, как у индейцев, а, скорее, как у монголов. Юрты. Только не очень большие. И из шкур. Хотя у монголов тоже из них, кажется…

А пещера тогда зачем? Понятно, что жить в ней хуже, чем в юрте. Темно, сыро, холодно. С другой стороны, огонь там горит. Люди, опять же, там пребывают. Зачем, если есть юрты? Между которыми, кстати, тоже костёр горит, и две женщины что-то на нём готовят…

Надо будет спросить попозже, решило нечто любознательное в мозгу Алины.

А пока воин приглашал их как раз к костру. Там уже сидел вождь, и несколько мужчин располагались возле него. Явно ждали завтрака. Ну, а пока внимательно глядели на приближающихся вроде как под конвоем детей.

Но угрозы ни от кого не исходила – Алина бы почувствовала. Просто эти люди на них смотрели. С любопытством. Причём лица были странно неподвижными. Словно мимика была им чужда.

И, кстати, теперь, в свете начавшегося дня, они уже не казались страшными, эти неандертальские лица. Грубые – да. Но зато и сильные. Именно так: сильные. Волосатые-бородатые, конечно, но не дикие.

Кстати, и фильмы всякие про первобытных людей всё врали. Не было у них неухоженных грив. Уж как и чем они тут брились и стриглись, неизвестно, но волосы то ли как-то обрезались, то ли не росли дальше некоего предела. При этом понятие причёски неандертальцам было явно не чуждо: у каждого волосы заплетены особым индивидуальным образом. У кого косичка прямо на темечке, у кого хвост, у кого кожаные полоски в причёску вплетены. Особенно забавным был один из воинов: у него висело два хвостика по бокам. Как у девчонки. В сочетании с бородой очень свежо смотрится…