Текст книги "Затерянные в истории"

Автор книги: Александр Пересвет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

И с ним, вождём Яли, прежде всего. А не со злокозненным выскочкой Ваху.

И потому чувствовал себя вождь Яли не в своей тарелке, отправляясь в этот поход. Он, по сути, играл по плану конкурента. И случись, что мальчишка не укажет им стойбища аннува, ему, Яли, придётся своими руками уничтожить свой талисман в будущее. И смертельно рассориться с поддерживающим именно его видой Да. Который настрого велел сделать так, чтобы с головы белого маленького духа не упал даже волос…

* * *

Антон придумал.

Хотя сначала казалось – наоборот: всё плохо, ничего не придумывается, ничего не получается.

Катапульта развалилась. Пока прилаживали деталь к детали и закручивали верёвки, всё, казалось, работало. Пробные метания показали, что устройство функционирует как надо. Вот только камни летят недалеко. Нужно силу закручивания – увеличить. Сделали. Вот тут катастрофа и вышла: после удара метательной балки о перекладину – поперечную ограничивающую балку просто вынесло. Ремни, скреплявшие конструкцию, не выдержали.

Антон ходил до конца дня, как в воду опущенный. А ночью, когда отчего-то усилившиеся боли в спине заставили проснуться, вдруг пришло ясное, как утро, понимание!

Если в здешних условиях не сделать сложное орудие, то можно сделать несколько простых! Самых простых. Элементарных. Тупых.

А что может быть тупее рогатки?

И наутро работа закипела. Правда, резины тут, конечно, не было. Но было в избытке тонких и гибких деревьев. Тяжеленько их было рубить каменными орудиями – ну да для местных крепких мужиков это была нормальная работа. А так – чего проще? Вырыл яму костяными лопатками – воистину! – лопаток съеденных ранее животных возле пещеры была далеко не одна, даже и от мамонтов несколько. Вкопал вертикально ствол с двумя расходящимися английской буквой "ви" ветками. Перетянул их сеткой. Положил в сетку камней с десяток. Нагнул дерево. Несколько часов тренировки на точность – и тот самый "пулемёт" готов.

Правда, каждый раз ствол в яме расшатывается. Но и это на пользу – можно повернуть его немножко – и в другом направлении выстрелить. Лишь только заново камни в яме утрамбовать.

Из той же серии – ещё одно орудие. Что-то вроде гигантского лука. То же гибкое дерево. Прикрепляется к горизонтально лежащему стволу. Натягивается, как лук (вот только опять эти ненадёжные кожано-волосяные верёвки, будь они неладны!). На тетиву накладывается длинный дротик, камень или – в их условиях самое эффективное – сетка с камнями. И пуляется. Да к тому же всё орудие можно направлять в двух плоскостях – вертикальной и горизонтальной.

Конечно, работало это кисло, ненадёжно, неточно, недалеко, но… работало. А уж для местных, быстро всё ухватывавших, Антон быстро стал чем-то вроде местного Кулибина. Или даже Леонардо да Винчи. Полный почёт и уважение!

Продумал Антон и тактику.

Бойцов мало, значит, нужно вести наступательную борьбу. Вернее, партизанско-наступательную.

Группу воинов отправить на место возможного выхода противника – в ту точку, где убили Рога и пленили Сашку. Они должны навязать противнику изматывающие боевые действия, не вступая в прямые столкновения. Но постоянно обстреливать из луков и пращей и уводить его в сторону от базы-пещеры.

Убивать? Нет, Алечка, убивать не будем. Мы не Наполон, мы – Кутузов. Убьёшь – придут другие. Мстить. А вот толпа израненных, издёрганных, голодных врагов, кои за счастье посчитают, что вообще выбрались из здешних враждебных лесов, где стреляет и ранит каждый пень – это самое то. Пусть для них и для их детей в этих местах навсегда страшный Дюдюка поселится. Или Ведь-м-ак, как угодно. Всё равно.

Про "дюдюку" как раз Алька и вспомнила. Опять вод вечер зашёл разговор о доме. Вот она и рассказала, как в детстве папка пугал её Дюдюкою, который жил в трансформаторной будке. Там действительно всегда что-то низко, басовито гудело, на дверях были нарисованы черепа и молнии, всё было мрачно и торжественно. Так что маленькая Алька будку обходила третьей дорогой. А когда они проходили мимо неё с отцом, возвращаясь с прогулки из рощи, она всегда горячо клялась быть послушной. Ибо отец не упускал случая вспомнить какой-нибудь её недавний грех и менял направление движение поближе к "дюдюке", якобы желая отдать ему преступную дщерь.

Дщерь боялась и упиралась. И пылко клялась…

А как-то проходили недавно мимо того же места вместе с отцом. И Алька сказала ему: "Всё ты врал, папка! Нет там никакого Дюдюки!" И они оба с папкой чуть не умерли от смеха.

А потом он сказал: "Вот заведёшь своего ребёнка – и Дюдюка там снова поселится…"

Так и для уламров тут должен поселиться Дюдюка.

Потому они и видеть не должны арругов.

Вторая группа – поначалу три человека – продвигается по известному уже пути к лагерю противника и устанавливает там наблюдение. Если окажется, что воинов там осталось мало, то прилетает гонец, выделяется группа поддержки, и для уламров там начинается та же жизнь, что для уламров здесь. Никакой охоты, никакой добычи: осмелившиеся сунуться в лес возвращаются к своим вигвамам, утыканные зазубренными стрелами. При благоприятном ветре вообще пал на них пустить, устроить лесной пожар. На последнее, правда, Антон не очень полагался. Но все дни, что они здесь были, стояла сухая и жаркая погода, так что чем чёрт не шутит. Зато если удастся – враги сами убегут.

И, наконец, третья группа – самая маленькая и самая главная. В неё вошли вождь Кыр и два самых лучших воина по его выбору. И Антон. Их задача – каким-то образом выдернуть Гусю из лап врагов. Каким образом – пока неясно. Но это, надеялся Антон, сразу выяснится, как только они увидят противника…

* * *

Саша старательно припоминал всё, что видел по телевизору, читал в книжках и находил в интернете. Вот так: вроде живёшь в своём мире, и кажется он тебе полным и целым. А как начнёшь пересказывать его жизнь посторонним – и это оказывается довольно сложной задачей.

Поди, например, переложи на уровень понимания местных мозгов, что такое, скажем, – "ехать". Просто ехать на автомобиле. Когда здешние не то, что колеса не представляют – не представляют, что это значит – "катиться"! Для них только камни катиться могут – и то когда с горки их пустишь на столпившееся внизу лошадиное стадо. А потом две слеги свяжут, концы на плечи водрузят – и потащили тяжеленную тушу, как на носилках. Или та же конструкция, но одним концом по земле волочится. Так их женщины чумы во время переходов волокут.

Сам не видел, но вида Да рассказывал.

А как рассказать, к примеру, про футбольный мяч, забитый в окно учительской?

Что такое мяч? Надутая сфера из кожи. Думаете, дальше трудно будет объяснить, что такое сфера? Ничуть! Трудно объяснить, что такое – "надуть"! Сам процесс показать можно, но они не понимают цели! Они тут даже лягушек не надувают. Опять тот же детский удивлённый взгляд: а зачем?

Зачем мяч? Чтобы играть. Что такое – "играть"?

Тут не играют. Тут некогда играть. Это маленькие дети возятся с камушками и косточками. Но это они уже копируют взрослые занятия – производство орудий и свежевание добычи. А лет с семи уже начинают участвовать в "производственном процессе" – отыскивать дополнительную пищу в лесу, помогать при разделке животных, обрабатывать кости и сухожилия.

Хорошо, поясняю. Играть мячом в футбол – это как бы понарошку как бы воевать с как бы чужим как бы племенем, борясь за наполненный воздухом похожий на голову предмет, чтобы без помех забросить его на территорию противника. Теперь понятно? Понятно. Но, прости, белый дух, ведь это же идиотизм! Голова – это ценная добыча, показатель доблести воина. Вон у вождя Яли, например, четыре высушенных головы. И одна, ещё не высушенная – голова аннува. У вождя Ваху тоже четыре головы. Но среди них нет аннува. Поэтому вождь Ваху очень хочет убить аннува, чтобы сравняться в доблести с вождём Яли. И его воинам надо убить аннува, а то давеча на охоте голова врага досталась воину опять из клана Яли.

Но швыряться головами в противников? Свою добычу и доблесть им отдавать? Нет, спорт у вас, у покойников, достойный, слов нет. Настоящий, воинский. Но как-то неладно вы его устроили. Вот если бы противнику головы снимали да к себе в ворота забрасывали. Кстати, что такое ворота?

Сашка развеселился. Представляю, подумал он. "Милан" с "Интером", ага! Догнали всемером одного и бошку ему долой! Или спартаковцы за динамовцами с шашками гоняются и головы им смахивают! А ворота – что ворота? Это место, естественно, куда закидывают оторванные бошки!

Да, суровые у вас там нравы, у покойничков, качали головами воины. То-то вида наш духовидящий в тебе, парень, могучего воина обнаружил. Но что такое учительская?

Ну, что такое учительская, Саша смог объяснить с большим трудом. Тщательно подобрав слова, он нарисовал им что-то вроде: "священный вигвам нескольких вид, где они общаются с духами и готовятся к занятию, где будут рассказывать о правильной охоте молодым воинам".

Представил себе директора.

Да, а главный вида у них – директор Дир. Такой могучий вида, что волосы себе на голове полностью выдернул. Все. До единого. Остальные виды ему подчинены. Вот ему юный воин Саса с другим юным воином Штырчиком ("Штыр… Ш-ш… Штыр-чик…") в порыве священной ярости голову в окно и забросили. В смысле – в продух его священного вигвама, где собираются мудрые, но подчинённые Диру виды.

Саша против воли фыркнул. Представил Дира в вигваме, лысого, в зубах и клыках… ну, в ожерельях, то есть… и перьях… изрисованного, как вида Да, всяческими каракулями по самое не балуйся… И в обнимку с мумией Макаренко! Привязанной к колышку, чтобы не падала…

Саша даже забыл, в каких сложный обстоятельствах сейчас находится. Только окружение воинов – ага, в зубах, клыках и перьях! – увлечённо внимающих каждому его слову, удерживало от того, чтобы от души похохотать над представившейся картиной.

И что сделал могучий вида Дир на такое проявление неуважения? Ведь это же, получается, вы этой головой, ему заброшенной, заявили, что сильнее его?

Да, вздохнул Саша, с интересом взглянув на догадливого воина, задавшего этот вопрос. Из клана Ваху воин. Да, вот он нас и наказал, могучий вида Дир. Меня вот сюда отправил. К вам. Ну, не к вам, но получилось, что к вам. А юного покойничка Стырчика ("Ш-ш… Шшштыр-чи-ка") – ещё куда-то. А может, тоже сюда. Но только, в отличие от меня, он с вами не встретился.

Может, к аннува прибился, – неведомо зачем добавил Саша. ОЙ! Вот именно так: ОЙ! Нет, точно, какая-то сила его тут озаряет! И эта сила – на его стороне. Она подсказала эту фразу!

Так что если Штырчик ("Ш-ш…") к аннува прибился, то надо будет ему, Саше ("Са-ш-ше…"), отправиться туда и вытащить друга… не понимают… ну да, нет тут друзей… вытащить родича от аннува и привести к уганрам. И тогда точно вся поддержка всех белых покойничков уганрам гарантирована будет.

Нет, грозный вида Дир возражать не станет. Он на самом деле нас не от злобы сюда забросил, а чтобы могли мы буйство своё молодецкое среди вас потешить. На стажировку, в общем. Да. Есть такое священное слово: "стаж… ж… ж-ж-ж… ста-ж-жир-ров-ка". Стажировка.

Вот таким примерно образом проходили доклады мальчика уганрам о положении дел в потустороннем мире. Это были даже не переводы на другой язык. Это было перетолковывание понятий одного мира в понятия другого.

Причём какой отклик то или иное понятие найдёт в головах здешних слушателей, заранее предсказать было невозможно. Например, после истории с директором и закинутой ему в учительскую юрту головой простые воины сильно зауважали белого духа. Вождь же Яли явственно переменил своё отношение к мальчику.

У него всё щёлкнуло, став в голове на правильные места. Потому мальчишка и безбашенный – драться с ним хотел, несмотря на то, что гораздо слабее. И оружием здешним не владеет. Просто он ещё не воин, его только учат. Но можно представить, какова там воинская учёба, коли мальцы головы в чумы могучих вид забрасывают! А те их в ответ не убивают, а наоборот – в мир живых забрасывают, на какую-то "стажировку".

Яли был опытным вождём. Он понимал, что молодого воина от игр детских – головами, жуть! – на реальную охоту или тем более войну отправить – да это поощрение, а не наказание! Мудр вида Дир, весьма мудр! Правильно воинов готовит.

Больших воинов готовит!

Об этом вождь Яли сам Сашке сказал. Умолчал, правда, о том, что и в нынешних условиях хорошо во всех отношениях было бы мальчишку просто съесть. Полезным он будет: много у него оказалось нужных качеств.

С другой стороны, очень невыгодно сейчас его есть. Он дух ещё маленький. Съешь его сейчас – маленькие достоинства впитаешь. Не развитые ещё. А потому самое ценное сейчас в нём – именно его связь с потусторонним миром. И вида – или как там, у них? – "директор" Дир наверняка сейчас за своим любимым учеником наблюдает. А что не реагирует – так на то и стажировка. Он бы, вождь Яли, тоже в последнее мгновение на помощь к юному воину из своего клана пришёл бы, когда б тот, к примеру, с волком или кабаном не мог справиться. Только так воина большого и воспитывают.

Так что трижды прав мудрый вида Да – нельзя есть белого духа. Он именно как дух ценен. Как связь. С тем могучим миром мёртвых, откуда он пришёл. С такой связью ему, Яли, вообще никто страшен не будет. Ни уламры чужие, ни аннува злобные. Ни Ваху, змей подколодный.

С парнем дружить надо, хоть и не по рангу это ему, могучему вождю Яли. А через него – с его миром, где ездят на мамонтах, летают на птицах, охотятся на носорогов и главное – имеют таких могучих директоров, что те запросто перебрасывают их, как хотят, через Кромку меж мирами живых и мёртвых…

* * *

Всё было приготовлено.

К войне.

Группа поиска ушла к чужому лагерю. Группа обороны дежурила возле "орудий" у пещеры. Женщины и дети, включая Алину, сидели в пещере и готовили стрелы. В обычные времена подготовкой оружия занимаются только мужчины, но сейчас от прежних обычаев приходилось отказываться. Мужчины были нужны на "фронте".

Основная же группа бойцов рассредоточилась на путях возможного подхода противника к тому месту, где с ним состоялась первая встреча. Тут тоже всё готово.

Маршрут отхода отвлекающей группы осмотрен заранее. После нескольких сот метров пути враг должен был выйти на заболоченный берег большой реки. Здесь была приготовлена засада.

По пути устроено несколько сюрпризов. Там, где позволяло наличие мелких деревьев, их согнули, нагрузили сетками с камнями и приготовили к "выстрелу". Единственной заботой было – как побыстрее и понезаметнее смыться с места действия тому воину, который отпустит удерживающую конструкцию верёвку. Но это, как выяснилось, неандертальцы как раз умели здорово. Секунда – и там, где только что стоял человек, снова зелёные ветки.

Которые даже не колышутся.

Но самое сложное было – придумать, как вытащить Сашку…

* * *

Саша сразу узнал место, где они впервые встретились с уламрами. Картинка с пейзажем, оказывается, накрепко врезалась в память. Вот те камыши вдоль берега, где он сидел, вон два дерева, что служили ориентиром для них с Рогом. Во-он на опушке кусты, из которых его вытащили подручные вождя Яли.

Как давно это было!

И будто вчера…

А вон костяк лежит! Это же… Да, это были обглоданные косточки бедняги Рога!

Мальчику стало дурно.

Сглотнул, помотал головой.

Эх, гады, ответите вы мне!

Между тем, он до сих пор не знал, как сделать так, чтобы уганры "ответили". И надо ли это. То есть за Рога они ответить обязаны. Но что после этого "ответа" будет делать тут он, Саша?

Он ведь вообще не знал – не остались ли эти злобные уганры его единственной опорой в этом мире? Может, Антоха помер давно от ран своих. С Алькой могло произойти за эти дни всё, что угодно. Да просто элементарно ушли аннува в дали неведомые после своей далеко не дружественной встречи с уламрами!

Саша сам не заметил, как привык называть неандертальцев по-уламрски…

И где их тогда искать, аннува-арругов?

В общем, не исключено, что ему одному тут век коротать. Но одному… В этом лишённом милосердия мире слово "коротать" выступает в своём истинном значении. Короткий.

Короткий век ему будет. До вечера. Пока волки со львами пещерными на охоту не выйдут…

Хочешь не хочешь, а задумаешься о будущем…

О будущем с уганрами.

Он, Сашка, конечно, немало сделал, чтобы укрепить свои позиции в племени. И побольше рассорить Яли с Ваху. В первую очередь. Его рассказы о "мире белых духов" несли в себе не замечаемый уламрами яд недоверия и подозрительности. Мальчик где вспоминал прочитанное, где присочинял сам, – но почти всегда в его повествованиях о жизни в "стране белых духов" было нечто про столкновения двух вождей. Рассказал, например, про Александра Македонского. Был, дескать, такой уламр могучий… ну, вот как великий вождь Яли. Орёл наш. Да, и вот он почти всех других уламров покорил, так что они ему всю свою добычу приносили. Даже и мамонтов. И что? А взял и отравил его второй вождь.

Это Сашка из рассказов антохина отца запомнил, когда тот показывал камень с того места в Вавилоне, где, по преданию, умел древний полководец. Правда, отец говорил про болезнь по непонятной причине, коя сморила Македонского. Но тут, на краю времени, значение имело совсем другое толкование того события.

На следующем привале мальчик между прочим рассказал историю из недавно просмотренного фильма "Тристан и Изольда". Только в версии для уганров: главный вождь, наоборот, отнял женщину у младшего вождя. Ну и что же? – подрались и убили друг друга.

Рассказал про Чапаева с Петькой – только теперь Петька выдал Чапаева тамошним потусторонним "аннува".

Про Сталина и Гитлера рассказал. Забавно, конечно, было представлять Сталина с раскрашенной костью в носу, а Гитлера в перьях, но про внезапное нападение и ответную месть доложил исчерпывающе.

Нет, Сашка не был такой дурак, чтобы только такую чёрную пропаганду и вести. Много говорил и про достижения мира покойников. Что летают там на птицах. Что плавают на огромных рыбах. Последнее для не умеющих плавать и боящихся далеко отходить от берега уганров было особенно впечатляющим. И когда Саша однажды сплавал на другой берег их вовсе не широкой речки – с половину Москва-реки! – на него смотрели, как на ещё раз вернувшегося с того света дважды покойника.

А "покойник" это запомнил. Если придётся бежать, то самое надёжное – поскорее в воду от "одноплеменников" сигануть. Если там копьё не догонит – уже никто не догонит.

Про войны тоже рассказывал – ибо это больше всего интересовало здешних мужчин. Про то, как фашистов победили ("а фашисты – это такие звери, что аннува рядом с ними – детки новорождённые!"). Про битвы – в обще5их чертах, конечно, что из школы запомнил. Про рыцарские поединки – с тайной надеждой, что уганры захотят перенять такой полезный, хотя лично для них и самоубийственный обычай.

Словом, многое плёл Сашка из разноцветных нитей воспоминаний о своём мире – такое, что конечная картина заставила бы поседеть самого продвинутого фантаста. Ну, и немножко выпячивал себя и своего покровителя – могучего и мудрого виду Дира. Именно вида Дир, рассказал он к примеру, завершил конфликт между вождём хороших духов Сталиным и вождём плохих фашистов Гитлером тем, что заколдовал последнего. И того, беспомощного, съели волки. Надо же повышать свой авторитет! Ученик такого директора – это серьёзно! А уж к тому же такой ученик, что ему голову в чум подбрасывает…

Впрочем, об этом все и так были в курсе.

* * *

По долгому размышлению Саша решил так. Он остаётся с уганрами до тех пор, пока они не отыщут следы аннува и не сблизятся с ними. Ушли те или нет – уламры не тот народ, чтобы от них отстать. А там – придумаем что-нибудь, легкомысленно решил мальчик.

Он всё же всегда оставался Гусей!

Кстати, это ещё вопрос, удастся ли тут отыскать что-нибудь вроде следов аннува. Всё же столько дней прошло! А сам он скорее умрёт под пытками, но не покажет направления, по которому они с арругами пришли на это место. Вот ночки дождаться да сбежать…

Но подвиг его остался невостребованным.

Следов арругов искать не пришлось. Уже через несколько минут после того как воины рассыпались по месту, едва ли не обнюхивая землю и траву, раздался крик. Это один из уганров подзывал вождей к тому, что он нашёл.

Саша, негласно принятый всеми в состав "генералитета", – эх, и в первобытное время хорошо подвешенный язык помогает карьере больше, нежели сила и подвиги! – и прочие вожди подбежали к нему.

Оказалось, ничего особенного. Просто затёс на дереве.

Вот только означал он одно очень важное обстоятельство.

Сделать его могли только люди. Или нелюди – аннува.

И те люди были – явно не уламры.

И ещё одно было крайне важным.

Затёс был сделан в форме звезды.

И в центре её грубо, рассыпающимися линиями было накарябано: "Это мы".

По-русски…

* * *

Антон не видел, как Саша подошёл к дереву и тем самым выполнил важнейшую часть плана. Его уже не было на месте событий.

Вежливо – насколько это так выглядело в не избалованном политесами обществе, – но настойчиво вождь Кыр предложил ему отправиться крепить оборону пещеры.

– Громко ты, – пояснил он. – Заметят. Ты ещё нездоровый. Поймают.

Он вообще был немногословен, вождь Кыр. Предпочитал объясняться рублеными даже на фоне не больно-то цветистого языка арругов фразами.

Так что Антон оставил только инструкции другу. На деревьях, затесав кору с помощью одного из воинов.

В форме звёзд.

Партизаны они, в конце концов, или кто?

Вот только та ещё работка была – с помощью каменного ножа писать что-то прямо на стволе. Потому послания были краткими: "Это мы", "Буд ут ст р елы", "500 м лево о вр аг", "В овра г е напра во беги". "Завал. Встре тят".

* * *

Расписал, ёлки-палки!

Саша не мог сдержать радости. Живы! Тут! Ждут!

Второй вождь Ваху цепко посмотрел на него:

– Это что?

Саша не стал скрывать радости:

– Штырчик! Тут! Священные знаки подаёт!

– Что говорит? – нет, Ваху смотрит слишком подозрительно! Похоже, со вторым вождём будут трудности. Не поверил Ваху в рассказы о пропавшем друге-духе?

– Сейчас…

Сашка сделал вид, что сосредоточился. Закрыл глаза, стал водить ладонями по затёсу в форме такой родной звёздочки!

– Говорит: у аннува он. Просит спасти. Ищет меня. Будет давать знаки.

Последнее вырвалось само. Словно кто-то опять Сашку за язык дёрнул. Но тут же другие воины – будто ждали, когда он закончит своё сообщение – закричали от другого большого дерева, метрах в двадцати от первого:

– Ещё знак!

* * *

Убедил Антон вождя Кыра. Одним крайним соображением переупрямил. Если-де пойдёт он, неумелый, к пещере, то следы непременно оставит. Так лучше он следы не на пути к убежищу оставит, а совсем в противоположной стороне. Той, куда уламров заманить надо. А сам потом в овраге спрячется. Что они в качестве отсечной позиции наметили.

Что такое отсечная позиция, Антон в точности не знал. Но недавно читал книжку про войну, там это словосочетание часто встречалось. Как раз в повествовании о таких, как он сейчас, – о диверсантах и партизанах. Но по соображалке если, то это что-то, откуда бьют противника во фланг. Отсекают.

Как бы то ни было, это было очень удобное место, чтобы в данном случае отсечь Гусю. От остальных. Тот должен будет спрыгнуть вниз, скатиться или как там до дна, а там – рвануть направо. Пробежит пятьдесят-шестьдесят метров – десять секунд! ладно, пусть пятнадцать… Там начинаются кусты и деревья. Среди них устроен завал. Сашке помогут через него перебраться, а дальше… А дальше из-за завала очень славно будет остановить обстрелом противника, когда тот попытается преследовать беглеца. А сверху его ещё один отряд приголубит из луков и пращей…

И – отступить. В прямую драку не ввязываться. В этом Антон вождя тоже сумел убедить. Арруги сильные – но уламры быстрые и их больше. И самое главное: лучше всего, если враги вообще не заметят, кто их мочит. Прилетают стрелы-камни из леса страшного, дикого – а никого…

Точнее, только следы. И следы двух неумелых горожан – самое то. По ним и пойдут озлобленные враги. Чтобы в конечном итоге выйти к заболоченному устью текущего по оврагу ручья, где он впадает в реку. А вдоль пути их будут ждать сюрпризы…

* * *

– Что тут? – требовательно осведомился Ваху.

Какая тебе разница, дурилка? Ты ж всё равно не проверишь, как я тебе перетолкую написанное!

Саша внутренне усмехнулся.

– Тоже священный знак. Означает, что Штырчик не хочет быть с аннува. Должны быть ещё знаки…

Точно! Ещё три звезды. Всего пять. Практически по полуокружности этой поляны на опушке.

Надо что-то быстро придумать про аннува. Вождю Яли на его – куда более рассудительный! – вопрос, о чём ещё информирует мифический "Штырчик", надо изобрести что-то убедительное.

– Долго он эти знаки делал, – с уверенным видом знатока начал Саша. – После того, как нас могучий вида Дир сюда отправил. Я к вам попал, а Штырчик – к аннува. Аннува плохие. Хочет убежать от них.

Сделал вид, что задумался. Стал загибать пальцы.

– Сегодня ночью убегать будет. Он…

Закончить мальчик не успел. В воздухе прошелестело, и второй вождь Ваху вдруг повалился вперёд, безуспешно пытаясь вытащить что-то у себя из спины.

У Саши тоже едва не подкосились ноги.

Этим чем-то было копьё.

Бамбуковое копьё.

ЕГО копьё…

* * *

План начала боевых действий был прост. Один из опытных воинов должен исключить из схватки вождя уламров. Или одного из вождей, если их будет несколько. Или одного из опытных воинов, «ранг» которого будет понятен из его украшений. В общем, лишить врагов одного из командиров или, на худой конец, «сержантов».

Завалить и скрыться. Но так, чтобы враги заметили направление.

Поэтому воин должен быть опытным. Его не должны убить в ответ. Его не должны были поймать. Он должен только потащить чужое воинство за собой. К оврагу. К засаде.

Похмыкали арруги, посовещались.

– Я пойду! – буркнул Кыр.

* * *

Ваху извивался на земле, судорожно пытаясь слабеющими руками дотянуться до копья, торчащего у него из спины чуть ниже лопатки. На губах его лопались кровавые пузырьки.

Надо отдать должное уганрам – с ситуацией они определились мгновенно. Тут же отскочили друг от друга, рассыпались по поляне, пригнулись на полусогнутых ногах, выставили перед собой копья. На месте толпы в секунду образовалась цепь бойцов.

Сашку вождь Яли так же быстро задвинул за свою спину.

Тот не стал сопротивляться: в отличие от местных, он в военном деле соображал гораздо медленнее и всё ещё не мог мысленно оторваться от зрелища собственного копья, торчащего из спины второго вождя. Дрянной человек, опасный. Гад, можно сказать. Но вот так как-то… Раз – и всё! Нереально как-то…

И в то же время – куда уж реальнее-то! Вон он, Ваху, затихает. Нога только дёргается. Левая.

А по кустам дальше, по ту сторону поляны, словно пробежал ветерок. И словно тень просквозила под ними…

* * *

Антон сидел за завалом, смотрел на толстые дубинки солнечных лучей, провалившиеся сквозь дырки в зелёной крыше леса. И изнывал. Ровно как мошкара, что плясала в лучах солнца, извиваясь под ей одной слышный ритм.

Впрочем, сходство было поверхностное. Мошкара-то явно плясала от радости, что в её владения забрело столько хороших, тёпленьких бурдучков с кровью. К тому же неподвижных, не отвечающих подлым убийством за невинное стремление воспользоваться их же щедрым даром.

А вот Антон этой радости не разделял. Во-первых, потому, что как раз его-то комары и считали главным пищевым объектом – при всём уме и прочих достоинствах неандертальцы были всё же гораздо волосатее его, кроманьонца, и кровососы с большей охотой слетались от них на гладкую кожу человека разумного.

А во-вторых, потому, что наверху что-то происходило. А отсюда было не видно и не понятно – что. Может, враги поймали Кыра. Может, он погиб при нападении. Может, Гуся связан там и убежать не сможет. И всё, значит, зря. Может, он не сообразил, не разобрался в его, Антона, посланиях. Может, вообще их не увидел.

Может…

* * *

– Стой! – неожиданно для самого себя закричал Саша.

Его не послушали – он не был вождём. Тем более – он не был вождём для воинов Ваху.

Те медленно, осторожно приближались к кустам, где только что мелькнула тень. Даже не тень. Ветки чуть дёрнулись. Хотя ветра не было…

И…

Крик боли, и один и воинов опрокидывается навзничь.

Стрела! Прямо в глазнице!

Чёрт!

Саше на миг стало страшно. Нет, не от того, что произошло. Прочитав послания Антона, он уже примерно представлял, что и как будет развиваться. То есть как оно пойдёт в конкретной реальности – неизвестно. От слишком многих вещей зависело. Но посмотрели фильмов про войну и поиграли на компьютере они достаточно, чтобы понимать – чтобы один понимал планы другого.

Нет, Саше стало страшно оттого, что… -

– произошло.

Это произошло. И камень событий покатился вниз с горы. Его уже не остановить и не вернуть. И камень этот весит очень много. Это не драка с семиклассником из-за конфликта по поводу забытой сменки. Это не стоять, потупясь, перед директором, зная, чувствуя, что на самом деле он распаляется понарошку. Для воспитания. Потому что глаза его – тёплые и смеются.

А вот здесь – не понарошку. Здесь вообще ничего не понарошку. Эта стрела в глазнице воина. Это копьё в теле вождя Ваху. Это вот "Произошло", которое… -

– которое произошло тоже не понарошку…

* * *

Алина отложила в сторону очередную стрелу. Ей, посмотрев, как она держит в руках рубила, доверили только привязывать к готовым стрелам птичьи перья. Как раз с этой работой она справлялась лучше местных. Уж больно у тех были мощные, толстые и, честно говоря, не такие ловкие пальцы.

Но мысли девочки были далеки от качества её работы. Где-то там, внизу, под этим зелёным ковром, что покрывает затылки уходящих к горизонту гор, решается главное.

Уцелеют ли её мальчишки.

Она поймала себя на том, что действительно не думает о возвращении домой. То есть думает, но… во вторую очередь. В первую – о мальчишках. О её мальчишках. Которые где-то там решают их общую судьбу. Воюют.

Мальчишки ушли на войну…

* * *

– Стойте! – велел и вождь Яли.

Его послушали.

Сторожко, выставляя перед собой копья, воины, не поворачиваясь к лесу спиной, оттянулись назад.

– Что ты знаешь? – остро глянул на Сашу вождь.

Догадливый!

– Я не успел досказать. Последний священный знак говорил, что сюда нельзя ходить. Здесь земля заколдованная. Её духи аннува навсегда отдали аннува. Если сюда придут чужаки, они все погибнут.

Сашка врал вдохновенно. Но ему и в самом деле хотелось удержать уганров от дальнейшего обострения ситуации. Хватит уже мёртвых!

Яли глубоко задумался. Здесь действительно было много странного. Копьё, что убило Ваху. Не копьё даже – а ствол непонятного дерева.