Текст книги "Затерянные в истории"

Автор книги: Александр Пересвет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

А вот как-то отвадить этих злобных уламров, как-то сделать так, чтобы те больше не совались к нашим неандертальцам – вот было бы здорово!

Ладно, будем думать.

Главное, чего они тут не знают – борьбы на расстоянии. То есть схватку копьё на копьё, дубинка на дубинку – к этому привычны. А вот как, если камень в бошку словить? Из пращи? Не насмерть, а так, чтобы сознание потеряли?

Значит, первое: усилить занятия по отработке навыков камнеметания. А что, куда проще, чем лук. Ну и что, что Антон сам его впервые только несколько дней назад освоил. И у него как раз камень летел, сказать откровенно, в направлении цели, только не в цель. Главное, принцип показал! Поймай только момент, когда конец пращи отпустить нужно – и всё в ажуре. А это опытом достигается. К тому же это – оружие не точное, а массового поражения. Если все воины метнуть камни, врагу мало не покажется.

Уламры же, получая камушками по лбу неизвестно от кого с большого расстояния, трижды задумаются прежде чем продолжать войну.

Дальше. Волчьи ямы. Да было бы чем накопать! Не лопаткой же от изюбря или как там этих быков зовут! Это только на картинке в музее первобытные люди мамонта в яме камнями забивают. А на деле – каким инструментом они ту яму выкопают?

Может, сетка? Бросить сверху, спеленать, пленить… О, кстати! А "плен" и "спеленать" не от одного ли корня происходят? Надо бы после возвращения у русички спросить. Или в интернете посмотреть…

Алина дёрнулась от неожиданного ржания Антона. А тот в самом деле не смог удержаться от смеха, представив, где интернет и где они! Чёрт, он уже успел настолько вжиться в эту действительность, что начинает думать о ТОЙ жизни, как об алинкиных рассказах аборигенам! А что тогда Сашка, который тут без сознания не валялся, а с самого начала действовал? Да вон и на Альку посмотреть. Болтает с местными уже совсем хорошо. В местную одежду вырядилась – своя-то совсем в негодность пришла после ходьбы по лесам да ночей на шкурах в пещере. Собирает ягоды, грибы и травы с местными женщинами. О чём-то беседуют кулинарном. Обучают те её правильно мясо готовить да грибы каменным ножом чистить. Будет ему жена однажды, коли не сумеют они отсюда выбраться.

Антона бросило в жар. Хорошо, если не покраснел. Если Алька не заметила.

А если выберутся?

Почему-то стало сладко в горле…

Всё, хорош! Надо думать, как ребят местных выручить. В конце концов, частично и из-за них, ребят, они тут в беду угодили. Думай, думай!

* * *

Далее совет протекал менее бурно.

Второй вождь Ваху после сашкиного "туалетного" демарша как-то потух. Вернее, глазками стрелял зло, но с высказываниями про связь пришельца с аннува завязал. Ощутил, значит, что о его мнении думают духи.

Основных мнений было два. Ждать аннува здесь, всем воинам племени вместе, не разделяя сил. Либо идти искать их "гнездовище", чтобы выжечь там всё калёным… Железа вот тут ещё не знал, но смысл высказываний некоторых вождей был именно таким.

Особенно ярился Ваху, рассчитывая, видимо, на то, что такая активность принесёт ему дополнительные бонусы в негласной борьбе с главным вождём Яли.

Поскольку единогласия достичь не удалось, было решено запросить мнения старого вождя.

Принесённая в чум мумия, как всегда, скалила зубы и молчала.

Вожди молчали тоже: старый вождь – дело священное. За каковое принялся вида Да.

Попрыгав вокруг мумии и покричав сакральные тексты – Сашка не понимал ни слова и полагал, что старина Да попросту изрекает ничего не значащий набор звуков, – вида присел напротив своего фараона и вперился взглядом в его лицо.

То было по-прежнему безмятежно.

Наступила пауза.

Сашка вспомнил слово: "благоговейная".

Вида Да начал перекладывать из стороны в сторону свои священные камушки и косточки, поочерёдно демонстрируя их собеседнику.

Как именно высказал своё решение старый вождь, осталось тайной. Точнее, Саша просто ничего не понял, но через какое-то время по чуму прошло этакое тихое "уфф", и вожди задвигались. Как торжественно подтвердил их ощущения вида Да, мумия велела: "Готовьтесь к войне"…

Итак, уганры начали готовиться к войне.

Боевое оружие хранилось в специальном месте. В воинском доме, завёрнутое в шкуру. Когда его достали, Сашка понял, чем оно отличалось от охотничьего и почему последнее не подходило для военных целей. Копьё с каменным наконечником – оружие ближнего боя. Его задача – нанести большую рану зверю, чтобы тот сразу упал и не нужно было за ним таскаться по лесам и ждать, когда тот обессилеет. А для дальнего боя используется тяжелое и длинное, без наконечника копье, которое делается из твёрдых пород дерева. Для рукопашного боя предназначался топор. Тоже не такой, как для хозяйственных нужд. Не топор уже, собственно, а – каменный клык на ручке. Не рубить и не резать, а – раскалывать черепа. И третий вид вооружения – небольшие дротики. Почти стрелы. Расходный материал, для метания в начале боя.

Вторым необходимым атрибутом войны была, как оказалось, боевая раскраска. Услышав известие о мобилизации, воины принялись наносить на свои тела разные орнаменты. Сашка их языка не понимал, но веселился от души: было полное ощущение, что он присутствует при съёмках фильма про войну. Там, где бойцы обмундировываются. Нет, ещё лучше! Шварцнеггер в "Коммандо". Там, где он мажется, а затем пристёгивает всякие ножи и гранаты.

Сам он мазаться не стал. Не принято у них, у духов.

Особенно импозантно выглядел вождь Яли. Ожерелья, которые украсили шею бравого командира, означали, как пояснил вида Да, две вещи: ванимо, изготовленное из дорогих ракушек, что принесены с берега ещё тех, старых морей, служит признаком благородства, а другое – мокак, сделанное из пальцев людей, – рассказывает об убитых врагах.

Все же как мало люди изменились по существу, вдруг подумалось Сашке. Спортивные костюмы и короткая стрижка Отечественных бандитов – чем не тот же боевой раскрас? Вот разве что они не вставляют в нос украшения из двух скрепленных между собой кабаньих клыков…

Потом все плавно переместились к священному дереву. Митинг будет, ухмыльнулся Саша. За Родину, за Сталина…

Митинг был. И проходил он весьма активно. Кто-то из воинов приволок два барабана. Весьма странной конструкции, похожих, скорее, на бубны. Но большие. И под не слишком быстрый ритм уганры пустились в пляс.

Хотя… Нет, больше ритмические движения. Нет – движения под ритм. Движения, изображающие будущие действия. В танце воины явно имитируют нападение на своих будущих врагов. Польза двоякая, сообразил Саша: танец служит хорошей разминкой и, кроме того, психологически настраивает на победу в предстоящем сражении. Полностью отдавшись ритму, танцоры, украшенные хвостами из птичьих перьев, устремляются на незримого противника, бьют его копьями и имитируют отрезание его головы.

Вождь Яли сделал мальчику знак глазами. Ну точно как мама, когда хочет внушить правильные нормы поведения при гостях! Затем лидер уганров даже головой мотнул: а ты, мол, чего не пляшешь? Ну-ка, в строй!

Сашка внутренне пожал плечами. Не умею я по-вашему. Ну, ин ладно, покажу, как у нас танцуют.

В глубине организма подсасывало, но он знал, что главное в его положении – наглость. Пока он ведёт себя альтернативно, в нём будут видеть посланца духов. И значит, не убьют.

Поэтому он успокаивающе кивнул вождю, подошёл к "барабанщикам". Сделал жест руками: можно, дескать, я покажу, как у нас, у покойничков, играют?

Играть он не умел, но особенной науки в том, чтобы выбить современный ему ритм, тоже не видел.

Вождь Яли покачал головой: сначала мы закончим, а там видно будет.

Показалось или нет, что у Сашки с ним какой-то неформальный контакт наступает? Дедулька-то ладно, с дедулькой Да они действительно сблизились после того, как тот разъяснил воспитаннику его роль проходной пешки в здешних политических раскладах. Но вождь Яли был сделан из железа и стали, как говорили в том фильме про Штирлица. И вот уже несколько раз он явно демонстрирует некое человеческое поведение по отношению к полупленнику-полупосланнику невесть от кого.

Головой-то вождь покачал, но танец потихоньку свернул.

Подошёл к "оркестру", кивнул "музыкантам". Один из них отдал бубен мальчику.

Саша пристроил его у себя на коленях. Примерился, отстучал двойной ритм. Не очень попал, сбился. Выдвинул нижнюю челюсть – пробую, дескать. Внутренне собрался. Подобрался даже, если точнее. Как перед прыжком. Наука не велика, шепнул он себе снова. На два удара правой один удар левой. Ну!

Да, психология великая вещь! Сначала медленно, потом всё ускоряя движения, руки его практически сами по себе стали отбивать двойной ритм. Саша даже понял, что тут главное. Главное – мозг отключить. Пусть сами руки делают, что хотят. Они смогут, внезапно уверился он.

Да. Это произвело впечатление.

При всей жестокости и злобности, люди здесь не были, в общем, сильно умелыми в каких-то культурных вещах. Копьё кому в нужное место воткнуть или голову каменным ножичком в минуту откромсать – это да, тут без конкуренции. Но в музыке им достаточно было обыкновенного тягучего гула от ударов по коже одной рукою. И когда им показали новый ритм, люди здешние не смогли сдержать положительных эмоций.

То есть языками защёлкали.

Этот знак одобрения Сашка уже с самого начала знал.

Так что в поход он уходил уже с явно поднявшимися акциями…

* * *

В прежние времена, когда уламры не разбрелись ещё со своей засушливой прародины, войны были часты, рассказал вида Да. И тогда в поход собирались почти все мужчины. Настоящий такой табор собирался. Даже женщин молоденьких брали для поддержки. Они строили лагерь, убирали, готовили пищу. А воины тем временем могли заниматься боевой подготовкой. Поплясать там. Попеть. И совершить прочие религиозные дела. Очень практично.

Теперь-то уже времена не те, вздыхал старина Да. Последние, прямо скажем, времена пришли. Богатырей тех нет уже, что когда-то всю землю потрясали, да по два на десять антилоп зараз добывали. Из них вон только Старый Вождь сохранился. И это хорошо, потому как вконец воины измельчали. Подвигов никто уже не совершает, все погрязли в склоках и интригах.

На одно только и надежда остаётся, вздыхал духовный лидер. Что вот найдут воины проклятых аннува и уничтожат всех. И появятся в этой войне любовь и взаимовыручка между вождями, прежде всего между Яли и Ваху. А маленький белый посланец от духов поможет им духовной же силою предков. Ибо не верит он, прозревающий прошлое и будущее вида Да, что белый Саса с аннува связан. Знает вида Да, что слава белого Сасы велика, видит он, что могучих зверей убивал Саса в стране духов и не зря пришёл он к уганрам. А пришёл он показать им путь к усилению своему и к самой великой добыче среди всех уламров. Вот и ярятся хищные аннува, хотят исхитить и убить Сасу, ибо знают, что могучие предки прислали его для помощи в окончательной расправе с ними.

Потому и готовит он, вида Да, белого духовидца Сасу в могучие шаманы. Ибо всё очень удачно получается. Он, вида, будет потихоньку стареть и слабеть, но за это время вырастет Саса и станет его преемником, таким же видою. И будет хорошо и народу уганров, и ему, старому виде. И молодому виде, который замолвит словечко перед духами, когда уйдёт к ним вида Да.

Саша кивал. Замолвлю, да. Дай только с вождями, воспитанниками твоими, живым остаться. Да в свою "страну духов" вернуться. К "духу" Штырчику, к "духине" Виолетте, к "духу" директору по прозвищу Дир. Парням челюсть динозавра показать, девчонок его лапой попугать. Надо только улучить момент, когда Вива рядом будет…

К маме с папой хочется…

Вот ведь вечно дёргался во время завтраков – ну, как всегда: заснул поздно, папка одеяло сдёрнул рано, не выспался, не собрался, как всегда, с вечера, нужный учебник куда-то спрятался… А вот теперь как вспомнишь! Светло, солнышко играет, забираясь к тебе в тарелку, мама в своём халатике кофе для папы наливает, по телевизору о чём-то булькают, папа уцепляется за какую-то новость, обсуждать начинает… Эх!

Обо всём этом мальчик размышлял, механически переставляя ноги вслед за воинами. Снова они идут… Идут неизвестно куда. То есть известно: после недолгого спора решили вернуться на то место, где когда-то встретили белого мальчика из мира посмертных духов. Встретили, конечно, не так, как должны были бы – скорее, в плен взяли, а не сам он к воинам пришёл, как положено. Но коли вида Да сказал, что мальчишка – их талисман и помощник, значит, так тому и быть. Вот доведём его до места, а там он определится и расскажет нам, где злокозненных аннува искать. Ибо вида видою, а не верили ни главный, ни второй вождь, что белый Саса с ними не связан. И значит, выведет на врагов. Если он от наших духов пришёл, выведет добровольно. А если не захочет так, значит, пришёл не от наших духов, а потому будут применимы любые средства, чтобы развязать ему язык.

Саша это понимал прекрасно. Может, и не так дословно рассуждали оба вождя, но уж в поведении местных он разбираться научился. Хитрые-то они хитрые, но не артисты. То есть не отточены их манеры веками хождения в школу, с детства обучающей человека вести себя так, как надо, а не так, как хочется. И при определённом опыте жизни с ними и знании языка – не полном, конечно, всё ещё крайне неполном, но уже достаточном, чтобы понимать окружающее, а не быть зрителем немого кино… В общем, уже сейчас вполне себе понимаемы эти местные хитрецы. А значит, при нужде это понимание можно будет использовать. Например, усиливать подозрительность и недоверие между вождями. И как только не будет единства между ними – не будет единства во всём этом большом войске.

А войско собралось действительно большое, что бы там ни рассказывал вида Да. Больше тридцати воинов отправились в поход. Практически все мужчины племени. Поплясали, спели обязательную победную песню, как будто уже взяли верх над аннува. Последняя, резонансная настройка, так сказать. Подтверждение готовности воина к сражению. И потопали за орлом нашим вождём Яли…

Точнее, не за ним они потопали. А каждый – за своим вождём. Практически самостоятельные отряды.

И коли так – то есть шанс, что перессорятся они. Тем более что дедулька Да в поход не пошёл, противоречия сглаживать некому. А значит, есть возможность воспользоваться этими противоречиями и сбежать.

Надо только и в самом деле добраться с уганрами до того места, где они его пленили. А то здесь дорогу до дома ввек не отыскать. Среди всех этих бесчисленных деревьев, торчащих в разные стороны веток, упавших стволов, зарослей кустов… Даже здешние опытные "индейцы" постоянно отклоняются от маршрута, обходя все эти многочисленные завалы из упавших ветвей и стволов.

Словом, как во всём этом находят маршрут его спутники, уже было для Саши загадкой, а уж чтобы самому отыскать дорогу к родной пещере, он и не мыслил. У речки же всё ясно будет – помнит, как они тогда шли. Напросится в разведку, наплетёт что-нибудь про духов – и поминай, как звали…

* * *

Думать мешали часто. Потому что местные приставали к Антону то с одним вопросом, то с другим. Оно и понятно: неандертальцы активно осваивали изобретения из мира будущего. Кто говорил, что они глупее кроманьонцев, людей современного типа, и потому, дескать, вымерли? Ничего подобного! Эти, во всяком случае, схватывали всё на лету.

Лук освоили мгновенно. И хлопали себя по лбу совсем как мужички где-нибудь в русской деревенской глубинке: и как же сами не догадались! Тогда же, сразу после указания вождя Кыра нашли дерево с более упругими ветками – определить его породу ни Антон, ни Алина не могли, а у местных оно называлось "вур". Сделанные из этих деревьев луки стреляли дальше – метров на шестьдесят. Правда, и натянуть их для стрельбы на такую дальность могли только взрослые охотники. Антон с Рино могли пульнуть только метров на тридцать.

Стрелы тоже быстро усовершенствовали. Создали, так сказать, ударные – с каменными наконечниками, – и лёгкие, с костяными. Первые летели ближе, но зато сбивали с ног небольшую косулю. И уж точно наносили ей раны, несовместимые с жизнью. Вторые подходили для птиц и зайцев, ибо летели дальше и проникали глубже.

Так же быстро освоили пращу. Это при том, что Антон сам-то мог показать только принцип – и спина не очень-то ещё работала, и сам-то впервые по-настоящему применил это оружие недавно, в той памятно "битве" с птерозаврами. Но эти ребята уже на следующий день могли достаточно регулярно попадать в цель метров за пятьдесят. А если не надо было попадать в цель – то метали камни вообще почти в бесконечность. Уж силушкой господь неандертальцев не обидел.

Труднее всего пришлось с созданием катапульты. Антон решил сделать её по самому простому принципу – два бревна на платформе, между ними жгут, в него вставлена палка, к которой прикреплена сетка. В сетку накладываются камни – и аля-улю, как говорил Гуся.

Но вот технологически собрать такую конструкцию было невероятно трудно. Ни гвоздей ведь, ничего. А поди свяжи серьёзные деревяшки даже не верёвками, а чёрт-те чем!

В общем, хлипкая получилась конструкция, что уж там говорить. Но и это лучше, чем ничего. С её помощью наверняка удастся остановить чужаков на подступах к пещере.

Очень трудно было убедить арругов не покидать её. Как ни странно, но при своём уме и силе они уже привыкли бежать от уламров. Какой-то иррациональный ужас гнал их. Жестокость врагов? Да, конечно, уламры, как рассказывала местная хранительница преданий, она же колдунья-ведунья Гонув, убивали всех, включая детей. Словно зверей. Но почему было не сопротивляться этой жестокости?

Предположим, что это фашисты. Что с ними делали наши во время войны? Правильно, отвечали кровью за кровь. Вдесятеро.

А у этих первая реакция – уходить.

Вот так они и вымерли, чёрт возьми, неандертальцы! Всё уходили и уходили, пока их не загнали в тундру и в горы. Может, легендарные "снежные человеки" – они и есть. Вернее, их потомки, навсегда сохранившие страх перед людьми, а потому прячущиеся от них и по сей день.

То есть не по сей, вспомнил Антон. Здесь-то как раз ничего ещё не решено. Здесь неандертальцы, люди хотя и мирные, дружелюбные, полностью позиций перед жестокими уламрами ещё не утратили. Выживать они умеют, охотники из них не хуже. Если встретят врагов в лесу, то, как показывает практика, вполне в состоянии победить их, а сами уйти. Так в чём проблемы?

В организации!

Как понял мальчик из рассказов местных, арругов ставила в тупик именно организация противников. Пока одни неожиданно нападали на охотников в лесу, другая их группа атаковала стойбище, третья отсекала пути к бегству.

Арругам это было непонятно. Воины должны сражаться с воинами, – так понимали они правильное мироустройство. Засады, нападения из-за угла – если, понятное дело, не охоты касалось, не зверей, а людей – это было для них неприемлемо не то что с точки зрения морали, а… А просто не умели они так! Люди были лесные, практичные, вопросами морали тут никто не заморачивался не потому, что не хотел, а потому что не было её, морали. Не было времени философствовать и изобретать разные идеологии. От голода каждый день спасались – охотой, собирательством. Ничего ж выращивать не умели! Но зато были обычаи, были поконы предков. Были некоторые правила общежития, охоты, жизни, диктуемые простой целесообразностью.

И вот в эти правила арругов убийство женщин и детей не вписывалось. Возможно, потому, что неандертальцев было мало, жизненного пространства им хватало. И когда два племени сталкивались на охоте, то предпочитали разойтись в пространстве, нежели воевать за него, полностью уничтожая врага. В том числе – его лишние "рты". А потом, раз в год, радостно встречаться и обмениваться невестами…

Иное дело, что рассказ Кыра отличался от рассказов женщин о таких "ярмарках". По его словам, мужчины там как раз воевали друг с другом. Ну, не всерьёз, не до смерти. Но всё остальное было по-настоящему. Из-за женщин, конечно. Действительно, права ведунья: женщин из своего племени брать замуж нежелательно. Дети получаются слабые и больные. Значит, надо брать из другого. И на этих ежегодных встречах с взаимного согласия двух племён, невест похищали. А как иначе? Во-первых, не договоришься – о чём договариваться? Что может один народ дать другому, чего бы тот не имел? Волчью шкуру? Мясо мамонта? Так всё своё есть. И, наконец, как определит та же женщина, хороший её воин взял или так себе? Да по результатам похищения же! Тем более – в условиях, когда её охраняют свои мужчины. Причём не смотри, что игра – охраняют всерьёз! Догнали с похищенной, поймали, побили – значит, плохой ты воин, тебя и в родном племени засмеют. Догнали-поймали, но ты отбился – молодец, достойный муж будешь. А ежели вовсе убежал, следы запутав – свои-то ладно, это хороший охотник умеет, а вот запутай следы двоих, в особенности, если девица нарочно пытается путь отметить… Вот – это уже дело героическое, это отличный воин!

Правда, бывает, если понравился похититель девушке, то она сама ему помогает от погони уйти…

Как бы то ни было, женщины и дети были у арругов большой ценностью. А мужчины друг к другу хоть и без излишней предупредительности относились – на то они и воины, – но и не убивали без нужды или ради развлечения.

Поэтому странны им были уламры и ужасны. Поэтому и бежали арруги от них не как от людей, а как от стихийного бедствия, как от болезни моровой.

…Поэтому и хотелось Антону пресечь это вечное отступление.

Думай, Антон, думай!

Где лучше организовать оборону? Вокруг пещеры или на дальних подступах? Первое плохо потому, что враг в этом случае узнает географическое расположение главной базы арругов. Второе плохо потому, что неизвестно, каким путём пойдут – идут – противники.

Наш парень бежал с вестью прямо. Мог он оставить следы, достаточно ясные, чтобы разобрать их и пойти по ним? Чёрт! Мог. А мог и не оставить – не мальчик.

С другой стороны, противнику надёжнее всего подойти на то место, где Сашка попался в плен. Плюсы: они знают маршрут, они знают, что там были арруги. А там, на месте, отыскать следы или, ещё проще, поставить Гусю на угольки и выведать всё. Выдаст Сашка Гусев? Этот? Этот не выдаст! Гуся – кремень! Но вдруг? Кто как будет себя вести, если как следует пытать? Говорят же всякие спецы в интернете, что нет таких людей, которые могли бы выдержать профессиональный допрос. А чем владеют здешние головорезы, мы не знаем…

Значит… Цели определяются. Предварительно – направить разведчиков по обоим направлениям. По прямой к вражеской стоянке. Чтобы двигались скрытно, не торопясь: им важнее не добраться до места, а вовремя заметить встречное движение. И второй отряд – на то место, где, по рассказам местных, захватили Сашку.

Дальше? Дальше по приоритетам. Важнейшее – выручить Гусю. Отбить, выкрасть, перехватить. Уже легче – они будут втроём и всегда смогут смыться.

Ой, нет! – замутило Антона от такой мысли. Вот натура человеческая подлая! Эти ребята так нам верят, вон даже вождь Кыр, как убедился в действенности технологических новшеств, с надеждой и доверием к его, мальчишки, словам прислушивается! Бросить этих людей? Нет, сперва победим, обеспечим им безопасность!

Ладно. Выручаем Гусю. Дальше что? Как отвадить врага, сил которого не знаешь? Нет, численность примерно понятна: воин этот, что весть о походе уламров принёс, долго растопыренными пальцами крутил, цифру больше десяти обозначить стараясь. Беда! Всё, как в этих фильмах про первобытных, что папа с торрента скачал, – строго предметное мышление. Ноль абстракций. Всё, что больше того, что можно сосчитать с помощью десяти пальцев, – "много". А в то же время такая абстракция из абстракций, как духи, – нате вам в полной конкретности! Хоть никто их никогда не видел…

Значит, врага больше десяти. Судя по уханьям воина, много больше десяти. То есть и тридцать, и пятьдесят, и сто. Может их быть больше ста? Сто? Чёрт его знает! Такую прорву с семьями и детьми прокормить – это ж с охоты не вылезать надо! Если сто ушло – минимум столько же должно в "лавке" остаться. Надо же кому-то кормить ещё как минимум двести жён и двести детей. Если по одному ребёнку считать. Что вряд ли.

Значит, сильно меньше их, чем сто. Половина, в лучшем случае. Становище у них большое, юрт много, сказал следивший за уламрами воин. Чёрт, и меру времени они тут не знают! "Меньше, чем за свет обойти можно". На сколько меньше, чем за день? За полдня, за час, за полчаса? "Сильно меньше". Ага! Исчерпывающая информация!

Ладно, будем исходить из худшего. Их пятьдесят, врагов. Нас – меньше двадцати. Восемнадцать, если быть точным. Включая и здешних мальчишек, что близки к возрасту воина. Я – девятнадцатый. Хотя ни копья, ни лука по сравнению с ними и держать не умею.

Антону стало вдруг жарко, когда вспомнил о чувстве стыда, что испытал давеча. Когда увидел, как арруги, ухватив принцип лука, почти мгновенно переделали оружие так, что оно стало стрелять почти в два раза дальше. А всего и дела, что взять потолще дерево, да помощнее тетиву скрутить!

Правда, поняли они всё правильно: не та, дескать, сила у раненого "рюдя", чтобы настоящий лук согнуть, спасибо вообще, что показал. Но всё равно было стыдно ощущать свою неполноценность.

Или взять эту катапульту. Он опять упёрся в чистую схему. А лично вождь Кыр, увидев, как всё время рвётся "пружина" из конского волоса, предложил усилить её кожаными ремешками. И всё получилось!

Конечно, катапульта здесь – стрельба по воробьям. Лучше бы онагр какой или как там называлась эта стрелялка большими копьями. Но никогда Антон особо внимательно все эти схемы не рассматривал – не думал же он, что так эти знания пригодятся! А теперь хоть пресловутого Ведь-м-ака вызывай, местного духа, который якобы сидит в чаще леса и всё знает. Пусть, дескать, объяснит, как этот онагр сделать, имея на руках ветки от деревьев и ремни из необработанной кожи.

Да ничего! Ежели в сетку катапульты камней наложить да выстрелить – неплохой пулемёт получится. Тут же главное – не убить…

Какие Алька глаза сделала: "Ты что, людей убивать собираешься?!" Не убить главное. Отогнать, испугав. Так сделать, чтобы закаялись сюда приходить. Чтобы в священные предания вошла идея: там страшно, туда нельзя!

А как этого добиться?

Думай, Антон, думай…

* * *

Идти по лесу неимоверно трудно. Лес хорош на даче. Когда погулял, грибы поискал, к обеду вернулся, а там у мамы на столе уже всё дымится.

Но когда идёшь час, второй, третий… Когда идёшь часами, выискивая место, куда поставить ногу, перешагивая или перелезая через упавшие стволы, пробираясь между ветвями кустов… -

– очень скоро начинаешь ощущать себя так, словно ты плывёшь сквозь какой-то зелёный компот.

Только он не сладкий. Он солёный. От пота, что течёт по лицу, забираясь в глаза и в рот.

Идти было ничуть не легче, чем в первый раз. К языку уганров он, может, почти и адаптировался, но вот к языку леса – нет. Уж слишком шершав был этот язык.

Вот Саша и шёл, как говорится, прежде всего на "морально-волевых". Не заботясь особенно о тишине и скрытности. Вот ещё! Тут и так-то не знаешь, как ноги уберечь! "Мокасины", как он по аналогии назвал эти куски кожи, что были обёрнуты вокруг ступней и лодыжек, подошвы, естественно, не имели. То есть идёшь, как будто голой ногой по голой земле. В какой-то мере роль защиты увеличивала "стелька" – кусок высушенной кожи, положенный внутрь "мокасина". Но именно – в какой-то. От острого сучка или камня это ни в какой мере не уберегало.

Не кроссовки, в общем.

– Что, маленький дух, у вас по лесу не ходят, в стране духов? – с издёвкой спросил однажды второй вождь Ваху.

– У нас в стране духов по небу летают, – огрызнулся Сашка. – И на лошадях ездят.

Ваху изумился. Даже на секунду потерял свой презрительно-пренебрежительный вид.

Потом опомнился, спросил, издевательски осклабясь:

– Может, у вас и на носорогах волосатых ездят?

Сашка ухмыльнулся презрительно:

– Носорогов волосатых у нас нет. Перебили мы их. Всех. А на мамонтах ездят. На горб садятся, палку в руки и едут…

Ещё один удар пропустил Ваху. Поскучнел разом, отошёл. А ведь Саша и не врал фактически. Чего, на слонах у них в Азии не ездят, что ли? Запросто! Эх, надо было бы разве ещё добавить вредному вождику, что мамонты у них – лысые. Стригут их. Из эстетических побуждений.

Впрочем, сказать этого он всё равно не смог бы. Слов таких не знал ещё на языке уганров. Ну, об эстетике тут, понятное дело, представления не имели. Но можно было заменить словом "красота". А вот как сказать "стригут"? Тут никто и понять не сможет, что это такое. "Режут волосы"? Так тут их не режут. Рубилами, что ли, их резать? Бороды выщипывают, есть такое дело. Но подумать только, что представит себе Ваху при словах: "У нас женщины (это по определению, мужчины ведь этим не занимаются) мамонтам шерсть выщипывают"! Народ тут доверчивый, но не до такой же степени…

Но разговор этот любопытные последствия вызвал.

На ближайшем привале уже вождь Яли спросил:

– Расскажи ещё, как у вас на мамонтах ездят.

Оказалось, что среди уганров никто, в общем, ничего особо и не знал про него, приблудного покойничка. Вредный вида Да эгоистично при себе придерживал рассказы о "посмертном мире", коими его пользовал гость оттуда все эти дни и особенно вечера. Дедулька зачем-то придерживал при себе эту стратегическую информацию. Видно, хотел потом для своих "проповедей" использовать. Ну, когда навертится, нашаманит, а потом вещает замогильным голосом. А для окружающих воинов Саша так и оставался пойманным в лесу ожившим мертвецом.

Зомби.

То-то и вождь Яли к нему переменился. Сменил гнев на милость. Точнее, алчность на насторожённое внимание. Вида Да постарался, видать, донёс информацию, что покойничек-то не приблудный и не военнопленный. А ценный союзник с того света.

Если по отношению к нему правильно себя вести.

И потому сейчас вождь Яли испытывал нечто вроде конфликта интересов. С одной стороны, ему не меньше, чем всем, хотелось уничтожить аннува. И он вполне разделял точку зрения Ваху-конкурента, что белый мальчишка как-то к ним причастен. Тот убитый аннува шёл с птицей явно к нему. То есть что делал? – хотел принести жертву. Что это означает? Что белый мальчишка – дух и для аннува.

Хорошо, успели перехватить, не дали свершиться злодеянию. Но всё это означает, что мальчишка знает, где гнездятся аннува, и если откажется показать их кубло, то надо его легонько поджарить, дабы выпытать нужную информацию.

С другой стороны, мудрый вида Да не зря стал втягивать духа в жизнь племени уганров. Много ценного может перепасть от него, если удастся перетянуть мальчишку окончательно на сторону племени, убедить отказаться от аннува. И вождь Яли сильно жалел, что этот дурацкий второй аннува попался им во время ритуальной охоты на специально подогнанного мальчишке кабанчика. Был бы тот уже членом племени. Затем приняли бы в воины официальным порядком – и всё, сила духов будет с его, вождя Яли, племенем!