Текст книги "Фантастика 1990"

Автор книги: Александр Левин

Соавторы: Иван Шмелев,Владимир Михановский,Элеонора Мандалян,Виталий Пищенко,Юрий Росциус,Александр Трофимов,Михаил Беляев,Артем Гай,Ходжиакбар Шайхов,Юрий Кириллов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 34 страниц)

Руслан ЛЫНЕВ. ГОД ЗМЕИ…

Едва мы вошли в серпентарий зоокомбината, как нас заставил остановиться – нет, не ряд клеток с кишащими в них змеями, негромко шипящими и потрескивающими, а неожиданно тяжкий запах, чем же так пахнет?

– Змеи – не пчелы,– произнес приятель.

Оказалось, что неприятный запах не столько от самих змей, сколько от их корма,– от лягушачьего мяса.

В серпентарии нам показывали “доение” змей – извлечение из них яда, идущего для медицинских нужд. Лаборантка крючком сгребает из клетки в ящик несколько десятков гадюк.

Герпетологи – мужчина и женщина в белых халатах – хладнокровно извлекают из ящика очередную извивающуюся пациентку, точным движением нажимают ей на ядовитые железы, и из ядовитых зубов брызжет в плошку капля желтоватого цвета. Расставшись с ней, ползучий донор сразу обмякает; его макают головой в ведро с дезинфицирующим раствором и возвращают на место, а из ящика берут другую змею.

За полсмены такой процедуре подверглось тысяча двести гадюк, пойманных когда-то на Васюганских болотах. “Надой” их составил в тот день тридцать граммов яда.

Невозможно сразу же не проникнуться почтением к труду людей на этом уникальнейшем конвейере, где не существует ни механизации, ни средств защиты – даже перчаток. Марлевые повязки, прикрывающие рот, да сыворотка наготове.

А потом мы отправились к дому барачного типа, в котором проживал змеевод.

Дверь открыла пожилая женщина, жена хозяина, и, узнав, кто мы, предложила подождать на улице, поскольку сам хозяин еще спит: – Всю ночь работал, я разбужу его.

– Факирка,– сказал приятель, когда мы вышли на теплое солнце и свежий воздух.

Мы ждали недолго. Из подъезда вышел человек с красивой седой головой. С учтивостью, нынче уже не столь частой, назвался: Васильке Васильевич Озаровский.

– Почему Васильке, а не Василий?

Он чуть смутился: – Я недослышу. Это со мной после укуса кобры. Так что прошу: спрашивайте громче.

– Давно увлекаетесь змеями?

– С пяти лет. И не только ими. Я хотел иметь слона. Кто повлиял? Думаю, что мама. Она была одаренной…

– Она биолог?

– Нет, она окончила Бестужевские курсы по специальности физика и математика. Вместе с подругой была первой из женщин в России, кого приняли на государственную службу. С просьбой обращалась к премьер-министру Витте. На службе была в Палате мер и весов у Дмитрия Ивановича Менделеева. Мать выпустила книгу о нем.

Он рассказывал так, что хотелось слушать. И возникали вопросы. И мы с коллегой спрашивали наперебой, невпопад, не стесняясь.несуразности и банальности иных вопросов.

“Сколько вам лет?”, “Кто вы по профессии?”, “Что делали сегодня ночью, если сейчас приходится отсыпаться?” Он скромно улыбается.

– Ловил жаб. Ими питаются кобры. А сейчас сушь стоит – жабы зарылись. Приходится брать электрический фонарь. Иногда мне помогают молодые люди, а вчера я сам… Хотя, честно скажу, видеть я стал значительно хуже.

– Хлопотно держать дома змей?

– Чтобы держать их, надо много знать. Они ждут живой корм: мышей, жаб, кроликов. За всеми надо ухаживать, всех кормить.

– А сколько съедает, например, питон?

– Кролика в месяц. Кроликов я держу вон там.– Он указал на пристройку в глубине двора. Рядом с ней была еще одна – для белых мышей. Посредине двора стояла веерная пальма в кадке, а вокруг – ограда из панцирных сеток. Это, как мы догадались, был загон для прогуливания змей на воздухе.

Расхрабрившись, мы спросили, можно ли нам посмотреть пожирателей кроликов и жаб.

– Конечно. И некоторых лучше наблюдать не в террариуме, а здесь. Вы не против?

.– Нисколько! – заверили мы со всей возможной бодростью, прикинув, что двор достаточно велик, можно быстро и достойно отступить.

– Ну что ж, посмотрим, что у нас с солнцем,– произнес Озаровский.

А солнце между тем поднялось высоко, день выдался теплый и приветливый. Василько Васильевич ушел, а вскоре шофер наш закричал:

– Идет! На себе несет! На себе!

Он был прав: Василько Васильевич возвращался к нам, придерживая возлежавшую на его плечах довольно толстую гюрзу.

Приподнятая головка змеи упруго колебалась при каждом его шаге, дрожащий раздвоенный язычок быстро выплескивался наружу и исчезал вновь, глазки смотрели равнодушно, нехищно.

– Во дает,– сказал приятель.

– Это моя гордость. Зовут его Папа.– Василько Васильевич машинально теребил и поглаживал кончик змеиного хвоста.– Его подарил мне двенадцать лет назад знаменитый змеелов – Юрий Александрович Орлов. От Папы-гюрзы потомство – четыре гюрзенка. Получены впервые в нашей стране в искусственных условиях. С виду он меланхолик. Но впечатление обманчивое.

– Папа, ты не хочешь нас укусить? – спросил я, слегка приблизившись.

– Он никого не хочет укусить,– спокойно сказал хозяин.

Затем пошли кобры – Победа и другие. Имена у них – это название мест, где каждая змея отловлена. Имена змей – проформа, ведь змеи глухие.

– Как же они танцуют под звуки флейты факира?

– Флейта прежде всего – палка для змеи. А музыка – это для публики.

– Скажите, гюрза дорого стоит?

– За ее отлов платят 20 рублей. Но я бы не продал змею и за тысячу.

В молодости, в конце двадцатых годов, Василько Васильевич окончил учебное заведение с причудливым для наших дней названием: Главная военная школа физического воспитания трудящихся. Занимался штангой. В свое время был чемпионом Москвы в легком весе. Затем приехал с молодой женой в Киргизию – “на экзотику потянуло”. В прямом и переносном смысле привез в республику штангу. Преподавал физвоспитание в пединституте – за вычетом, как он выражается, четырех лет войны, где был сержантом. После демобилизации встретил своего школьного учителя биологии Михаила Михайловича Завадского, ставшего директором Московского зоопарка, возрождавшегося после войны. Бывший учитель учредил для мобилизованного сержанта должность агента по заготовке зверей. Озаровский отлавливал и доставлял в Москву из Киргизии горных баранов, снежных барсов, змей.

– Я их поймал не меньше двух тысяч и теперь жалею об этом.

– Почему?

– Губил их. Сейчас считаю, что зоопарки должны сами разводить зверей.

– Вы долгие годы были тренером. У вас есть ученики?

– Да… И ученики моих учеников. Но как тренер я не стал известным, заслуженным. Ведь для этого из ста сильных спортсменов надо отобрать самого сильного и сосредоточиться на нем. Ну а меня привлекали слабые. Я всегда старался помогать им стать сильнее, обрести себя.

– Змеи, на ваш взгляд, тоже требуют помощи?

– Во всяком случае, они нуждаются в защите от нашего к ним предубеждения и от истребления.

– А змеиные укусы?

– Это средство не нападения – обороны. Притом единственное. Обычно же змея избегает встреч с человеком. Люди должны быть осторожнее, особенно там, где много змей.

– А как же вас укусила кобра? Обороняясь?

– Она у меня жила всего три дня, привыкнуть не успела. Накануне ее очень долго держали в мешке, возможно, причинили неприятности при отлове, словом, разозлили. Укусила меня подряд два раза в одно и то же место, вот сюда,– он показал старую рану на руке.

– И как вы себя чувствовали?

– Я попал в больницу. Через неделю попросил: выпишите, мне необходимо кобр кормить.

– А что же с преступницей? Наказали ее?

– Да, отдал ее в зоопарк. Навещал. Вид у нее был вялый, невеселый. По-моему, ей там не очень-то хорошо.

Тут вступила в разговор жена Озаровскогр – Клавдия Дмитриевна.

– Когда его укусила змея, врачи утверждали, что он безнадежен. А я говорила: не может быть, вы моего мужа просто не знаете!.

– И вас кусали змеи?

– Что вы! Я не такая сумасшедшая, как он. Я их терплю только как биолог.

На плече ее сидело существо более мирное, чем кобра, попугай Люся.

– Муж купил Люську в Москве на Птичьем рынке за 222 рубля. Это недорого, потому что Люся, во-первых, одноглазая, а ему всех необходимо жалеть, во-вторых, она не говорит ничего, кроме “кукареку”, и то – исключительно для детей. Зато детям она разрешает гладить себя, а взрослых клюет. Удивительно храбрая. И мужа клюет, когда он разговаривает с посторонними. И правильно делает. За всем его выводком приходится ухаживать мне, а он, как все мужчины, беззаботен.

– Не придавайте значения словам женщины,– возразил супруг.

Между ними возникла шутливая перепалка на тему, судя по всему, привычную: зачем змеи в доме, зачем отдавать им всю квартиру, силы, время.

– Посмотри, у нас бывают иностранцы, а нам с тобой негде их угостить даже чашкой чая,– говорила жена.

– Конечно! – отвечал он.– Многие меня считают чудаком, не более. Квартиру я превратил черт знает во что. А не будет змей – что я без них? Ничего. Гол, как сокол.

– А чего боятся змеи? – спросил я.

– Никотина. Небольшая горсть табака, попав в рот, убьет змею сразу.

Затем “змеиные смотрины” продолжались в квартире. Налево – кухня. Туда мы не пошли, а, миновав одну комнату, двинулись в другую, направо. Это и была “змеиная” комната. Ничего подобного в жизни не видел. Вдоль всех четырех стен, в два этажа, стояли стеклянные и освещенные лампами ящики с тварями разных пород, рисунков и габаритов. Часть ящиков занимала место посреди комнаты. Тут же – детская ванна для купания питонов, клетка для попугая Люси, банки с кормом, стереофонические колонки (хозяин – поклонник оперетты), ружье, фотоаппарат. Словом, всякая всячина и книги, книги – до потолка. Как хозяин умудрился втиснуть сюда стол и собственную кровать – уму непостижимо. И совсем уж непостижимо, как в комнате разместились мы вчетвером и еще с попугаем Люськой, сказавшей нам “кукареку!”.

Хозяин развел руками:

– Тесна; сами видите. Расширяться больше некуда.

Встреча с обитателями комнатй прошла в атмосфере взаимопонимания.

– Вот моя прима,– представил хозяин питона Машу из Пакистана, подаренную ему зоопарком.

Четырехметровое создание толщиной с добротное бревно блаженно грелось на песке. Оно весит почти двадцать два килограмма. То есть имеющиеся в квартире двадцатикилограммовые весы Маша переросла, и взвешивать хозяин носит ее в соседний овощной магазин. Это происходит так: как только он, водрузив на плечи переднюю часть питона, возьмется за ручку входной двери, Машин хвост, не желая расставаться с теплой клеткой, цепляется за ножку стола и тянет его, круша все на пути. Когда же ножка свободна от цепкого и сильного Машиного хвоста, голова питона уже где-нибудь в радиоприемнике.

Приятель осторожно погладил Машу и остался очень доволен.

– Можно, я в следующий раз приду с дочкой? – спросил он. Хозяева не возражали.

Затем следовал питон Джамба, что на суахили означает “здравствуй”, боливийский удав Оливия, два совсем еще маленьких перуанских, присланных из ГДР, и кубинский удав.

Трудно поверить, что комната стала вторым в мире местом после канадского центра по разведению редких рептилий, где кубинский удав выведен в неволе.

– Вы можете его погладить. Не бойтесь. Это безобидное существо.

Я погладил. Удав вовсе не противен на ощупь. И я чуть-чуть сдвинул в себе предубеждение к “гадам”, “аспидам”: ведь часто именно предубеждение – союзник вражды.

– Что же ты мышь не ешь? – озабоченно спросил Василько Васильевич гюрзу, сидевшую в следующем ящике.

Кобры содержались отдельно. Завидев нас, зловеще зафукали и приняли характерные позы – привстали, жутковато сплющили шеи. Так кобра обычно предупреждает о нападении, лишь потом бросается. Гюрзы панически боятся их. На очередное наше “почему?” хозяин пояснил: кобры, будучи по массе тела меньше гюрз, кусают и поедают их, да и всех других змей, включая… самих кобр.

Содержа в Доме двадцать шесть змей, надо быть готовым ко всему. И случается всякое. Как-то во время выступления Джамба, вероятно, чем-то раздраженный, принялся агрессивно поворачивать голову к хозяину и непременно задушил бы, не приди на помощь сосед.

Один дрессировщик с удавом не справится, но если рядом есть хотя бы еще помощник, то бояться нечего.

– А то как-то исчезла кобра,– рассказывает Васильке Васильевич.– Было страшно. Все деревья рядом с домом срубили, боясь, что беглянка взберется на них. Тридцать пять дней и ночей мы ждали крика “змея”. И дождались. Она поселилась рядом с домом, в сарае. Узнав об этом, соседи испугались, собрались, конечно, возбужденные. Я взял все, что нужно для поимки. А в последний момент решил рискнуть, возьму-ка ее голыми руками у всех на виду, тем и успокою людей.

Взять удалось, а вот успокоить… Люди рассуждали о занятиях Василько Васильевича и так и этак. Его увлечение разведением и приручением змей давно вышло за рамки любительского. Оно представляет уже научный интерес, интригует даже зарубежных специалистов. Но продолжать подобные опыты в обычной квартире, рядом с соседями, их детьми,– явно рискованно. Для таких опытов необходимо другое место. Скажем, отдельный дом. И обещания найти такой дом уже поступили.

Но обещания – это еще не дом. Не случилось бы неожиданного с Озаровским! Давно ли миллионы людей были буквально потрясены трагедией в квартире бакинцев Берберовых, когда вроде бы одомашненный лев стал вновь неукротимым зверем…

– Я не принадлежу к людям с сильными локтями,– говорит Василько Васильевич.– И ни в чем не считаю себя исключением. Как я могу настаивать создать особые условия для змей, если в жилье нуждаются люди.

Наши беседы были накануне так называемого “года змеи”по какому-то восточному календарю. О змеях сейчас много говорят и пишут, создают легенды, не ведая, что это за существа.

Подойдя к шкафу, я снял с полки первый подвернувшийся под руку фолиант, раскрыл книгу наугад, прочитал: “Убить змею – Шиву задеть”.

– Это самая дорогая для вас книга?

Василько Васильевич достал сборник русских народных сказок, вышедший в Ленинграде в 1931 году. На титульном листе – знакомое имя: О. Э. Озаровская.

– Ваша мать?

– Да. Я не рассказал вам, что, работая у Д. И. Менделеева, моя мама увлеклась эстрадой. Да-да! И в один прекрасный день решила стать профессиональной артисткой. Это был большой скандал. Мама поступила в театр “Кривое зеркало”, выступавший в Петербурге, затем в Москве. Публика ей нравилась и хорошо ее принимала. И представьте себе, что ее, артистку эстрады, заинтересовал русский фольклор. И меня тоже. Мы с нею объездили архангельский Север, записывая сказки. В Пинеге был создан музей моей матери. Я и сейчас еще получаю письма оттуда. Эта книга – плод ее труда. Почти весь тираж в свое время ушел за рубеж на валюту.

– И вы не пытались хлопотать о переиздании?

– У меня совершенно.нет времени этим заниматься. Некогда сесть спокойно и написать статью. Единственный мой “научный труд” за все эти годы – полуторастраничная заметка в журнале “Природа”.

На книге дарственная надпись матери – тогда еще тридцатилетнему сыну. Первый экземпляр книги был подарен приехавшему в СССР английскому писателю и драматургу Бернарду Шоу; второй экземпляр – художнику, оформившему книгу, третий ему – Василько Озаровскому.

– Смешные сказки есть,– говорит Клавдия Дмитриевна,– живот надорвешь.

– Одна из наиболее интересных – “Волшебное кольцо”, – замечает супруг.– Змея в ней показана очень положительно.

– Почитай,– просит жена.

Он вздохнул, улыбнулся, снял очки и… Разве знали мы, что хозяин прекрасный чтец! За чтение сказок он еще до войны был удостоен артистической категории! Разве предполагали мы, идя сюда за “змеиной экзотикой”, что больше змей дивишься лукавому озорству сказок!

“Жили Ванька двоима с матерью. Житьишко было само последно. Ни послать, ни окутаца, ни в рот положить нечего”.

Слушая, мы хватались за свои блокноты, чтобы не потерять, не забыть выражения вроде: “Шляпа-широкоперка”, “Усохни, моя душенька”, “Царица чай в коленки пролила”, “На свадьбе той десять генералов с вина сгорели”, “Кабы ты не собака, так министр была бы”.

Слушая, я забыл, зачем пришел. Про тесноту забыл. Забыл, что комната набита змеями. Не утверждаю, что сказка служит ключом к судьбе нашего знакомого. Но и сказка, и змеи были как нельзя кстати – впереди год змеи! Впрочем, были бы змеи, а повод рассказать о них, но более – о их хозяине! – всегда найдется.

Потом у меня был разговор с Юрием Ивановичем Сударевым, руководителем серпентария; я спросил его об энтузиазме Василько Васильевича, о том, как согласуется личное увлечение человека змеями с общественными интересами.

– Работа со змеями всегда опасная для жизни,– сказал он.– Змеи кусаются, а иммунитета на их яд не существует. Меня тоже змея кусала, сразу же попал в реанимацию. Спасибо врачам, выходили. Был на ВТЭК. И вот палец на руке не гнется. Для герпетолога это инвалидность. А доктор осматривал и говорил: ничего, мол, нет, кроме двух крохотных ранок. Будто гвоздиком проткнула…

Интерес к змеям в год змеи в известной мере повысился, но это игра с мифом, вера в волшебство и тому подобное. А змеи есть змеи.

– Змеиный яд помогает миллионам больных,– продолжает Юрий Иванович,– но мы-то работаем в среде, насыщенной ядовитыми парами. Я обращался в Госкомтруд, добиваясь пенсионных льгот для сотрудников… Там нас пока не понимают.

Ну а Василько Васильевич? Это не просто энтузиаст, это удивительный профессионал! Кстати, он ведет большую разъяснительную работу, выступая в школах и клубах. Змеи очень полезны, их истребление недопустимо. А попытки Василько Васильевича приручить змей – занятие уникальное. И самим змеям это нравится…

Елена КОЛЕСНИКОВА. ЗАГАДОЧНЫЕ ЯВЛЕНИЯ

1 ЭКСТРАСЕНСЫ К НАМ УЖЕ НЕ ХОДЯТ

Репортаж из лаборатории радиоэлектронных методов дисстанционного исследования биологических объектов.

– Когда создавалась наша исследовательская группа, бум вокруг так называемых экстрасенсов был в самом разгаре, – вспоминает научный руководитель лаборатории, заместитель директора ИРЭ АН СССР академик Ю. Гуляев.– Говорили и писали об их невероятных способностях, о том, что они ставят диагноз и лечат разные болезни, просто манипулируя руками – даже не касаясь пациента. Было много слухов, слепой веры в чудеса… и никакой достоверной информации. Надо было изучить феномен, понять, есть ли в этом ажиотаже хоть какое-нибудь рациональное зерно. Тогда, начиная исследования, мы и представить не могли, что через пять лет получим столь интересные результаты.

– Приверженцы экстрасенсов уверенно оперировали таинственным термином “биополе”,– вступает в разговор руководитель лаборатории, доктор физико-математических наук Э. Годик.– Что это такое, никто не знал. Разговоры, похожие на камлание шаманов, нас, физиков, честно говоря, просто раздражали. Мы взяли чистый лист бумаги и написали на нем в столбец известные физические поля и излучения. И стали обсуждать их по порядку – может ли такое поле возникать вблизи человека или нет, как его уловить, измерить, где, взять чувствительную аппаратуру. Задача эта, кстати, давно уже назрела, разговоры о “мастерах биополя” разве что ускорили дело. Сейчас тот первый лист вызывает улыбку, но именно с него все начиналось. А что вышло в итоге, смотрите сами,– и Эдуард Эммануилович пригласил меня в лабораторию.

* * *

…Страшное существо, словно огнедышащий дракон, выбрасывало изо рта струю пламени. Щеки, ноздри, нос ежесекундно окрашивались в разные цвета. Мы просматривали видеозапись эксперимента, в котором мне любезно разрешили участвовать в качестве испытуемой. И все равно не верилось, что чудище – это я сама. Нарисованному тепловизором “портрету” мог позавидовать любой художник-абстракционист. Откуда такие причудливые, неестественные цвета?

– Все очень просто – зоны с разной температурой кожи мы кодируем чисто условными цветами,– пояснил инженер А. Лукин.– Например, самые теплые – красным, самые холодные – черным. Так удобнее для анализа, а портретное сходство нас не интересует. Зато очень хорошо видно, как при вдохе щеки чернеют, охлаждаясь воздухом, а на выдохе краснеют.

– Действительно наглядно, но в чем тут новизна? Ведь тепловизоры уже давно применяют в науке, медицине, даже в промышленности.

– Раньше исследователь видел “стоп-кадр”,– поясняет Александр Сергеевич.– По сути, это была тепловая фотография, мы же создали своего рода тепловое кино. Сигналы с камеры тепловизора поступают в память ЭВМ и откладываются в ней – кадр за кадром. Каждый новый фрагмент машина сравнивает с предыдущим – на экране отражается уже не сама температура, а ее изменение во времени. Это очень важно прежде всего для медиков. Зная динамику кровотока у поверхности кожи, они могут судить о самых разных процессах в организме. Мы проводили, например, такой опыт – гипнотизер внушал испытуемым различные тепловые ощущения, а врачи на экране видели, как работает система терморегуляции.

Испытуемый надел тонкую резиновую шапочку, на которой была нарисована координатная сетка, сел в кресло и вскоре задремал. А ученые, передвигая от точки к точке чувствительный индикатор, измеряли величину магнитного поля в разных участках мозга…

Для магнитных полей наши ткани, в сущности, прозрачны.

Это значит, что можно уловить сигналы, идущие от внутренних органов. Можно, но сложно – напряженность их полей невысока, нужна очень чуткая аппаратура. Впрочем, сейчас в распоряжении исследователей есть приборы, которые регистрируют магнитное поле… в миллион миллионов раз слабее земного. Это позволило увидеть необычные вещи.

– Мы работали с группой детей, глухих от рождения, рассказывает В. Труш, заведующий лабораторией НИИ дефектологии.– Было ясно, что нарушения у них произошли где-то в мозгу. Но можно ли исправить дефект, вернуть больных из безмолвия в мир звуков? Мы искали ответ на эти непростые вопросы, когда вдруг узнали – есть лаборатория, где снимают магнито-энцефалограммы, как бы заглядывая в глубь мозга.

Человек спал в кресле и не слышал, что через одну-две секунды в комнате раздавался звуковой сигнал. Впрочем, если бы и не спал, все равно бы ничего не услышал – он был глух.

А магнитные сигналы, идущие от его мозга, два часа записывались в память ЭВМ. А потом на экране экспериментаторы увидели, как менялись магнитные поля, когда звучал сигнал.

Оказалось, мозг глухого все слышал!

Правда, на звук реагировали не те участки коры, что у здорового человека. Но ведь реагировали. Значит, если послать сигналы в те зоны мозга, которые сохранили чувствительность, глухой услышит? Точного ответа на вопрос пока нет, предстоит еще изучить, можно ли это сделать и как. Но у медиков появился проблеск надежды…

То, что человек излучает тепло, не новость. Заслуга сотрудников лаборатории в том, что они перешли от фиксации температуры к регистрации динамических процессов, а это открыло целый пласт новых сведений об организме. Меньше знают, что любое нагретое тело излучает широкий спектр электромагнитных волн, среди которых есть довольно длинные – в сущности, уже радиоволны. Для них наше тело прозрачно, и они сообщают о температуре уже не кожного покрова, а внутренних органов. Варьируя частоту, используя разные антенны, можно определять температуру тканей и органов на глубине от 2,5 до 5 сантиметров. Пока радиотермография делает лишь первые шаги, но уже получены интересные результаты – например, выявлена динамика температурных колебаний мозга во время сна.

Благодаря работам группы исследователей под руководством Ю. Гуляева и Э. Годика был окончательно похоронен термин “биополе”, зато родилось, в сущности, новое научное направление – биоинформатика. Выяснилось, что живой организм создает вокруг себя сложную картину физических полей и излучений – в оптическом и радиодиапазонах, инфракрасных, электрических, магнитных, акустических.

Мне показывали в лаборатории любопытнейшие кадры. Вот на экране – раскрашенный условными цветами котенок. Он тоскливо бредет по столу, садится, лижет лапу… и вдруг замечает рыбку. Мозг реагирует мгновенно – он краснеет. Еще фрагмент – реанимация крысы после клинической смерти. Несколько секунд видны лишь темные очертания животного, но вот в мозгу возникает одна вспышка, другая, и сразу становится ясно, какие органы первыми возвращаются к жизни. Даже эти два примера показывают, какие важные и интересные сведения дают новые методы исследования организма.

По интенсивности радиоизлучения можно с помощью миниатюрной антенны определить температуру почек, легких, печени, селезенки, не вводя внутрь специальных зондов. Магнитная кардиограмма позволит с точностью до сантиметра найти рубец на сердце. Физики из Института радиотехники и электроники АН СССР убедились, что наш организм ежесекундно сигнализирует о своем состоянии – рассказывает, как работают сердце, мозг, мышцы, предупреждает о надвигающемся стрессе, сообщает, крепок ли сон. Но раньше эти сигналы никто не слышал.

– А когда мы научились их регистрировать, возникла идея – создать научно-методический центр ранней диагностики,– говорит Э. Годик.– Ведь наша аппаратура, регистрируя и анализируя внешние поля, позволяет оперативно находить отклонения от нормы, диагностировать и даже прогнозировать патологические состояния. Центр планируется открыть уже в нынешнем году в поликлинике Академии наук.

Я знакомлюсь с лабораторией, инженеры – физики и математики рассказывали о принципах работы приборов, а из головы не выходил вопрос: “Где же экстрасенсы?”

– Да уж года три никто не появлялся,– рассеял мое недоумение Ю. Гуляев.– Сначала и впрямь паломничество было. Помню, приехал пожилой мужчина из Краснодара. Начитавшись о целителях, сам решил попробовать. А к нам обратился за справкой, что он действительно экстрасенс – для солидности.

– Дали?

– Мы – физики, а не врачи, справок никому не выдаем.

Но поля и излучения так называемых экстрасенсов с полями обычных людей сравнивали. Для исследований подобрали группу из десяти “целителей”. Среди них была и известная в свое время Е. Давиташвили (Джуна). И, представьте, большой разницы между этими двумя группами мы не обнаружили.

Е. Давиташвили может изменять температуру своих рук в пределах нескольких градусов, но… пока шли эксперименты, большинство сотрудников лаборатории тоже этому научились.

Безусловно, тут и природные данные нужны, и без тренировок не обойтись. Говорят, взломщики сейфов разгадывают головоломные шифры, улавливая лишь малейшие толчки и шумы механизмов. Но никто не называет это чудом, всем ясно, что натренированы руки.

Но ведь люди могут передавать информацию друг другу через физические поля?

– Могут. Мы измеряли чувствительность кожи – к теплу, электрическим и магнитным полям. Выяснилось – кожа улавливает тепло руки даже на расстоянии в двадцать-тридцать сантиметров. Откликаются рецепторы и на перемены электрического поля. А вот магнитные сигналы и радиоизлучение в миллионы раз слабее тех, которые способен уловить кожный покров. Словом, экстрасенс передает только тепло и слабые – электрические сигналы. Никаких других полей и излучений, исходящих от него, организм не чувствует.

…На экране видеомагнитофона – фигура человека. На ней, словно на анатомическом атласе, выделены темным цветом определенные участки кожи.

– Это зоны Захарьина – Геда,– поясняет мой собеседник.– В конце прошлого века русский терапевт Захарьин обнаружил, что заболевания внутренних органов сказываются на чувствительности определенных участков кожи. Спустя несколько лет это подтвердил Гед. Органы как бы связаны с кожей через нервную систему. Причем участок кожи и соответствующий ему орган могут находиться в противоположных частях тела. Например, органы грудной клетки дают о себе знать в районе шейных позвонков, печень – под правой лопаткой. Почему в ходе эволюции образовалась такая связь – неизвестно, но она есть.

…Рука экстрасенса медленно движется вдоль спины здорового человека. На экране тепловизора видно, как кожа равномерно нагревается на десятые доли градуса. Теперь в опыте участвует другой пациент – с больной печенью. Заметно, что под правой лопаткой, в зоне Захарьина – Геда, кожа нагревается сильнее, чем на соседних участках. Рука это чувствует и задерживается около аномальной области. Спустя минуту откликается печень – приборы регистрируют у нее повышенное радиоизлучение. Возник бесконтактный массаж с обратной связью.

– По-моему, руку целителя вполне может заменить грелка с горячей водой, – Нет. Сильный нагрев “оглушит” кожные рецепторы – они так чувствительны, что откликаются лишь на очень слабый тепловой поток. Эффект тут чем-то сродни гомеопатическому.

– Так лечат экстрасенсы или нет?

– Вопрос не по адресу. Физики не нашли никакого таинственного “биополя”, зато обнаружили и научились регистрировать физические поля биологических объектов. Выяснили, что эти поля могут многое рассказать об организме, что их можно использовать для диагностики. А лечат ли экстрасенсы, можно ли вообще использовать эти поля для лечения – на такой вопрос ответить вправе только медики.

Загадочные явления всегда в моде. Интерес к бесправной хирургии внезапно сменяется ажиотажем вокруг НЛО или чудовища озера Лох-Несс. Вероятно, жажда чуда – в природе человека. Эйнштейн говорил: “Самое прекрасное переживание, выпадающее на долю человека,– это ощущение таинственности”. А тайна – действительная или мнимая – рождает массу псевдонаучных домыслов, слухов и разговоров.

Стоит ли разбираться в каждой такой сенсации? – спросит иной читатель.

Ответить не так легко. Наука в наше время требует немалых средств, и всегда есть риск, что они будут потрачены на чепуху.

Но… в прошлом веке Французская академия вынесла постановление – не рассматривать работы о камнях, падающих с неба, поскольку падать им… неоткуда. Разумеется, сейчас есть во Франции комитет по метеоритам.

Отвергать с порога все, что не находит объяснения, тоже рискованно – можно упустить интересное, важное. Феномен экстрасенсов поначалу казался не заслуживающим внимания, но взялись за них ученые – и тайна рассеялась, а в науке появилось новое направление. Нельзя забывать старую, но справедливую истину – с изучения природных феноменов и начинается всякая наука. Как говорится – не проходите мимо…

II НЕ СТРЕЛЯЙТЕ В ШАРОВУЮ МОЛНИЮ

– Однажды в сильный мороз я увидел, как мальчишки пускали мыльные пузыри,– вспоминает кандидат технических наук А. Месеняшин.– Оболочка мгновенно замерзала, и прозрачные шары, словно мячики, катились по снегу. Меня поразила прочность замороженных пузырей, таких хрупких на вид. И вдруг как озарение: а что если шаровая молния – тоже пузырь, только заряженный?

– Но такая идея высказывалась… полтора столетия назад,– напомнила я ленинградскому ученому.– Похоже, вы открываете хорошо забытое старое.

– Не совсем. Физики в то время полагали, что пузырь подобен конденсатору – с одной стороны оболочки заряды положительные, с другой – отрицательные. А.такая система не может быть устойчивой, заряды стекут за микросекунды. Шаровая же молния, повторяю, может существовать долго, иногда минуты.