355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Александр Грязев » Калифорнийская славянка » Текст книги (страница 14)
Калифорнийская славянка
  • Текст добавлен: 21 сентября 2016, 15:16

Текст книги "Калифорнийская славянка"


Автор книги: Александр Грязев



сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

– Как? Говори, Нанкок.

– У русских в крепости голод на женщин. Если привести караульным наших женщин, то они не устоят. И ворота будут открыты без выстрелов. А пушки понадобятся для обстрела верхней крепости, где у русских тоже стоят орудия.

– Все ли согласны с Нанкоком? – обвёл взглядом Котлеан сидевших перед ним старейшин своего племени.

В знак согласия мужчины склонили головы.

– Сигналом к началу – открытые ворота. Идите и готовьтесь к назначенному часу. Да будет так! С нами Ворон!..

И  раньше назначенного часа, когда чуть забрезжил рассвет, но ещё не поднялось солнце, на поляне, которую окружали  хижины поселения колошей и на которую с высоты тотемного столба гордо и строго взирал вырезанный из дерева ворон, собрались воины. Лица их были измазаны цветной глиной и, собравшись в круг, они стали танцевать боевой танец. Руководил всем этим ритуалом шаман племени в деревянном резном колпаке в виде головы того же ворона. Он исполнял разные телодвижения под удары своего бубна в середине широкого круга воинов. Под конец танца колоши посыпали свои головы птичьим пухом и перьями.

Потом они сели в лодки и по знаку вождя Котлеана поплыли на Ситху вместе с теми, кто там собирался сегодня торговать с жителями русской крепости.

Утром, когда над горами матёрого американского берега поднималось весёлое солнце и начинало свой дневной небесный путь, то и на земле тоже всё просыпалось и оживало.

Вставали ото сна и жители Новоархангельской крепости, оживлялись её улицы, по которым трудовой люд расходился по своим делам. Кто на пристань, кто в компанейскую контору, мастерские, склады, на верфь и прочие заведения  столицы Русской Америки. Шёл новоархангельский народ и на береговой торг за крепостной стеной, куда уже прибывали лодки индейцев-колошей с их немудрёным товаром: солёной, ветряной, сушёной и свежей рыбой, ягодами, шкурами лесных зверей. Только видно было, что сегодня их, торгующих индейцев и индеанок высадилось на берег намного больше обычного, но на это как-то никто не обратил внимания…

…К воротам крепости на Ситхе, возле которых стоял караульный, приблизилась небольшая толпа индейцев, среди которых были две женщины-колошанки. Караульный ещё издали заметил их и, сняв с плеча ружьё, замахал рукой, выйдя в узкие пешеходные двери ворот.

– Стой! Стой! Нельзя вам сюда! Поворачивай обратно! – кричал он приближающимся индейцам.

Индейцы послушно остановились, но один из них, а это был Нанкок, подошёл к часовому.

– Подожди, не кричи… Мы плохо не хотим… Тебе баба надо? – сказал Нанкок.

– Какая еще баба? – не сразу понял часовой.

Нанкок наклонился и что-то сказал караульному на ухо. Тот, поняв, о чём идёт речь, заулыбался и в нерешительности замялся.

– Так это… нельзя мне… На службе я…

– А ты позови кого-нибудь постоять за тебя. Смотри, – Нанкок подал знак рукой.

Индейцы расступились и вперед вышла миловидная девушка-колошанка.

– Бери её… А мне табака надо… Табака давай.

– Так напарник-то в караулке спит, – расстроено молвил караульный, глядя голодными глазами на девушку. – Разве что… Эй, Тимка! – позвал он проходившего мимо парня.

– Чего тебе, Данила? – подошёл тот к часовому.

– Тут такое дело, Тимка… Ну, это… ты постой тут, а я сейчас в караулку схожу и скоро приду. Ты только их даже до  ворот не пускай.

– Знаю… Не впервой.

Караульный передал ружьё Тимке и, взяв индеанку за руку, поспешил с ней в караульную избу.

– Это дело зело хорошее, – смеясь, сказал Тимка и крикнул вдогонку Даниле: – Оставь и мне немножко!

– Ты тоже бабу хочешь? – спросил Нанкок Тимку.

– А кто её не хочет?

– Смотри, – сказал Нанкок, и опять индейцы расступились, выпуская вперёд ещё одну свою молодку. – Бери…

– Я бы взял да заплатить нечем, табаку нет, – с сожалением проговорил Тимка.

– Можно и не табаку, – сказал Нанкок. – Мука есть? Одеяло есть?

– Есть-то есть, да только дома, – загорелся и Тимоха рядом с молоденькой  колошанкой. – Подождать надо. Сейчас Данила придёт.

– А ты его вряд ли скоро дождёшься. Их же там двое. Так зачем тебе ждать. Беги  домой, а мы тебя тут сами  подождём.

– Только не тут, а вон там, подальше от ворот ждите, а сюда за ворота чтобы ни ногой, а то и вам и мне худо будет. Поняли? – сказал Тимка Нанкоку.

– Понял, понял. Как не понять. Беги.

– А я сейчас сбегаю домой… Тут рядом! – уже на ходу прокричал Тимка и, приставив ружьё к воротному столбу, побежал по улице.

Нанкок же со своими людьми быстро вытащил засов и распахнул ворота, что послужило сигналом для всех колошских воинов к началу штурма.

Толпа индейцев с криками и гиканьем бросилась к воротам русской крепости.

Караульные на вышке в верхней её части сразу увидели бегущих к воротам индейцев и услышали их воинственные крики. Тут же раздались удары сполошного колокола, взвился на шесте красный тревожный флаг, и первый выстрел из пушки встретил картечью первых добежавших до крепостных ворот туземцев.

Услышав выстрел пушки и звон колокола, из домов, бараков и казарм выбегали обитатели крепости. Захлопали калитки, закричали дети и женщины, пытаясь бегом преодолеть расстояние до лестницы, где заранее были вырыты шанцы и их уже занимали вооружённые промышленные люди.

Возле домов, защищая женщин и детей, мужчины из ружей стреляли в сторону ворот, в которые лезли колоши, тоже стреляя из луков и ружей.

…Для Алёны и Ивана сегодняшний день  обещал быть радостным. Испросив на днях благословение у отца и матушки Алёны, они с Иваном сходили к отцу Никодиму, и он с радостью назначил им время венчания.

Хоть и редко бывают на Ситхе солнечные дни, но их всё же больше, чем на Кадьяке. Такой солнечный день обещал быть и теперь, когда Иван и Алёна пришли в церковь, где их встретил отец Никодим с дьяконом своим, отцом Василием. Утренней службы в храме не было, и отец Никодим в праздничном одеянии готовился венчать сегодняшних новобрачных Алёну и Ивана. Невеста, одетая в нарядный сарафан, в сей торжественный час была особенно мила и красива, да и жених в праздничном кафтане и белой, подпоясанной узорным пояском, из китайского шёлка рубахе был под стать своей избраннице. Оба беловолосые и синеглазые, они не только подходили друг другу, но и походили друг на друга.

В церкви собрались  близкие новобрачным люди: со стороны жениха его друг и помощник Фёдор Корюкин, да друзья-рудознатцы, а с невестиной – отец с матушкой, братец с сестрицей, да девушки-подружки…

…Отец Никодим поставил молодых перед аналоем, сам же прошёл в алтарь через боковую дверь и, распахнув святые ворота, стал читать положенные по такому случаю молитвы.

И началось таинство церковного бракосочетания, когда неизъяснимой радостью и любовью наполняются души всех, кто участвует в этом таинстве…

…Отец Никодим уже водил брачующихся Ивана и Алёну с венцами на головах вокруг аналоя, взяв их руки своей рукою, а дьякон пел «Возложил еси на главах венцы», когда донеслись и сюда уханья пушек и ружейная пальба.

Отец Никодим невольно закончил венчание, молодые сняли с голов венцы и вместе с дружками выбежали на улицу, где перед их глазами представилось невиданное зрелище бегущих и орущих в панике людей.

Отец невесты, Сысой Слободчиков, сообразил первым о том, что произошло.

– Иван! Береги Алёну и ребят, а я в окопы! Это колоши! – крикнул он и бросился к шанцам у крепостной лестницы.

– У меня штуцер дома. А ты, Алёна, будь здесь с ребятами. Я скоро.

– Нет, Ваня, я с тобой. Только с тобой! А за ребятами и матушкой отец Никодим присмотрит!

– Бегите! – крикнул отец Никодим. – Я всех здесь спрячу. Да хранит   вас Господь!

Дом Ивана стоял рядом с церковью, и они с Алёной поспешили туда. Неожиданно у самого крыльца столкнулись с Нанкоком.

– Нанкок? – изумлённо воскликнул Иван. – Ты чего тут?

– Я говорил тебе, Иван, что скоро приду. Вот и пришёл. Ты мне свою бабу должен… Давай, – проговорил быстро Нанкок и схватил Алёну за руку.

– Отойди, гадина! – сразу всё поняв закричал Иван и замахнулся на индейца, но получил удар сзади от одного из людей Нанкока и упал без чувств.

– Ваня! Ванечка! – кричала, плача, Алёна, схваченная индейцами.

– Жив твой Ваня. Я убивать его не стану. А ты пойдёшь со мной!

– Нет! – крикнула Алёна. – Уйди, образина! Ваня-а-а!

Алёне связали руки, заткнули рот тряпицей и куда-то повели. Уходя, Нанкок глазами и кивком головы показал одному из индейцев на лежащего Ивана. Тот замахнулся над Иваном рукой с ножом, но сам упал, сражённый чьей-то пулей…

…А между тем, картечь и ружейные пули остудили горячую кровь нападавших на крепость колошей, чьими телами была устлана площадь у главных ворот русского форта. К тому же от причала из пушек по временному лагерю индейцев открыли огонь стоявшие там на рейде суда, а от них в лодках устремились к форту люди на помощь защитникам. Да и пушки Гельбера мало помогли Котлеану. Видя, что быстрого и неожиданного набега и захвата русской крепости не получилось, Котлеан дал команду своим людям на отход к берегу…

…Нанкок вместе со всеми отступающими соплеменниками торопился к лодкам. Он в одиночку тащил на плече связанную, с тряписей во рту и стонущюю Алёну, когда недалеко от ворот, возле горящего барака, натолкнулся вдруг на  отходивших к берегу матросов Гельбера.

– Кого несёшь, приятель? – спросил по-английски один из матросов.

– Жена моя будет. Хороший русский баба, – сказал Нанкок, хотя и не понял, о чём его спросили.

Матрос, приподняв белокурую голову Алёны, глянул ей в лицо.

– О! Она прекрасна, ребята! Хороший подарок нашему капитану!

– Да и нам достанется, – согласился другой матрос.

– Мы берём у тебя эту девку, приятель, – сказал Нанкоку первый и стал снимать Алёну с плеча Нанкока.

Тот, поняв, что хотят от него матросы, возмутился, ухватился за девушку и стал что-то кричать, не отпуская Алёну. Но один из матросов, приставив к телу Нанкока пистолет, нажал на курок и индеец свалился на землю замертво.

Матросы выбежали из крепости и направились к своим лодкам, неся на руках Алёну. Положив свою ношу в широкую байдару, люди Гельбера сели за вёсла и поплыли к стоявшему вдалеке за береговым мысом на якоре их кораблю.

«Альбатрос», приняв на борт своих матросов и Алёну, снялся с якоря и стал удаляться в океан под всеми своими парусами.

Ч А С Т Ь   III

Глава первая

Над Ново-Архангельском моросил дождь: обычная погода в этих краях в дни поздней осени. Ветер с моря катил на берег высокие волны, которые разбивались о прибрежные скалы и  веерами  белых брызг взлетали в хмурое небо.

Правитель Аляски и всей Русской Америки Баранов сидел в своём кабинете и явно кого-то ждал. Он  то склонялся над столом, где лежала какая-то карта, то подходил к окну, то поглядывал на дверь.

Наконец в коридоре послышались шаги, дверь отворилась, и на пороге появился  Иван Александрович Кусков.

– Звал, Александр Андреич? – от порога спросил он.

– Звал, голубчик, звал и очень даже жду тебя, – ответил озабоченный чем-то правитель.

– Уж не случилось ли чего, Александр Андреич?

– Пока ещё не случилось, но вот-вот может случиться. А, точнее, уже через неделю.

– И что же? – уже с некоторым беспокойством спросил Кусков.

– Так ведь скоро зима случится, Иван Александрович, – улыбнулся Баранов.

– Эко! – воскликнул, засмеявшись, Кусков. – Зима всякий год после осени приходит.

– Всякий, да по-разному… Не дай Бог, если будет бескормица. Я сей день ходил по складам, так скажу тебе, что мы не так уж и богаты съестным припасом. Овощи ныне вымокли, картофель тоже. Рыбы пока маловато, но надежда есть, что ещё добудем. Но кто знает – когда? У туземцев рыба и мясо есть, да нам менять не на что.

– Рыбы надобно больше заготовить, – согласился Кусков. – Косяки сельди ещё пойдут.

– Добро бы так, но опять же соли маловато. Правда, я ожидаю судно компанейское, да оно, видно, из-за непогоды задерживается.

– Но отчаиваться не надо, Александр Андреич. Может, иностранец какой к нам зайдёт с запасом съестного, как уже бывало.

– А я и не отчаиваюсь, Иван Александрович. Думаю, что не будет такой зимы, когда ракушек ели. Перезимуем. Но каждую зиму так рисковать не следует. Вот я и подумал, что спасти нас может, как и бывало, только Калифорния.

– Ну что же, можно и туда сходить. Путь хоть и не близкий, но нами хоженый.

– Ныне этого будет уже мало, Иван Александрович… Пришла пора основать там, на калифорнийском берегу, нашу новую оседлость.

– То нам ещё  камергер Николай Петрович Резанов советовал, когда на «Юноне» привёз  провизию из Калифорнии, – сказал Кусков.

– Помню я, Иван Александрович, помню, что советовал Николай Петрович основаться нам  в Калифорнии… Но всему свой срок… Сколько у нас тут, на американской земле, оседлостей? Не забыл?

– Как же можно забыть, Александр Андреич. Четырнадцать на сей день.

– Стало быть, в Калифорнии будет пятнадцатая. Ново-Архангельск – северная столица Русской Америки, а там, в Новом Альбионе, будет южная столица наших владений. Согласен ли?

– Ещё бы…

– Ну тогда тебе, Иван Александрович, подлежит свершить дело сие.

– Мне? – удивился Кусков. – Да мало ли под твоей рукой мореходов да строителей ходит, Александр Андреич.

– Не в навыках мореходных дело, – сказал Баранов.

Он встал с кресла, вышел из-за своего стола и заходил по кабинету.

– Ты мой помощник уже многие годы, Иван Александрович, и я видел тебя во всех делах наших, и потому тебе верю, – говорил Баранов, прохаживаясь перед Кусковым. – Да к тому же ты в звании коммерции советника состоишь, а, значит, со всеми в той земле людьми можешь переговоры вести, в пользу нашей компании, разумеется. Ну, а что касается строительства крепостей и редутов, так ты мне ничего и не говори.

– А мне и сказать нечего. В твоих словах много лестного мне, и я лишь благодарен тебе за доверие в делах наших.

– Сколько раз ты в Калифорнию хаживал? – поинтересовался Баранов.

– Уже пять раз ходил. Последний раз – нынешней осенью, совсем недавно.

– Знаю, знаю… Помню даже, сколько ты бобровых шкур оттуда привёз – тысяча сто шестьдесят. Так ведь?

– Всё так… Добыли мы тех бобров в заливе у испанской миссии Сан-Франциско.

– Ты и берега тамошние на карту начертал… Вот и давай-ка над ней покумекаем, поразмышляем, – пригласил Баранов своего помощника к большому столу у окна, на котором лежал чертёж.

– Я мыслю так, – вновь заговорил Александр Андреевич. – Пойдёшь в Калифорнию опять на шхуне «Чириков», когда вся экспедиция готова будет. Шхуной командовать я положу опять же Бенземана Христофора Мартыныча. Сей мореход надёжный. Возьми с собой ещё Сысоя Слободчикова да Тимофея Тараканова. Они не раз к тем берегам хаживали и дело знают. Согласен ли?

– Согласен, и за всех готов поручиться.

– Ну и, знамо дело, будут с тобой алеуты-зверобои да наши промышленные люди разных ремёсел… Далее, – наклонился над картой Баранов, – чтобы не дразнить испанцев, следует тебе поискать место для поселения где-нибудь вот здесь, севернее форта Сан-Франциско, у залива Бодего.

Баранов ткнул пальцем в карту.

– А мы его, Александр Андреич, залив этот уже заливом Румянцева зовём. Поправь на карте-то. И доска тут вот, на мысе зарыта, что это «Земля российского владения».

– Сие мне ведомо, Иван Александрович.

– Я давно те места присмотрел. И реку там, что выше залива  в океан впадает, назвали мы рекой Славянкой.  Так что течёт теперь по земле калифорнийской русская река.

– А вы не поспешили?

– Нет, Александр Андреевич. Севернее испанской миссии Сан-Франциско и до самого, считай, устья реки Колумбии совсем нет испанских фортов.

– А ты напрасно так думаешь. Не забывай, что те земли  тамошних племён индейских.  Тебе с ними придётся дело иметь.

– А я уже имел. Приходилось.Только я тебе не сказывал до поры, а теперь, видно, время пришло о сем говорить.

– Ну и что те индейцы? Можно с ними договориться?

– А я уже, считай, договорился. Из тамошних вождей есть у меня добрый знакомец. Зовут Валенилла. Так он готов нам сколь угодно земли дать. Лишь бы мы его людей от испанцев защитили. Тех они не жалуют за жестокость их и обман. А к нам они дружелюбны.

– И вы уж будьте с ними поласковее. Дела с ними вершите полюбовно. Ничего у них без платы не берите, а кто сие сделает, то пусть наказан будет. Землю у них под нашу оседлость тоже надо купить и договор о сем составить. Не обижать тех детей природы, а жить с ними в дружбе и согласии надобно.

– Мы так всегда делали, да и впредь, конечно, будем. Всё согласно русским обычаям и по вере нашей православной… Обидно только, что поздно взялись за сие предприятие в Калифорнии. Жаль, что Резанов доехать до Петербурга не смог, а то бы всё это побережье уже давно стало под рукою России.

–  Я думал о том, Иван Александрович.  Даже письмо писал в столицу, но что поделаешь. Воля не наша… Приказа из Петербурга как не было, так и нет. Боятся, видно, там скандала с Мадридом.

– Но ведь и теперь может быть скандал.

– Беру на себя сей страх и риск, – твёрдо изрёк Баранов. – У нас просто другого выхода нет, как договариваться с испанцами самим.

– Да, видно, в Петербурге теперь не до нас. Там ныне вся Европа в огне войны горит, – согласился Кусков.

– Что касательно Резанова, то  я был весьма огорчён его кончиной в Красноярске. Он бы смог даже перед самим государем порадеть за нас… Да, вот, кстати, тебе ещё одно поручение.

– Слушаю, Александр Андреевич.

– Знает ли комендант форта Сан-Франциско и дочь его, которую, кажется, Кончитою звать, что жених её Резанов окончил дни свои в Красноярске?

–  С отцом её, доном Аргуэльо, с братом Луисом, который ныне вместо отца там комендантом, и с ней самой я разговор имел. Но она не верит,  всё ещё ждёт своего жениха. Ходит встречать всякое судно, приходящее в гавань, и целыми днями сидит на берегу. А ведь уже пять лет минуло, как Николай Петрович хлопотать поехал о разрешении на брак с нею у государя нашего.

– Я напишу письмо её отцу. Вот и будет у тебя повод посетить испанскую миссию. Ну да ладно, давай о главном… На судно, как я уже тебе говорил, возьми с собой, сколь надо, мастеровых людей: плотников, кузнецов, дровосеков и прочих, кого сам захочешь. Да инструменту поболе… Пилы, топоры, полосовое железо, гвозди…Всё, что потребуется на стройке. Да и туземцев одаривать надо.

– Я так понял, Александр Андреич, что мы там садимся надолго. Так что, выходит, мне и жену мою, Екатерину Прохоровну, надобно с собой брать?

– Бери непременно. Она помогать тебе будет в твоих отношениях с тамошними туземцами,  дела для неё там найдутся. Вот хотя бы учить детей туземских языку нашему и грамоте.

– Да и то надо думать: как же мне без неё-то. Никак без супруги нельзя.

– Алеутов возьми с байдарками. Пусть  там зверя бьют. О главном промысле забывать не след. Да и на стройке крепости они помогут.

– Зверя там нынче мало. Испанцы сами бобров морских повыбивали. Они  промыслу нашему завсегда препятствия чинят.

– А ты об этом сперва и не думай. Пока форт не построишь. Найдёшь место для нашей оседлости,  пусть люди твои лес валят да строить хотя бы стены начнут. Ты же сам поедешь на переговоры с испанцами о закупке товаров для нас. Закупишь пшеницы, ячменя, бобов, кукурузы, сала, солонины, соли и всего, что сам решишь. На  это я тебе дам полную роспись и деньги. Всё погрузишь в Сан-Франциско на «Чирикова» и тут же отправишь Бенземана сюда. Сие предприятие, всех людей,  судно вручаю под твоё начало, Иван Александрович.

Кусков встал с кресла и поклонился Баранову.

– Сочту за честь великую сию миссию исполнить,  Александр Андреевич. Не посрамим земли русской.

– Иного ответа я от тебя и не ждал, Иван Александрович. Начинай дело. С Богом!

В новоархангельской церкви Михаила Архангела служба уже заканчивалась, и молившиеся в ней прихожане стали подходить ко кресту. Среди них отец Никодим давно заметил правителя Баранова, а когда тот подошёл для лобзания креста, изрёк:

– Рад видеть тебя, Александр Андреевич, в храме сем не только по праздникам.

– Благодарствую и спаси, Господи, тебя, отец Никодим. Пришёл же я не только помолиться, но и поговорить с тобой по делу весьма важному.

– Поговорим… Отчего не поговорить. Вот сейчас службу закончу, тогда  побеседуем, Александр Андреевич.

Баранов отошёл в сторону,  дождался, пока последний из прихожан не поцеловал крест, и когда отец Никодим подошёл к нему, то заговорил первым.

– Прости меня, отец Никодим, за тот наш разговор. Признаю, что был  неправ. Так что каюсь я, батюшка, прости…

…Неприятную историю с посельщиками Баранов завершил уже после набега колошей. Он побеседовал с каждым из арестованных и сменил гнев на милость: признав, что жизнь  этих людей действительно тяжела, Александр Андреевич выплатил им жалование, отдал старые долги денежными марками компании. Тяжёлые работы на сплаве, на верфи и на разных стройках не отменишь, а новых людей ждать было неоткуда и Баранов приравнял посельщиков в получении съестных припасов ко всем другим  работным людям. И лишь старшого артели Василия Панкова он сослал на Озерский редут, что находился в двенадцати милях от Ново-Архангельска и где тоже было много работы: промысел рыбы, выделка кож, рубка и сплав леса в крепость. Единственной  отрадой, для живущих там работных людей, были горячие ключи с целебной водой, купаться в которых  и лечиться от недугов приезжали  жители и самого Ново-Архангельска.

– Господь простит, Александр Андреевич. Я же на тебя зла не держу  и радуюсь, что с заговорщиками ты поступил мудро… Но жалеть я тебя  жалею. Уж больно служба здесь трудна. Одно только не забывай: Господу нашему Иисусу Христу нести свой крест и страшные муки принимать было во сто крат тяжелее.

– Я понимаю, батюшка. Потому  службу свою несу, не жалуясь. Ради неё, службы нашей, пришёл я сейчас и к тебе, отец Никодим.

– Ну что же… Давай посидим да потолкуем, Александр Андреевич, коли так, – и отец Никодим показал Баранову на лавку у стены под иконами. – Слушаю тебя.

– Надумал я, отче, послать в южные широты, в Калифорнию, судно. Но с миссией необычной… Чтобы основать нашу очередную, но первую в Новом Альбионе оседлость и оттуда снабжать Ново-Архангельск всем нам необходимым продуктовым товаром: зерном, мясом, овощами. На Охотск у меня надежды более нет.

– Разговоры идут о сем не первый год и, слава Богу, что наконец-то решено это сделать, – довольный сообщением Баранова, сказал батюшка.

– Благослови на сие предприятие, отец Никодим.

– На богоугодное дело благословение Божие я тебе даю, Александр Андреевич.

– Но это ещё не всё, отче.

– Что же ещё?

– Поскольку плавание будет не рядовое, а ради строительства там новой крепости, то в первую очередь после стен надо будет, думаю, построить в ней храм православный. Дабы крестить в нашу веру тамошних людей, да и своих окормлять,  укреплять в вере. Уж больно далеко от матушки-России наши люди будут.

– Что верно, то верно, – согласился отец Никодим. – Знаю, что в испанских  миссиях храмы католические есть. Стало быть храм православный там тоже должен быть. Как же без него.

– Вот я и пришёл просить тебя, отец Никодим, отправиться в Калифорнию вместе с Иваном Александровичем Кусковым, которого я определил начальником сего великого предприятия. Ну, а тебе нести туда слово Божие.

– Мне? – удивился отец Никодим.

– Именно. Ежели в том краю подвизаются католики при каждой миссии, то почему бы и православному батюшке не нести свет веры православной. Правда, очень нелегко сие будет.

– Ну что же, Александр Андреевич, сказать тут боле нечего. А ради Отечества и веры православной тяготы жизни в той земле нести сочту за благо. Только вот кто здесь меня заменит? Начальство моё на Кадьяке,  мне надобно  благословения испросить.

– А я уже послал сказать с партией охотников на Кадьяк вашему благочинному отцу Евлогию, чтобы вместо тебя прислал нового батюшку и благословение своё письменное.

– Тогда заноси в свой реестр  меня вместе с матушкой и диаконом Василием.

– Благодарствую, батюшка, – поднялся с лавки Баранов и сложил руки под благословение. – Благослови, отец Никодим.

– Господь благословит, – перекрестив Баранова, произнёс священник, и они трижды облобызались.

Сысой Слободчиков зашёл в рудоплавильный сарай, где у ярко горящего кузнечного горна среди мастеровых людей увидел того, кого искал – Ивана Лихачёва. У мехов стоял ещё один мастеровой, нагнетая воздух в горн, где стояла большая чугунная миса, наполненная какой-то раскалённой породой. Сысой отозвал Ивана в сторону.

– Ну, зятёк, – сказал он. – Собирайся.

– Куда, батя, – удивился Иван. – У меня сейчас дел полно. Недосуг мне.

– А я не про сейчас и говорю… Кусков сказал мне, что набирает людей для нового похода в Калифорнию… Я туда с ним иду.

– А мне-то зачем, батя? Работы у меня  тут полно. Вон, смотри, сколь новых пород приволокли.  Скоро опять в горы пойдём.

– Ты меня дослушай, Иван. Поход на сей раз необычен. Идём в Новый Альбион, дабы основать там нашу новую оседлость. Горы  и там есть. Так что работы тебе, рудознатцу, хватит.

– Ну, тогда другое дело, – оживился Иван. – А, может,  Алёну найдем?

– Может и найдем… Я эту сволочь Гельбера по всему океану искать буду.  Найду и покараю, если он жив ещё. Ну, так что, писать тебя в команду?

– Пиши, батя. Меня и Федьку Корюкина, товарища моего и лаборатора. Я готов с тобой в любой день и час.

Прошло много дней подготовки дальнего перехода в Калифонию, прежде чем на главной мачте шхуны «Чириков» ветер заколыхал флаг Российско-Американской компании, и на судне всё было готово к отплытию. Его связывало с причалом лишь два швартовых каната, да пока ещё неубранный трап, у которого на причале стояли, прощаясь, Кусков с Барановым.

Главный правитель Русской Америки в последние дни пребывал в хорошем расположении духа. А дело было в том, что страхи и боязнь голодной зимы Александра Андреевича  больше не беспокоили, ибо помощь с провизией для  людей на Ситхе пришла совсем с другой стороны, о чём он даже и помыслить не мог…В Новоархангельск нежданно-негаданно зашёл на своем судне американский капитан Роберт Мак-Нейл  и  в трюмах корабля привёз двадцать мешков соли, пятьдесят бочек солонины, много сушёного мяса, муки и диковинных южных овощей.

Оказалось, что Мак-Нейл заходил на Гавайские острова и тамошний король Тамеамеа Первый, заочный друг Баранова все эти продукты прислал ему в подарок. Американец шёл по своим делам на Шарлоттовы острова и взять груз не отказался. Да  увидеть и познакомиться с известным по всему побережью и островам Великого океана Главного правителя Аляски и всей Русской Америки он давно желал…

–…Уж не знаю, свидимся ли мы, Иван Александрович ещё когда-нибудь, – говорил своему помощнику и другу Баранов, – но не хотелось бы мне прощаться с тобой навсегда.

– Все в руках Божьих, Александр Андреевич. Но я думаю, что мы с тобой ещё свидимся.

– Дай-то Бог… Но как там ни будет, а за службу я тебе благодарствую. Верю, что ты  в Калифорнии, достойно послужишь компании нашей и Отечеству.

– Служить на пользу Отечеству – есть ли в нашей жизни большая награда, Александр Андреевич. Что для тебя, что для меня. Тем и живём, тому и рады бываем. Иной жизни для себя  не мыслю.

– Спаси тебя Господь, Иван Александрович… Не забудь только обратно «Чирикова» с провизией послать сюда. Бог знает, хватит ли того, что с Гавайских островов  получили.

– Я ничего не забыл, ваше превосходительство, Александр Андреич.

– Да будет, – улыбнулся Баранов. – Какое я тебе превосходительство… Прощай, брат мой, Иван Александрович. С Богом… Храни вас всех Господь. А мы тут будем молиться за вас,  ждать вестей, ну и вас, конечно.

Баранов с Кусковым обнялись и трижды по-православному облобызались.

Иван Александрович легко вбежал по трапу на борт судна. Трап тут же убрали матросы, а капитан Бенземан дал команду отдать швартовы и поднять паруса. Команду исполнили чётко, и вскоре «Чириков» отошёл от причала, а свежий океанский ветер наполнил паруса всех его трёх мачт.

На борту шхуны, и на берегу люди махали друг другу руками, платками, шапками.

Баранов тоже снял с головы меховой картуз и махал  вослед уходящему кораблю. Глаза его были влажными от слёз.

Глава вторая

В океанском и, кажется, безбрежном просторе под всеми парусами, при попутном ветре шёл пиратский «Альбатрос». На мостике рядом с рулевым матросом стоял сам капитан Самуэль Гельбер. Он зорко смотрел вперёд и по сторонам, но видел только океанские волны, хотя солнце только что показалось на горизонте, где по мысли Гельбера непременно должна быть долгожданная земля.

Но, не видя её, Гельбер отстранил от штурвала рулевого.

– Позови штурмана, – приказал он матросу.

Тот бегом соскальзнул вниз на палубу по трапу и вскоре на мостике появился заспанный штурман.

– Привет, Гарри, – сказал Гельбер. – Где мы сейчас находимся? Сказать можешь?

– Сегодняшней ночью я делал счисления. Мы прошли сороковую широту.

– Отлично, Гарри. Значит, скоро придём в Сан-Франциско. Так?

– Так, капитан.

– Обязательно туда зайдём… Нам требуется отдых, а я давно не отдыхал по-человечески… Не так ли, Гарри?

– Точно так, капитан.

– Сделай сейчас ещё счисления, Гарри, и поверни судно на зюйд-ост. Мы должны видеть землю…  Потом мне скажешь.

– Да, капитан, – ответил штурман.

Гельбер, сойдя  с мостика, направился к себе в каюту, где кок уже приготовил ему завтрак и стоял, ожидая приказаний. Гельбер налил в кружку вина из большой, тёмного стекла, бутылки и с удовольствием  выпил.

– Отлично, Билл, – похвалил он кока. – А теперь приведи сюда ту русскую девчонку. На… Ты знаешь, где она…

 Гельбер бросил ему ключ.

– Слушаюсь, сэр, – сказал кок и поспешил на корму корабля.

Там он остановился у одной из дверей, на которой висел замок. Он открыл его, затем распахнул дверь и увидел лежавшую на топчане женщину. Услышав звуки, она поднялась и повернулась к вошедшему. Это была Алёна.

– Капитана, – коротко произнёс кок и кивком головы повелел Алёне выйти из кладовки.

Алёна молча поправила сарафан, волосы и, не взглянув на кока, вышла за порог на палубу. Она пошла вдоль борта, сопровождаемая коком и, похоже, знала дорогу.

…Гельбер сидел за столом с кружкой вина в руке, когда Алёна и кок вошли в капитанскую каюту. Взмахом руки он приказал коку выйти.

– Выпей, Алёна, – предложил Гельбер девушке.

– Я вина сроду не пила, – сказала Алёна.

– Тогда позавтракай со мной.

– Еду мне дают. Не обижаюсь – сыта.

– Что ты за человек – не пойму, – заговорил, встав из-за стола, Гельбер. – Я когда-то служил в русской компании.  Нанимался со своим судном. Возил товары из Кантона в Россию. Бывал на Камчатке и в Охотске. У меня был помощником русский торговый человек. От него я узнал ваш язык и мало-мало стал говорить по-русски. И на Камчатке, и в Охотске я знал русских женщин, славянок. Ты – славянка. Но ты какая-то не такая славянка. Уже много дней ты плывёшь на моём корабле, но всё так же строга ко мне…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю