Текст книги "В канун грозных потрясений: Предпосылки первой Крестьянской войны в России"

Автор книги: Александр Зимин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

Заключение

Социально-политическая история России 1573–1598 гг. отчетливо делится на два периода: первый – 70-е – начало 80-х годов – характеризуется дальнейшим углублением экономического и политического кризиса, порожденного предшествующим десятилетием, и прежде всего годами опричнины; второй – примерно с 1584 до 1598 г. – отмечен попытками преодолеть кризис путем проведения реформ в экономике и изменения курса внешней политики. На смену все возрастающему запустению центра страны пришла частичная стабилизация и оживление хозяйственной деятельности в городах, селах и деревнях. Бесперспективные войны сменились стремлением сохранить добрососедские отношения со странами Запада и Ближнего Востока.

Правительство Бориса Годунова как во внутренней, так и во внешней политике развивало те тенденции, которые подспудно наметились в последние годы жизни Грозного. Поиски мирных решений в 1584–1598 гг. превратились в целеустремленную политику дружественных отношений с соседними странами. Россия не вела изнурительных войн. Зимние походы под Нарву (1590 г.) и Выборг (1592 г.) не потребовали тотальной мобилизации ресурсов, а набег на Москву Казы-Гирея (1591 г.) был кратковременным.

Дипломатические отношения со странами Западной Европы приобрели устойчивость. Заключение с Великим княжеством Литовским двенадцатилетнего перемирия (1591 г.) на время положило предел долголетней напряженности в русско-литовских отношениях. Тявзинский мирный договор 1595 г. со Швецией вернул России исторический центр Карельской земли – г. Корелу и явился несомненным успехом русской дипломатии. Частый обмен миссиями между Империей, Папской Курией и Россией свидетельствовал о нормальных дипломатических отношениях между ними и общности ряда внешнеполитических интересов. Не давая втянуть себя в антиосманскую авантюру, правительство Годунова приветствовало налаживание торговых и дипломатических отношений с Империей. Отказавшись от односторонней политики максимального благоприятствования торговле английской Московской компании в России, правительство Бориса старалось поддерживать регулярные торговые и дипломатические контакты с Англией. И не его вина, что сложное внутри– и внешнеполитическое положение Елизаветинской Британии, а также беззастенчиво-стяжательская деятельность английского купечества в России не позволили в то время развивать далее дружеские отношения между странами. В 80-90-е годы зарождались также торговые отношения с Нидерландами и Францией. Затянувшиеся споры относительно «лопских погостов» на севере России несколько охладили имевшие давнюю традицию русско-датские отношения.

Основных же внешнеполитических успехов правительство Бориса Годунова достигло на юге и юго-востоке страны. На русско-крымской границе в основном (если не считать эпизода 1591 г.) установилось относительное спокойствие. Участие Крыма в кровопролитных войнах Турции с Ираном, а также с Империей, Молдавией и Речью Посполитой не позволяло ему вести наступательные действия и против России. С Турцией у Русского государства сложились в 80-90-е годы прочные дипломатические отношения. Верным союзником России выступала Кабарда, которой правительство Годунова оказывало посильную помощь посылкой вооруженных гарнизонов в новоотстроенные городки-остроги на Тереке и Сунже. Это вызывало раздражение в Крыму и Османской империи, заинтересованных в Северном Кавказе как удобном пути для вторжения в Иран. Но политика России в этом вопросе была непреклонной.

Регулярный обмен дипломатическими миссиями с Ираном (с конца 80-х годов) поддерживался не только тем, что шах искал надежных союзников в борьбе с Портой, но и потребностью в постоянных торговых отношениях между странами. Историческое значение имело принятие Россией под свое покровительство кахетинского царя Александра II (1587 г.) и установление связей с казахскими и узбекскими ханами. Закладывались предпосылки тех дружеских отношений между странами, которые впоследствии приведут к включению Грузии и Средней Азии в состав России. Наконец, создание в России патриархии (1589 г.) свидетельствовало о росте внешнеполитического авторитета государства и церкви.

Хотя подчас в ходе сложных дипломатических переговоров не всегда удавалось согласовать внешнеполитические позиции правительства России и правительств других стран, но установление постоянных контактов между державами имело большое значение. Оно способствовало сближению стран, установлению доверия между правительствами и развитию нормальных торговых и культурных отношений. Эти переговоры создавали основу для дальнейшего расширения связей России со странами Запада и Ближнего Востока.

Поворот политики России после неудачи Ливонской войны с запада на восток имел тесную связь с внутриполитическими мероприятиями и далеко идущие последствия. Следствиями этого поворота были градостроительная деятельность на юге и юго-востоке страны и продвижение в Сибирь. Справившись с волнениями в Казанской земле, правительство Годунова предприняло строительство городов в Среднем и Нижнем Поволжье. Основание Самары и Уфы, Царицына, Саратова и Цивильска имело целью не только создание опорных пунктов военно-административного назначения, но и развитие в этих районах торгово-промышленной деятельности, а также налаживание торговых связей с восточными странами. Заселение городов Среднего и Нижнего Поволжья выходцами из центральных районов страны способствовало установлению контактов русских переселенцев с чувашами, татарами, башкирами, ногайцами, обмену между ними хозяйственным опытом и культурными традициями. В то время как основные районы России переживали состояние хозяйственного кризиса, Поволжье находилось на пути экономического подъема.

Поток крестьян, холопов и ремесленников, спасавшихся от голода, гнета и вымирания, хлынул не только в Поволжье, но и на юг и в Сибирь. На южных окраинах страны построены были выдвинувшиеся в степь Воронеж, Ливны, Елец, Кромы, Курск, Белгород и Оскол. Эти города-крепости не только преграждали путь вторжению крымских войск в глубь страны, но и содействовали хозяйственному освоению необжитых земель. После разгрома Кондинского и Пелымского княжеств, подготовленного первыми успехами русских в Сибири (в 1585/86 г. возникла Тюмень, а в 1587 г. – Тобольск), началось планомерное продвижение в сибирские просторы и закрепление новой территории путем испытанной политики возведения городов-крепостей. Строительство Нарыма, Березова, Пелыма, Сургута, Тары, Обдорска и, наконец, Верхотурья – наиболее примечательные страницы истории освоения Сибири этого периода.

Одновременно с созданием новых городов велось большое строительство в старых. Сооружены были каменные крепости в Астрахани, Казани, Смоленске, Белый и Земляной город в Москве. Приказ Каменных дел (на основе предшествующего опыта градостроения) и штат «записных каменщиков» обеспечивали это невиданное в истории России строительство. Политика покровительства посадскому населению и вывод закладчиков из белых слобод получили в дальнейшем развитие и были закреплены в Соборном уложении 1649 г.

Правительство Годунова, поддерживая требования торгово-ремесленного люда, в первую очередь заботилось об удовлетворении насущных нужд дворянства. Этой цели служило и уложение об отмене тарханов 1584 г., и закон об обелении господской запашки феодалов начала 90-х годов. Ставился решительный предел росту землевладения духовных корпораций. Намечалось оздоровление хозяйства военно-служилых землевладельцев. Целая серия мероприятий должна была покончить с обезлюдием центра страны. В первую очередь это перепись земель, система заповедных лет и указ 1597 г. о пятилетнем сроке сыска беглых крестьян. Законодательство о холопах имело целью закрепить за служилыми людьми наличный контингент их челяди. Политика правительства к 90-м годам дала несомненно позитивные результаты – появились первые признаки экономического подъема страны.

Вся эта большая программа внешне– и внутриполитических мероприятий могла быть осуществлена только при наличии слаженного, хорошо действующего государственного аппарата. Борису Годунову удалось привлечь к правительственной деятельности многих выдающихся администраторов. Среди них были дьяки Андрей и Василий Щелкаловы, Дружина Петелин, Елизарий Вылузгин и др. Достигнута была стабилизация личного состава приказов и Дворца и устранено дублирование деятельности государственных учреждений путем ликвидации дворцовых приказов. Хотя сила аристократических традиций не позволила Борису полностью овладеть цитаделью феодальной знати – Боярской думой, но при формировании ее личного состава родовой принцип постепенно уступал место семейно-корпоративному. Это проявилось в том, что Дума становилась органом власти нескольких семей (Годуновых, Шуйских, Романовых и их родичей). Близость к правителю только начинала играть решающую роль при назначении в Думу, поэтому именно Дума была очагом противостояния Борису.

Успеху правительственных начинаний в большой мере способствовало то, что управление страной находилось в руках дальновидного и волевого государственного деятеля. Лицемерный и жестокий, когда это вызывалось государственной необходимостью, Годунов мог быть также обаятельным и щедрым. Не спеша, но неуклонно шел Борис к полной концентрации власти в своих руках, завершившейся его восшествием на трон. Он отлично разбирался в тех задачах, которые встали перед страной после того, как Иван Грозный оставил ее в состоянии почти полного разорения. Не торопясь с преобразованиями и во многом продолжая традиции конца предшествующего царствования (создававшиеся при его участии), Годунов основное внимание уделял поискам путей оздоровления экономики и укрепления внешнеполитических позиций страны. Многого в этом направлении ему удалось достичь еще до того, как он стал государем «всея Руси».

Достижения политики Годунова были непрочными, ибо основывались на перенапряжении народных сил. Только ценой усиления крепостнического гнета стало возможным некоторое улучшение экономической жизни страны, и в первую очередь положения дворянства. О непрочности достигнутого свидетельствовало резкое обострение классовой борьбы, которым отмечено время правления Бориса. Восстания в Москве в 1584 и 1586 гг., в Сольвычегодске в 1589 г., события в Угличе (1591 г.) сочетались с ростом недовольства в деревне. 80-90-е годы XVI в. изобилуют фактами выступлений крестьян против феодального гнета, принимавших форму побегов, «разбоев», убийств отдельных феодалов. Все более широкие слои крестьянства охватывала борьба за землю. Интересный материал об этом собран В. И. Корецким, и повторно приводить его нет надобности [775]775
  Корецкий. Закрепощение, с. 265–300. См. также: Борисов А. М. Хозяйство Соловецкого монастыря и борьба крестьян с северными монастырями в XVI–XVII вв. Петрозаводск, 1966, с. 113–124.


[Закрыть].

Одно из наиболее значительных волнений произошло в вотчине Иосифо-Волоколамского монастыря [776]776
  Подробнее см.: Смирнов И. И. Восстание Болотникова, с. 57–59; Зимин. Вотчина, с. 159–160.


[Закрыть]. Стремясь преодолеть последствия хозяйственного разорения, монастырь в 1589–1591 гг. осуществлял перевод крестьян с денежного оброка на барщину и ввел систему принудительного кредитования крестьян на развитие ими скотоводства («на животинный приплод»). Эти мероприятия позволили монастырю значительно увеличить монастырскую запашку и доходность хозяйства. Инициатором реформ был соборный старец монастыря Мисаил – бывший думный дворянин М. А. Безнин.

Нововведения крестьяне встретили враждебно. Недовольство охватило не только беднейшие слои крестьян, но и зажиточную верхушку. В результате действия системы принудительного кредитования богатеи потеряли доходы, которые имели, занимаясь ростовщическими ссудами денег своим «охудалым» односельчанам. Не было единодушия и среди монахов. Так, некоторые из них (в том числе Антон Лопатинский) возражали против новшеств, настойчиво внедрявшихся Мисаилом (Безниным). Присланная из Москвы. 21 октября 1594 г. специальная комиссия во главе с А. Я. Измайловым должна была разобрать жалобу Антона Лопатинского на действия монастырских властей. Комиссия поддержала руководство монастыря и оставила без внимания жалобу. Тогда крестьяне «не почели делати: хлеба молотити и в монастырь возити и солод растити и даней монастырских давати». Когда же Измайлов уехал из монастыря, то крестьяне «почели пущее не слушати, и приказщиков и ключников учели бити, и дел монастырских не почели делати, и оброчных дань не учели давати, и вина почели держати, и леса монастырские заповедные почели сечи» [777]777
  Абрамович Г. В. К вопросу о значении кредитования крестьян феодалами в развитии сельского хозяйства Руси XV–XVI вв. – ЕАИВЕ, 1965. М., 1970, с. 58–60; ЛОНИ, колл. 115, кн. 1032, л. 440–444; Греков Б. Д. Очерки по истории феодализма в России. Система господства и подчинения в феодальной деревне. – Известия ГАИМК, вып. 72. М.; Л., 1934, с. 154–155.


[Закрыть].

Перед нами картина полного неповиновения крестьян с открыто выраженной антифеодальной направленностью. Выступление направлено было против феодальной эксплуатации крестьян монастырскими властями. В конце концов Мисаилу удалось справиться с недовольством крестьян («крестьян острастити и смирити»). С «прожиточных крестьян», которые, очевидно, стояли во главе движения или во всяком случае были его инициаторами («научали всех воровати») взысканы были штрафы. Добиться умиротворения удалось потому, что монастырские власти отказались не только от системы взимания процентов за деньги, принудительно розданные крестьянам в долг «на животинный приплод». Пришлось им отказаться и от получения основной суммы задолженности с тех крестьян, которые оставались жить за монастырем. Кроме того, установлен был твердый размер оброка, который взимался «по старине» и к тому же был уменьшен. Возможно, монастырские власти временно отказались также от перевода крестьян на барщину [778]778
  Греков Б. Д. Очерки по истории феодализма в России… с. 155–156; Корецкий. Закрепощение, с. 284.


[Закрыть]. С осени 1595 г. Мисаил (Безнин) отходит от активной деятельности и вскоре покидает Иосифо-Волоколамский монастырь. Его политика хозяйственного оздоровления жизни монастырской вотчины окончилась крахом.

Волнения волоколамских крестьян были прообразом и предвестником Крестьянской войны начала XVII в., которой крестьяне и горожане уже всей страны ответили на рост крепостничества в годы правления Годунова.

Послесловие

Автор этой книги выдающийся советский историк Александр Александрович Зимин (1920–1980) в своем вступлении подчеркнул, что публикуемая монография завершает цикл его исследований о «России на пороге нового времени». Шеститомная серия охватывает более полутора столетий – от второй четверти XV до конца XVI в. – период образования единого государства, начальных этапов его централизации, борьбы за свержение иноземного ига и национальную независимость. Открывает серию единственная пока еще не опубликованная работа о феодальной войне середины XV в., озаглавленная автором «Витязь на распутье» [779]779
  Зимин А. А. Витязь на распутье: Феодальная война второй четверти XV в. (1425—462 гг.); его же. Россия на рубеже XV–XVI столетий (1480–1505 гг.). М., 1982; его же. Россия на пороге нового времени (Очерки политической истории России первой трети XVI в. (1505–1533 гг.). М., 1972; его же. Реформы Ивана Грозного (Очерки социально-экономической и политической истории России середины XV в. (1533—560 гг.). М., 1960; его же. Опричнина Ивана Грозного (1561–1572 гг.). М., 1964; его же. В канун грозных потрясений: Предпосылки первой Крестьянской войны в России (1573–1598 гг.). М., 1986.


[Закрыть].

В предлагаемой читателю книге, пожалуй, наиболее ярко проявилась черта, характерная для всего цикла, – сочетание синтеза и скрупулезного научного анализа. Сам ученый назвал ее «прагматическим подходом». Такой метод подразумевает и глубокое обобщение того, что сделано исторической наукой, и тщательное исследование многих проблем отечественной истории, и связный рассказ о всех событиях и явлениях изучаемого периода.

По мере развития исторической науки, совершенствования ее методов у нас все чаще создавались монографии, авторы которых глубоко и всесторонне исследовали ту или иную конкретную проблему, прослеживали определенные явления в жизни общества на протяжении порой длительного промежутка времени. Польза и необходимость таких трудов очевидна. Перу самого А. А. Зимина принадлежат работы о русской общественной мысли XV–XVI вв., об истории холопства с древнейших времен до конца XV в., об одном из крупнейших монастырей-феодалов – Иосифо-Волоколамском и т. п. Искусственное расчленение целостного исторического процесса необходимо в первую очередь для последующего синтеза. В случае если синтез запаздывает, то читатель может найти последовательное повествование об истории народа или в кратком учебнике, или в классических, но во многом уже устаревших (ведь наука не стоит на месте) книгах Н. М. Карамзина, С. М. Соловьева и других историков прошлого века. А. А. Зимин восстановил в науке традицию «писания истории», но уже на принципиально новом уровне.

Когда-то было в ходу деление историков на две категории, в равной степени необходимые. Одни – чернорабочие науки – добывают факты, дотошно сопоставляя источники, ловя их случайные обмолвки, усовершенствуя методику исторического исследования, но порой мало задумываются об общеисторических выводах из своих изысканий. Другие не утруждают себя «копанием» в источниках и на основе добытых коллегами фактов, как бы паря над ними, создают стройные и логически безупречные концепции. Они будят мысль своих читателей, дают импульс для последующих исследований и новых концепций. Впрочем, вряд ли когда-нибудь эти два типа историков существовали в чистом виде. Такое деление все больше преодолевается в современной советской исторической науке. И все же большинство историков тяготеют либо к тому, либо к другому методу исследования.

Но подлинным мастером можно назвать лишь того историка, который сочетает в себе достоинства обоих типов исследователей – обладает и сноровкой каменотеса, и полетом фантазии зодчего, видящего все здание в целом. Только тогда установление фактов одухотворено большой идеей, а концепции основываются на крепком и прочном фундаменте. К таким мастерам принадлежал А. А. Зимин.

Эта монография посвящена самым кардинальным проблемам отечественной истории – развитию крепостничества и предпосылкам первой в истории России Крестьянской войны. Решение этих вопросов прежде всего результат напряженного труда по изучению реальной жизни России последней четверти XVI в. – от отмены опричнины до трагического конца династии потомков Ивана Калиты, от жестокого экономического и политического кризиса послеопричных лет до кануна гражданской войны начала XVII в. и «смутного времени». Характеристика событий и явлений этого сложного исторического периода – экономики, социальных отношений, политики правящего класса – сделана профессионально точно на основе самых разнообразных источников – русских и иностранных, повествовательных и документальных. Мастерски, без априорной односторонности, без оглядки на традицию (в том числе и на традицию собственных сочинений) А. А. Зимин дает широкую картину жизни страны, показывает энергичные, но безуспешные попытки сильного и талантливого правителя преодолеть кризис.

Для А. А. Зимина всегда было характерно внимание к судьбам и масс, и отдельных личностей, наложивших свой отпечаток на ход исторического процесса. В этой книге читатель найдет яркие и запоминающиеся портреты Ивана Грозного, Бориса Годунова, всесильных дьяков Щелкаловых, властолюбивого авантюриста Богдана Бельского и многих других. Энциклопедизм, виртуозное владение техникой исторического исследования приближают монографию к трудам в области точных наук, а свободное, полное живых деталей изложение – к художественной прозе.

Сюжеты книги, неоднократно бывшие предметом исследования в отечественной науке, потребовали от автора пристального внимания к трудам предшественников. Поэтому здесь чаще, чем обычно, Александр Александрович не только критически оценивал достижения своих коллег, но и со свойственными ему азартом и горячностью опровергал недостаточно убедительные построения. Пожалуй, в этой заключительной книге цикла полнее и яснее, чем в других, выразился присущий автору талант не только критика, но и преподавателя, ибо весь ход исследования дает читателю высокий урок исследовательской методики и этики.

Сейчас, когда прошло уже шесть лет после безвременной кончины ученого, ученики его учеников будут постигать по его книгам трудные азы благородного ремесла историка; будут учиться точности и честности в обращении с источниками и в постижении через них исторической истины, бескомпромиссности в полемике в сочетании с уважением к мнению оппонента в научном споре. А. А. Зимин всегда подчеркивал, что ученый не может пройти мимо тех выводов, с которыми он не согласен; что не может считаться доказанной новая точка зрения, если не опровергнуты прежние. Этого правила Александр Александрович строго и неуклонно придерживался всю жизнь, в том числе и в публикуемой книге.

Монография была закончена в 1978 г., но до самой своей кончины (25 февраля 1980 г.), превозмогая тяжелый и мучительный недуг, ученый работал над ее текстом, стремясь максимально учесть новую литературу. К некоторым деталям он, возможно, хотел еще вернуться. Так, в рецензии С. Б. Веселовского на труд В. К. Клейна об Угличском деле (опубликованной посмертно в конце 1978 г.) содержится весьма убедительное доказательство того, что так называемая первая челобитная городового приказчика Р. Ракова принадлежит в действительности анонимному сборщику посошных людей. А. А. Зимин внес в примечания дополнительную сноску, где отметил мнение С. Б. Веселовского, не присоединившись к нему, но и не отвергнув; основной же текст (где автором этой челобитной традиционно считается Раков) остался в неприкосновенности. Вероятно, Александр Александрович собирался внимательно рассмотреть аргументацию Веселовского, но не успел.

В обзоре источников, не вошедшем по техническим причинам в окончательный текст книги, среди публицистов, писавших в начале XVII в., А. А. Зимин упомянул кн. И. М. Катырева-Ростовского и сделал следующее примечание: «М. В. Кукушкина привела серьезные доводы в пользу того, что автором повести, приписывавшейся И. М. Катыреву-Ростовскому, был С. И. Шаховской» [780]780
  Кукушкина М. В. Семен Шаховской – автор повести о Смуте. – ПКНОЕ. 1974. М., 1975, с. 75–78.


[Закрыть]. Признав таким образом аргументы исследовательницы достаточно убедительными, автор тем не менее не заменил в тексте (а может быть, просто не успел) имя Катырева-Ростовского именем Шаховского. Учитывая выраженное в примечании мнение А. А. Зимина, издатели сочли возможным при подготовке рукописи к печати называть автором этой повести С. И. Шаховского. Впрочем, в опубликованной в 1980 г. работе В. К. Зиборова, не отвергающего аргументы М. В. Кукушкиной, вместе с тем приведены новые данные, показывающие, что вопрос еще нуждается в изучении, а приписывающееся Катыреву-Ростовскому произведение, возможно, не является результатом индивидуального творчества [781]781
  Зиборов В. К. Об авторе так называемой повести Катырева-Ростовского. – Источниковедение литераторы Древней Руси. Л., 1980, с. 244–250.


[Закрыть].

Читатель монографии имеет дело с текстом, написанным около восьми лет назад. При подготовке рукописи к печати, естественно, не учитывалась вышедшая после смерти автора литература. Единственное отступление – перевод на последние издания ссылок на сочинения А. Поссевино и Ж. Маржерета.

По техническим причинам рукопись пришлось сократить на 5 а. л. Как и в первой посмертной публикации, был сжат научный аппарат (объединены многие сноски, применена система сокращения названии часто цитируемых изданий), сняты разделы об историографии, источниках и сокращена глава о царевиче Дмитрии, журнальный вариант которой увидел свет в 1978 г. [782]782
  Зимин А. А. Смерть царевича Димитрия и Борис Годунов. – ВИ. 1978, № 9. с. 92–111.


[Закрыть]

Рукопись подготовлена к изданию В. Г. Зиминой, В. Б. Кобриным и А. Л. Хорошкевич при участии А. П. Павлова и А. И. Плигузова. Указатель составлен Ю. Д. Рыковым.

Авторский текст рукописи хранится в личном архиве А. А. Зимина.

В. Б. Кобрин, А. Л. Хорошкевич