Текст книги "Баобаб маленького принца (СИ)"
Автор книги: Александр Розов
Жанры:
Космическая фантастика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)
9. Есть ли у вас план на 100 лет, и если есть, то для кого?
Габи Витали прошлась по центру студии упругим шагом, приобретенным в недавние времена, в ходе работы тренером по аэробике, мельком окинула взглядом огоньки на пульте, обаятельно улыбнулась в телекамеру, и объявила:
– Сейчас состоится диспут в формате brain-battle между двумя учеными, приехавшими специально, чтобы представить широкой общественности две противоположные точки зрения по проблеме контроля над применением генной инженерии человека. Проблема настолько острая, что вышла далеко за пределы не только науки, но и цивилизованной политики. Сначала ее нерегулируемое состояние привело к Вандалическому кризису, а затем попытки ее юридического регулирования, известные как «Войны крови», довели социально-политическую напряженность до актов гибридно-военного насилия осенью прошлого года. Нам всем требуется разумный выход из необычной ситуации, и нам не обойтись без объяснений ученых, позиции которых тоже разошлись. Сторонников регулирования представляет доктор Гастон Перрен, шеф лаборатории экстремальной биологии в германо-французском исследовательском центре Сен-Луи. Противников регулирования представляет доктор Филипп Уэллвуд, профессор кафедры инженерной психологии и эксплитики Восточно-Средиземноморского Университета. Я предлагаю для удобства разговора общаться просто по именам…
Тут Габи сделала паузу, а телеоператоры показали реакцию диспутантов. Дождавшись, пока Гастон Перрен и Филипп Уэллвуд жестами изъявят согласие, она продолжила:
– Гастон, я прошу вас кратко изложить ваше виденье проблемы и путей решения.
– Если кратко, то главная проблема в увлечении комиксами Marvel. Люди так привыкли мечтать о супер-способностях: супер-здоровье, супер-силе, супер-сенсорике, и прочем в таком роде, что безоглядно ухватились за первую же похожую возможность. Но жизнь отличается от комиксов о супер-героях, и приходится несоразмерно-дорого платить за безоглядные действия, меняющие биохимию и биофизику человеческого организма. С изобретением методов молекулярного дизассемблера возникла иллюзия, будто биопанк теперь безопасен, но это вовсе не так. Экспериментальные векторики, сваренные, грубо говоря, на кухне, могут из-за мелкой ошибки обратить человека в пол-барреля мясного пудинга. Причем этот пудинг еще некоторое время будет жить – на уровне медузы. Это вовсе не преувеличение, я могу показать видеозапись экспериментов с мышами. Вывод первый: не доверяйте медиа-книгам «как сделать векторик для идеальной перестройки вашего тела». В клиниках немало таких тел в вегетативном состоянии. Надо понимать: любой векторик это синтетический вирус, который будет размножаться в вашем теле и реализовывать свой жизненный цикл независимо от ваших желаний. Свойства вируса могут раньше или позже войти в конфликт с вашей физиологией. Принятые в биопанк-клубах 100-дневные тесты на мышах не гарантируют безопасность нового векторика, а отсекают лишь короткие и жуткие сценарии. Вывод второй: даже векторик, созданный биопанк-клубом с хорошей репутацией, может нести в себе отсроченный вред. Теперь вспомним: молекулярный дизассемблер изобретен 8 лет назад, и за это время почти 10 миллионов людей применили биопанковские векторики. Чаще без медицинской цели, просто чтобы перестроить свой организм. Социологи полагают: мода на игру в Marvel ширится, и в следующем десятилетии появится 100 миллионов таких людей. Еще надо учитывать потомство, ведь векторик трансформирует даже гаметы. На мой взгляд, это достаточное основание, чтобы начать беспокоиться.
Он замолчал, явно давая понять, что его стартовое выступление завершено. Габи была искренне удивлена.
– Гастон, вы уверены, что это все, с чего вы хотели начать?
– Да, я уверен. И прошу извинить, если получилось недостаточно кратко.
– Э-э… – протянула она, глянула на второго участника, и снова удивилась, поскольку он вовсе не выглядел удивленным, будто ждал чего-то в таком роде. Тут случился глюк: ей показалась, что она не на теледебатах, а на жанровой вечеринке ретро-кино. 46-летний Гастон Перрен изображает Джеймса Бонда из «Шаровой молнии», а 104-летний Филипп Уэллвуд – Ганнибала Лектера из «Молчания ягнят». Какое-то неимоверно отвлекающее наваждение… … – Э-э… – снова протянула Габи, – …Тогда, Гастон, я попробую резюмировать. Ваше виденье проблемы: люди увлеклись комиксами о супер-способностях, поэтому слишком беспечно применяют векторики. И вы предложили путь решения: начать беспокоиться.
– Совершенно верно! – подтвердил доктор Перрен и улыбнулся по-бондовски.
– В таком случае, Филипп вам слово для ответа, тоже, по возможности, краткого.
Профессор Уэллвуд заложил руки за голову, и покачался в кресле, глядя в потолок.
– Пожалуй, Гастон согласится, что лучше не обсуждать его тезис о непрофессионально сконструированных и любительски синтезированных векториках. Поскольку, с одной, стороны известно, что современные биопанки всегда следуют протоколу Zayner-2017, , известному также как ODIN. Это архитектура недорогой настольной лаборатории для контроля компонентов, химического синтеза препарата, и контроля продукта. Все под управлением компьютера, точнее софтвера с открытым кодом. С другой стороны, нам нетрудно вспомнить начало 2020-х, когда несколько финансово-политических клубов решили поставить спектакль «Великая Пандемия» с вирусом обыкновенной простуды в главной роли и населением планеты в роли массовки. Во 2-м акте к миллиардам людей применялись мРНК-вакцины коррупционных разработчиков, без тестов даже на мышах. Производство препаратов шло по неустойчивой технологии, из сомнительного сырья, в условиях близких к бытовой свалке пищевых отходов…
– Филипп, вы утрируете! – укоризненно перебил доктор Перрен.
– Гастон, я утрирую лишь вслед за вами. Мы можем сейчас уточнить факты, и прийти к взвешенному выводу о том, какие препараты более функциональны и менее опасны: от биопанка или от БигФарма. Или, как я предложил ранее, можно оставить этот хвост за кадром, и обсуждать тему, полагая, что векторики не слишком опасны биологически, и обычно производят в организме именно те изменения, которые указаны в их user-guide. Выбор за вами, Гастон.
Случилась трехсекундная пауза, после которой доктор Перрен ответил:
– В формате теледебатов ваше предложение выглядит вполне разумным. Я согласен.
– Превосходно! – доктор Уэллвуд снова покачался в кресле, – Тогда я отвечу на вопрос, резюмированный Габи. Итак, Гастон, вы полагаете, что люди увлеклись комиксами и решили переделать свои организмы по образцам супер-героев Marvel. Вы считаете это причиной для беспокойства. Но ведь это позитивная мечта. Если бы люди, например, мечтали воспроизвести карьеру Джека Потрошителя или Билла Гейтса, тогда конечно, стоило бы беспокоиться. Но зачем беспокоиться из-за позитивной мечты?
– Проблема в том, – ответил доктор Перрен, – что эта мечта массово реализуется.
– Ну, – отозвался профессор Уэллвуд, – и кому же от этого плохо?
– Это потребует довольно длинного ответа, – Перрен посмотрел на телеведущую.
– Будет прекрасно, если вы уложитесь в 5 минут, – сказала она.
Он коротко кивнул и сосредоточился, сдвинув ладони и сплетя пальцы.
– Когда я сказал, что мечты о супер-способностях массовые, то имел в виду, все же, не большинство людей, а меньшинство хотя весьма значительное. Большинство мечтает о более гуманных вещах. Дом, семья, здоровые дети, стабильный заработок, и понятные соседи. Но если соседи генмод, то понятности нет, это иные существа, с иным образом жизни и иной биологией. Какие-то генмод даже не скрещиваются с обычными людьми. Фактически, мы видим распад единого вида Homo sapiens – на несколько разных видов, которые, к сожалению, занимают одну экологическую нишу. Археологии известно, как развиваются подобные ситуации. 40 тысяч лет назад кроманьонцы пришли в Европу, и неандертальцы вымерли. Тут нет полной аналогии, но генмод уже вытесняют обычных людей из все большего числа секторов экономики. Морской бизнес явно предпочитает персонал из аргонавтов, они все генмод. Космический бизнес ориентируется только на генмод-астронавтов. Что если по итогу все обычные люди окажутся в резервациях, как индейцы Америки? Что если ценой выхода из резервации станет прием векторика? Это необратимый отказ от своей природной идентичности, это серьезнее даже чем отказ от религии для искренне верующего. Большинство людей не согласны на такое, и отсюда перспектива жесткого конфликта уже в политическом поле…
Тут доктор Перрен сделал риторически-обоснованную паузу, прежде чем продолжить: … – Я не говорю, что это непременно случится, но так рассуждают многие, и отмечают кооперацию аргонавтов с политическими радикалами. Около 7 лет назад это привело к Вандалическому кризису в Европе и к режиму хуррамитов в Ливии. Конечно, следует признать, что анти-генмод законы, принятые тогда в Европе, толкнули аргонавтов в эту сторону. Но ведь анти-генмод законы были ответом на эскапизм аргонавтов. У любого социального конфликта имеется длинная история обид и ответов, причем их разбор не помогает урегулированию. Чтобы урегулировать, надо смотреть на уже сложившуюся ситуацию, и искать в ней компромисс. Каждой стороне надо в чем-то уступить. Иначе никак, поскольку альтернатива – эскалация вражды и террора. Такова суть проблемы.
Габи Витали растерялась от такого историко-политического конспекта, и поглядела на профессора Уэллвуда. Он сделал жест ладонью, показывая готовность к ответу, и чуть загадочно произнес:
– Сейчас Гастон продемонстрировал интегральный подход к проблеме. Плюс в том, что названы все горячие точки. Минус в том, что из сюжета постепенно пропали люди. Там остались лишь социальные агрегаты и политические силы. Такой подход был приемлем раньше, поскольку, хотя это звучит цинично, люди ничего не значили в политике. Ими манипулировали олигархии, державшие рычаги всех четырех ветвей власти. А ставками политической игры были земли, рынки и ресурсы. Но, когда появились генмод-люди, в частности – аргонавты, мало зависящие от социально-распределяемых благ – игра стала меняться. Аргонавты не привязаны к берегу, не признают подданства, и выступают как бродячие симбионты для береговых режимов, предоставляющих им защищенный хаб. Примерно таков симбиоз рыб-клоунов и жалящих актиний. Рыбки таскают подкормку только такой актинии, которая удобна им в качестве эпизодической базы. Если актиния неудобна, то не получит ничего хорошего. Так это работает. Конечно, такие изменения крайне неприятны для политических элит, и можно припомнить любимый тезис элит в отношении обычных людей: «Такова новая реальность, просто смиритесь». Теперь этот тезис про «новую реальность», как мячик, отскочил обратно. Что-то вроде кармы.
– А вы знаете, Филипп, – задумчиво отозвался доктор Перрен, – из вашего сюжета также постепенно пропали люди. На красивой картинке из актиний, рыб-клоунов, и кармы, не нашлось места обычным людям, которые не генмод, не аргонавты.
– Они не исчезли, – возразил профессор Уэллвуд, – они ждут, когда вы найдете для них место и роль в модели обозримого будущего.
– Так, а почему именно я?
– Потому, что именно вы тут все время говорите о них. Вам и карты в руки.
– Ладно, Филипп, в таком случае мне придется переделать вашу картинку.
– Разумеется, Гастон! Переделывайте! Только объясняйте для чего. Покажите, каким с вашей точки зрения должен стать мир, например, через 100 лет. А затем предложите приблизительный план перехода от сегодняшнего мира к такому миру будущего. Лишь связно и непротиворечиво представив целевое будущее состояние, можно планировать цепочку шагов к нему, глядя, как бы, из этого будущего назад по шкале времени.
Доктор Перрен улыбнулся и раскинул руки, будто хотел обнять невидимого бегемота.
– Предложение увлекательное, но, боюсь, слишком объемное для такого теледиспута.
– Площадка готова расширить формат! – мгновенно отреагировала Габи Витали.
– Действительно готова? – чуть иронично спросил он, – А вы представляете, насколько придется расширить формат, чтобы вместить такую задачу?
– Я надеюсь, Гастон, что вы представляете, и скажете.
– Я приблизительно представляю, поэтому опасаюсь, что это выходит за рамки вашей компетенции, как телеведущей.
– Минуту внимания, леди и джентльмены! – послышался голос из бокового динамика, и фронтальный экран студии переключился с заставки на видеосвязь с Беппе Ломеллини – управляющим совладельцем площадки «Infernollam». Этого некрупного, кругленького, жизнерадостного дядьку средних лет многие знали в лицо, поскольку он периодически публично эпатировал – то ли из-за своего темперамента, то ли для PR своей площадки.
– Добрый вечер, босс! – браво поприветствовала телеведущая.
– Привет, Габи! – он помахал пухлой ладонью в объектив web-камеры, – Я влез на твое интеллект-шоу, чтобы закрыть тему гаданий о компетенциях, и поддержать твою идею. Формат будет расширен настолько, чтобы получить ответы на те вопросы, от прямого открытого обсуждения которых подозрительно долго уклоняются политики.
…
10. Наследие османских алхимиков и астероидных аферистов.
Февраль на Кипре это сезон, когда приезжие северяне чувствуют себя, как на родине, а аборигены – как на Северном полюсе. Милейший аборигенный дядька по имени Даниз Бурхан, владелец китаплика «У Дэна Брауна» (этакого гибрида паба и книжной лавки), казалось, должен был уже привыкнуть к специфике северян. Ведь более половины его постоянных клиентов составляли европейцы-экспаты из кампуса EMU или из главного офиса MOXXI: двух центров, на которых последние несколько лет росло благополучие Фамагусты и лично Даниза Бурхана. Однако, в каждый зимний вечер он выражал бурю эмоций при виде клиентов-европейцев, одетых в шорты и футболки. Чем больше Даниз ценил данного конкретного клиента, тем ярче проявлялись эмоции. Вальтер и Кристина Штеллен появившись сегодня утром, вскоре после открытия, получили эмоциональный ураган и огромный чайник с фирменным горячим напитком из девяти пряностей.
Между прочим, сегодня они (вопреки обычному) действительно выглядели озябшими. Приглядевшись, Даниз отметил: у Кристины мокрые волосы (возможно, и у Вальтера волосы недавно были мокрыми, но вследствие стрижки «армейский ежик», уже успели высохнуть).
– Друзья, где вас угораздило попасть под дождь? – удивился он, ставя чайник на стол.
– Вообще-то мы просто выкупались за волнорезом Бюйюк-Адда, сказала Кристина.
– О, Аллах всемогущий! – тут Даниз выразительно схватился за голову, – Как взрослые умные люди могут вести себя, будто безбашенные подростки?
– Это я виноват, – самокритично признался генерал Штеллен, – меня вышибло из колеи рабочее событие такого экономического масштаба, что мозги стали перегреваться.
– А я нырнула за компанию, – добавила Кристина.
– Какое событие могло так повлиять? – удивился владелец китаплика «У Дэна Брауна».
– Результаты анализа рассеяния эмиссии двигателя корабля Алкйона на астероидах М-класса, – ответил генерал, – это астероиды с высоким содержанием металлов из группы железа, и существенной долей тяжелых металлов. Вычислительная команда MOXXI на протяжении месяца обрабатывала данные и получила параметры орбит более 80 тысяч объектов этого класса. Среди них более 3 тысяч оказались амуридами, иначе говоря, их орбиты частично проходят ближе к Земле, чем орбита Марса. Исходя из этого, MOXXI начнет пробную добычу астероидной руды не через 2 года, как указано в декабрьском полуофициальном графике, а через 8 месяцев. Это обсуждалось сегодня в ходе ночной телеконференции. У нас смещение +7 от Приатлантической Америки и -7 от Японии и Южной Кореи. Поэтому в нашем поясе интервал времени был с полуночи до 4 утра. По ситуации пришлось добавить еще пару часов.
– Да-да! – встряла Кристина, – Я приехала в офис, чтобы эвакуировать домой то, что по ситуации останется от Вальтера, вдруг бац! Плюс два часа! Я была обречена тестировать качество продуктов и коммуникационный потенциал робота в буфете для сотрудников MOXXI. Робот оказался чудовищным занудой, но я научила его некоторым сленговым выражениям, характерным для окситанской и пфальцской фастфудной лексики.
– Превосходно! – обрадовался генерал, – Пора было оживить обстановку в буфете. А на крайний случай я заранее положу в текущее делопроизводство служебную записку, что робот-бармен демонстрирует высокую скорость обучения в социальных сетях.
Тут Даниз Бурхан, всплеснул руками.
– Так вы что, вообще не спали сегодня?!
– Он вообще, – Кристина толкнула плечом бывшего мужа, – а я вроде поспала немного в первую половину ночи. В общем, после телеконференции мы поплавали в море, чтобы взбодриться, и сразу сюда.
– То, что вы сразу сюда, было самым верным шагом! – объявил Даниз, – У меня для вас найдется особая похлебка, изобретенная алхимиками во времена Абдул-Меджида для османских чиновников, чтобы утром выглядеть пристойно после ночи, проведенной в тайной курильне гашиша или византийском доме разврата.
– Интересная аналогия! – весело отреагировала Кристиана, а Вальтер поинтересовался:
– Вот интересно, для кого сейчас настолько актуальна эта алхимическая похлебка, если мастер высокой кухни и литературы держит у себя оперативный экспресс-резерв?
– Вот это, уважаемый генерал, увы: профессиональная тайна, – сказал Даниз, и особым образом подмигнул, так что знающий собеседник мог догадаться: потребителями этого древнего зелья остаются те же чиновники, хотя уже не османские, а республиканские.
…
Кристина и Вальтер думали после завтрака доехать до дома и завалиться спать. Но, как оказалось, зелье османских алхимиков замещает обычную сонливость – медитативным состоянием изумительной легкости на границе сна и яви. Двигаться было лень, и самой привлекательной идеей стало расслабленное общение за стаканом сангрии. Так что они устроились на балконе в шезлонгах – поставив на столик посредине бутылку и стаканы. Такие несложные приготовления потребовали запредельных волевых усилий и поэтому первые несколько минут после они просто полулежали, созерцая неспешный бег белых облачков-барашков по голубому полю неба. Затем Кристина негромко спросила:
– Ты помнишь субботний brain-battle нашего дока Филиппа с биологом из Сен-Луи?
– С Гастоном Перреном, – уточнил генерал, – да, я помню, а что?
– Я еще не знаю, что. Пока просто рассуждаю вслух о внезапном финале. Может, кто-то заранее решил раскрутить из этого большой хайп, и повел дело к продолжению в новом большом формате. Габи Витали не вбросила бы такое без указания босса, а он возник в момент кульминации, будто бог из машины в античном театре.
Генерал чуть заметно покивал головой, наполнил стаканы сангрией, и произнес:
– Да, у них получилось не очень достоверно. Беппе Ломеллини бизнесмен, а не артист. Впрочем, публика, вероятно, поверила даже в такую вульгарную постановку.
– Вероятно, да, публика поверила, – согласилась Кристина, – но кто кукловод? Мне вот кажется, что это не сам Ломеллини.
– Да, это не его стиль, – в свою очередь согласился генерал.
– Вот-вот. Тогда кто же?
– Тут я полагал бы рассмотреть три версии: гибридный принц, веганский миллиардер, и подружка твоего дедушки.
– Веганский миллиардер это кто?
– Это Оуэн Гилбен, 47-летний владелец-основатель компании «HortuX». Это веганский фастфуд с индивидуальным конструированием блюд на смартфоне. И он же финансово устроил создание первого фудотрона, что в мадагаскар-сейшельской акватории. Пафос наподобие плана для человечества на 100 лет, в общем, соответствует его стилю.
– Так, я вспомнила рекламу HortuX. Дурацкую, как все веганство. Впрочем, это можно простить за фудотрон. Вот реально великое дело… А кто такой гибридный принц?
– Самир бин Хафиз аль-Муала из эмирата Умм-эль-Кювайн, самого маленького в ОАЭ. Креативный молодой парень. Автор стартапа «Stellarex»: продажа участков возможных месторождений ценных минералов на астероидах.
– Надо же! Я видела этого принца в репортажах Discovery и NatGeo. А какой ему резон раздувать хайп вокруг планов для человечества на 100 лет?
– Явный резон, если план включает промышленное освоение астероидов. Поэтому если гибридный принц является теневым инициатором этого шоу, то появится реклама 100-летнего плана, у которого астероидная тема в фокусе.
Кристина задумалась на целую минуту, созерцая облака, пока не нашла идею, которую немедленно озвучила:
– Знаешь, Вальтер, ведь по такой логике MOXXI оказывается под подозрением на роль теневого инициатора по той же причине: промышленное освоение астероидов.
– Разумеется, да, – невозмутимо согласился генерал, – но в случае чего, мы ускользнем, свалив все на принца Самира, юридического трансгрессора и афериста.
– Афериста? – переспросила она, – Это тонкий намек, что торговля месторождениями на астероидах является юридически сомнительной практикой?
– Да, причем «сомнительной» это еще мягко сказано. Тем не менее, опровергнуть такие сделки в суде это весьма непростая и небыстрая задача. Поэтому, вероятно, когда дело дойдет до дела, вопросы будут решаться мировым соглашением, и клиенты «Stellarex» получат компенсации, по крайней мере, покрывающие их затраты на покупку полей.
– Ладно… – Кристина кивнула, – … И еще ты упомянул подружку дедушки Хлотара. Ей зачем этот хайп? Что она может выиграть?
– О! – отозвался генерал, – У Камиллы Далансон много мотивов. Явный, но не главный: раскрутка научно-популярных программ медиа-холдинга «Euro-Twin». Менее явный и, вероятно, главный: заказное поднятие некоторых бизнес-тематик в мировой медиа-топ. Существуют вопросы, никогда не выносившиеся на открытый диспут. Вынести их туда вопреки молчаливому табу – это инфо-атака с последствиями на триллионы долларов.
Генерал сделал паузу. Кристина кивнула в знак понимания и прокомментировала:
– Ну, разумеется. Ведь аргонавты показали: сброс всего двух табу приводит к урагану в экономике. Если табу начнут рушиться массово, то и последствия будут масштабнее.
– На самом деле, – сообщил он, – ситуация серьезнее, поскольку тема уже не в будущем времени, а в настоящем. Как оказалось, по нашему служебному каналу MoLLi…
– MoLLi? – переспросила Кристина.
– Moxxi.LongLink, – уточнил он, – это канал пакетной двухсторонней связи с Алкйоной.
– Да, я вспомнила, ты говорил.
– Так вот: как оказалось, по каналу MoLLi проходит не только рабочая переписка, и не только выпуски медиа по выбору астронавтов, но и пакеты космических пиратов.
– Ты уже говорил, – напомнила она, – что некие шустрики воруют видеофрагменты, где эротика астронавтов, и продают на adult-content рынке. Но, вроде, это не проблема.
– Да, проблема не это, а закрытая группа эхоконференции Lackhole.FIDONEXT.
Кристина задумалась над услышанным (что с учетом ленивого состояния заняло около минуты), и произнесла:
– Эхоконференция это вроде форума или чата или блога, как-то так?
– Да, для низкоскоростных FIDO-подобных сетей. Эти эхоконференции связали экипаж Алкйоны и группу студентов East-Mediterranean University, среди которых наша дочка с обоими бойфрендами.
– О, черт, Вальтер, насколько это плохо?!
– Не настолько, чтобы напрягаться. Я провел с Хлоей ласковую беседу о том, что жрать бесконечное варенье из плохо закрытой банки очень прикольно, но не надо делать хайп вокруг этого. И в узком круге директората MOXXI мы условились оформить, будто это негласный проект, снижающий риск зарождения бесконтрольных чатов того же рода.
– В смысле, – спросила Кристина, – если оргию не предотвратить, то надо возглавить?
– Да, и не только. Lackhole.FIDONEXT играет роль неформального, естественного окна общения астронавтов с земным сообществом. Эликсир против синдрома изоляции.
– Вальтер, тогда я не понимаю: в чем тут проблема?
– Пока ни в чем. Но воду в решете не утаишь. Скоро Алкйона выйдет к орбите Сатурна, создастся возможность эксперимента «Magnetic-mirror», и мы с высокой вероятностью перехватим часть обмена данными между Чубаккой и его планетоботом на Титане. Это слишком яркое событие, и группа Lackhole.FIDONEXT будет засвечена. Тогда каждый журналист сочтет себя обиженным чат-монополией, и придется открыть эти ворота для неопределенного круга инфодилеров.
– И что тогда? – спросила она.
– Как бы объяснить быстро… Помнишь, мы смотрели извержение грязевого вулкана на Сицилии? Вот, будет то же самое, только информационное и стократно грязнее.
…
