Текст книги "Баобаб маленького принца (СИ)"

26. Стать джамблями. Мечты слишком много не бывает.

Неполиткорректная египетская народная мудрость учит: если бедуин нашел вход в твое жилище – сделай другую дверь. С тех времен, когда это было сформулировано, многое изменилось: и египтяне теперь другие, и бедуины тоже. В XXI веке так говорят не про бедуинов, а про журналистов. Потому не следует удивляться, что Габи Витали, найдя в марте вход в жилище бывших супругов Штеллен на площадке кампуса EMU (Восточно-Средиземноморского университета), появилась там вновь. Но, разумеется, в отличие от фольклорных бедуинов, она (как и в прошлый раз) заранее договорилась о встрече…

…Причем опять все пошло немного не по графику. В прошлый раз задержался генерал Штеллен, и визит Габи начался с довольно долгого общения с его бывшей женой. Или формально бывшей? Впрочем, не важно. Теперь же задержались оба бывших супруга, а журналистку встретила их дочка.

– Салют, Габи! Давай, вваливайся. Чувствуй себя, как дома и все такое

– Э-э… Привет… Э-э… Хлоя? – спросила журналистка, шагнув через порог.

– Ага! – дочка Штелленов кивнула, закрыв дверь за гостьей, – Холодный пунш будешь?

– Да, с удовольствием, – ответила Габи, справившись с визуальным шоком, вызванным необычным видом девушки, до изумления похожей на полукопию с античных изваяний вроде «юная спартанка на стадионе». Хлоя соответствовала по комплекции, к тому же оделась в короткий дорийский хитон: кусок ткани, обернутый с правой стороны тела и заколотый на левом плече чем-то вроде броши, плюс подпоясанный плетеным шнуром. Только метательного оружия не хватало для полного соответствия.

Через минуту журналистка оказалась за столом в уже знакомой кухне-гостиной, уже со стаканом холодного пунша в руке.

– Прикольная тряпочка на мне, да? – весело спросила Хлоя,

– Прикольная, – согласилась Габи, – это под античную Спарту, я угадала?

– Ага. Видишь ли, мама сказала: переоденься для разнообразия во что-нибудь не совсем похожее на летний костюм малобюджетного албанского байкера. Вот я и решила.

– Что ж, тебе идет. А где?…

– …Они зависли на внезапном корпоративе MOXXI, – сообщила генеральская дочка, не дослушивая вопрос, – согласись: по такому случаю полагается без вариантов.

– По какому случаю? – не поняла журналистка.

– Ты что, не в курсе? – удивилась Хлоя, сделала глоток пунша и, отметив кивок гостьи (означавший, что не в курсе), пояснила, – Экипаж Алкйоны увидел Чубакку.

– Что?! Как?!

– В бортовой телескоп, вот как. Согласно полетному плану, это должно было случиться примерно сейчас, но точный день в таких делах неизвестен заранее. Вот, это случилось. Соответственно, я рекрутирована на временную роль домохозяйки. Ничего трагичного. Мальчишки все равно хотели сделать кое-какой бытовой тюнинг Нйарлатотепа.

– Нйарлатотеп это что, ваша арго-лодка? – предположила Габи.

– Ага. Полимаран, если точнее. В общем, у Нигига и Олли есть чем заняться без меня.

– Я поняла. А почему ничего не появилось в СМИ про визуальный контакт с…?

В ответ генеральская дочка неопределенно пожала плечами.

– Как я мыслю: пока нечего показывать. Просто серая точка в черном небе среди звезд.

– Подожди, Хлоя, есть ведь уже фото Чубакки. Его публиковали все научпоп-журналы полтора года назад, когда Чубакку только обнаружили. И там даже видно, что Чуббака похож на межпланетный дредноут Звезда Смерти из НФ-саги Лукаса.

– Понимаешь, Габи, есть три нюанса. Первый нюанс: фото получено гелиосинхронным космическим телескопом Хейвид Флойд, у которого 1000-футовое зеркало. С него даже видно, как на поверхности Марса насвинячила роботизированная миссия Бифрост-Ред. Только не перепутай со спейсфабом Бифрост, околоземной орбитальной верфью.

– Я не перепутаю. Но я не поняла: в чем первый нюанс?

– В том, что зеркало 1000-футовое. По сравнению с ним телескоп на Алкйоне как жук-носорог по сравнению с носорогом. И кстати, это фото сделано, когда Чубакка еще не улетел далеко за орбиту Юпитера.

– ОК. Теперь понятно. А второй нюанс?

– Второй нюанс: сходство со Звездой Смерти не такое удивительное. Похожая форма у Мимаса, одного из малых естественных спутников Сатурна. Он такой же круглый и с огромной кратероподобной структурой в точности вокруг условно-северного полюса. Диаметр этой структуры примерно треть диаметра самого спутника. Внушает, верно?

– Внушает, – согласилась Габи, – а какой третий нюанс?

– Третий нюанс: фото с телескопа Хейвид Флойд было бессовестно ретушировано при помощи компьютерного приложения для НФ-графики. А на исходном фото все детали размыты с погрешностью плюс-минус два носорога.

– В твоем рассказе уже четыре носорога, – заметила Габи, – это что-то значит?

Хлоя неопределенно пожала плечами.

– Может, значит. Или может, просто настроение носороговое. Так вот, о чем я: средний кусок протоплазмы, называемой аудиторией СМИ, не переварит исходное фото такого объекта без ретуши. А если ему показать серую точку на фото с телескопа Алкйоны, он вообще не поймет значимость события. Ему подавай картинку вроде Звезды Смерти из Лукаса во всех цветах и красках, а лучше вроде звездолета-стрекозы из сериала LEXX.

– Пожалуй, – неохотно согласилась журналистка, – а когда ожидается такая картинка?

– Ну, диаметр Чубакки около 20 километров, значит, для толковой картинки требуется различать детали около километра. Для бортового телескопа Алкйоны это возможно с дистанции примерно 5 миллионов километров. Почти впритык по меркам космоса.

– Я поняла. А сейчас какая дистанция?

– Полторы астрономические единицы. Это между 220 и 230 миллионов километров. На такой дистанции фиксируется совсем немного отраженных солнечных фотонов. Видна серая точка на черном фоне, и то при условии, если нет звезд около линии наблюдения.

– Хлоя, а сколько времени потребуется, чтобы подойти на 5 миллионов километров?

– Около четырех недель, – последовал ответ.

– Так, и что, до этого никаких официальных сообщений для СМИ не запланировано?

– Не запланировано, но папа говорит: придется. Кто-нибудь разболтает. Например, я.

Габи понимающе покивала головой. Ее опыт подсказывал, что такую информацию не удержать дольше двух-трех дней. Значит, разболтав это осознанно (причем наверняка с разрешения генерала) Хлоя подарила два-три дня форы перед другими журналистами.

– Спасибо. С меня фант.

– Уж как водится, – генеральская дочка хитро улыбнулась и отсалютовала стаканом.

– Так, и какой фант?

– Это не ко мне вопрос, это к папе. А пока не стесняйся, в смысле…

– …Я поняла, – отреагировала журналистка и вытащила из кармана смартфон, чтобы по свежим следам залить новость на сайт площадки «Infernollam»

– Донер-кебаб будешь? – между тем спросила Хлоя, и Габи ответила тремя кивками: от горячих инфо-вбросов у нее почему-то всегда разгорался аппетит.

К тому моменту, когда краткий материал был размещен на сайте как «braking news», в середине стола уже возник кривоватый натюрморт из лепешек-заверток, содержащих турецкую традиционную смесь овощей, пряностей и мяса. Плюс бронзовый кофейник, вмещавший около литра напитка, сваренного кое-как, ну и ладно. Все названное было принято с энтузиазмом, однако, питаясь, Габи не забывала о профессиональных темах. Например, о том, что Хлоя Штеллен не только дочка вице-директора MOXXI но еще и кофаундер эхоконференции Lackhole.FIDONEXT – первого неформального и открытого канала общения с экипажем Алкйоны для любителей из обычной публики. Этот канал сохранял значимость даже теперь, через две трети года после старта Алкйоны… … – Хлоя, а насколько конфиденциален твой флейм с астронавтами в эхоконференции?

– Ни насколько, – последовал ответ, – эхокон закрыт от перехвата администрирования, а контекст перехватывается любой, по факту: весь. Ты, наверное, сама это знаешь.

– Да, – Габи кивнула, – однако, при флейме вы применяете такой сленг, что стандартный интернациональный транслятор не может даже идентифицировать язык.

– Хрестоматийная история: короли и капуста, – прокомментировала генеральская дочка.

Журналистка снова кивнула.

– Да, я догадалась. Только у О.Генри в «Королях и капусте» для шифрования телеграмм применялся нью-йоркский полубандитский жаргон 1990-го года, а у вас микс примерно полдюжины жаргонов разных субкультур, причем с разными языковыми базисами. Это можно разобрать только машинно-ручным способом. Чертовски долгая работа.

– И что? – с веселым озорством поинтересовалась Хлоя.

– И мы возвращаемся к первому вопросу: насколько конфиденциален этот флейм?

– Габи, давай проще: что ты хочешь знать об этом? Задавай вопросы, не стесняйся.

– Прекрасно! Сначала чтобы я сориентировалась: о чем у вас обычно флейм? Можно ли назвать три самые частые темы?

– Секс, наркотики, рок-н-ролл! – моментально выпалила Хлоя, хихикнула и приятельски хлопнула журналистку по плечу, – Шутка. Или нет. Знаешь, в июне Чоэ Трэй выпустила альбом «Джамблефобия», и четвертая композиция в нем называется: «Когда мы станем джамблями». Там рефрен: дискотека, футбол, камасутра. В смысле: наша цивилизация создала очень мало такого, что будет нам интересно по жизни, когда мы вырастем.

– Что значит, мы вырастем? – не поняла Габи.

– Значит: станем джамблями. Сверхцивилизацией, выражаясь по-научному.

– Подожди! А как же наука, например?

Генеральская дочка скептически фыркнула.

– Сильно ли тебя интересует средневековая наука?

– Средневековая? – удивленно переспросила Габи.

– Да, средневековая. Ты вообще хоть что-нибудь помнишь из средневековой науки?

– Э-э… Я помню законы Ньютоны.

– Мимо! – сказала Хлоя, – Законы Ньютона это раннее Просвещение, которое в истории начинается после Возрождения, а Средневековье это то, что до Возрождения.

– Э-э… Тогда не знаю.

– Вот! А знаешь, почему ты не знаешь?

– Э-э… Похоже, что не знаю.

– Вот! Это потому, что нечего знать. Основы математики, физики, химии открыты еще в Античности, а продвинутая наука началось только в эпоху Просвещения.

– Ладно, Хлоя, а почему ты спросила, что я знаю именно из средневековой науки?

– Потому, что с точки зрения джамблей, мы пока живем в гребаном средневековье! Или, начиная с Вандалического кризиса, в самом-самом раннем Возрождении. До реального Просвещения, нам еще переть и переть, как отсюда до Антарктиды на веслах.

Тут в голову Габи Витали пришла мысль, что 20-летняя собеседница, наверное, не сама изобрела такое толкование истории и футурологии. Сразу захотелось выяснить, от кого почерпнуто это, но как задать вопрос тактично?.. Хлоя, будто, прочла ее мысли (точно научилась у своего папы-генерала, сделавшего карьеру в контрразведке).

– Ну, что? Гадаешь, у кого я нахваталась постгуманизма?

– Гадаю, – не стала отпираться журналистка.

– Так вот: на лекциях профессора Уэллвуда по эксплитике. Ну, ты его знаешь. Он был в феврале на твоем брейн-баттле.

– Да, верно. Филипп Уэллвуд vs Гастон Перрен. Дедушка-бомба. С него, между прочим, началась тема 100-летнего плана.

– Было круто, – сказала Хлоя, – и ты классно модерировала.

– Спасибо. А вы с экипажем Алкйоны, случаем, не обсуждали 100-летние планы?

– Только краями. Поскольку, скорее всего, это фигня, а будет по-другому.

– А как именно по-другому? – зацепилась Габи за интригующий тезис.

Хлоя всем телом изобразила аллегорию неопределенности.

– Просто: по-другому.

– Звучит как-то тревожно, – сообщила журналистка свое впечатление.

– Настоящая мечта всегда выглядит как-то тревожно, – ответила Хлоя, нашла что-то на своем аргофоне, и положила гаджет на стол, чтобы визави смогла прочесть с экрана. …Однажды случается нечто, чего до той поры никогда не случалось. Глядя на это, человек созерцает реальность. Он не может поведать другим, что же он видел, Но другие хотят это узнать, и вот они вопрошают его; они говорят: «На что оно похоже – то, что ты видел?» И он пытается рассказать им. Быть может, он видел самый первый в мире огонь. Он говорит им: «Он красен, как мак, но пляшут в нем и иные цвета. У него нет формы, как у воды; он текуч. Он теплый, как летнее солнце, даже теплее. Он существует какое-то время на куске дерева – и дерево исчезает, будто съеденное, остается лишь что-то черное, сыпучее, как песок. И он исчезает вместе с деревом». И вот слушатели вынуждены думать, что реальность эта схожа с маком, с водой, с солнцем, с тем, что ест и испражняется. Они думают, что она, эта реальность, схожа со всем, чему она подобна по словам познавшего ее. (Роджер Желязны. «Князь Света»).

Габи прочла, попробовала быстро осмыслить, преуспела в этом лишь частично, и снова сообщила свое впечатление:

– По-моему, для мечты это перебор.

– Мечты слишком много не бывает! – уверенно заявила Хлоя, затем чуточку напряглась, прислушалась, и через секунду улыбнулась почти до ушей, – Вот, предки приехали.

…

Кристина и Вальтер Штеллен, едва переступив порог дома, получили короткий ураган обнимашек от дочки и серию ироничных замечаний насчет характерного микс-аромата разнородного алкоголя. Затем, пока старшие Штеллены обменивались приветствиями с гостьей, Хлоя скинула дорийский хитон (под которым не было ничего кроме загара), и начала надевать уже упомянутый летний костюм малобюджетного албанского байкера.

– Мальчишкам надо доставить человеческое питание, иначе они сожрут, что найдется в портовой лавке, – пояснила она свою торопливость.

– Каску застегни, детка! – строго сказал генерал.

– Угу, – Хлоя, не споря, звонко щелкнула застежкой подбородочного ремня.

– И кирасу тоже, – добавила Кристина, – а то опять угодишь в рекламу.

– Эх! – Хлоя, снова не споря, застегнула липучки на защитном мотоциклетном жилете и обратилась к Габи, – Если захочешь оторваться на борту, то просто позвони! Ага?

– Непременно позвоню, – подтвердила журналистка и отсалютовала ладонью.

– Ну, всем хорошего тонуса! – заключила Хлоя, и исчезла за дверью.

Скоро с улицы послышалось урчание мотоциклетного движка. Затем тон урчания чуть изменился, и стал затихать по мере роста дистанции. Габи догадалась, что это отъехала реплика армейского BMW R75 времен WW2, ранее замеченная на парковке кампуса. В порядке завязки разговора со старшими Штелленами, Габи спросила:

– Если не секрет: а в какую рекламу угодила Хлоя?

– Какие тут секреты, – отозвалась Кристина, хаотично выкладывая на стол закуски для оживления предстоящей беседы, – ты ведь понимаешь: рекламные фото с модельными девушками весьма недешевы. И такие девушки слабо гармонируют с тяжелыми ретро-байками. Вдруг якобы случайно кто-то сделал на улице фото Хлои, которая катилась с довольной мордахой и в распахнутой кирасе. Подарок судьбы для фирмы.

– Но, – заметила Габи, – закон запрещает использовать образ в рекламе без согласия.

– Это, – сказал генерал, – элементарно обходится маскировкой рекламного контента под случайное жанровое фото в разделе «материалы фолловеров сайта».

– Хотя, – добавила Кристина, – менеджеры фирмы побоялись кармы, и для компенсации подарили Хлое кучу расходников к мотоциклу. Так или иначе, этот эпизод вряд ли надо повторять. По мне вообще лучше надевать кирасу не на голое тело, а хоть на футболку, однако вопросы комфорта в быту каждый решает на свой вкус.

– Кстати о быте! – генерал негромко стукнул пальцем по столу, – Ты, кажется, получила приглашение на борт Нйарлатотепа с открытой датой.

– Да, я поняла именно так, – подтвердила Габи.

– Так вот, – продолжил он, – это шанс ощутить прелесть реалистичной ролевой игры по бытовым обычаям питекантропов.

– Не драматизируй! – заявила Кристина, – Скорее неандертальцев, чем питекантропов.

– Ну, может быть, неандертальцев, – без особой уверенности согласился он, – а сейчас, я полагаю, пора переходить к делу.

– Тогда я включаю запись? – на всякий случай, спросила Габи и, получив разрешающий кивок, нажала кнопку на своем репортерском гаджете.

…