Текст книги "Процесс Лунного Зайца"
Автор книги: Александр Розов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)
ПРИЕХАЛИ
30. Трогательное рандеву с контрразведкой
«Около 22.00 по унифицированному времени восстановлена связь с лунной станцией «Эратосфен», серьезно поврежденной позавчера при пылевом выбросе. Из-за мощных электрических разрядов купол станции разгерметизировался. Астронавты подверглись опасности воздействия вакуума и низкой температуры. Им удалось спастись, только прибегнув к киборгизации. В настоящее время все шесть астронавтов чувствуют себя нормально и занимаются ремонтом станции. Пресс-служба агентства по астронавтике (АГАС) информирует, что авария не имела фатальных последствий и не повлияет на выполнение графика операций по проекту «Фавориты Луны». Мы надеемся, что скоро удастся связаться с астронавтами и выяснить…».
Послышался щелчок переключения внутренней связи и щебечущий голос стюардессы сообщил: «Леди и джентльмены! Наш рейс Порт-Игуана – Паламара завершается. Мы идем на лэндинг. Прошу всех пристегнуть ремни безопасности. Еще раз спасибо, что воспользовались услугами авиакомпании «Аэро-Жакмелли». «Аэро-Жакмелли» – это спокойное и недорогое путешествие с домашней теплотой и уютом…».
Стюардесса в 13-местном летающем микроавтобусе «Sky-Tram» выглядела некоторым излишеством, хотя – как же иначе, если полет на этом тормозном чуде продолжается 5 часов? Опять же, фирменная «домашняя теплота и уют»… И лэндинг на любительском аэродроме Паламара. Бум… З. З. З… Др. др. др.… Прибыли… Очень поздний вечер… Полулегальные таксисты, конечно, уже тут, сразу за воротцами паспортного контроля. Вместо шашечек – светящиеся в темноте таблички с лаконичным вопросом «Go?»… Ледфилд шлепнулся в первое же подкатившее «теневое такси».
– В город, до угла 20-й и 37-й.
– Всего за три десятки! ОК, босс? – утробно проворчал колоритный водитель в яркой пестрой бандане, и с огромными встопорщенными черными бровями и усами.
– Договорились, – ответил Лейв. Торговаться ему было лень.
В машине негромко играла музыка в стиле «Romancero», и за неполные полчаса Лейв успел отправить со своего мобайла полдюжины SMS-сообщений, а потом…
– Приехали, мистер Ледфилд, – буднично произнес знакомый голос.
– Fuck! – буркнул Лейв, глядя на водителя, который успел расстаться с банданой, и с колоритной растительностью на лице, – …Мистер Ян из контрразведки?
– Так точно. Вы не могли бы уделить мне немного времени? Не хочется устраивать официоз. Как на счет того, чтобы поговорить где-нибудь в удобной точке?
– Нормально. Тут рядом мое любимое кафе.
…
…Итак… – произнес Ян после первой половины истории и второй чашки кофе, – вы с самого начала чувствовали, что это фарс.
– Почему же фарс? – возразил Ледфилд, – Прототип атомной бомбы был настоящим.
– Не важно, – контрразведчик махнул рукой, – При полной смене кабинета министров и дирекций правительственных агентств, всегда что-нибудь такое воруют. Важно совсем другое. Эту теневую комбинацию использовали, чтобы фатально завалить дерьмом наиболее авторитетный христианско-консервативный фонд вместе со всей его деловой инфраструктурой и моральной репутацией. То, что эти ребята сделали с Холлторпом, гораздо хуже скандалов с несовершеннолетними любовницами и с домогательством к секретаршам. Та среда, которая поддерживала фонд «Пролайф», легко простила бы Холлторпу это. Люди из данной среды сами мечтают о чем-то таком. Но если от мужа сбежала молодая жена, предварительно выпотрошив его карманы, наставив огромные рога, и забеременев от любовника, и если она публично окатила мужа и его близких помоями, выставив это на блоге… Самурай бы сказал: от такой потери лица не спасает даже сеппуку. Пуританский муж, которого так поимела жена, превращается в ноль.
– Она опубликовала свою семейную историю в интернет? – удивился Ледфилд.
– Да, запись всплыла на ее блоге около часа назад. Материал, видимо, был подготовлен заранее. Там есть и видео со скрытых камер, и еще много всего. Запись разместила не Дестини, а эксперт, который идеально запутал исходящий адрес. А Дестини, я полагаю, получила хорошие деньги за этот материал и прокат своего блога.
Ледфилд неопределенно пожал плечами.
– Может, вы и правы, Ян, но ко мне это не имеет никакого отношения.
– Извините, Лейв, это я размышлял вслух и перебил вас. Продолжайте, пожалуйста.
– Продолжаю. Они продали «Nuker», и стали собираться. Сняли с самолета крылья и хвост, так что все компактно упаковалось в контейнер наподобие пенала. Потом они погрузили на тримаран этот контейнер и еще несколько. А потом мы вместе вышли в океан. Через час мы пересеклись с каким-то парнем на океанском катере, и они с ним договорились, чтобы он доставил меня в Порт-Игуана на острове Игуана. Парень был посторонний, просто взялся сделать это за деньги. Мы шли вечер, ночь, день, ночь и следующие полдня. Очень милый вояж, хорошая погода, мне понравилось. Из Порт-Игуана в Паламара летают самолетики «Sky-Tram», тоже довольно милые. Вот и все.
– Итого, – констатировал Ян, – ваша морская и воздушная прогулка заняли в сумме примерно полста часов. За это время тримаран с равной вероятностью мог дойти до Бермуд, до Кубы, или до середины Атлантики на полпути к Азорским островам или к Кабо-Верде, или вообще проскочить в Тихий океан через Панамский канал.
– Похоже на то, – согласился Ледфилд, – но я тут совершенно не при чем.
Контрразведчик задумчиво погладил свой подбородок.
– С одной стороны, обстоятельства таковы, что вам просто некогда было спланировать такую сложную операцию с таким числом фигур и позиций. Но, с другой стороны, вы подозрительно четко появились в нужном месте в нужное время, чтобы замкнуть эту операцию в рабочую цепь управляемых событий.
– Тут есть два варианта, – ответил Ледфилд, – Или я так хорошо сыграл, или мной так хорошо сыграли. Чувствуете разницу?
– Чувствую, – подтвердил Ян, – но во втором случае следует предположить, что вами сыграла эта симпатичная девушка – лейтенант полиции. Больше просто некому.
– А почему не ее дядя Хэм? – с нескрываемым сарказмом спросил Ледфилд.
– Ну, это просто смешно, – проворчал контрразведчик.
– Почему смешно? Агата Кристи непременно сделала бы дядю Хэма или атаманом китайских триад, или, как минимум, никарагуанским шпионом.
– Почему именно никарагуанским?
– Потому, что хорошо звучит, и к тому же, экстравагантно.
Ян снова погладил подбородок и поинтересовался.
– Когда вы последний раз имели дело с Энджелом Маршаллом?
– На суде, когда он давал показания. А что?
– Да так… – контрразведчик пожал плечами, – …Бродят всякие версии в голове. А с Эвридикой вы общаетесь по нескольку раз в день, не так ли?
– Так, – подтвердил Ледфилд, – Она мой сотрудник, и к тому же, подрабатывает моим мажордомом. Конечно, мажордом это слишком жирно для моей квартиры, но…
– Я понял, – перебил Ян, – А вы не обсуждали с ней что-либо связанное с подобными гешефтами? Я имею в виду вывоз прототипа перспективного ядерного оружия под прикрытием заложников, или вообще вывоз чего-нибудь под таким прикрытием?
– Не обсуждал. Но вы, конечно, мне не поверите.
– Почему не поверю? Вам нет смысла меня обманывать в этом вопросе.
– А вдруг? – Ледфилд улыбнулся, – …Вдруг я обманываю просто по привычке?
– Все может быть, – согласился Ян, – А вы обсуждали с Эвридикой личность Дольфа Холлторпа?
Ледфилд выразительно пожал плечами.
– Не то, чтобы мы обсуждали его личность. Просто, я сказал между делом, что это исключительное… Ну, если для протокола то: исключительное социальное чудо.
– Да, пожалуй, – Ян кивнул, – Борец за всеобщую мораль, имеющий главный доход от сомнительного игорного дома, это… Даже слов не подобрать.
– Я в тот момент не знал, что он совладелец казино, – сообщил Ледфилд, – Иначе я бы прямо в суде подобрал слова, адекватно характеризующие его социальный облик.
– Не расстраивайтесь… – контрразведчик отхлебнул кофе, – По-моему, Джоанна Ши неплохо справилась с этой задачей. Кстати, почему вы не сказали мне, что ваш с ней общий знакомый, некто Кэсси Тойтен по кличке Сплэш, командовал на Саргассах операцией по продаже устройства «Nuker»?
– Вы про него не спрашивали, – невозмутимо парировал Ледфилд.
– Я спросил: кто встретил вас на острове, и что вы о них можете сказать? А вы мне ответили: несколько обычных полукриминальных молодых людей с оружием. Я конкретизировал вопрос: знаком ли вам был кто-нибудь из них? Вы ответили: нет.
– Было не так, Ян. Я ответил: мне иногда приходится общаться с людьми этого типа, однако я не очень-то различаю их между собой. Это не эквивалентно ответу «нет».
Контрразведчик криво усмехнулся и махнул рукой.
– Оставьте эти риторические трюки для суда.
– В этом случае для суда довольно и того, что я не обязан был говорить вам правду.
– С точки зрения закона, вы вообще не обязаны были со мной разговаривать.
– Да, – подтвердил Ледфилд, – Но это было бы неэтично. Вы выполняете важную для общества работу, и кроме того, вы бесплатно подвезли меня с аэродрома домой.
– Но вы заплатили за мой кофе, – заметил Ян.
– Да, но сальдо все равно в вашу пользу. Вот если я возьму вам стейк и кружку эля…
– Лучше, ответьте на один профессиональный вопрос. Вы ведь слышали об аварии на лунной базе «Эратосфен»? Там прозвучало слово «киборгизация».
Ледфилд утвердительно кивнул.
– Я слышал по радио, когда летел сюда из Порт-Игуана. Но я понятия не имею, что означает выражение: «спастись, прибегнув к киборгизации».
– Это означает, – ответил контрразведчик, – что астронавты экстренно превратились в квази-личности, наподобие вашей сотрудницы Эвридики.
– Бред, – уверенно произнес Ледфилд, – Процедура построения виртуального дубля личности занимает около месяца очень интенсивной работы с оригиналом. Я читал протоколы выполнения этой работы, они есть в архиве компании «CESAR». В любом случае, дубль не аутентичен личности-оригиналу. Кибернетическая начинка дубля построена по другому принципу, чем нервная система человека. Но, даже если мы отбросим заумный вопрос об аутентичности личности, останется технический факт: построение дубля это месяц работы. Прыгнуть сквозь экран и стать компьютерной копией, это специфически голливудское чудо. В реальном мире оно не встречается.
– Но Энджел Маршалл сумел превратиться в такую копию, – заметил Ян.
– Энджел, это особый случай, – пояснил Лейв, – Говорят, последние несколько лет он покидал виртуальность только чтобы поесть и прогуляться в сортир. Он даже спал в виртуальности. После построения своего двойника, он фактически составлял с этим двойником единое целое. Когда биологическая половинка этого целого скончалась, компьютерная половинка автоматически приняла на себя ее функции. Примерно так происходит реадаптация после травм мозга. Это дилетантское объяснение, но…
– …Мне оно понятно, – перебил контрразведчик, – это значит, что у остальных дублей гораздо более низкое качество. Я прав?
– Это уже дебри кибер-психологии, – сказал Лейв, закуривая сигарету.
Ян тоже вытащил из пачки сигарету и задумчиво покрутил ее в пальцах.
– ОК. Не будем углубляться в дебри. Вопрос в другом. Способны ли люди, хорошо знавшие оригинал при жизни, определить, что дубль это очень грубая подделка? Я, конечно, имею в виду не Маршалла, а дубль, построенный по типовому методу.
– Для типового метода нужен месяц, – напомнил Ледфилд.
– Допустим, что дубль сделан заранее, – уточнил Ян.
– Ах, вот даже как…
– Да, вот так.
– Понятно… – Лейв затянулся сигаретой, а потом проводил взглядом облачко дыма, которое, растягиваясь, уплывало к вентилятору, – Ваш вопрос, Ян, имеет множество противоречащих друг другу ответов, но я попробую выбрать тот, который вам будет действительно интересен.
– Я доверяю вашей интуиции, – лаконично ответил контрразведчик.
Ледфилд допил остатки кофе и медленно произнес.
– На эту тему известно несколько десятков очень похожих историй, подтвержденных независимыми свидетельствами. Я изложу самую раннюю из тех, первоисточники по которым я читал. Дело было в южной Франции середине XVI века, в деревне Артига. Простой парень Мартен Герр женился на простой девушке Бертранде Ролс. Они жили вполне обыкновенно, а потом Мартен Герр ушел на войну, и вернулся через 8 лет. По меркам той эпохи – ничего особенного. 4 следующих года Мартен и Бертранда жили обыкновенной жизнью. У них рос сын, родившийся еще до ухода Мартена на войну. Бертранда родила еще двоих дочерей. На ферме все шло своим чередом. Но вдруг, практически случайно, объявился какой-то солдат, сообщивший, что Мартен Герр не настоящий. Как водится, нашлись недоброжелатели, которые потащили парня в суд. Начался длительный опрос свидетелей. Примерно половина утверждала, что парень настоящий Мартен Герр. Среди них: его жена, четыре его сестры, два брата жены и несколько односельчан, знавших Мартена с рождения. Другая половина свидетелей считала, что парень не Мартен Герр. Суд склонялся к первой точке зрения, но вдруг объявился настоящий Мартен Герр, и при сравнении все свидетели его узнали. Лже-Мартен Герр оказался другим простым парнем по имени Арно Тиль. Он был в одном полку с Мартеном, и разузнал кое-какие факты о жене и родичах Мартена, и о других жителях Артига. Арно Тиль был лишь отчасти похож на Мартена Герра, но этого, в сочетании с весьма скромным набором информации, оказалось достаточно, чтобы в течение четырех лет никто, включая близких Мартена, не заподозрил подмены.
– Так, – сказал контрразведчик, – По вашей логике из этого, видимо, должен следовать вывод, что имитация чужой личности не такое сложное дело, как кажется.
– Совсем не сложное, – подтвердил Ледфилд, – при условии, что у целевой аудитории имеется априорная установка на узнавание. А при противоположной установке, это невыполнимое дело, даже при объективной идентичности оригиналу.
Ян сосредоточенно затушил в пепельнице окурок и предположил:
– Уж не хотите ли вы сказать, что личность человека определяется не какими-либо объективными факторами, а согласованным мнением окружающих?
– В общем, да, – ответил Ледфилд, – Если взять двух людей с более-менее сходными физическими данными, профессиональными и бытовыми навыками, одинаковым мировоззрением и с близким уровнем интеллекта, то их различия окажутся очень незначительными. А расхожее утверждение об уникальности каждой человеческой личности, это антинаучная мистика. Если вы сравните себя двадцатилетнего и себя сегодняшнего, то много ли найдется общего? Зато, вы и какой-нибудь ваш коллега, работающий в похожем стиле, наверняка похожи по множеству общих свойств.
– Значит, – произнес Ян, – личность это нечто мифическое, вроде Лунного Зайца.
– Скорее, номинальное, вроде корпорации, – уточнил Лейв, – Возьмите корпорацию «Apple». Она не имеет ничего общего с тем, чем она была в 70-е годы прошлого века. Другой тип товара, другая концепция работы, все другое. Но для юридических целей удобнее считать, что это та же самая корпорация, только сильно повзрослевшая. С человеком та же история. В эпоху товарно-денежных отношений юридически проще считать его длящейся корпорацией, поэтому социум формирует миф о личности.
– Гм… Поговоришь с вами, адвокатами, и начинает казаться, что все в жизни – обман.
– Да. В этом смысле, Ян, у нас с вами похожие профессии.
Контрразведчик улыбнулся одними уголками губ.
– Чертовски меткий выстрел, Лейв. Но вернемся к дублям. Представим, что некто поставил целью доказать, что никакой киборгизации не было. Что экипаж станции «Эратосфен» погиб, а интересанты проекта «Фавориты Луны» морочат всем голову, показывая грубые кибернетические имитации людей, в смысле – астронавтов.
– Представил. Что дальше?
– Дальше. Знает ли некто, что бесполезно доказывать неаутентичность подделки?
– Да, – Ледфилд кивнул, – Прецедент Мартена Герра известен многим экспертам.
– …Значит, – продолжал Ян, – некто пойдет по другому пути. Например, он начнет доказывать, что создание кибер-дублей выполнено гораздо раньше, чем произошла авария. Как минимум, на месяц раньше.
– На несколько месяцев, – уточнил Ледфилд, – Это могло быть сделано только когда астронавты еще находились на Земле. Я не думаю, что не Луну привезли комплекс биомедицинского оборудования, необходимый для построения дублей.
– …Таким образом, – заключил Ян, – несложно уличить дирекцию АГАС во лжи.
Ледфилд отрицательно покачал головой.
– Дубли могли существовать на станции «Эратосфен» параллельно с оригиналами.
– Да, но это будет означать, что никакой киборгизации не было. Что человеческая половина экипажа безвозвратно погибла, и уцелели только дубли.
– На месте адвоката АГАС, – сказал Лейв, – я стал бы давить на то, что астронавты постоянно находились в контакте с дублями, как в случае с Энджелом Маршаллом, обеспечивая длящееся соответствие между оригиналом и дублем.
– А вас спросят: почему об этом сообщается только сейчас?
– А я сошлюсь на служебную тайну.
– Тогда, – парировал Ян, – противник потребует полного судебного расследования программы экспедиции, и всего, что происходило на «Эратосфене». Особенно его заинтересует полная видеозапись момента гибели астронавтов. Она должна была сохраниться в памяти компьютера станции.
– Я бы лучше сделал так, чтобы она случайно стерлась, – сказал Ледфилд.
– Это значит: расписаться в своем жульничестве, – возразил контрразведчик.
– В какой-то мере, да, но, с этого еще можно как-то сползти. А вот если такую запись покажут в суде, то все пропало. Просмотр видеозаписи наступления смерти настроит присяжных против АГАС совершенно однозначно и бесповоротно. Это психология.
Ян неожиданно и явно намеренно и жестко посмотрел собеседнику прямо в глаза:
– Это психология, вы сказали?
– Да, – подтвердил Ледфилд, и доброжелательно улыбнулся, – …И фокус, коорый вы сейчас делаете глазами, тоже психология, но дурацкая. Лично я не обижаюсь на такие грубые тесты правдивости, но с другими людьми не советую вам так поступать. Одним подобным взглядом вы навсегда испортите отношения с человеком.
– Я так и думал, что вы тот человек, который на это не обидится, – ответил Ян, отводя взгляд, – Но я готов принести извинения. Мне действительно важно было убедиться.
– Не изображайте из себя принцессу, пукнувшую за столом, – посоветовал Лейв.
– Ладно, не буду. Еще один, последний вопрос. Это касается эпизода с террористами, заложниками и ядерным устройством. Вы говорили, что покупатель приехал за этим предметом на мини-субмарине. А как отреагировали Сплэш и Форфейн?
– Они здорово удивились. Мне кажется, они не ожидали подобной экзотики. Форфейн просто застыл с открытым ртом, а Сплэш довольно быстро сообразил, в чем смысл, и сказал, что это толковый ход со стороны покупателей. Мини-субмарина – это удобная штука, чтобы проскочить через возможные морские патрули янки.
– Сплэш выразился именно так? – уточнил Ян.
– Примерно так. Я не помню дословно. Я, знаете ли, тоже здорово удивился.
– Я уловил, Лейв. Спасибо. Вы не возражаете, если я вам еще позвоню?
– Наверное, надо внести вас в список постоянных клиентов, – пошутил Ледфилд.
ПОЛИЦИЮ ВЫЗЫВАЛИ?
31. О пользе домашних киберов
…Наличие на парковке около дома белой «Toyota Hybrid» с мигалкой на крыше и двухцветным зигзагом на борту не особенно удивило Ледфилда. По дороге с аэродрома, он отправил Оззи SMS с приглашением на домашний ужин и завтрак. Когда таксист оказался контрразведчиком, Ледфилд отправил SMS Эвридике:
«Встретить Оззи и проявить максимальное гостеприимство».
Поднявшись на свой этаж, он открыл дверь, шагнул в квартиру, и на него мгновенно нахлынула волна шума и запаха. Шум состоял из нескольких возбужденных голосов на фоне музыки рэгги и гудения работающей стиральной машины. А запах казался то ли фруктовым, то ли цветочным, но почему-то вызывал резь в глазах.
– Эвридика! – крикнул он, – что за фигня?
– Привет, шеф, – ответил мелодичный голос, – Ничего опасного, это остатки компаунда «CY», полицейского спецсредства для разгона демонстраций. Я уже проветриваю.
– Стоп! – произнес Ледфилд, снимая туфли, – кого полиция разгоняла у меня дома?
– Уточняю шеф. Полиция разгоняла не здесь, а…
– Лейв! – раздался радостный крик Оззи из гостиной, – Иди сюда, мы все объясним!
– Мы? – переспросил он, и, сделав несколько шагов, вошел в гостиную.
Под потолком живописно плавали клубы дыма от папирос. На большом TV-экране жизнерадостный оранжевый шестирукий монстр с головой крокодила сексуально удовлетворял двух девушек: одну вполне человеческую, а другую – экзотическую с аквамариновой кожей, острыми ушками и длинным выразительным хвостом. Этот праздник постмодернистской камасутры происходил под аккомпанемент рэгги, и эмоциональных комментариев двух зрителей: лейтенанта Озимандии Коул и сержанта Виктора Тирелли. При этом Оззи была одета в любимый черно-желтый халат-кимоно Ледфилда, а Тирелли – в белое полотенце, обернутое вокруг бедер. На столе лежали два мобайла (серебристый плоский, и красный в форме толстого карандаша) и полицейская рация, а также стояло огромное блюдо с корейскими роллами, маленькими китайскими пирожками и интернациональными сэндвичами, пузатый кофейник из цветного стекла, молочник, сахарница и две объемистые керамические кружки. Подъехавший бытовой робот поставил рядом третью кружку, а голос Эвридики спросил:
– Налить кофе, шеф?
– Спасибо, я сам, – ответил он, усаживаясь за стол, – …Ребята, что случилось?
– Ничего такого, – сказала Оззи, – Извини, что я… В смысле, что мы…
– В смысле, – помог Тирелли, – что она притащила меня с собой. Понимаешь, в самом конце нашей смены, на углу 24-й и 47-й собрались толпа цветных подростков, и стала забрасывать редакцию «Народной трибуны» бутылками с бензином. Мы начали это пресекать, тут подъехал спецотряд федеральной полиции и один дебил дал по толпе очередь из газового гранатомета.
– Этот тупой федерал, – пояснила Оззи, – не учел ветер, и облако накрыло, в основном, Вика, меня и нашу тачку. Вик порывался набить ему морду, я его еле оттащила.
– Я не понимаю… – произнес Ледфилд, – Если газом стреляли на углу 24-й и 47-й, то почему этой отравой пахнет в моей квартире?
Тирелли развел руками, удивляясь такой недогадливости.
– Ну, прикинь: облако осело на нас, и впиталось в одежду и в обивку сидений нашей тачки. Хорошо, что Оззи как раз получила твое SMS. Мы ехали до тебя на тачке с открытыми дверями, так от наших тряпок и от сидений несло этим сраным «CY».
– Ага! Я понял. Значит, вы приехали сюда, бросили одежду в стиральную машину, и метнулись под душ отмываться от этого газа.
– Одежду мы бросили на пол, – уточнила Оззи, – а Эвридика любезно вытряхнула все предметы из карманов и засунула тряпки в стиральную машину.
– Имущество я разложила в пластиковые пакеты, – уточнил голос Эвридики, – пакеты я пометила наклейками с вашими именами. А вашей одеждой можно будет пользоваться через тридцать четыре минуты. Таково оставшееся время стирки и тепловой сушки.
– Ты молодчина, – сказал Тирелли, – Спасибо!
– Нет проблем, это моя работа, – отозвалась Эвридика.
Оззи по-дружески похлопала робота, похожего на гигантского муравья, по тускло блестящей зеленой спинке.
– Ты, правда, молодчина, Эвридика. Представляешь, Лейв, она догадалась заказать нам жратву в азиатском фаст-фуде, причем попала точно на наши вкусы!
– Я просто прочла ваши блоги, там это есть, – ответила «квази-личность».
– Но про вот это порно ты сама догадалась, – заметил Тирелли, – На моем блоге этого совершенно точно нет!
– На моем тоже, – добавила Оззи, – я вообще не думала, что бывает интересное порно.
– Вот-вот, – поддержал сержант, – Обычное порно жутко скучное. Парень тупо долбит девчонку в разные отверстия, и скучно всем: и ему, и ей, и тому, кто смотрит. А тут чертовски заводная тема. И видно, что артисты сами прутся.
Ледфилд наливая себе кофе, проинформировал.
– Это не артисты. Шестирукий парень – мой сотрудник, его зовут Прокруст. Фейри, которая с хвостикам и ушками, это Эвридика. А обычная девушка, это участница программы ECA по реабилитации лиц, подвергшихся сексуальному насилию.
– Черт! – произнесла лейтенант Коул, – Эвридика, это правда, ты?
– Это, правда, я.
– Ух… – сержант Тирелли почесал в затылке, – А как у тебя получается, это?… Ну, хвостом… Я имею в виду…
– Я поняла, – отозвалась она, – Я подгружаю себе в виртуальный интерфейс облако драйверов непрерывно-гибких объектов, и получаю этот ресурс управления. Вот у Прокруста более сложная задача, потому что человеческая рука это относительно креативный объект. А он, как видите, использует четыре дополнительные руки. С дополнительными ногами проще. Я иногда бываю девушкой – кентавром…
– Девушкой – кентавром? – растерянно переспросил Тирелли.
– Да, Виктор. Если шеф не против, то я потом поставлю клип.
– С чего бы я был против? Это не какое-то секретное «know-how». Я даже не буду возражать, если Виктор перекачает несколько клипов на свой комп.
– Спасибо Лейв! – прочувствованно произнес сержант, – Я как раз думал, будет ли прилично это попросить. Прикинь, у меня есть подружка, и будет нечестно, если я посмотрю, а она – нет. И вообще, я думаю, это способствует. Это ведь не какое-то дурацкое порно типа туда-сюда ох-ох, а передний край науки, и все такое…
– Это способствует, – подтвердил Ледфилд, – точнее, стимулирует фантазию.
– Я об этом и толкую, – сказал Тирелли и, глядя на экран, добавил, – Ух! Девчонка зажигает! А я не понял: при чем тут жертвы сексуального насилия?
Ледфилд сделал глоток кофе, и сообщил.
– Эта девчонка как раз и есть одна из жертв сексуального насилия, проходивших реабилитацию по нашей программе, совместной с полицией Токелау. В этом клипе демонстрируется четвертый, финальный этап, на котором снимаются латентные сексуальные комплексы.
– По-моему, – заметила Оззи, – у нее значительно меньше комплексов, чем у средней молодой женщины из нашей страны.
– Да, – подтвердил Лейв, – Но критерии составляли психологи из полиции Токелау, а поскольку Токелау это полинезийская страна, там принята большая раскованность.
Один из лежащих на столе мобайлов – плоский, серебристый – замигал огоньками и заиграл быструю клавесинную мелодию. Оззи поднесла его к уху,
– Слушаю, кэп… Мы у Лейва Ледфилда. Он согласился помочь нам отмыться от этой срани. Просто по-человечески… Да, я поняла… Ну, как-нибудь доберемся… Пока.
– Что там? – спросил Тирелли.
– Армейцы сейчас отбуксируют нашу патрульную тачку на дегазацию. Вот так.
– Что? А как добраться домой? Меня ломает ночью топать пешком десять кварталов!
– Ну, я-то домой не собираюсь, – ответила Оззи, – А для тебя что-нибудь придумаем. Сейчас Джем и Клюг в поле. Я попрошу, чтобы они заехали и подбросили тебя.
– Угу, а потом тебе влетит от кэпа. Ну, на фиг. Лучше я потрачусь и вызову такси.
– Вик, бери мой роллер, – предложил Ледфилд, – А как-нибудь на днях завезешь и поставишь в гараж. Я все равно редко им пользуюсь, обычно езжу на «жуке».
– Ты реальный друг! – объявил сержант, – Черт! Если бы мне месяц назад кто-нибудь сказал, что у меня будет друг-адвокат, я бы ни черта не поверил! А вот ведь как…
– Жизнь полна неожиданностей, – весело сообщил Ледфилд, – А кстати, с чего вдруг цветные подростки решили подпалить редакцию «Народной Трибуны»?
– С того, – ответила Оззи, – что эти пуритане напечатали на первой: полосе «Шейла Енси поддержала нацистские постановления переходного правительства», и рядом с ее прямой речью разместили цитату из Гитлера: «Воспитать широкие массы народа в национальном духе можно только путем поднятия их социального уровня».
– Настоящего Гитлера на них нет, – проворчал Тирелли, – он бы сгноил их в концлагере.
– Ничего подобного, – возразил Ледфилд, – У них с Гитлером общие убеждения, они бы работали на него с неописуемым энтузиазмом.
– Ну, это ты загнул, – возразила Оззи.
– Я просто следую первоисточнику, – сказал он, – Эвридика, дай, пожалуйста, на экран раздел моего рабочего цитатника «Гитлер и религия».
– Да, шеф, – откликнулась «квази-личность», и на экране возникли строчки.
* Мы не потерпим никого в наших рядах, кто нападает на идеи христианства!
* Фактически, наше движение – христианское.
* Светские школы недопустимы, так как в таких школах нет религиозного обучения.
* Общее нравственное обучение без религиозного основания зиждется на пустоте.
* Воспитание личности должно основываться на Вере. Нам нужные верующие люди.
* Народы ислама к нам будут всегда намного ближе, чем например, Франция.
Тирелли ошарашено потер ладонями виски.
– Ни фига себе… А почему считается, что Гитлер был против христианства?
– Потому, – ответил Лейв, – что христианские партии успешно слиповали историю.
– Но, судя по последней строчке, с исламом Гитлер тоже дружил, – заметила Оззи.
– Да, – Лейв кивнул, – французский секуляризм он ненавидел, а с христианством и с исламом – дружил. Гитлер писал: «Только фанатичная толпа легко управляема».
– Ребята, прошу вас!.. – Тирелли обхватил руками голову, – Не надо разговоров про религию. Лейв однажды чуть не свернул мне мозги про зоофилию. А Гитлер это еще хуже. Короче: я простой парень, католик, так что давайте лучше про секс.
Оззи задумчиво посмотрела на экран. Цитаты Гитлера исчезли, и вернулась заставка: «Tokelau police and CESAR Inc. presents Erotic Creative Adaptation / ECA program of rehabilitation of victims of sexual violence. We return the joy of healthy human erotic».
– А зачем крошечной островной автономии, где порядка двух тысячи жителей, такая мощная программа? Тем более, вряд ли у них есть проблема сексуального насилия.
– Ну, – Ледфилд пожал плечами, – Так у них сложилась политическая ситуация. Я не особенно вникал. Если в общих чертах, то Токелау включены в Меганезию, это такой океанийский политический блок. Кроме того, они традиционно поддерживают тесные контакты с Новой Зеландией, или Аотеароа, как они ее называют. А Новая Зеландия традиционно поддерживает тесные контакты с Австралией и Северной Америкой, в частности, с нами. А у нас сексуальное насилие это, увы, массовая проблема.
– Иначе говоря, ECA – это программа на экспорт, – констатировал Тирелли.
– На реимпорт, – уточнил Ледфилд, – В некоторых странах, из тех, оторые я перечислил, невозможно реализовать эту методику из-за национальных законов или о пристойности, или о порнографии. Но травмированные могут совершать интернет-тур в Токелау.
– Гм, – буркнула Оззи, – в какой-то передаче по TV говорили что Меганезия это страна недалеко от Гавайев, а ты говоришь, что это какой-то блок.
– По месту, – сказал он, – это архипелаги южнее Гавайев и севернее Новой Зеландии.
– Там была акватория военного блока ANZUS, – авторитетно сообщил Тирелли, – Но в начале века ANZUS распался, и во всю эту акваторию, кроме краевых точек, влезли китайцы со своим коммунизмом. Они такие: только хозяин за порог, они тут как тут.
