Текст книги "Технопарк юрского периода. Загадки эволюции"
Автор книги: Александр Гангус
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 31 страниц)
В Китае огромным почетом пользуется 12-летний цикл, каждый год в котором носит определенное название (переход от 2000 к 2001 году, например, это был не только рубеж тысячелетий по христианскому летосчислению, но и переход от Года Дракона к Году Змеи по китайскому календарю). Там твердо знали, что на все дела людей и царств этот цикл влияет самым непосредственным образом. То, что не 11, а 12, дела не меняет. Всю вторую половину XIX века цикл был стабильно 12-летним, такое могло быть и раньше, и вообще, если усреднить длину цикла за 5000 лет – а китайцы – единственная цивилизация, которая такую возможность имела,– то, возможно, как раз 12 и получится.
Весной 1962 года в качестве корреспондента еще одного некогда дефицитного журнала «Техника – молодежи» я посетил Мориса Семеновича Эйгенсона. Встреча состоялась в доме этого астронома в тогда еще социалистическом Львове. Морис Семенович рассказал мне тогда о гелиогеофизике. То есть о той геофизике, что изучает связь земных процессов с солнечными. Видимо, именно Морис Семенович заразил меня тогда своей увлеченностью. Возможно, он даже слишком увлекался, связывая исключительно с Солнцем буквально все природные циклы Земли – и оледенение, и горообразование, и землетрясения. Он ошеломил меня бурлением почти фантастических идей, под которые, однако, он всегда готов был подвести научный базис, на уровне того времени, конечно.
Так, по представлениям П.П. Предтеченского, в каждый 27-дневный период солнечной активности распределялись атмосферные осадки в Ташкенте в течение 13 лет
Мне долго не удавалось «переварить» в себе все это, чтобы написать статью. Я хотел встретиться с Эйгенсоном еще раз. Но траурная рамка в одном из научных журналов оповестила меня, что это уже невозможно...
Над чем же думал тогда выдающийся советский гелиогеофизик?
Мы несемся на маленькой и в сущности утлой планетке по небу одной из звезд нашей Галактики. Звезда эта, Солнце (а по совместительству, очень почитаемое божество во многих земных религиях), отличается сравнительно уравновешенным характером. Астрономы числят ее слабопеременной звездой. Эта звезда – уже не первой молодости, когда-то она знавала и бурные порывы, но, слава Богу, это в прошлом. До поры все считали это божество чистым, незапятнанным, но едва на него взглянули вооруженным, а главное, непредубежденным глазом, как обнаружили, что и на этом божестве есть пятна, главный и на сегодня признак настроения светила. Чем пятен больше, тем ближе максимум в цикле солнечной активности и тем активней сам цикл. Через какое-то время и солнечная постоянная – величина, характеризующая приход на Землю солнечной энергии, – оказалась не столь уж постоянной. Приборами удалось обнаружить что-то около полупроцента переменности в этой «постоянной». Косвенные данные, например, старые метео– и астрономические наблюдения, исторические свидетельства, говорят о том, что, возможно, во времена Петра Великого на Землю поступало на два-три процента меньше энергии, чем числится за «солнечной постоянной». Тогда в Европе был так называемый малый ледниковый период, по Темзе катались на коньках. В XX веке усовершенствованные приборы, межпланетные станции открыли порывистый солнечный ветер, состоящий из заряженных частиц. Этот ветер может прибавлять к лучистой энергии Солнца, величине все-таки действительно относительно мало меняющейся, довольно много энергии от яростных вспышек и коронарных выбросов, происходящих обычно, между прочим, как раз около пятен.
Так Солнце и получило ранг слабопеременной звезды. И одиннадцатилетний цикл этой переменности наиболее заметен.
Вот как, по мнению М.С. Эйгенсона, работают «миров приводные ремни», как солнечная активность действует на земную погоду через «пустоту» межпланетного пространства.
Наше Солнце, наш Гелиос, объезжающий на своей золотой колеснице каждодневно все наше небо, увенчан жемчужной короной. Эта корона – не для красоты и не знак отличия. Там идет огромная, немаловажная для Земли, в сущности, пассажирки в колеснице Гелиоса, работа. Облака заряженных частиц, несущиеся к Земле после солнечных коронарных выбросов, перевиты к тому же обрывками солнечного магнитного поля. Подлетая к нашей планете с огромной скоростью, фронт этого потока сминает земную магнитосферу, будоражит электрическое небо планеты, ионосферу, возбуждая в ней ветры, бури, приводя в действие «колеса» циркуляции. Ниже расположенные слои атмосферы не остаются безразличными к бурным процессам, происходящим в более высоких ярусах. Там тоже раскручиваются «колеса» циркуляции. И вот вся система этих колес, находящихся как бы в зацеплении, приводит в движение, наконец, самые нижние из колес – циклоны, торнадо, тайфуны.
К слову: есть еще много гипотез о механизме связи солнечной активности и погоды Земли. Со временем все больше укрепляются те из них, что пытаются уйти от, так сказать, чисто механических конструкций к электромагнитным. По одной из самых ранних (ее автор американец Э. Ней), электромагнитным посредником между Солнцем и погодой служат космические лучи.
Когда Солнце спокойно, энергичные частицы космических лучей, приходящие из глубины Галактики, получают доступ в пределы Солнечной системы – им не мешают потоки солнечной плазмы с «кусками» замороженных магнитных полей. Действительно, космики регистрируют в это время гораздо более мощный поток космических лучей, бомбардирующих атмосферу, ионизирующих атомы воздуха. Прочерченная штрихами, ионизированными, а значит, прекрасно проводящими электрический ток следами космических пришельцев, атмосфера заметно меняет свои свойства. В такой атмосфере трудней накапливаться электрическим зарядам. Заряды рассасываются, стекают, значит, меньше гроз и вообще облаков, потому что электрические заряды не только рождаются грозовыми облаками, но и сами вообще способствуют накоплению облачных масс1.
Вот почему, считал Ней, в годы спокойного Солнца по всей планете в среднем больше ясных дней, летом суше и жарче, зимой чаще трескучие морозы и звездные ночи. И наоборот, в годы активного Солнца, когда меньше частиц космических лучей достигает орбиты Земли и нижних слоев атмосферы, заряды накапливаются, мощные грозы, гигантские циклоны и облачные фронты становятся обычными, летом холоднее и дождливее, зимой слякотнее и теплее (облака, как шуба, удерживают тепло у поверхности Земли).
Уже в канун нового тысячелетия ученые нашей страны и Швейцарии, где давно регулярно замеряется температура воздуха и атмосферное давление, записывается погода (дождливо – ясно), особенно тщательно проанализировали все эти показатели в ходе усредненных одиннадцатилетних циклов в XVIII, XIX, XX век. И выяснилось, что средний одиннадцатилетний цикл в этой стране действительно показывал «сухо, тепло, ясно – антициклон» в начале и конце цикла, в годы спокойного Солнца, но только весной и летом, и только в XVIII, XIX век. В середине цикла, когда активность Солнца наибольшая, в те столетия весна и лето были холодными и дождливыми. В XX веке для лета ничего такого заметить оказалось невозможным, а весной все было с точностью наоборот...
В чем дело? Об этом можно будет судить, когда подобные ряды наблюдений будут проанализированы еще хотя бы для двух-трех мест Земли, на разных континентах и широтах. Сейчас ученые только смогли прийти к выводу, что одиннадцатилетние циклы могут по-разному проявлять себя в ходе более длинных ритмов солнечной активности, например векового ее хода. Интересно, что в Швейцарии наш условный календарный рубеж XIX и XX веков точно совпал со сменой природного солнечно-земного климатического механизма.
Впрочем, некий намек на решение конкретно этой загадки намечается: похоже, в XX столетии наиболее частые центры активности атмосферы – циклонов и антициклонов – в Европе вообще сдвинулись на север в ходе общего потепления климата (возможно, не без техногенного участия человека), что и изменило характер взаимодействия солнечных пятен и погоды в масштабе маленькой Швейцарии.
В общем, можно сказать, что несомненно существующий механизм воздействия активности Солнца на погоду неясен. Бесспорно тут только одно: после коронарных выбросов приток на Землю солнечной энергии увеличивается (по некоторым данным, на 3 процента, при этом в видимом спектре, тепловом излучении – немного, на доли процента, а в ультрафиолетовой, рентгеновской части, в радиодиапазоне, в виде солнечного ветра – гораздо сильнее).
Но главное, видимо, не в простой прибавке энергии к некой средней норме. Сейчас, на рубеже столетий, многие ученые склонны думать, что более глубокая причина зависимости климата от Солнца – именно в изменении состава солнечного излучения. Особенно подозревают ультрафиолетовую часть спектра Солнца, которая, взаимодействуя с некоторыми газами атмосферы, например с озоном, способно резко, «нелинейно», воздействовать на климатическую машину нашей планеты. Пятнами, в определенных «активных местах», в центрах действия атмосферы возрастает так называемый парниковый эффект, атмосфера там гораздо сильнее задерживает обратное тепловое излучение Земли в космос. Такие местные перегревы, перенасыщения энергией и являются, возможно, главной причиной цепной реакции бурь и стихийных бедствий по всей планете.
Так или иначе, все разновидности этой дополнительной энергии распределяются каким-то образом между магнитосферой, ионосферой (полярные сияния), атмосферой и, видимо, твердой Землей. М.С. Эйгенсон верил в гипотезу, по которой после вспышек земная ионосфера чуть поджимается. Как балерина, прижавшая к телу руки, планета начинает вращаться быстрее. А это ускорение может быть для напряжений, накопленных в твердых недрах Земли, своего рода спусковым механизмом. Американец Симпсон, российский ученый А.Д. Сытинский доказывали, что во время вспышек солнечной активности землетрясения случаются чаще.
Справедливости ради: тогда тех, кто считал антинаучным и предосудительным связывать сейсмическую активность с пятнами на Солнце, было гораздо больше и научные звания у них были повыше. Они строили другие графики, приводили другие цифры, и получалось, что сильные землетрясения распределяются во времени по отношению к солнечной активности как угодно. Я работал сам в сейсмологической экспедиции, и могу подтвердить: статистически достоверную связь этих двух процессов неимоверно трудно и опровергнуть и доказать, всегда есть вероятность того, что тот, кто считает, будет считать – незаметно для себя – в соответствии со своими научными пристрастиями и симпатиями. В одном цикле так, в другом этак, точных совпадений не бывает, а близко или не близко от максимума солнечной активности произошло землетрясение, надо всякий раз решать. Год – это близко? А два?
И вот уже в наши дни, совсем недавно, в 2000 году, сейсмолог В.М. Лятхер, кажется, решил эту проблему. Он не стал смотреть привязки сильных землетрясений к пикам солнечной активности. Там на самом деле все очень двусмысленно. Он решил «поиграть» с тем, что ученых раньше скорее смущало и о чем долго как-то не очень говорили. С фактом непостоянства длительности солнечного цикла. Он ведь только в среднем одиннадцатилетний. А на самом деле случались и восьми– и пятнадцатилетние, Вот это, продолжительность цикла, и легло у него на оси ординат от 9 до 13 лет, с точностью до месяца.
А по оси абсцисс, по горизонтали, – годы, последние двести пятьдесят лет. Оказалось, что длительность цикла менялась не как попало, а по сложной кривой, с пиками и падениями, с некоторой даже как бы периодичностью, «квазиритмом» от 60 до 100 лет. При начале наблюдений за солнечными пятнами в XVIII веке продолжительность цикла была чуть короче одиннадцати лет и стремительно падала – к концу третьей четверти того же века – менее чем до девяти лет. Потом, к началу XIX века, длительность цикла так же стремительно возрастает до 13 лет, потом снова быстрый спуск до 10,5 лет, опять подъем и – полвека постоянства, циклы во вторую половину XIX века неизменно были порядка двенадцати лет. В начале XX века пошло понижение – почти до десяти лет в начале сороковых. С пятидесятых – подъем с пиком около одиннадцати в 1975 году. С тех пор идет новое падение. Прямо на этой же получившейся кривой ученый обозначил средние за весь солнечный цикл интервалы между случившимися в течение его (по всей Земле) сильными землетрясениями с магнитудой не менее 7.
Так вот: две кривые на этом графике почти совпали. То есть, чем короче был период солнечной активности, тем и интервал между сильными землетрясениями был короче, а чем длительней, ленивей раскачивался цикл, тем и интервал между сильными землетрясениями был больше. Получалось, что связь между активностью Солнца и сейсмичностью есть, и очень тесная, но не между максимумами активности и сильными землетрясениями, а между интенсивностью цикла и частотой сильных землетрясений. Чем короче цикл, чем быстрей он наступает и проходит, чем круче спуск и подъем солнечной активности, тем больше сильных землетрясений (даже если активность Солнца в таком цикле и не достигает рекордных показателей). Причем как: между одиннадцатилетним и десятилетним периодами разница в частоте сильных землетрясений – вдвое!
Никто, конечно, при этом не думает, что солнечная активность – причина землетрясений. Механизм землетрясений – внутри Земли, но Солнце способно «нажать на спусковой крючок», привести в действие не им заряженное ружье. Триггерное воздействие... Крючком, триггером, при этом работают, видимо, магнитосфера и ионосфера вместе с атмосферой Земли.
А самый короткий ритм солнечной активности на Земле -27-дневный: 27 дней – это период обращения Солнца вокруг собственной оси. Эта корреляция не вызывала сомнений. Раз Солнце по-разному облучает Землю, поворачиваясь к ней то одним, то другим боком, выходит, что есть на нашем светиле меридианы более активные и менее активные. И это не удивительно. Солнечные пятна, а значит, и связанные с ними зоны частых выбросов и вспышек расположены кучно, группами. И появляясь из-за края солнечного диска, такая группа начинает усиленный обстрел Земли сгустками выброшенных корпускул.
Очень давно люди заметили, что месяцы, выделенные ими по фазам Луны (лунный месяц равен 29,5 дня), имеют таинственную власть над погодой и непогодой. Распределение засушливых и влажных, теплых и холодных недель и даже дней в двух-трех соседних лунных месяцах не то чтобы совершенно одинаково, но явно похоже. В общем, это явление можно даже использовать для грубого долгосрочного прогноза.
Вероятно, Луна здесь действительно играет какую-то роль. Но и Солнце тоже. По случайному совпадению Солнце обращается вокруг своей оси с близким периодом – 27 дней – и воздействует на Землю своими активными меридианами. Два , этих месяца взаимодействуют, то и дело попадая в резонанс, усиливая друг друга.
Российский ученый П.П. Предтеченский обнаружил, что в 1934– 1936 годах холодные воздушные массы вторгались в Среднюю Азию из месяца в месяц почти по одной и той же , схеме. В среднем в начале 27-дневного периода температура на графике росла, к середине его падала до минимума, потом снова скачками вырастала до прежней величины. Еще более интересный рисунок у кривой осадков, выведенной из наблюдений в Ташкенте за 13 лет (1923– 1935 годы). Кривая осадков за один такой средний оборот Солнца делится нa четыре резких «пика». Иначе говоря, почти все годовые осадки выпадают в четыре четко определенных промежутка времени внутри 27-дневного периода! .
Другому выдающемуся российскому ученому Л. А. Вительсу удалось проследить за несколькими активными, долго прожившими образованиями на Солнце, появление которых из-за края вращающегося Солнца вызывало мощные потрясения в земной атмосфере.
Например, в 1951 году в течение нескольких оборотов Солнца на нем держалась монолитная группа пятен. Это был тот редчайший случай, когда в запятнанности нашего светила можно было убедиться невооруженным, правда достаточно зорким, глазом. Я сам, кстати, наблюдал тогда пятна на Солнце несколько вечеров подряд на обрывах Яузы во время пылающих подмосковных закатов.
И каждый раз появление этой группы вызывало на Земле взрыв климатических происшествий. В мае с ними были, вероятно, связаны невиданно резкие похолодания и потепления в Западной Европе. В те же дни над Америкой бушевал жестокий ураган. И из месяца в месяц, преодолевая инерцию земной атмосферы, солнечные пятна регулярно вызывали мощные циклоны, ливни, бури.
Присмотримся внимательнее к распределению столь влиятельных – в смысле воздействия на земные процессы – пятен на солнечном диске.
Они расположены симметричными парами по бокам солнечного экватора. Собственно, каждый одиннадцатилетний цикл солнечной активности начинается с того, что немногочисленные и еще не очень четкие пары пятен появляются довольно далеко от экватора. По мере усиления солнечной деятельности пятна становятся все более четкими и при этом сближаются в каждой паре. Пятна медленно приближаются к экватору, но никогда до него не доходят, не сливаются. Уже на половине встречного пути пятна начинают слабеть, вспышки около них становятся все реже и пятна исчезают, не доходя до экватора. Наступает следующий минимум солнечной активности. В этот момент вдали от экватора появляются уже пятна следующего одиннадцатилетнего цикла, которым предстоит пройти тот же путь.
Судя по всему, каждая пара пятен – это просто пересечение в двух местах с видимой поверхностью Солнца некоей «баранки», скрытой в теле звезды. Баранка эта, образованная какими-то мощными вихрями магнитного происхождения, зарождаясь на большой глубине, в течение солнечного цикла как бы всплывает медленно на поверхность. При этом пятна, концы этой баранки, сближаются.
Пролетая в небе Солнца, его маленький естественный спутник Земля как бы ощущает на себе всю эту непостоянную и зыбкую «географию» Солнца.
Плоскости земной орбиты и солнечного экватора не совпадают. Иначе говоря, Земля не находится все время над экватором Солнца, а переходит в небе нашей звезды то на 7 градусов в южное ее полушарие, то на столько же в северное.
Над солнечным экватором Земля повисает только в июне и декабре. Но экватор Солнца всегда чист от солнечных пятен, от коронарных выбросов и хромосферных вспышек. И значит, Земля в это время находится в условиях более спокойной «солнечной погоды», чем, скажем, в марте и сентябре, когда она пролетает над более активными широтами Солнца.
Итак, в течение года Земля дважды, в дни равноденствий, попадает в более бурные области неба Солнца и дважды, во время солнцестояний, в более спокойные. Это не может не отразиться на климатических и геофизических процессах Земли. И действительно, многие исследователи нащупывали полугодовой и годовой циклы в ходе некоторых климатических и геофизических явлений на планете, причем таких, которые трудно было бы объяснить просто сменой времен года. (Например, полярных сияний. См. рис. на стр. 15).
Правда, другие исследователи иначе пытались объяснить эти ритмы. Они усматривали в них следы «обратной связи» между Землей и Солнцем. По одной из гипотез, Земля, обращаясь вокруг Солнца с периодом в один год, вызывает приливную волну. А уже эта приливная волна, воздействуя слабо, но методично на маятник солнечной активности, вызывает годовой ритм гелиогеофизических процессов. Но о «приливных» гипотезах солнечной активности нужно разговаривать отдельно.
На Лосином озере 6 тысяч лет назад
Но почему так было и так будет, чем вызваны колебания, ритмы солнечной активности? Отчего солнечные пятна высыпают особенно густо на лике нашего светила в среднем раз в 11 лет? На этот счет есть догадки, но о них дальше. Точного знания нет. Так, первобытный человек точно знал, что Солнце взойдет после ночи, но почему это случится, он и не подозревал. Китайцы всегда знали о двенадцатилетнем цикле, а о его причинах даже не задавались вопросом.
Ветровые отложения на дне Лосиного озера дали возможность Роджеру, Андерсону выявить в интервале от 7,3 тысяч до 5,3 тысяч лет назад 180– 200-летнюю и 40-50-летнюю периодичность как в толщине отложений (закрашенные пятна, чем они темней, тем периодичность более выражена), так и в потоке космических лучей, достигающих атмосферы Земли (сплошные линии). Двухсотлетняя периодичность, по-видимому, идет от периодичности в активности Солнца – именно после солнечных коронарных выбросов и сегодня усиливаются в этом районе Миннесоты ветры, несущие в озеро лессовые частицы.
Листая книги и статьи, посвященные ритмам нашего Солнца, мы наткнемся на упоминания и о других периодах солнечной активности: 7 лет, 22 года, 35, 80. Некоторые из этих циклов только нащупаны, другие установлены точнее и тоже используются для прогнозов. Как же эти циклы – разные и несоизмеримые – сосуществуют?
В открытом море нашу лодку качает зыбь с волнами определенного размера. Но склон каждой из этих волн расчерчен мелкой рябью. Незамеченными проходят под кораблями в океане приливные волны и грозные цунами. Так и солнечная активность. Вместе со всей свитой зависящих от нее астро– и геофизических явлений она образует последовательный ряд колебаний все более высокого порядка, из которых мы замечаем непосредственно лишь те, что соизмеримы по продолжительности с человеческим веком. Остальные нащупываются по косвенным признакам, и мы знаем о них мало: что бы мы знали, к примеру, о приливах в океане, если бы имели данные о них за два дня? Ритмичность мы бы заподозрили, конечно, но не более того.
Довольно четко сейчас выделен вековой, а вернее, 80– 90-летний цикл солнечной активности: по годовым кольцам на пнях мамонтового дерева – секвойи, по данным японских летописей о наводнениях и неурожаях, о характере осеннего замерзания озера Сува в Японии. Судя по кольцам секвой, максимумы в вековом цикле солнечной активности были в 1772, 1862, 1942 годах, минимумы – в 1812 и 1902 годах.
Роджер Андерсон из Университета Нью-Мексико (США) провел кропотливое исследование донных отложений Лосиного озера (Элк-лейк), расположенного в штате Миннесота, за последние девять тысяч лет. Это время, время относительно щадящих условий в ходе грандиозного четвертичного оледенения географы называют голоценовым межледниковьем. Было на 10 градусов теплей, чем в разгар наступления Великого континентального ледника в Северной Америке и Европе, а главное, не было больших шараханий, катастрофических контрастов, быстрых колебаний климата, которые обнаруживаются в другие эпохи четвертичного периода, даже в аналогичных ископаемых межледниковьях 132 тысячи лет назад и раньше. Голоцен – время возникновения и расцвета человеческих цивилизаций. Вероятно, относительная стабильность, редкое явление на нашей планете и в-космосе, была необходимым условием для столь уникального события в нашей Вселенной как появление и расцвет культур.
Окрестности Лосиного озера были выбраны для исследования потому, что именно здесь была раньше замечена довольно четкая и прямая связь между коронарными выбросами Солнца (вместе со всей свитой последующих явлений типа магнитных бурь) – и резким усилением (на семь процентов в общем атмосферном переносе, это очень много) зимних ветров. При этом господствующие зимой юго-восточные ветры гнали на Лосиное озеро в большом количестве лессовые частицы, пыль с днищ высохших ледниковых озер и дюн, расположенных от него в нескольких десятках километров. В годы активного Солнца, соответственно, ветры должны были приносить и откладывать в озере больше этих частиц, чем в годы спокойного Солнца. Предполагалось, что колонка донных отложений за 9 тысяч лет даст полный отчет о периодах солнечной активности в доисторические времена. За все 9 тысяч лет не очень получилось. Вначале вообще вокруг были леса, и лесс почти не приносился. Потом (8400 лет назад) леса уступили место прериям и нужный режим установился. В поздние времена были другие проблемы, и тоже нужной четкости результатов не получалось. Но вот «окно» от 7300 до 5300 лет назад показало очень ясные результаты, возможно, потому, что на это время пришелся голоценовый минимум магнитного поля Земли (6000 лет назад), которое все-таки как-то защищает Землю от прямого влияния солнечных частиц и космических лучей.
Магнитное поле действительно было сильно ослаблено – это подтвердили резко повышенные количества радиоуглерода в соответствующих древесных кольцах одной из местных сосен. Радиоуглерода в наши дни очень много в тех древесных кольцах, которые наросли в 50-х, 60-х годах XX века. Это след от 600 мегатонн ядерных испытаний в атмосфере, которые еще не были тогда запрещены. 6000 лет назад радиоуглерода становилось много, когда ослабевало магнитное поле, и становилось естественно радиоактивным небо – до земной поверхности почти беспрепятственно доходили даже малоэнергичные (но интенсивные) солнечные космические лучи, составная часть солнечного ветра. При этом радиоуглерод колец аккуратно метил все взлеты и падения солнечной активности при жизни сосен.
Это были и короткие циклы 11-летний, 20– 25-летний, а также 40– 50 летний, но самым четким и ярким оказался 180– 200-летний. Он же господствовал и в таблицах, отмечающих толщину лессовых отложений на дне Лосиного озера. Его буквально было видно невооруженным глазом в колонке высушенного ила, наслоившегося за две тысячи лет. В годы высокой солнечной активности внутри 200-летнего цикла лесса на дне откладывалось до 4 сантиметров в год, вдвое больше, чем в годы спокойного Солнца.
Так выявлялась поразительная, прямая зависимость множества географических процессов, всей жизни на планете, от взаимодействия земного и межпланетного магнитных полей, от сложной многоступенчатой ритмики нашего светила, от настроения Гелиоса.
Планеты – Солнце
Ученые давно уже делают попытки понять причины ритмичности гелиогеофизических явлений – и все чаще вспоминают в последние годы забытую было гипотезу английского ученого Э. Броуна, выдвинутую на рубеже XIX и XX столетий. Броун связывал солнечные пятна – вихри в солнечной материи – с приливами в теле Солнца, вызванными притяжением планет.
А где пятна, там коронарные выбросы, солнечные вспышки, потоки корпускул от светила – и весь арсенал солнечной деятельности. Э. Броун, а позднее российский ученый В.Б. Шостакович указывали на одно совпадение: 10– 11 – 12 лет – основной период солнечной активности, и 11,86 земного года продолжается «год» Юпитера.
Броун знал только об одиннадцатилетнем периоде солнечной активности.
Мы знаем и о других. Нет ли и тут подобных совпадений?
Российский исследователь приливов И.В. Максимов выписал в таблицу продолжительность «годов» и «полугодий» для планет Солнечной системы (в земных годах). Вот что получилось:
А вот циклы солнечной активности:
200– ?– 88– 83– 44– 24 (22) – 16,1-11,1 -6,9
и многолетних климатических колебаний:
200-80-35-11
(Вопросительный знак там, где подозревается не открытый цикл.)
Совпадения есть и здесь. Правда, иногда возникает вопрос: при чем здесь планетные полугодия? А при том, что планетные приливы на Солнце должны быть в принципе аналогичны приливам на Земле, которых, как известно, два – по волне на каждой из противоположных сторон планеты.
Насколько же планеты равноправны в своем воздействии на Солнце? Их приливообразующая сила не одинакова – она зависит и от величины планет, и от их близости к Солнцу.
Насколько велики эти цифры? Могут ли хотя бы некоторые планеты вызвать в огненном океане Солнца достаточные возмущения? Вспомним, что приливообразующая сила Солнца на Земле (1571,2 см2/сек2) – величина вполне сопоставимая с приведенными в таблице числами и что солнечный прилив в океане – вещь вполне ощутимая. Подкрепляет гипотезу Броуна и то, что солнечные пятна группируются около «тропиков» Солнца, там, где приливные силы должны проявляться лучше. Какие же планеты могут действовать на активность Солнца?
Могучий Юпитер, столь эффективно защищающий земную биосферу от слишком частых и опасных столкновений с крупными метеоритами и кометами, и по своей приливообразующей силе, и по почти двенадцатилетнему периоду обращения – вполне достойный кандидат в возбудители «одиннадцатилетнего» (в среднем за последние двести лет, на самом деле 8– 15-летнего) цикла деятельности Солнца. Похоже, создатели восточного двенадцатилетнего календаря имели в виду именно этот период еще и по этой причине. А 80-летний цикл? Нептун – полупериодом и Уран – периодом обращения как будто подходят. Но силы у них маловато. Возможно, дело тут в резонансе. Известно, например, что солнечный прилив в атмосфере Земли в 100 раз больше, чем ему полагается быть, если исходить из теории. Виноват резонанс.
Период свободных колебаний земной атмосферы, как целого, случайно совпадает с солнечным полусуточным приливом и равен 12 часам.
Период свободных колебаний массы Солнца (или внешнего его слоя) может равняться 80 годам, и тогда слабое притяжение Урана и Нептуна, слегка подталкивая качели солнечной активности, могло бы поддерживать ее миллионы лет.
Приливообразующая сила Венеры почти равна силе Юпитера, а крошечный, но близкий к светилу Меркурий должен как будто действовать на солнечную активность сильнее, чем все остальные планеты, вместе взятые. Почему же мы не знаем колебаний активности Солнца с периодом в полтора– три месяца, четыре-восемь месяцев? Вероятно, Солнце не может так быстро менять свое «настроение» – мешает «инерция» громадной звезды. Но быть спусковым крючком для отдельных вспышек на Солнце планеты земной группы могут. Английские астрономы, вычисляя сизигии, моменты, когда эти планеты «соединились» на небе Солнца и когда они располагались под 90 градусов (квадратуры планет), смогли с точностью до нескольких часов предсказать несколько возмущений на Солнце.
Мощная протонная вспышка произошла на Солнце 12 ноября 1966 года. Так вот, она была предсказана за 14 месяцев до этого, предсказана потому, что взаимное положение Солнца и ближайших к нему планет можно вычислить заранее. Этим же методом ученые предсказали магнитные бури, перебои в радиосвязи, полярные сияния 3 и 23 июля, 5 и 26 августа и 15 сентября 1967 года.
Украинский астроном П.Р. Романчук считал, что вся сложная многоритмичная картина колебаний солнечной активности может быть объяснена взаимным положением Солнца,, Юпитера и Сатурна. Он построил таблицу, из которой видно, что все подъемы солнечной активности примерно совпадают с квадратурами Сатурна и Юпитера, а все годы спокойного Солнца – с их соединениями.
