Текст книги "Спасти СССР. Часть 4 (СИ)"

Автор книги: Александр Афанасьев (Маркьянов)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

Их собрали по тревоге – комсомольский актив, курсантов милиции, еще какой-то новый актив из ДОСААФ по тревоге. Ничего толком не объяснили – только сказали, что в Набережных челнах какие-то антисоветские проявления, произошло несколько массовых драк и их на несколько дней отправляют в город для наведения порядка. Посадили в наскоро подогнанные автобусы и повезли. Только на московской дороге, на повороте – стало понятно, насколько все серьезно.

У придорожной стелы с надписью Брежнев – стоял бронетранспортер внутренних войск и несколько машин ГАИ, весь транспорт досматривался. После короткой остановки – одна из машин ГАИ включила мигалки и повела их в город...

Первый плакат, который они увидели: труженики города! На высокое доверие партии ответим ударным трудом. Под плакатом – стоял сгоревший жигуленок...

Разместили их в одной из школ, школы не работали. Им достался кабинет химии с казенными портретами и таблицей Менделеева на стене. Валерий Васильевич куда-то уехал, их повели в столовку обедать. Меню было привычное – водянистое пюре с котлетой, выпечка и компот. Темнело. Когда они закончили с поздним обедом, появился Валерий Васильевич, с ними несколько человек в милицейской форме и в штатском. Те, что в гражданском – были молодыми, явно местный комсомольский актив.

Валерий Васильевич показал жестом – не уходим.

– Короче обстановка такая. Говорю как есть, вы взрослые все. В городе два дня назад произошла серьезная драка, были погибшие. Милиции не удалось справиться с ситуацией, на следующий день начались массовые беспорядки. Имеют место антисоветские проявления, ночью была попытка поджога горисполкома. Сейчас, силами курсантов школы милиции из Елабуги и подошедших частей внутренних войск обстановка в городе в общем и целом контролируется. Однако, беспорядки перекинулись в район. Хулиганские элементы, угнав колхозный и частный транспорт, перемещаются по району, подбивают на хулиганские действия, грабят магазины сельпо, устраивают антисоветские ... выходки. Для поимки данных хулиганских групп требуется время, тем более что... местность не позволяет, погода едва летная. В связи с чем – принято решение высвободить части внутренних войск, город передать милиции и активу. Необходимо организовать патрулирование – по пятеркам. С вами пойдет с каждым патрулем кто-то из местных, он – старший во время патрулирования. Задачи – поддержание порядка, недопущение скоплений. Решением оперативного штаба объявлен комендантский час с двадцати одного ноль-ноль, скопления больше пятерых на улице запрещены. Если видите такое скопление, подходите, представляетесь, просите разойтись. Если упорствуют, просите предъявить документы, если таковых нет или отказываются предъявить – просите пройти до отделения милиции. Если драка – сначала сообщаете, и только потом начинаете разнимать. Раций на всех не хватило... мелочь у всех есть^[38]?

Никто даже не улыбнулся – совсем не смешно было.

У них рация была, с ними шел Ришат, участковый местный, и потому у них была рация. Еще у них в патруле было на одного человека больше – с Ришатом был его младший брат, курсант школы милиции из соседней Елабуги. Он то – перед тем как выходили, взял располовиненную палку от метлы, взмахнул ей, посмотрел на остальных.

– А вы чего? – спросил он – ищите палки, еще что. С голыми руками, что ли пойдете?

Брат покосился, но ничего не сказал

Было темно. Город затаился как раненый зверь, по улицам – проносились редкие легковушки, больше было грузовиков. Транспорт работал. По негласному правилу – до двадцати трех тех кто был в транспорте не задерживали – давали время попасть домой даже если проспал начало комендантского часа...

Игорю было не по себе – такого города он никогда не видел. Ни Казань, ни Одесса, ни другие города, где он бывал – ничего похожего. Огромные пространства между домами – казалось, дома выросли в голом поле, все дома одинаковые, бетонные. Почти нет деревьев и кустарников – не выросли еще, да и недосуг было посадить. Где-то сажали, конечно. Пустота – внушала ощущение опасности...

– Что случилось то? – Вахит как всегда с ходу взял быка за рога, он, кстати, был таким человеком. В его понимании таить вообще нельзя было ничего, кто что от друзей – товарищей скрывает, тот плохой человек изначально.

Заговорил опять младший брат – странно, но именно он, не старший почему-то был в паре лидером.

– Что... драка была. Потом убийства начались. Тугановцы отличились.

– Какие тугановцы? – не понял Игорь

Теперь заговорил старший

– Туган тел – родной язык с татарского. Тут таких немало в деревнях, ворчат, что чужие понаехали. Недавно скандал был – в библиотеке стали так: берешь книгу русскую, бери и татарскую. Потом совсем обнаглели – не берешь татарскую, не дадим и русскую. Мы с Рамилем сами татары, я язык знаю – бабушка научила. Но я против этого – зачем так то?

Сам Игорь был из Одессы, там говорят, такое правило было с украинскими книгами. Но в целом – Украина в Одессе чувствовалась только из-за букв i кое-где на вывесках, а больше украинского ничего и не было.

–... двоих мужиков убили, ограбили, шпана затоптала, вывернула карманы и бросила у дороги. Один из них оказался у этих... тугановцев важной шишкой, председатель там чего-то, краевед. В старом городе в пятницу собралась толпа, после намаза угнали автобус и поехали в новый город разбираться. Разбирались, потом на них шпана собравшаяся налетела. Нам на разводе ничего не говорили, но по слухам, в больнице мест не было после этой драки. Тут с районов начали собираться люди... ну и пошло – поехало, только держись.

– ... Нас под утро по тревоге подняли – продолжил младший брат – пока машины подали. Я сам не все видел – но видел автобус, его дотла сожгли. Рабочие утром в нескольких местах с колхозниками дрались. Там, на дороге остановили еще один автобус, драка была, человек сорок дрались. Водителю голову говорят, проломили.

– А чего они?

– Тут часто драки бывают, таких правда не было. Старый и новый город – считай два разных города. Раньше на танцах дрались. А теперь...

Утром – их пятерка вернулась и прямо тут же, растащив из зала маты, легли на них спать. Во всем в этом было что-то... не советское. Драки... туганщики какие-то. Рабочие дрались с колхозниками, надо же...

На следующий день – их смена пришлась на дневное время, участкового с ними не было, у него свои дела, считалось, что они маршрут патрулирования знают. Так что шли они теперь вшестером, в одном месте видели сожженную и разбитую машину, а в другом – работала следственная группа.

Город при свете дня выглядел еще более убогим. На торцах многих зданий – одинаковых до тошноты – были выложены лозунги, отношения к жизни не имеющие.

Тут Игоря скрутило... и он решил, что если зайдет за угол... по маленькой, то ничего плохого не будет. Здесь и так...

– Пацаны, я отойду...

– Догоняй...

Скорым шагом он зашел за угол, потом решил отойти еще подальше, чтобы не было видно с дороги. Как-то раз одного из них поймали... мелкое хулиганство как не крути. Протокол не составляли, но сообщили звонком, и потом так пропесочили. Ты лицо комсомола... ну, понятно. Еще говорили – какой-то мужик пьяный, шел домой в три часа ночи и решил по маленькой. Это оказалась клумба перед райкомом, и он не заметил милицию -а милиция его заметила и вломили пять лет. Правда это или нет – кто знает.

Оглядываясь – чтобы не увидел никто – он вдруг обратил внимание на двоих, сидящих на дальней лавочке. Что-то показалось ему знакомым... и сделав дела, он не поленился забежать с другого угла чтобы увидеть говорящих в лицо. Интуиция его не обманула – одного он не знал, но второй...

Это был Ринат. По кличке Лис.

Что он тут делает? Какого... он вообще тут оказался?

Забыв про патруль, Игорь решил проследить.

Через пятнадцать минут – разговор закончился. Пацан – явно местный – вернулся в подъезд, а Ринат, оглядевшись, пошел прочь со двора. Игоря он не заметил, и тот последовал за ним, стараясь не отсвечивать. Это было не так то просто – мало того что незнакомый город, так насаждений совсем нет и расстояния между зданиями огромные. Пришлось отпустить Лиса намного дальше, и делать вид что просто идешь по своим делам. Лис пару раз оглянулся – но Игоря не заметил, проверяться видимо не умел. Да и – ему то город тоже чужой, и он никак не ожидал тут увидеть своего казанского врага.

Лис какое-то время шел по тротуару, потом остановился на автобусной, посмотрел на часы. Автобусы ходили, но плохо, с большими промежутками. Игорь догадался, что Лис ждет автобус, и в автобусе следить было точно нельзя – заметит. Но инстинкт заставил его оставаться на месте.

И не зря. К остановке подкатила серая Волга, из нее – с водительского места! – вылез начальственного вида мужик лет сорока. С Лисом он поздоровался за руку и они отошли за остановку. Игорь умел «качать» ситуацию и выводы сделал сразу. Первое – у кого служебная Волга, тому и водитель полагается, а тут его нет. Второе – сорокалетний мужик здоровается за руку с шкетом лет шестнадцати. Нонсенс...

Они говорили минут десять – по обстоятельствам это долго. Потом мужик сел в Волгу и укатил, Лис пошел дальше. Приметливый Игорь заметил, что пальцы непроизвольно ощупывают карман – значит, деньги получил и видимо не пять рублей.

Он записал в блокнот номер и приметы машины и мужика. Посмотрев на часы, записал и место встречи, которое изменить нельзя.

– Да ты хоть понимаешь, как ты всех подставил! Да если бы с тобой что-то случилось, за тебя отвечали бы все, начиная от меня и заканчивая начальником ГУВД!

Игорь стоял, потупив глаза. Он уже давно вырос из мальчишеских штанишек, но знал, что «пропесочка» важная часть общения с взрослыми. Тут надо кивать, поддакивать и виниться.

– А вы куда смотрели?!

– Мы сообщили. Телефон искали.

– Сообщили они! Вашего товарища убивать в это время могли! Сообщили!

Раз в два дня их возили на городской переговорный пункт^[39], позвонить домой, чтобы родители не волновались. Игорь потратил свой звонок, чтобы позвонить в республиканское МВД и попросить капитана Торопова. Его переключили на дежурного, который сообщил, что капитана Торопова на месте нет – но сообщение для него он принял.

Система МВД работала четко – уже к вечеру к школе, в которой они разместились, подъехала белая шестерка. Это и был капитан Торопов...

– ...Ты тоже здесь? – он поздоровался с Игорем как с взрослым – давно?

– Третий день.

– Ясно. Что сообщить хотел?

Игорь рассказал все что видел. На последних словах Торопов окаменел лицом

– Повтори номер.

Игорь повторил.

– Точно такой? Ошибки нет?

– У меня память – фотографическая. И я записал еще. Там еще на бампере такие дополнительные фары противотуманные, желтые.

Торопов внимательно посмотрел на Игоря

– Ты в каком классе?

– В девятом.

– О, еще год. Совсем значит, боец – молодец. Отслужишь, приходи к нам. У нас принято перед розыском два года на земле отработать, но тебе не надо будет. Сразу в розыск пойдешь.

Торопов похлопал парня по плечу

– Нюх у тебя есть – сказал он – на плохое. Не у всех есть. Тебя и учить почти не надо, а у кого его нет, тех учи – не учи. Подумай, хорошенько.

– Подумаю. А Волга?

– А про нее забудь. Я сам разберусь. И не говори, что ты видел.

В городе Торопов был старшим от казанского угрозыска, группы, переброшенной на усиление. Они третий день мыкались по городу, спали когда и на чем придется, работали. Больше половины задержанных – несовершеннолетние, допрашивать их можно только в присутствии законного представителя или педагога. Некоторым нет четырнадцати лет – им вообще ничего не сделаешь, только соли на хвост насыплешь. Хотя есть такие, которые уже успели совершить тяжкое преступление и не одно. Тем, кто от четырнадцати до шестнадцати тоже мало что светит – можно отправить в колонию для подростков. Только с шестнадцати наступает полная уголовная ответственность – только...

Перед самым отъездом его попросили присутствовать – для острастки – на заседании районной комиссии РОНО по несовершеннолетним. В школе у какого-то начальства сына избили жестоко, папа работает в райкоме – и со связями в обкоме. Такие комиссии делали «черновую» работу – когда кого-то избили, но кости не сломали и голову не проломили. По каждому заседанию такой комиссии и ее предыстории можно было бы снять шокирующий фильм.,. хотя сняли ведь, «Жестокие игры молодых»^[40] называется. Показывали перед сеансами в кинотеатрах. Помогло? Ничуть. На таких вот комиссиях, если на них посидеть в разных районах несколько дней и становится ясен чудовищный масштаб насилия в городе. Кажется, весь город встал на дыбы – дерутся, бьют, ломают кости, грабят, отнимают у сверстников по пятнадцать, двадцать, пятьдесят копеек. Опускают – новая мода появилась – поставить на колени и обоссать. Становится жутко при мысли, что будет, когда это поколение войдет во взрослую жизнь.

Завели лидера. Некий Марьян Гуткало – надо, кстати, выяснить, откуда он. Акселерат – переросток, под метр восемьдесят, сам какой-то развинченный, сидеть прямо на стуле не может. Справка на него – в тюрьме не примут. Дважды второгодник – это как надо было допечь учителей, сейчас второгодников мало, показатели сбивают. Неполная семья, собрал в классе вокруг себя шпану, терроризирует одноклассников. В прошлом учебном году сорвали одиннадцать уроков. Учится – три пишем, два в уме...

Главой комиссии была пожилая женщина, ее голос звенел от гнева.

– ...Ты зачем его Гуткало ногой по голове ударил? И это у вас каратом называется?

– Каратэ – поправил Гуткало

– Да мы тебя в колонию! – голос председателя комиссии бил децибелами, что не производило на хулигана никакого впечатления – мы тебя в колонию отправим! Там будешь кровь из учителей пить! Мы тебе покажем!

– Да, пожалуйста – Гуткало был непробиваем.

Себе Торопов записал – надо проверить, где у них качалка, за незаконное преподавание каратэ уголовная ответственность. Но сделать не успел – бросили сюда.

Тут он навидался на таких же Гуткало... они еще не понимали, что массовые беспорядки – куда серьезнее статья, чем обычное для них хулиганство, по ней можно куда круче заехать. Но все как один – одинаковая пацанская униформа, молчат как партизаны на допросе, твердо уверены, что управы на них нет и не будет. Тут интересно то, что сельская шпана, в том числе великовозрастная – столкнулись с городской культурой группировщиков. Столкновение оказалось для них шоком – задержанных тугановцев всех допрашивал КГБ там националистический окрас, это уже их подведомственность. Но ему довелось присутствовать при снятии показаний следователем прокуратуры с одного из потерпевших в той массовой драке, что положила начало беспорядкам. Лежал он в больнице, анамнез – перелом ноги в двух местах, черепно-мозговая, ожоги. Он все время повторял – они не люди, мы зверей вырастили. Они не люди...

Начальство громыхало словами, на совещании присутствовал прокурор города. Сыпали статистикой – любой опытный милицейский начальник прекрасно знает статистику и как ей манипулировать. В общем-то тут и неправды не было – беспорядки в городе удалось подавить, внутренние войска разбираются с районом. Вопрос – что дальше? Приговором суда дело не поправишь, Торопов понимал – группировщики пополнят свои ряды и продолжат, тугановцы эти тоже не успокоятся. Тут главное – конфликт чужого, построенного на ровном месте и с чужим населением города – и местного района. Он уже не уйдет, кровь – не водица...

Его не тронули, по окончании словоблудия народ потянулся на воздух, курящие отходили в сторону, доставали пачки – дымить. Торопов прошелся по ряду машин, сверяя номера. Да, вот она. Номера совпадают. И желтые противотуманки.

Попинал скат...

– Торопов? Тебе чего?

– Здравия желаю, Анвар Робертович. Да вот... не знал что и вы здесь.

– Ко мне какие-то вопросы есть?

– Нет-нет. Вопросов нет.

Торопов отдал честь и отошел от машины...

19 октября 1986 года.

Татарская АССР, Казань

По возвращении в Казань – Торопов начал неофициально проситься на прием к министру внутренних дел Татарской АССР, генералу Казимиру Новикову. Новиков, более двадцати лет отдавший уголовному розыску был отправлен в отставку в восемьдесят третьем во время разгрома МВД Андроповым и Федорчуком, и только чудом удалось саботировать возбуждение уголовного дела – из Москвы был приказ «посадить». Генерал Новиков, уроженец Ленинграда, основатель казанского отделения БКД, благодаря которому только и удавалось как то справляться с девятым валом насилия, захлестывавшего города республики, человек разгромивший Тяп-Ляп, организатор раскрытия десятков других особо тяжких преступлений, поймавший маньяка, действовавшего раньше Чикатило, по сути, основатель своей школы розыска, воспитавший десятки профессионалов... Андропов понимал, что после отставки Щелокова, разгрома штаба МВД во главе с генералом Крыловым, уголовного дела в отношении первого замминистра Чурбанова – зятя Брежнева – Новиков один из наиболее вероятных претендентов на должность главы МВД: опытный профессионал из розыска, за ним десятки учеников, школа не уступает МУРовской – и на него куда сложнее накопать грязь, чем на московских или ленинградских. Отставку Казимир – так его все называли – пересидел на научной работе, а после прихода Горбачева был неожиданно для всех назначен министром. А вот тот, кто его травил и готовил на него дело, несмотря на то, что был из КГБ – вынужден был в двадцать четыре часа оставить министерство.

Казимир не стал его преследовать и требовать возбуждения уголовного дела – хотя мог бы, по принципу «пошли по шерсть, вернулись стриженными». Но теперь Торопов, который начинал в розыске еще совсем салагой, и для которого «Казимир сказал...» было высшим законом – раздобыл информацию, из которой следовало, что старые недруги из КГБ не просто ушли и занялись своим делом. А за ними – странные связи с некоторыми из «конторских» и вполне возможно, причастность к организации массовых беспорядков в Брежневе. Мотив пока был непонятен, хотя напрашивалось совсем невеселое – организовать кадровые выводы, устроить погром в руководстве МВД, в горкоме и горисполкоме Брежнева, в самой Казани. «Не танцевалось» только участие тугановцев – как ни крути, а массовую драку начали они, угнали автобус, жестоко избив водителя, при обысках обнаружена нелегальная религиозная литература – и КГБ ее отобрать у ментов не смог, хотя и пытался. Не отдали, настояли, чтобы внесли в протокол, прокурорские на поводу у Конторы не пошли – резонансное дело, самим влететь можно. Так что если Контора начнет мутить воду – как бы им самим крайними в этой истории не остаться...

По возвращении в Казань Торопов понял, что за ним следят. Следить мог кто угодно, мог бывший начальник, вернувшийся в КГБ, могли группировщики... у крупных группировок существовала своя система разведки и контрразведки, об этом не писали в отчетах. Торопов принял факт слежки к сведению, но дергаться пока не стал...

Взяв в ГУВД у начальства неважное поручение (проверить несение службы, тыры-пыры), он выехал на железнодорожный вокзал. УВД на транспорте – структура двойного подчинения, у них кроме местного, есть и начальство в Москве – отдельное, свое управление. На вокзале – у Торопова работал бывший сослуживец. У него в кабинете – он переоделся из пакета в гражданское, тот вывел его служебным выходом через багажное на пути. Торопов побрел в сторону Агрыза, постоянно оглядываясь, чтобы не прозевать поезд

– Айдар!

Тот повернулся. У стоящего в отстое вагона – стоял министр.

Генерал Казимир Николаевич Новиков был человеком на своем месте... наверное, самое ценное в брежневском времени было то, что оно дало сотни, тысячи таких людей. Родившиеся в тридцатые и сороковые, и потому избежавшие гибели на фронте – они входили в силу в шестидесятые – семидесятые и в буквальном смысле слова сворачивали горы. Они создавали заводы, отрасли, институты, электрифицировали и асфальтировали города, области и республики, строили целые жилые районы и новые города. Именно при Брежневе, не при Сталине – раньше откровенно нищий крестьянский СССР стал действительно сверхдержавой. И достаточно выехать в любую страну Третьего мира – чтобы уловить разницу.

Генерал Новиков пришел в розыск после армии, семья у него была самой обычной, образование самым обычным – но в органах неожиданно проявились его сильные черты. Фотографическая память, недюжинные аналитические способности, агентурные навыки и в целом умение работать с людьми. Еще в шестидесятые, будучи старшим опером, он был назначен курировать БКД – комсомольские оперотряды – и под его руководством они выросли в грозную силу со своим штабом, отрядами и патрулями. Новиков считал, что крайне важно работать с БКД, так как это не только подспорье для милиции в повседневном обеспечении порядка, но и готовый кадровый резерв для милиции и розыска. Именно поэтому, людям Андропова и Федорчука в республике не удалось устроить кадровый погром, как удалось в других местах. Система смыкала ряды, закрывала пробитые бреши, быстро пополнилась молодежью, предъявить которой было нечего (и даже пытаться не стоило, попытки копать под комсомол могли закончиться такими обвинениями, что...), и которая вовсе не была настроена сотрудничать с «варягами». А потом и сам Федорчук полетел и система продолжила работать. Во многих других местах от погрома так и не оправились.

Даже будучи замминистра, а теперь министром – Новиков не забыл своих навыков оперативника и от других того же требовал. Потому и встречались они не в кабинете, который КГБ точно прослушивал, а в вагоне в парке отстоя. Вполне комфортно, зажгли титан, сделали чайку...

Под грохот проносящихся рядом поездов, Торопов доложил ситуацию. Высказал и свое предположение, что к массовым беспорядкам в Брежневе имеет отношение бывший начальник республиканского уголовного розыска, который пришел вместе с Федорчуком, а сейчас вынужденно вернулся в КГБ... в Москву его не вернули, видимо – не заслужил.

– Значит, Галямов... – задумчиво проговорил Новиков. Он никогда не торопился ни с выводами, ни с действиями и учил тому же своих людей. Лучше еще подумать, чем совершить ошибку...

...

– Как он оказался в Брежневе, Казимир Николаевич?

– Как... послали. Как и тебя.

– Он числится в активном резерве, я выяснял. Работает секретчиком на заводе, хотя должность кстати считается штатной. Делать ему там было совершенно нечего.

– Это ничего не значит. И у тебя только одно сомнительное свидетельство.

– Не только. Теплоконтроль восстановился именно тогда, когда на нас в Москве спустили Галямова. Восемьдесят третий – в этот год ситуация вышла из-под контроля, до него мы наступали, сейчас только отбиваемся.

– Не греми словами.

Министр еще что-то подумал про себя, потом спросил

– Что предлагаешь?

– Вести оперативную разработку

– Сотрудника КГБ?

– Нет, того парнишки. Рината Замалиева.

– Он же несовершеннолетний.

– Казимир Николаевич, в группировках больше половины несовершеннолетние. Как тогда работать?

– Хорошо, хорошо, и как ты планируешь его разрабатывать?

– Собрать его связи – раз. Подвести своего человечка – два.

– И кого ты к нему подведешь?

– Есть у меня один парнишка на примете. Как раз, кстати, тот, который выпас Лиса. Говорит случайно, но кто его знает. Говорит, Лис уже предлагал ему вступить в контору. Даже без прописки, сразу в старшаки.

– Это с чего так?

– А он двоих теплых отоварил. Один до сих пор в больнице. Чемпион Одессы по боксу, то ли города, то ли области. Парень дельный, я про него уже справки наводил, звонил в Одессу, там коллеги локти кусают, что он ушел от них. Думаю, если он себя покажет, после армии его надо в розыск брать. Наш парень. Хваткий, инициативный, думающий.

– Инициативный в таком возрасте это еще надо подумать, хорошо это или плохо – сказал генерал – не нравится мне это. Если мы посылаем на войну детей, то чего тогда стоим мы?

– А война уже идет Казимир Николаевич – дерзко ответил Торопов – каждый день, каждый час идет война. Пока с синяками и переломами, но и до трупов – недолго осталось. Я только из Брежнева, знаете, что там увидел?

...

– Несоветских людей! Вот эти пацаны с контор – они уже не наши, не советские. Это не просто хулиганы Квакины, тут все серьезнее. Им пионерия, комсомол...

– Ты это еще где не скажи! – перебил генерал

Замолчали. Генерал меланхолично помешивал остывший чай, звякала ложка в стакане...

– Свежий принести?

– Сиди...

...

– В Брежневе что нарыл?

– Началось все с двойного убийства – но там все чисто, сопряженное с разбоем. Местные раскрыли за сутки, вот только один из потерпевших оказался большим человеком у местных тугановцев. Они там историей занимаются, протестовали против строительства ГЭС. Это первое. Второе – организованная группа, которая и выдвинулась в город для массовых хулиганских действий, сформировалась после намаза в подпольной мечети. При обысках – там не только Кораны, там еще и брошюры какие-то изъяли, очень хорошо к слову напечатанные.

– Закрепили?

Торопов кивнул

– Да, в протокол внесли. Хотя кое-кто был против.

Понятно кто – КГБ. В националистической и религиозной среде каждый второй стучит на каждого первого, потому КГБшники весьма нервно реагируют, когда в эти дела лезет милиция или прокуратура. Во-первых – агентов своих берегут. Во вторых – за то что на их территории обслуживания вскрылась и подпольная мечеть и литература – их по головке то не погладят. Они ведь привыкли быть чистенькими, это менты – хомуты уже привыкли, что на их территории не грабеж так износ, и ничего с этим не поделаешь...

– Дальше?

– Ну а дальше – эти тугановские просто не представляли себе возможности контор. То, что у них на территории – фишкари^[41], то что время на сбор – тридцать минут, то что каждая группировка за эти тридцать минут может выставить до ста – ста пятидесяти бойцов с арматурой. Ну и просто... в деревнях привыкли старших уважать, это не обсуждается даже, а тут старших только так крошат. Задержались на территории – получили массовую драку, смертельные исходы были. Плюс – они еще кого-то из работяг с КамАЗа избили, работяги тоже мстить стали. Там как выяснилось уже было несколько драк работяг с сельскими, просто это проводили как хулиганство, разбивая на эпизоды, чтобы серьезное на себя не вешать.

...

– В городе обстановку удалось нормализовать довольно быстро, помогли курсанты елабужской школы милиции и подошедшие части внутренних войск. Группировщики хвосты поджали, рабочие с КАМАЗа быстро организовали патрули. А вот в сельской местности куда хуже. Один участковый на район, хорошо, если мотоцикл не сломан. Подломили магазин, угнали колхозный ЗИЛок, и понеслась душа по кочкам...

Казимир сидел, думая

– То есть, по-твоему, это может повториться?

– Да – не стал врать Айдар – в любой момент. В сельской местности партийные и комсомольские структуры показали слабость и неспособность справиться с ситуацией. Валить все можно на городских – но проблема-то как раз не в них. Точнее, не только в них. Конторские – это просто шпана. А тугановские – это уже... там впору смычку проводить, как в двадцатые годы^[42].

Генерал Новиков на такие возмутительные слова – в сельской местности партийные и комсомольские структуры показали слабость и неспособность справиться с ситуацией – не одернул, замечания не сделал. Вместо этого он сказал

– Хоть и не хотел я, но кадры там придется укреплять. Поедешь?

Торопов покачал головой

– Извините, но – нет, товарищ генерал

– Почему?

– У меня тут полно дел, наработок по конторам. Бросать на полпути – нет, так не годится.

Генерал кивнул. Он понимал, от чего отказывается подчиненный – возглавить розыск в таком крупном городе – верный путь наверх.

– Хорошо. А насчет того паренька...

...

– Если считаешь нужным – действуй. Но к Галямову – ни шагу.

От автора

Когда пишешь книгу – ты не только обогащаешь читателей знаниями, ты обогащаешься сам – ну, конечно, если книга дельная. Я не раз это замечал.

Одна из тех вещей, которые я понял, когда писал эту книгу – это повесть об излете времени титанов.

Семидесятые и восьмидесятые – это время расцвета и стремительного роста многих советских городов, в том числе Ижевска. Ижмаш – за двадцать лет увеличил выпуск продукции в десять раз. Другие заводы если и отставали, то – несильно. Понятно, что в основе всего были директора – на Урале вообще была очень велика роль завода, а у завода – есть директор. В те годы, например, если по каким-то причинам уходил секретарь обкома или облисполкома – вопрос «скамейки запасных» просто не стоял: в республике всегда было как минимум пять – семь директоров, любого из которых можно было смело ставить что на городское, что на республиканское хозяйство. Белобородов, я уверен, справился бы и с министерством.

Но во время написания этой книги я понял, что таких людей было намного больше, и были они практически во всех сферах деятельности. В силовых структурах – генералы Маргелов, Яковлев (внутренние войска) Щелоков, Андропов. В министерствах – Устинов, Громыко, да и сам Косыгин. Даже Черненко – над ним принято смеяться, а он в Общем отделе ЦК КПСС компьютеры внедрял! По сути, усилиями этих людей СССР при позднем Брежневе вышел на уровень сверхдержавы. Сверхдержава – это ведь не ядерное оружие и армия, готовая идти до ЛаМанша. Это весь строй жизни. Если рядом с этим голодные крестьяне, пашущие на коровах – какая это нахрен сверхдержава?

При том – люди эти работали за поразительно скромное вознаграждение, по сравнению с их усилиями – они стоили обществу буквально копейки. Как оценить труд того же Белобородова, который за свое директорство в десять раз увеличил производство на Ижмаше, но было то у него – приличная квартира в кирпичном доме, дощатая дача с участком – и всё! Ну это еще простой вопрос – как оценить труд того же Андропова – при нем советская разведка проникла в святая святых ЦРУ, чего не было никогда и вряд ли уже будет.

Всех этих людей роднит одно – они из одного поколения, первого советского. Это либо выжившие в войне, либо те кто был слишком молод чтобы пойти на нее, то есть дети десятых, двадцатых и тридцатых. У них у всех была общая мечта – огромная и сильная страна. И они мечту свою реализовали не на сто – на пятьсот процентов они ее реализовали. Именно эти люди – на своих плечах вынесли одну из самых поразительных модернизаций в человеческой истории. Ее надо рассматривать в одном ряду с Японией, Сингапуром, ФРГ.

И тогда встает вопрос – а что тогда случилось? С нами, со страной.