Текст книги "Помни имя свое (СИ)"
Автор книги: Александр Афанасьев (Маркьянов)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 44 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]
– Герр лейтенант – Шрадт показал стволом своего пулемета вперед.
– Знаю. Осторожнее.
– Я не о том. Слышите?
Лейтенант слышал, и хорошо слышал. Зловещий гул, приглушенный, размазанный горами – в горах звук очень сильно искажается. Но он был.
Лейтенант присел на колено, приложил к земле ладонь. Когда навстречу идет колонна – несколько десятков бронированных грузовиков и бронемашин, каждый по тридцать – пятьдесят тонн – это чувствуется, чувствуется вибрация земли. Но ничего такого – не было.
– Так… Вперед и залечь. Быть готовым открыть огонь. По команде…
Лейтенант отсчитал на пальцах три – и они бросились вперед. Два автомата и пулемет – должно было хватить, по крайней мере, до подхода…
– Пресвятая Матерь Божья… – потрясенно выдохнул Лейтенант.
Долина, на которую они вышли – просматривалась вперед километров на десять – это как минимум. И они увидели – в дальнем конце долины, там, где холмы постепенно переходя в горы – медленно плывущие в небе десантные самолеты, раскрывающиеся купола парашютов, маленькие – одиночные парашютисты и побольше – кажется, десантируемая боевая техника…
– Ублюдки траханые…
– Шрадт – сказал лейтенант. Здесь и сейчас он должен быть спокоен. Спокоен как никогда и никто. Как никогда и никто не был спокоен.
Как…
– Да, герр лейтенант.
– Зови всех. Занимаем оборону. Машины – сюда, выводите их на позицию! Пусть поддержат нас огнем.
– Есть!
Белые купола плыли в воздухе – и остановить десантирование было некому и нечем…
Посмотрел на опускающиеся купола – хотя что на них смотреть, все равно ничего не изменишь. Достал портативную рацию…
– Лиса, здесь Гадюка, ответьте…
– Гадюка, слышу вас хорошо, Лиса на приеме.
– Ублюдки высадили десант в долине, как поняли меня?
– Гадюка, не понял тебя, повтори!
– Десант, твою мать! – закричал в рацию лейтенант – подонки высадили здесь десант, наблюдаю четыре транспортно-десантных самолета типа Куб, множественные купола парашютов! Десантируется боевая техника! Это китайцы, долбанные китайцы перекрывают долину!
– Вас понял, подтвердите, что видели массовое десантирование с самолетов, прием.
– Ты что, придурок!? Подтверждаю, именно это я и видел, козел!
Нужно было знать немцев, чтобы понимать – как непривычно для них такое общение нижестоящего и вышестоящего офицера. Сама суть немцев заключается в повиновении и командовании. Еще Маркс с Энгельсом заметили, что если британское общество делится на бедных и богатых, то прусское – на тех, кто приказывает и на тех, кто подчиняется.
Трубка какое то время странно кряхтела, потом в ней послышался новый, уже знакомый голос.
– Ганс, это ты? Это долбанный англичанин, который сегодня поделился с тобой сигаретами у машины…
– Слушаю…
– Ганс, у меня есть план. Если верить карте, которая лежит у меня на коленях, у нас есть шанс повернуть конвой и уйти горами на Имам Сахиб. Так – мы просто обманем этих узкоглазых, вот и все, что мы сделаем…
– Парень, ты что думаешь, что китайцы не предвидели такую возможность? – сказал лейтенант – да я уверен, что эта дорога перекрыта. Ты пойдешь через горный массив, там дороги или уже подорваны или там вас ждут диверсионные группы. Без маневра – сгорите все…
– Что предлагаешь? – помолчав, спросил англичанин.
– Двигай ко мне. Оставь силы для охраны конвоя, а сам жми на полном ходу. Они не ожидали, что мы выставим головной дозор и рванем вперед. Надеюсь, что не успели. Если они прорвутся к мосту и подорвут его – тогда кранты всем.
Через всю долину – полоснули трассеры автоматической пушки. Легло далеко от них.
– Все, они идут! Двигай сюда, кто первым успеет занять большую часть долины, тот и выиграл! Давай!
– Я понял…
Позади – уже слышался гул дизеля Мамонта.
– Герр лейтенант!
Командир немецких стрелков запрыгнул в дверь уже на ходу.
– Вперед!
По броне уже щелкали пули, лейтенант выпрыгнул из безопасного чрева Мамонта. Безопасность была относительной – броня могла защитить от ракеты РПГ, которой мог быть вооружен партизан – но не могла защитить от мощного ПТРК или тяжелого гранатомета, каким мог быть вооружен китайский десантник. А его размеры – и в самом деле как Мамонт – и слабое вооружение в нормальной, не антипартизанской войне были большим – большим минусом.
Лейтенант скатился с дороги в зеленку. Их огромная машина полностью перегораживала дорогу. И даже если ее подорвут, китайские боевые машины все равно не смогут ее пройти, не столкнув горящие машины с дороги. С Фухсами проще…
Черт… этих десантников может быть две, если не три сотни. Проклятые китайцы, как только думаешь о них, на ум приходит одно – фанатики. Маленькие узкоглазые звери, в равной степени готовые убить и умереть за родину. Проклятые коммунисты.
И тут – лейтенант понял, что нужно делать. Местные поля, разделенные каменными оградками, с навезенной, насыпанной землей и илом, а под этим под всем – цепь подземных тоннелей. По ним – можно маневрировать, можно выйти противнику во фланг или в тыл… если знать, куда они ведут.
– Зиммер!
– Я!
– Занимай оборону по обе стороны дороги! Выдвигайся вперед, на сколько сможешь, они ждут нас у машины! Нам нужен тыл!
– Есть!
– Шрадт!
– Я!
– Найди колодец! Нам нужен выход в кяризы!
Пули противно свистели, срезая зелень. Пулеметчики вели подавляющий огонь навесом…
– В цепь! Залечь! Дистанция – на прямую видимость! Гранатометчику держать дорогу! Приготовиться!
– Цель! На дороге! Идет на нас, быстро!
В облаке пыли – к ним приближались какие-то транспортные средства.
– Пулемет огонь! Гранатомет огонь!
Два пулеметчика ударили с обеих сторон дороги. Гранатометчик – послал в сторону надвигающейся пыли гранату из своего «Панцерфауста», бронированного кулака. Не промахнулись – на дороге полыхнуло.
– Контакт с фронта! – закричал кто-то.
Лейтенант увидел черные точки – китайских десантников, наступающих перебежками, в рассредоточенном строю, в точном соответствии с советской военной доктриной. Они поднимались, пробегали пару десятков метров и снова падали за очередным укрытием.
– Цели по фронту! Живая сила! Пятьсот! Одиночными, огонь!
И тут же понял, что совершил ошибку – вынужденную, но тем не менее – ошибку. Китайцы не видели, где находится передний край их обороны – и следовало подпустить их поближе, даже с учетом того, что раскрылись пулеметчики.
Красная метка непривычно низко сидящего прицела ACOG на винтовке лейтенанта поймала китайского солдата именно там, где он должен был быть. Винтовка сухо треснула, солдат шагнул еще шаг, теряя силы, и упал под себя. Ему показалось, что он увидел плеснувшую, хорошо видимую под солнцем кровь.
Не G36 [74], но тоже неплохо. Главное – чтобы выдержала, не отказала…
Уцелевшие десантники первой линии наступления залегли. Перед их линией обороны поднялись облачка разрывов – китайские десантники были вооружены носимым автоматическим гранатометом – и сейчас гранатометчики пытались их накрыть.
Тут китайцы сделали глупость – и сразу поплатились. Взвыв двигателем и вывернув из-за горящего собрата, легкий штурмовой автомобиль наподобие американского – рванулся вперед, с легкостью перепрыгнул небольшой каменный барьер, отделяющий дорогу и рванул в сторону немецких позиций, с него одновременно били и из пулемета и из станкового гранатомета. Проехал он недолго – кто-то выстрелил из подствольника и попал аккурат в ничем не прикрытое водительское место. Полыхнула вспышка, автомобиль начал терять ход, несколько очередей скрестились на нем – и он вспыхнул быстрым, дымным костром…
– Отлично! – закричал Крайс во весь голос – держаться! Держать позицию!
– С фланга заходят! С фланга!
– Огонь во фланг!
– Пулемет на фланг!
Последующие события – лейтенант помнил плохо. Все спрессовалось… следить за количеством патронов в магазину, успевать отдавать команды, стрелять в быстро мелькающие впереди тени. Германцы опирались на край зеленки, китайцы тоже наступали по зеленке, тут были поля, засеянные самым разным, как бы квадратами. Была и пшеница, были и какие-то кустарники, в которых хорошо было прятаться. Перемещались только ползком, Крайс изодрал всю форму и стал похож на бездомного… тут еще какие-то колючки были. Но они держались…
Держались, пока их не начали накрывать из миномета. Тогда – лейтенант понял, что дело дрянь. С минометом, со «сталинским органом» спорить глупо, он просто смешает тебя с землей. Как только твою позицию начинают накрывать из минометов – ты просто отходишь…
Они отошли – и китайцы пошли за ними. Много неприятностей доставляли те самые гранатометы, которые можно было носить, они значительно увеличивали огневую мощь китайского десанта. Доставляли неприятности и обычные гранатометы – по прикидкам Лейтенанта гранатометчиков в боевых порядках китайского десанта было едва ли не вдвое больше, чем в европейских армиях. РПГ-7 с осколочной гранатой – не так опасен, если на тебе современная защитная форма НАТО. Но бывает всякое – достаточно было осколку найти незащищенную щелочку и все – смерть или тяжелое ранение.
Когда они откатились к своим машинам, и Крайс стал думать, что дело дрянь – он услышал со спины знакомый отрывистый стук ПК и понял – пришли. Англичанин их не подвел…
Китайцы же, поняв, что силой силу не переломить и, видимо, уже испытывая нужду в боеприпасах (а сколько боеприпасов может иметь при себе десант?) – начали разворачиваться, чтобы бить во фланг проходящей колонне…
Кто-то тяжело плюхнулся рядом – и лейтенант повернулся, рука на автомате сунулась за пистолетом…
– Спокойно, Ганс, это я.
Это был англичанин.
– Что с колонной? – спросил лейтенант.
– Попали под обстрел. Но это не первый раз, там ребята проверенные, выдержат, отобьются. Что здесь?
– Сам видишь. У них ракетные комплексы!
– У меня несколько машин! Пустим их по дороге, прикроемся ими!
– На дороге нас всех перебьют! Они могли успеть заминировать ее впереди!
– Что предлагаешь?!
– Прочесывание местности. Они не успели поставить мины. Техника идет по дороге, а мы – перебежками по флангам, прикрываем ее. Выставь снайперов на позиции, пусть ничтожат!
Англичанин хлопнул по плечу.
– Заметано! Пять минут!
– Две и не больше!
Мамонт – тронулся вперед, окатив всех клубом вонючего дыма. Германские солдаты и британские контрактники – прятались за идущей вперед техникой.
– Крупный узел сопротивления впереди! – предупредили по связи – раскрылся.
Еще один прием, он отрабатывался американцами и потом – передавался коллегам по НАТО. Техника, колонна – неважно – продвигается вперед. Снайперы – поражают любые раскрывшиеся огневые точки. Все держалось на подавляющем снайперском превосходстве сил НАТО – снайперы противника могли точно поражать цели метров на триста, у снайперов НАТО нормальными дистанциями были от семисот метров и до полутора километров.
– Огонь, огонь!
– У них снайпер и он хорош! Чуть не попал!
– Твою мать! Долбанный полтинник!
– Прикройте нас огнем от брони!
От бронемашин – ударили прикрывающим из автоматов и пулеметов. Неточно – но главное просто отвлечь противника и дать работать снайперам.
– Техника противника впереди… черт!!!
Полоснули трассеры автоматической пушки, снаряды врезались в гору камней. От бронеколонны – ответил крупнокалиберный пулемет на Мамонте.
– Попадание, техника горит.
– Продвигаемся вперед!
Мамонт полз вперед, как осадная башня, принимая на себя пули и ракеты РПГ стрелков.
– Еще гнездо! На час! Четыреста!
– Стоп колонна! Стоп!
– Ракета!
Лейтенант не понял, что к чему – ракеты РПГ Мамонту были не опасны. Потом вдруг – они прижимались к машине и почувствовали это – вся тридцатитонная машина содрогнулась, их окатило горячим воздухом. С грохотом, едва не размахав одного из англичан – раскрылась кормовая, взрывозащитная дверь.
– Попадание! Попадание! Вашу мать, попадание!
Лейтенант – сориентировался, полез внутрь. Бронемашина горела, в кабине ничего не было видно – китайцы ударили какой-то термической ракетой, и броня не выдержала. Он нащупал большой контейнер с огнетушителем, перевернул его, рванул рычаг. Огнетушитель сработал, с шипением выбросив на огонь огнегасящую смесь, дышать было нечем. Совсем…
Лейтенант пришел в себя за машиной. Плыл дым, из дымовых шашек и горящего Мамонта, англичане, немцы и немногочисленные афганцы отчаянно обстреливались из-за брони. Слезились глаза, жгло горло.
– Курт…
Шрадт, один из его людей – только покачал головой. Курт был тем солдатом, который вел вперед бронемашину. Это его – попытался спасти Лейтенант.
– Твою мать, да сколько же их?!!
Этот отчаянный крик – привел лейтенанта в чувство. Он знал, что здесь если и не старший по званию – то один из немногих, способный послать людей на смерть и сам пойти на смерть. А это сейчас – было необходимо.
Он напился из фляги. Проверил свое оружие.
– Так, слушать! – получалось плохо из-за обожженного дымом горла, но получалось – их не больше, чем есть, мы просто всех перебьем! Дым по моей команде – и вперед! Использовать укрытия! Прикрывать друг друга! Экономить патроны!
Кто-то бросил дымовуху. Затем еще одну.
– Дым готов!
– Пошли!
И они рванули вперед.
Это кстати, легко так сказать – рванули вперед. Китайцев было больше, все еще больше, и это были настоящие солдаты. Не боевики, не повстанцы – а те, кто сознательно хотел стать солдатами и стал ими, тех, кого учили дисциплине, меткости, взаимной поддержке, выполнению приказов командира. Их командиры тоже учились – они изучали технику и тактику их врагов, придумывали наиболее эффективную технику и тактику их нейтрализации, обучали этому своих людей и учились сами. Они получили приказ – блокировать долину и никого не выпускать из нее, они принадлежали к десантным войскам – элите своей армии и для них немыслимо было отступить и не выполнить приказ. Коммунистическое воспитание придавало им необходимый фанатизм и способность к самопожертвованию. Но против них – стояли люди, которые сделали войну профессией, а не долгом, которые учились убивать настоящих людей, а не черные силуэты на мишенях, которые вели войну здесь уже пятнадцать лет. И перед которыми – был всего лишь еще один противник, которого надо было убить. Только и всего – ни больше, ни меньше.
Им удалось добежать до первой горящей китайской машины – она давала и дым, и какое-то укрытие. Пытающихся ликвидировать прямой прорыв по дороге китайцев – одного за другим убивали снайперы, они тоже были профессионалами смерти и знали свое дело, не промахивались. Залегли около машины и открыли огонь, потом скатились в канаву справа, определив, что справа – сопротивление полностью подавлено, очаги остались лишь слева. Продвигаясь по канаве, они стреляли, меняли магазины и снова стреляли. Плыл пороховой дым и дым от горящей техники, руки и плечи ныли от принимаемой на них отдачи. Стрельба превратилась в чисто механическое действие – ты видишь движение, подводишь красный треугольник прицела и стреляешь. Ни больше, ни меньше.
Потом, в какой-то момент лейтенант осознал одну простую вещь – в них больше не стреляют. Вообще – не стреляют. Совсем.
Он так и сел, где стоял, прямо на каменистую афганскую землю. Как-то сразу навалилась усталость – тяжелая, мутная, захлестывающая с головой волна. Ничего не хотелось – просто так от сидеть и все. Дышать дымом, тупо смотреть перед собой. Он так и сидел – пока кто-то из его людей не подошел, не поднял и не увел его к оставшейся на ходу машине…
– Герр лейтенант, разрешите…
Из-за шума изношенного двигателя старой советской машины слышно было плохо.
– Что ты хотел, Зиммер?
– Герр лейтенант, с конвоем что-то не то.
– Что ты хочешь сказать? – голова не думала совершенно.
– Что-то не то, герр лейтенант, что-то такое, чего мы не знаем. Почему китайцы выбросили сюда десант, а? У них что – нет других целей? Четыре самолета. Это были элитные части, очень серьезные части, герр лейтенант. У них что – нет других задач, как остановить наш конвой?
– Может, они просто хотели перерезать дорогу?
– Может быть. А может и нет. Я заметил – эти британцы очень сильно боятся за две машины, как минимум двое из них постоянно рядом с этими машинами. Они с кем-то постоянно пытаются связаться, герр лейтенант.
Думать не хотелось. Совершенно. Громыхали доски кузова, тянуло дизельным угаром из давно прохудившейся выхлопной трубы.
– Забудь. Здесь у всех свои проблемы, Зиммер.
Афганистан. Провинция Кундуз
Район населенного пункта Кара-Туркман
Вечер 29 июля 2015 года
Здесь, на северной границе Афганистана – была одна из немногих дорог, позволяющих смыться из этой долбанной страны. Этот пропускной пункт – не использовался конвоями НАТО, с той стороны был бывший Советский Союз, неспокойная территория под названием «Горный Бадахшан» – что-то вроде Афганистана, только там еще не взорвалось все нахрен. Дорога была довольно узкая, плохая, контрольный пост был плохо оборудован. Очевидно, это была тропа контрабандистов и все здесь – были повязаны общими делами и общими интересами. Сам пропускной пункт начинался в районе Кэзель-Калла, на границе обжитой территории и пустыни – но пробка начиналась уже здесь, у Кара-Туркман.
Обер-лейтенант случайно увидел то, что увидел. Он искал хоть какую-то власть, хоть кого-то, чтобы продвинуть колонну дальше и вывести ее на безопасную территорию. Немец по национальности, привыкший к порядку везде и во всем – он просто не мог поверить, что здесь ничего не организовано и беженцы, гражданские специалисты, техника никому не нужны. На той стороне – стоял усиленный блок-пост, таджики подогнали сюда бронетранспортеры, никто из этих долбанных местных не говорил по-английски. Он пытался говорить с ними и по-немецки – но тоже ничего не вышло. И тут – он увидел англичанина, он как раз прощался с кем-то из местных – бородатым, в кожаной куртке и едва ли не собачьей цепью из золота на шее. Возможно – именно этому человеку принадлежал белый Кадиллак Эскелейд ЕСВ, который стоял на той стороне границы и выглядел совершенно неуместно на фоне откровенной нищеты и таджикских БТРов.
Крайст поймал взгляд прикрывавшего его Зиммера, показал глазами на то, что увидел, сделал круговое движение пальцем – пакуем. Зиммер согласно кивнул.
«Упаковать» англичанина удалось не сразу. Он оказался неожиданно ловким – в последний момент сообразил, что происходит, попытался выхватить пистолет. Зиммер не успевал – но Крайст, оказавшись сзади, хорошенько огрел его по голове рукояткой своего пистолета, подхватил, не дав упасть, затащил между машинами, чтоб не привлекать к себе внимания. Зиммер, подобрав пистолет, шагнул следом, водитель – если и увидел чего, то прикинулся ветошью. Тут – в чужие разборки лезть было очень нежелательно.
– Герр Лейтенант…
Крайст врубился с одного мгновения. Многие представляют пистолетный глушитель как длинную сосиску размером едва ли не больше самого пистолета, по крайней мере, длинную. Это давно было не так – фирма DeGroat давно разработала и выпускала компактный титановый глушитель, длиной с треть полноразмерного пистолета и такой небольшой, что можно было не менять прицельные приспособления. Именно такой – и увидел лейтенант на выпавшем из рук англичанина пистолете. Они даже не были приняты на вооружение в НАТО – их использовали элитные отряды ликвидации, специалисты самого высокого класса, они стоили много дороже самого пистолета. Просто так – такое оружие не приобретали, оно было признаком профессионального убийцы.
– Герр обер?
– Обыщи его, Зиммер.
Пленный начал трепыхаться и еще раз получил по башке. Зиммер быстро обшарил карман. Универсальный телефон, который способен работать и со спутником и в мобильной сети, запасной магазин для пистолета – пули дозвуковые, швейцарские, видно по первой. Две пачки денег – намного больше, чем по сто купюр в каждой, перехвачены резинкой. Только крупные купюры – даже с учетом инфляции этот парень имел в кармане столько, сколько хватит на покупку квартиры. Бумажник, удостоверение…
– Ди-и-эй.
– Служба по контролю за оборотом наркотиков.
– Знаю. Приведи его в чувство.
Американец, значит…
Зиммер принял американца, прислонил его к машине, похлопал по щекам.
– Давай, парень, приходи в себя. Давай…
Американец пришел в себя быстро, устоял на ногах. Въехал – моментально.
– Парни, у вас проблемы.
– Пока что проблемы у тебя, козел. Что ты вел в конвое?
– Ничего особенного. Архивы. Архивы нашего ведомства. Агентурные данные, наши сервера. Здесь полно кто этим промышляет, ты представляешь, сколько дадут за нашу агентурную сеть? Какого черта вы творите, мы разве не друзья?
Хорошая попытка.
– Ты не похож на друга, козел. Какого хрена ты не сказал про груз? Ты подставил нас.
– Парни, любые проблемы можно решить.
– Решай.
– Деньги можете забрать себе.
– Этого мало.
– Ну… можно и больше.
– Попросишь у того ублюдка на Кадиллаке взаймы, что ли?
Американец понял, что проигрывает. Заговорил спокойно и зло.
– Вы не представляете, во что ввязались. Забирайте деньги и сматывайтесь, любители капусты.
Зиммер врезал американцу по голени.
– Повежливей, козел.
– Что-то мне мешает поверить тебе, парень…
– Тебе и не нужно верить. Хочешь жить, сматывайся и сиди тихо…
Айнзац – кроме разводов и самоубийств приносит и кое-то полезное. Например, умение чувствовать опасность, даже не видя ее. Внимание лейтенанта было направлено на американца – но он то ли по едва заметному колебанию воздуха, то ли каким-то шестым чувством – почувствовал, что что-то не так. Выбросил назад локоть, он ударил во что-то мягкое, человек, которого он ударил, сдавленно зашипел. Но атаку не прекратил – короткоствольный автомат смотрел на немцев своим тупым рыльцем, готовый выбросить тридцать пуль за секунду с небольшим. Но и лейтенант – успел, вскинул трофейную Беретту, нацелил ее на второго… нет, не англичанина, американца. Где они отработали акцент и это душевное «старина».
– Ну?
Ситуация походила на сцены из фильмов Джона Ву, вот только оружие было настоящее и ни у кого из участников сцены – не возникло бы проблемы с тем, чтобы нажать на спусковой крючок. Они вместе шли через долину, под градом пуль, теряли людей – чтобы умереть здесь, на таджико-афганской границе.
– Предлагаю сделку… – сказал прижатый Зиммером к капоту машины американец – это не ваше дело… зачем ввязались идиоты. Вы забираете все, кроме моего удостоверения и телефона. И сваливаете. Разбегаемся по-честному, и проблем не будет. Это не ваше дело, и…
Зиммер надавил посильнее.
– Хорош… – лейтенант принял решение – Зиммер, отпусти его. Отпусти…
Отпущенный американец мог что-то предпринять, теснота между машинами давала много возможностей – но он этого не сделал.
– Эй!
Зиммер взял обе пачки денег, которые лежали до этого на бампере, бросил их на землю.
– Это твое…
– Напрасно… – придушенный американец приходил в себя – деньги не пахнут.
– Да пошел ты. Наркоторговец гребаный. Из-за таких как ты – и есть все это дерьмо…
Афганистан. Севернее Джебаль-Уссарадж
Дорога на север. Район отметки 2685
Вечер на 30 июля 2015 года
Я знаю то, что со мной
В этот день не умрет
Нет ни единой возможности
Их победить
Но им нет права на то,
Чтобы видеть восход
У них вообще нет права
На то, чтобы жить
И я трублю в свой
Расколотый рог боевой
Я поднимаю в атаку
Погибшую рать
И я кричу им – «Вперед!»,
Я кричу им – «За мной!»
Раз не осталось живых,
Значит мертвые – Встать!
(Оргия праведников. Последний воин мертвой земли…).
Почему-то лейтенант Крайст увидел это место, он понял – им всем предстоит умереть здесь. Смерть – все-таки заберет свое, то, что ей не удалось забрать там, на базе…
Пробираться навстречу движущимся колоннам было непросто, их потрепанная машина вынуждена была идти бездорожьем. Дорога, как и все дороги в Афганистане, проложенные по открытой местности – была со всех сторон прикрыта специальными высокими плитами – отбойниками, так называемыми ти-уоллсами, от Кабула они тянулись на десятки километров. Стена ти-уолсов тянулась до самых гор, до самых границ. Сейчас – эта стена во многих местах была повреждена разрывами авиабомб, во многих – просто растащена тяжелыми бульдозерами саперов. Начался исход – военные, гражданские, люди, которые поверили, что в этой стране может быть нормальная жизнь – теперь отступали на колесах, на ослах и даже пешком и эта громадная, скорбная процессия выстроилась на многие километры, направляясь на север, к бывшей советской границе. Отказавшие в дороге машины просто отпихивали в сторону, умерших и погибших людей – оставляли на обочинах, потому что некому было хоронить. Люди отступали на север под натиском бездушной, пожирающей все на своем пути человеческой саранчи…
Лейтенант прикорнул прямо в кузове медленно продвигающейся машины. Он так устал, что просто вырубился. Как говорят русские – заснул без задних ног…
И он видел сон. Опять – тот самый…
Берлин. Станция Потсдаммерплатц
Чуть больше километра до рейхстага
Ночные крысы. Далекое прошлое…
26 апреля 1945 года
Проклятые бомбы здесь не были слышны – хотя когда бомбили британцы, своими двухтысячефунтовыми – здесь все дрожало и качалось. Сейчас – наверху были русские, у них не было ни таких бомбардировщиков, ни таких бомб. Но от этого – было не легче…
Оберст-лейтенант Люфтваффе Гюнтер Крайс закончил пересчет патронов. Сто тридцать семь… не много и не мало. Сто тридцать семь смертей, почти гарантированных, еще сто тридцать семь проклятых жидобольшевиков, которым никогда не увидеть победы. Это много – в Белоруссии этого хватало, чтобы сорвать атаку пехотного полка. Но что это значит сейчас, когда проклятых жидобольшевиков наверху – тысячи…
Потом придется стрелять обычными, пехотными. Винтовка будет стрелять – но толку от такой стрельбы – будет мало.
Оберст-лейтенант посмотрел на подростка из Гитлерюгенда – который, закусив губу, крутил и крутил ручку динамо-машины. Трудно… но делать нечего, к ночи батареи должны были быть заряжены. Иначе – все напрасно…
Оберст-лейтенант был вооружен последним чудом техники, которое изобрели, как и многое другое, когда было уже слишком поздно. Тщательно отобранная штурмовая винтовка STG-44, на ней стоит глушитель образца сорок второго года и прицел. Таких прицелов не было ни у русских, ни у союзников – их и у немцев то почти не было. Труба по диаметру раза в три больше обычного оптического прицела и поверх – прожектор. Более мощные образцы использовались на последних моделях Пантер и Королевских Тигров, их сопровождали специальные БТР с инфракрасными прожекторами. Здесь – конструкторы рейха, Абтейлувнг-37, уместили все это в приборе, который мог переносить один солдат. Питался он – от батареи, которая висела в заплечном рюкзаке, и от которой к прожектору шел толстый, в резиновой оплетке провод. Первоначально – эту штуку разработали как ночной прицел для бомбардировщиков и штурмовиков, в авиации ограничения по весу – потому их и сделали такими компактными. Но ни бомбардировщиков, ни штурмовиков сейчас не было – просто не было горючего для них. А вот они – ночные крысы – были.
Прошлой ночью они выбили сто двадцать семь советских солдат. За одну только ночь – и это была не первая ночь их охоты. Они постоянно перемещались по подземным коммуникациям, по берлинской подземке, по канализации. Как только наступала ночь – они выходили на охоту, всегда в другом месте. Никогда не вступали в бой, отстреливали, кого только могли – и уходили под аккомпанемент канонады во все стороны. Ночью – русские использовали осветительные мины, но это мало помогало, скорее наоборот – засвечивало зрение часовых, а ведь движение можно заметить даже в кромешной тьме, если глаза привыкли к такому уровню освещения. Пехота размещалась у костров, которые они жгли, чтобы согреться и разогреть пищу, они засыпали рядом друг с другом – чтобы больше уже никогда не проснуться. Ночной прицел позволял точно поразить цель метров с двухсот, если конечно не направлять прямо на костер, глушитель делал выстрелы достаточно тихими и скрывал дульную вспышку. Обычно – на двоих они снимали по десять – пятнадцать целей за раз, прежде чем начиналась лихорадочная ответная пальба во все стороны. Еще сколько то – снимали эсэсовцы, прикрывавшие их и отвлекавшие внимание противника на другую сторону. У них тоже было бесшумное оружие…
Проклятье! Первые русские винтовки с глушителями и оптическими прицелами – они взяли на Кавказе, тогда советские снайперы сильно проредили наступающую группировку. Они выбивали, прежде всего, идущих на рекогносцировку офицеров, выбивали скоординированной атакой от пяти до восьми и даже больше снайперов одновременно. Наступление из-за этой мерзости – задержалось дней на десять, и русские успели сконцентрировать свои силы и оседлать основные перевалы – выбить с которых их так и не удалось. Уже тогда – наиболее инициативные офицеры ставили вопрос о массовом производстве этих приборов и о начале снайперского и диверсионного террора против русских. Чехи уже давно сделали такие приборы и на пистолет, и на пистолет-пулемет, и на винтовку, осталось только распорядиться о массовом производстве. Увы… тупость и косность генералов сделала свое дело. Им по-прежнему виделось какое-то мифическое решающее сражение – хотя силу русских надо было просто подтачивать, методично и осознанно, и ждать пока они рухнут. Война решается не в решающем сражении – а в сражении маленьких, ничего по себе не значащих людей. Когда у одной из сторон кончатся силы или люди – сражение выиграно, потом – и война. Причем – чтобы люди «кончились» не обязательно их убить, достаточно испугать, чтобы они побежали или отказались идти в атаку. Тогда – дело будет сделано.
Но нет. Эти идиоты хотели решающего сражения и получили его – под Курском.
Сам Крайс в это время был под Ленинградом. Ленинград – город Ленина, вождя большевиков и главного большевика – неудивительно, почему они так рвались к нему. Командование у русских на этом направлении было не просто плохим – оно было преступно плохим. Все, что делали русские – это бросали людей в атаку, волна за волной, на укрепленные позиции немцев, на пулеметы – некоторые офицеры рассказывали, что они не видели такого безразличия к человеческим жизням даже на Западном Фронте Первой Мировой. Русские не пытались применить какой-нибудь тактический прием, они просто тупо гнали людей вперед, рассчитывая на то, что у немцев дрогнут нервы или кончатся патроны – и они вынуждены будут отступить. Они же, обустроив укрепления, зимой поливая снеговые валы так, что на них нельзя было вскарабкаться – методично выкашивали русских из лучших в мире пулеметов MG – это было так, что несколько пулеметчиков сошли с ума [75].
