Текст книги "Помни имя свое (СИ)"
Автор книги: Александр Афанасьев (Маркьянов)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 44 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]
– Все нормально. Русские придут, иншалла… – успокоил себя Гаджи Ахматович, кладя мокрую от пота руку на рукоять пистолета…
– Товарищ полковник, вас.
– Кто?
– Селиванов, Ростов…
Чернов, никогда без необходимости не державший при себе трубку сотового телефона – принял гладкий, лакированный прямоугольник, поднес к уху.
– На приеме.
– Доброго здоровья – послышался голос полковника ВВС Селиванова.
– Тебе не кашлять.
– Интересуюсь – во дворах у Ленинского – ты?
– Я
Трубка хмыкнула.
– Ты бы хоть опознался, полковник, что ли. Стоят три тачки со знаменами, щас бы как вмазали. Сейчас это быстро…
– Севернее меня – вмажь.
В трубке послышался смешок.
– Приказа нет, а так бы вмазали. Короче, слушай на ухо, только тебе говорю. По Магомеда Гаджиева – прет колонна, двенадцать машин. Номера опознаны – закреплены за ФСБ.
Мугуев, бля…ина!
– Броня?
– Две коробочки. Пушечные.
Чернов понял – у полковника ВВС Селиванова, командующего первым в России полком тяжелых ударных беспилотников, забазированных на Ростов нет приказа, но и оставлять в живых этих уродов неохота. Думали, что вот появятся ударные беспилотники – и все будет намного проще. Ан, нет, одних ударных беспилотников мало, надо еще яйца иметь железные…
Хотя… в России все так и делается, по знакомству.
– В какую сторону прут?
– К озеру.
– Мы отработаем. Набери, если что.
– Добро.
Чернов вернул телефон, хлопнул водителя по плечу.
– Валя, давай – к Степному. Только не напрямик…
Неприметная черная «Шевроле Нива» затормозила около приличного на вид садового дома, не более, но и не менее роскошного, чем другие такие же, выстроившиеся в ряд. Заднее стекло Нивы – было расколочено пулей, еще одна – снесла зеркало заднего вида с левой стороны. Хорошо прокатились, б….
– Фу-у-у-у… – шутливо перекрестился водитель – добрались.
– Хорош языком чесать. Загоняй тачку в гараж. Витя, проверь, что на участке. Отзвони.
– Есть!
Витя, взяв одну из двух имеющихся у них Сайг – пошел на участок. Через минуту – на телефон прошел звонок, никто на него не ответил. Значит – чисто…
Четверо крепких на вид русских мужиков – сноровисто вскрыли дом – три замка, в том числе секретный, решетки на окнах. Открыли дверь гаража, выгнали оттуда еще одну Ниву – старую, пятидверную – и загнали эту.
– Хорошо, что стекла не побили – высказался хозяин домика. Точнее – не он хозяином был, записал на мать, которую давно в Россию вывез.
– Еще не вечер, еще не вечер… – напел известный всем мотив другой.
– Витя, хорош трепаться. Секи улицу, но не светись. Дима, поднимись наверх и тоже секи.
На крыше – точнее на мансарде – были два тайных люка. Если их открыть – дорога будет простреливаться в обе стороны.
Витя и Дима пошли исполнять приказы, командир четверки и хозяин дома прошли в подвал. Подвал был на заглядение – кирпич, бетонный пол, освещение. Массивное основание печки…
Хозяин сноровисто извлек откуда-то короткий колун, каким дрова колют, с силой долбанул по полу. Командир четверки огляделся – но второго колена не было и ему осталось только наблюдать.
Через несколько минут – пол был вскрыт, двое мужчин разгребли бетонную крошку, осторожно вынули проломленные во многих местах могучими ударами доски. Начали осторожно доставать и раскладывать промасленные, тяжелые, увесисто стукающие о дерево, когда их выкладывали свертки.
АКМ, СВД, АКС-74У, РПКС-74 с оптическим прицелом. Патроны – запаянные в двойные пакеты из толстой пленки со специальными гидрофильными губками внутри – воду впитывать. Два пистолета Макарова, гранаты Ф1 и РГД-5, магазины к автоматам, средства связи, разгрузочные жилеты, четыре два подствольника, бронежилета, выменянные у вороватых снабженцев. Ночной прицел армейского образца. Даже противогазы. Все было куплено в разное время и в разных местах, заботливо проверено и свезено сюда. А что говорить – в Буйнакске настоящий оружейный базар работал. Все, что необходимо для действий автономной разведывательной группы специального назначения…
Командир группы взял АКМ, погладил его деревянное, помнящее тепло человеческих рук цевье. Посмотрел на дату изготовления – семьдесят пятый, Ижевск. Господи… сколько же времени с тех пор прошло. Сорок лет… а кажется, что целая эпоха, поколения. Да что там кажется… так оно и есть.
Раньше мы были хозяевами у себя в стране – а теперь партизанские схроны вскрываем!
– Давно в руки не брал, командир? С Афгана?
– Да что там Афган. Афган… это только начало.
Зазвонил телефон.
– Кэп, это Иван. Духи!
Белая, с заниженной по местной моде подвеской Приора – тормознула в паре десятков метров от Нивы. Следом – поспешала еще одна машина, только не Приора – белая трехдверная Нива, очень популярная на Кавказе из-за проходимости и дешевизны.
– Русисты!
– Точняк?
– Сто пудов. Хозяин – русист, тут русисты живут. Тачка тоже русистов.
Один из дагов, сельский, девятнадцать лет, знающий в своей жизни только то, что «даги сила, кто не с нами тот под ногами!», что штаны надо носить короткие, чтобы шайтаны не цеплялись, и что намаз надо читать в два раката, а не в шесть – довольно осклабился.
– Русистов валить надо.
Один из дагестанцев – открыл багажник Нивы, достал оттуда помповое и Сайгу. Сайгу перекинул своему сородичу – и для русских это стало спусковым крючком. С оружием – надо валить.
Сидевший в засаде Витя – прицелился. Он был в нормальной жизни обычным российским мужиком, закончил Губкинский, нашел себе работу – на каспийских платформах, газ разбуривали, инженерная должность, сто пятьдесят один оклад. О том, чтобы кого-то там убивать, воевать – и не думал. Срочку – отслужил, конечно, до этого – пацаном ходил, дрался – со своими против чужих. Но получалось так, что он ощущал себя чужим и беззащитным в Дагестане – и двести с лихом, которые он получал в месяц на карточку – ничего не могли изменить, скорее наоборот. Они, русские буровики и инженеры – старались не «сходить на берег», не выходить за пределы объектов Лукойла, охраняемых вооруженной автоматами службой безопасности. Он знал, что творилось в городе – русского могли избить, убить, унизить и за это – никому ничего не было, местные это воспринимали как свое ПРАВО. Право, которое они взяли сами, никого не спрашиваясь – право сильного, сплоченного, монолитного народца диктовать свою волю. Кто не с нами, тот под ногами! И на платформах – а там было много местных нанято, в основном на черные работы – они подчинялись с какой то усмешкой – мол, ничего, русский, настанет время и все изменится, будешь ты на нас ишачить, за бесплатно – а то зарежем. Всю сложную работу выполняли русские, не потому что местные были глупы, как обезьяны, нет. Среди них встречались умные, даже очень умные, хваткие, расчетливые – вот только они не желали ничего осваивать, все делали спустя рукава: прикажешь – сделают, а сами – ни-ни. Такое ощущение было, что все чего-то ждали, конкретно эти – что настанет время, когда они будут как шейхи приказывать – а русисты и другие – делать все, что им нужно. Потому и смысл учиться – какой? Горский мужчина – не работает, западло…
Сначала было как то нормально… просто не до того было. Квартиру Витя семье купил со своих заработков – хорошую, четыре комнаты, в самом центре. Компания помогла, дала кредит на квартиру, без банка, просто из зарплаты вычитали, хорошо работаешь – проценты не платишь, нефтяная компания заботилась о своих людях. Машину купил – пока жене, самому зачем машина на платформе – не тазик [58]с болтами и гайками, новенький «Форд Фокус», уже иномарка, как-никак. В общем – себя обеспечил, не как в Европе, но нормально, тем более что Европу все трясло сейчас, все хуже и хуже там жили. А потом – по пирамиде Маслоу, обеспечил буровой инженер Витя свои насущные потребности – и захотелось ему обеспечить уже потребности духовные. Задумался Витя – отчего это так, его прадед в Отечественную погиб, защищая эту землю – а теперь, получается, что земля эта вроде как и не его, не может он по ней пройти так, чтобы не плюнули – не в лицо, так в спину. И почему это мы – без боя, безо всего – должны отделять эту землю от общего, от целого. А если все-таки повоевать? А если не отдавать эту землю – пусть не слишком сытную, да красивую – но какую есть! Если нашим дедам она была нужна – то почему мы от нее отказаться готовы, выбросить, как испачканную в ресторане салфетку? И вообще – почему эти, которые ходят и пальцы кидают – имеют на эту землю больше прав, чем он, русский человек? Ведь так никто толком и не сказал этим гордым от собственной ничтожности народишкам: придите с мечом и возьмите. Кого больше – нас или вас?
Так подумал Витя – и сразу в нем что-то переменилось. Не то, чтобы он в качалку там начал ходить, как местные, диким мясом обрастать. Но даже осознание того, что он – русский человек, и таких как он, русских – много, гораздо больше, чем этих, и они эту землю – не отняли оружием, чтобы так себя вести – заставило себя чувствовать другим человеком. И вести себя по-другому: хозяин земли русской на тротуар окурок не бросит, потому что своя земля. Подойдет – и в урну. И пьяным на ней валяться не будет…
А дальше – пришел в местное отделение Союза Ветеранов, они только организовываться начали, многие туда шли. По совету неразговорчивых, с недобрым блеском в глазах ветеранов – оформил разрешение, купил Сайгу-12 и сто патронов к ней, как положено, чтобы как мужик быть. Потом – подумал головой и еще одну Сайгу купил, только калибра 410 – для жены, чтобы дом тоже под защитой был. Вступил в Союз Русского Народа, на правах кандидата. Удивился, что ничего такого делать не надо, по улицам за кавказцами бегать не надо, драться не надо – это все малолеток дела, которые хотят помочь, да не знают, как. Просто плати взносы, выезжай на стрельбище, стреляй. Оказалось, что некоторые из охранников, которые нефтяные платформы охраняют – тоже в союзе состоят, а у них не только гладкоствол, но и автоматы есть.
И получилось так, что если ты поодиночке, то на тебя каждый наступит и пройдет. Еще и плюнет напоследок. Особенно – если этот кто-то принадлежит к маленькому, но гордому народу, за взятки закончил среднюю школу и не знает – как бы ему утвердиться среди сородичей, показать себя крутым. А вот если ты принадлежишь к Союзу, к объединению русских – то уже и не боишься ничего, знаешь, что за тобой – тоже люди есть, один за всех и все за одного. Как было написано в одной книге про Онорато сосьете, общество чести? В любой толпе – можно было их выделить, по тому состоянию зловещего спокойствия, которое отличало каждого члена этого общества, от пастуха до князя…
Витя не раз стрелял из своей Сайги по мишеням – но никогда по живому существу, он даже охотником не был. И даже с ружьем в руках, внушающим уверенность своей приятной, монолитной тяжестью – он почувствовал, как внутри промелькнул страх. Ставший уже привычным страх – он один, а их, дагестанцев, молодых, налитых силой, грязных и не стесняющихся своей грязи и своей силы, наоборот – применяющих ее легко и просто. Это русские ножик достают, чтобы попужать, а тут – чтобы зарезать…
Но в следующий момент – его охватила жестокая, почти звериная ярость. До него вдруг дошло, что он – на своей земле, земле, которая была его прадедов, его дедов, его отцов – а теперь стала его. И это землю – у него не отнимет никто, даже эти…
В себя он пришел – ошалевший, оглохший от стрельбы, ничего не понимающий. Пахло пороховым дымом и еще чем-то… он не понимал, чем. В голове шумело… как большой колокол ударил, звук долго не уходит…
Впереди кто-то взвизгивал. Приора – стояла с искалеченным капотом, разбитыми стеклами и там кто-то визжал, как собака, которой очень больно.
Командир их небольшой группы – прошел вперед, хлопнул пистолетный выстрел – и визг оборвался.
– Молодец, Витек… – кто-то похлопал его по плечу – мы уж думали… А ты их в одиночку, как Рэмбо. Красавец! Давай, садись, поехали. Пока остальные не сбежались.
Только тут Витек, простой инженер понял – что он сделал…
Республика Дагестан. Махачкала
Пригород. Поселок Степной
Поздний вечер 24 июля 2015 года
То, что происходило в Дагестане, да и вообще на русском Кавказе в те дни – нельзя описать просто как противостояние русских и не русских, все было намного сложнее. И сил в этом противостоянии – было несколько, поэтому то и получалось движение непонятно куда – как объединенный вектор самых разных сил. Примерно то же самое было в России в семнадцатом.
Немалую роль в происходящем играли англичане. Они присутствовали здесь всегда… пусть эта земля и была русской, но они всегда здесь были. Недаром – в свое время Грузия совершенно спокойно объявила о своей независимости и просуществовала пару лет. Недаром – в сорок втором году Черчилль предложил ввести британские войска на Кавказ, якобы для того, чтобы обезопасить СССР от флангового нападения со стороны союзницы гитлеровской Германии – Турции. И совершенно не просто так Сталин категорически отказался, даже несмотря на то, что шел переломный момент войны, и нужна была не каждая дивизия – каждый полк, каждая рота, каждый батальон. Сказал «Мы потом их оттуда не выведем» и был совершенно прав. Не вывели бы.
Британия – знала о том, что случится в полунезависимой Чечне. Знала – и была готова к тому, что будет дальше…
Встреча – на которой должна была решиться судьба Дагестана и всего русского Кавказа – состоялась в Степном, местности на юго-востоке Махачкалы. Там теперь – были богатые места, море рядом. Просто удивительно, кстати – если вы приедете в Махачкалу, то увидите на ее окраинах столько богатых особняков, сколько, наверное, и в Москве не увидите. Самые богатые – строят настоящие восточные дворцы, один – на шесть этажей выстроился, целый замок. И это при том, что в республике полно безработных, а бюджет – на семьдесят процентов состоит из трансфертов из Москвы. Вот такая вот республика…
Совсем недавно – тут построили причал и открыли яхт-клуб. Строили быстро, буквально за пару месяцев – это тебе не стройки на деньги госбюджета с распиллингом и откаттингом. Тут же – махом продлили коттеджный поселок до реки, огородились высокими заборами из кирпича. За этими заборами, под крышами, чтобы не увидел Аллах – какой только харам не творился. Но это – никого не волновало. Шариат – это для тех, кто не может позволить себе крышу над головой, чтобы не увидел Аллах и кирпичный забор выше человеческого роста – чтобы не увидели люди. Для тех, кто может себе это позволить – шариата нет!
Те, кто заказывал музыку – прибыли в Дагестан на дорогой яхте, которая плавала по Каспию. Игрушка, длиной в сто десять футов, ходившая под флагом Азербайджана – плавно пришвартовалась к сходням яхт-клуба и несколько человек сошли с нее. Были они похожи на топ-менеджеров какой-нибудь нефтегазовых компаний, каких давно манил запах нефти и газа Каспия. Точнее – один, пожилой был похож на топ-менеджера, а остальные – на его охрану. Сейчас времена неспокойные, война по всему миру расползается, без охраны нельзя. Так оно и было. Только пожилой – представляя интересы не нефтяной компании – а британской разведки.
Самое смешное было то, что опытный резидент британской разведки, человек, последние несколько лет пользовавшийся документами на имя Ховарда Бриггса – въехал в Дагестан с ведома президента Караева и тот должен был сам встретиться с ним, чтобы обсудить – чем Караев может помочь Британии в обмен на подданство и отсутствие вопросов о происхождении капиталов. Но британцы – решили, что Караев как агент ненадежен, придет время – он продаст и их, как продал Родину. А вот если содействовать приходу к власти других людей, убить президента Чечни и дестабилизировать Кавказ – а заодно получить компрометирующие материалы Караева, которые он приказал раскрыть только после своей смерти – это будет куда лучше, чем получить еще одного насквозь продажного и откровенно мерзкого агента.
Британцы – сошли на берег и поселились на вилле, которую им предоставил президент Дагестана. Возглавлял британскую группу русский по национальности, тут у него через оффшор была строительная фирма, он отирался у Каспия и хватал небольшие куски, которые отлетали во время пира настоящих зверей. Через нее – он и вышел на президента Дагестана, проявил общность взглядов на почве распила и отката – а потом и до политики дошло. Этот человек был примечателен сам по себе – майор ГРУ, в Афганистане участвовал в организованной высокопоставленными советскими военачальниками – врагами народа контрабанде наркотиков через территорию СССР в Западную Европу. В девяносто втором – окончательно встал на путь предательства, завербовался британским агентом. Планировал коммунистический переворот с убийством Ельцина – и последующей дестабилизацией страны по югославскому сценарию. Русская контрразведка нанесла ответный удар – физически уничтожив двоих лидеров планируемого переворота, устрашив тем самым остальных. Бежал из страны, жил какое-то время в Колумбии, в Турции, там скорешился, по слухам – и породнился с наркомафиозными боссами. Потом переехал в Турцию, связался с турецкой разведкой. В две тысячи четвертом – активно участвовал в событиях на Украине, результатом которых стал переворот и приход к власти Ющенко преступным путем. В награду – он и еще несколько таких же, как он «работников плаща и кинжала» создали в ГУР [59]специальный отдел, в задачи которого входила подготовка государственного переворота в России по украинскому сценарию. Получил звание генерал-майора украинской разведки – после майора неплохо. Планировал создание «Великой Украины» со столицей в Киеве – а Сибирь можно было отдать американцам. После того, как еще кое-кого убили в Стамбуле – притормозил, но ненадолго. В две тысяч восьмом году – активно давил на уходящего президента с целью продавить на пост преемника человека, нужного Западу и сильно запачканного. Проиграл. Потом – связался с подрывными элементами в КГБ Белоруссии и начал готовить переворот в России с целью воцарения Батьки. То, что он готовил сначала оранжевую революцию, а теперь чуть ли не прокоммунистический переворот – его ничуть не волновало: он был кадровым агентом британской разведки, а британской разведке все равно какой переворот произойдет, лишь бы разрушить Россию. Русская разведка узнала про это, доложили главе государства – после чего в Белоруссии начался во многом рукотворный валютный кризис – Батьке дали понять, что не на ту лошадь ставит и его игры – могут закончиться и более худшим, чем взрыв в минском метро. Батька все понял и получил низкие цены на газ – а британских агентов с территории Беларуси попросили удалиться. Этот человек – тоже удалился и переехал в Азербайджан. Купил яхту и часто наведывался на ту сторону Каспия. Тоже заимел там друзей. И все что он делал – он делал против России.
Зачем он это делал? Вопрос хороший. Его отец – был на хорошем счету, дорос до второго секретаря обкома партии, сам он – закончил элитный МГИМО, тогда еще МИМО. Но его отец, который перечитывал «Поднятую целину» и хлопал на собраниях до мозолей рук – ненавидел Советский Союз так, как только может что-то ненавидеть человек. Он помнил сам и передал сыну, что его прадед – был черкесским князем и агентом британской разведки, готовил восстание для того, чтобы сделать Черкессию независимой. Нарисовал даже знамя. Но русские – его убили, а остальных изгнали и Черкессия независимой не стала. За это – этот человек, верный ленинец и пламенный коммунист – ненавидел русских до зубовного скрежета и свою ненависть передал сыну.
Сейчас – этот человек стоял на веранде третьего этажа и довольно улыбаясь, смотрел, как горит Махачкала. Там убивали русских – и это ему было как маслом по сердцу. Там убивали и дагестанцев – но на это ему было плевать, потому что ему вообще было плевать на людей, он просто использовал их как пешки в своей шахматной партии. Кавказ – должен был стать независимым от Русни и путь к независимости лежит через кровь. Через очень большую кровь.
Он вспомнил своего отца. Тот всегда закрывал дверь и включал радио, когда начинал говорить со своими детьми о том, какое зло сделали русские их народу. Когда он говорил – его буквально трясло от ненависти.
Ничего… Здесь и сейчас – он делает то, что не сделал его отец.
– Сэр…
Человек повернулся. Один из его охранников, бывший боец САС, сейчас подвизавшийся в мутной, связанной с британской разведкой ЧВК – стоял в комнате. Автомат он уже носил открыто, на плече.
– Сэр, полагал бы, что нужно уйти с балкона.
– Смотри, Джеймс – сказал этот человек и показал пальцем на горящую Махачкалу – что ты видишь?
– Я вижу, сэр, что там неладно дело.
– Нет, Джеймс, там все просто отлично. Кавказ просыпается. Люди просыпаются. Скоро – им уже не придется жить под пятой русистов. Скоро, очень скоро мой народ станет по-настоящему свободен. И станет сам выбирать, как ему жить…
Джеймс, семь лет в общей сложности отпахавший в Ираке и Ливии, выросший с обычного статик-гарда до начальника смены – видел на горизонте только то, что очередные завшивленные подонки и скотоложцы взбунтовались и сейчас громят свой дом и убивают последние остатки цивилизации, которые привнесли русские на эту землю. Семь лет на Востоке здорово дали ему по мозгам – и он теперь считал русских если и не друзьями, то хорошими парнями, с которыми можно иметь дело, а угнетенные народы просто ненавидел. Втайне от всех он желал, чтобы русские пришли сюда с танками и проехались гусеницами по этой исламистской нечисти, напалмом выжгли ваххабитскую заразу. Потому что – здесь нефть и газ и если этого не сделают русские, это придется делать им и немало хороших, чертовски хороших парней заплатят жизнями за черное золото этой земли. Но он не сказал этого, а вместо этого сказал:
– Да, сэр…
Человек повернулся и пошел в дом – даже не подозревая о перекрестье прицела, которое неотступно следило за ним.
Русские – группировались в садовом товариществе, примерно в километре от целей. Выставили дозоры, снайперов, не сходили с машин. Очень к месту сейчас были строительные самосвалы – борта высокие и кузов не каждая пуля пробьет. Водилы завешивали кабину бронниками, в кузов несколько стрелков и вперед…
Полковник – достал из кармана на спинке сидения телефон, размером с сотовый, но с большой, длиной с сам телефон и толстой трубкой, набрал длинный номер.
– Дежурного… Чернов это… – сказал он – прошел пятый поселок, вышел к садовым участкам. В поселке, в жилгородке – духи, легкое оружие, гранатометы, передвигаются на легковых и грузовых машинах, брони нет. Не менее пяти тысяч штыков только у самой дороги. Что по обстановке в западной части?
– Принято – сказал дежурный, помечая местоположение полковника, занимающегося лишь активной – по обстановке в западной части выводы сделать пока трудно. Но достоверно установлено: бронегруппа майора Зимина прорвалась к перекрестку Акушинского и Имама Шамиля, сейчас они заняли здание больницы и ведут бой. Вторая группа – Полежаева – ведет бой за станцию Махачкала – Сортировочная.
– Что с Зенитом?
– Он попытался прорваться в юго-восточную часть города в обход, оторвался от группы Зимина. Последний сеанс десять минут назад, доложил, что ведет бой. Сейчас подойдут вертолеты на помощь, будем деблокировать.
Твою мать…
– Для меня приказы есть?
– Никак нет, товарищ полковник.
– Добро. Связь через полчаса, отбой.
Полковник бросил спутниковый туда, где он был до этого.
– Свяжись с Зенитом.
– Тащ полковник, связи с ним нет.
– По сотовому набери, что ты как маленький!
Боец – начал тыкать по виртуальным клавишам. Телефон жалобно попискивал.
– Ага, Зенит, это Шквал, почему не выходите на связь?! Шквал главный на связи…
Полковник взял трубку.
– Зенит, что там у тебя творится?
– Товарищ полковник… – в трубке был слышен гулкий грохот, такой бывает в БТР, если стрелять через бойницы – нас блокировали, ведем ответный огонь. Подорвали головную машину, фугасом.
– Твою мать, у тебя Тайфуны [60]!
– Пробовали обойти, машину перевернули! Ждем саперов!
– Твою мать, Миша – потеряв терпение, закричал Чернов – ты меня без ножа режешь! Как хочешь, выдвигайся, решай там! Хочешь, через лес, прямиком, хочешь, дома тарань!
– Есть…
Полковник бросил трубку, не нажав отбой.
– Твою мать!
Зенит оторвался от основной группы не просто так – он был не только офицер Нацгвардии, но и русский, член Союза Офицеров, как и сам Чернов. Восемь бронированных по самое не хочу машин, рота спецназа Нацгвардии – чтобы взять этих недоумков тепленькими и в зародыше подавить мятеж. И все впустую.
– Товарищ полковник…
– Что?!
Дверь держал открытой боец, прошедший вторую Чечню, теперь охранник у Лукойла.
– Мы решили… – боец замялся и добавил – мы решили атаковать.
– Ты охренел? Там две коробочки, до сотни духов!
– Все равно, товарищ полковник. Мы – решили атаковать…
– Сколько вас? Все подошли?
– Все кто есть. Сто двадцать человек.
Витек – никогда не прикидывал, что будет именно так. Что придется – участвовать в бою, убивать людей. Прямо так убивать, своими считай руками, видеть кровь, разваленные головы и знать, что это сделал ты. Тогда он еще держался – но сейчас уже начало трясти.
В цивилизованном мире – к сожалению почти не осталось места героизму. Зато – гораздо больше места занимает смерть и это – один из парадоксов, частично объясняющий происходящее безумие. То, что раньше мог видеть лишь мент и важняк [61]– теперь показывают по телевизору с десятком повторов в любое удобное время. Кровь на асфальте, трупы, смерть. Сейчас проще просто научиться убивать – покупаешь за двести рублей диск, ставишь на компьютер, и играй сколько влезет. Убили – перезагрузил и дальше играй. Ты убил – молодец, победил, так и надо. И в то же время – кто из нас хоть курицу на даче зарезал собственноручно? Раньше – деревенские дети с детства смотрели на забой скота, потом и сами начинали в нем участвовать, это была составная часть обучения жизни. К тому времени, как они шли в армию – они уже видели кровь. И в то же время – христианское мироучение о ценности человеческой жизни сидело в них с самого детства, они умели убивать – но действительно переживали содеянное, и это – делало невозможным зверства. Один наблюдательный человек подметил, с какой неохотой ветераны Великой Отечественной рассказывают о том, как они били фашистов – и при этом рассказывают, как фашисты били их. Впитанное с молоком матери, как составная часть сельской, русской жизни, табу на убийство себе подобных – дает о себе знать.
А сейчас все наоборот. Человек, родившийся в городе, часто толком и не воспитанный – приходит в армию, а там ему дают автомат и отправляют убивать себе подобных. Он убивает – это хорошо, если его не убьют – и испытывает настоящий шок. Более опытные товарищи дают сразу хлебнуть водки – много, до упаду, так легче перенести первый бой и первого убитого тобой человека. А дальше – одно из двух. Либо после первого – человек зарекается убивать, уходит из армии, увольняется из МВД – либо переваривает это. Оправдывает убийство внутри себя. Если ему удается сделать это, то потом – айнзац-команда СС в полном составе нервно курит в сторонке. Интеллигент на войне – самое страшное, что только можно выдумать. Либо он бросит автомат и побежит, либо выстроит после боя пленных – и одной очередью…
Трясти начало еще в машине. Они ехали по проселку, машину трясло, надо было смотреть по сторонам – а он тупо смотрел перед собой и ничего не соображал. Совсем ничего, как пустота в голове, только перед глазами все трясется. Потом – они куда то приехали, там были другие люди и у них тоже было оружие. Командир их группы – заметил состояние Витька, сунул большую, обтянутую черной кожей флягу.
– Глотни.
Витек судорожно глотнул, заперхался, закашлял. Рука вырвала у него флягу.
– Много нельзя. Поздравляю с полем, потом отметим. Запомни, или они нас или мы – их. Все, кончились играшки. Понял?
Витек кивнул.
С оружием – они подошли к сборищу людей у машин. Кто-то включил фары, обстановка почему то была такая… навевала мысли о семнадцатом году. Хотя… какой к чертям семнадцатый.
– Полковник говорить будет! – крикнул кто-то.
Несколько человек – прошли мимо, уверенно врезались в толпу. Витек посторонился, чтобы пропустить.
– Свет дайте! Свет.
– Не надо света! – сказал кто-то уверенным голосом.
Фары погасли…
На Кавказе – дела просто так не решаются. Существуют совершенно особенные пути и способы решения проблем и тот, кто их не знает – обречен на долгое, кровавое противостояние или тихий, но срывающий любые попытки чего-то добиться саботаж.
На Кавказе нет правосудия и закона. Здесь всегда стоят не за правду, а за своих, потому, что без поддержки рода и племени ты никто. На Кавказе – то, что кажется – важнее того, что есть и слова – часто бывают важнее дел, вот почему кавказцы мастера пустить пыль в глаза но столкнувшись с методичной и неумолимой жестокостью они не выдерживают и отступают. Наконец – на Кавказе никогда не задумываются о последствиях содеянного, потому что как сказал Имам Шамиль – тот не мужчина, кто думает о последствиях.
В Дагестане – британская разведка переиграла полностью разложившуюся русскую контрразведку по всем статьям. Внедрив во власть пару своих агентов – русского генерала Проносова, который только думал, что работает на чеченцев, а на самом деле работал на британскую разведку и полковника Мугуева, бывшего командира боевиков, который только думал, что помогает Кавказу стать независимым, а на самом деле тоже работал на британскую разведку – они за несколько лет полностью перестроили ситуацию «под себя». Неконтролируемые или контролируемые третьими силами бандитские, террористические, ваххабитские группировки были уничтожены силами мугуевских отрядов или спецназовцами ФСБ, которым отдавал приказы генерал Проносов. Население Дагестана – было доведено до крайней степени раздражения противозаконными действиями Мугуева и Проносова – налетами, похищениями, внесудебными расправами, наглым попранием самих основ закона и нормального человеческого существования – например, ввели правило, согласно которому боевик, убивший милиционера, хоронится вместе со свиньей и об этом знала вся республика. Все эти действия – ассоциировали с федеральным центром и с русским народом. В то же время – в федеральный центр, в Москву постоянно отправлялись шифровки о разгуле бандитизма, терроризма, ваххабизма, о том, что республика стоит у последней черты и нужно принимать все более и более жесткие меры. В то же время – у британской разведки был полный и точный расклад по центрам власти в республике, по наиболее авторитетным лидерам, религиозным и светским, готовым идти на сотрудничество, были подходы ко всем к ним. Было все – в отличие от глупых и погрузившихся в грызню внутри своей страны русских.
