Текст книги "Помни имя свое (СИ)"

Автор книги: Александр Афанасьев (Маркьянов)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 44 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

Что было правдой в этой истории – а что ложью – никто и никогда не узнал. Апокалипсис – уравнял всех и вся.

Афганистан. Провинция Кундуз. Кэмп Мармаль

29 июля 2015 года

Война, день первый. Лейтенант Томас Крайс

Они пришли как лавина,

Как черный поток

Они нас просто смели

И втоптали нас в грязь

Все наши стяги и вымпелы

Вбиты в песок

Они разрушили все,

Они убили всех нас…

И можно тихо сползти

По горелой стерне

И у реки, срезав лодку,

Пытаться бежать

И быть единственным

Выжившим в этой войне

Но я плюю им в лицо,

Я говорю себе: «Встать!»

(Оргия праведников. Последний воин мертвой земли).

В германском Бундесвере существует понятие «айнзац». Применение. Тренировки, и все прочее – а когда ты летишь в Афганистан, это называется «айнзац». Четыре месяца, после чего три года отдыха – другой график лишь у частей специального назначения типа КСК. В сороковых – такие условия службы считались бы царскими. В новом тысячелетии – обычно после айнзаца солдаты спивались, разводились, попадали в тюрьмы. Таково было – новое время…

Оберлейтнанту Томасу Крайсу до завершения своего айнзаца оставалось всего несколько часов. Они уже собрали мешки для того, чтобы ехать в Баграм. Они уже собрали отвальную, попировали с теми, кто приехал им на замену. Но добраться до Германии – им спокойно не удалось.

Эти места считались спокойными – относительно, потому что спокойных мест в Афганистане нет. Но большинство населения здесь – не поддерживало Талибан, просто потому, что большинство здесь составляли таджики и туркмены. Потомки тех, кто в прошлом веке бежал сюда от репрессий и ужасов большевизма. Они прекрасно помнили, как талибы пришли сюда в девяносто седьмом и что они тут творили. Поэтому, большинство населения состояло в исламской милиции, они готовились к тому, что НАТО рано или поздно уйдет и им придется разбираться с Талибаном и пуштунами с оружием в руках. К немцам – исламская милиция относилась неоднозначно, где-то делились информацией, где-то просто держали вооруженный нейтралитет. Но проблем хватали. Рядом – граница. Пакистан, северные территории, очень дикие места, которые Исламабад никогда толком не контролировал. Оттуда – приходили банды, обстреливали, взрывали на дороге. Самое страшное было то, что если люди старшего и среднего возраста были поголовно против талибов – то среди молодежи было уже достаточно радикалов, которые слушали радикальных мулл в тайных молельных комнатах и оказывали поддержку Талибану. А то – и сами нападали…

Лейтенанта разбудили ребята его отделения. Надо было двигаться…

Было еще темно, но в модулях тех, кто отъезжает, горел свет. Сопя и ругаясь, мужики одевали осточертевшую форму, предвкушая полет из Баграма – через Россию на родину. У немцев были хорошие отношения с Россией и немецкие самолеты из Афганистана она пропускала.

– Господи, как мне всего этого будет не хватать… – сказал весельчак Гюнтер Шальке, упихивая свой рюкзак так, чтобы он закрылся.

В ответ – кто-то бросил в него ботинком.

– Да пошел ты…

– Ему Нонна написала.

– Что?

– Что нашла себе кого получше, не такого придурка, как он.

Гюнтер запустил сапогом в ответ.

– Ну, хватит, хватит… – остудил пыл сражающихся лейтенант.

Сам лейтенант наскоро собрал мешок. Этот айнзац у него был первым – и он не был уверен, что хочет сюда во второй раз. Хотя после возвращения его однозначно ждало повышение – офицеров с боевым опытом повышали в звании на одну ступень сразу, вне зависимости от выслуги лет.

– Парни! – громко сказал он – послушайте меня, пожалуйста.

Все выстроились – и кто уложил мешок, и кто не успел этого сделать.

– Я хочу вам сказать две вещи. Первая – сегодня или завтра мы улетим отсюда. И я не знаю – вернемся сюда или нет. Возможно, кому то из вас по возвращении будет помниться только плохое – или захочется сделать что-то плохое. Если так будет – помните, пожалуйста, ради чего мы здесь были, ради чего мы прошли через все это. Кто-то – даже кто-то из немцев – скажет, что мы были здесь как оккупанты. Кто-то скажет, что надо было здесь всех вырезать, а мы просто прохлаждались здесь и занимались всякой ерундой. Ни то, ни другое не является правдой. Правда в том, что мы пришли сюда без приглашения – но пришли сюда, чтобы помочь людям. Эти люди – они не такие плохие, как кому-то кажется, просто они не знают другой жизни кроме этой, и мы, как смогли – помогли им что-то построить, что-то лучшее, чем то, что у них было. Мы здесь помогали людям и старались делать хорошее, поступать всегда правильно. Даже если у нас это не всегда получалось. Помните это, и не оскорбляйте память об этом, когда вы окажетесь на родине.

Второе – лейтенант поднял руку, требуя тишины – я хочу сказать вам, ребята, что у меня никогда не было такой боевой группы, как вы. Каждый из вас – выкладывался, делал все что мог, готов был подставить плечо уставшему, помочь оступившемуся. Это очень важно. И для меня и для вас. Вы знаете, что в Германии нам уже не служить вместе, и вы я и пойдете служить в другие места. Но давайте помнить об этих четырех месяцах и помогать друг другу, где бы мы не оказались. Это все, что я хотел сказать. Я горжусь тем, что служу с вами, парни.

Солдаты переминались с места на место. Шальке что-то передали за спиной.

– Шальке, что ты там прячешь?

Шальке, как самый нахальный, шагнул вперед. Протянул завернутый в простую бумагу сверток…

– Вот… герр Лейтенант. Это для вас… в общем. От всех нас.

Лейтенант раскрыл подарок. Это оказался местный нож, не кинжал, а именно рабочий нож – но с каким-то грубым рисунком, и на лезвии и на рукояти.

– У кого изъяли? – пошутил лейтенант, но тут же понял, что шутки неуместны – спасибо, парни. Спасибо…

Навьючив на себя тяжелые рюкзаки – они выходили из своих модулей. Где-то на востоке уже занимался рассвет, высвечивая с той стороны посты, линии контейнеров и мешков HESCO, которыми была окружена вся база. Мешки… контейнеры… модули и ангары, грубо сколоченная вышка, на которую поднимались дежурные, чтобы запустить с рук маленький беспилотник. Лейтенант внезапно понял, что ему всего этого будет не хватать…

У ангаров – поднятые по ночи на ноги механики строили колонну. Новейшие МРАП Мамонт, на которых поедут они, уже без оружия, бронетранспортеры, небольшие, обвешанные решетками Динго-2, основная машина патрулей. Это – их прикрытие на сегодня.

Лейтенант подошел к техникам, спросил – можно ли уже рассаживаться по машинам. Техники сказали – нет проблем, если тебе так здесь надоело. Он позвал своих парней, они открыли тяжеленную дверь ближайшего Мамонта, полезли внутрь…

А потом что-то сверкнуло – и Лейтенант почувствовал, что летит. Он как раз собирался залезть в машину, его люди были там, а он, как и полагается офицеру – оставался на земле до последнего.

Пришел в себя он от того, что его тащили на палатке. Кто-то что-то орал, где-то что-то горело.

– Герр лейтенант! Герр лейтенант! Он пошевелился!

– Тащи! Пусть врач разберется!

К госпиталю – он окончательно пришел в себя. Особенно от запаха крови… он помнил такое только, когда они обеспечивали периметр при подрыве американцев.

Взмыленный врач только посветил фонариком в глаза, бросил – контузия – и побежал дальше…

Опираясь на своих солдат, Лейтенант вышел на улицу. В неверном свете зачинающегося на востоке дня – глазам предстало поистине страшное зрелище.

Фугасы – он сначала подумал, что хаджам удалось каким-то способом пронести в периметр несколько фугасов – рванули уже внутри периметра, мешки HESCO, которые столько раз спасали их – не только не помогли, но и сделали хуже, отразив ударную волну внутрь периметра. В колонне, на которой они должны были ехать – на месте одного из Динго чернела воронка, самой машины не было и два Мамонта, сильно защищенных транспортных средства – ввалились туда, один задом, другой передом. Раненых было столько, что в санитарном блоке они не помещались, лежали на улице. Полевые фельдшеры, в ожидании пока ранеными смогут заняться настоящие врачи – поддерживали жизнь раненых. Были и убитые – Лейтенант не знал, сколько – но понимал, что их не меньше десятка. В одном месте – непробиваемая стена HESCO, которая должна была выдержать таран начиненной взрывчаткой машины – не выдержала, на том месте была воронка – дыра в периметре, ее прикрыли какими-то листами. Один из ангаров горел как факел, его пытались тушить. Жилые блоки повреждены – у лейтенанта сжалось сердце, когда он представил, сколько там было народа. Все отдыхающие смены… это они ни свет, ни заря поднялись, чтобы выехать с первыми лучами солнца.

Пахло взрывчаткой – лейтенант был уверен, что после Афганистана запах сгоревшей взрывчатки не забудет всю оставшуюся жизнь…

– Что произошло? – спросил он, и свой голос он услышал как будто с километрового расстояния…

– Американцы! – фельдфебель Лехнер чуть не плакал – долбанные скоты отбомбились по базе, мать их! Ублюдки, встречу – убью! Чертовы ковбои.

Крайс похолодел. Удары по своим, blue on blue были всегда, об этом старались не говорить. Но чтобы такое… Это уже точно не спрячешь, полбазы снесли. Господи, у них что – не все дома? Авиация работает по наведению с земли, должен был передовой авианаводчик, должно быть наведение, обычно – лазером. Все документируется. А тут что? Они что – не видели в темноте, что бомбят базу международных сил? Кто их навел на базу, кто дал санкцию?

– Отведите меня… в штаб. Будьте наготове…

Штабное здание было сильно повреждено. Стоящий там капрал – направлял всех к жилому модулю на самом краю, там располагался временный штаб обороны базы.

Когда он вошел в тесное, совершенно неприспособленное для брифингов помещение – его поразило то, что тут же был пост, работал фельдшер. Кого-то из офицеров базы перевязывали.

– Господа!

– Это Крайс, он жив!

– Слава богу!

Протолкавшись, к нему подошел майор Кемпински.

– Слава Богу. Как вы?

– Контузия, герр майор.

– Что с вашими людьми?

– В целости, герр майор. Они уже были в бронемашине, это я не успел туда забраться.

– Слава Богу. Значит, у нас есть полностью укомплектованное отделение…

Последние слова – Лейтенанту не понравились.

– Что вы хотите сказать, герр майор?

– У нас серьезные потери. Это весьма некстати. Оберст Шнайдер смертельно ранен.

Майор замялся, потом выдал главную новость на сегодня.

– Пакистан напал на Афганистан. На нас напали, господа, мы – в состоянии войны.

Самолеты и в самом деле – не было американскими. Группа устаревших китайских бомбардировщиков «Летающий Леопард», брошенная на убой на оборону Баграма – не вышла к цели и повернула обратно. Чтобы их не обвинили в трусости и не отдали под трибунал – они вывалили свой бомбовый груз на первый попавшийся им на пути лагерь НАТО, оказавшийся германским. Лагерь был совершенно беззащитен перед воздушным нападением – там не было даже ПЗРК. Вообще – ничего. И взять какие-то зенитные средства – было уже неоткуда…

Афганистан. Город Кундуз

29 июля 2015 года

Несколько часов спустя

Задачи нарезали споро, людей не хватало, командования тоже, никто ничего не понимал. Кабульский штаб не отвечал, что-то со связью. Баграм тоже не отвечал. Все задачи – из разряда «вы что, серьезно?».

Крайсту и его людям, как наиболее опытным, отпахавшим здесь уже четыре месяца и полностью сохранившим боеспособность – поставили задачу выводить людей из Кундуза. Двенадцать человек – должны были поехать в Кундуз, организовать эвакуацию всего персонала сил ООН, транспортников, которые не афганцы, некоммерческих организаций, которых там пруд пруди и так далее. Эвакуировать предписывалось… в Баграм! С одной стороны – а куда же еще, основная база ВВС сил коалиции, оттуда транспортными самолетами, все равно они сюда подкрепления будут доставлять – на обратный путь как раз мирняк и вывозить. С другой стороны – не в Узбекистан же, который русские варвары захватили, верно?

Потом этот приказ отменили. Предписали выходить в сторону бывшей советской границы, у кого-то хватило рассудка.

Никто и подумать не мог, что китайские и пакистанские танковые части – уже к двенадцати часам дня ворвутся в Джелалабад. Для «относительно спокойного и предсказуемого обострения ситуации» – так и было написано – план был нормален.

– Герр лейтенант…

Лейтенант Краузе не ответил – он смотрел на небо. Рассвело, погода была – сто на сто, как говорят авиаторы. Горы – и бездонное голубое небо. Под которым они, наверное, и умрут.

– Герр лейтенант…

Лейтенант оторвался от разглядывания неба. Оно затягивало – своей чистотой и бездонной синью.

– Что, Шрадт?

– Это ведь были не американцы, да?

Да…

– Да, Шрадт. Не американцы.

Они – офицеры – решили не говорить, пока будет возможно. Но Лейтенант не мог врать своим людям.

– Это пакистанцы. Они напали на нас, Шрадт. Напали…

– Долбанные скоты. Давно надо было сбросить туда парочку атомных бомб – сказал еще с утра веселившийся Шальке.

– Это не нам решать, Шальке. Не нам решать.

Рация захрипела, пробиваясь через помехи. Помех было много, слишком много – но пока связь была.

– Всем позывным Гадюки, входим в город. Предел внимания. Не отвечать, повторяю – не отвечать…

– Всем предел внимания – продублировал Крайс для своих подчиненных – сейчас начнется.

Мосты через Нари Гау, речушку, протекающую по окраине Кундуза, не были подорваны, их наскоро проверили и тронулись в город. По левую руку была крепость Бала Хисар – общее название военных крепостей в Афганистане, как у русских – кремль, дальше шли модули, заграждения из HESCO, виднелись тяжелые машины, которыми груз доставлялся в Кабул и дальше. Основной поток грузов, перевозимых северным маршрутом, шел не здесь, а через Мазари – Шариф, но и тут было достаточно и грузов и техники…

Они свернули к блоку, прикрывавшему вход на базу, их пропустили дальше. Их было немного – всего-то двенадцать человек на одном Мамонте и одном Динго, оставшихся невредимыми при бомбардировке. Было видно, что на базе были приняты повышенные меры безопасности.

Их проводили к майору Айхгорну, который командовал этой тыловой, в общем-то, базой, охрана здесь была только для того, чтобы не разграбили имущество. Он совершенно не походил на военного: лысый, невысокий, комично выглядящий в шлеме повышенной степени защиты. Лицо у майора было красным – то ли от неудачного загара, то ли от высокого давления, то ли еще от чего.

– Это правда? – не тратя времени на представления, спросил он.

Лейтенант быстро оглядел кабинет. Он чем-то походил на кабинет в какой-нибудь конторе где-нибудь во Франкфурте-на-Майне. На столе почетное место занимала фотография семьи майора – у него было трое детей, редкость по нынешним временам.

– Вы меня слышите, лейтенант? – разозлился майор – или у вас там не принято отвечать на вопросы старшего по званию?!

– Извините, герр майор, после контузии я плохо слышу. Не могли бы вы повторить?

– Это правда, что у вас там произошло?

– Да, герр майор. Базу бомбили, пакистанские истребители-бомбардировщики.

– О, боже…

Судя по тому, как отреагировал майор, как он побелел – действенной помощи в эвакуации от него ждать не следовало. Говорят, когда людей принимали в римские легионы – у них перед носом неожиданно взмахивали мечом. Тех, кто при этом краснел – брали, кто белел – выпроваживали за ворота. Этому майору – в римских легионах делать было нечего…

– Я прибыл сюда с тем, чтобы организовать эвакуацию, герр майор. Мне нужно несколько машин, желательно защищенных от мин. И небольшая помощь. После того, как я переправлю людей в Баграм, чтобы они смогли вылететь в третьи страны – я вернусь, если не поступит другой приказ.

– Да… да, конечно. Можете взять несколько машин, но боюсь – у них бронирована только кабина. Мы возим грузы, нам другое не нужно.

– Этого будет достаточно. Я могу получить оперативную карту города?

– Да, конечно…

Кундуз, как и многие другие города Афганистана – был построен по смешанной планировке. В центре – прямые, насколько это возможно улицы, сходящиеся на городскую площадь со всех четырех сторон света. По окраинам – изломанные улицы, нерегулярная, без каких-либо разрешений застройка, роскошная вилла за дувалом могла спокойно соседствовать с нищими халупами из контейнеров, которые подарили местным бездомным гуманитарные организации и ООН. В отличие от юга, от Кандагара – здесь было относительно спокойно…

Поскольку город считался почти тыловым – здесь было немало международных организаций гуманитарного и иного характера. ЮНИСЕФ, ЮНАМА, агентство по реконструкции – здесь имели значительные офисы. Плюс – некоммерческие организации, типа Хейло Траст или Радио Захра, их тоже тут было полно, осваивались огромные средства, выделяемые международным сообществом на помощь афганцам и превращавшиеся в красивые диаграммы и графики в формате. pdf.

Собирались в северной части города, недалеко от крепости Бала-Хиссар ^[73]. Колонна планировалась большой, примерно в сотню грузовых машин. Военных было немного – зато достаточно было частников из частных военных компаний, которые вовремя просекли, что к чему и решили делать ноги. Были и афганцы…

Они проехали через весь город и подъехали к нужному месту, когда колонна уже начала формироваться. Город как город – грязные, в проломах и промоинах улицы, дешевые подержанные машины, нищие одноэтажные домишки, в которых немецкий бауэр не станет и скотину держать. Было видно, что часть населения готовится сматывать удочки, а часть – наоборот, с затаенной радостью ожидает прихода «освободителей». В одном месте – их обстреляли из автоматов из пронесшегося такси, они не успели ответить…

На месте формирования конвоя – они встретились с лысым, пожилым капитаном, который командовал на месте и располагал четырьмя БТР. Коротко доложившись – подошли на усиление. Капитан, судя по виду, был почти что гражданским – север Афганистана был относительно спокойным, и он собирался провести свой айнзац, распределяя гуманитарную помощь и проводя переговоры со старейшинами.

Краузе подошел к капитану, когда тот стоял у одного из бронетранспортеров вместе с самыми разными людьми, афганцами и, похоже, что не афганцами, но и не немцами, видимо, договаривался о порядке движения конвоя – вместо того, чтобы приказывать. Лейтенант козырнул, представляясь.

– Лейтенант Краузе, Кэмп Мармаль.

Капитан посмотрел на него.

– Капитан Мюллер. Сколько с вами людей?

– Двенадцать человек. Один тяжелый бронетранспортер и один средний. Все с боевым опытом, герр капитан.

– В нашем полку прибыло… – отреагировал один из стоящих рядом с капитаном людей, по виду – восточноевропеец.

Краузе никак не отреагировал – в нем жила прусская гордость и он не считал, что должен реагировать на неумные подколки и шутки со стороны не слишком умных и кичащихся своей глупостью подонков.

– Отлично. Встанете в голову колонны, Лейтенант, будет весьма кстати…

– Герр капитан, осмелюсь предложить пустить меня и моих людей отдельной группой, головным дозором. Мы подготовлены для самостоятельных действий, у нас неповрежденная техника, есть автоматический гранатомет. Так мы принесем больше пользы.

– Но так вы можете попасть в засаду, вы это понимаете?

– Герр капитан, в засаду попадем либо мы одни, либо вся колонна. Что бы ни произошло – вы придете к нам на помощь основными силами, когда мы уже вскроем огневые точки засады. Останется только разобраться с ними.

Капитан не стал спорить.

– Так и поступим… – и почему то тоном пониже, горьким и расстроенным добавил – нам бы пару танков сюда…

Машины прибывали – неорганизованно, растянуто по времени, ни про какой порядок говорить не приходилось. В основном – водителями были гражданские, с машинами тоже были гражданские… полно гражданских в зоне боевых действий, это тоже примета последнего времени. Одни воюют – а другие, причем из той же самой страны помогают местным, в том числе и замаскировавшимся боевикам. Так и получается – война длиной в тридцать пять лет…

Они вымотались как черти… каждую машину надо было проверить, вынесет ли она дорогу, хватит ли ей топлива, если не хватит – долить, есть ли достаточный запас продовольствия для тех, кто там едет, распределить места в колонне, провести хоть какой-то инструктаж с водителями. Усугубляло ситуацию то, что гражданские похоже не хотели понимать характер грозящей им опасности – зато прекрасно помнили, что у них есть права и вели себя, как с полицейскими. Не выдержав, Лейтенант дал одному из водителей по морде…

– Эй, Лейтенант!

Краузе повернулся. На него смотрел тот самый восточноевропеец, которого он видел у бронетранспортера капитана. Худощавый, явно за сорок, с короткой, мушкетерской бородкой. Выглядел он как тот еще сукин сын, Лейтенант научился за время своего айнзаца различать таких – навидался…

– Сигареткой угостишься, Ганс?

Это еще что…

– Зиммер, заканчивай инструктаж и жди меня. Готовность к отправке сразу, как только я вернусь…

– Есть!

Лейтенант отошел чуть в сторону. Лицо его было прикрыто местным, цветастым платком, чтобы не глотать пыль и дизельную гарь.

– Меня зовут не Ганс. И сигареткой обычно угощают, а не угощаются.

– Как знаешь. Так как насчет сигаретки, Ганс?

– Отрицательно. Я не курю.

«Мушкетер» пожал плечами и спрятал пачку в карман.

– Я тоже.

– Зачем тогда носишь?

– Чтобы устанавливать контакт. Меня зовут Дик. Я с островов.

– Долбанный кокни.

– Вот-вот.

– И чего тебе надо?

– Просто хочу сказать – будь повнимательнее. И прикрывай свой зад.

– Спасибо, папочка.

Англичанин пожал плечами.

– Мое дело предупредить. Кстати, давай договоримся вот о чем. В обмене – я буду называть тебя Гансом. Если назову как-то по-другому – значит, у меня дело плохо и думай сам, стоит ли доверять тому, что ты услышишь.

Лейтенант прикинул – возможно, не лишнее.

– По рукам, кокни.

Тронулись – огромная, неповоротливая колонна, больше ста машин, со слабым наземным прикрытием и совершенно никаким – противовоздушным. В любой момент – могли появиться китайские истребители-бомбардировщики, и все что они могли им противопоставить – несколько крупнокалиберных пулеметов, конструкция которых была разработана около ста лет назад. Даже во время Второй мировой – противовоздушное прикрытие колонн было намного серьезнее.

Дорога шла в горы, они шли по направлению к русским, точнее – к узбекам. Но это бывший Советский союз и с той стороны границы – русские, они устроили государственный переворот и захватили власть. Лейтенант не знал, что делать дальше и пропустят ли колонну на территорию Узбекистана, есть ли какие-то договоренности – ему просто приказали провести туда колонну. Наверное, какие-то договоренности есть, ведь колонна в основном немецкая, а Германия теперь дружит с Россией. Когда русские напали на Узбекистан, Германия смолчала, когда Польша пошла вперед на Украине – Германия выступила категорически против и отказалась поддержать эту операцию в какой-бы то ни было форме. Наверное, все же какая-то договоренность есть и они – спасутся, спасут людей, в основном гражданских. Китайцы отморозки долбанные – но, вступив в войну с силами НАТО, не будут же они столь безумны, чтобы в это же самое время объявить войну и России тоже? Это уже слишком, против них тогда будет весь мир, их раздавят как клопов, если Россия выступит вместе с НАТО – Китаю конец при любом раскладе. Интересно… может, уже о чем-то договорились с русскими?

Шли медленно, нападений пока не было. Только в одном месте их обстреляли и как-то вяло. Группа Крайста шла головным дозором, прокладывая путь основной колонне.

– Герр лейтенант!

Лейтенант отвлекся от своих мыслей. Машина стояла.

– Впереди мост.

Мост…

– Спешиваемся. Занять круговую оборону. Нужно все осмотреть, как следует.

– Яволь!

Несколько немецких солдат – выбрались из большой, угловатой бронемашины, заняли позиции. Отрапортовали – все чисто.

Динго – двинулся вперед, встал у самого съезда на мост…

Мост был неплохим – его несколько раз взрывали, но каждый раз отстраивали заново. Делали без особых затей – бетонные быки, стальной каркас и тяжеленные, толстые бетонные плиты. Никакого ограждения, никакой архитектуры – ничего, просто мост, чтобы перебраться через реку. Его должны были охранять – но охраны почему-то не было. Вон там вон – явно капонир, пригодный даже для старого русского армейского БТР, не говоря уж о пикапе с пулеметом. Но охраны нет ни хрена. И вообще – никого нет ни хрена…

Лейтенант, прикрываемый своими людьми, прошел весь мост, добрался до его конца. Вскинул винтовку, через прицел просмотрел несколько подозрительных мест – ничего. Посмотрел на земле – гильз, следов крови, волочения нет. Смылись, долбанные козлы. Интересно – кто тут стоял, и сколько им заплатили?

– Герр лейтенант, чисто – доложил пулеметчик от пулемета на Динго – похоже, что парни сделали отсюда ноги.

– Я сам вижу. Шальке, спускайся вниз, осмотри мост снизу, но в воду не входи. Остальные – прикройте Шальке, пусть кто-то не спускает с него глаз.

– Почему я, герр лейтенант?

Задание было опасным. Даже не в смысле возможного обстрела – вряд ли кто-то рискнет связываться с полной германской боевой группой при двух бронетранспортерах. Проблема в том, что у реки зеленка, и сюда, поближе к воде, на дневку стягиваются ядовитые змеи со всех окрестностей.

– По кочану. Заткнись и вперед.

Шальке передали палку и зеркало – принадлежность сапера. Палка – он же щуп, но на него можно прикрепить зеркало, чтобы осматривать днище машин. Зеркало на всякий случай, а палка-щуп – чтобы идти в зарослях, проверяя их на предмет змей и растяжек. Растяжки могла поставить охрана моста, никому не сказав – с нее станется.

Двое солдат переместились так, чтобы постоянно видеть Шальке, причем один из них – занял позицию у самого края дороги. Шальке, бурча сквозь зубы – как только предстояло делать какую то работу, он всегда бурчал и ругался, но работу делал – прошел вперед, раздвигая шупом заросли. Он не старался двигаться тихо, наоборот – шумел. Дело в том, что змеи, услышав идущего человека, стараются не уступать в конфронтацию и отползти, они защищают только свое гнездо. Единственное исключение – гюрза, она очень коварна и нападает всегда, без малейшего повода.

– Чисто герр лейтенант – донеслось из рации.

– Уверен, Шальке?

– Над водой ничего нет, ничего крупного.

Для того, чтобы разрушить этот мост – нужно что-то большое, как минимум пара крупнокалиберных артиллерийских снарядов. Если этого нет – можно считать, что и в самом деле чисто…

– Возвращайся к машине.

Лейтенант тоже вернулся к машине, с водительского места ему передали гарнитуру рации.

– Лиса, здесь Гадюка, ответьте…

– Гадюка, слышу вас хорошо, Лиса на приеме.

– Лиса, продвинулись до моста. Мост выглядит хорошо, никем не охраняется, как поняли?

– Гадюка, вас понял, мы движемся.

– Лиса, мы дождемся вас у моста. Потом – двинемся вперед…

Нападение началось внезапно – дорога впереди конвоя, где должны были идти бундесверовские бронемашины – вдруг вздыбилась черным столбом, моментально поглотившим все впереди машины и оставившим только мглу. И тут же – долбануло по самому броневику, заряд ракеты разорвался на борту, но тяжелая броня устояла. Пробития не было.

– Огонь и вперед! Огонь!

Машины ускорились, весь левый борт Мамонта провалился вниз, на мгновение показалось, что машина вот-вот перевернется, но нет. Дизель и полный привод сделали свое дело – машина выправилась, пройдя воронку от фугаса.

– Гадюка два, воронка справа, объезжай!

– Понял…

Только дурак останавливается в таком случае: если машины сохранили подвижность, нужно рвать вперед, выходя из зоны обстрела, затем уже останавливаться и отвечать. У НАТО было преимущество, которого почти никогда не было у талибов – крупнокалиберные пулеметы на броневиках с современными системами прицеливания. Если удавалось разорвать дистанцию и выйти на дальность действия крупнокалиберных пулеметов и скорострельных пушек – талибы всегда сматывались, не принимая бой. Хотя в последнее время – они откровенно обнаглели.

– Лиса, здесь Гадюка, у нас IED и обстрел, IED и обстрел. Стоп конвой, стоп конвой!

Дорога перед Мамонтом уже была хорошо видна, пыль от взрыва оседала где-то позади. Кажется, прорвались.

– Зиммер, что там у тебя?

– Непонятно, герр лейтенант – Зиммером звали пулеметчика, он сидел перед экраном и убивал людей, управляя дистанционно управляемым пулеметом с помощью приспособления, чем-то напоминающего компьютерный джойстик – обстрел был, но почему он ни хрена не видно, даже в терморежиме. Я не вижу, откуда они стреляли, и не могу стрелять просто по горам.

– Гадюка два, что там у вас?

– Гадюка – один, машина повреждена, но на ходу. Один легко раненый.

– Гадюка – два, ты видел, откуда стреляли?

– Отрицательно, Гадюка – один, я ничего не видел…

Чертова броня сохраняла им жизни – но в то же время не давала ничего видеть. И рано или поздно – находился такой фугас, перед которым не могла устоять и она.

Лейтенант посмотрел вперед. Дорога здесь шла в гору, но где-то впереди был перевал, и что было дальше – непонятно. И он принял решение – этого так оставлять было нельзя, лучше было потратить время, чем человеческие жизни…

– Лиса, здесь Гадюка, как слышите?

– Гадюка, слышу тебя.

– Продвигайтесь вперед. Гадюка один остается на позиции, она прикроет вас в случае повторного нападения. Я с Гадюкой – два продвинусь вперед и займу господствующую позицию, как понял?

– Гадюка, хорошо, очень хорошо…

– Так, вы остаетесь здесь – отдал приказ лейтенант – Зиммер, смотри внимательно, не проворонь стрелков. Я поднимусь наверх и досмотрю, что там впереди. Если что – поддержим друг друга огнем, удачи.

– Удачи…

Бронеавтомобиль Динго с позывным Гадюка – два ускорился и обогнал огромный Мамонт. Открылась дверь.

– Я пойду вперед. В случае чего – успею укрыться. За мной, самым малым.

По правилам «айнзаца» – личный состав должен был везде, где только можно, передвигаться под защитой брони. Лейтенант это правило сейчас сознательно нарушал.

Из-под защиты брони выпрыгнул сначала один немецкий солдат. Потом еще один. Это были его люди, тех кто хотел и готов был разделить с ним одну судьбу.

– Мы с вами, герр лейтенант – сказал Шрадт.

Лейтенант молча показал, как вставать, чтобы перекрыть все секторы обстрела. Говорить было не о чем.

Дорога поднималась вверх, чтобы переломиться и идти в долину, судя по карте – одно из немногих мест в Афганистане, которое было плодородным, и где можно было выращивать плоды для пропитания своего. Немецкие солдаты шли вперед по избитой колесами дороге, навстречу им – не шло ни одной машины. Очевидно, на бывшей советской границе уже въехали, что к чему – и тормознули движение.