Текст книги "Зеленые созвездия (СИ)"

Автор книги: Алекс Белов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

Я спокоен и чист.

Я – ребёнок Природы.

И я уже не вкладываю в слово ребёнок первоначальный смысл. Ребёнок – тот, кто рождён Природой. Но духовно я перестал быть ребёнком. Первый шаг во взрослость я сделал, когда впервые заговорил с Морем. И сегодня ночью мой обряд инициации закончен. Мужчиной меня называть, конечно, рано, поэтому я предпочитаю просто – взрослый.

Ложусь набок, напротив Лиры, она делает так же, и смотрим друг другу в глаза. Её кожа теперь кажется другого цвета, более насыщенного, чёрные ресницы длиннее, взгляд глубже, короткие волосы блестят ярче. Она видит во мне подобное. Разглядывает каждый кусочек моего лица. Я не знаю, какой запах исходит от меня, но он ей нравится, он напоминает ей Природу. А Лира пахнет берёзой.

Я вдруг протягиваю руку и глажу её волосы. Она улыбается и думает, что у меня мягкие пальцы.

Я так необычно себя чувствую, – говорю.

Привыкай, это теперь твоё постоянное состояние.

Моё поведение изменится?

Конечно. Думаю, ты станешь более уравновешенным.

Почему бы всем зелёным детям не соединиться в одно большое зелёное созвездие?

Тут я вспоминаю, что Володька говорил об этом. Сказал, что мы все умрём от помех, которые издаём.

Это не совсем помехи, – говорит Лира, и я восхищённо всхлипываю. Надо же, она слышит каждую мою мысль, но не так, как мы видим это в кино или читаем в книгах. Никто не говорит внутри головы. Она получает мои мысли как знания, как информацию. – Просто, если ты захочешь меня позвать, ты позовёшь. А я могу находиться на другом краю Земли. Я тебя услышу. Но если нас в связке будет десять, тебя также услышат и остальные. Вот с этим проблема. Чаще всего в связках два человека, самые близкие. Иногда три. Очень редко – четыре. Так получаются маленькие зелёные созвездия.

А мне больше никого и не надо. Только тебя, – улыбаюсь я. – Знаешь, когда я первый раз увидел тебя во сне перед экскурсией, я подумал…

Ты подумал, что я очень красивая, – вдруг улыбается в ответ Лира. – Ты всегда думал, что девчонки созданы только для войны с ними. Когда ты проснулся тем утром на экскурсию, первые минуты ты даже думал, что я очень хорошая девочка, но потом решил, что задирался бы ко мне, будь я рядом.

Я немею от изумления. Как? Откуда?…

Мы слили сущности, – отвечает Лира. – Теперь я всё знаю о тебе. А ты обо мне.

Я изумлён и не знаю, что думать.

Ты до сих пор хочешь вести войну с девочками? – лукаво спрашивает Лира.

Я… нет… уже нет…

И почему же?

Ну… глупо это, – пожимаю плечами я.

Мы замолкаем, и я стараюсь прочесть прошлое Лиры. Оно всплывает внезапно. Мне стоит только подумать о конкретном времени. Например, Лиру побил в школе мальчишка, в третьем классе. Не так чтобы подрался, но дал пару тумаков, а потом нечаянно разбил нос. Я прямо вижу этого мальчишку: русые короткие волосы, тёмно-синий школьный костюм, на груди звёздочка с изображением Ленина, коричневый портфель с полустёртым Чебурашкой.

Лира любит молоко, но не любит пенки, а в детском саду её однажды заставила нянечка съесть пенку, и девочку чуть не вырвало.

Я даже знаю некоторые моменты её жизни, которых Лира стесняется: как она разбила бутылку, а потом дядька на Жигулях спустил шину об осколки; как в детском саду она с девчонками, хихикая, подглядывала за мальчишками, которые переодевались в душ; как кляксу поставила в контрольной соседа по парте, и скрыла это, – в то время ученики писали специальными перьевыми ручками. Лира уже сливала свою сущность с сущностью другого мальчика, она сделала это с братом Игнатом. После его смерти они ещё некоторое время были в связке, но потом Лира отпустила его, она знала, где находится сущность самого близкого ей человека. Чёрт, я вижу о ней столько много, что могу рассказать на уроках истории про самобытную жизнь детства своего дедушки.

Значит, и она всё обо мне знает. И я замечаю, что нисколько не стыжусь воспоминаний, которые раньше от всех скрывал. Я вижу тайные уголки Лиры, мне, кстати, они кажутся совсем не страшными и не такими стыдными, как у меня. Но значит, и она не так уж и боится моих потайных дверей.

Я не знаю, сколько мы ещё не спим и мысленно проникаем в прошлое друг друга, но потом объятия Морфея всё же забирают нас.

* * *

Утро.

Я просыпаюсь другим человеком.

Лиры рядом нет.

Ты где? – спрашиваю. Я знаю, что она далеко от лагеря, где-то на Природе, и сущность у неё сосредоточенна.

С группой движемся по склону, – отвечает Лира. – Обследуем периметр на наличие Повелителя. Зайди к нашим Повелителям, узнай новости.

Пять минут я сижу и прогоняю сон, потом поднимаюсь на ноги и выхожу на улицу. Над лагерем летают воздушные зелёные дети. Я удивляюсь, будто попал в Хогвартс Гарри Поттера. Потом понимаю, почему они не летали раньше. Сложно было бы объяснить обычным людям такое поведение. Сегодня же нас никто не увидит, все попрятались. Синоптики обещают страшную бурю.

Хотя, какая, к чёрту, буря. На небе светит солнце.

Прежде чем заглянуть к Повелителям Стихий, я бегу в палатку Володьки. Тётя Света спит на стуле. Володькины глаза закрыты. Природа всё ещё пытается его восстановить, но я думаю, процесс это долгий. Меня больше волнует, насколько скоро Володька придёт в себя.

Не разбудив тётю Свету, я бегу в штаб Повелителей. По дороге встречаю Женьку. Его раны уже зажили, и он двигается. Завидев меня, он машет здоровой рукой и улыбается. Я искренне улыбаюсь в ответ.

В палатке Повелителей узнаю последние данные. Виталик, кажется, прописался там, и теперь шатёр – пристанище четырёх зелёных. Причём, двое из них по-настоящему зелёные – дети Леса. Можно сказать, что нашей операцией управляет Лес.

Моё появление оживляет Повелителей. Я прошу ввести меня в курс дела, и мой куратор Вера отводит меня в дальний угол. О чём переговариваются остальные трое, я уже не слушаю. Я вообще последний, кому рассказывают о военном положении.

Тёмный Повелитель уже около суток в городе. Его сущность пакостит по мелочам: куча аварий, несчастных случаев. Но он бережёт силы, чтобы явиться к нам. И не является до сих пор потому, что ждёт бурю. Она наполнит его силой, и битва состоится.

Я думал, что Повелителю гораздо приятнее будет взорвать нашу городскую АЭС. Выгодно, ибо разрушений больше, но Вера не соглашается.

Взорвав атомную электростанцию, Повелитель унесёт массу жизней обычных людей и сам иссякнет. Ему хочется сделать большее: разнести лагерь зелёных. До нас не достанут никакие взрывы, поэтому он придёт самолично. В который раз за историю. Ибо смерть восьмидесяти зелёных даст Тёмному гораздо больше стратегических преимуществ, нежели смерть целого города обычных людей.

Остаётся только ждать. Но прежде чем я ухожу, Вера хватает меня за плечи. Она сидит на стуле, поэтому сейчас ниже меня, и её водные глаза глядят будто бы в мою сущность.

– Никита. Мы можем сегодня потерять Лиру.

– Как потерять? – изумляюсь я.

– Она будет сражаться с Тёмным и коллапсирует на первый уровень. Мы уже не достанем её.

– Почему же? Один раз достали…

– Подожди. Здесь всё сложнее. И всё наоборот. Заснувшие на первом уровне, первое время застревают там словно камни. Нужна небывалая сила, чтобы вытащить их оттуда. Небывалая!!! Сущность расслабляется где-то через полгода.

– Я могу находиться на первом уровне три или даже четыре часа, – возмущаюсь я. – Мне удастся вытащить её.

– Может быть. Может быть. Но шансы очень малы. И не об этом я хотела сказать. Никита. Мы с Повелителями вчера хорошенько прикинули. Думаю, у нас не одно оружие. Не только Лира. У нас два оружия.

Теперь я замечаю, что оставшиеся три обитателя палатки внимательно смотрят на меня.

– Есть ещё ты. Никита. До сих пор мы не знали, каким методом ещё бороться с Тёмным, кроме как при помощи девочек, умеющих коллапсировать. Но у нас никогда, слышишь, не было столь сильного зелёного мальчика, как ты. Никогда за всю историю существования зелёных. Возможно, ты придумаешь иной способ сражения.

Я замираю. Чёрт, я восхищаюсь, мне страшно, мне гордо. Я – герой, который может всех спасти.

– Я что-нибудь придумаю, – скромно выдавливаю из себя.

– Нет. Даже не думай. Оно придёт само, когда всё начнётся.

Когда я выхожу из палатки, в голове всё ещё вертятся слова Повелительницы Воды: когда всё начнётся…

Смотри не раздуйся от гордости, – смешливый голос Лиры возвращает меня в реальность.

Лира сейчас в восточной части холма. Чувствую, что летает. С ней семеро наших, почти все универсалы. Небо в той части склона хмурится. Я усмехаюсь, но строго заявляю:

Ты можешь исчезнуть сегодня в борьбе с Тёмным. Ты это знала?

Конечно знала, только предупреждаю, что не надо всяких там сцен и семейных скандалов, типа: как ты могла мне не сказать?!

Я вдруг улыбаюсь.

Да я и не буду. Просто, Лира… сестра, если нам с тобой придётся противостоять Тёмному, то… умрём вместе.

Некоторое время я не слышу ответ, но потом её голос, кажется, печальный и переполненный любовью, отвечает:

Договорились.

Я завтракаю. Вспоминаю, что последний мой приём пищи состоялся двенадцать часов назад. Несмотря на просьбу Веры, я всё же думаю о сражении с Тёмным. Как его победить? Как уничтожить?

Прихожу к выводу, что я ни до чего не додумаюсь, потому что вообще плохо представляю себе битву с Повелителем.

После завтрака меня снова находит Вера. Глаза её переполнены то ли восхищением, то ли восторгом. С таким взглядом обычно на свадьбах родители глядят на жениха и невесту.

– Вы правда слили сущности с Лирой? – спрашивает она.

– Ну… да, – осторожно отвечаю я, боясь, что меня уличат в чём-то нехорошем.

– Ох! – Вера обнимает меня. – Всякий раз, когда такое случается, я понимаю, что зелёные становятся сильнее. – Она отстранила меня. – Никита, вы с Лирой, пожалуй, самое сильное и идеальное созвездие, которое я встречала. Два невероятных универсала, как…

– ОН ИДЁТ!

Один из парящих над лагерем ребят вопит словно резаный. И его слова подхватывает хор воздушных. Я поднимаю голову в недоумении, а потом холодею. Тёмный Повелитель показался на горизонте.

Вот оно, начинается.

Глава десятая Буря

На поляне перед лагерем выстраиваемся мы. Не все, но большая часть зелёных детей. Повелители Стихий высятся в центре. Слабый ветерок колышет траву. В небе светит солнце… пока. Потому что по другую сторону стоит Он!

Высокий старик в чёрном цилиндре, с крючковатым носом, чёрными глазами. Перед собой он держит зонтик, на который опирается словно на трость. Белый в крапинку зонтик, о котором не упомянул Ганс Андерсен и который создан для кошмаров.

А позади тощей – словно струна – фигуры, по небу плывёт чернота. Сначала серая, но ближе к горизонту густая, как гуталин. Я слышу вопли Травы и Деревьев за спиной Тёмного Повелителя.

Неужто он перед всеми предстал в образе Оле-Лукойе? Смотрю на остальных ребят, в их глазах лёгкий страх. До меня доходит, что каждый видитиндивидуальный образ. Лично мне Тёмный находит нужным явиться в образе старого сказочника-извращенца, который по ночам лазает в окна детишек.

Первым говорит он:

– Приветствую вас, мои маленькие любители Природы.

Властный голос Повелителя звучит над поляной, ему не нужно кричать. Слова окутывают нас словно ветерок, который в испуге трепещется.

Держитесь! Мы идём! – звучит в голове голос Лиры. Я даже не знаю, где она. И нет времени выяснять.

– Я понимаю, вам очень неприятно созерцать меня здесь! – продолжает говорить Повелитель, а его губы при этом не шевелятся. – Наше совместное присутствие на одном уровне не приносит ничего хорошего ни мне, ни вам. Я предлагаю обойтись без крови. Давайте заключим сделку.

– Твои сделки сквозят смертью! – кричит Виктор – Повелитель Леса.

– Мы не ведём переговоров с террористами! – вторит Повелительница Воздуха, чьё имя я до сих пор не знаю.

Тёмный начинает расхаживать взад-вперёд, помахивая зонтиком.

– Выслушайте, прежде чем кидаться обвинениями! Среди вас есть один человек, который мне нужен. Отдайте его мне на первый уровень… – Повелитель останавливается и сверкает хищным взглядом в нашем направлении. – И я уйду, оставив вас в покое!

Некоторое время обе стороны молчали. А потом вновь заговорил Тёмный:

– Никита Ясенев, ты слышишь меня? Я пришёл за тобой! Облегчи существование своим друзьям. Пойдём со мной!

Сердце у меня неровно забилось, на лбу выступил пот. Я крепко сжал полы пуловера. Некоторые ребята косятся на меня. Они не хотят меня отдавать, но я же чувствую их сущность. Либо умрут многие, либо умру только я. Что лучше? Чёрт, да я и сам понимаю, что лучше.

Ни в коем случае!!! – кричит голос Лиры в голове. – Не сдавайся.

– Вы испытываете моё терпение, – спокойно произносит Тёмный и лёгкие тучи закрывают солнце. Ветер усиливается. Иррациональное явление Природы набирает обороты.

– Он боится тебя, – вдруг говорит Вера, стоящая не так далеко от меня. – Что-то в тебе есть такое, что пугает его. Он не может взять тебя силой. Ему требуется твоё согласие.

Я перевожу отчаянный взгляд то на Повелителей, то на Тёмного. Теперь умирать немножечко страшно. Я был на первом уровне, он не такой уж и пугающий, если грустить себе в одиночестве, но если по правое плечо Тёмный Повелитель… брррр.

– Может, мне ударить по вам, чтобы вы проснулись? – задумчиво говорит Оле.

– Стой! – кричу я. Во мне просыпаются решимость, настойчивость, отчаянье, и всё это подогревается страхом. Если умирать сегодня, значит – сегодня. – Олечка, ты только не расстраивайся! Не надо никого убивать! Возьми меня! – Я пробираюсь сквозь толпу вбок. – Только сначала поймай, и я твой!

А потом я бегу вдоль лагеря куда-то на восток, в противоположную Тёмному сторону.

– Какой шустрый мальчик! – слышу за собой голос Повелителя.

А потом только страшные звуки. Хруст, шипение, крики ребят. Небо становится темнее, ветер усиливается. Палатки мигают слева жёлто-зелёными пятнами, а я стремлюсь в полосу кустарников, что начинаются сразу за лагерем.

На секунду позволяю себе притормозить и оглянуться. Из-под земли вокруг зелёных детей взрываются камни и вылезают густые тени. Подобная материализуется под Оле. Она напоминает скорпиона. На нём Повелитель движется ко мне.

И я снова пускаюсь наутёк.

Я совсем не понимаю, как будет сражаться Тёмный. Бить? Кидаться камнями, пытаясь уничтожить моё тело? От кустов меня отделяет с десяток метров, когда Повелитель ударяет по мне. Правую ногу парализует, и я падаю. Качусь кубарем по траве, обдираю колени.

Не даю себе остановиться и снова поднимаюсь, но правая нога шевелится еле-еле, как будто кто-то оттяпал мне кусочек сущности, отвечающий за жизнь этой конечности, и теперь она мертва.

Нет времени на то, чтобы оборачиваться. Я, хромая, добегаю до кустов. Их ветки перепутаны, словно волосы старушки, листья превратились в непролазную плотную стену.

Из моей груди вырывается стон, и я падаю на колени, оставляя на траве кровавые отпечатки. Тяжёлая поступь скорпиона Тёмного приближается. Щупальца антиприродного существа лижут ноги. И вдруг стена кустов раздвигается.

Ветки расходятся в сторону, образуя лаз, пропуская меня. И прежде чем нырнуть внутрь, я замечаю Клён справа и Карагач слева. Клянусь, они двигаются в моём направлении.

Я впихиваю себя в тоннель ветвей и листьев, и лаз за мной закрывается, плотно скрывая моё присутствие. Шёпот Кустов перебивает холодный смех Тёмного Повелителя. Он разгоняется и… я чувствую, как его скорпион врезается в стену кустарников.

Врезается, ломая им ветви, разрубая их в сотню мелких щепок. У меня будто ломают пальцы, и слёзы брызгают из глаз. Но я не останавливаюсь. В висках стучит, дыхание сбивается, я давлюсь пылью, осыпающейся с листьев Кустов. Правая нога слушается плохо, приходится её подволакивать.

Мой след позади перекрывают Клён и Карагач. Растения защищают меня, вставая стеной перед Тёмным, но тот лишь холодно смеётся, раскатисто, с эхом, и врезается в деревья. Его забавляет игра в уничтожение Природы. Когда он отрывает куски от стволов Деревьев, я явственно ощущаю, как невидимая сила вырывает куски из моего сердца.

Я всхлипываю от жалости и боли, сдерживаю крики, но не останавливаюсь.

Хватит бежать.

Повелитель тебя боится.

Ты должен встретиться с ним лицом к лицу.

Но как? Мне нужно время, чтобы сосредоточиться, чтобы вобрать в свою сущность силу. Но кажется, стоит мне лишь обернуться, остановившись на секунду, как лапы теневого скорпиона опустятся на меня.

Однако я останавливаюсь и перекатываюсь на спину. Повелитель в нескольких десятках метров, сражается с деревьями. Точнее, не сражается, а разносит их в клочки, а те даже не могут сопротивляться.

Подавляя боль, я оглядываюсь. Прямо за мной высится Обелисковая скала. За сколько времени в раннем детстве я пробегал расстояние на пятый этаж? Минуту?

Я пулей несусь к скале. Правая нога начинает работать исправнее. Вырываясь из плотной мешанины кустов, я оказываюсь на одной из протоптанных троп, ведущих на вершину скалы.

Сейчас я окажусь на виду Тёмного. Времени у меня мало. Я рвусь по тропке, стараясь не думать о том, что происходит сзади. Стараясь не замечать боль от умирающих деревьев и кустов. Правая нога ещё подворачивается и не даёт развить мне нормальную скорость. И вдруг…

Бац.

Левая рука немеет и превращается в верёвочку. Повелитель замечает меня и делает что-то такое, что уничтожает мою сущность. Над долиной разносится его раскатистый смех.

Он не может до конца сосредоточиться на мне. Ребята внизу не теряют времени даром, и атакуют Повелителя стрелами сущности. Их атаки помогают мне добраться до вершины Обелисковой скалы. И я оборачиваюсь, наконец способный увидеть битву, развернувшуюся на склоне.

Под почти чёрным небом, избиваемые ветром зелёные ребята атакуют сущностями Тёмного Повелителя. Самые маленькие порою падают, не в силах противостоять урагану. Палатки, установленные на совесть, трепещут будто в агонии. Повелитель теперь мало чем отличается от своего вьючного скорпиона, превратившись в клубок чёрного дыма. Его сущность стреляет ответными стрелами. Сильнее, чем атака детей, и почти каждая стрела попадает в цель. Под атаками зелёные дети падают замертво и не шевелятся. Они не умирают. Просто на время теряют свою сущность, которая разлетается в мельчайшие частички.

Мне нужно сосредоточиться.

Я кидаю взгляд на горизонт, и сердце холодеет. По полям несутся смерчи. Чёрные столбы, в которых будто горят жёлтые глаза. Я уже слышал о таком явлении. Сосредоточиться невозможно, страх отвлекает каждую секунду.

Забудь о том, что происходит вокруг. Подумай о хорошем, – твердит голос Лиры в голове.

Забыть о происходящем? Почему бы и нет?

И вдруг ветер будто останавливается, точнее – теряет звук. Потому что я слышу пение. Смотрю на склон, на маленькие пирамидки палаток, миниатюрных детишек и… они поют! Песнь Природы! И это так здорово и вдохновляюще. Сквозь серость бури сияют их глаза, словно спасительные огоньки: серенькие, голубенькие, зелёненькие.

Сущность Повелителя окрашивается ужасом, и он вопит. Слабее не становится, но отвлекается. И я закрываю глаза. Ничего этого нет. Я слышу лишь шум реки…

* * *

…и музыку.

Медленная мелодия, которая заполняет пляж возле кафе. Мне пять. Я танцую, хотя танцем это назвать сложно. Так, двигаю торсом влево-вправо. Меня окружают незнакомые люди, но меня они нисколько не пугают. Почти каждый занят своей половинкой, и их души источают любовь.

Я закрываю глаза и плавно двигаюсь, растворяясь в музыке. У меня в тот год стрижка крупным ёжиком, волосики сзади ещё очень-очень короткие. Светло-коричневая курточка, холщёвые штаны. Я ещё год буду сильным. Я слышу Реку, что плещется позади. Слышу каждый Кустик в темноте. Деревья блаженно поют колыбельную. Я слышу каждую молекулу Природы и чувствую, что могу даже услышать, о чём воркует Днепр, какие слова шепчет Ньяса, как ругается море Баффина и раскатистую песнь самого Индийского океана. Да, я безумно люблю воду. Я хочу обнимать водные потоки и раствориться в них, словно амёба.

А когда я открываю глаза, передо мной пальцы, которые сжимают огромный чупа-чупс. Мои глаза расширяются, я восхищённо ахаю. Хватаю конфету и оборачиваюсь. Это папа.

Я люблю его! Люблю как Реки, Моря и Океаны. Он будто читает мои мысли и берёт меня на руки. Я обхватываю его могучую шею, и он кружится со мной в такт песне.

Оранжевый свет кафе разливается по толпе. Ветерок ласково шепчет о любви. Река несёт свои воды в безмятежности. И мир кружится вокруг меня. Нос щекочет запах пыльного шерстяного свитера папы, неприятная вонь лосьона после бритья, аромат папиной кожи.

Я закрываю глаза.

* * *

В меня врезается Лира, и обнимает, прижимаясь. Я открываю глаза, вскидываю руки, ибо так чувствую себя уверенней.

И взрываюсь.

* * *

Сущность вылетает из тела и нависает над склоном. Я свободен и силён. Воспоминания колечко за колечком складываются в пирамидку. Я уже был таким сильным, давно, когда мне едва стукнуло пять, но я забыл этот факт. Забыл надолго из-за чёрной как смоль дряни, что кляксой расплылась в долине, неподалёку от лагеря.

Моя сущность накрывает сущности деревьев на склоне. Они дрожат, они боятся Тёмного, но как только я поглощаю их, они успокаиваются и начинают петь песнь. Как раньше, как было во все времена существования Природы.

И моя сущность несётся.

Она пролетает по холмам, накрывая Траву, Кусты, Деревья. Я стремглав поглощаю свой дом с бабушкой и дедушкой. А вот и Река.

Мы любим тебя, – кричит она. – Мы надеемся, что ты освободишь Природу.

Но я несусь уже дальше. Проглатываю каждое до последнего дерева в этой природной зоне, как в ту ночь, когда ночевал в Реке. И снова голоски Деревьев сливаются в одну дрожащую струну. Со мной говорит Лес:

Привет, зелёный мальчик. Ты рождён сердцем Природы. Покажи, на что ты способен.

Я готов показать на что я способен. Я уже стал огромным, как Лес. Глаза моего тела впиваются в небо, взгляд рассредоточен, кожа дрожит и нагревается как батарейка. Температура повышается.

И Повелитель замечает эти изменения. Природа создала гармонию, но каждая Травинка, каждое Дерево имеет свою индивидуальность, и каждая индивидуальность думает о чём-то своём. Сейчас я охватил собой все близлежащие холмы и заставил каждую молекулу Природы звенеть в унисон. Тёмный не может этого не заметить.

Он тоже взрывается.

Тёмные клубы накрывают лагерь, он превращается в тучу.

Да кто ты такой, чтобы дерзить мне! – восклицает Тёмный. – Я был на этой планете ещё задолго до твоего рождения и задолго до рождения первого человека вообще.

Но голос. Я слышу в нём страх, дрожь. Он боится меня, об этом говорили все окружающие, и Володька, и Вера.

Я уже разучился ненавидеть, – говорю я. – Благодаря тебе я забыл ненависть и ярость. Когда тебя постоянно бьют, постепенно привыкаешь к боли. Поэтому… я совсем не ненавижу тебя. Ты – слабак. Но ты убил моих родителей, ты убил всех, кого я знаю, причиняя мне горе. И, может, это банально, но я хочу тебе отомстить.

Ты ничего не сделаешь! – хохочет Тёмный.

Я чувствую, что его сущность пытается разнести мою. Он откусывает от меня куски и отбрасывает в стороны. Если бы моя сущность не распухла сейчас до размеров Леса, я бы испытывал жуткую боль, но при моей массе выпады Повелителя ощущаются не больнее, чем укусы комара.

Тогда я сжимаю сущность Повелителя. Оказывается, на нашем уровне её не так уж и много, и у меня получается легко.

Это не предел, – улыбаюсь я, чувствуя прилив необыкновенных сил. Чем больше природных сущностей я впитываю, чем дольше они поют во мне, тем мощнее я становлюсь.

И я лечу.

В разные стороны света.

За несколько секунд я накрываю город, а дальше Степи, Поля, Леса. Каждый Лес здоровается со мной. Леса они вообще очень сильные и крутые. О! А вот Тайга. Пожалуй, мощнее этого Леса я ещё не видел.

А вот и ты, бродяга. Нет, ну вы на него посмотрите! – это со мной с юга здоровается Чёрное Море.

Привет всем! – кричу я. – Как же я люблю вас.

И моя сущность стремится дальше. Где-то в России маленькой чёрной точкой Повелитель рвёт мою сущность, вопит и грозится смертью. Я бы хотел раздавить его как букашку, но не умею. Я – мальчик. Будь девочкой, давно уже поглотил бы, ибо моя сущность уже подавно обволокла его. Всё, что у меня получается, это пока держать Тёмного в узде. Он не может даже камня швырнуть в лагерь зелёных.

Но какой же азарт охватывает моё сердце. Я хочу большего. Я хочу поговорить с Пустыней. Да! Ни разу не говорил с ней.

Ближайшие пустыни в Казахстане. Я врезаюсь в них тайфуном. Каракум, Аралкум, Бестас. И я слышу голос Земли! Чёрт возьми.

Почему же Ваше древнейшее Высочество так распустило своего сына? Он мешает нам жить, – в моём голосе сарказм, ирония, и серьёзности нет. Почему-то Тёмный уже не кажется мне столь страшным врагом.

Оставь меня в покое, – отвечает Пустыня Каракум.

Кто тут ноет? – говорит Пустыня Аралкум.

Мы слишком древние, чтобы понять вас, созданных из плоти и крови, – зевает пустыня Бестас.

По-моему, вы не древние, а ленивые и напыщенные индюки, – смеюсь я и устремляюсь дальше.

Моя сущность переходит в критическую массу. Сердце в теле бьётся в два раза быстрее обычного, а я слышу Материк. Чёрт возьми, всю ЕВРАЗИЮ! Ну вообще-то, зовут его вряд ли так, но он говорит:

Ну ничего себе. Ты даёшь. Ты же всего лишь человек, да?

Да, – гордо отвечаю.

И так распухнуть.

Я смеюсь. В Материке голос сразу четырёх стихий, и он больше напоминает молодого энергичного мужчину, любящего шутить, и вечно тыкающего в тебя пальцем и подмигивающего.

Я хочу больше, – говорю.

И зачем тебе это?

Ну не знаю, – моя сущность хмурится. – Хочу поговорить с океаном. Я водный, знаешь ли. Я хочу услышать большую воду. Хочу понять их характер.

А чего там понимать, – хмыкает Материк. – Северно-Ледовитый – вечно сонный и ленивый. Индийский – весёлый, как я, энергия так и прёт из него. Атлантический весь такой из себя, гордый, помпезный. А Тихий – строгий и суровый, похож на ворчуна.

Я улыбаюсь. Про Индийский Материк сказал правду. Откуда я знаю? Я там никогда не был, но ведь это физическое тело не путешествовало к берегам Индийского Океана. А сущность. Кажется, в раннем детстве я любил навещать обратную сторону Земли.

Я уже хочу рваться дальше, но запинаюсь и говорю Материку:

Ты видишь этого? – тыкаю пальцем в Тёмного Повелителя. Он теперь не больше точки, которую ставят в конце предложения.

Вижу, а что толку, – серьёзно отвечает Материк. – Я не советую тебе лететь дальше. Ты всё-таки человек. Ты можешь не выдержать.

Да плевать, – смеюсь я и рвусь дальше.

Моя сущность поглощает Пустыни Африки. Самые мрачные и злые, что даже говорить не хочется. Я обволакиваю умирающих от голода детей и растекаюсь вдоль Нила.

Мне нужно поглотить Океаны.

Мне нужно поглотить Океаны!

Вау! – первым я слышу Индийский. – Чувствую воду. Но ты человек.

Я человек, – киваю впопыхах, продолжая расти.

Постой! Я тебя помню! – восклицает Индийский Океан. – Ты лет пять назад приходил. Или шесть.

Может даже семь, – отвечаю я. – А я вот тоже тебя помню. Ты любил мне песни петь, да.

Конечно. Ты был тогда глупеньким и нежным. Я ещё называл тебя самым мощным водным малышом.

Я вспоминаю эту кличку! Да! Она затерялась в недрах моего сознания давным-давно. Ностальгические слёзы текут по щекам. Только не щекам сущности, а щекам малюсенького физического тела, что сейчас стоит на верхушке Обелисковой скалы и держит Тёмного Повелителя за шиворот, как котёнка. А товарищ пластмассовый Оле всё ещё сопротивляется и отрывает от меня куски сущности. Такие мизерные, что смешно.

Кто тут болтает, объясните, а? – раздаётся сонный голос Северно-Ледовитого Океана.

Братишка! – восклицает Индийский. – Ну-ка скажи мне, сколько мы не виделись?

Копать мой лысый череп, – Северный сразу просыпается. – Индусик пришёл. Как долго мы тебя не слышали. С какого лешего ты набрёл-то?

У нас тут проводник очутился. Мощный Водный Малыш. Хотя, сейчас он уже совсем не малыш.

Никита, – представляюсь я.

Это ты, человек??? – удивляется Северный. Блин, голос у него такой приятный и сонный. Почему-то напоминает длинноволосого рокера, валяющегося на диване.

Ну да, человек.

Нунифига себе! – восклицает Северный. – Я думал, что Природа просто водную стихию объединила. А тут человеческий детёныш покрывает пространство сущностью.

Господа, вам тысячи лет. Я удивляюсь вашему низкому слэнгу, – педантично говорит Атлантический Океан. Я смеюсь. – Пардон, сударь Никита, что вам прежде довелось познакомиться с моими взбалмошными братьями. Поверьте, не все мы такие босяки, как может показаться.

Когда же вы уже угомонитесь, – ворчит Материк Африка. – Ну распух малец, ну чего из этого сенсацию делать?

А того! – вдруг гремит голос Тихого Океана. – Значит, матушка Природа родила своего настоящего Сына. Не тех названных самозванцев, что любят друг друга и кроют братьями, а настоящего. Твоё сердце соткано Природой, вручную, с любовью, – последние слова Тихого Океана обращены ко мне. И моя аура трепещет от восторга.

Я… я польщён, – выдавливаю и больше не знаю, что сказать.

Я знаю, как ты рождался, – говорит Тихий. – Сквозь нас проходят миллиарды историй, все мои братья уже забыли эту. А я помню.

Это ты про мальчика, который сразу умер человеком? – спрашивает Индийский.

Про того самого. А ты лучше помолчи и послушай, коль подзабыл. Никита. Ты родился совсем мёртвым, – говорит Тихий. – Когда ты появился на свет, ты не закричал. И твоё сердце не билось. Потому что в момент рождения, Природа мгновенно убила твою человеческую сущность, и не только заменила её на зелёную, но и даже тело твоё соткала сама. Каждая клеточка твоего тела уникальна и гармонична. Ты был настоящим Сыном Природы.

Я некоторое время молчу. В моих мыслях вертятся кое-какие догадки. Но чтобы проверить их, мне нужно поглотить три оставшиеся единицы: Северную Америку, Южную и Антарктиду. Океаны и Материки затихают, наблюдая за мной.

Моё тело серьёзно сжимает губы, а сущность с лёгкостью накрывает три оставшихся Материка, сцепляясь с обратной стороны земного шара. И когда к исполинским голосам добавляются ещё три, они сливаются в одно.

Потому что я слышу саму Природу.

Всю её, которая создавала жизнь с начала времён.

Моя сущность погружается в космическую тишину. Я даже немного чувствую Луну. Но ярче всего ощущается сущность Всей Природы. Она такая… тёплая, любящая и огромная, что мне опять хочется плакать.

Привет, – шепчу я. – Мне всегда хотелось с тобой поговорить.

Привет, Сын, – отвечает Природа, и у неё голос моей мамы.

* * *

Ну как. Нельзя сказать, чтобы моя физическая мать и была Природой. Женщина по имени Оля всю жизнь читала детективы, душилась ужасным парфюмом и Природа заключалась лишь в её работе. Геолог. Да и то, не столько Природа, сколько – земля.