Текст книги "Украсть Ленина"

Автор книги: Алекс Тарн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

Она повернулась к Вите.

– А вас?

– Извините, не понял…

Лакримоза помычала набитым ртом. Бомжи терпеливо ждали, пока она прожует.

– Много вас тут таких, по ходу бомжующих?

– Во дает! – расхохотался Вадик.

Вовочка сердито хлопул себя по бедру.

– Витька, да что ты с ней церемонишься? Вот ведь… знал бы, что так обернется, не вытаскивал бы…

– Вадя, налей Вовочке, а то он простаивает, – сказал Витька, не оборачиваясь. – Видите ли, леди, я затрудняюсь ответить на ваш вопрос, поскольку мы тоже не совсем бомжи. Вот этот заслуженный рыцарь с бутылкой владеет несколькими дворцами и замками, а уж про виллы и яхты я просто не упоминаю. Ваш неотесанный похититель – вовсе не вождь краснорожих, как вы, возможно, подумали, а полковник Кремлевской охраны, проживает в городе Москве в многокомнатной и очень дорогой квартире. Этот неприметный кавалер – знаменитый хирург, избрал местом своего постоянного пребывания Святую Землю. Ну а я – скромный ученый из города Копенгаген. Как видите, все мы куда-то приписаны, а потому никак не подходим под определение бомжей.

– Креативная сказка! – восхитилась Лакримоза. – Небось, внукам рассказываете? Хотя, какие у бомжей внуки…

– Не поверили? – расстроился Витька. – Что ж, понимаю: вас смущает резонный вопрос: отчего мы тогда не выпиваем где-нибудь в элитном ресторане, а сидим здесь, в несколько антисанитарных условиях и едим кошатину?

– Ха! – откликнулся Вадик, передавая Вене стакан. – Этот вопрос смущает не только ее.

– Дело в том, госпожа Лакримоза… – продолжал Витька. – …что мы, все четверо, происходим из окрестных мест, а точнее, с Железноводской улицы, так что наши общие детство, отрочество и юность протекали непосредственно здесь, на этом кладбище. Ну вот… а теперь, через тридцать лет… интересно, знаете ли.

Он взял у Вадика свою порцию водки и выпил. Лакримоза молчала, обдумывая услышанное. На бомжей бухарики и впрямь не слишком походили, и, если отфильтровать враки насчет Кремлевских дворцов и хирургов в Копенгагене, то кое-чему можно и поверить.

– Ну и как? Сильно отличается?

Веня кивнул.

– Сильно.

– И чем же так сильно?

– Да хоть именем твоим, – с досадой произнес Вовочка, присаживаясь в сторонке. – Как это… Целлюлоза?..

– Лакримоза!

– Тьфу!.. Я ведь тебя, дуру, зачем из склепа вытащил?.. Спросить хотел.

– Ага, спросить… за шиворот!

– Ты ж лягалась!

– Стоп! – вмешался Витька. – Это мы уже проехали, хватит. Ты что-то спросить хотел? Спрашивай. У других, может, тоже вопросы имеются. К молодой, так сказать, смене.

Лакримоза приосанилась. Она явно находилась в самом центре внимания. Жаль, что пиплы не видят. Вот только надо бы срочно в кустики сбегать… Она нетерпеливо ждала, но краснорожий отчего-то не торопился с вопросом, кряхтел, крутил толстыми пальцами, смотрел в сторону, как ученик, не выучивший урок.

– Ладно, – сказала Лакримоза, потеряв терпение. – Вы готовьтесь, а мне тут… надо… на минутку. Но смотрите, чтобы вопросы были хорошие, грамотные. За плохие накажу.

Вадик снова расхохотался. Лакримоза, окончательно войдя в роль учительницы, церемонно удалилась под прикрытие склепа. Приключение начинало ей по-настоящему нравиться. Может, попросить водки? Нет, не стоит: какие-то эти деды церемонные, старого образца, такие малолетке не нальют… так что с выпивкой придется подождать до прихода тусовки… но где же тусовка? Она уже встала, застегивая штаны, когда кто-то сзади зажал ей рот жесткой ладонью. Это произошло настолько неожиданно, что Лакримозу парализовало от страха. Нападавший обхватил ее обеими руками и оторвал от земли.

– Молчи, сучка, убью!

Предупреждение было излишним, потому что Лакримоза могла думать только о том, чтобы не задохнуться – снова, второй раз в течение суток… хотя теперь опасность выглядела действительно нешуточной. Лакримоза скосила взгляд: слева и справа торчали квадратные затылки бритоголовых. Фашики, урла! Они потихоньку окружали поляну; видимо, главной их целью являлись четверо бухариков, а вовсе не она, Лакримоза.

«Может, убьют только их, а меня отпустят? – мелькнуло у нее в голове. – Хорошо бы, только вряд ли. Готов урла ненавидит больше всего. Убьют, точно убьют, а перед этим…»

Лакримоза вспомнила страшные рассказы о готах, замученных фашиками, и ее замутило. «Это мне за кошку, – подумала она. – За ту мою подлую ночную радость. Вот и мой черед… И пиплы… теперь ясно, почему их нет.» Она точно знала, что урла, когда нападает, первым делом перекрывает вход, чтобы никто не мешал. Никто – это из пиплов, из тусовки; иногда сатанисты и бомжи тоже пробуют отбить своих. А менты и так не помешают, менты с урлой заодно: для них это очистка территории, полезное дело.

С дальнего конца кладбища послышался дикий вопль: там кого-то уже кончали. Скрываться дальше не имело смысла, да и окружение поляны, видимо, завершилось. Бритоголовый вынес Лакримозу из-за склепа, присоединившись к тесной цепи своих накачанных, одетых в камуфляжную форму двойников. Он тащил ее легко, как дети тащат большую пластиковую куклу. Фашик убрал с Лакримозиного рта свою правую ладонь, но взамен поместил ее прямо на грудь и теперь, часто дыша, лапал девушку, сжимая и разжимая кисть, и от этого Лакримозу мутило еще больше. Еле сдерживаясь, чтобы не сблевать, она смотрела на четверых пьяных бухариков, которые, в свою очередь, удивленно взирали на сжимающееся вокруг них кольцо. Урла наступала медленно, по мелкому шагу в секунду. У них это называлось психической атакой. Фашики растягивали удовольствие, потому что предстоящий процесс затаптывания в землю нескольких беспомощных пожилых бомжей казался им слишком коротким. Удивительно, но сами бухарики не выглядели испуганными. Они то ли не понимали смысла происходящего, то ли были слишком пьяны, чтобы понять вообще что-либо.

– Вадя, – произнес самый интеллигентный, тот, который обращался к Лакримозе на «вы». – Пожалуйста, скажи, что это твой очередной балет.

Седовласый Вадя пожал плечами. Он как раз наполнял очередной стакан.

– Да нет, это чей-то другой. И, кажется, я даже знаю чей. Говорил я вам, дуракам, что…

Но что именно он говорил, так и осталось неизвестным, потому что тут с нечленораздельным криком вскочил на ноги краснорожий полковник, тот самый, который за шиворот вытащил Лакримозу из склепа. Он явно был пьянее остальных и с трудом стоял на ногах. Зато взгляд его голубеньких глаз был сфокусирован прямо на Лакримозе.

– Ты, пидар бритый! – заорал краснорожий и замолчал, набирая воздуху в грудь для нового крика.

Лакримоза удивилась незаслуженной обиде, но тут наконец сообразила, что смотрел краснорожий вовсе не на нее, а на лапающего ее фашика.

– Отпусти девочку, гад! – орал полковник. – Отпусти, я тебе сказал! Кастрирую гада! Убью! Похороню!

– Не обещай лишнего, Вова, – рассудительно заметил седовласый, передавая стакан интеллигенту. – Другие похоронят.

Урла остановилась, вопросительно поглядывая на группенфюрера. Группенфюрер, здоровенный бык по кличке Адольфыч, выступил вперед, небрежно раскручивая перед собой полуметровую металлическую цепь.

– Ты что, дедуля, торопишься? – ласково поинтересовался он. – Или просто легкой смерти хочешь? Не получится, старый хрен… вы будете подыхать долго и трудно, это я тебе обещаю. А телку раньше надо было драть, теперь она наша, понял?

– Понял, – неожиданно тихо и печально ответил краснорожий и вынул пистолет.

Он начал стрелять немедленно, не тратя времени на разговоры, угрозы, прицеливания, длительное держание на мушке и прочие элементы, сопровождающие вытаскивание пистолета в кино, где Лакримоза многократно наблюдала это расхожее по киношным понятиям действие. Полковник выстрелил всего дважды и тут же снова убрал оружие, как будто его и не было вовсе, а прозвучал просто гром откуда-то с ясного вечернего неба, гром, оставивший аккуратную дырочку во лбу лежащего навзничь группенфюрера, а также неопрятную влажность, набухающую красным прямо посередине камуфляжной майки, красиво обтягивающей выпуклую молодецкую группенфюрерную грудь.

– Я кому сказал, отпусти девочку, пидар! – проорал краснорожий, как ни в чем не бывало возвращаясь к прежней теме. – Кастрирую гада!

Лакримоза упала на землю. От неожиданности она ушиблась и поднималась долго, потирая плечо и негромко поскуливая.

– Вставай, Мерлуза, чего разлеглась-то? – краснорожий полковник стоял над ней, протягивал руку.

– Я Лакримоза, – упрямо ответила она.

– Дура ты глупая, вот ты кто, – сказал краснорожий, убрал руку и отошел.

Лакримоза поднялась и осмотрелась. Фашики разбежались, группенфюрер неподвижно лежал на поляне, четверо бухариков, сгрудившись в кучку на «трех шестах», молча передавали друг другу наполненный до половины стакан. Она подошла и кашлянула.

– Дяденьки, а можно мне?

– Мала ты больно, – неуверенно отвечал седовласый. – Это ж водка.

– Так я пью.

– Дай ей, Вадя, – махнул рукой Витька. – Учитывая пережитое.

Они молча пропустили стакан по кругу.

– Ну и куда его теперь девать? – спросил Веня, указывая на труп.

Вовочка покосился на Вадика.

– Ага! – злорадно осклабился тот. – Теперь на меня смотришь? А когда мобилу в Смоленку выкидывал, на кого смотрел?

– Тоже на тебя… – проговорил Вовочка и вдруг подавился смехом.

В следующую секунду хохотали уже все четверо. Лакримоза тоже неуверенно подхихикивала, не понимая причину всеобщего веселья. Вдруг Вовочка резко махнул рукой, как дирижер, обрывающий финальный аккорд оркестра.

– Я вот что хотел тебя спросить, Роза-с-мороза…

– Лакримоза.

– Неважно. Ты ответь, а вы послушайте. Только серьезно ответь, ладно? Обещаешь?

Лакримоза послушно кивнула. Вовочка прокашлялся.

– Что ты знаешь о Ленине? – торжественно произнес он.

– О ком?

– О Владимире Ильиче Ленине, – повторил Вовочка и замолчал, глядя в небо и слегка покачивая головой.

Веня поперхнулся водкой. Вадик и Витька смотрели в сторону, с очевидным трудом сдерживая улыбки. Лакримоза пожала плечами. В других обстоятельствах она просто послала бы полковника нах, но теперь он, как-никак, пребывал в ранге спасителя, и этот факт предписывал серьезное отношение к любой его прихоти, даже самой дурацкой.

– Что я знаю? – она принялась добросовестно вспоминать. – Я знаю, что он до сих пор не похоронен, слышала по ящику. Что его коммуняки любят. Что он развалил Россию, убил царскую семью и еще сорок миллионов людей.

– Это – тоже по ящику? – глухо откликнулся Вовочка.

– Ага.

– А что в школе?

– А в школе ничего. Не было такой темы. Может, еще будет? Мы по истории до Крымской войны дошли, а Ленин, вроде как, потом.

Вовочка замычал, как от боли, и стукнул кулаком по колену.

– Что? – обиделась Лакримоза. – Я правду говорю, как обещала.

– В самом деле, Вовочка, – осторожно вмешался Веня. – Что ты пристал к человеку? Откуда ей знать, если даже в школе не проходили?

– Так об этом я вам и кукую! – отчаянно вскричал Вовочка. – Ничего не осталось! Ничего! Ни кладбища нашего, ни города, ни страны, ни Ленина… только свастики, рыла лакейские, бегемоты с балеринами, да эта… Апофеоза…

– Лакримоза…

– Молчать! – заорал Вовочка, вскакивая. – Молчать, когда я говорю!

Все притихли, но Вовочка не стал продолжать. Он схватился обеими руками за голову и сел, раскачиваясь и подвывая.

– Что это с ним? – испуганно спросила Лакримоза. – Может, таблетку надо? Или косяк скрутить – у меня есть немного…

– Ш-ш-ш… – замахал на нее руками Веня. – Молчи!

Какое-то время на поляне были слышны лишь Вовочкины завывания и явственный зубовный скрежет.

– А ведь сегодня у него день рождения… – нарушил молчание Витька. – Лучший день в году. А мы? Что мы подарили другу в эту юбилейную дату? Труп?

Вадик обиженно всплеснул руками.

– Ты что, Вить? За кого меня держишь? Есть ему подарок, неделю назад из Германии прибыл после персональной доработки. Слышь, Вовик, дорогой, будешь теперь на «порше» ездить… эй!.. ты только подумай: последняя модель, во всей Европе таких раз, два да обчелся. Вова! Ты меня слышишь? Эй!..

Но Вовочка продолжал рыдать, пропустив мимо ушей известие о ждущем его сюрпризе.

– Видишь? – задумчиво произнес Витька. – Пользуясь образным языком нашей уважаемой гостьи, на хрен ему твой «порше» обосрался. Надо что-то другое, такое, что человек действительно хочет больше всего. Рюхаешь?

– Витек, – беспокойно задвигался Веня. – Ты это к чему?

– Да к тому самому. Ты ведь уже догадался, я вижу.

– Ты с ума сошел!

Веня схватил бутылку, налил себе полстакана и выпил залпом. Руки у него дрожали. На лице у Витьки застыла загадочная улыбка. Вадик непонимающе моргал.

– Может, и мне, дураку, объясните, господа ученые? – обиженно сказал он. – Мы академиев не кончали…

– Ах, Вадя, Вадя… – устало вздохнул Витька. – Ну о чем наш дорогой именинник плачет вот уже третьи сутки напролет? Ну?

Вовочка вдруг замер. Рыдания и вой прекратились, но он по-прежнему сидел, опустив голову на руки. Вадиково лицо просветлело.

– Витюня… – прошептал он. – Ты гений!

– Есть такое мнение, – скромно подтвердил Витька и выпил.

– Ты гений! – во весь голос проревел Вадик. Он подскочил и принялся бегать по поляне, размахивая руками. Вадика сильно раскачивало от выпитого, но обозначенная Витькой реальная цель, казалось, зарядила его миллионами киловатт энергии. – Мы подарим ему Ленина!

– Вы с ума сошли! – безнадежно повторил Веня и налил себе еще полстакана.

– Значит, так! – кричал Вадик, бегая по поляне. – Прямо сейчас вызываем вертолеты и летим. Берем Ленина и везем ко мне в Лисий Нос. А потом… потом…

– А какая тебе разница, что потом? – лениво заметил Витька. – Что потом – пусть именинник решает. Наше дело подарить, его дело – решать, куда презент употребить. По мне, так пусть хоть свернет его в трубочку и засунет… гм…

Витька благоразумно остановился.

«Черт! – подумал Веня. – Пьян в хлам, но пока еще немного соображает. Самая страшная комбинация. Сейчас еще икать начнет.»

– Да! – восторженно заорал Вадька. Вчерашняя громогласность вернулась к нему в полном объеме. – Да! Именно так! Витька, я уже говорил тебе, что ты гений?!

Витька царственно вскинул голову и икнул. Веня в отчаянии прикрыл глаза. По опыту, стадия икоты наступала у Витьки в момент крайнего опьянения и была предпоследней, накануне полной отключки. А Вадик… пьяный Вадик, увидев цель, обычно шел к ней, не останавливаясь ни перед чем. В общем, теперь было абсолютно бесполезно что-то им втолковывать: оба пьяных идиота все равно уже закусили удила и неслись, не разбирая дороги. Тем не менее, Веня предпринял последнюю попытку.

– Ребята, дорогие, – проговорил он, вставая и с трудом удерживая равновесие. – Как вы себе это мыслите? Практически? Это ведь невозможно.

Витька величественно простер руку.

– Ты пьян, Вениамин! Сядь и не мешай процессу!

– Практически? – закричал Вадик. – Практически – как нефиг делать! Один вертолет для нас, с закуской и напитками. Бегемота брать? Витька, я тебя спрашиваю, ты у нас идеолог… Нет? Ладно, обойдемся без бегемота… А перед нами – вертолеты с группой захвата. Трех Ми-26 с двумястами человек хватит? Нет? Можно и больше, но тогда придется оголять границы нашей родины.

– Не надо оголять, – вдруг произнес Вовочка, поднимая голову. – И группы захвата не надо. Я его один захвачу, лично.

Лицо его сморщилось, он встал и смахнул слезу.

– Ребята… ребята… вы такие… такие… да вы мне… да я…

Витька тоже встал.

– Кончай, Вовик, – он удачно приспособил икание на последний слог, так что вышло даже кстати. – Четыре «В», сам понимаешь.

Заметно шатаясь, они двинулись обниматься навстречу друг другу и не разминулись только по недоразумению. Тем временем Вадик, чертыхаясь, шарил по карманам.

– Где же она, мать ее… Вить, ты не видел мою мобилу?..

– Разве сторож я мобиле твоей?

– Вовик?

– Не, не видел.

– Ну дай тогда свою. А иначе, как я, по-вашему, вертолет вызову?

Вовочка похлопал себя по карманам и развел руками:

– Нету. Я ее, наверное, у тебя оставил. Чтоб не мешали, гады.

Веня с надеждой приподнял тяжелую от хмеля голову. Он тоже не помнил, куда подевалась вадькина мобила, но ее отсутствие позволяло надеяться на то, что сегодня они уже никуда не полетят. А наутро все протрезвеют и можно будет забыть об этом сумасшествии. Главное – пережить нынешний скользкий момент.

– Ну и черт с ней, с мобилой, – сказал он. – Завтра найдется, завтра и полетим. Давайте лучше выпьем. Витек?

Витька подумал и махнул рукой.

– Давай!

Веня облегченно вздохнул. Все складывалось, как нельзя лучше. Сейчас Витька выпьет еще полстакана и отрубится, а Вадик без мобилы и, главное, без «идеолога» завянет сам собой. Опустившись на четвереньки, Веня принялся разыскивать в темноте сумку с водкой, и тут над поляной разнесся звонкий голос Лакримозы.

– Возьмите мою! Дяденька, возьмите мою!

Веня обернулся. Проклятая девчонка уже стояла рядом с Вадькой, показывая ему свой гадский телефон.

– О! Мобила! – радостно произнес Вадик. – Ну, теперь…

Лакримоза спрятала руку за спину.

– Не за так! На халяву не возьмешь!

Вадик кивнул, признавая справедливость ее претензий.

– Молодец. Говори, сколько.

– Я тоже лечу с вами. Или так, или никак.

– Зачем тебе, девочка? – вмешался Веня. – Ты что не видишь: они пьяны в драбадан. Тебе домой надо, к маме…

– Как-нибудь сама разберусь, что мне надо, – огрызнулась Лакримоза. – Ну, так как?

– Я против! – решительно заявил Веня. – Хотите искать проблемы на собственный зад – ищите. Но зачем еще впутывать ребенка?

– Какой она ребенок? – хмыкнул Вадик, не выпуская из виду Лакримозину руку с телефоном. – Водку хлещет, как томатный сок.

– Я за! – сказал Вовочка твердо. – Пусть молодое поколение познакомится с Лениным поближе. Витька, ты как?

Затаив дыхание, все ждали витькиного ответа. Теперь все зависело от него, так как, в случае равенства голосов, кодекс Четырех «В» предписывал оставлять ситуацию, как есть, не предпринимать ничего. Витька икнул, осознавая историческую важность момента, и поднял палец.

– Настоящие рыцари… – изрек он. – …не вправе отказывать даме, даже если она двенадцати лет отроду. Госпожа Лакримоза летит с нами.

– Йес! – подпрыгнула Лакримоза, передавая мобилу Вадьке. – А насчет двенадцати лет вы сильно ошибаетесь. Мне скоро пятнадцать, вот!

Она давно уже горящими глазами наблюдала за происходящим. Четверо бухариков и в самом деле оказались непростыми. Взять хоть легкость, с которой они разогнали урлу… или спокойную уверенность, с которой краснорожий полковник пристрелил знаменитого Адольфыча… Но особенно нравился Лакримозе даже не полковник, а длинный, худой дяденька, которого остальные называли Витькой. Галантный, как рыцарь Круглого стола. Наверное, лет сорок назад был реальным готом, не иначе. Может, и Дарк Маг станет таким же к старости. Но до этого еще далеко, а пока что Лакримоза чуяла тут неслабое приключение, и не собиралась упускать своего шанса на участие.

Конечно, она не верила в разговоры о Ленине и о вертолетах: наверняка, говоря об этом, бухарики просто пользовались каким-то кодом, непонятным для посторонних. Откуда у них вертолеты? Но, что бы они ни имели в виду, это «что-то» обещало быть захватывающе интересным. В общем, даже если вместо вертолетов сюда подъедут банальные «восьмерки», Лакримоза не будет разочарована. По крайней мере, пусть вывезут ее за пределы кладбища: снова оставаться здесь одной или пробовать уйти самостоятельно было смерти подобно. Не исключено, что фашики засели где-нибудь поблизости и могут вернуться в любую минуту с ментами или с оружием.

Но существовала и другая возможность: вдруг никакой это не код? Вдруг они и в самом деле собираются похитить мумию? Настоящую мумию! Целого мертвеца столетней давности! Вот это да! Это тебе не ночевка в пустой могиле! Тут мумия! В вертолете! Рядом, только руку протяни, потрогать можно! То-то она утрет нос козлу Асмодею! Но это все мечты, мечты, мечты… для начала хорошо было бы выбраться отсюда целой и невредимой. Для начала пусть возьмут ее с собой, а там посмотрим…

– Алло! – кричал тем временем в трубку Вадик. – Ты понял?! Что? Сесть нельзя? А мне плевать на то, что нельзя! Что? А я тебе говорю: плевать! Тебе что, по буквам сказать? Пы, лы, е, вать!.. Плевать! Ну, слава Богу… что вы за народ такой – ничего в простоте не сделаете… Жду с вертолетом не позднее чем через четверть часа. И это… захватите уборщика, а то тут жмур разлегся. Загрязняет окружающую среду. Ага. Один, огнестрельный. Все. Жду. Время пошло. Точка!

Он раздраженно ткнул пальцем в телефон.

– Ну ничего не умеют! Всех уволю, поганцев. Возьми мобилу, девочка, спасибо. Веник, налей мне полстаканчика, будь ласков… ну ничего не умеют…

Четверо бухариков снова сгрудились вокруг бутылки. Ровно через десять минут со стороны залива послышался гул приближающегося вертолета. Тем не менее, Лакримоза еще долго не верила в реальность происходящего – до самого конца, пока тяжелый транспортный Ми-26 не сел прямо на их поляну, срезав по ходу лопастями несколько ветвей старых кладбищенских кленов.