Текст книги "Преодолевая барьеры (СИ)"

Автор книги: Алекс Радкевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

Ник осмотрел зал в поисках консультанта. Он не заметил, с какой озабоченностью наблюдает за ним Таша.

Как бы там ни было, а гарнитур они купили, с отсроченной доставкой, именно тот, что приглянулся Нику в каталоге. Кровать оказалась огромной, в меру упругой и без спинки в ногах, что особо понравилось парню. Пока менеджер оформлял бумаги, Таша успела посетить отдел с текстилем и приобрести в подарок племяннику пять комплектов постельного белья.

Заняться Нику было нечем, поэтому он согласился с предложением Таши смотаться в Переделкино и отвести Ксению домой. А сама Таша доставит Рому к его маман. Вопрос с ночёвкой на сегодня был Никитой благополучно решен.

* * *

Ник проснулся в полной тишине дома Вяземских от собственных стонов. Ему приснился потрясающе реалистичный сон. Никите снилась его новая спальня, освещённая лишь бликами искусственного огня в камине, и два сплетённых тела на кровати. Нику и раньше снились сны с Глебом, но в них он всегда пытался соблазнить мужчину, всегда вёл за собой, зачастую даже принуждая. Но сейчас… господи, что Глеб вытворял с ним… Столько страсти, столько силы, столько любви… Он просто обязан воплотить этот сон в реальность. Не простит себе, если не попытается.

Последний разговор с Глебом не убил в нём надежды, но несколько выбил из колеи. Если Ник ничего не предпримет, Глеб просто забудет о его существовании. Нет, так не годится. Он должен бороться. Он должен доказать Глебу, что Ник ему нужен, что именно с ним рядом ему будет хорошо. Конечно, не только в сексе… Но что ещё на данный момент Ник мог предложить любимому? Блин, ну почему всё так сложно? Почему Ник сейчас здесь, один, в чужой постели, а Глеб… Глеб тоже в чужой. И Ник очень надеялся, что один. Парня как будто озарило. А почему, собственно, он здесь, а не там, с Глебом? Он ведь может поехать… Может попробовать…

Куда поехать и что именно попробовать, Ник ещё не придумал, но одеваться начал с большим энтузиазмом. Энтузиазма нисколько не поубавилось, когда Ник обнаружил, что на часах ещё и пяти часов нет. И будить Ташу, чтобы выяснить, куда Никите так срочно нужно ехать, несколько рановато. Ещё час Ник угробил на гадание на кофейной гуще. Когда от выпитого кофе затошнило, решил приготовить завтрак… В общем, тётушка была сильно удивлена, застав утром на кухне Никиту, остервенело отдирающего тефлоновое покрытие от сковородки, на которой, судя по запаху на кухне, ранее что-то сгорело.

– Ник, ты нормально себя чувствуешь? – Таша потрогала лоб парня.

– Всё просто замечательно, тётушка. А ты не знаешь, случайно, где сейчас Глеб Васильевич?

– Глеб…– Таша поперхнулась – Васильевич? Нет… не знаю… На гастролях… Ник, объясни мне, что с тобой происходит?

– Ничего не происходит. Всё хорошо, – Ник сделал круг по кухне и снова вернулся к Таше – А можешь узнать? Очень нужно!

– Ты решил выяснить, какая еще мебель у Глеба в спальне? – Таша достала из бара бутылку Хенеси и плеснула себе сразу полстакана.

– В спальне?… В смысле?… А… Нет. Я просто хочу узнать, куда поехал Глеб Васильевич…

– Ник, ты так «красноречив», что мне уже страшно. Как, по-твоему, я должна это узнать?

– Позвони Роману! Пожалуйста! Ну что тебе стоит! Дядя сто пудов знает!

– Твой дядя, как ты выразился, «сто пудов» не поймёт такого моего интереса… в семь утра, – Таша поставила, абсолютно не нужный ей стакан с коньяком на стол.

– Да?… Чёрт… дядюшка не поймёт… А позже позвонишь?

– Если объяснишь, зачем тебе это нужно!

Ник склонил голову набок и надолго задумался. Что он мог сказать? А ничего!

– Таш, просто поверь, что мне очень-очень нужно?! Я … Я не могу сказать, зачем, но нужно… очень.

– Ник, ты опять куда-нибудь вляпался и тебе требуется Глеб, чтобы сообщить об этом Роме?

– Таш, ну куда я мог … Я же всё время у тебя на виду!

– Ладно, Ник. Пойди, займи себя чем-нибудь…

– Ты позвонишь?

– Позвоню, сгинь!

Таша замахнулась на парня кухонным полотенцем, но не попала – Ник выпрыгнул в окно первого этажа как молодой сайгак и скрылся в саду. Где она его и нашла меньше часа спустя. Роман позвонил сам, и особо напрягаться, выведывая тайны мадридского двора, ей не пришлось. О Глебе поговорить муж готов был всегда. Сам Немов, как выяснилось, гастролировал по Крыму. И это, как и точный график концертов, Таша и передала Никите. После чего Ник, чмокнув тётушку в лоб, завёл машину и испарился. Вяземская приказала себе не думать над происходящим, пока не накопится достаточных фактов для размышления.

* * *

На следующий день Глеб Васильевич всеми силами постарался не встречаться с Ольгой хотя бы до концерта – на завтрак вышел поздно, до обеда провалялся в номере перед телевизором, повесив на дверь табличку «Не беспокоить». Когда Троянов позвал его на саунд-чек, велел бэк-вокал с собой не брать.

– Пусть приезжают в зал за час до выступления.

– А что так? – удивился Вячеслав Давыдович.

Обычно Немов заставлял весь коллектив являться для настройки звука.

– Ольгу не хочу видеть, – признался Глеб Васильевич.

Троянов хмыкнул.

– Что, свидание не состоялось?

– Наоборот.

– Не понял?

Но объяснять Немов ничего не стал. На саунд-чеке вытрепал нервы всем, начиная от звукорежиссера и заканчивая администратором зала: то колонки подзвучки шипят, то свет в глаза бьет, то зрители перед залом слишком рано собрались.

За час до концерта, как и было велено, появились девочки из подпевки. Ольга сразу же подошла к Немову:

– Добрый вечер, Глеб Васильевич. Вы прекрасно сегодня выглядите!

Однако Глеб не обратил внимания ни на комплимент, ни на томную улыбку, с которой он был сказан, окинул девушку строгим взглядом:

– Вы почему до сих пор не одеты?

– Как не одета? – оскорбилась Ольга. – Это концертное платье!

– Это вообще не платье, а вульгарная тряпка! Извольте надеть выданный вам костюм! И макияж поскромнее, пожалуйста, мы не в кабаке выступаем!

У бэк-вокалисток Немова было несколько концертных костюмов, довольно консервативных, которые закупались Вячеславом Давыдовичем, но девушки старательно их игнорировали, подбирая собственные наряды. Глеб обычно даже внимания не обращал, в чем там у него за спиной крутится подпевка. И вот пожалуйста!

Ольга с гордо поднятой головой развернулась на каблуках и ушла в гримерку. К Глебу подошел Троянов с чашкой чая, протянул ее артисту.

– Ну что опять случилось?

Глеб устало опустился на стоявшую на сцене колонку.

– Слав, мне кажется, нам пора обновить бэк-вокал. У тебя есть на примете желающие?

– Даже так?! Нет, желающие-то всегда есть, а с этими что делать?

– Ну пристрой куда-нибудь! Ты директор или я?

Вячеслав Давыдович растерянно почесал затылок. Чудачества Глеба его уже основательно достали. Бэк-вокал у них, конечно, менялся с завидной регулярностью, но чтобы вот так, после первого свидания?

– Глеб, может быть, ты объяснишь, что происходит? Ты с ней спал?

– Спал, – вздохнул Глеб Васильевич.

– И что? В самый ответственный момент она попросила тебя сделать ей сольную карьеру?

– Нет, о сольной карьере она просила меня до, – усмехнулся Глеб. – Я перевел ее просьбу в шутку.

– Тогда в чем дело?

– Слав, я просто не хочу видеть Ольгу! Вообще больше не хочу ее видеть! Она меня раздражает. Или ты ее уберешь из коллектива мирно, или я невольно начну на нее срываться, и она уйдет со скандалом.

– У тебя не встало на нее что ли?

Немов оскорблено вздернул голову:

– Встало! Не надо обо мне так плохо думать! Мне просто не понравилось! Понимаешь, Слава, не понравилось! С красивой молодой девкой, которая сама залезла ко мне в постель, мне не понравилось! Пресно!

– Тьфу, так бы сразу и сказал, – Троянов вздохнул с облегчением. – Ну бывает, подумаешь.

– Не знаю, у меня еще не бывало.

– Да глупости, Глеб. Значит, баба неопытная. Или не такая уж и красивая, в постели. А может ты просто не в настроении был.

– Не в настроении, – согласился Немов.

– Знаешь что? Послезавтра мы будем в Одессе, я знаю там шикарное место. Ты таких девчонок никогда не видел. Я тебя свожу, мигом все свои проблемы забудешь.

– Ну конечно, только по борделям я не ходил! С моей-то рожей.

– В смысле, старой? – подколол его Троянов.

– В смысле, узнаваемой!

– Не говори ерунды, это закрытый ночной клуб, вход только для тех, кто знает. Тебе понравится! А с Ольгой я что-нибудь придумаю.

Глеб покачал головой, но спорить не стал. Ему действительно не помешает развеяться и доказать себе, что с ним все в порядке.

Концерт в Севастополе прошел нормально, зал собрали полный, отработали спокойно. Вот только в финале произошел один неприятный для Глеба казус. У Немова был принцип – никогда не спускаться в зал. Он не понимал артистов, которым нравилось общаться с публикой, давать себя тискать, танцевать со зрителями. Глеб предпочитал держать дистанцию, заранее предупреждал администраторов залов, чтобы поклонников с цветами на сцену не пускали до финальной песни.

И вот сегодня, когда эта финальная песня была допета, на сцену, как обычно, стали выходить женщины всех возрастов с многочисленными букетами. Глеб привычно собирал цветы и передавал их музыкантам, нехотя подставляя щеку для поцелуев. Обернувшись, чтобы забрать очередной букет, он вдруг понял, что перед ним стоит не девушка, а парень. Высокий, почти под два метра, крепко сбитый парень в кожаной куртке и с букетом роз. Целоваться он, к счастью, не лез, но явно порывался Глеба обнять. Глеб Васильевич инстинктивно шарахнулся назад, задевая какой-то провод. Рядом грохнулась микрофонная стойка, но Глеб ее даже не заметил. Стало нечем дышать, сцена поплыла перед глазами. Ошарашенный парень смущенно положил цветы на колонку и спешно ретировался.

– Глеб Васильевич, вам нехорошо? – кто-то подхватил его под локоть и увел за кулисы.

Занавес срочно закрыли.

– Глеб, что с тобой? – Троянов встряхнул Немова. – Врача вызывать?

Но Глеб уже вроде бы отдышался. Стоило только оказаться в привычной безопасности закулисья, как сердце перестало выстукивать барабанную дробь в попытке вырваться наружу.

– Да нет, Слав, нормально. Посижу немножко.

Немов рухнул на предложенный ему стул.

– Посиди, – протянул Вячеслав Давыдович, оценивающе глядя на певца. – Что-то с тобой не то, Глеб. Может все-таки врача?

– Не надо, говорю же!

Глеб заметил, что все музыканты уже столпились вокруг него. Стыдно-то как. Ну подумаешь, парень цветочки хотел подарить. Никто даже не заметил ничего особенного! У него что, не может быть поклонников мужского пола? Ну похож парень на Никиту, и? Ник, кстати, не такой здоровый, он не выше Глеба, и в коже не ходит. Глюки у тебя, батенька, глюки. И неадекватные реакции налицо. Подумаешь, обнять тебя парень хотел! А в Москве на тусовках ты с мужиками не обнимаешься? Обнимаешься, еще и целуешься иногда, в щеку. Особенно со всякими нужными людьми, спонсорами и членами правительства. И никакого подтекста в этом не видишь. А теперь чего?

Надо собрать себя в кучу, а то прям барышня, чуть что – сразу в обморок. Коллектив теперь решит, что ты старый и немощный, так что давай, поднимайся, у тебя еще сегодня переезд в Ялту, а завтра снова концерт!

Подгоняя себя таким образом, Глеб Васильевич все же поднялся и пошел переодеваться.

* * *

Никита встал и пару раз подпрыгнул на месте, разгоняя кровь в сведённых от долгого сидения на корточках ногах. Он торчал под окнами гостиничного номера Глеба уже больше двух часов. Чтобы не привлекать к себе внимания, пришлось спрятаться под широкими лапами огромной ели. Ник понимал, что его затея безумна. Но справиться с зависимостью наркотической оказалось во стократ легче, чем с зависимостью, наваждением, безумием по имени Глеб Немов.

За пятнадцать минут до полуночи свет в номере Глеба погас. Сколько нужно времени, чтобы человек глубоко заснул? Полчаса, час? Ник снова сел, опираясь спиной о мощный ствол так удачно выросшего во дворе гостиницы дерева. Ник очень надеялся, что толстая ветка на уровне нужного балкона его выдержит. Ну или он избавится от своего безумия, свалившись с высоты третьего этажа.

С моря дул прохладный ветерок. В большинстве номеров были распахнуты окна и даже балконные двери. С набережной доносилась музыка, но во дворе гостиницы царили тишина и спокойствие. Окна номеров погружались в темноту одно за другим. Швейцар уже покинул свой пост у дверей, в холле включили ночное освещение. Пора.

Никита, сняв кроссовки и носки, начал своё «восхождение». Залезть на ветку оказалось плёвым делом, как и перебраться на балкон. Интересно, как у них обстоят дела с кражами в номерах? Отогнав ненужную мысль, парень пару раз глубоко вздохнул и вошел. Комната была не очень большой, но не загроможденной лишней мебелью, свет луны разгонял черноту ночи, что снижало риск столкнуться с чем-нибудь и наделать шума. Никита подошёл к широкой кровати. Глеб спал на спине, запрокинув руку над головой. Тонкое одеяло было откинуто в сторону, почти не прикрывая спящего мужчину.

Никита застыл, любуясь открывшейся ему картиной. Сон Немова был спокойным, дыхание лёгким, едва различимым. Эх, и почему Ник не художник? Вот бы получилась картина маслом. Губы парня тронула печальная улыбка. Постояв ещё минуту, Никита начал раздеваться. Обнажившись и отвязав от ремня брюк небольшой пакет, парень пошёл в сторону приоткрытой двери, за которой предполагалась ванная комната. У него с собой было всё необходимое, чтобы подготовиться к предстоящей ночи любви. Ночи любви с мужчиной…

В спальню Ник вернулся минут через десять лишь с маленькой баночкой в руках. Он был готов. Можно бы ещё и помолиться, для верности, но Ник не знал богов, способных помочь в столь щекотливом деле.

Никита подкрался к кровати. Всё, что ему сейчас нужно – это не дать Глебу опомниться. Если удастся повторить «сон» в гостевой спальне Вяземских, он пойдёт дальше, получит всё, о чём он бредил в одинокой постели. Очень медленно, стараясь даже не дышать, парень залез на кровать, вставая на колени по сторонам от ног спящего мужчины. Подышав на ладони, согревая, Ник просунул пальцы под резинку трусов Глеба, приспуская их как можно ниже. Глеб зашевелился, невольно помогая Никите. У парня закружилась голова, он, кажется, забыл, что нужно дышать. Немов не проснулся, и цель достигнута.

Добравшись до самой чувствительной части тела мужчины, Ник, едва касаясь, провёл подушечками пальцев по всей длине органа, оттянул кожу с головки, склонившись, взял её в рот. Едва сжимая, начал посасывать, лаская языком. Пока правая рука поглаживала и перекатывала яички, левая нашла руку Глеба. Пальцы легли на точку над кистью, в которой чётко прослеживался пульс.

Ник чувствовал, как орган Глеба начал просыпаться, наливаться и пульсировать. Глеб зашевелился, пытаясь развести ноги шире. Мешали спущенные боксёры и ноги Ника. Мужчина что-то недовольно проворчал во сне. Никита, уже не сильно опасаясь, стянул бельё Глеба совсем и встал на колени между ног спящего, возвращаясь к прерванному занятию. Совсем даже не маленьких размеров орган мужчины уже стоял, готовый к бою, когда на голову парня опустилась тяжелая ладонь. Ник замер. Рука надавила на затылок, требуя продолжать.

Глеб просыпался. Ник навалился на мужчину всем телом, заводя руки к изголовью и прижимая к подушке. Он замер, ожидая, когда Глеб проснётся окончательно. Увидев, как становится осмысленным взгляд любимых глаз, прошептал: «Пожалуйста…» И припал к губам мужчины, вкладывая в поцелуй всю страсть, накопившуюся в его сердце. Глеб не сопротивлялся, но и не отвечал. Лишь учащённое дыхание и бешеное биение сердца выдавало его неравнодушие к происходящему.

Ник отстранился, оседлал бёдра Глеба, склоняясь и прижимая возбуждённый орган любимого своим телом, упираясь коленями, заскользил по нему, имитируя движения полового акта. Губы отыскали испуганно пульсирующую венку на шее Глеба. Последовал нежный, успокаивающий поцелуй, почти целомудренное касание, и выше, к чувствительной точке за ухом. Руки Глеба, прижатые у изголовья, дёрнулись в поисках свободы.

– Глеб, расслабься, умоляю…

Голос предательски дрогнул.

– Тебе понравится…

Немов собрался ответить, но ему не дали этого сделать горячие, сухие губы и язык, осторожно проникший в рот, касающийся его собственного. Исследующий, пробующий на вкус. Никита задвигался быстрее, то прижимаясь, то отпуская. Возбужденные органы мужчин, зажатые телами, терлись друг о друга, утыкаясь в скользкую от пота кожу. Немов застонал, непроизвольно поддаваясь соблазнителю. Его тело ему больше не подчинялось. Двигаясь в заданном Никитой ритме в поисках наслаждения, он уже вовсю отвечал на поцелуи парня, стараясь взять верх в этой игре, стремясь к подступающей развязке, когда Ник остановился. Отпустив руки Глеба, он приподнялся, высвобождая стоящий колом орган мужчины.

– Сейчас родной… минутку.

Ник нашел на кровати забытую баночку со смазкой и быстро отвинтил крышку. Немов не шевелился и, кажется, не дышал. Парень аккуратно размазал гель по члену мужчины. Глеб застонал и толкнулся в руку парня. Это придало Нику уверенности. Он приподнялся, прижимая смазанный член к своему отверстию. Головка с большим трудом проникла сквозь пульсирующее кольцо ануса. Ник замер. Это было больно. Чертовски больно. Его собственное возбуждение резко ослабло. Осталась лишь уверенность, что останавливаться нельзя. Только не сейчас. Второй попытки не будет. Не будет такой желанной близости с любимым.

Боль постепенно отпускала. Ник открыл глаза и столкнулся с взглядом Глеба, напряженным, как готовая лопнуть струна. Губы любимого дрожали, щёки пылали нездоровым румянцем, во взоре застыл немой вопрос. Ник сжал зубы и качнул бёдрами, стараясь впустить в себя мужчину. Ещё раз и ещё… Никита прикусил губу, чтобы не закричать, рот наполнился вкусом железа. Капелька крови медленно поползла по подбородку.

Неожиданно Немов приподнялся на локтях и слизнул её, не давая упасть. Губы мужчин сомкнулись в страстном поцелуе.

Наслаждение накатывало на Ника электрическими разрядами, помогая расслабить мышцы. Он смог двигаться, насаживаясь на Глеба, всё глубже и глубже.

У Немова зазвенело в ушах. Стоны, вырывающиеся из груди, больше походили на хрип. У него никак не получалось войти ритм, так необходимый ему для долгожданной разрядки.

Глеб сжал ягодицы парня, заставляя остановиться. Бёдра судорожно дернулись вверх, вгоняя возбуждённый орган во всю длину.

– Никита, я хочу кончить… Меня сейчас разорвёт.

– Ты можешь всё сделать сам. В смысле…

Ник скатился с Глеба, ложась на спину, широко разводя ноги, согнутые в коленях.

– Ну, как-то так. Давай, Глебушка…

Немов склонился над парнем, опираясь на руку. Мысль была одна – кончить. Возбуждение уже причиняло боль. Слишком резко войдя в растянутый анус, Глеб прижал согнутые ноги парня к груди. Было так тесно, так горячо, что мужчина уже не мог себя сдерживать. Глеб двигал бедрами так быстро, как только мог. Парень в его руках забился, выгибаясь навстречу, глотая воздух широко раскрытым ртом. У Немова потемнело в глазах, а потом… родилась «сверхновая».

За окном занимался рассвет, окрашивая комнату розовым маревом.

Глебн лежал на чем-то горячем и влажном. Это что-то мерно вздымалось и гулко стучало, в унисон стуку у него в ушах… или в груди. Было хорошо. Нет, было нереально хорошо.

Тело расслабилось настолько, что практически не ощущалось. Не хотелось не только шевелиться, но и думать. Глеб закрыл глаза, погружаясь в сон.

– А пошло оно всё к чёрту…

***

Немов не понял, что его разбудило, но это было неприятно. Кожу стянуло, в паху чесалось и побаливало. В номере витал устойчивый запах секса. Раздался настойчивый стук в дверь. Глеб провёл рукой по смятой простыне и открыл глаза. В кровати он был один. Стук повторился. За ним ожил сотовый телефон, вибрируя и противно попискивая. Мужчина взглянул на экран – Троянов, мать его… Отвечать на звонок чертовски не хотелось. Не хотелось ни говорить, ни двигаться, ни думать. Но Глеб знал, что если не ответит, Славик поднимет на уши всю гостиницу и взломает дверь номера.

– Доброе утро, Вячеслав. У нас пожар или потоп?

– Глеб, ты на часы смотрел? Ты пропустил завтрак, официант уже двадцать минут пытается до тебя достучаться. Ты в порядке?

– В порядке, спасибо зарядке. Слав, я не вызывал официанта. Я просто сплю.

– Спишь? Глеб, сейчас половина двенадцатого. У нас выезд через час.

Глеб ошарашено уставился на стрелки часов.

– Ну извини, – уже не так раздраженно протянул Глеб. – Забери официанта себе, я перекушу в аэропорту. Встретимся в холле.

Немов нажал отбой, не дожидаясь ответа. Откинув одеяло и осмотрев собственное тело, Глеб решил, что всё, что ему сейчас нужно – это душ. С трудом встав, он, не заботясь о наготе, поплёлся в ванную. Из зеркала на него смотрел изрядно помятый, но вполне симпатичный мужчина с сумасшедшим блеском в глазах.

– Ну что скажешь, дружище? Тебе понравилось?

Отражение опёрлось на раковину и выдало широченную идиотскую улыбку.

– Значит, понравилось! Ну – ну.

Глеб зашёл в душевую кабинку и включил воду.

Сборы не заняли много времени. На полном автопилоте Немов одевался, попутно складывая в сумку разбросанные по номеру вещи. На прикроватной тумбочке, под портмоне, лежала записка. Глеб в который раз бросил на неё взгляд, не решаясь взять и прочитать. В голове был полный вакуум. Времени не осталось. Он должен был быть в холле гостиницы уже десять минут назад. Немов мотнул головой, разгоняя туман.

– Потом прочту.

Запихнув записку и портмоне в карман пиджака, Глеб решительно покинул номер.

Троянов решил, что у него температура. Тормошил его всю дорогу, впихнул пару таблеток и даже потрогал лоб. Глеб не сопротивлялся этому вторжению в собственное пространство – он думал о записке.

«Трус ты, батенька! Слабо было прочесть послание в номере? Вот теперь сиди и

гадай всю дорогу».

Дорога казалась долгой, аэропорт шумным и враждебным, кресло в бизнес-классе неудобным, а коньяк противным на запах и вкус. Немов встал, как только разрешили отстегнуть ремни безопасности, и направился в туалетную комнату. Его подташнивало от волнения.

Слегка измятый листочек был мелко исписан. Машинально Глеб отметил, что у парня очень красивый витиеватый почерк. Закончив читать, Глеб привалился к перегородке, приложившись о нее головой. Потом еще раз, и еще. Не полегчало.

Глеб открыл кран и умылся, взглянул на себя в маленькое зеркало.

– Ну что, Глеб Васильевич? Ты допрыгался. Две ночи подряд у тебя был секс – с симпатичной девушкой и с сумасшедшим парнем. Под девушкой ты чуть не уснул. А на парне чуть не умер от удовольствия. Мда… Ну и кто ты после этого?

Отражение молчало, но смотрело с сочувствием. Глеб прикрыл глаза, постоял так минуту. Из салона доносилось громыхание тележки – стюардессы разносили напитки. От стаканчика чего-нибудь холодного Глеб бы сейчас не отказался, а потому, подмигнув отражению, покинул туалет.

Записка Никиты

Милый! Глеб!

Родной, любимый Глебушка!

Пожалуйста, не хмурься. Я помню наш разговор, помню, что ты говорил. Я подумал. Честно! Подумал и понял, что без тебя моя жизнь уже никогда не будет нормальной! Без тебя просто не будет этой самой жизни. Сегодняшняя ночь была просто потрясающей. Ты был потрясающим! И дело не только в сексе. Я наконец-то понял, что это такое – любить. Да, это приносит боль, это тяжело, а порой и просто страшно. Но это то, ради чего стоит жить. Пафосно, наверное, звучит, но в данный момент я так чувствую. Ты спишь, такой расслабленный, такой удовлетворенный, такой родной. Не хочется тебя будить. Глебушка, я буду ждать тебя дома. Приезжай, пожалуйста.

Глава 7. Пора на отдых!

В клуб Глеб Васильевич все-таки решил пойти, тем более что Троянов настаивал. А почему бы и нет? Развеется, на девчонок посмотрит. Слава заверял, что программа в клубе всегда роскошная, а за несколько зеленых купюр любая из артисток может дать, так сказать, сольное выступление для вип-клиента. В клубе и отдельные комнатки для этого имеются. К тому же Глеб решил, что честно отработал одесский концерт и может немного расслабиться. Глеб на всякий случай надел темные очки, хотя Вячеслав Давыдович и убеждал его, что это лишнее.

К клубу подъехали ближе к полуночи. Непосвященный человек вряд ли бы догадался, что непримечательное с виду здание, более похожее на сарай с заколоченными окнами, на самом деле – одно из самых дорогих заведений старой Одессы, предназначенное только для вип-персон. Неприметный фасад охранял покой дорогих гостей и помогал избежать случайных посетителей.

Троянов уверенно подошел к железной двери и нажал на кнопку звонка.

– Ты уверен, что это клуб? – уточнил Глеб Васильевич. – Вывески нет, дверь заперта.

– Ну да, надо было тут объявление повесить – ухмыльнулся Троянов. – Свои найдут. А дверь запирают из соображений безопасности, чтобы всякие там блюстители нравов от общественности толпой не ворвались. Смотри, уже открывают. Поздравляю, Глеб Васильевич, ты прошел фейс-контроль.

Немов хмыкнул и с опаской переступил порог заведения. Внутри было довольно уютно – столики с удобными диванчиками, большой танцпол, сцена. Столик Троянов бронировал заранее, о чем сообщил тут же появившейся девушке-распорядителю. Девушка улыбнулась и поманила мужчин за собой, показывая им их столик. Когда она повернулась спиной, Глеб Васильевич поперхнулся воздухом – кроме белого кружевного передника на девушке ничего не было. Совсем.

– Нравится? – Троянов хлопнул его по плечу. – То ли еще будет, когда программа начнется! Пошли!

Поесть после концерта они не успели, поэтому, устроившись за столиком, сразу заказали ужин. Вячеслав Давыдович налегал на мясо, Глеб Васильевич ковырял вилкой в тарелке, скользя взглядом по залу. Публика вроде приличная, хоть и разновозрастная. Хорошо, но не выпендрёжно одета. Ведут себя прилично. Одиноких почти нет, в основном пары или небольшие компании мужчин, пришедших посмотреть стриптиз. Глеб заметил смутно знакомое лицо. Где-то он этого мужика уже видел. Похож на политика. К седовласому мужчине, заинтересовавшему Глеба, подошел совсем молодой парень и, наклонившись, поцеловал в губы. Мужик по-хозяйски обнял мальчишку за талию и посадил к себе на колени.

Глеб поперхнулся. И уже более внимательно осмотрел зал. Он ошибся. Пар, в привычном понимании этого слова, почти не было. На первый взгляд обычные парни. Но было в поведении мужчин нечто… Призывные взгляды… заигрывающие касания рук… нежные улыбки… Одна из «парочек» слилась в поцелуе. Спокойно, открыто, как в порядке вещей. Немов окончательно потерял аппетит.

Тем временем Троянов тоже заметил целующихся парней.

– Да, а Одесса-то меняется! Сколько тут голубых, оказывается, – глубокомысленно изрек он. – Интересно, чего они все сюда-то приперлись, на баб смотреть? Или это национальная программа Украины по перевоспитанию гомосеков?

Троянов заржал над собственной шуткой, но Глеб не разделял его веселья. Он заметил, что с другого столика на него бросает недвусмысленные взгляды еще один юнец, рыженький мальчик в костюме, с бабочкой и, кажется, в полумраке клуба Глеб точно не был уверен, накрашенными глазами и губами. Кошмар какой!

Глеб Васильевич уткнулся в свою тарелку:

– Я вот тоже не понимаю, что мы здесь делаем! Где твоя программа?

– Успокойся, в час начало. Пятнадцать минут осталось.

Действительно, ровно в час занавес подняли, и на сцене под звуки кан-кана с визгом появились девчата в пышных розовых юбках и чепчиках. Примечательно, что между юбкой и чепчиком никакой одежды не было. Под юбками, как вскоре выяснилось, тоже.

Девчонки задорно танцевали, высоко задирали ноги и поднимали юбки. Троянов оживился, подался вперед. Глеб особого возбуждения не ощущал. Что он, полуголых девиц мало повидал?

За кан-каном последовал арабский танец живота в исполнении пухленькой блондинки. Девушка спустилась в зал и, заметив бурную реакцию Троянова, протанцевала к их столику, надеясь на чаевые.

Вячеслав Давыдович покосился на Глеба – шеф все-таки, у него первого право выбора. Но Глеб Васильевич только покачал головой – пышные формы девушки его совершенно не привлекли. Глеб чувствовал, что ему так же скучно и пресно на этом представлении, как тогда, в постели с Ольгой. Троянов тем временем уже совал хрустящую купюру за блестящий пояс девушки. На столик упал ключ с номером – недвусмысленное предложение в приват.

– Ты меня тут бросишь? – мрачно уточнил Немов, когда танец закончился.

Троянов спрятал ключ в карман.

– Глеб, ну ты же не ребенок! Найди себе тоже кого-нибудь, потом встретимся. Чем, кстати, тебе блондиночка не понравилась?

– Ничем не понравилась, – скривился Немов.

Не понравилась ему и следующая исполнительница. А потом на сцену вышел… или вышла… Глеб Васильевич вряд ли смог бы выразиться точно. Слишком широкие плечи и жилистые ноги не могли принадлежать женщине, но красивому платью, эффектному макияжу и плавности движений могла бы позавидовать иная дама.

– Здравствуйте, друзья! С вами я, Заза Одесская! И рада приветствовать вас на «вечеринке для мальчиков», – раздалось со сцены.

В зале захлопали.

– Только сегодня и только для гостей нашего клуба уникальная шоу-программа «Мальчики-налетчики». Налетайте, господа!

В следующее мгновение на сцене появилось сразу трое парней, одетых исключительно в плавки. Правда, плавки так топорщились, что даже у Глеба, далеко не обделенного природой, шевельнулась в душе зависть. Да ну, глупости, наверняка как балетные, подкладывают что-нибудь.

А мальчики тем временем начали танцевать. Один обвился вокруг шеста, двое других спустились на танцпол. Сначала парни просто демонстрировали пластику своего тела, но потом танец перерос в нечто большее, и вот они уже откровенно ласкали друг друга. Зал одобрительно загудел.

Глеб Васильевич расстегнул воротник уже почти до ремня, когда опомнился и, резко развернувшись к Троянову, прошипел:

– Ты куда меня привел?! Это что, твою мать?

Вячеслав Давыдович тоже пребывал в некотором шоке, но справлялся с потрясением успешнее, чем Немов.

– Да черт его знает! Сегодня, наверное, какой-то специальный день для геев! Раньше тут такого не было! Извини, я не специально!

– Не специально он! Пришел, называется, на девочек посмотреть!

– Ладно тебе, девочки тоже были! И даже интересно!

– Интересно?!! – взвился Глеб. – Извини, Слав, мне неинтересно смотреть, как парни трахаются на сцене!

Тут он кривил душой. На самом деле Немову было очень даже интересно. Нестерпимо стыдно, но интересно. Глеб невольно начал сравнивать обнаженных парней с Никитой. Вон у того слишком женственная фигура, бедра широкие, второй слишком манерный. Третий вроде ничего, фигуристый, накачанный. Но лицо какое-то слишком уж порочное. Изображая полное равнодушие, Глеб исподволь наблюдал. Парни на сцене проигрывали акт за актом, меняя позы и демонстрируя способы доставить удовольствие партнёру своего пола. Это не выглядело пошло, скорее даже красиво. Немов профессионально улавливал настроение зала, и зал явно одобрял происходящее. Вместо того чтобы плеваться и кидаться помидорами.