Текст книги "С первого взгляда (СИ)"

Автор книги: Алекс Коваль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 28 страниц)

Эпилог

Три года спустя…

– Лия!

Че-е-е-рт.

Входная дверь характерно хлопнула, впуская в дом… кого? Ну, как, кого…

Вздыхаю, понимая, что смотаться не успела. Будет любимый муж в этот Новый год без подарка, значит. Сам виноват! Нечего домой раньше времени заявляться.

Быстренько прячу ключи от машины в первый попавшийся под руку кухонный ящик, неосторожно гремя столовыми приборами, и делаю вид покорной невинности. С ним это прокатывает. Особенно, когда я такая: хитрая, улыбчивая лиса, постреливая своими невероятно голубыми, по словам мужа, глазками, грациозно вешаюсь на шею, только завидев его, выруливающего из-за угла. Тянусь к любимым горячим губам с жадным поцелуем. Ловлю тяжелый, мученический вздох и тихий смех.

– Не прокатывает! – шепчет Артем. – Но подкат засчитан.

– А раньше прокатывало, – дую губы, запуская пальчики в идеально уложенную шевелюру любимого.

– Раньше ты не была на шестом месяце. Куда ты собралась? – обнимает мою бесформенную талию Стельмах и хитро поглядывает, ухмыляясь. Все так же жутко соблазнительно и невероятно провокационно. Вот только третья беременность – это вам не шутки, кстати, опять неожиданная. Артем долго смеялся и причитал, что, похоже, нам придется вообще исключить секс из жизни, если к его пенсии не хотим нарожать свою футбольную команду.

– Никуда. Просто, думаю, дай выгоню свою девочку из гаража, а то стоит там, света дневного не видит, – бурчу себе под нос, – скучает, наверное, по мне…

– Врать ты тоже не умеешь, – щелкает по носу негодяй, – до сих пор. У нас Майя уже правдоподобней сказки сочиняет. Где, кстати, наши зеленоглазые бандитки?

– Полчаса назад разносили твой кабинет…

– Алия, – рычит на меня сквозь зубы. – Ну, я же просил…

– А я что поделаю?! Наделал вон своих маленьких, упертых копий. Сам и разбирайся!

– Пуся приехал, – выглядывает из кабинета Артема Майя.

– Папуся… – следом за ней высовывает свой курносый носик наша младшенькая “бандитка”.

Улыбка у муженьки от уха до уха, когда через всю огромную гостиную к нему в объятия, топоча ножками, летит Милли. Хохочет и усердно тянет ручонки. Наша маленькая кудрявая зеленоглазка. Малышка наша. За ней следом, поскакивая, идет Майя, чтобы обнять отца, по которому дочурки за день успевают ужасно соскучиться. Собственно, как и я. Вот думаю, тоже с визгом на руки заскочить, что ли?

Но мне снова остается только любоваться ими и вздыхать. Вот опять. Второй ребенок, и тот папин до мозга костей. Такая же черноволоса, как Майя и Артем, и такая же зеленоглазая. Я вообще где была в момент зачатия, непонятно.

– А-а-а, моя проказница, – подхватывает на руки дочь Артем и до хохота зацеловывает пухленькие румяные щечки, второй рукой обнимает вцепившуюся в него Майю.

– А мумуся котела поекать в мазин, – сдала с потрохами мамусю Милли.

– Вот об этом я и говорю.

– Да ладно, сын родится голубоглазым блондином. Точно тебе говорю, – смеется Артем, целуя меня в надутые губы.

Конечно, все мои обиды и дутки – просто глупости, игра, потому что в сердце столько тепла и любви! Смотрю на нее, на мою крутую, неугомонную, шебутную семью и кайфую! Могла ли я о таком мечтать еще три года назад? Нет. Но, тем не менее, мы сейчас здесь, меня носит на руках любимый, мой идеальный мужчина, который ради своих девчонок мир перевернет, если понадобится. Моя защита и опора.

Правда, иногда до сих пор Стельмах любит включать “взрослого” – как я это называю – и отчитывать меня, как ребенка. Например, вот как сейчас: с машиной, за руль которой с пятого месяца беременности он меня просто не пускает, но это мелочи. Приятные мелочи, после которых я только еще больше убеждаюсь в его чувствах.

Отец – Артём Стельмах – это особый кайф. Нужно было видеть, какие испуганные глаза были у него, когда ему в руки, в роддоме, дали малышку Милли. Он так трясся от страха, что я потом еще долго смеялась и припоминала эту его “слабость”, а он дулся и обижался. Но день ото дня терпеливо вникал во все премудрости отцовства и, как и обещал, был со мной рядом все последние месяцы беременности и первые жизни Милли. Подскакивал ночами, когда ребенок плакал, качал, гулял, купал и попутно успокаивал меня, когда девчонки с истерикой “в унисон” доводили меня до слез. Майя в первые недели после появления сестренки немного закрылась, мама говорит, что это детская ревность, потому что малышка привыкла получать все внимание исключительно себе, а тут придется делиться. Но, правда, после пары бесед с отцом мышка оттаяла, а сейчас девчонки не разлей вода. И даже, несмотря на то, что мышка у нас уже пошла в первый класс, иногда шкодничает похлеще сестры. За что уже и люлей от Артема получает, как взрослая. Правда, это не мешает им любить друг друга до потери пульса.

Сразу после переезда в Штаты Артем сделал мне предложение. На Рождество, которое мы встречали в своем доме, он встал на одно колено и потом еще, наверное, час мою истерику счастья успокаивал. А потом полгода жаловался на то, что беременная я стала такая плакса. Ворчал, но терпел. А свадьбу мы сыграли уже после рождения Милли, нашей девочки-лето. Буквально через пару месяцев. Ничего вычурного и без королевских замахов, хотя признаю: в нашей ситуации приходилось тормозить жениха, который то и дело норовил вбухать огромные деньги в по сути ненужное нам торжество. Наши диалоги в стиле:

– Артем, тормози, обойдемся без приглашений из золотой бумаги.

Или:

– Стельмах, угомонись! Этот булыжник в помолвочном кольце и так сияет на всю улицу…

Стали особым развлечением. Назывались они: сделай втихую что-то, пока внимательная будущая жена не видит. Стоило только моргнуть, а он уже свадьбу из Майями перенес на Карибы. Вместо белого скромного платья заказал дорогущее с подолом, не хуже, чем у Кейт Миддлтон. В общем, в сорок лет в нем проснулся молодой и безбашенный пацан. Я все два месяца, как попугайчик, ему твердила, что и так абсолютно счастлива! Потому что он был рядом: дулся, ворчал, иногда сводил с ума и чертовски злил, но всегда и без исключения любил, целовал и носил на руках. Больше мне ничего и не нужно было! Но все равно, как я не старалась, все его желания остановить не получилось.

Так в сентябре, в тесном кругу самых близких людей: Гая, Кати с Ромкой, Таси с Русланом, мамой – мы обменялись клятвами и связали свою жизнь штампом в паспорте. Под аплодисменты, слезы девчонок и довольное гоготание парней мы наконец-то стали мужем и женой.

– Мама Вера приедет сегодня? – усаживая Милли на шею, полез в холодильник Артем, за что и получил по рукам, хотя и успел вместе со своей “бандой” зеленоглазых помощниц стащить коробку конфет.

– Это на праздник, э-э-эй! И, кстати, не вздумай при маме ляпнуть вот это…

– Что?

– Мама Вера, Артем.

– Думаешь, не оценит? – лыбится Стельмах своей самой сексуальной ухмылочкой.

– Думаю, это будет странно. И да, мама Вера приедет…

Непроизвольно мысли возвращаются к отцу. Первые полтора года мы с ним не разговаривали совсем. Я не хотела и была обижена, а папа не проявлял желания. Артем злился. Очень. Когда я начинала переживать и, не дай бог, пускалась в слезы по поводу “прошлых проблем”. Не хотел ничего слышать о бывшем друге и запрещал мне изводить себя мыслями о ссоре с родным человеком, но и его можно понять. Ведь я едва не потеряла нашего ангелочка Милли из-за постоянных нервных переживаний и стрессов. Врачи за мной в клинике чуть ли не под микроскопом следили. А мать действительно подала на развод, сразу после того тяжелого Нового года. Так что кара его догнала – как бы печально это ни звучало. Отец пытался отобрать любимого человека у меня, а в итоге остался один. Жизнь – бумеранг: рано или поздно ответ от Вселенной прилетит, сомневаться не приходится…

И только год назад мы начали налаживать контакт. Сначала отец просто писал сообщения, поздравлял с праздниками и слал девчонкам подарки, а полгода назад позвонил… впервые за это время. Тогда я стояла на кухне с младшенькой на руках, и меня трясло от волнения. Было страшно, но когда услышала родные хрипящие нотки на том конце провода, расчувствовалась и разревелась. Вот так Артем нас и застал с девочками: я стою и реву, Милли у меня на руках сидит и ревет, а Майя просто смотрит на нас, как на ненормальных, и не знает, куда бежать.

Так потихоньку у нас стали налаживаться связи с родным человеком. Что у них с мамой, я не знаю. Она молчит, и я не лезу.

***

Сегодня весь день в суете и заботах. Не успела заметить, как на город опускается ночь, подсвечивая его тысячами огней. Потрясающее зрелище, которое даже сейчас, по происшествии нескольких лет, заставляет ненадолго замирать около высоких окон гостиной и “пропадать” из жизни на какие-то доли секунд. Улыбка гуляет на лице, аж скулы сводит, но остановиться не могу. Внутри порхают бабочки. Хочется абсолютно по-детски начать скакать вприпрыжку по гостиной и бубнить себе под нос новогодние песенки. В гостиной сверкает огнями пышная живая ель, старательно украшенная нами с девчонками, а с улицы дом подсвечен иллюминацией – в лучших традициях Америки. Во дворе припорошенные снегом стоят светящиеся олени и семья снеговиков, которых Артем с Майей и Милли слепили на днях. Ленивый и раскабаневший Арчи посапывает под елкой, а мое семейство наводит красоту перед праздником.

Это первый год, когда к нам едут гости на праздник. Нет, Макс, конечно, периодически “залетает” к нам, и мама, бывает, живет по месяцу, но это особый случай. Про третью беременность еще не знает ни та, ни другой – это будет сюрприз. Да и Тася с Русланом еще ни разу у нас не были, а тут вот – решились.

Мчу на кухню, самое время сервировать стол, а то гости будут с минуты на минуту, а я ношусь по дому в джинсах и бесформенной рубашке, которую бессовестным образом стащила у Артема из гардероба. Вроде он пока этого не заметил…

– Лия, у меня новая белая рубашка в гардеробе висела, не знаешь, где она? – слышу со второго этаже.

– Упс.

А вот, кажется, хозяин заметил пропажу.

– Нет, любимый, я не в курсе.

– Ну да, ну да… – заходит на кухню с Милли на руках Стельмах, от безвыходности надевший пуловер. – Удобная хоть?

– Мамуся забала твою фуболку, пап… – хохочет Милли, с видом принцессы рассевшись на руках отца. В изумительном, золотом пышном платьице и с темными, собранными в хвост кудряшками.

– Ах ты, проказница, – целую сладкие губки дочурки, – и да, рубашка крутая. Сидит идеально, по моей идеальной фигуре идеального шара. – Чмок в небритую щеку и глубокий вдох сногсшибательного парфюма мужа. Если во вторую беременность моей слабостью был запах цветов, в том числе и роз, то в третью это стал запах туалетной воды Артема. До смешного доходит, я периодически использую их вместо освежителя воздуха по всему дому…. который, на минуточку, огромен. И когда муженька приходит с работы… в общем, новый бутылек ему приходится покупать чуть ли не раз в две недели. Судя по тому, как он посматривает на меня в такие моменты, мне кажется, к девятому месяцу он закажет домой доставку целой партии напрямую с завода.

– Токсикоманка ты моя, я чертовски рад, что тебе идет моя одежда! Вот только такими темпами я на работу буду ходить голым.

Н-да, это не первая рубашка, но что поделать, если на меня с моим пузиком мои вещи не налезают, а покупать для беременных я просто не вижу смысла? И да, мне лень идти и шопиться.

– Нельзя голым, на твои кубики смотреть должна только я! Ты можешь взять у меня в гардеробе что-нибудь.

– Что, например?

– Да ту же… ой… – замираю посреди кухни с тарелкой овощной нарезки в руках и хватаюсь за живот, – ай-яй… – шиплю, поджимая губы.

– Что такое?

– Мамуся! – выпучила глазки Милли.

– Сын точно будет футболист, – держусь за поясницу. Маленький пинающийся монстрик последний месяц не дает покоя. Нет-нет да выдает мощный пинок или удар ручкой, уж это не знаю, но факт остается фактом, похоже, там внутри у меня уже синяк на синяке. Хоть это и не так болезненно, но когда мне заряжают изнутри целую серию ударов, в общем, это и забавно, и дискомфортно.

– Вот опять! – уверенный толчок за толчком, – дай-ка свою ладонь сюда.

Артем послушно подходит и укладывает ладошку на живот, в то место, куда сынишка пинается. Секунда, две, три… затих.

– Вот же! Папины дети, ну что такое, – хмурю брови. И этот еще вылезти не успел, а уже Стельмаха слушается беспрекословно.

– А я тозе косю мамуся, – тянет ладошку Милли, свешиваясь с рук отца.

– Я тебе точно говорю, он будет зеленоглазый брюнет. Вот рожу тебе третьего и сбегу, – бубню себе под нос, – а то доведете вы мою нежную психику.

– Придется сделать четвертого.

– Ну, уж нет! Я детей люблю, но не до такой степени.

– Муся, пуся, там кто-то подъехал! – несется со второго этажа Майя как раз в тот момент, когда в дверь раздается звонок.

– Кто там? – нетерпеливо заерзала Милли.

– Ну что, вперед, встречать гостей? – смеется Артем и опускает брыкающуюся дочь на ноги, которая тут же рванула к дверям.

– Вперед.

Делаю шаг, но меня останавливают. Артем хватает за руку и тянет к себе, запуская ладонь в волосы и аккуратно притягивая за талию, которая где-то там еще проглядывает.

– Я тебе сегодня говорил? – шепчет соблазнительно тихо, так, что по телу, как всегда, бегут мурашки. В нашем режиме “антисекс” – это просто пытка. Но врачи сказали: ни-ни.

– Что?

– Люблю тебя, – улыбается и целует меня в уголок губ, слегка прикусывая и вздыхая. – Хочу тебя жутко и скоро взорвусь.

– Мы что-нибудь придумаем… – привстаю на носочки и кусаю за подбородок своего горячего мужчину, щекочу носом шею, и тут реальность напоминает о себе.

– Муся, пуся, ну, вы где? – кричит Майя из гостиной, и приходится отвлечься друг от друга и покорно топать встречать вновь прибывших. У нас еще будет предостаточно времени на томные взгляды и острые шуточки – целая жизнь.

– Знаешь, я не удивлюсь, если самым ответственным окажется Макс, – берусь за ручку, поглядывая на мужа.

– Думаешь, Гай? Да ну, спорим, что это мама Вера? – подхватывает Милли на руки Стельмах.

– Ну-ка…

Дергаю ручки и открываю. Сначала вижу реакцию Артема и резко сползающую с его лица улыбку и только потом выглядываю из-за двери и встречаюсь взглядом с… отцом.

И мамой.

За руку.

Все в снегу, который вот уже несколько часов валит без остановки. Стоят на пороге, переминаясь с ноги на ногу. Внутри кольнул тревожный звоночек и легкая паника.

– Мам, пап… – выдыхаю и обхожу Артема, вставая рядом. – Эм-м-м… – абсолютно теряюсь, не понимая, а что дальше-то делать? Враз забыла все правила хорошего тона.

– Привет, сладкая, – улыбается мама, хотя сама даже пошевелиться боится и переводит испуганный взгляд с бывшего мужа на Стельмаха. Хотя бывшего ли? Неужели они снова вместе?

Выгибаю брови и смотрю на родную женщину, и она, видимо поняв мой немой вопрос, робко улыбается и кивает, а щеки стремительно покрываются румянцем. Ну, как девочка, честно слово. Но я не могу сдержать улыбки.

– Вера, – кивает Артем и поджимает губы.

– Дедуля, – улыбается Майя и восхищенно выдыхает. Сколько раз она просила по телефону, чтобы отец приехал, и сколько раз упрямый Серганов отказывался. А сейчас вроде хочет обнять, но смущенно жмется к отцу, который стоит, как статуя. – Ты приехал!

Не знаю, чем бы закончилась бы эта немая сцена, если бы папа не заговорил.

– Мышка, привет, внученька, – присаживается на корточки и тянет руки. Майя поглядывает на Артема, прося позволения, явно понимая: что-то не так. Но тот кивает и отпускает ее, позволяя обнять деда.

– Деда, привет! – кидается на шею мужчины малышка. Соскучилась по нему очень. Особенно, если учесть, что до ссоры они были не разлей вода.

– Бубуся… – улыбается Милли, ничего не понимая, перебираясь на руки к матери и целуя растерянную женщину в холодную щечку.

Я непроизвольно обнимаю Артема за талию, двигаясь ближе и чувствую, как на плечи ложится его рука, прижимая к себе, простым жестом “обозначая территорию”. Ух, мужчины. Какая у него будет реакция, тяжело предугадать. Поэтому вцепилась в кофту у него на спине, комкая, стремясь поддержать или удержать – уже непонятно.

– Стельмах… – говорит отец, отпуская внучку и поднимаясь на ноги, вставая перед другом. Чувствую, как мой мужчина напрягся, буквально вытянулся по струнке. А мы все притихли. Даже девчонки, до этого щебечущие с мамой. Кладу ладошку на живот и смотрю на папу, который… вздыхает и… тянет руку к моему мужу.

– Старый, упрямый баран… – поджимает губы отец, – был неправ.

Я перестала дышать, ожидая реакции Стельмаха. Мама испуганно поджимает губы и вздыхает.

Секунда, две, три… сердце бьется с бешеной скоростью, и мгновения кажутся вечностью.

Я смотрю на уверенно протянутую отцом ладонь для рукопожатия и мысленно молю Артема быть выше всех этих прошлых глупостей. Так хочется поставить окончательную точку. Хочется, чтобы не было недомолвок и ссор между родными, чтобы исчезли обиды и недопонимания.

И уже в тот момент, когда была готова вмешаться в упрямое бодание взглядами родных мужчин, слышу тяжелый вздох и…

– Добро пожаловать, Серганов, – любимый голос волной облегчения прокатывается от макушки до пят. Муженька отмирает, и упрямо сжатые губы растягиваются в улыбке. – Давно было пора, – тянет руку, сжимая ладонь отца, скрепляя примирение крепким мужским рукопожатием. А я? Ну, что я? Зажмуриваюсь, улыбаюсь и реву от счастья. Опять.

Полный дом – абсолютная гармония и снаружи, и внутри. Дети, муж, родители, друзья – самые дорогие мне люди рядом. Чего можно еще желать?

Смотрю на улыбающегося любимого мужчину, отключившись от происходящего в доме шума и гама. Задвинув куда-то на периферию сознания шепотки и разговоры, шутки и споры за большим праздничным столом. Любуюсь любимым профилем, каждым его движением и взглядом. А когда любимые изумрудные океаны находят меня в полумраке гостиной в тот момент, когда все гости замерли в ожидании Нового года, тянусь к горячим слегка приоткрытым губам и целую.

– Мой… – шепчу тихонько так, чтобы услышал только он.

Артём Стельмах – моя любовь с первого взгляда. Любовь, которая подарила нам прекрасных деток, смысл жизни и счастье. Безграничное и, я верю, вечное.

Конец