Текст книги "С первого взгляда (СИ)"
Автор книги: Алекс Коваль
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 28 страниц)
Глава 64. Стельмах
Захожу в уже до тошноты знакомое отделение полиции и длинными коридорами бреду в кабинет следователя, который и помог “обставить” задержание Серганова.
– Как Алия, Стельмах? – вырастает из ниоткуда Гай, на котором лица нет, – что врачи говорят?
– Более-менее. Нервы, организм ослаблен, да еще и беременность… – до сих пор перед глазами стоит бледное лицо любимой в окружении стерильной светлой больничной палаты и красные, зареванные глаза дочурки, которая перепугалась за свою мусю. – Сейчас спит, ей вкололи слабое успокоительное. Сегодня продержат ночь в клинике, а завтра можно будет забрать домой.
– Т-с-с, тормози, – машет головой Гай, – какая, мать его, беременность? – округляет глаза друг, – вы еще ляльку ждете, что ли?
Черт. Со всей этой заварухой совсем забыл сказать лучшему другу, что в нашей семье ожидается пополнение.
– Ждем, Макс, – вздыхаю и давлю из себя улыбку, потому что сейчас далеко не до радости.
– Я рад за вас, ребят! – обнимает, похлопывая по плечу, Гаевский, – надеюсь, все будет в порядке. Хватит уже, намучились.
Киваю, а внутри все словно заледенело к чертям собачьим, от страха за еще не родившегося малыша, которого, по словам врачей, если не взять под наблюдение Алию, мы можем потерять. И всю дорогу ехал, как на автопилоте, колбасит не по-детски.
– Надеюсь. Им с мышкой надо улетать в Штаты. Я уже позвонил хорошему знакомому, главврач в одной из лучших частных клиник, ее готовы принять.
– Что Лия сказала?
– Я ей не говорил. Но заручился поддержкой Веры, которая полетит вместе с ними.
– Когда?
– На завтра поменяли билеты.
– Ты?
– Пока нет. Через пару дней. Остались еще дела, – вздыхаю и запускаю пальцы в волосы, взъерошивая их и на мгновение прикрывая глаза. Дурдом какой-то. Как еще сам не свалился от эмоциональной встряски? Потому что за то время, что пережил, начиная со звонка Гая и до того момента, как нервно мерил шагами больничный коридор, поистине прошел все круги ада. А момент в аэропорту, когда я поворачиваюсь на крик Веры и вижу, что Лия падает без сознания, а мышка ревет навзрыд и кричит, будет преследовать в кошмарных снах.
– Где этот… баран? – потираю виски, в которых словно долбят барабаны.
– Серганов? В кабинете. Мы уж его не стали за решетку, хотя после такого стоило бы. И не просто на пару часов, Стельмах.
– Нет, Гай.
Дверь в соседний кабинет открывается, и я наконец-то при спокойных обстоятельствах могу увидеть того человека, благодаря которому нам и удалось разыграть весь этот “спектакль” с арестом.
– Александр Маркович, – жму руку бате Гая, – спасибо Вам за помощь.
Высокий мужик в возрасте – просто копия Гая. А верней, Макс – копия отца. Тот же хитрый, упрямый взгляд и те же ужимки. Светло-русые волосы даже в таких годах едва задеты сединой, а энергия от Александра Марковича так и прет. Поразительно, мужику почти семьдесят, а выглядит сейчас едва ли не лучше нас с его сыном.
– Да, собственно, я ничего и не делал, Артем. Все вон, – кивает мужчина головой на дверь кабинета, за которой и сидит наш “заключенный”, – сам заварил господин Серганов. Дров наломал он достаточно. Такой "послужной" список…
– Да уж.
– Какие у тебя планы касательно вот этого? – протягивает мне увесистую папку Александр. – Здешних бумажек хватит ему лет на десять минимум. А если еще ты личные претензии выдвинешь, так сказать, тут все пятнадцать.
Беру в руки документы и морщусь от воспоминаний, которые проносятся в голове. Дорога, снег, абсолютное отсутствие видимости и паника. Пожалуй, впервые в жизни я до чертиков испугался не успеть. Пока пытался совладать с эмоциями, понял, что эти полтора часа по заснеженной трассе самые важные, когда нельзя было принять неправильное решение. Пока мчал, как сумасшедший, в аэропорт, план сам собой нарисовался в голове. Сейчас, анализируя, понимаю: действовал наудачу. Только внутренняя вера в чувства Лии и стойкое убеждение, что такой “побег” – ее попытка спасти меня от тюрьмы, двигали мной в тот момент. Первым делом пробил по своим каналам и удостоверился, что заявление Серганов отозвал, а документы забрал. Все-таки в критических ситуациях мозг заточен думать субъективно – это и навело на мысль – позвонить Вере, которая едва ли не единственная, кто мог выкрасть эту папку. И тут прямое попадание. На тот момент мать Алии уже неслась в аэропорт, не дозвонившись дочери. На руках были те самые документы, из-за которых моя девочка начала всю эту заваруху. Дело оставалось за малым: найти способ усмирить Серганова и показать ему “его место”, иначе мы бы так и продолжали этот долбаный “вальс” с угрозами. Раз уж столкновения лоб в лоб было не избежать, а, как известно, “клин клином вышибают” – пришлось-таки давануть на спусковой крючок. И тут в игру вступили Гай с отцом, бывшим полковником ФСБ. Обыграли задержание, разыграв пьесу, как по нотам, хотя по факту: арест, наручники и участок – все фальшь чистой воды.
Пока что.
Пока вот это самое дело на Серганова – в черной папке – у меня. А подбросил мне его, как бы мелодраматично не звучало, Кротков с припиской:
“Небольшой презент, на откуп прошлых грехов”
На хера ему это надо? Возможно, решил моими руками устранить мешающего конкурента. Сам побоялся. Подбросил "бомбу замедленного действия" на заднее сиденье авто, давая возможность поступить с Сергановым точно так, как он собирался поступить со мной.
– Я сажать его не буду, – трясу несчастными бумажками и встречаюсь с упрямым взглядом Гая. – Это арест мне нужен был, только чтобы заткнуть Серганова и показать, что и на него тоже управа найдется. И лучше бы ему об этом не забывать.
– Темыч…?
– Не обсуждается, Гай. Я не опущусь до его уровня. Кто-то же должен остановить этот хаос последнего месяца.
– Смотри, тебе виднее, Стельмах, – хлопает по плечу друг. – В любом случае, если что, помогу, чем смогу.
– Спасибо, Макс, за все, – искренне благодарю друга. Если бы не его ненавязчивое присутствие в наших с Лией взаимоотношениях, многого могло бы и не быть.
– Ладно, молодежь, поехал я, – вздыхает отец Макса, посмеиваясь. – А то Ксения Степановна три шкуры спустит за то, что на совещание не приехал.
– Погоди, с тобой поеду, бать. Ксения Степановна мне по телефону уже все уши прожужжала, что сын дом не появляется.
– Приятно было познакомиться, Александр Маркович.
– Взаимно, Артем Валерьевич! – жмет протянутую мной ладонь отец Гая. – Если что, мой номер есть у вас. Жене привет.
– Ну, пока не жена, но в будущем…
– Надеюсь, скором, – лыбится Гаевский, точно, сейчас прилетит очередной подкол. – Выйдешь с участка, позвони, что да как. Да и держи в курсе по поводу состояния Лии.
– Продолжай.
– Что?
– Гаевский, я буквально слышу твои мысли, – ухмыляюсь, получая в ответ тычок в плечо кулаком.
– Ты про каблука? А, ну, так это само собой. Я тебя даже в контактах переименовал.
– Господи, хуже бабы!
– Тебе нельзя теперь о бабах думать. Но если вдруг будет нужен совет опытного, умудренного жизнью человека, обращайся, не стесняйся, Стельмах.
– Иди уже, Казанова хренов. Мы тобой поговорим, когда тебе Кати пинок навинтит. Скулить будешь похлеще моего. Но ты звони, если что. Я подотру твои слюни и слезы.
– Не понял?
– Колись давай. Давно?
– Что? – на лице друга выражение полной растерянности.
– Крышу рвет на помощнице Лии давно?
– Что ты к ней прицепился? Нет у нас ничего. – Упрямиться Макс, хотя у самого все на лице написано.
Подмигиваю, пропуская реплику мимо ушей. Сам не так давно рогами упирался в пол. К чему в итоге пришли? Да у меня второй ребенок родится через полгода.
Друг с отцом уходят, а я даю себе пару минут немного успокоиться и, наконец, захожу в кабинет. Серганов, вальяжно развалившись в кресле, ждет приезда адвоката. И не мудрено. Он-то думает, что его посадят.
– Где моя дочь и что с ней? – подскакивает Димыч с места, как только я появляюсь в его поле зрения. Вспомнил про дочь, уже хорошо. Вот только сам же ее до такого состояния и довел.
– В больнице, – цежу сквозь зубы с порога. – Стресс, нервный срыв и полный букет. Из-за твоего, сука, загона появилась угроза выкидыша, и запомни, Серганов! Если с ней или с моим ребенком что-то случится, я тебя закопаю! – хватаю за шкирку белого, как полотно, мужика и встряхиваю. – Я забуду про то, чей ты отец, чей ты дед, в порошок сотру. Понял меня?
– Руки убери! – рычит, но уже не так бойко, как пару часов назад. – Твоих рук дело?
– Что?
– Пацаном не прикидывайся, Стельмах. Арест. Я смотрю, мы оба дружить не особо умеем.
Усмехаюсь и качаю головой. Да уж, охеренная дружба получалась все эти годы. Друг, у которого в закромах на тебя компромат. Удобно, однако. Даже если откинуть ситуацию с Лией, могло всплыть несчастное досье другими путями. Чуть какие проблемы в бизнесе – и все: роба, наручники и Магадан. Сука.
– Я, в отличие от тебя, досье на тебя не собирал, тварь ты мелочная, Серганов.
– Тогда какого я здесь?!
– На вот… почитай на досуге.
Швыряю на дешевый рабочий стол папку. Димыч открывает и пробегает глазами по документам, судя по которым, Кротков много лет и с завидной педантичностью копал под Серганова.
– Откуда это?
– Конкуренты привет передали.
Лицо багровеет, челюсть едва ли не хрустит, а руки сжимаются в кулаки. Я усмехаюсь и киваю, пряча руки в карманах брюк. А то смотрю на его рожу, и так и тянет в качестве профилактики сломать ему еще что-нибудь, помимо носа.
– Я так понимаю, этот арест – фикция.
Молчу.
– Тогда чего не воспользовался шансом? – кивает "друг", намекая на документы.
– Знаешь, Димыч, ты уже и сам себя наказал. Досье на меня у тебя нет. Вера подает на развод. А дочь с внучкой?… Ну, к ним я тебя и на пушечный выстрел не подпущу, пока в твоей пустой голове не выветрится вся дурь! Плюсуем сюда, что слушок о наших разборках побежал по твоим партнерам и инвесторам, и теперь бизнес, пока ты тут задницу мнешь, трещит по швам, а твои “кошельки” бегут, как крысы с тонущего корабля… в общем – это фиаско, Серганов.
– Это все ты виноват, собака ты такая! – тычет пальцем мне в грудь мужик.
– Да вот как раз и нет. Это ты своими руками себя же и уничтожил. Я тебе сказал, что со мной лучше не воевать? А теперь… наслаждайся. Бери отпуск и съебывайся куда-нибудь на Кубу. Покури сигары, накидайся рома и подумай, так сказать, над своим поведением.
Разворачиваюсь, абсолютно не видя смысла и дальше вести речи с бывшим другом.
– Адвокат тебе не нужен, обвинения против тебя выдвигать никто не будет, – бросаю через плечо и выхожу, изо всей силы долбанув дверью. Неужели все? Неужели весь этот ад позади, и не придется оглядываться каждую минуту, ожидая очередной подставы? Думаю, да. Теперь Серганов просто побоится, зная, в каком состоянии Лия. Все-таки, какой бы скотиной по отношению ко многим он не был, но Алия – его дочь. Единственная дочь, которую, положа руку на сердце, он любит.
Выхожу на улицу, вдыхая морозный декабрьский воздух. Под ногами скрипит свежевыпавший снег, а в небе все еще кружатся снежинки. Да уж, к Новому году такими темпами столицу завалит окончательно. Если коммунальные службы уже сейчас не справляются, и на дорогах ДТП на ДТП, и пробка на пробке, то что здесь будет через пару дней, представить страшно. Но мне придется задержаться.
Достаю из пачки сигарету и закуриваю. Прикрываю глаза и, наконец-то, отпускаю сегодняшнюю ситуацию. Позволяю себе выдохнуть спокойно и не думать ни о чем хоть пару минут. Ветер колючий до ужаса и пробирает до костей. И я уже успеваю окончательно промерзнуть, когда мобильный напоминает о себе.
– Алло? – отвечаю, не глядя на экран, заскакивая в салон авто.
– Артем? – слышу родной голос и даже замираю.
– Лия? Ты почему не спишь?
– Бока уже болят спать. Ты где?
– Сейчас заскочу домой, Арчи там уже, наверное, полдивана сгрыз, и сразу к тебе. Мышка с Верой…?
– Домой я их отправила. Майя уже клевала носом, да и тяжелый у нее выдался день.
– Как ты себя чувствуешь?
– Сносно, – вздыхает Алия и молчит. – Артем, то, что было сегодня… я правда, думала…
– Не надо Лия, – перебиваю, даже не желая возвращаться к произошедшему. – Я знаю.
– Я люблю тебя… – вздыхает моя девочка, а я, похоже, перестал дышать. По телу разливается тепло, и смешно, но даже те самые романтичные мурашки побежали. Чертовски приятно! Никогда не верил в эту ерунду, но признание задевает и отдается в сердце. Знала бы она, как долго я этого ждал!
– Повтори еще раз, – сижу в машине и улыбаюсь сам себе, как дурак.
– Что? – теряется Алия.
– Ну, вот это, про «люблю».
– Так… – пауза, заминка, после которой я слышу тихий смех. – Арт-е-е-м!
– Не повторишь?
– По телефону нет, – шепчут мне, явно решив поиздеваться. – Но ты можешь приехать, и я тебе это лично, глаза в глаза скажу, – смеется моя блондиночка да так, что я сейчас, точно, взорвусь.
– Лечу, родная. Запомни, на чем мы остановились.
– Жду, любимый.
– Черт! Это будет сложней, чем я думал!
Проказница Алия просто сбрасывает вызов. Намек понял, хватит болтать. Ноги в руки и вперед.
Глава 65. Алия
А дальше события снова закрутились в стремительном водовороте, только успевай “ловить”. Ну, как закрутились? У меня все исключительно вокруг дяденек и тетенек в белых халатах. Стельмах, приехавший ко мне в день моей “попытки побега”, сообщил радостную новость – мы летим в Штаты. Мы – это я, мама и мышка, а вот он должен задержаться в городе. И все бы ничего, даже с этим, надеюсь, недолгим расставанием я смирилась, но то, что в аэропорту Лос-Анджелеса я прямехонько попадаю в “заботливые” руки врачей, которые после такого длительного перелета решили меня сразу закрыть в клинике… в общем, за это я почти двое суток дулась на Артема и не брала трубку. Дулась, а потом поняла, что опять глупо себя веду, и все-таки позвонила сама, получив нагоняй и строгий выговор.
Клиника, в которой меня закрыл Стельмах, хотя не закрыл, конечно, а попросил послушно “полежать на сохранении”, была одной из лучших в США и числилась на очень хорошем счету. Дорогущая, с огромными “палатами”, размером как однокомнатная квартира и улыбчивым персоналом, который и, правда, носился со мной, как с хрустальной вазой. Это льстит и даже очень. А если прибавить сюда, что любимый мужчина каждый день шлет мне с доставкой огромные благоухающие букеты роз, которыми заставлено уже все помещение, и мне приносят разнообразные разрешенные вкусности, которых в соседней кондитерской лавке в изобилии, то это – рай, а не больница. Но… был бы. Если бы не было так скучно. И даже несмотря на то, что мама с мышкой навещают каждый день, я все же хочу домой. Иногда появляется желание повести себя, как маленький ребенок, начать рыдать и просить маму меня забрать. Хотя знаю, что бесполезно. В этом вопросе она абсолютно солидарна с зятем, неофициальным, конечно, и даже мои горькие крокодильи слезы ее бы не проняли. Ситуацию ухудшает знание того, что ма тоже сейчас нелегко и ей нужна поддержка рядом. А кроме Майи в “огломном доме, как у Балби”, как мне сказала восхищенно мышка, никого. Хоть родная женщина мне ничего не говорит по поводу предстоящего развода и ссоры с отцом, но я-то знаю – сердце болит. Развод, тем более, когда чувства все еще есть – это тяжело. Глупое упрямство отца и на тебе, под старость лет, так сказать, сюрприз. Я даже как-то попыталась с ней поговорить на эту тему, но в ответ только услышала:
– Тема закрыта, Алия. Твой отец повел себя отвратительно, и такого его отношения к тебе и к внукам я не могу простить.
– Мам, я не хочу, чтобы из-за меня ты страдала. Любишь же…
– Люблю и, может, потом все и решится, но сейчас… Серганов заслужил, – поджимает губы родительница и бросает грозный взгляд. – Все, давай о приятном…
Это все. Больше мама желания вернуться к этой теме не изъявляла, и я не настаивала. Отец молчал, не звонил, не писал – я переживала, но злилась. До сих пор перед глазами стояла сцена в аэропорту, и пока я тоже не была готова наступить себе на горло и пойти на примирение. Хоть это и родной человек. Пока что мне до ужаса хотелось плыть по течению. В коем-то веке моя “река жизни” не напоминает скачку с порога на порог, а скорей, уютное летнее тепло и полный штиль. Приятный штиль.
После переезда в Америку, тихим сапом, не спеша, мы и дожили, слава богу, до Нового года, который я… та-да-да-дам! Встречаю где? Правильно! В больничной, мать ее, палате. Злости в моем набирающем день ото дня вес тельце не хватает на мнительных, ответственных врачей, которые после звонка будущего муженьки отказались меня даже под мою ответственность отпустить. Отказали со словами:
– Простите, миссис Стельмах, но ваш муж просил ни в коем случае вас не отпускать.
Симпатичного доктора в возрасте в тот момент от удара ногой в одно место спасло только приятно резанувшее по слуху «миссис Стельмах». Пришлось прикусить язык и грести ластами обратно в свои “покои”.
– Мечта идиотки – на Новый год проваляться в клинике, – бурчу себе под нос уже в сотый раз за сутки. Артем же только улыбается и подмигивает с экрана ноутбука. Как всегда, неотразим, бодр и сама сексуальность. Особенно на фоне меня, ненакрашенной, в белой футболке и со смешным пучком на голове.
– В частной клинике, где тебя на руках практически носят, – бойко отбивается мой мужчина от летящих в его адрес немых упреков и колких замечаний.
– Это не меняет того факта, что это больничка, Стельмах.
– Лия, – вздыхает, – ребенок.
– Знаю-знаю. Хотя я уже говорила, что чувствую себя отлично, и вот этот "курорт", – развожу руками, – излишняя предосторожность.
– Ну, губы еще надуй.
– Вот опять ты за свое.
Морщусь, но когда в родных зеленых изумрудах начинают плясать задорные смешинки, преображая серьезное лицо, не могу сдержать сначала улыбки, а потом и вовсе смеюсь.
– Я соскучилась. Майя соскучилась. И вообще, заканчивай быстрее свои дела и прилетай… а то, – стреляю глазами в проходящего мимо подкаченного доктора в белом халате, – тут меня такие доктора на руках носят… м-м-м… закачаешься, Стельмах.
– Я тебе покажу «закачаешься»! – поджимаются упрямые губы, и угрожающе выгибается бровь. – А потом догоню и еще закачаю.
– Фу. Мог бы просто позвонить и попросить дать мне вольную хотя бы на эту ночь.
– Нет. Друг сказал, что тебе сейчас нужен покой и полное умиротворение.
– Я умиротворена уже до такой степени, что этот покой уже из всех щелей лезет. Ну, серьезно, Артем?
– Ложись давай, спи. У тебя времени уже много.
– Нормальные люди на Новый год оливье едят и шампанское пьют. Гуляют полночи, и вообще… требую амнистии.
– Через шесть месяцев будет тебе амнистия, любимая.
Прекрасно. Осталось пережить с моими буйными гормонами и взрывоопасным настроением эти долгие сто восемьдесят дней и все. Свобода!
***
Третьего января добрые врачи наконец-то отпустили меня домой. Артем все еще не приехал и при вопросе – когда – деликатно съехал с темы. Что его там так задержало – вопрос, на который он тоже отвечать не захотел. Собирала вещи, летая по палате, как никогда, быстро и бежала точно так же, только пятки сверкали. Маму с мышкой дергать не стала и решила сделать им сюрприз своим появлением.
До дома Стельмаха ехала на такси, а верней, уже теперь до своего дома… все еще было непривычно считать его таковым, и в груди что-то волнительно трепетало, когда таксист, удивленно выгнув бровь, повез меня по указанному адресу.
Честно, я ожидал всего, что угодно: большого дома, коттеджа, танхауса… но не огромную, дорогую, современную виллу. Притормаживая около высоких кованых ворот, которые преграждали въезд на территорию дома, таксист, кажется, даже нервно выдохнул.
– Это ваш дом, мисс? – на ломаном английском спросил водитель, а я только кивнула и, пожелав хорошего дня, в нетерпении выскочила из авто.
– Точно, как домик для Барби… – шепчу себе под нос и, словно опасаясь, что этот мираж сейчас рассеется, аккуратно ступая, бреду по огромной территории, прилежащей к дому.
Обширная парковка, вымощенная брусчаткой, а на ней два дорогих авто, зачем-то выгнанных из огромного гаража, ворота в который открыты. Стильное двухэтажное строение на возвышенности, в серо-бежевых тонах, сплошь из панорамных окон с видом на ЛА. Невероятное сочетание креатива с легкими “нотками” классики. Да уж, впечатляет.
– Вау… – непроизвольно растягиваю губы в улыбке, обходя так называемую веранду, и попадаю к бассейну, рядом с которым примостился кожаный диванчик на… на много персон, гриль и потрясный вид на город. Он абсолютно бесшумен в такой дали, но движется: едет, идет, бежит – живет. Мой новый дом, вид из которого – услада для глаз. Солнышко, которое, несмотря на прохладный январь, пригревает так, что хочется зажмуриться и подставить довольное личико под его теплые лучи. А дышится как? Вдыхаю полной грудью и улыбаюсь, как довольная кошка. Дышится счастьем. Абсолютным и безоговорочным.
– Правда “вау”? – слышу неожиданный шепот за спиной, от которого едва не подпрыгиваю от неожиданности, оборачиваясь.
– Артем?! – удивлена? Нет. В шоке! – Стельмах, ты здесь?
– Здесь, – обвивает меня за талию, прижимая к себе, мужчина и тепло улыбается. А во взгляде столько нежности, что словами не передать. По рукам замаршировали мурашки, а сердце забилось в тысячи раз быстрее. – Сюрприз.
– Больше не уедешь, надеюсь? – устраиваю ладошки на небритых щеках и привстаю на цыпочки, чтобы дотянуться до желанных и так и манящих губ.
– Без вас больше точно никуда! – шепчет Артем, крепче сжимая в своих объятиях. – Соскучился очень-очень…
Знаете то ощущение, когда твоя жизнь в один миг резко меняется на сто восемьдесят градусов, и ты просто не знаешь, за что хвататься? Вот такое у меня сейчас состояние. Брожу, с наслаждением осматривая свои новые хоромы, и мысленно уже составила целый список, что нужно прикупить, чтобы бывшая холостяцкая берлога стала более уютной. Артем только смеется надо мной и гоняет мышку с Арчи по всему дому. Благо, теперь этим троим есть, где играть в прятки и носиться с визгами “муся”. Мама, по случаю приезда Артема, решила перебраться к подруге в Канаду, и буквально пару часов назад мы посадили ее на самолет.
Вечером, когда мышка улеглась спать в своей новой большой спальне, мы с Артемом уютно устроились перед растопленным камином в гостиной.
– Вот, держи, – врывается в мои размышления голос Стельмаха. Нехотя отвожу взгляд от такой умиротворяющей картины разноцветных пляшущих язычков пламени и смотрю на своего потрясающе шикарного мужчину. На моих губах легкая, мечтательная улыбка, а в сердце ураган чувств, и все к нему и для него. А как мне тепло сейчас, и не просто внешне… внутренне… словно солнце светит где-то в сердце от того, что мы все здесь, все рядом. Семья. Наша уже такая большая, дружная семья.
– Что это? – беру папку, которую Стельмах настойчиво отдает мне в руки и усаживается на подлокотник огромного дивана.
– Досье.
– Откуда?
– Вера, – Артем делает глоток виски из бокала, а другой рукой обнимает меня за талию. Притягивает к себе, с трепетом утыкаясь лбом в мой живот, где с каждым днем все больше и больше наше маленькое чудо. Наш малыш. – Она отдала его мне.
Запускаю ладошку в густую шевелюру любимого мужчины, слегка взъерошиваю и слышу тихое урчание от наслаждения, ну, прям как кот.
– Так что, если тебе интересно узнать, какое бурное детство и юношество было у Артема Стельмаха, читай.
– Зачем? – качаю головой, заставляя Артема посмотреть на меня.
– Разве тебе неинтересно? – выгибает бровь мужчина, – узнать, почему отец твой меня так яро ненавидит?
– Знаешь, Артем… – отхожу от него, выпутываясь из уютных объятий, покручивая в руках папку. Смотрю вот на эту черную картонку, за которой спрятан весь корень зла и проблем и так… все равно. Вот, правда: в голове полнейшая тишина и отсутствие мыслей, а в сердце ни грамма любопытства, только легкость и умиротворение. Я и так знаю его замечательно. Я болела и жила этим мужчиной всю сознательную жизнь. И знаю все, что мне надо. Именно мне. Ни отцу, ни матери, не кому бы то ни было, а мне. Знаю, как он умеет любить и злиться, каким он бывает только рядом с родными, и каким он бывает с врагами. Знаю и о некоторых его грешках, и о подругах, и много-много “и”. Но оно все настолько незначительно – пшик. Мелочь абсолютная и ерунда, когда любишь искренне и по-настоящему. Пусть он даже будет самым главным злодеем для всего мира, но для тебя он будет единственным и самым лучшим. И будет тем самым миром.
Так что это досье мне в корне неинтересно.
– Мне абсолютно неважно, какой ты был тогда.
Встречаюсь с растерянно-заинтересованным взглядом зеленых глаз. Взглядом, в котором причудливо пляшут отблески огня из камина. Взглядом, по которому я так скучала, и который мучил меня каждую ночь во снах.
– И не потому, что я не хочу узнать о тебе больше, – продолжаю с легкой улыбкой на губах, – а потому, что я знаю, что чего бы в этой папке ни было, ты другой.
Присаживаюсь у камина и, бросив последний взгляд на документы, решительно бросаю их в огонь. Языки пламени моментально подхватывают старые бумажки, забирая их в свои “горячие” объятия, уничтожая “прошлое”. Словно очищая моего любимого от всей той ерунды, что творилась когда-то.
– Зачем? – единственно, что говорит Артем, наблюдая за стремительно превращающимися в пепел документами.
– Затем, что я верю тебе, и я знаю тебя, – устраиваюсь на коленях мужчины и провожу пальчиками по чуть приоткрытым горячим губам, обжигаясь от его дыхания и тихонько закипая от его близости. – А еще потому, что я люблю тебя таким.
И не дав возможности ответить, накрываю его губы своими, изголодавшимися по его ласкам, губами.
