Текст книги "С первого взгляда (СИ)"

Автор книги: Алекс Коваль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 28 страниц)

Глава 61. Алия

“Я так понимаю, уехать я не успеваю”…

Шепот Артема, который я услышала из гостиной, так и крутится в голове всю ночь, заставляя нервно ерзать и кусать губы. Нет, отец не оставит это дело. Такой ярости и решимости я не видела в его глазах никогда. И хоть понимаю, что Артем не трусливый щенок и мог бы уже давно ответить отцу, но знаю, что он делать этого не будет. Потому что есть я. Есть мышка. И мы его тормозим. Мы и его благородство, про которое любой другой уже бы забыл. Получается игра в одни ворота, потому что по вторым возможности ударить нет. Господи, за что мне все это?! А что если у Артема не получится выпутаться? А что если его… посадят?

По спине пробегает холодок от жутких картинок, пробегающих перед глазами, и меня бросает то в жар, то в холод. Ладошки потеют, а руки трясутся. Сердце болит, и вообще состояние донельзя мерзкое. Отец не оставит нас. А я не буду чувствовать себя спокойно, пока не буду знать, что ударить ему никак и некуда.

Не могу больше бездействовать. Поднимаюсь и плетусь на кухню. Стараюсь сильно не шуметь и наливаю себе кружку обжигающе горячего чая. В голове мысли-мысли, их так много, и они все такие громкие. Словно устроили общее собрание и стремятся перекричать друг друга, решая, кто прав.

Устраиваюсь с кружкой у большого окна и смотрю на просыпающийся город в морозной дымке. Нет, я не могу так все оставить… нельзя. Решимость приходит непонятно откуда, вперемешку со страхом. Перед глазами встает испуганный взгляд изумрудных глаз, набатом бьет по вискам “Не наделай глупостей, Алия” и брошенное с такой мольбой “Умоляю”. Но по-другому нельзя. По-другому мы не выпутаемся из этого кошмара, и, даже если Артему удастся не сесть, отец будет придумывать и придумывать кучу мерзостей и гадостей, ударяя снова и снова. Его нужно проучить и выдернуть тот “крючок”, на котором он держит моего мужчину. Выдернуть с корнем.

Сердце заходится в бешеном ритме, когда я беру в руки телефон. Экран дорогого гаджета загорается, и я трясущимися руками набираю матери сообщение:

“Мне нужна твоя помощь, мам”, – лаконично и по делу.

Отправить.

Собираю всю свою волю в кулак, чтобы сделать тот шаг, на который решилась. Я эту кашу заварила, мне и расхлебывать.

***

Встаю под горячие струи воды и поднимаю лицо, позволяя каплям свободно падать, смешиваясь с горькими молчаливыми слезами. Решено – я должна уехать. На время, которое потребуется матери. Не могу допустить, чтобы Артем из-за меня сел. А отец это сделает, я знаю.

Неожиданно мое уединение нарушает стук двери. Я замираю и не решаюсь повернуться, потому что он поймет. По моему лицу поймет, что я задумала. Дверка душевой открывается, обдавая холодом извне, и Артем делает шаг. Заходит и притягивает меня к себе, мгновенно промокая под льющимся сверху потоком воды.

– Ты чего так рано встала? – поглаживая ладонями, сильные мужские руки сжимаются в кольцо у меня на талии, прижимая спиной к груди, словно высеченной из камня. Он целует в шею, нежно, волнительно и так трепетно.

– Мышка спит? – шепчу охрипшим голосом, разворачиваясь в руках Стельмаха. Вчерашняя ссора с отцом, истерика и слезы дали о себе знать. Горло саднит, а голос почти пропал.

– Спит.

– А ты чего не спишь?

– Нужно за город, подписать документы и еще по мелочи, – шепчут горячие мужские губы, перемежая слова с невесомыми поцелуями. – Поедешь со мной?

Запускаю пальчики в мокрые волосы и улыбаюсь, ловя языком каплю, бегущую по губам Артема. Слизываю и тут же целую.

– Мы дождемся тебя дома, ладно? Все по плану?

– По плану, – вздыхает Артем. Но я-то знаю, что его планы изменились со вчерашнего вечера. Спасибо отцу.

***

Как только Артем уезжает, я бужу Майю, собираю то небольшое количество вещей, что есть у меня в этой квартире и спешу домой. Благо, чемоданы уже собраны, и в общем-то… Нужно сделать все быстро, пока Артем занят и не сможет меня остановить, потому что ему такая идея – самопожертвование – совсем не придется по душе, не отпустит и не позволит, а врать ему в лицо я не смогу. От мысли, как ему будет хреново, когда он поймет, что я согласилась на предложение отца, сердце разрывается, к горлу подкатывает ком, и слёзы душат. Майя – само спокойствие, семенит за мной по заснеженному двору элитной многоэтажки и что-то поет себе под нос, а я вся на нервах и едва не трясусь. Когда набираю номер отца, руки словно отмороженные, пальцы не попадают по кнопкам. Но так надо, так правильно. Потерпеть, совсем чуть-чуть. Ради нашего будущего, ради спокойствия Стельмаха.

Гудок… два… три.

– Алия, – строгий бас отца.

– Я согласна, – хриплю в трубку севшим от волнения голосом.

– Я знал, что ты одумаешься и примешь правильное решение, дочка… – слышу столько облегчения в родном голосе, что аж тошно.

– Но у меня есть два условия, – перебиваю, морщась, не в силах снова выслушивать весь тот бред и грязь, что отец “вылил” вчера на Артема. – И ты выполнишь их.

– Что за условия?

– Первое: ты отдаешь мне личное дело Стельмаха. Хочу убедиться в том, что ты не врешь, и он действительно так… – сжимаю челюсть, не в силах подобрать слова, будто сам организм бунтует против мерзостей в адрес любимого мужчины, – что он так ужасен.

На другом конце “провода” устанавливается мертвая тишина, и только недовольное пыхтение отца говорит о том, что связь не прервалась. Я буквально замерла в ожидании ответа, нервно сжимая ладонь на руле.

– Хорошо. Когда будем в Канаде, я передам все документы тебе. Довольна? – язвительный смешок молча “проглатываю”. Не время вступать в перепалку. Терпение, только терпение.

– Второе условие: ты забираешь своё заявление.

– Какое тебе дело до того, посадят его или нет? – рычит отец в трубку. – Или ты решила меня обмануть? Так вот, не получится, Алия!

– Такое, что я не хочу знать, что отец моего ребенка – заключенный. Ясно? Даже если мы не будем вместе, даже если он такой… такой, как ты говоришь, я не хочу, чтобы он сел. Это позор для моей дочери. – Зубную эмаль скрошу в порошок, так противно и мерзко, после таких слов хочется промыть себе рот с мылом. – Ну, так что? Мы договорились?

– Да. Договорились, – морщусь, вполне осознавая, что отец сейчас, скорее всего, бессовестно и нагло врет. Но для правдоподобности необходимо прикусить язык и молча “съесть” наживку. – Собирай вещи, через час заберу вас с внучкой.

Отец бросает трубку, а я отшвыриваю мобильный на приборную панель, срываясь в истерику. Слезы градом, нервы на пределе, в висках стук, а сердце предательски ноет. Как я вынесу столько врать, не представляю. Может, дура? Может, поступаю неправильно, и после всего этого Артем знатно меня отчитает, если вообще простит и вернется ко мне, но пока что это видится единственным выходом из сложившейся ситуации.

– Муся, все холошо? – обеспокоенно вскакивает мышка, когда я начинаю реветь навзрыд, хлюпая носом, вытирая ладошкой слезы и проклиная тот момент, когда я увидела Стельмаха.

Разбитость полнейшая.

– Все хорошо, сладкая.

– А куда мы поедем? Пуся сколо плиедет? – словно чувствует и режет по больному папина дочка.

Ох, Майя-Майя.

“Я знал, что ты одумаешься и примешь правильное решение, дочка…” – голос отца спорит в моей голове с уверенным рыком Стельмаха: “Не наделай глупостей, Алия”.

Но у меня есть и свое мнение. Всегда было, и решения я, слава богу, принимать еще не разучилась!

Глава 62. Стельмах

Еду за город на встречу с новым владельцем отеля, с которым нужно подписать документы, и не могу отделаться от скверного предчувствия. Мало того, что не смог сказать Алие утром, что мы никуда не уезжаем, так еще и оставил ее в состоянии какой-то прострации. Что, черт возьми, очень мне не понравилось.

К дорогому особняку подъезжаю уже в районе обеда. Кротков сегодня, как всегда, при параде и само лицемерие. Уже тысячи раз за свою жизнь пожалел, что связался с этой скотиной, но сейчас он реальная возможность с наименьшими потерями расстаться с провальным проектом. Когда позвонил его секретарю и назначил встречу первый раз, думал, спокойно поговорить у нас не выйдет. Но просчитался, и мы сошлись на вполне взаимовыгодных условиях. Конечно, не считая того, что отель ему достанется почти задаром.

Пока разбираюсь с документами по перепродаже и ставлю подписи на бумагах, мобильный разрывается. Даже приходиться отключить звук, прячась от упрямого барана – Гаевского, который уже, наверное, сотый раз за час набирает в попытке дозвониться.

– Прошу, – разворачиваю бумаги Кроткову и отшвыриваю ручку. – Деньги жду на счете в течение недели.

– Ну что же, рад был с вами сотрудничать, Артем Валерьевич, – тянет этот вор в законе свою “грязную” руку для рукопожатия, но я только усмехаюсь и машу головой:

– Не могу сказать, что взаимно.

Разворачиваюсь и, не медля, иду вон из кабинета. Дел по горло и чесать языком мне совершенно некогда. Но этот мужик всегда был упрямым и “дожимал” до конца всю нужную ему информацию. Вот и сейчас хозяин дома нагоняет меня уже на крыльце.

– Что у вас за терки с Сергановым?

– Не твоего ума дело. Но если скажу, что не без твоей помощи, потешу твое самолюбие? – оглядываюсь через плечо на довольное раскрасневшееся лицо “старого знакомого”.

– Не то ли старое дело с автомастерской? Эх, да, вот это времена были.

Сжимаю челюсти и с усилием давлю в себе желание врезать.

– Не кипятись, Стельмах. Могу помочь, так сказать, по старой дружбе. Ты только моргни, и твое дело, можешь считать, что уже бесследно исчезло. Затерялось в документах. Я, знаешь ли, тоже не особый фанат бати твоей женщины.

– Смотрю, слухи у нас быстро летят по городу, – иду по обширной территории Кроткова к своей машине и прикидываю, за сколько по такой погоде я доеду до города. На улице вовсю метет мокрый снег, и видимость жутчайшая. – Этим вопросом уже занимаются надежные люди.

– Да брось, знаю только я. Ты у нас не последний человек, жаль, что на родине не сложилось. А так, мы могли бы неплохо сотрудничать.

– Сотрудничай с себе подобными. Я от таких дел “умыл руки” еще много лет назад. А про Алию Серганову, – разворачиваюсь к хозяину особняка, – забудь, и чтобы дальше твоих ребят эта информация никуда не пошла.

– Обижаешь, – качает головой хитрый лис. – Слово даю, Стельмах.

Ну, вот и отлично. Разворачиваюсь и сажусь в машину, счищая щетками приличный сугроб с лобового, первым делом набираю Лию. Не берет. Предчувствие все дерьмовей и дерьмовей, но, может, моя резко прогнувшаяся под чувства душа стала просто чересчур мнительная? Хотелось бы в это верить. А не в то, что что-то в моей гребаной праздник-жизни снова пошло не так.

Пока мчу по загородной трассе, звоню Гаю. Время подбирается к часу дня, и мне перед тем, как ехать домой, нужно заскочить в отдел, к тому самому следователю, с которым сегодня утром должен был встретиться Александр Маркович Гаевский, батя Макса.

– Стельмах, ты трубку брать не пробовал? – рычит на меня Гай.

– Занят был. А ты чего, как барышня истеричная, посадил мне заряд наполовину?

– Ты там, мать твою, совсем двинулся?! – отчитывает, как пацана, Макс. – Все-таки решили свалить?

– В смысле?

– В смысле, собираешься улететь и мне об этом даже не сказал!

– Никуда я не лечу, Гай, выдохни. Еду к следаку, а потом домой, с Алией поговорить. Я утром не смог…

– Тогда новый вопрос. Стельмах, ты где? – тон Гая меняется моментально, и то волнение, которое слышу, мне совсем не нравится.

– За город выезжал, доки по отелям подписывал. Макс, что происходит?

– Твою ж, – выдает целый каскад нецензурной брани друг. Слышу, как на заднем плане хлопает дверь и шумит улица.

– Ты поехал куда-то, что ли?

– Да, не суть. Темыч, Серганов Лию увозит.

В первое мгновение даже не понял, что только что услышал. Но когда до гудящей от мыслей головы стал доходить смысл сказанного, сердце ухнуло куда-то в пятки, а в груди саданула тупая боль. Какого…?

– Что значит, увозит? – сильней сжимаю пальцы на руле и буквально перестаю дышать в ожидании ответа.

– Они час назад выехали в аэропорт! Стельмах, мчи туда, – рычит в трубку друг.

– Что за бред?! Утром она был со мной, все нормально же… – как баран, все еще продолжаю упрямиться. С усилием отгоняю от себя настойчиво бьющиеся в черепной коробке мысли и услужливо нарисованные подсознанием картинки ее вчерашней истерики. Нет, Лия бы не сделала этого! Все естество, сука, бунтует и отказывается принимать услышанное. Не повелась бы она на шантаж. Алия далеко не дура и должна же понимать, что ее отец так просто не отступится!

– Мне сейчас позвонила Катерина. Она сама не может понять, что происходит. Алия сегодня должна была появиться в офисе до вашего вечернего рейса, но не пришла. Стельмах, где бы ты ни был, дави на газ и не дай им уехать.

И когда понимаю, что Гаевский совсем не шутит, меня начинает буквально потряхивать. Вжимаю педаль газа в пол и выскакиваю на встречку, объезжая к чертям многокилометровую пробку. В голове остается только одна мысль: твою мать, я же просил ее не делать глупостей!

– Серганов – тварь!

Сбрасываю вызов и снова и снова пытаюсь дозвониться Лии. Вот оно и предчувствие. Раз за разом, пока я, резко поменяв движение, гоню на запредельной скорости в аэропорт, мои звонки улетают в пустоту.

Кажется, предел моего терпения уже достигнут. Тварь, неужели наплел ей что-то еще. Что она творит, дура! Знал же, чувствовал, что нельзя оставлять ее одну. Ее стремление: спасти, взять ответственность на себя, загладить вину, да и еще хрен знает что – до добра не доведут. Неужели не понимает, что, поддавшись на этот сраный шантаж папаши, говорит ему о том, что он выиграл. Сука!

В конце концов, не выдерживаю и звоню Серганову, но и там тишина. И снова, и снова – этот баран не берет трубку. Конечно, а чего еще я ожидал.

“Кати сказала, самолет в три, поторопись!” – прилетает сообщение от Макса, и я, рискуя расшибиться к чертям на гололеде, “топлю” под двести. Только бы успеть.

Глава 63. Алия

У меня всего час на сборы. Закидать в сумки только самое необходимое, то, что понадобится на первое время. Майя бродит вокруг меня и пытается понять, что ее беда-матери снова взбрело в голову. Не понимает, почему мы не взяли с собой Арчи и почему я не даю ей поговорить с отцом. Дуется и бубнит. Артем разрывает телефон и звонит, кажется, каждую минуту, но я просто сбрасываю. Знаю, что он еще за городом и прежде, чем он успеет вернуться, мы с Майей уже уедем в аэропорт.

План действий прост до ужаса: уехать, пока Стельмах не знает, чтобы избежать неприятного разговора, сбежать “под конвоем”. Мне в этом театре абсурда отводится роль отвлекающей. А мама, которая после вчерашних событий на моей стороне целиком и полностью, должна выкрасть то самое досье, которое отец наверняка вернет домой в личный сейф. Выкрасть и уничтожить, ну, или отдать Стельмаху. В том, что отец меня обманет, даже сомнений нет. Я для него до сих пор маленькая и наивная дурочка, которую проще простого обвести вокруг пальца. Вот только на каждого злодея найдётся ещё больший злодей. Самолично я не увижу этих проклятых документов, вся надежда на мать. Именно поэтому я и заручилась ее поддержкой, чтобы моя “жертва” была не напрасной. Роль Артема в этой “игре”? Отойти в сторону. Если он не хочет “бить” в ответ, то это сделаю я. Очень надеюсь, что он поймет меня и простит, когда весь этот каламбур закончится. А сколько будет длиться по времени этот “цирк”, зависит от обстоятельств.

Стараюсь действовать на инстинктах и не думать. Относиться к ситуации с “холодной головой” и рассуждать субъективно, но стоит только на мгновение потерять контроль над собой, как боль от предстоящего расставания и обида на отца накрывают с головой.

Отец написал, что самолет в три. В двенадцать раздался звонок в дверь. Бодрый, веселый, с улыбкой на лице – победитель. Мерзко и противно, но это единственный выход. Не могу сидеть и ждать результата, хочу закончить все сейчас.

– Я тобой горжусь, – едет в машине и приговаривает отец. Посматривает на меня в зеркало заднего вида, а мне хочется кричать. Сейчас, сидя в машине отца и понимая, что я творю Не знаю, сколько я не увижусь со Стельмахом, и меня разрывает от чувств и раздирают, неожиданно появившиеся, сомнения в адекватности своих действий.

– Ребенка сами воспитаем, не нужен Стельмах ни тебе, ни Майе, ни… тому, кто там.

Божечки, почему так больно? Словно ножи в сердце. Острые-острые. Медленно вонзаются один за одним, ввинчиваясь по самую рукоятку. Что ни слово, то удар.

– Мусь… – испуганно смотрит на меня Майя, – а папа, мусь? Он с нами поедет?

Сотовый не замолкает, непрерывно подсвечивая экран на беззвучном режиме. Малышка ерзает в детском кресле и оглядывается по сторонам, словно пытается высмотреть машину Стельмаха. А мне от этого только хуже. Я ведь не только себя обрекла на отсутствие любимого человека рядом, но и ее.

– Нет, мышка.

Паника. Чем дальше, тем сильнее.

– Он приедет потом, да? Папа же любит нас, мусь… – шепчет мышка, – почему мы пусе не сказали?

– Майя, перестань… Прекрати! – сжимаю губы, чтобы не зареветь от того, как большие зеленые глаза увлажняются от слез, когда до мышки доходит, что мы просто убегаем. Губка подрагивает, а по щекам катятся слезинки. Обнимаю свое кудрявое чудо и притягиваю к себе, прикусывая губу и сдерживая рыдания. Глажу по непослушным мягким волосам свою малышку и машинально накрываю ладошкой живот, где зарождается новая жизнь, еще один наш с Артемом плод любви.

Так надо, так правильно – крутится в голове. Нужно потерпеть, и тогда весь этот ужас закончится. Ради будущего. Молю судьбу только о том, чтобы Артем простил мне это “предательство”. Понял этот мой шаг.

В аэропорту шум и незамолкающие объявления о прилетах и вылетах. Майя еле переставляет ножки и то и дело упирается и протестует, выдергивая свою ладошку и норовя сбежать. Так капризничает, что бессердечному отцу пришлось пару раз прикрикнуть на внучку, после чего она надула губки и присмирела.

Она по-настоящему прикипела к Артему и не хочет уезжать, это видно по ее красным глазам и недовольству. Ей больно, не меньше, чем мне. Но даже такая реакция ребенка не смягчает реакцию отца. Он все равно упрямо стоит на своем.

Мать не поехала провожать нас в аэропорт, и я очень надеюсь по прилете узнать, что то злосчастное досье у нее. Вот тогда-то я с гордо поднятой головой и победным видом выскажу родителю все, что о нем думаю.

– Алия! – слышу неожиданно крик из-за спины, пробирающий до костей, родной голос, который уколом совести отдается в сердце. – Лия!

Оборачиваюсь, не веря в то, что он действительно здесь. Но это так. Встречаюсь с грозным взглядом любимого мужчины и замираю, словно прирастая к бетону.

– Папуля! – завизжала мышка, выдергивая ладошку из моей руки и срываясь через весь огромный зал к бегущему к нам Стельмаху.

До последнего искренне надеялась, что Артем узнает только после того, как мы уедем. Молилась, чтобы ничто не привело его сюда – в аэропорт. Не хотела еще больше разбивать ему сердце и делать больнее. Но придется. Теперь придется, потому что иначе отец мне не поверит, а мать, судя по ее молчанию, еще не успела выкрасть документы.

Ох, лучше было просто молча уйти, чем то, что я вынуждена буду ему сказать сейчас.

– Лия, будь благоразумна! – предупреждает отец, выглядывая из-за спины, посматривая на Артема, который уже подхватил мышку на руки и размашистым шагом идет к нам.

– Куда ты собралась? – ошалелый взгляд, волосы взъерошены, верхние пуговицы рубашки расстегнуты. Растерянный, растрепанный и такой… мой. Грудь мужчины вздымается от учащенного дыхания, а желваки на лице ходуном ходят. Небритый, уставший, осунувшийся, словно с момента нашей последней встречи не пара часов прошло, а пара месяцев. Руки сами неосознанно потянулись к нему обнять, прижаться, но отец, как надзиратель, ходит за спиной, меряет шагами зал и прожигает взглядом.

– Мы уезжаем, – с неимоверными усилиями беру себя в руки. Не время молчать. Краем глаза подмечаю, что отец отходит в сторону. Чувство совести взыграло? Вряд ли.

– Куда? – машет головой Артем, и крепче сжимает в объятиях повисшую на шее, как обезьянка, дочурку. – Куда ты собралась, черт побери?! – шипит Стельмах сквозь зубы, сжимая челюсти.

– Тебя это не касается, Артем… – голос на удивление спокойный, тогда как внутри буря. Вся надежда на взгляд, которым я пытаюсь, честно пытаюсь, выразить всю глубину чувств к нему. – Это не твое дело, Стельмах, – сдавленно шепчу, хотя даже сама не верю в то, что говорю, слова просто не хотят вылетать.

– Лия, одумайся, что ты творишь? – ставит на ноги мышку Артем, протягивая ко мне руки. – Отдай, мне это! – хватает за запястье, сжимая и потянув на себя, пытается вырвать из рук чемодан. А я стою, как замороженная, и даже противиться не в силах, потому что не могу. Как кукла, послушная марионетка, разжимаю пальцы и делаю шаг, когда он тянет за собой. Потому что не “от него” хочу, а “к нему”. И это война между “хочу” и “надо” – убивает. И так бы и ушла послушно, но меня отгораживает отец, вышедший вперед и оттеснивший Стельмаха, который, встречаясь взглядом со своим бывшим другом, усмехается.

– Твоих рук дело, да, Серганов?

– Успокойся и прими уже спокойно то, что ты им не нужен, Стельмах! – чеканя каждое слово, словно вбивая гвозди, говорит отец.

– Папа, – пытаюсь оттянуть за руку подобравшегося родителя. – Дай нам поговорить.

– Димыч, лучше уйди с моего пути! – грозно сверкая глазами, рычит Артем и снова смотрит на меня. С надеждой и злостью. Требуя сделать решительный шаг. Вот только какой? Разум вопит, а сердце ноет. Не могу! Запуталась! Мысли лихорадочно мечутся в голове, разрывая меня на части.

– Лия, давай, мы едем домой, – кивает головой мой мужчина, протягивая руку.

– Никуда она с тобой не едет, Стельмах. Лия! – оборачивается отец, устремляя на меня свой грозный взгляд, а у меня дикое желание сжаться до размера песчинки под прицелом этих двух упрямых мужчин.

– Деда, – слышу мышкин всхлип. Дочурка пытается вразумить любимого дедулю, дергая за края куртки, но тот, лишь грозно зыркнув, переключает внимание на бывшего друга:

– Уходи по-хорошему, Стельмах.

– Артем, – морщусь, пытаясь подобрать слова.

– Я никуда тебя не отпущу, слышала меня?! – выдыхает Стельмах и сжимает кулаки.

– Алия, идем, мы опаздываем на посадку, – бросает отец.

– Тебе лучше уехать, Артем, пожалуйста! – смотрю с мольбой в любимые глаза.

– Муся, – смотрят на меня полные надежды глаза дочурки. – Нет, давай папу с собой возьмем… – как ножом по сердцу.

– Что это значит? – не собираясь отступать, рычит Стельмах.

– Это значит – все. Точка.

Как бы я хотела в этот момент просто ничего не видеть! Хотя бы на мгновение потерять слух и зрение. Стереть из памяти то ошеломление и ужас вперемешку со страхом на его лице. Как любимые черты лица заостряются, глаза мечут молнии.

– Я тебе не верю, – выдыхает мужчина, грубо отодвигая отца в сторону и хватая меня за плечи. – Прекрати, Алия! Слышишь меня?! Я не знаю, что ты удумала в своей голове, но остановись, пока не поздно.

– Это все, Артем. Ничего я не удумала! Я согласна с отцом. Я ошиблась.

– Ошиблась?! – кричит Стельмах, теряя терпение. – Тогда скажи, глядя мне в глаза, что не любишь! Ну же! Давай же, Алия. – слегка встряхивает меня за плечи, и как бы я хотела, чтобы именно в этот момент раздался звонок. Чтобы объявилась мама, и мне бы не пришлось продолжать. – Скажи, что все, что было – это просто ерунда, ну же, чего молчишь? Что Майя не моя дочь, а ты не беременна. Давай, ведь такую речь ты заготовила, чтобы потешить самолюбие твоего барана-отца?

– Артем, перестань!

– Нет! Скажи мне это, прямо в лицо, Алия! – хватает Артем меня за подбородок, заставляя смотреть в глаза, в которых такая боль! И это ужасно – видеть ее во взгляде сильного и уверенного в себе мужчины. Но я ведь, правда, не могу поступить по-другому!

– Артем перестань, заканчивай, прошу тебя! – хватаю его ладони и сжимаю, уже не сдерживая слез. – Так надо!

– Да для кого надо-то?! Не надо меня спасать, слышишь меня? Алия!

Вокруг крики, шум, гогот, люди, много людей. Голова кругом, в висках стучит, мысли крутятся в каком-то диком танце, слезы по щекам градом, а сердце готово выскочить из груди. Как принять решение? Как не отступиться от намеченного пути? Что мне делать?

– Алия, я не знаю, что наговорил тебе отец, но я люблю тебя! Малышка, не делай так…

– Стельмах уйди с нашей дороги! – неожиданно врывается папин бас из-за спины, а затем я чувствую его руку на локте, когда она тянет за собой, словно я чёртов канат для перетягивания.

– Мамуля, позалуста, – обнимает меня за ноги мышка, крепко-крепко прижимаясь.

– Не пущу… – шепчет Стельмах.

– Мамочка…

– Алия!!! – рычит отец.

– Хватит! – выкрикиваю оглушительно громко, так, что эхо разносит мой голос по огромному залу аэропорта, а проходящие мимо люди оборачиваются. Отталкиваю руки вцепившихся в меня мужчин и запускаю пальцы в волосы. Пытаюсь заглушить биение барабанов в голове, стук сердца в ушах и шум, жуткий, словно тысячи пчел жужжат.

– Стоп! Хватит! Остановитесь оба! Я… я не могу…

Трясу руками и поднимаю зареванные глаза на отца, встречаясь с таким огнем ярости, что может и испепелить. Но именно в этот момент вся картинка прошедших часов встает на места. Не могу. Через себя не переступишь, и даже если нам всю жизнь придется бороться с упрямым отцом, не оставлю. Не брошу.

– Что?! – выдыхает отец. – Что ты сказала?!

– Что слышал! Хватит уже! Все, не могу! – ору, как ненормальная, а слезы катятся по щекам. – Не могу и не хочу, слышишь!!! Люблю!!! – руки трясутся, ноги не держат, и, когда я слышу за спиной облегченный выдох Артема, меня прорывает. – Я не уеду! Хватит! Остановись, пап! Что ты творишь?! Почему?! Ну, почему ты его так ненавидишь?! А меня? А мышку?! Неужели ты не хочешь нам счастья?!

– Выговорилась?! – ревет отец. – Иди сюда! – выхватывает он из рук у меня чемодан, так дернув, что я вскрикиваю и хватаюсь за запястье.

– Убери руки, Серганов! – отодвигает меня, пряча за своей широкой спиной, Артем.

– Дима, прекрати!!! – оборачиваюсь на голос матери, которая бежит к нам через все здание аэропорта. – Остановись, Серганов, хватит уже. Ты заигрался.

И тут расплывающаяся от слез картинка перед глазами абсолютно четко выхватывает… папку!

Досье.

У мамы в руках!

– Уйди от моей дочери! – рычит отец, и я не успеваю сообразить, когда отец заносит кулак и собирается ударить Артема, но тот оказывается быстрее. Стельмах перехватывает руку отца, делает рывок вперед и впечатывает кулак отцу в нос. Слышится противный хруст, и отец падает, как подкошенный. Майя испуганно прячется за меня и ревет, вцепившись в куртку, а я хватаю Стельмаха за пальто, чтобы, не дай бог, не допустить драки.

– Все из-за тебя, щенок! – орет отец.

– Какой же ты… эгоист, Димыч, – рычит Артем, а я не успеваю даже среагировать, когда мужчина вырывается из моего слабого захвата и стремительно движется в сторону отца, который уже поднялся на ноги с явным намерением ударить снова.

– Артем!!! – кричу, прикрывая собой мышку.

– Прекратите оба! – кричит мать.

Но эти два безумца, словно не слышат нас, и, если бы не непонятно откуда появившийся Гаевский, который хватает друга и оттаскивает от отца, боюсь даже представить, чем бы все закончилось.

– Я уничтожу тебя, Серганов! – вырывается Артем, сыпля проклятиями. Его буквально трясет от злости.

– Хватит, Тёмыч! Хватит! – рычит Гай, вцепившись в друга и крепко фиксируя на месте. Краем глаза улавливаю, что к нам спешит охрана аэропорта во главе с двумя незнакомыми мне мужчинами, а вокруг уже собралась кучка зевак, которые притихли и во все глаза наблюдают разворачивающийся на их глазах спектакль.

– Серганов Дмитрий Михайлович, – слышу, словно сквозь толщу воды, от одного из тех самых мужчин. И только сейчас понимаю, что он в форме.

События закручиваются в бешеный хоровод. Вокруг суета. Голова кругом. Мышка жмется ко мне и плачет. Сзади ощущаю на плечах руки. Мама. Обнимает и гладит по голове, потому что, видимо, я тоже реву. Артем и отец переругиваются, а Гай намертво стоит между ними, не давая скатиться в разборки на кулаках.

– Вам придется пройти с нами…

– Какого…? – озирается по сторонам отец, когда к нему подходит охрана аэропорта, надевая наручники. Наручники?

Перед глазами все начинает резко расплываться, пляшут цветные круги. Состояние такое, словно я падаю. Проваливаюсь в темноту.

– Муся-я-я! – слышу крик дочери.

– Алия!

– Лия!

Шум, крики и… чернота. Падаю. Стремительно лечу в пустоту. И… все.