Текст книги "Далт. Книга 3 - Леди Феникс (СИ)"

Автор книги: Алекс Хоуп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

Потомком первого Глашатая, Рега, был мой отец. Разумеется, у нас есть женщины. И отношение к ним самое почтительное, поскольку только они приводят в жизнь Воинов – Оборотней и часто умирают родами. Но так они служат памяти Первого Воина – Оборотня Хока, отдавая жизни за продолжение его рода. Однако, есть и другие. Их мы по-прежнему именуем ведьмами, хотя настоящая Ведьма встречается очень редко. Если Воин – Оборотень встречает такую ведьму, он забывает про свой долг перед "лесными братьями". и начинает служить только её. Она становиться для него всем. Он называет это любовью, а мы – предательством Веры. Наши Охотники выслеживают такую пару и убивают ведьму на глазах отступника. Его привозят к нам, обратно. и если он ценен, используют для размножения, без права выбора. А если нет, то на нем тренируют волчат.

Когда я был маленьким, то пришел с этим к отцу. Я не мог взять в толк, почему любить и защищать свою любовь – это предательство. Ведь наверняка, Воин – Оборотень Хок любил ту Ведьму, предательницу. Ну не совсем же дурак он был?

Что тогда было. Отец орал, – что Вера, это Вера, а Знание – это совсем другое. Что ищут Знания только отступники, ища объяснения своему предательству, и он сам не потерпит в своем доме такого. Убьет собственными руками и навсегда отобьет желание задавать вопросы. Получилось это у него, прямо скажем, половинчато. И убить не убил, хотя потрепал здорово. И вопросы остались при мне. Просто задать их было некому.

Однако, в ту ночь случилось еще кое-что. С трудом поднявшись, чтобы попить воды, я тихонько стал пробираться в кухню и услышал голоса. Родители говорили громко, уверенные, что никто не войдет.

– Я боюсь, что в нем начинает говорить его кровь, – это явно мать.

– Бред, какая кровь? Воспитание все изменит.

– Если он встретит свою Ведьму... Быть верным, не врожденное качество. Это решение. – мать была непреклонна.

– Я так не думаю, – отозвался отец. – но если ты права, то ему не жить.

В тот раз она зашла ко мне, в тот единственный раз. Окинула меня взглядом, поджала губы.

– В следующий раз думай, что говоришь! Не зли его.

– Почему? Почему ты любишь их, а не меня? Чем Эрик лучше? – хоть я и старался говорить ровно, но сорвался.

– Ты слишком похож на отца, в тебе его способности и его живучесть. Надеюсь, когда ни будь они сыграют против тебя, – твердо ответила она и так на меня посмотрела, что мне все стало ясно без дальнейших слов. Она никогда не будет на моей стороне. Никогда.

Все это проносилось у меня в голове со скоростью мысли, пока я шагал рядом с Эшли, неся её сумку. Делая каждый следующий шаг, я понимал, что еще есть возможность убежать, прийти к отцу, сказать о маленькой ведьме. Но я не поворачивал. А потом мы дошли до дома.

Я давно тут не был. Когда мы были маленькими, то доказывали свою смелость пробегая мимо него. Знал, что дом ветшает. Поэтому с удивлением смотрел на свежепокрашенный, уютный домик.

– Это мама покрасила, цвет называется – палевый, мне нравится, проходи!

Эшли толкнула невысокую калитку, и я послушно потопал за ней по вымощенной камнем дорожке, которая не была прямой, а немного изгибалась, между газоном, на котором еще вовсю зеленела трава. Крыльцо было такое же официальное, терракотового камня, под цвет старинной двери. Но вот войдя внутрь я был сражен ароматом, его я не с чем не спутаю. Это был яблочный пирог, с корицей! Я её обожаю. Но только я. Поэтому у нас в доме её нет, как и многих других пряностей, а тут. В животе неприлично заурчало. Хорошо, Эшли уже прошла внутрь и не слышала.

– Мама! Маа! Я вернулась! – позвала Эшли и пошла вглубь дома.

– Зая, я здесь! – голос послышался совсем рядом, и я увидел маму Эшли, которая торопливо спускалась со второго этажа. Так что в холле мы оказались с ней вдвоем, без Эшли. Я смотрел на женщину, от которой убежал тогда, в лесу.

Она же снова смотрела на меня с веселым интересом, чуть склонив голову к плечу.

– Мам! Ну наконец, а то тебя найти целое дело! Это Джерх! Ему синяк свести нужно, поможешь? – Эшли вернулась.

– Эшли, но драться нехорошо, или он тебя обидел?

– Мам, это не я, честно! И он ничего плохого не сделал, а заступился за меня!

Гм. Ничего, что я тут стою? А то обсуждают меня, как диван. И эта дама едва сдерживает смех, ну да, такой странный парень, от неё убежал, дочка фингал лечить привела. Притом еще не ясно, не она ли и подставила. Я вскинул голову.

– Не сердись на нас. Проходи в кухню, пирог будешь?

Она это как-то так сказала, что желание гордо удалиться завяло на корню. А потом вообще было как-то странно. Сначала мы умяли пирог, потом в ход пошли и суп и жаркое.

Они были удивительно гармоничной парой, эти мама и дочь, двигаясь вокруг стола, не сталкивались, а легко обходили друг друга. Или наоборот, легонько прикасались и улыбались. Им было хорошо рядом, а мне стало удивительно тепло. И еще я не чувствовал себя лишним, странное чувство, непривычное для меня.

Я сел чуть свободней, немножко отодвинул тарелку. Естественно, все было в четких рамках приличий. Но они, эти приличия неожиданно стали удобными. Меня никто не буравил взглядом и не считал куски. Напротив, следили не за мной, а за моей тарелкой. Видно хозяйки боялись, что бы я не остался голодным. Просто Эшли сказала, что всегда сильно голодна после драки, а я вообще последний раз ел вчера, утром. Миссис Квинн нас особо не расспрашивала, это Эшли рассказывала с подробностями. А её мама слушала, не забывая подкладывать нам на тарелки. А я просто ел.

Было неимоверно вкусно. Моя мать тоже хорошо готовит. Но у нас как-то все более официально, что ли. А тут, тарелки были разноцветные, салфетки пестрые и сама еда такой красивой, яркой. Большая ваза с осенними цветами двигалась мамой и дочкой по столу. На моё предложение её временно переставить, я получил весьма объективный отказ " она красивая". Цветы были такие, шапкой, и отдельные цветки падали, прямо в тарелки. Я сначала их убирал, но тут Эшли, прожевав, задумчего спросила:

– Как ты думаешь, чего они взъелись?

– У тебя красивые ноги, может стоило как-то по-другому одеться? – откликнулась миссис Куинн.

– Ну вот еще! Когда еще возможность будет такую юбку поносить? В смысле длины. Здорово ведь? Скажи! – как то капризно протянула дочка.

Я так растерялся от этого диалога, он так не походил на то, к чему я привык. Обсуждались красота ног дочери, а не её успехи в учебе. Хотя я прекрасно помнил, что на уроках Эшли разбиралась в предметах не хуже меня. В общем я так увлекся обсуждением гардероба и самых ярких моментов драки. И все это смеясь и что-то жуя, что съел и несколько цветков под хохот Эшли.

В наших Священных книгах говорилось, что оружие Ведьмы и красота её, и слово и все, к чему она прикоснется. Даже еда. Что ж, я был полностью согласен.

А еще я не хотел отсюда уходить, совсем. Неужели я уже стал на тропу отступника? Или я родился им?

Наконец я понял, что не смогу съесть больше ни кусочка. И тогда мама Эшли сказала: -А теперь пересядь к окну, я тебя посмотрю.

«Черный кот, перебегающий вам дорогу, означает, что животное куда-то идет... Не усложняйте!»

Миссис Куинн.

Какой сегодня странный день! Проводив Эшли в школу, я снова прилегла. Ночью мне снился Тот сон. Он повторяется с завидной регулярностью и тогда ночь не несет в себе отдыха. Напротив, я просыпаюсь с измученной душой. Хотя сам сон безобиден.

На фоне звездного неба я вижу лицо, вижу довольно смутно, а вот глаза видны хорошо, они необыкновенные, как камень авантюрин, но не коричневый с золотыми искорками, а черный, с зелеными. И такая в них тоска, безысходность и отчаяние, что сердце заходится от сочувствия и желания помочь. Вот только где искать того, кому так нужна моя помощь? Я не представляю, ведь глаза явно нечеловеческие. Иногда такие бывают у Эшли. Или мне показалось? А вот у мальчика в лесу, такие глаза были точно. Но он убежал. И что-то мне подсказывало, что искать его не стоит, особенно в лесу.

Из раздумий меня вывел зов Эшли. Значит, уроки кончились. Я поторопилась к ней и почти сразу наткнулась на того самого мальчика, из леса. Мы уставились друг на друга, как два кота, на чужой для обоих территории.

– Маам, это Джерх, ему синяк свести нужно, поможешь?

Как выяснили мы с Эшли, четко объяснить, что же было со мной до "амнезии" ей не дают. Но вот так, намеками, она мне подсказать может. Мое дело не сомневаться в себе.

– Да, конечно. Драться не хорошо! – это я вдогонку, а то, кто его знает, этого мальчика. Еще расскажет кому, что у Эшли мама странная, раз так спокойно реагирует. Мне же странно другое, зачем моей девочке парень, который даже отпрянуть вовремя не умеет. Хотя, если это она его приложила? Нет, тем более не понимаю.

– Да это не я!

Вот оно как, за одно утро я узнала сразу две вещи – я могу лечить, и Эшли умеет не просто постоять за себя, она боец. Ладно, война – войной, а обед по расписанию. Оказалось, что голодны оба. Мальчишка, как волчонок дорвавшийся до еды, мёл всё. Надо бы постараться его до ужина задержать. Там жаркого много. Я всегда старалась держать и кастрюлю с едой и пирог, когда в Школах работала. Где?! Ладно, не сейчас.

– Садись к окну, к свету, я глаз посмотрю.

Надо же, подчинился моментально. Вот только с таким блоком, какой у него. Я не только помочь, я и подойти не смогу.

– Джерри, – начинаю мягко.

– Я – Джерх! – мальчик говорит неожиданно зло и Эшли мгновенно вскидывается.

– Мне без разницы, кто ты, еще раз на мою маму голос повысишь, я тебе сама глаз подобью и его лечить уже в больнице придется!

– Да я и не думал ничего плохого, – парень явно сконфужен.

– Зая, ты чего? – не понимаю и я.

– Вот именно, "Зая", ты чего, с цепи сорвалась?

Эх, помолчать бы ему...

– Не смей меня Заей называть! Это только мама может! Это мое домашнее имя! Вот тебе будет приятно, если тебя домашним именем чужак позовет?!

– Не знаю, – потряс головой парень, – У меня его нет. Имени другого. Джерх и Джерх.

– Вот тебе его мама и дала, она всегда, если ей человек нравиться называет его не как другие, а ты даже и не понял! – Эшли еще сверкает глазами , но уже успокаивается.

– Не понял, – сразу соглашается Джерх, – Даже в голову не пришло. Простите, Леди Эстер! Зовите, как вам удобно.

А вот тут замерла уже я. Не миссис Куинн, а леди Эстер. Он прав, но откуда мальчик может знать. Ладно, постараюсь свести на нет.

– Если с именами все ясно. Может я попробую помочь?

Парень кивнул и сел. И снова напрягся так, что я ничего сделать не смогу, нет так не пойдет:

– Ты чего так напрягся? Чего боишься? Боли? Я в это не поверю. Ты боец.

– С чего вы так решили? – зыркнул он исподлобья.

– С твоего самообладания. – невольно улыбаюсь я, – Эшли тебя задирает, а ты спокойно реагируешь.

– Просто я не единственный ребенок в семье, – нехотя отвечает он.

– Хорошо. Пусть будет так. Что ты больше всего любишь? – я перешла на мыслеречь и улыбнулась, глядя как глаза мальчика расширились от изумления.

– Землянику. Ой, вы слышите меня?

– Конечно, слышу. Вот и представь себе полянку или взгорок, где растет та, самая вкусная.

– Это взгорок. Там несколько кустиков, она самая ранняя и солнышко теплое.

Вот так, хорошо. Глаза мальчика закрылись. И я смогла приблизиться. Он заточен на неприятие физического контакта. Знает, что через прикосновение можно прочесть мысли. Но что бы лечить поверхностные повреждения прямой контакт и не нужен.

Я протянула руку и держа на расстоянии от его лица мягко принялась "смывать" черноту и "промывать" поврежденный глаз. Он откликнулся на тепло идущее от моей ладони, потянулся к ней. Что ж, это к лучшему, справлюсь быстрее. Убирая боль, я видела, как расслабляется лицо Джерри, на губах проступает улыбка. Надо же, какой терпеливый. А ведь и виду не показывал, что так болит. Так, еще пару раз, что называется, для верности. И можно будить мальчика.

– Эшли, – я чуть повернула голову, зная, что дочь стоит за моим плечом – я поднимусь наверх и он сразу придет в себя. Будь рядом, его качнет, сильно.

– Может я лучше буду рядом с тобой? Ты конечно все сделала мастерски, но и сил отдала немерено. Тебе попить надо, – девочка тревожно заглядывает мне в глаза.

– Вот в комнате и попью, там вода на травах. Я не хочу смущать парня, слышала, как он меня назвал? Леди Эстер. Вряд ли это "заговорила кровь", скорее он где-то слышал. А нам еще рано раскрываться, я как во сне, тут помню, тут нет.

– Маам, все нормально, главное не спеши, и не бойся ничего. Мы тут не одни. Это им, местным, боятся надо, если что, – непреклонность в голосе дочки меня трогает, я повернулась к воинственной Зае и порывисто обняла:

– Девочка моя, солнышко мое, я так за тебя волнуюсь.

– Мамочка моя, – шепотом откликнулась Эшли, обнимая меня в ответ, – мне же почти семнадцать. Это здесь они все заторможенные. Типа дети, а у нас при подходящем стечении обстоятельств я бы уже на трон взошла и правила, а не была куклой. Ты не волнуйся, меня хорошо обучили. И, самое главное, я твоя дочь и...

Чьё-то имя чуть не сорвалось с её губ. Но тут легонько застонал Джерри, и я быстро чмокнула Заю в носик поторопилась уйти.

Джерри пришел в себя, и Эшли торжественно подвела его к зеркалу. Тот мельком, явно из вежливости, глянул. А потом ошарашенно уставился в зеркало:

– А где?

– Тебе его не хватает? Лечить не люблю, но с этим могу помочь! – она явно смеется.

– Вот ты язва, – качаю головой в ответ, – Не надо помогать. Но как Леди Эстер удалось?

– Мама и не такое может. – она на секунду замирает, но все же, пусть и с трудом, говорит, – Джерх, не зови её на людях Леди Эстер. Боимся мы.

– Хорошо. Как скажешь, Эш. И меня бояться не надо, я не предатель, – я сказал и сам же поразился, их я не выдам. Но кто я теперь в глазах отца? И что будет, когда он узнает?

«Понять женскую логику легко, достаточно научиться играть в бильярд кубиками.»

Джерх.

Я не стал уточнять, чего могут боятся Ведьмы в нашем, просвещенном веке. И так понятно, людей. Люди не меняются. В общем, я засиделся у них до вечера.

Леди Эстер спустилась многим позже, и я в благодарность за лечение поцеловал ей руку. Вот никогда и никому, даже в голову не приходило. А тут само получилось. И она приняла, как должное.

Домой я уже бежал, и не через город, а через лес. Естественно, перекинувшись. На отца натолкнулся почти у входа и бодро ляпнул, что отрабатывал что-то там. И он поверил. В общем, все обошлось.

А потом дни понеслись галопом. Я, если был не в лесу и не в школе, значит был у Эшли. Кстати, она сумела если не сдружиться с девчонками, то заставить себя уважать. Правда, не умаляя её заслуг, моя персона, вечно маячившая у нее за плечом, этому явно способствовала.

А затем Леди Эстер вышла работать в нашу школу. И к ней набрали целый класс "лесных". Обычно этого старались не делать. Малыши нередко теряли над собой контроль и то и дело могли сверкнуть волчьи глаза, показаться клыки. Естественно, они никому не угрожали, просто после вольницы леса, город, пусть и такой маленький, казался им ожившей комнатой ужасов.

Но этим летом детишек оказалось так много, что скрыть их было невозможно. Однако, Леди Эстер быстро нашла способ их обезопасить от ненужного внимания. Стоило кому-то из малышей начать перекидываться и её зов "Джерри", сразу долетал до меня. К этому времени я уже полностью владел мыслеречью и легко, змеёй, исчезал с урока. В Классе малышни было не трудно, взяв за лапку "новообращенного" вместе с ним перекинуться обратно. Учительница, Леди Эстер, нас не боялась. А окошко на двери матушки наших волчат плотно заделали плакатом " Мойте руки перед едой". Хотя на мой взгляд, актуальнее было бы написать -"Чистите зубы после."

И совсем уж неожиданно, так сказать, бонусом, стало изменившееся отношение лесных ко мне. Раньше я был просто " сын полковника, второй". Теперь я был Джерх. А с легкой руки малышей и их учительницы, и Джерри. Тот, кто им помогал, тот, кто выручал в школе. Со мной стали здороваться Все родители. Матушки останавливали, спрашивали, как дела у их чад. А вслед за ними и старшие братья, сестры. Ведь наш Клан был весьма сплочен, это странное отношение отца ко мне делало меня изгоем. Зато теперь, стоило мне что-то попросить или указать на проблему, как её бежали решать, что называется, рысью.

В общем, я стал настолько популярен, что отец только диву давался. Мать шипела разозленной кошкой. Мне же самому надо было только одно, перед тем, как уйти на ночные занятия я забегал к моим Ведьмам. Убедиться, что все нормально. Что они здесь и никуда не делись. Своей жизни без них я уже не представлял.

Однажды, я пришел к ним с самого утра. Был выходной. Я долго звонил в двери, прежде чем мне открыла заспанная Эшли, интересуясь, какого гоблина я прусь через парадное крыльцо, а не могу, как обычно пройти через кухню. Ведь ту дверь они не закрывают специально для меня.

– Эшли, не надо давать повод для сплетен. – попытался я урезонить разозленную ранней побудкой "Заю".

– Великие Боги! И тут этикет, в этой дыре, в восемь утра. Маам, тут твой Джерри пришел, про этикет поговорить, самое время, и хихикнув Эшли юркнула к себе.

Я растерялся. А Леди Эстер уже спускалась. В утреннем платье, в жемчужных сережках и даже с помадой на губах.

– Вы не ложились? Ой, простите, я не хотел, – щеки горят. надо же такое ляпнуть, и деться мне некуда.

– Все нормально, просто некоторые издержки воспитания позволяют собраться очень быстро. Давай я поставлю чайник, а ты расскажешь, что стряслось, – она улыбается и я чуть успокаиваюсь.

Чайник, это хорошо. Благодаря Леди Эстер я почти забыл, что такое быть голодным. Это дома считали куски, провожая их глазами. Так, что мне проще было отказаться от еды, чем сесть за стол. А тут меня всегда кормили и еще переживали, что я хоть и расту, но худенький. Хоть Эшли и язвила, что скоро сдаст меня в зоопарк и будет получать деньги за прокат жирафа редкой породы. Но я же был молодым волком, а мы все такие, поджарые. Обычно стоило мне обосноваться на их кухне, как все проблемы становились несущественными. Но не эта.

– Через две недели у нас Осенний бал. Это традиция. Но на него могут прийти только те, кто умеет танцевать, по-настоящему. Будет телевидение и все такое. Эшли надо пойти, это важно для будущих отношений с городскими, лесными и вообще. Тем более, что танцевать она умеет. В прошлые выходные, на дне рождения у своей нынешней подружки она такое вытворяла... А вот я не умею, совсем. А если я не танцую, я не смогу её сопровождать. Что делать? И где найти партнера?

Леди Эстер повернулась ко мне и отвела мою руку, уже потянувшуюся за тарелкой.

– Подожди. Успеешь. Ты ведь владеешь единоборствами. Я имею в виду человеческими. Одним или разными? – что то в её голосе меня насторожило.

– Владею, – отчитался я, – разными, естественно.

– Тогда выйдем из дома, – она потянула меня за руку, – покажи мне несколько приемов, только из разного.

Честно, я растерялся. Но коль ей надо. Мы вышли на задний двор, и я показал.

Она покивала, и мы снова зашли в дом. Теперь Леди Эстер отдала мне тарелку, налила чай и поставила передо мной чашку.

– Зая, ты видела? – этакий вопрос в никуда.

В кухню вошла встрепанная Эшли:

– Вот всю жизнь мечтала проснуться в такую рань и смотреть на это представление.

– И тем не менее, ты видела? – легкий нажим в голосе.

– Да видела я, мам, видела, – кивает Эшли.

– Сможешь подстроится?

– Легко. У него хороший ритм. Четко работает.

– А ничего что я тут сижу? – и молчу о том, что вообще не понимаю диалога.

– Джерри, не сердись, – леди Эстер касается моей руки, – Дело в том, что у каждого человека свой ритм. В танцах это ключевое. Если бы тебя учили с детства, ты бы мог подстроится под любую партнершу. А так под тебя подстроится Эшли.

– Но я не умею, – бормочу я расстроенно.

– Ты умеешь двигаться. Это главное. А выучить движения, это мелочи. Эшли, пошли наверх и не забудь, каблук!

– Разбудили черт знает в какую рань, поесть толком не дали и еще каблук! Мама, ты его любишь больше, чем меня! – капризничает Эшли. Она сползла со стула и пошла к себе в комнату. А я замер над полупустой тарелкой. "Ты его любишь, больше, чем меня. Ты его любишь!" – билось в мозгу. И я не выдержал:

– Вы меня любите?

– Конечно, разве есть повод для сомнений? – она удивленно смотрит на меня.

– Но вы же меня не знаете, в смысле моих родителей, – говорю я не смея поднять глаза, просто боюсь.

– Ты еще скажи, родословную, – фыркает она, – Хотя тут я бы поспорила. Но у нас нет времени. Пошли учиться!

И я пошел. Это был самый сложный урок в моей жизни, но и самый веселый. Хоть я и приготовился к худшему. Во-первых, на меня никто не орал. Эшли словно подменили, сейчас она была, явно, в своей стихии. И делала все, чтобы мне то же стало там комфортно.

Мне показали движения, ведя и спереди, и сзади. Я шел в танце и с Леди Эстер и с Эшли. Они оказались правы. Едва я уловил ритм, а это было не сложно. Как движения легли на него сами. Основное я выучил быстро. Но Леди Эстер этого показалось мало. Они с Эшли сменяли друг друга за роялем. Показывая мне все новое, что, по их мнению, я должен знать.

Потом Леди Эстер вообще выгнала нас во двор, и мы протанцевали там, по незаметным глазу кочкам и выбоинам в дерне, но на котором так легко подвернуть, а то и сломать ногу во время танца.

– А это еще зачем? – не понял я.

– Ты не представляешь, сколько подлянок устраивают на балу, и толкнут и на юбку наступят. Твоя задача не упасть самому и не уронить партнершу, то есть меня. Погоди, сейчас здесь отработаем. А потом я длинную юбку надену и пройдем еще раз.

– Послушай, ладно я. Но как ты на таких каблуках?

– Да ладно тебе, не пуанты же, – она сверкнула улыбкой, и я покраснел, сам не знаю. почему.

В общем, скажи мне кто раньше, что я буду не просто танцевать, а приму участие в конкурсе – я бы не поверил, еще бы и смеялся.

Леди Эстер придумала нам очень красивые костюмы. И это тоже было еще то приключение. Они заставили меня раздеться до пояса и Эшли снимала мерки, а леди Эстер их записывала.

– Зая, откуда ты это умеешь?

– А меня няня Лаэрта научила, мама. Она все время говорила: "Это ты тут принцесса, а вот свергнут, надо будет себя прокормить, а ты ничего не умеешь!" Вот и учила, и полы мыть, и готовить, и стирать в тазике.

– Даже не берусь себе представить, кому придет в голову тебя свергать, если их благополучие и жизнь зависят от тебя. Но зная Лаэрту, ты абсолютно права – её не переспорить. Но почему принцесса должна зарабатывать себе на жизнь именно так? Моя полы?

– Няня читала сказки, как руководство по воспитанию. В общем, "Золушку" я ненавижу!! А ты правда помнишь Лаэрту?

Леди Эстер подняла глаза от блокнотика, – помню, я действительно её помню...

Я хотел спросить, о ком, собственно, речь? Но Эшли покачала головой, и я не стал. Надо уметь уважать чужие тайны если не хочешь потерять дружбу Ведьм своим ненужным любопытством. Я не хотел.

Когда костюмы пришли, и я примерил свой, мои Ведьмы восторженно ахнули, а я покраснел от удовольствия. Хотя со стороны они и казались простыми. На мне черные брюки и серо – стальная рубашка. Вот только её широкий воротник лежит на плечах, показывая их разворот. А высокие манжеты привлекают внимание к сильным рукам. Когда я поведу в танце свою партнершу.

Платье Эшли было золотисто – желтым. Ткань играла именно в движении, переливалась, струилась. Я слышал, как Эшли сказала матери, что это передал Рауль. Но не стал уточнять, все равно никого с таким именем не знаю.

На конкурс нас записала Леди Эстер. Даже удивительно, как много было пар. Но отсев был довольно строг. Мы прошли до третьего тура, что называется, почти не запыхавшись. Эшли танцевала легко, как дышала. И было в ней что-то такое неуловимое, в движениях, в том, как она подхватывает юбку и обходит вокруг меня.

У нас в лесу сказали бы " чувствуется порода". Но кроме этого она подкупала естественностью. И только я знал, что подобные Балы ей не в новинку. Как там говорилось? "Порхать, как бабочка, жалить как пчела?" Это из какого-то боевика. Но в конце, я её все же не удержал. Не в танце, разумеется. От вредности. Эшли наступила, таки точеным каблучком на заостренный нос ботинка нынешнего партнера Лесли. Как он взвыл! И не спортивно заскакал по танцполу. Пары остановились. Все переглядываются в недоумении. Никто не подумал на Эшли, несмотря на её злокозненную улыбку. Я поймал взгляд леди Эстер, она странно смотрела на дочь, словно что-то силилась вспомнить, но не могла.

Мы легко выходили в лидеры, когда Школьный совет, в который входила мать Лесли и еще некоторые, не менее важные персоны. Поговорив с гостями вдруг объявила, что правили изменены и для получения первого места необходимо представить произвольный танец, на случайно выпавшую музыку. А какую, решит жребий. Судя по ухмылке Лесли, и её прихрамывающего партнера, а также нескольких других пар, не знали о новых правилах только мы. Почему-то все ждали, что мы снимемся с конкурса.

– Что мы делаем? – в общем я был готов сняться, главное мы уже сделали.

– Танцуем, разумеется, – сразу сказала Эшли, – Ты помнишь главное? Ты должен суметь меня удержать!

– Мне это не сложно, ты легонькая. Но музыка нам не знакома. Ты сможешь импровизировать, вот так, по ходу? – я понимал, что она делает это из-за меня и мне было неловко.

– Что бы добыть нам победу и утереть нос тем, кто не пришел болеть за тебя? Я смогу танцевать хоть под барабаны гоблинов, – Эшли воинственно глянула на меня.

А потом я достал из барабана бумажку с номером музыкального произведения. Хотя, честно, особо не смотрел. Моя цель была поймать ритм и удержать от падения Эшли, что бы она не задумала. А когда музыка заиграла. Это был не танец. Это было действо. Золотисто лимонный наряд Эшли превращал ей то в осенний листок, сорвавшийся с ветки и кружащий в танце с ветром. Пронзительно прекрасном и последнем танце. Ведь когда лист коснется земли, для него все будет кончено. А то она становилась солнечным лучом и скользя по мне (я в своем стально-черном наряде её прекрасно оттенял), прощалась с летом... В общем, когда музыка смолкла, зал еще минуту молчал, а потом нам аплодировали так, что зрители явно отбили себе ладони. А мы завоевали Гран-при. Вот так!

Кубок был немного страшненький, но мы с Эшли, не сговариваясь, сразу после награждения подарили его Леди Эстер. За все...

А она отдала его счастливым, лесным малышам, которые и утащили его в их класс. За меня пришли болеть почти все лесные, кроме моей семьи. Они заболели, простудились, так бывает. А я в ту ночь остался ночевать у леди Эстер, на всякий случай. Что бы не заразиться. И отпраздновать наш триумф еще раз.

«Странная все – таки вещь – интуиция: и отмахнуться от неё нельзя, и объяснить невозможно.»

А. Кристи

Миссис Куинн

Я лежала в кровати, потушив свет и прислушивалась к шепоту ребят внизу. Определив для ночевки Джерри диван в гостиной и выдав стопку белья, я снова поздравила их, поцеловала обоих и ушла спать. Джерри уже принимал мои поцелуи и целовал меня сам без смущения. Как Эшли. Прижимаясь ко мне душой. Он любил нас и был беззащитен в этой любви.

А во мне поднималось смутное беспокойство. Те глаза снились мне каждую ночь и в них все больше проступала обреченность и решимость на что-то. Я даже во сне боялась опоздать. Куда? К кому?

Утром ребята ушли раньше меня, лесным малышам после вчерашнего праздника разрешили прийти ко второму уроку. Так что я не торопясь вышла из дома и вошла в школу, когда там было непривычно тихо. Шли уроки. Я прошла здание школы насквозь и вышла на её задний двор. Отсюда "Гора в виде лежащего волка", та что так привлекла нас с Эшли в этот город, была видна особенно ясно.

Сзади меня раздались шаги и довольно приятный мужской голос произнес:

– Прошу прощенья. Вы – миссис Куинн?

Я обернулась. Мужчина стоящий передо мной был крупным. С военной выправкой. Он стоял прямо, буравя меня глазами фанатика и смотрел с лютой ненавистью. Что же, эта встреча должна была произойти.

– Да, это я. А вы?

– Делаешь вид, что не узнала свою погибель, Ведьма? Я Арчер, Охотник за такими, как ты. Сотни лет, мы – лесные братья, члены Ордена, были стражами Врат, через которые проходят такие, как ты. Когда-то из-за проклятой Ведьмы Орден понес потери, погиб даже наш основатель. Мой предок все занес в великую книгу и да, он был убит прихвостнями Ведьмы. Но его дело живет во мне и дальше будет жить. А вот тебе не этой земле делать нечего. Живой, я имею в виду.

– Ничего себе приветствие – отозвалась я. – Если ваш пращур действительно записал правду, а не поднялся над другими, придумывая свой вариант, то вы не можете не знать, что нам, закрывшим Портал за вами, после войны, даже думать не хотелось, что мы вновь откроем его в вашу сторону. И мне бесконечно жаль, если существовали несчастные, кто стремился к вам. Ведь вместо поддержки они находили погибель.

Он угрожающе шагнул ко мне, а меня вдруг посетило дежавю.

...Я стояла, опираясь спиной на Зака, своего телохранителя, и слышала, как он говорит:

"Это дом моего Рода. Волчье логово. Если что-то с тобой случится, доберись до этого места. Тебе помогут всем, что будет в их силах и никогда не предадут". – Он наклонился и прошептал мне на ухо несколько слов."

Вот их я и повторила, стараясь не сбиться и четко выговорить каждый слог.

Едва первые слова прозвучали, как мистер Арчер замер, а потом упал на колени, притом так, будто его отшвырнула от меня чья-то рука.

Он явно боролся с собой. Но что-то внутри его победило, и он глухо проговорил:

– Приношу свои извинения, Госпожа. Я и мой Клан готовы вам служить.

Я видела, как он сжимает и разжимает кулаки в бессильной ярости. И подумала о Джерри. Как рос бедный малыш рядом с этим диким фанатиком и при этом остался таким?

– Я заберу Джерри, пусть поживет пока у нас. Они дружат с моей Эшли.

– Хорошо. Но прошу, пусть он приходит, там его мать.

Мистер Арчер поднялся и тяжело ступая, ушел. Я перевела дух и услышала почти такой же вздох за спиной. Быстро повернувшись я увидела Джерри. Он, как и отец, преклонил передо мной колени, а поймав мой взгляд, склонил голову.

– Поживи пока у нас, – мягко сказала я.

Он поднял голову и кивнул, как-то затравленно глядя на меня.

– Ты же не против? – на всякий случай уточнила я.

Мальчик только покачал головой.

– И не говори Эшли, и вообще никому о том, что произошло, хорошо?

– Как прикажете, Леди Эстер.

Ну наконец, хоть что-то сказал. Голос не испуганный, скорее потрясенный. А вот я перепугалась не на шутку. Если бы слова Зака не сработали, этот фанатик нас бы убил. И меня и Джерри. То, что мальчишка бросится на мою защиту, не вызывало у меня не малейших сомнений. Теперь я ясно понимала, что у Эшли и у Джерри глаза их отца. Вот только я не помнила его имени, не знала, кто он. И не догадывалась, кто же мать Джерха.