Текст книги "Далт. Книга 3 - Леди Феникс (СИ)"

Автор книги: Алекс Хоуп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

– Что общего между медведем и волком? Может тебе пора поменять телохранителей?

– Эээ... Но я ничего не знаю про медведей, – я даже растерялась от услышанного, мой Род всегда охраняли волки, насколько я знала. Или что-то пора менять?

– А я тебе все расскажу и покажу, – Хани глянул на меня в упор, но угрозы во взгляде я не почувствовала. Что-то ему было от меня не просто нужно, а жизненно необходимо.

Так, по-моему, переход "сбойнул" не случайно.

Хани взял меня на руки и понес. Несмотря на его размеры двигался он между этих валунов и деревьев гораздо быстрее и не в пример ловчее, чем я. Ни разу не споткнулся. Довольно скоро мы оказались на утоптанной и посыпанной галькой площадке, а чуть выше стоял и дом. Крепенький, двухэтажный, но совсем не большой, этакий гриб – боровичок на опушке леса.

– Твой? – я с интересом окинула взглядом уютное жилище.

– Нет, Госпожа, твой. Мы все, как Школы свои завели, для тебя домики приготовили. Где отдохнуть сможешь, и от нас, в том числе. Прости, но мне очень надо, что бы ты посмотрела некоторых моих ребят, – не выдержал он затянувшейся "светской беседы" .

– Прямо сейчас? – вот и настал "момент истины".

– Да – отрывистый ответ Хани был короток, но тон говорил за себя сам, да он не скрывал тревогу.

– Хорошо, а где? – так даже лучше, хоть пойму, что происходит.

– Я тебе твой дом показал, а сейчас покажу Школу.

Хани опустил меня на землю. А сам как-то подтянулся, выпрямился и мы почти сразу оказались на ступенях большого каменного здания. Зак говорил, перемещаться так умеют телохранители – оборотни, правда высокого класса. Хотя, что я действительно знаю о Хани?

Сама Школа немного напоминала ту, что была у Криспа. Здание подковой, а посередине плац. Для смотров, сюда в любое время можно вызвать любое количество учеников или только одного, или двух и посмотреть, на что способны. Сейчас тут было пусто, а Хани торопливо провел меня внутрь. По тихим коридорам мы дошли до какого-то помещения, но уже по пути, по аромату трав, который я почувствовала стало понятно, Хани ведет меня в лазарет. Войдя в чистенькое и небольшое помещение, где в кроватях лежали несколько мальчиков. Я в замешательстве взглянула на Хани.

– Смотри, может сама и увидишь, Видящая. Больше нам надеяться не на кого. – Хани сказал и отступил на шаг, показывая расстановку сил, если что, подхватит и прикроет, но он не рядом. Дальше только я.

– Нам? – все же нашла я нужным уточнить.

– Да, всем Главам Школ. Узнав, что ты к членам Совета поехала, мы просто немного подождали, чтобы панику не разводить, а потом вместо Лиса ты у меня и оказалась. Переходы мы пока запечатали, что бы это не расползалось дальше. У меня если и есть эта зараза, то только ты понять и сможешь, Видящая. – Хани, обычно не многословный, сейчас заговорил быстро, явно сбрасывая накопившееся напряжение.

Я недоумевающе пожала плечами и шагнула к первой кровати.

Мальчик, сломал руку на тренировке, болит. Он боится, что не срастется, а страх только усиливает боль. Глупый, он же медвежонок, оборотень, сам тормозит регенерацию. Сейчас помогу!

Так я шла от кровати к кровати, внутренне все больше недоумевая, что же я, собственно должна найти, пока не осталась предпоследняя. Несмотря, что на ней лежал совсем такой же мальчик, как и предыдущие, от него на меня пахнуло холодом, даже морозом. В нем была агрессия и желание заморозить, а потом убить, расколоть на мелкие льдинки.

Что, простите? Над кроваткой стал подниматься какой-то искрящийся, нет, не туман. Изморозь? А у меня стали покалывать кончики пальцев, как от мороза. Хани взревел и откинув меня, просто полоснул по горлу медвежонка. Я зажала рот рукой, замерев от ужаса. А убитый мальчик внезапно потерял форму и словно растекся по кровати, и ничего, в смысле – никого.

А с кроватей донесся одобрительный рев. Великие Боги! Я растеряно присела на соседнюю кровать, на которой лежал мальчик, которого я еще не смотрела. Автоматом провела руками, небольшое сотрясение мозга. Ничего страшного, или похожего на предыдущий ужас.

– Эстер! Спасибо! Врасплох застали, вот и смогли убить. Надо же, и до меня эта зараза дошла. Ты её видишь? Сможешь распознать? – Хани смотрел на меня с такой надеждой, что я поторопилась с ответом.

– Да. Да – да. Но что это было? Или кто?

– Морф поганый. Он если к медвежонку прицепится, потом им и станет, а медвежонка уже не будет. Он словно уничтожит его изнутри, а сам в шкуре жить и будет. Только морфы, они другие. Не знаю, как тебе объяснить, у них разум по-другому устроен. Не по одиночке.

– Коллективный разум? – выдала я предположение, сильно сомневаясь в его правоте.

– Наверное, – Хани сам был явно растерян.

Я задумалась, вспоминая. Лед, голубоватое свечение, холод. Цвета, напомнившие мне цвета Дома Юлиана. Когда же я их видела? И где? Давно, очень давно.

– Хани, – медленно заговорила я, слегка потирая лоб, вспоминая, – когда первый раз я приехала к Сэму за помощью, был парад воспитанников, в мою честь. Тогда были отряды, твой, Сэма, Мастера Мансура и Рега. Но был еще один.

Хани отвел глаза и угрюмо кивнул:

– Помнишь, значит. Сэм думал, не заметишь, или забудешь. Их тогда совсем мало было. Сэм считал, такое оружие дорого стоить будет. Они сами друг друга находили, Мастер Мансур приглядывал. А вела их его сестра, она сильный маг и морф, как и брат. Но в нем больше от мага, ему это интереснее. А вот она морф, манипулятор.

– Габи?! – как странно, сколько я с ней не общалась, никогда даже в голову не приходило, что она – морф. А я ведь это знала. Не видела в ней опасность, потому что она женщина? Или опять эта моя вечная ошибка идти от себя?

–Да, Габриэла. Мы не вмешивались, доверяли. Потом свои Школы открыли. А потом начались подмены. Понимаешь, они действительно нужны, незаменимы в некоторых дипломатических играх. НО! Они должны быть малочислены. Тогда они верны, ради того, чтобы выжили все. А если их становится больше, это как каша из горшка, или там тесто, поползло, под собой все подминает, и это все становится их питанием.

– Но зачем, если про опасность заранее известно?

– Они расползаются, становясь другими. Принимая их форму, надевают тело, как одежду и уже не снимают, становясь ими, вельможами, советниками.

– Я поняла! И что? Зачем такой ужас кому-то нужен?

Хани недоверчиво посмотрел на меня:

– Похоже ты единственная, кого не привлекает Мировое господство!

– Твою ж..., – воспользовалась я любимым ругательством Джерха, и хотя это прозвучало совсем не по-королевски, Хани одобрительно засопел.

Так потекли дни, морфы еще попадались, хотя и немного. Я уставала до такой степени, что просто не замечала, кто относит меня в мой нынешний дом. Меня отпаивали медовой водой, и я снова рвалась в бой. Я понимала страх Хани, и сама дико боялась распространения такой заразы. Что может быть страшнее увидеть чужие глаза на родном лице? А ученики все шли.

Потом я поняла, Хани поверяет всех, кого только может. Я не сердилась на него, когда-то давно я поклялась поддерживать Школу Путеводной Звезды в обмен на поддержку Далта. Мне помогли. Теперь помогала я, а что Школ стало значительно больше, это было не важно.

Насколько я была наблюдательна, несмотря на усталость, моя охрана постоянно менялась. Похоже, Хани всерьез решил продемонстрировать Королеве все выгоды от телохранителей – медведей. И я стала приглядываться.

Если Зак и Джерх были хоть и хорошо развиты, но узки в кости, жилисты, напоминая собой смертоносные хлысты, то ученики Хани больше подходили под мое понимание красоты в мужчине. Высокие, хорошо развитые, крепкие сами по себе с роскошным разворотом плеч и крепкими, мускулистыми руками и ногами.

Фигурами они мне напоминали Далта. Хоть я и старательно гнала от себя мысли о нем. И не по тому, что мне было больно, я просто не знала, что мне думать. То, кем мы были друг для друга раньше, ушло в безвозвратную даль, вместе с моим уходом за Грань, во время рождения Эшли. Потом было радость узнавания и счастье встречи. А затем пришла неловкость. Ведь и он и я должны были не просто впустить в свою жизнь смутно знакомого человека, а открыть ему свое сердце и душу. Но ведь мы расстались давно. И жили долгое время среди других людей. Он хоть помнил обо мне. А я, едва встретив и вспомнив, обнаружила, что он отец не только Эшли.

Да, разумеется, я поступила правильно, заставив Великого Координатора признать сына, по-королевски, так сказать. Но внутри Королевы жила еще и Эсси, маленькая девочка, знавшая, что доверять близким и любимым, это быть преданной, рано или поздно. Просто, обретя Стража, Королева Эстер об этом забыла, и как оказалось, зря. Так что, выполняя обязанности Видящей в гостях у Хани, как жить дальше Королеве Эстер, я знала прекрасно. А вот как выжить растерянной от нового предательства Эсси, я пока даже не представляла.

В моем нынешнем доме, как и у Эльфов, многое было сделано из дерева. Только если у Тэо все было утонченно изыскано, переливы цветов дерева и тончайшая вязь резьбы, у Хани же, наоборот, тяжелая, нарочито массивная мебель делала хрупкой и изысканной меня. Уже не первый раз, беря что-то из рук очередного охранника, я чувствовала подрагивание его пальцев. На мой прямой вопрос к Хани, "чего моя охрана такая нервная?", он хохотнул и ответил:

– Они до смерти боятся тебе больно сделать, тут все тебя сильнее, даже медвежата.

– И как ты мне прикажешь среди этих нервных натур себе телохранителей подбирать?

Хани только посмеивался, "если твое, само найдется". А пока никто не находился, но зато стали приходить сны.

Они были странны своей непонятностью, когда-то очень давно, мне уже снился Далт, но всегда маленьким мальчиком. Даже тогда, когда по жизни ему было гораздо больше лет. Далт приснился мне снова, здесь, у Хани. Но возраст был другой, опять же если исходить из сна.

Я запуталась окончательно и в один из вечеров, наплевав на правило "никогда не делать из мужчины подружку", вылила свои сны и сомнения на Хани. Как ни странно, он выслушал очень внимательно, не разу не перебив. Только хмурился все больше.

Почему-то мне вспомнилась статья о медведях, что я читала в Мире Джерха, в одном из журналов. Помимо силы и энергичности там говорилось, что по уму и коварству медведи гораздо ближе к людям, чем другие животные. Сейчас видя, как реагирует Хани на мой рассказ я вдруг впервые задумалась, а кто он, Хани? Да, конечно, самое время. Но я же работала, голова была занята совсем другим. А вот теперь. Я оборвала себя и спросила:

– Хани, кто ты?

Он удивился перемене темы, но отозвался сразу:

– Оборотень, ипостась – медведь. Еще учителем был, теперь Глава Школы.

– А почему?

– Оборотень? Так им родился. Учитель? Хотел помочь таким, как я. Стал Главой? Подчиняться человеку надоело, сотрудничать мне предпочтительней. Лис с годами не остепенился, все такой же неугомонный. От него эти морфы и поползли, завел тогда, на наши головы. – Хани на последних словах чуть не сплюнул.

– Я не совсем правильно высказалась – снова начала я.

– Да нет, все правильно. Я отвечу, чего уж. Я не люблю людей, для меня они это "кого и когда предать, главное вовремя сообщить, и деньги" вот и все. Не смотри так, Видящая. Не пугайся. Я не псих из Мира сына Далта, оборотни – всё, люди – никто. Нет, просто я сам в человеческой деревне родился. Мамка в лесу как-то заблудилась, с девками по грибы пошла, батя мой, будущий, то есть, её нашел, вывел. Хранил он тот лес, Хозяином был. А она к нему ходить стала, красивая она девка была, мамка моя. Мне потом, когда подрос, говорили. Под стать Хозяину. Только если простая женщина от оборотня тяжела станет, умрет она родами. Мамка моя тоже... Дальше, не интересно. Возьми любого из своего окружения, истории разные, а смысл один на всех. Выжил, в силу вошел. О Школе узнал, пришел к Сэму. Так и закрутилось – Хани неопределенно пожал плечами.

– Потом ты появилась, маленькая, хрупкая такая – продолжал он – а отваги, как в медведице, бьющейся за своего медвежонка. Я уважаю отвагу и смелость. Вот и помог тебе, чем мог. Война потом эта дикая и снова ты, пичуга маленькая, Мир спасаешь со своим медвежонком. Вот только он у тебя не твоей породы. Никак вы понять друг друга не можете. Нутро у вас одинаковое, чистое, честное. А вот оболочки, поступки, все не то. Убьется он за тебя, Страж твой. Тем дело и кончиться. Понимаешь, мне это на руку. В целой Школе, моей Школе ты наверняка найдешь достойных тебя хранить. Я бы и сам попросился, да не нужен я тебе там, лучше сюда, ко мне приезжай. А вот Стража своего если потеряешь, как там внутри, сможешь пережить? Тут только тебе решать.

– А что касается снов, я вот что тебе скажу – заговорил он медленнее, словно, не веря самому себе, что выпускает это знание из памяти крови, произнося его вслух – К тебе ж во сне не человек приходил, а его душа, потому и в виде ребенка. Что бы ты верила тому, что услышишь. А вот новый твой сон. Старше он стал, говоришь? Душа взрослеет. Лет 16? Это по-вашему, по почти человеческому, самый неуправляемый возраст. Душа в таком возрасте на подвиги стремится. Предупредить он тебя пытается, а о чем, это только ты понять можешь. Мне же больше и сказать тебе нечего, Видящая.

Он отвел взгляд, словно переживая свое невольное "предательство", а потом проговорил уже другим голосом:

– Ответил тебе? Тогда и ты мне ответь, почему за медвежонка своего тогда боролась. А к дочке не побежала? Я видел у тебя кристалл информации, у меня такой же, о сражении в Мире, где тебя Эшли нашла. Мне он нужен для обучения моих оборотней. А тебе зачем? Ты так ничего и не сделала, а смотришь уже который раз.

Я расстроенно опустила глаза, да, наверное, со стороны это так и казалось. А вот на деле все было совсем по-другому.

– Все не так, как кажется на первый взгляд, Хани. Тэор переслал мне кристалл и, естественно моей первой реакцией было бросится к моей девочка, утешить, успокоить, помочь. Но Эшли, говоря твоим языком, уже не медвежонок, а почти взрослая медведица. А это значит, мне надо постоянно помнить, что я не просто мама, а Королева. Без меня Эшли растили будущей Королевой. Старались очень, да что-то не так пошло, может перезаботились? Она же чуть Мир не погубила! И как? Просто от испуга! То, что она спровоцировала схватку, пусть и случайно, ответственности с нее не снимает. Мир Джерха для нас теперь потерян, а значит, и Принц тоже.

Я жила в этом мире, знаю, что они какое-то время будут приходить в себя, потом попытаются осознать происшедшее, – не смотря на самообладание, печаль о потери Джерха свежей раной саднило мое сердце – Но, поскольку в развитии этот Мир еще молодой, они, как дети, быстро найдут себе оправдание. А спустя некоторое время их потомки будут говорить о Великой войне, в которой Стая отбила их Мир у захватчиков – Эльфов и победив, сумела закрыть Переход. Как ни будь, так. Но это они, и там.

Воцарилось короткое молчание, которое позволило мне немного успокоиться и убедиться, что Хани правильно воспринял мое отношение к этой неизбежной и непоправимой потере. Я продолжила:

– А возвращаясь к Эшли только и могу сказать, если мне с ней сейчас встретиться, то будут две крайности: или я буду утешать её до тех тор, пока она не решит, что гибель стольких людей, это просто неприятный инцидент, и в общем, они сами виноваты. Или, наоборот, буду метать громы и молнии, и Эшли уже никогда не сможет принять ни одно решение самостоятельно, без оглядки на меня, или кого-либо еще. Оба эти варианта неприемлемы, в будущем править её. А сейчас только она сама сможет прочувствовать и оценить происшедшее так, чтобы это стало её опытом. Горьким, не спорю. А разве опыт бывает другим? Сколько ей говорили, что она не такая, как должна быть? Несмотря на все старания и доброе отношение одних, другие были несправедливы к моей девочке. Но раз она сумела выстоять, будучи маленькой и слабой, теперь прийти её на помощь, это разом перечеркнуть все то, что она сумела воспитать в себе сама. Понимаешь?

Хани утверждающе кивнул, и я вновь уверенно заговорила, чувствуя понимающую поддержку верного и умного собеседника:

– Всегда есть тот, кто сильнее и мудрее. Но это его опыт. Приобретенный им на его ошибках. Чужим опытом и наработками может и можно жить, но тогда ты и жизнь проживаешь не свою, а бледную копию чужой. Эшли и так пыталась меня копировать, её симпатия к Джерху, который так похож на отца, на Далта. Её желание помогать ему во всем, привело только к одному – она стала не собой и девочку вернули к исходной точке. Жестко вернули, зло. Но кто сказал, что будут церемонится? Она познала боль унижения и потери, теперь она будет сильнее. Так и куется характер. Главное – материал изначально стоящий. Хоть я и вынуждена признать, что в ней гораздо больше от отца, от Далта, чем от меня. Может быть потому, что физическая подготовка, как Стража, пошла в ущерб другому? Ведь не даром Стражи – только мужчины. Теперь Эшли вынуждают перестраиваться, что называется, на ходу. Если вмешаюсь, могу только все испортить.

– А ты, оказывается, жестока, – Хани задумчиво смотрел на меня, словно видел впервые, – воспитатели её учили быть сильной, уметь ответить ударом на удар. Уметь постоять за себя. Чем плохо?

– Вот именно, Хани, – я возмущенно воззрилась на него – а сила женщины, в её слабости. Вспомни свои же слова, почему ты пришел мне на помощь? И у мужчины, и у женщины, есть свои сильные и слабые стороны, они дополняют друг друга и поэтому необходимы друг другу. Их отношения, это Весы Мироздания, и именно потому любой перекос вызывает только беды. А в случае с Видящей, возможна даже гибель Мира. Хорошо, что Эшли еще в силу не вошла – отделались сражением и потерей только одного Мира.

Это только со стороны кажется, что Видящей быть просто, что ей все можно. На самом деле мы скованны таким количеством условий, что вам, мужчинам в ваших военных Школах и их дисциплиной, до нас далеко. Чтобы наш Мир стоял, что бы окружающие миры не просто выживали, а жили в мире и процветании, мы, Видящие, приносим свою жизнь в жертву. Мы не просто весы, мы точка равновесия, и потому что-либо менять – запрещено. Платье, прическа, Галерея Бесконечность – это и внешняя атрибутика, и суровое напоминание.

Я посмотрела на Хани, надеясь, что он сумеет оценить мою откровенность, мое доверие, которым я поделилась в ответ на его заповедное знание Рода о памяти крови, о душе и снах. Встретив его спокойный и внимательный взгляд, я вновь заговорила, не теряя уверенности:

– Эшли еще не дала клятву, не приняла на себя эти условия. Это её и спасло. А у меня возможности для капризов и истерик нет. И дело не в косности мышления или нежелании перемен. Есть основы, которые просто нельзя менять, если не хочешь погубить все то, что на них построено. Ведь ты несешь ответственность не за свою жизнь, а за огромное количество жизней. Нам нельзя ошибаться и своеволить нельзя. И, похоже меня вернули именно потому, что в Эшли сейчас больше мальчишеской порывистости, чем девичьей нежности. Видящая должна уметь беречь мир, а не разжигать войну. В общем рано ей на трон, не тому учили девочку. Вот так, Хани, а ты говоришь...

– Ты жестока, – повторил Хани.

– В первую очередь, к себе, Хани. – я грустно вдохнула – Неужели ты думаешь, мне не хочется быть просто мамой? Перенестись к дочери, обнять и утешить?! Но эта возможность для меня теперь закрыта вместе с Миром Джерха. Я тоже, как и Эшли, очень привязалась к мальчику. А мы даже не попрощались. Но в своем отношении к нему, Эшли просто скопировала меня, не задумываясь, не обладая моим опытом. Не включив ни свой разум, ни умения. Так что быть мне той, кем быть на Роду написано, если не хочу беды. Разумеется, я прощу Эшли и никогда даже не озвучу, как мне больно от потери мальчика. Он был славный, ты уж мне поверь! Но сейчас я могу только навредить Эшли, если вмешаюсь. Что бы я не сказала, это будет – не то. Она должна сама пережить потерю, первую потерю в своей жизни. А потому самую больную и обидную. И начать думать! И это должно произойти без мамы. Не научится она сейчас на своих ошибках – Видящей её не стать. Пусть я и кажусь тебе жестокой, но Хани, боль – не всегда зло и опасность. Подчас именно она – лучший учитель. И она всегда рядом с тобой, боль от потерь. Шрамы на сердце не видны, но они никогда не рассасываются, никогда, Хани!

Я отвернулась, сдерживая подступающие слезы. Да, я как женщина очень ранима и слезы у меня близко, но как Королева я никогда не плачу на глазах у других. Сдержалась и сейчас. Повернулась к Хани и уже нормальным голосом добавила:

– Так что не мне с Эшли решать, когда пересекутся наши пути. А что я при этом чувствую, это уже только моё дело.

– Жутко это все, даже слушать. – Хани тяжело вздохнул – И вряд ли смогу сказать, что со всем согласен. Но недаром у нас в деревне говорили, что у каждого своя правда. И видно не зря Миров много, а вот такая, Видящая – одна. Но раз тебя вернули, да еще Страж столько лет жил, никого после тебя не видя, значит так тому и быть. И не плачь, не хотел я тебя так расстроить, совсем не хотел. Может тебе земляники принести, а? У нас есть.

– Землянику Джерх очень любит, – грустно отозвалась я – мне лучше малину.

– Так это мы быстро! – Хани подхватился и проговорил что-то подбежавшему мальчику. А потом повернулся ко мне – Я еще спросить хотел, раз у нас такой разговор пошел, серьезный. Что ты про Рива думаешь? Дельный он парень, или намудрил его папаша? Я знаю его немного, Рива. Вир его ребенком ко мне привозил, как пажа своего, да я сразу понял, что они кровные родственники. Мы, оборотни, это сразу видим, не глазами, а носом, по запаху.

Хани подмигнул мне и забавно хмыкнул, а я представила себе подрагивающий влажный медвежий нос.

– Здесь Мессир учил его с нелюдями общаться, на наших примерах, так сказать. Мессира тогда мои окончательно невзлюбили, а парнишка ничего был, живой. В смысле нутро живое, не как Вир, тот нет.

Я невольно усмехнулась. Уверенность Вира в своей гениальности, плотно покоилась на неумении его видеть достоинства у окружающих. А то, что оборотни сочтут его "неживым", а значит не заслуживающим их внимания, такое Мессиру даже в голову не пришло.

– Вир – гениальный ученый, – отозвалась я, думая, что могу сказать, а что лучше не озвучивать. Хотя Хани прав, оборотни вроде него многое чувствуют интуитивно, – но с Ривом перемудрил. Он и с Гледис так поступил, что она даже в другой Мир перебралась. Похоже, в своем желании создать совершенное оружие, он использовал запрещенный прием. Использовал Гледис просто как чрево для вынашивания, а ведь возможно, это был его шанс. И у них все могло сложиться по-другому. Но Мессир все же выбрал месть и власть. Столько лет ждать... Готовить не просто "холодное" блюдо, ледяное! Судя по дальнейшим поступкам сестры, она это поняла.

Но Вир перехитрил сам себя. Хотел создать мыслящее оружие, а создал человека. Тонкого, ранимого, думающего. Я, Видящая, Душу человека, искорку в нем вижу, как родничок или ключик с живой водой. А Вир вокруг этого ключика колодец из бревен – догм соорудил. Причем догм собственного сочинения. Но вода всегда найдет способ выбраться, а любая река с ключика и начинается. Когда Далт проходил посвящение в Стража, он был вынужден физически сражаться с Учителем и отношение их друг к другу на тот момент было не важно. Поднять руку на взрослого, того кто тебя учил много лет – это все, как себя переломить, и обратно уже никак.

– Это как медвежонок после первой линьки, вроде и тот же, а уже не тот – согласно покивал головой Хани.

– Да – улыбнулась я трактовки Хани взросления и необратимых изменений в медвежатах – А для этого мальчика, Рива, сражаться и убивать дело привычное, без мыслей плохо или хорошо. Вир приказал, он сделал. Так было изначально задумано. А тут его Душа вдруг на дыбы поднялась. Эшли он навредить не захотел, не смог тронуть беззащитную девочку. Вряд ли он знал, что Тени были рядом и растерзали бы его сразу, только попытайся он исполнить приказ отца. А вот почему Вир его послал на это задание, я так и не поняла. Он сам, Мессир Стражей, не мог же он не знать, что члены Королевской семьи всегда под охраной. Или в нем опять взял верх не разум ученого, а интерес экспериментатора? Мол, а что будет, если? Ладно, оставим это на его совести, да и не в этом суть, а в том, что Рив таким образом прошел посвящение в Стражи. Сам не являясь Стражем по рождению, но имея эту подготовку. Что, естественно стало совершенной неожиданностью для всех, включая самого экспериментатора. Однако, охрана у Принцессы Эшли теперь такая, что я могу спать спокойно. Думающий, чувствующий, чуткий мальчик с подготовкой Стража. Спасибо Виру! Но скажу я ему это как ни будь в другой раз. Почему-то я сильно сомневаюсь, что он обрадуется и этой новости, и моей благодарности.

Хани же, выслушав мой рассказ, только что-то ехидно проурчал и довольно прижмурился. Будучи человеком, он не мог не согласиться с моим невмешательством. Но его медвежья составляющая заставляла беспокоиться за Эшли – медвежонка. И Хани был явно рад, что девочка под надежной защитой "живого" парня, которого он знал.

Ну и, если быть совсем уж совсем честной, пусть и только перед собой, я завидовала Хани. Быть Видящей, это действительно трудно, это тяжело. Хани просто многого не знает, но сейчас я делала для Эшли то же, что в свое время и для моего медвежонка, кем тогда был Далт в глазах оборотня.

Ирония моей судьбы заключалась в том, что если для Миров, связанных воедино через Замок – Переход, где я была Хранительницей, было не просто важно, а жизненно необходимо мое присутствие, как и для Школ и еще для очень многих: Кланов; Родов; Стай меня окружавших. То своим самым близким и любимым Далту, а теперь и Эшли я могла помочь именно своим отсутствием в их жизни. Далт понял и оценил это уже будучи взрослым, сказав мне об этом сам. А поймет ли Эшли, пока я еще здесь?

Своим невмешательством я дарила своей девочке то, что подарили мне бессмертные Боги. Время. На осознание себя и своих поступков. Надеюсь, она сумеет, если не оценить мой подарок, то хотя бы воспользоваться им. Ведь сроки моего нового присутствия в этом, пусть и моем Мире, со мной так никто не согласовал.

«Лучше иногда падать, чем никогда не летать.»

Оскар Уайльд

Я готовилась вступить в неведомый мне Мир, а шагнув за пределы Мира Хани очутилась в чьих-то крепких объятиях. Дальше мне на минуту закрыли рот, и я не смогла позвать Хани на помощь. А потом все просто. Тонким каблуком на ногу и нет, не по важным органам коленом (что бы там не говорила моя охрана, я кое-что умею), а по наглой рыжей морде, но что называется, от души.

Лис отскакивает, и хватается за щеку. Наши негодующие голоса почти сливаются:

– Эстер! За что? – его вопль полон возмущения.

– Ты с ума сошел, у Перехода обниматься, а если бы я магию выпустила? – мой не менее громок, но скорее от испуга.

– Не подумал про магию, каюсь. – Лис сразу успокаивается, хотя и потирает щеку.

Я с полным недоумением смотрю на него. Что происходит? Лис, не подумавший? Это нонсенс. Он хороший шахматист, еще с моим отцом играл. Поведение разбитного балбеса, это скорее маска. Сейчас Сэм в строгом черном костюме, оружие хоть и боевое, но не повседневное, даже волосы гладко причесаны. Поймав мой взгляд, он убирает руку от лица и выпрямившись словно докладывает.

– Я с похорон Зака, Эстер.

Я тихонько ахаю и мои глаза, против воли, наполняются слезами. Видя это Лис торопливо начинает объяснять:

– Та зараза, морфы, они у Хани в основном были, у меня весь тот класс Мастер Мансур с собой забрал, когда свою Школу, с Габриэллой стали создавать. Так что мой Мир чистый. Тебя сразу к Хани перебросили. Честно, не знали сможешь ты помочь, или нет. И чем вообще у вас с Хани и морфами все закончится, потому и миры закрыли, а Зака хоронить надо было.

Слушая правильные, разумные объяснения я лишь прикусываю губу, детская привычка, чтобы не сказать лишнего. Да и что тут скажешь. Все по-своему правы. А быть Хранительницей Миров, это в первую очередь выполнять свой долг, то есть при подобной ситуации оказаться не просто на передовой, а первой и зачастую, единственной, кто войдет в неизвестный или "зараженный", как у Хани, Мир. Мы, Хранительницы, обладаем поистине огромной властью, но и жизнь наша нам не принадлежит. Может быть именно поэтому я так старательно отодвигаю от себя Эшли, давая ей время побыть просто красивой девочкой, оберегаемой всеми. Вот только использует она его как-то странно. Всегдашняя ошибка юности – уверенность в бесконечности времени.

– Эсси, прости! Но сроки в этом деле не подвинешь! – Лис расстроенно берет меня за руку и вкладывает в неё платок.

Надо же, я прикусила губу до крови, и не заметила.

– Пойдем, в твоем доме все готово, – он решительно берет меня за руку.

В Мире Хани все удивительно броское, крупное и как бы это описать? Фрагментарное, так, наверное. Отдельно горная река и огромные камни – валуны. Высоченные деревья на фоне бескрайнего неба и только в самой вышине кружит одинокая птица. Лес обширный, но не дремучий, а то же фрагментами – там полянка. Там дерево, хоть и поваленное, но оно лежит, а вокруг ни травинки, ни зверька. Такой мир, прохладный и открытый, распахнутый, как недостроенный дом. Мир еще молодой и яркий, но мне в нем было не уютно.

Совсем иное дело Мир, который выбрал и построил в нем свою Школу Сэм, по прозвищу Лис. И это прозвище он получил не только за рыжеватые волосы и бедовые, зеленые глаза. Я иду за ним, как он и просил. Здесь недавно прошел дождь и подол моего платья (оно зеленое, цвета еловой хвои), быстро намокает. Сэм идет быстро, и постоянно косит на меня глазом, успеваю ли? Но после каменистых дорог у Хани, эта лесная, с пружинистым покрытием из старой хвои кажется мне ковровой дорожкой. А оказавшись неподалеку от своего домика я вообще начинаю растеряно оглядываться. Как все изменилось! Это даже пугает. Так недавно посаженные на моей памяти яблоньки теперь совсем взрослые деревья и их кроны почти белы от цветов. У Лиса – весна. Кто-то высадил у их корней мои любимые тюльпаны, и похоже давно. Сейчас это разноцветные клумбы. Цветы уже выбросили стрелки и готовятся распуститься. Узкая дорожка вьется между цветами и ведет к дому. А вот и колодец. Он прихотливо увит почти дикими розами, белыми. Все-таки дань традиции. А на скамеечке рядом ведро с водой, это если пить захочется. Не с дороги, птицам, что летают и поют здесь в таком изобилии.