Текст книги "Сделка с вечностью (СИ)"

Автор книги: Алекс Хай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 28 страниц)

– Пока Огнебородый сам не прикажет, никуда не пойду. Ты союзник, король Хайлигланда, но ведёшь себя как наш хозяин.

Он увидел, как Волдхард побелел от гнева и высказанной кормчим дерзости. Ничего, этому южанину будет полезно поучиться уважать тех, с кем ещё придётся биться бок о бок.

Но, к удивлению Мунда, король быстро взял себя в руки.

– Хорошо, – кивнул хайлигландец. – Возможно, я действительно передавил. В конце концов твой вождь – Огнебородый, а я – всего лишь его союзник. – Одно Ухо не понял, издевался над ним король или просто не умел выражать раскаяние. – Пусть Магнус решит. Сблизьте корабли, чтобы мы могли докричаться друг до друга.

Мунд кивнул и отдал приказ. Может из этого Волдхарда и его южан ещё выйдет толк. Может и Магнус встанет на его сторону, если станет поменьше слушать южных жрецов, что только и могут говорить о могущественном мужике на небе.

Корабли сблизились так, что можно было разглядеть руны на щитах, прилаженных к их бортам. Мунд взмахнул рукой Ульху, кормчему Магнуса.

– Что там? – гаркнул Огнебородый.

Мунд обернулся, ища предсказательницу.

– Сольва! Ходи сюда и скажи, что увидела в небе.

Высокая воительница отложила ножичек, которым выковыривала грязь из-под ногтей, и зашагала к кормчему. Мунд невольно бросил взгляд на ее грудь: да, девицей ее нельзя было назвать уже лет как двадцать, но в походе выбор был невелик. Кроме того, с возрастом Мунд начал ценить в женщинах опыт.

– Не небо подсказало мне погоду, но костяные руны, – проскрипела она, поравнявшись с Одним Ухом.

– Гадание? – прошипел хайлигландец.

– Гадание – то, чем занимаются шарлатаны на ярмарках, – фыркнула Сольва. – Я же задаю вопросы мертвым родичам, и они мне отвечают. Мой род защищает своих потомков и предупреждает об опасности.

Мунд заметил, как исказилось в презрительной гримасе лицо короля. Он знал, что южане считали разговоры с предками колдовством, и это было еще одной причиной, по которой Одно Ухо недолюбливал хайлигландцев. Оторвавшись от предков, они нарушали порядок вещей.

– Значит, ты не ошибаешься? – спросил король.

Сольва кивнула:

– И Магнус об этом знает.

– Хорошо. Говори.

Воительница поприветствовала Магнуса взмахом руки.

– На севере смерть, вождь. Кости сказали, что на севере умерло что-то большое, и оно погубит еще многих. И мы стоим на его пути.

– Точнее, женщина!

– Точнее некуда. На север идти нельзя! – вмешался Ульх, кормчий Магнуса. Голос его звучал, словно доносился из колодца, а сам он был похож на бочку. Здоровенную бочку, к которой прилепили белокурую бороду. – Я и без Сольвы скажу, что впереди беда. Тучи видели? Близится такая гроза, что нас всех к чертям затопит!

Волдхард грохнул кулаком по дереву.

– Когда будет буря?

– К обеду! – крикнул Ульх. – Точнее сказать нельзя – ветер меняется.

– Нужно рассредоточиться и переждать в открытом море, – заключил Мунд. – Можно попробовать уйти южнее и надеяться, что нас обойдет стороной. Главное – отойти как можно дальше от земли, иначе корабли размажет о скалы.

– Погодите, а это что? – Сольва нервно отбросила растрепавшуюся белокурую косу за спину.

Волдхард встревожился.

– Где?

– Вон там, на горизонте, со стороны Ваг Рана. – Сольва привстала на цыпочки и даже слегка подпрыгнула, глядя на очертания суши.

Мунд вскочил на нос, припал к дереву и вытянул шею.

– Не понимаю! – растерянно проговорил он. – Похоже на грозу, кабы она могла так быстро двигаться.

– Гроза и есть! – рявкнул Ульх. – Никогда таких быстрых не видел.

Мунд всмотрелся снова и оторопел. Такого он не видел никогда, но и рассказов старых моряков хватило, чтобы предположить. И осознание вселило в него ужас.

– Так что же там? – король Хайлигландцев терял терпение.

– Это не гроза. Точнее... не только гроза, – побелевшими от страха губами прошептал Одно Ухо. – На нас идет Большая волна. Мы не успеем развернуться.

* * *

– Заинтересовались навигацией, друг мой?

Фастред резко опустил солнечный камень, услышав голос патрона. Брат Аристид наблюдал за ним, сидя на сундуке.

– Вы проснулись! – брат-протектор отдал иссоль подоспевшему Анду и подошел к монаху. – Как себя чувствуете?

– Хорошо, друг мой. Я проспал завтрак?

Фастред улыбнулся.

– Да, но я припас для вас паек.

– Замечательно. Что бы я без вас делал?

– Понятия не имею, – отозвался брат-протектор. – Наверняка плыли бы на этом корабле в империю. И, думаю, вряд ли бы голодали.

– Никак мне не убедить вас в собственной значимости, дружище. – Аристид добродушно усмехнулся и обратил взор к морю. Десятки кораблей стремились к берегам империи стройными рядами, точно птичий клин. Но ветер сменился. – А ведь я столь многим вам обязан.

– Я служу вам не ради благодарности, – ответил Фастред, глядя на ближайший когг. – Я пошел за вами потому, что верю в то, за что вы сражаетесь.

Еретик кивнул.

– Знаю. Но разве ваша помощь не заслуживает признания, дорогой Фастред? С каждым восходом мы все ближе к цели. Если повезет, через дюжину дней будем в Рионе. И, видит бог, вы еще сыграете свою роль в том, что случится дальше.

Фастред не ответил. Его всегда тревожили пророчества патрона. Аристид обладал необъяснимым чутьем и порой предсказывал будущее столь точно, что даже он, верный слуга, начинал всерьез бояться. Впрочем, Фастред опасался не столько слов Аристида, сколько его действий.

В последние луны Аристид немного сдал, хотя первые тревожные звонки появились и раньше, еще позапрошлой осенью. Фастред замечал, что его патрона беспокоило нечто, о чем тот не желал говорить. Аристид никогда ни на что не жаловался. И все же монаху не удавалось скрыть чувств. А когда беспокойство длится слишком долго и не ослабевает с течением времени, в определенный момент оно начинает подтачивать тело. Фастред замечал, что Аристид стал хуже спать: просыпался несколько раз за ночь и бродил по замку, точно неупокоенный призрак, рылся в книгах, поднимал старые записи в библиотеке – настолько древние, что Фастред не мог понять, на каком языке те были написаны. От любых вопросов Аристид неизменно отмахивался, утверждая, что он в порядке, но брат-протектор провел с слишком много времени рядом с ним и знал: если что-то начало так сильно тревожить самого Аристида, значит, дело и правда пахло дрянью.

Фастред надеялся, что морское путешествие немного отвлечет патрона, но стало лишь хуже. Аристид теперь не только чаще просыпался по ночам, но не находил покоя и во сне: часто то ли бредил, то ли разговаривал с кем-то на незнакомом языке. Его и без того ослабевшее тело начало требовать больше покоя. Аристид стал реже бодрствовать и порой просыпался уже после полудня.

– Посидите здесь, я принесу вам еды.

– Не стоит, я сам…

– Отдохните.

Тон брата-протектора не терпел возражений, и Аристид нехотя подчинился. Фастред помог патрону устроиться на сундуке рядом с мачтой и добрался до своего мешка, стараясь не мешать команде. Еда в море разнообразием не блистала: вяленое мясо, сухари, разбавленное вино. Последнее было привилегией высших чинов, воинам доставалось водянистое пиво. Порой варили похлебку – и тогда в ход шли коренья, на сборе которых настоял Аристид: монах считал, что воинам непременно следовало хоть иногда питаться растительной пищей, дабы предотвратить болезни. Но запасы уже иссякли наполовину, а скал Ленгая на горизонте они так и не увидели. Ситуацию осложняло и то, что за весь путь до Риона флот не собирался делать остановок, дабы не выдать себя раньше времени. И потому паек урезали как могли.

– Размочить вам мясо? – предложил Фастред, усевшись на сундук подле Аристида.

– Мои зубы еще крепки, друг, – улыбнулся еретик. – Не стоит клеймить меня немощностью только из-за пары плохих ночей.

– Если бы пары…

– Все в порядке, брат Фастред, – оборвал его патрон. – Есть знания, бремя которых должен нести лишь я. По крайней мере, пока. Порой оно бывает невыносимо тяжелым, но, уверяю вас, я справлюсь.

По тону Аристида брат-протектор понял, что разговор лучше перевести в иное русло. Впрочем, еретик и сам смягчился:

– Со временем я смогу рассказать больше, друг мой. Но время еще не наступило. – Он отправил в рот ломоть солонины и приложился к меху с вином. – Хорошо, что пост не затрагивает воинов и путешественников. Что ни говори, но мясо в Горфе валят на совесть.

Фастред отвлекся на шум. Когг вмещал команду примерно два десятка человек с тем условием, что при отсутствии ветра почти все они брались за весла. С самого утра ветер благоволил путникам, но, судя по громогласному ору Стора, обстоятельства изменились. Анду метался по палубе, точно дикий кот. Несколько человек отогнали Аристида и Фастреда подальше от мачты. Поднялся сильный ветер – настолько резко, что монахи не успели и моргнуть. Небо резко потемнело.

– Что-то надвигается с севера. Кольцо, что происходит? – обратился Фастред, стараясь перекричать порыв ветра.

– Дерьмо происходит! Не мешайте тут!

Фастред бросил тревожный взгляд на Аристида. Еретик наспех затолкал остаток пайка в глотку, запил щедрым глотком вина и взглянул на парус.

– Не только ветер изменился.

Он бросился к сундуку, выудил оттуда кошель с солнечным камнем и одним движением вытащил иссоль.

– Нас несет на мыс Нокш, – заключил он, найдя солнце. – Нас снесло с пути.

Фастред перестал что-либо понимать.

– Это же хорошо. Нокш – самая южная часть вагранийского брега, – удивленно сказал он. – Нам туда и нужно.

– Нет. Это плохо, – отозвался Аристид. – К Нокшу можно подойти только со стороны Ленгая, с севера. Либо обогнув значительно южнее. Ибо южнее мыса раскинулась протяженная гряда рифов. И нас несет прямо на них.

Фастред оглянулся. Кольцо ревел, точно медведь, ухватившись за руль. Судно качнуло. Аристид ухватился за канат.

– Помощь нужна? – спросил Фастред, перехватив Анду.

– Держись, мать твою, крепче! – рявкнул тот в ответ и унесся вперед, к Стору. – Крысы равнинные!

– Что-то… Что-то не так… – Фастред едва расслышал Аристида. Еретик вцепился в канат, что стягивал пожитки и говорил, не размыкая век. – Я… Я не вижу его.

– Чего не видите?

Аристид его не слышал. Пальцы, сжимавшие веревку, ослабли, худое тело еретика затрясло. Фастреду пришлось подхватить патрона одной рукой, второй он старался держаться крепче. Их накрыло брызгами. Искаженное непонятной гримасой лицо Аристида даже не дрогнуло, когда волна окатила его с головы до пят.

– Я не вижу его… Лопнуло… Его сердце разбито…

Тело Аристида забилось в судорогах, изо рта пошла пена.

– Брат! – Фастред крепче обхватил патрона, но скользкими руками и в промокшей одежде это стало еще тяжелее. Брат-протектор стиснул зубы и зарычал. Аристид дернулся в спазме, от которого каждый член словно окаменел, и резко обмяк. Фастред воспользовался моментом, подтащил патрона к себе, прижал крепче.

– Для них… Все кончено, – пошевелил губами еретик. – Сердце… Разбилось.

– Какое сердце? Я не понимаю! – ревел Фастред, перекрикивая ветер. – Брат Аристид! Вы меня слышите?

Монах не ответил. Фастред понял, что его патрон перестал дышать.

* * *

– Большая волна! – Альдор шарахнулся в сторону, когда кормчий пробежал по палубе. – Снять парус! Развернуться против волны!

Кто-то из команды зажег факел и принялся размахивать им, предупреждая шедшие позади суда. Остальные кинулись надежнее прилаживать грузы.

– Чем помочь? – спросил Альдор у кормчего.

– Лезьте в трюм, если успеете! Выкачивайте воду, там насос.

Граувер запаниковал. Небо почернело окончательно, сверкали молнии – но грохот пришел немного позже. Начался дождь – первые крупные капли шлепнулись на палубу. Ветер неистовствовал, вздыбив море до пены. Но рундов пугал не шторм.

А затем он увидел то, что их ужаснуло.

Вертикальная стена воды – самая большая волна, больше, чем Альдор мог себе представить – надвигалась прямо на их когги.

– Выше, чем колокольня Святилища, – охнул Остер. – Держитесь, господин!

Альдор не успел ухватиться крепче за канат – его окатило поднятой с дна ледяной водой. Остер схватил его – хватка у парня оказалась медвежьей – и подтащил к себе.

– Не успеем добраться… До трюма.

Это бы все равно не помогло. Их терзал ветер с одной стороны, а с другой на них шла неумолимая водная стена. Альдор вспомнил, что читал о таком явлении в эннийских трактатах – в местах, где бывали землетрясения, случались такие волны. Но эти края не знали ничего подобного с тех пор, как велись летописи.

– Что-то случилось, – только и мог сказать он. – Что-то на севере.

– Плевать! – Остер дернул господина к себе и подполз к мачте, где темными змеями свились остатки канатов. – Я не знаю, что делать!

– Я тоже. Молись, если веришь.

Отчего-то это осознание неминуемой смерти вселило в него спокойствие. Ясность, которую он искал так давно и которую так и не мог обрести, наконец-то явилась именно сейчас. Был ли то гнев господний или очередное роковое безумство природы – какая разница? Имело значение лишь то, что вскоре все закончится. И конец этот – мучительный и невероятно страшный – все же был ясен. В глубине души Альдор желал, чтобы все это закончилось. Чтобы не было этого похода, чтобы тогда, несколькими годами ранее, Грегор не послушал его и не загорелся идеей заполучить имперский трон. И если эта война закончится так, пусть. Пусть многие погибли напрасно, но если все окончится сейчас, будет спасено еще больше людей. Не самый скверный повод для смерти.

Когг затрещал, взлетев вверх.

– Держу, господин, – кричал Остер, словно еще на что-то надеялся. – Я буду защищать вас до…

Он не договорил. Они погрузились в воду, и крик помощника захлебнулся в буквальном смысле.

Продолжая держаться, они вынырнули наверх – Альдор уже ничего не видел и не слышал, ориентируясь лишь по возможности дышать. Вода была всюду. Ветер бил и хлестал. Мачта сломалась – он не заметил, в какой момент. Остер продолжал его удерживать. Славный малый, зря Альдор с ним так – подумал он.

А затем их что-то ударило. Корабль содрогнулся, застонал и затрещал. Их снова захлестнуло волной, Альдор уже почти не пытался отплевываться. От удара Остер обмяк – видимо, приложился головой о дерево.

Альдор разжал руки и отдал себя стихии.

2.2 Миссолен

Симуз промокнул вспотевший лоб платком, аккуратно свернул его вчетверо и убрал за пазуху. Волосы отросли до той самой ненавистной длины, когда уже лезли в глаза, но убрать их хвост еще было нельзя. Челка прилипла к вискам, пришлось разворошить ее пальцами. Почему-то в Миссолене жара переносилась хуже, чем в Эннии. Влажный горячий воздух застаивался и обжигал лёгкие.

– Хорошо бы полило. – Одна из фрейлин императрицы Виктории томно обмахивалась веером и стреляла глазками, не то дразня, не то что-то обещая Симузу. Кажется, ее звали Матильдой, и происходила она из небогатого, но старого и уважаемого бельтерианского рода. Матильду прислали ко двору, чтобы подыскать нового мужа взамен скоропостижно скончавшемуся.

Бывший эмиссар любезно улыбнулся, но беседу не поддержал. Флирт с придворными дамами в его контракт не входил.

– Как вы спасались от жары в Эннии? – не унималась фрейлина.

– Примерно так же, как и здесь: днём прятались по каменным домам и выходили на улицу после заката.

Дама театрально охнула.

– Как же это мучительно! Хоть бы ветерок подул!

Симуз пожал плечами. Духота, несмотря на все неудобства, оставалась меньшей из его забот.

Он барабанил пальцами по мраморной скамье, ожидая приглашения. Император нечасто баловал его личными встречами, и потому, когда люди Демоса принесли ему весточку, собрался по дворец незамедлительно. Каждая аудиенция давала шанс увидеться с Десари. По понятным причинам дочь жила при дворце, а Симуз, вернувшись к грязной работенке, старался держаться подальше от любопытных глаз.

Наконец из дверей, что вели в императорское крало, вышел Ихраз и поманил Медяка к себе:

– Вас ждут.

Симуз поднялся, расправил подол прилипшей к заднице туники и на прощание улыбнулся фрейлине. Та с щелчком захлопнула веер и одарила его столь многообещающей улыбкой, что впору было забеспокоиться.

– Найдите меня вечером в императорском саду, – шепнула дама на прощание.

Симуз поклонился и исчез за дверью.

– Матильда доставляет вам неудобства? – спросил Ихраз, от взора которого не укрылась настойчивость фрейлины.

– Милейшая женщина. Наверняка просто заскучала.

– Если станет навязчивой, дайте мне знать: ее величество примет меры.

– Думаю, я и сам смогу разобраться. Но спасибо.

Ихраз ему нравился. Работал быстро, эффективно. Говорил четко и по делу. Обещания выполнял любой ценой. По-имперски говорил лучше, чем Симуз по-эннийски. И все же Медяк чувствовал тьму в его душе. Задавать вопросы было бестактно, а дворцовым слухам Медяк не доверял. Он выяснил лишь то, что несколько лет назад Ихраз потерял сестру, с которой был очень близок.

Телохранитель проводил его в кабинет и, оставив наедине с Демосом, закрыл двери снаружи.

Император полулежал на кушетке, закутавшись в шерстяной плед.

– Вы хорошо себя чувствуете, ваше величество?

– Давно не чувствовал себя таким живым и бесполезным, – проворчал Демос. – Боль, знаете ли, кое-что меняет в сознании.

– Мигрени?

– Они, родные. Налейте себе чего-нибудь и усаживайтесь поудобнее, мастер Симуз. У меня есть для вас поручение.

Медяк послушался, плеснул воды в изящный гацонский бокал и устроился в кресле напротив Демоса.

– Мой кузен перешёл к активным действиям, – начал император. – Вы же знакомы, насколько я помню?

– Имел честь получить от него пару затрещин, – улыбнулся Симуз. – Тяжелая рука.

– А голова и вовсе непробиваемая, смею предположить. До меня дошли новости из Освендиса. Сын Магнуса Огнебородого Вигге сделал моему вассалу предложение, от которого тот не смог отказаться. Войска Брайса Аллантайна встали на сторону северян.

– Не удивлён.

– Я тоже. Брайс – трус, каких поискать. И хотя я предполагал вариант, что он нас передаст, хотелось бы в дальнейшем последить за герцогом Освендийским повнимательнее. Он малодушен, но довольно бесхитростен, однако, как и все освендийцы, может огорошить сюрпризом. Я хочу, чтобы вы, мастер Симуз, отправились в Освендис.

Медяк на миг застыл.

– Как наблюдатель короны? – уточнил он.

– Как шпион, – улыбнулся император.

Симуз печально улыбнулся.

– Наконец-то мои услуги пригодятся в полной мере.

– Скучаете по опасности?

– Не особенно. Но и жить в идиллии у меня не получается.

– У меня тоже. Всю жизнь стремлюсь к покою, а он недостижим. Итак, есть лазейка для вас. Весьма удачная.

– Слушаю.

– Брайс лишился секретаря. Казнил за измену, насколько мне известно. Тот передавал сведения.

– И поэтому вы хотите подослать второго шпиона на ту же должность? – усмехнулся Медяк.

– Освендийцы убеждены, что одна стрела не попадает дважды в одного и того же зайца. Кроме того, Брайс больше не хочет связываться с монахами. Вы прекрасно подходите. – Демос потянулся к столику за кувшином. Медяк предупредил его намерения и первым налил ему воды. – Благодарю.

– Полагаю, я буду не единственным, кто соблазнится почетной должностью.

– Разумеется, – кивнул император, отпив немного из бокала. – Но вы будете единственным не-церковником из предложенных кандидатур. Брайс клюнет.

Симуз продолжал сомневаться. Но император казался абсолютно уверенным. Это беспокоило еще сильнее.

– Какая у меня легенда?

– Значит, вы согласны? —Демос указал на кожаную папку и жестом пригласил Симуза взять ее. – Вас зовут Алас Кенхоф. Вы из Тордога, воспитанник тамошнего барона. Дальний родич – в достаточной степени дальний, чтобы Брайс о вас не слышал. Ваше происхождение не позволяло сделать блестящую военную карьеру, а на монастырь барон денег пожалел. Однако вы подучили достойное образование и много путешествовали. Обязательно упомяните об этом несколько раз: Брайс обожает принимать у себя странствующих. Особенно тех, кто хорош в бою.

Медяк кивнул.

– Понял.

– Прочие детали в этой папке. Там же – верительные грамоты от людей, которым вы служили. Подробности оставляю на ваше усмотрение. Насколько мне известно, актёр вы что надо, мастер Симуз.

– Не привыкать.

Демос приподнялся, пригладив пятерней растрепавшиеся волосы, и на несколько мгновений Симузу открылось его уродство. Некогда этого человека презрительно именовали Горелым лордом. Те, кто позволял себе высказываться непочтительно, либо вовремя заткнулись, либо умолкли навеки. Несмотря на всю немощность и болезненность, император был опасен. Симуз пока не мог представить, насколько.

– Выезжаете послезавтра, – подытожил Демос. – Полагаю, двух дней на подготовку будет достаточно.

– Более чем. – Медяк поставил пустой боковина столик и поднял глаза на императора. – Смогу ли я увидеть дочь перед отъездом?

– Разумеется. Я же не изверг! И раз разговор зашёл о Десарии, нам также есть что обсудить.

Симуз напрягся. Каждый раз, когда сильные мира сего заводили толки о дочери, ничем хорошим это не заканчивалось.

– Она делает успехи?

Император слабо улыбнулся.

– Понемногу, хотя ей ещё предстоит многому научиться. И все же Десари безмерно талантлива. Там, где талант себя не проявляет, она берет трудолюбием и усидчивостью. Золото, а не наследница знатного Дома. Будь мой брат Линдр хоть вполовину усерден в работе, как она, я мог бы смело уходить на покой.

– Но, полагаю, вы завели этот разговор не затем, чтобы похвастаться успехами моей дочери.

– Вы и так в курсе, что она молодец. И вам также следует знать, что она привлекла внимание знатных женихов.

Медяк крепко сжал пальцы на папке, не заметив, что смял бумаги. В слабо проветриваемом кабинете резко стало еще душнее.

– Ей всего четырнадцать! Побойтесь Бога, ваше величество.

– Не боюсь. Ей уже, – Демос сделал особое ударение на это слово, – четырнадцать, мастер Симуз. – В ее возрасте все юные аристократки обычно уже либо номинально замужем, либо крепко помолвлены.

Бывший эмиссар расслабил шнурок на вороте туники. Лоб снова обливался потом.

– От кого сваты? – хрипло спросил он.

– Пока что от двух Домов Эннии, членов Магистрата. Но их будет больше, уверен. Предложения посыплются со всех сторон материка. Многие захотят породниться с наследницей Дома Флавиес.

– Никаких эннийцев, – резче, чем хотел, ответил Симуз.

Демос загадочно улыбнулся.

– Не спешите с выводами, друг мой.

– Я почти двадцать лет работал на Магистрат. Поверьте, достойных людей там не осталось.

– Достойных мало и в империи. Однако же вот, – император обвел рукой кабинет, – мы с вами сидим вместе и пытаемся вершить судьбу мира. Благородные редко доживают до того, чтобы попасть в летописи. Я отношусь к вам с большим уважением, мастер Симуз, но прошу помнить, что опекун Десарии – я. Вы сами просили меня об этом, и я взял на себя ответственность за судьбу девочки. Если найдется подходящая партия…

Весь этот разговор напоминал Медяку многократные споры с Эсмием. Отправить нерадивого отца на другой конец света, чтобы не создавал помех, было излюбленным приемом старого Флавиеса. Демос, к большому разочарованию Симуза, судя по всему, пытался действовать теми же методами.

– Не потому ли вы сейчас отсылаете меня в Освендис? – подавшись вперед, вкрадчиво спросил он. – Опасаетесь, что помешаю вашим планам?

Император покачал головой.

– Я часто играю грязно – такова политика, но подобный поступок куда ниже моей беспринципности. Мне действительно нужны ваши глаза и уши в Освендисе, Симуз. Я должен знать, что планирует Брайс Аллантайн и насколько далеко готов зайти. Герцог Освендийский – флюгер, что встанет на сторону победителя. И я хочу, чтобы он не создал помех. – Демос помедлил. – Любой ценой. Даже если придется избавиться от герцога. Что же касается вопроса с Десарией, то я обещаю не принимать ничьих предложений до тех пор, пока вы, мастер Симуз, не вернетесь. Стану тянуть с ответами так долго, как это будет возможно. Надеюсь, мое слово еще чего-то да стоит.

Медяк подумал, что и без того злоупотребил императорским расположением, а потому спорить не осмелился.

– Благодарю, ваше величество.

Демос отбросил плед и поднялся, давая Симузу понять, что аудиенция подошла к концу. Шпион покинул кресло.

– Приходите завтра на ужин, – сказал Демос. – Сможете вдоволь наговориться с дочерью.

– Спасибо, ваше величество.

Симуз склонился, целуя перстень императора. Демос положил руку на его плечо.

– Я должен предупредить. Вы можете задержаться на севере надолго. Война может затянуться, и мы не знаем, каков будет итог. Если брак Десарии поможет спасти мою страну, а вас не будет рядом, я воспользуюсь правом опекуна и соглашусь. Прошу помнить об этом, мастер Симуз.

Медяк натянуто улыбнулся и выпрямился.

– Когда речь заходит о судьбах государств, желания маленьких людей перестают иметь значения. Особенно таких, как мы.

– Именно так, друг мой. – Демос позвонил в колокольчик, приказывая Ихразу проводить гостя. – Именно так.