Текст книги "Сделка с вечностью (СИ)"

Автор книги: Алекс Хай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц)

3.2 Бениз

Фастреда мучительно рвало. Так его не выворачивало наизнанку даже когда он продегустировал отравленную пишу брата Аристида – покушения на монаха-еретика случались едва ли не чаще, чем дождь в Рундкаре. Тогда патрон быстро привел его в чувство, заговорщика нашли и казнили, а у Фастреда окреп желудок. Ибо то, что не убивало, делало тело сильнее.

Сейчас его едва не прикончило проклятое море.

Он не понимал, как ему удалось выжить в той волне. Не знал, каким чудом бездыханный Аристид уцепился за жизнь. Но вот она правда – они ухватились за какое-то бревно, провели в воде пару дней и наконец выбрались на сушу – живописный пустынный пляж с песчаными дюнами и зелеными холмами вдалеке. Берег был усеян обломками кораблей, к нему прибивало остатки припасов, водоросли и мусор.

И берег этот был бельтерианским.

– Когда мне говорили о вторжении в империю, признаюсь, я представлял это несколько иначе, – съязвил Стор Кольцо. Кормчий не оставлял попыток отыскать Анду. Тщетных – он понимал. Но продолжал искать.

Фастред умыл лицо соленой водой, наградил кормчего мрачным взглядом и поднялся на ватных ногах. На берегу их было человек пятьдесят. И еще с десяток-другой трупов. Хорошо хоть, море выбросило пару бочек с сельдью.

Брат Аристид бродил по пескам, изучая местность.

– Вижу, крушение далось вам нелегко, – сказал он, когда к нему подошел брат-протектор.

– Вам тоже. Могли его и не пережить.

Аристид пожал плечами.

– Сердце прихватило. Я уже не так молод, как порой думаю.

Фастреда удивило сосредоточенное спокойствие монаха. Они потеряли все в один момент – годы строительства, несметные богатства, вложенные в союзный флот, сотни, если не тысячи людей. Все кануло в море.

Но Аристид не выглядел подавленным.

– Чего я не знаю? – Фастред схватил патрона за локоть и развернул к себе. – Почему вы спокойны? Чего не договариваете?

– Не понимаю, о чем вы, дорогой друг. Каждый скорбит по-своему. Сейчас я занят тем, что пытаюсь понять, где мы и куда могло выбросить остальных выживших.

– Что это было? – не отставал брат-протектор, продолжая держать Аристида за рукав. – Я не мореход, но отродясь не слышал, чтобы в заливе бушевала такая стихия. Что за сердце, о котором вы говорили во время шторма? – Он склонился над патроном. – Вы расскажете мне все, если хотите моей помощи и дальше. Хватит с меня тайн.

– Любопытство заставит вас предать клятву? – улыбнулся монах.

– Я хочу знать, на что подписался.

– Поздновато вы, в таком случае, прозрели.

Еретик увлек его вглубь берега, подальше от выживших и лишних ушей.

– Я никогда не лгал вам, друг мой, – тихо сказал он, взбираясь по склону. – Разве что недоговаривал ради вашего спокойствия. Ибо есть вещи, которых вы пока не в состоянии понять.

– Уж попытаюсь.

Аристид выбрался на холм, откуда раскидывался вид на зеленые луга. Вдалеке виднелись очертания нескольких домов: не то маленькая деревня, не то разросшийся хутор.

– Хорошо, – сказал еретик и обратил взор на спутника. – Волну, что разбила наш флот, подняло серьезное разрушение на суше. Вы правы, брат Фастред, такого эти воды еще не видали. На юге, возле Тирлазанских островов и на Ишудане, подобное не редкость. Помните извержение Фатира? – Брат-протектор кивнул. – В южных водах такие огненные горы находятся под водой, прямо на дне морском. Когда они выстреливают огнем, вода кипит, поднимаются высокие волны вроде тех, что нас смыла… Потому островной юг издавна считали не самым приятным местом для жизни. Но в Вагранийском заливе такого нет. И судя по направлению волны, источником стал именно Ваг Ран.

– А что за сердце, о котором вы говорили во время шторма?

– У меня прихватило сердце.

Фастред начал звереть.

– Не лгите! Я догадываюсь, что одно связано с другим. Довольно, выкладывайте все. Клянусь молчать, но я должен знать, что происходит.

Лицо брата Аристида ожесточилось.

– В Ваг Ране была разрушена очень важная вещь, – с усилием, словно выдавливал из себя каждое слово, произнес он. – Это уже повлекло за собой серьезные последствия, но то, что случилось с нами – лишь начало. Больше не спрашивайте меня об этом до тех пор, пока сам не заговорю. Я и так сказал гораздо больше, чем следовало. И даже я не знаю всего. Остается лишь строить догадки.

Рассказ лишь больше озадачил Фастреда.

– Какие последствия?

Аристид развел руки в стороны.

– Сам до конца не знаю. Если случилось то, о чем я думаю, вагранийцы могут погибнуть. Их земли ждут большие потрясения. Падение Ваг Рана, несмотря на замкнутый образ жизни этой страны, повлияет на весь материк. При самом ужасном раскладе вагранийцы просто постепенно исчезнут. Либо их захватят более сильные и амбициозные соседи. Или они попробуют уйти в чужие земли. Все это с большой вероятностью означает еще одну войну. И это совершенно не то, что я планировал. – Аристид отвернулся, бормоча себе под нос. – Понять бы, кто… Кто добрался до сердца…

– Что за сердце?

– Я же сказал, об этом позже, – раздраженно ответил еретик. – Отправился бы в Ваг Ран узреть случившееся лично, но сначала должен разыскать короля. Живым или мертвым.

Фастред оглядел берег и заметил вдалеке других людей.

– Есть еще спасшиеся, вон там. – Он указал на Берег пологий и протяженный. – Сюда могло вынести многих.

Аристид рассеянно кивнул. Мысли патрона явно были заняты вагранийцами.

– Это хорошо, – сказал он. – Мы соберем всех, кого удастся найти. И нужно выяснить, где именно мы оказались. Дойдем до той деревни?

* * *

Они прошли меж рядов вспаханных полей, на которых выращивали лен. Время было обеденное – люди отвлеклись от работы и ели принесенную из домов пищу, устроившись подле дороги. Немолодая крестьянка в ярко-красном платке отложила лепешку, поднялась и встретила путников настороженным взглядом.

– Добрый день, почтенная, – с лучезарной улыбкой поприветствовал ее Аристид по-имперски. – Не соизволите ли уточнить, как называется это место и как далеко ближайший город?

Женщина пристально оглядела гостей. Фастред заметил, что лицо ее смягчилось, когда она увидела их символы веры.

– Керкеран, наставник, – ответила она, растягивая слова по-бельтериански. – Земля графа Бениза. Это ваш корабль в шторм попал?

– Бениз? – удивился Аристид. – Далеко же нас вынесло…

Крестьянка буднично кивнула, словно встречала таких невезучих каждый день.

– Весь берег обломками завалило, – сказала она. – Рыбаки утром еще несколько человек из воды вытащили. И вчера многих принесло… Много ваших. Не все живые, но одеты чудно. А вы куда шли и откуда?

– Из Горфа. Планировали дойти до Анси и дальше вдоль берега к Риону.

– Ааа… Много вас было?

– Достаточно, – ушел от ответа Аристид. – Мы не хотим злоупотреблять вашим гостеприимством, но могу я увидеть тех, кого вы нашли?

Крестьянка махнула рукой в сторону деревни.

– Второй дом направо по дороге. Большой, из сруба, сразу заметите. Спросите Полинн, она за хворыми ухаживает. Среди них есть богач – купец ваш, видимо. Одежда дорогая.

– Он жив? – оживился Аристид.

– Да, хотя ему и досталось.

– Спасибо.

Монах повернулся, чтобы пойти к деревне, но женщина его окликнула.

– Но учтите, – предостерегла крестьянка. – Накормить как следует мы вас не сможем. В чуму почти всю деревню выкосило. Работать некому, пищи мало, а еще и война с Освендиса идет – имперские люди все отнимут, запасов почти не останется. Знаю, что Хранитель завещал помогать ближнему, да тут своих бы поднять. О нас получите только хлеб да рыбу.

Монах кивнул.

– Понимаю. Это уже больше, чем мы смели просить. Но, надеюсь, колодец у вас есть?

– Аж три. Воды не убудет. Да и снеди найдем на хворых. Я Флоретт, староста этой деревни.

– Аристид, – представился еретик с легким поклоном и указал на спутника. – И мой верный друг брат Фастред.

– Будем знакомы, святые братья. Здесь служителям Пути всегда рады. Пойдете к Полин – скажите, я вас прислала.

Флоретт отошла, призывая остальных торопиться с трапезой. Аристид поманил за собой Фастреда.

– Значит, Бениз, – рассуждал он вполголоса. – Земли графа не очень обширные – он живет с порта. Выходит, до него не больше пары дней пути.

– Вы здесь бывали?

– В Бенизе был лишь однажды и очень давно. Крепость прекрасно защищена, и даже если мы соберем несколько сотен выживших, нечего и думать, чтобы ее взять. Ни с моря, ни с суши. Наш единственный шанс – идти на север, чтобы встретиться с войсками Вигге Магнуссена.

Фастред внезапно остановился, и Аристид удивленно на него взглянул.

– Что такое, друг мой?

– Есть ли смысл?

– Не понимаю вас.

– Есть ли смысл идти дальше? – растерянно повторил брат-протектор. – Выживших после шторма немного. Мы не нашли среди них ни короля, ни Огнебородого, ни эрцканцлера. Вести войско некому.

По лицу Аристида пробежала тень.

– Вигге – старший сын Магнуса, – сухо ответил он. – Даже если Огнебородый погиб, преемник у него есть.

– Но Вигге Магнуссен – не Грегор Волдхард. Вигге ведет рундов. А мы оба прекрасно понимаем, что ни политического, ни религиозного интереса у рундов нет. Им пообещали славу и богатства. Они идут грабить южные земли. Но ведь идея Священного похода была в другом. Мы хотели уничтожить Эклузум, избавиться от Великого наставника…

– И посадить задницу Волдхарда на трон, – раздраженно добавил Аристид. – Я знаю. Если король погиб, от этой идеи придется отказаться. Но уничтожить Эклузум войско сможет и без короля. И мы должны это войско найти.

– В погоне за Эклузумом мы все забыли о другом, – не отступал Фастред. – Если Волдхард мертв, что будет дальше? Кто останется править Хайлигландом? Его жена-рундка? Но на каком основании, если наследника нет?

Аристид пожал плечами.

– Быть может, Хайлигланду больше не нужны короли. Энния и Ваг Ран все это время справлялись и без них. Причем Энния – довольно успешно.

– Значит, все это, – Фастред обвел рукой воздух вокруг себя, – было нужно вам только ради войны с Великим наставником? Неужели вы с самого начала заботились лишь об этом? Вы отправили на смерть столько людей ради… Ради чего?

– Ради блага всех, кто выживет! Мир изменился, и я здесь затем, чтобы направить изменения в верное русло.

– Но именно вы приложили руку к этим переменам, брат Аристид. Вы убедили короля отправиться в Священный поход. Вы убедили его заключить союз с рундами. Вы обратили многих из них в нашу веру – и как же вовремя тогда извергся Фатир! Так вы направляете мир на верный путь? Кровью и интригами? Чем вы тогда лучше того же Великого наставника Ладария?

Фастред понял по лицу Аристида, что слова задели его всерьез. Однако еретик справился с чувствами и сохранил спокойствие.

– Теперь это почти не имеет значения, – ответил монах. – Теперь я почти бессилен, брат Фастред. Все, что я могу – привести оставшуюся армию под стены Миссолена. И если мы повернем обратно сейчас, друг мой, то обесценим все смерти и жертвы людей, что сражались с нами бок о бок все эти годы. Они верили в то, что мы делаем. И даже если не верили, они отдали за нас жизни.

– Они боялись! Гнева Волдхарда и вас!

– А вы, брат Фастред? Вы боялись меня?

Брат-протектор не ответил.

– Интересно, когда мечта уступила страху? – печально усмехнулся еретик. – Если мои методы и замыслы больше вам не по нраву, идите – снимайте с себя обеты, отказывайтесь от клятв. Никто вас не осудит. – Аристид шагнул к Фастреду так резко, что он по привычке схватился за меч. – Уходите прямо сейчас – я не стану вас удерживать. Скажу остальным, что отправил вас по важному делу – а вы не вернетесь. Нынче же такие опасные времена. Что скажете?

Фастред молчал.

– Перемены почти никогда не бывают мягкими, особенно столь радикальные, что несем мы, – добавил Аристид. – Вы были моим верным спутником все эти годы, Фастред. Что изменилось? И неужели смерть короля остановит вас? Священный поход на то и священен, что не терпит сомнений. Время решать. Но если сейчас вы останетесь, друг мой, я больше не потреплю сомнений. Только не от вас. Я слишком многое вам доверил. Думайте.

Они вошли в деревню и брели по единственной улице, проваливаясь в грязь.

Брат-протектор медлил с ответом. Видел, что Аристид жаждал его решения, беспокоился – то и дело косился на него, следил за каждым движением спутника. Но Фастред не находил в себе сил на ответ, слишком много свалилось на его простую душу в последнее время. Он не привык решать. Даже тогда, в разбойничьей шайке всегда делал то, что ему говорили. Так было проще, спокойнее. И все же уйти сейчас, затеряться среди этих холмов и полей было слишком заманчиво. Бог его не принял – это стало ясно уже давно. Но к чему он вернется? Разбою и новым грабежам? Ко всему тому, что предшествовало его уходу в обитель? Став монахом, он жаждал искупить грехи прошлого – единственный шаг, каким можно было гордиться. Но, присоединившись к Аристиду, выходило, нагрешил еще больше.

Часть его желала бежать немедленно, но ноги налились свинцом. Хорошо, он спасет себя, но что станется с остальными? Куда их заведет слепое стремление одного могущественного человека свести личные счеты даже не с другим человеком – с целой церковью? Фастред не был высокого мнения о себе и трезво оценивал свои возможности. Но что, если находясь рядом с Аристидом, он еще сможет что-то изменить и кого-то спасти?

– Вы решили? – давил Аристид, и он понял, что еретик спрашивал в последний раз.

Вместо ответа Фастред шагнул за забор обширного двора и обратился к молодой крестьянке:

– Доброго дня! Нас прислала Флоретт. Где можно найти Полин?

Аристид кивнул и слабо улыбнулся. Понял, что спутник решил остаться. Как и всегда, Фастред предпочитал показывать намерения не словом, а делом.

Девица тряхнула выбившимися из-под косынки кудрями.

– Я и есть Полин, – робко улыбнулась она. – Староста Флоретт – моя матушка. Вы монахи?

– Да, милая. Флоретт сказала, ты ухаживаешь за спасенными. Можно их увидеть?

Полин не без настороженности осмотрела гостей.

– Монахи… И вы тоже из моря?

Фастред указал на их потрепанные одеяния.

– Как видишь, да.

– Хорошо, заходите. Только тихо: некоторые спят.

Девица повела их в дом, остановив на пороге, чтобы смести лишнюю грязь с обуви. Жилье построили из крепкого сруба и хорошенько утеплили щели от ветров. В сенях Полин приложила палец к губам, еще раз велев не шуметь.

Дом состоял из двух ярусов: один просторный зал снизу с печью и очагом в центре – каменная труба проходила через оба этажа, наверх вела лестница со стесанными от времени деревянными ступенями. Добротный дом, на большую семью.

Больных разместили вокруг очага, поближе к теплу.

– Как раз рыбный суп подошел, – шепнула Полин, метнувшись к массивному чану. – Будете?

– Мы обещали твоей матушке не злоупотреблять гостеприимством…

– Пфф! В море рыбы мало что ли? – тихо хихикнула Полин. – Ищите своих, я пока достану миски. Вижу ведь, что вам нужно поесть горячего.

Монахи не стали спорить: море в этих краях было не таким уж и ласковым, а в мокрых одеждах ветер и вовсе пробирал до костей.

Пол был выстлан деревом, и половицы тихо поскрипывали от тяжелых шагов Фастреда. Он увидел Анду – тощего лопоухого родича Стора. Мальчишка мирно посапывал, слюнявя лежак. Фастред улыбнулся и тронул паренька за костлявое плечо.

– Эй, вояка. Просыпайся.

Анду вздрогнул, распахнул глаза и с трудом сфокусировал взгляд на нависшем над ним братом-протектором.

– Святоша! – всхлипнув, он бросился обнимать застывшего в замешательстве Фастреда. К столь бурному воссоединению он был не готов. – Папка цел?

– Жив. На берегу. Вас выбросило на берег чуть дальше, и вас нашли деревенские.

– О, очнулся! – Полин широко улыбнулась, потрясая в воздухе плошкой с ароматным варевом. – Не вставай, юнец. Сама принесу.

Она поставила суп на пол возле лежака, потрепала Анду по голове и обратилась к Фастреду.

– На каком языке он говорит?

– Он с севера. На их наречии.

Глаза девушки испуганно округлились. Фастреду пришлось быстро придумывать ложь.

– Мы прибыли из Вольного города Горфа, что граничит с Хайлигландом. Парень северянин, но из цивилизованного места.

Не так уж и солгал: они действительно сели на корабль в Горфе. Полин кивнула, но Фастред не понял, смог ли успокоить ее бдительность. Как бы то ни было, эта ложь долго не продержится: общей легенды нет, каждый может сболтнуть лишнего.

– Много выжило? – спросил Анду монаха.

Фастред неопределенно качнул головой.

– Пока не знаем. Ищем. Разослали отряды рыскать по берегу.

– Хорошо, что папка живой. Правда, не знаю, что нам теперь делать.

– Не забивай этим голову. Ты парень молодой, быстро придешь в себя. Так что уплетай суп и молчи. Нужно уходить отсюда как можно скорее.

– В том и беда, святой брат, – промямлил Анду, набив рот куском хлеба. – Не все могут идти.

Фастред оставил парня заниматься едой и огляделся, ища Аристида. Еретик склонился над лежаком в самом дальнем углу помещения.

– Этот не приходит в себя, – пояснила Полин, поймав его взгляд. – Мы нашли его одним из первых. Его так побило о скалы, что и живого места нет. Не знаем, что с ним и делать. Знахарей в наших местах нет – всех травников пожгли еще при старом лорде.

– Я кое-что умею, – тихо отозвался Аристид. – Брат Фастред, прошу, подойдите сюда. Сейчас же.

Обычно спокойный и даже умиротворяющий голос еретика сорвался. Чуя неладное, Фастред оказался возле него спустя мгновение.

– Смотрите.

Он стащил часть одеяла с раненого и охнул. На соломе, едва дыша, лежал рослый мужчина. Синяков на нем было столько, сколько не получал и начинающий кулачный боец. Там, где не было кровоподтеков, кожа была просто содрана. Раны воспалились, от некоторых пахло гноем. Человека явно мучил жар, и он бредил. Разбитые губы на обезображенном синяками лице едва шевелились.

Фастред с трудом узнал в больном Грегора Волдхарда.

3.3 Криасмор

Повозку трясло так, что у Хоры клацали зубы. Глазеть по сторонам особого смысла не было: пейзаж оставался скучным, лишь накануне леса сменились полями с редкими деревьями.

Раны ей перевязали, если это можно было назвать перевязкой: отрезали от ее же рубахи несколько лент на бинты, прополоскали и туго перетянули царапины. Вот и вся забота. Но жаловаться было грешно.

– Пить хочешь? – Рыжебородый здоровяк в шлеме чуть набекрень свесился с лошади и предложил мех.

Хора кивнула и подползла ближе, подставив открытый рот под струю воды. Руки ей оставили связанными, но хотя бы не запихнули в клетку. Напившись, она кивнула в знак благодарности.

– Минхельд говорил, ты умеешь толковать по-нашему. Чего тогда молчишь?

Хора пожала плечами.

– Чего толку болтать?

– Интересно мне, откуда вагранийка, которая знает рундское наречие, оказалась в Канедане, – простодушно признался воин. – Меня Торвом звать.

– Хора.

– Вагранийское имя?

– Местные дали.

– А настоящее?

– Не помню.

– Да ладно! Врешь.

– Нет.

– Ну хоть разговаривать начала, уже что-то. Вообще красивые здесь места, – Торв указал рукой на заросшие душистыми травами пологие холмы. – Леса богатые, озеро огромное... Почти как дома, только здесь теплее. И пшеница растет.

Хора не ответила, исподтишка разглядывая вооружение Торва. Кольчуга хорошая, на ее рост будет самое то. Меч тяжеловат, хотя и с ним наверняка можно управиться. Но для начала следовало разрезать путы и придумать план побега. Торопиться не следовало: попробуй она сбежать среди бела дня, мигом поднимут тревогу и закуют в кандалы. А из оков ей без помощи кузнеца уже не выбраться.

– Так откуда наш язык знаешь? – не отставал Торв. Он начинал раздражать, но отделаться от него было невозможно.

– Не помню я! – рявкнула Хора так, что следовавшие за Торвом воины едва не похватались за мечи.

– Эй, стархолюдина! Потише там, а то железом заткнем.

– Башкой что ли ударилась? – немного тише спросил Торв.

– Может и башкой. Я вообще почти ничего не помню. Только то, что было в Канедане. Не расспрашивай меня, Торви-рунд. Даже если пытать станешь, большего не смогу поведать. Нельзя рассказать то, чего не знаешь.

– Не не знаешь, а не помнишь! – Здоровяк воздел палец к небу, словно церковник на проповеди. – Воспоминания возвращаются. Вот мой старшой брат Орманд... Его вождь хайлигландский своей собственной рукой под Борхоном так приложил, что тот валялся без памяти три луны. Бредил, чушь какую-то молол. А как очнулся – ни меня, ни жену, ни мать родную не узнавал. А потом потихоньку начал припоминать... Сейчас, вон, десятком командует.

– Чего ты такой добряк, а? – перебила его Хора.

– Не понял.

– Чего сюсюкаешься со мной, спрашиваю. Я твоих людей убивала.

– Ну не всех и не так уж и убила... Сами себя опозорили – баба полумертвая на лопатки положила. Сражалась-то ты честно. И к тому же ты-то все равно теперь с нами едешь. А мы везем тебя в Криасмор, к Вигге Магнуссену. Подумали, что слишком уж ты загадочная, чтоб тебя по кругу пускать. Может ты ценная пленница, и за тебя отвалят кучу золота.

Сознание кольнула болезненная вспышка. Смазанные образы. В ушах гремели крики. Хора зажмурилась и попробовала было заткнуть уши, но вспомнила, что руки были стянуты.

– Эй! – встревожился Торв. – Чего это ты?

Крики понемногу утихли. Видение – оскалившиеся рожи рундских воинов, шумный лагерь в ночи, всполохи огня, свист кнута – все это начало понемногу отступать, дав Хоре возможность снова вздохнуть. Кричала она. В видении кричала она...

– Ничего, – мрачно ответила Хора. – Спасибо, что не пустили по кругу. И на золото не рассчитывай.

– Так, значит, совсем ничего не помнишь?

– Торв, отымей себя сам в полнолуние. Сказала же.

Вместо того, чтобы оскорбиться, здоровяк-рунд только громко хохотнул.

– Норовистая, кхе! Не будь вагранийкой, решил бы, что ты из нашенских.

– Что за Криасмор такой? Город?

– Деревня. Древняя очень. Там, говорят, имперцы первый договор о союзе подписали. Вождю стало интересно посмотреть на место, где такая история совершилась. Признаюсь честно, захолустье и дыра этот Криасмор. Сейчас о нем уже никто и не вспоминает, как я понял. А вот расположение удобное. Там войска собираются. Вигге и герцог Освендиса.

– Большая армия, видимо, – поддержала разговор Хора. Следовало попытаться выудить побольше сведений.

– Великая. Сначала мы возьмем Амеллон, а затем дойдем и до Миссолена.

Как раз это для нее не было новостью. Перед нападением на дом Серласа она уже слышала, на что нацелены захватчики.

– Далеко еще до Криасмора?

– Нет, уже почти пришли, – ответил здоровяк. – Вон за тем дальним холмом черно, видишь?

Хора пожала плечами.

– Ну одним глазом разве что.

Торв ухмыльнулся.

– Но видишь ведь?

– Вижу. Немного.

– Вот там деревенька нужная и стоит.

– Понятно.

Хора откинулась на солому. Торв широко улыбнулся ей напоследок и пустил лошадь вперед.

Она вздохнула с облегчением. Торв утомил. Она бы и сама рада вспомнить, что происходило с ней до того, как она оказалась у Серласа, но не выходило.

Душа болела за женщин. Добрались ли они до Ирригана? Не попались ли рундам? Судя по тому, как свободно чувствовали себя пришельцы на этих землях, Канедан если не покорился им, то уж точно не особенно затормаживал продвижение на юг. И хотя канеданские земли находились в стороне от пути захватчиков, они наверняка решили перестраховаться и разместят несколько сторожевых гарнизонов. Чтобы новости об атаке канеданцев, если таковой и суждено случиться, дошли до растянувшегося до Бельтеры войска своевременно. Мудрое решение.

Интересно, сколько всего рундов пришло в империю? Хора выглянула из повозки, ища глазами Торва. Если этот здоровяк так ею заинтересовался, быть может, получится расспросить его подробнее? Больше хранить молчание смысла не было: она все равно прокололась. А жаль: могла бы играть немую и слушать, слушать... А затем, быть может, ей бы удалось сбежать.

Вигге Магнуссен... Слышала ли она когда-нибудь это имя? Название Криасмора в памяти всплывало, но ни с каким событием она связать его не могла. Про Амеллон и Миссолен она откуда-то знала, но сомневалась, что бывала в этих городах.

Войско продолжало идти по тракту, миновало несколько усеянных зерновыми полей, обошло холм, на который указывал Торв, и Хора наконец-то увидела армию, о которой он говорил.

Считать она умела, но в точности смысла не было. Под стенами небольшой деревеньки собрался добрый десяток тысяч человек. Гигантский лагерь простирался до самого подножия леса, темневшего полосой на горизонте. Дымили костры, трепетали на ветру стяги. Сотни палаток и цветастых шатров. Конское ржание доносилось даже отсюда.

– О, лорд Брайс уже привел своих, – удовлетворенно хмыкнул невесть откуда взявшийся Торв. – Надо бы тебя умыть, Хора. Хотя вождь Вигге будет не смотреть на тебя, а слушать.

– Пожрать хоть дашь? – огрызнулась Хора.

– Позже. Если вождь останется доволен, может и к своему столу пригласит. Правда, вагранийцев мы не жалуем, наверняка сама знаешь... Как бы тебе в рот кое-чего другое не засунули.

* * *

– Мастер Алас!

Симуз обернулся на зов Аллантайна и отложил перо. Лорд Брайс откинул тяжелый полог палатки и ввалился в полумрак шатра.

– К услугам вашей светлости, – любезно улыбнулся шпион.

– Черкни письмо в Белфур, – приказал Брайс и жестом потребовал у слуги вина. – Спроси, какие новости. Уф, ну и пекло там снаружи. Ну же, вина! Быстрее!

– Только вопросы? Передавать ли новости от вас?

– Ну, напиши, что я в добром здравии. И что мы соединились с войском рундов.

– Стоит ли передавать военные сведения с птицей? – засомневался Симуз, отыгрывая роль писаря Аласа Кенхофа из Тордога. – Птицу могут перехватить.

– А ты прав. Тогда просто напиши про мое доброе здравие.

– Будет исполнено, ваша светлость.

Симуз взял новое перо и, макнув кончик в чернила, принялся выводить буквы. Писать по-имперски, хвала богам, он умел грамотно, но красотой его послания не блистали. Монахи годами учились выводить изящные линии, превращая рукописные тексты в произведения искусства. Симуз же просто старался писать разборчиво. Впрочем, Брайсу до красоты, казалось, дела не было.

Куда сильнее освендийского правителя волновало предстоящее застолье с Вигге Магнуссеном.

– Алас, будешь? – Аллантайн приподнял чашу вина и вопросительно взглянул на писаря.

Симуз покачал головой.

– Благодарю, милорд, но я на службе. Выпивка и письма плохо сочетаются.

– Ох, что ж все у вас так сложно? – Возмутился было Брайс, но тут же отошел. – Хочу выпить со своим слугой. Уважить, так сказать, показать благосклонность... А он отнекивается, правилами прикрывается. Вечером пир, тогда распоряжусь налить тебе лучшего вина из моих обозов. Вот тогда не отделаешься, Алас Кенхоф.

Медяк смущенно улыбнулся, продолжая сочинять послание в Белфур. Одно их самых легких заданий на его веку. Аллантайн то ли оказался дубиной, то ли совершенно не интересовался происходящим за пределами его шатра, исключая выпивки. И потому верительные грамоты, которые доставил Симуз, просмотрел вскользь и никому не поручил проверять информацию. Потребовал написать пару писем под диктовку – с этим Симуз справился легко и непринужденно. Затем спросил, чем отличается огнивица от хреновухи – вопрос был странным, но Симуз в самогоне кое-что да смыслил. Последний вопрос касался воинских навыков кандидата в секретари. Медяк так и не понял, зачем Аллантайн хотел видеть в писаре мастера оружия, но умения продемонстрировал. Присягу он принес в тот же день.

А теперь Симуз истекал потом в шатре лорда-пьяницы в паре дней пути от бельтерианского Тиро. Наверняка там уже наслышаны о собирающейся армии и готовятся к осаде. Скорее всего Амеллон уже выслал в Тиро подкрепление.

У Симуза зудело попасть в Тиро как можно быстрее. Там был человек императора, один из соглядатаев Ихраза. А сведений Медяк насобирал достаточно, чтобы рискнуть передать информацию в Миссолен. Да и приглашение на пир оказалось своевременным: послушать разговоры рундов тоже не мешало бы. Правда, Аллантайн рисковал растянуть пирушку на несколько дней, в то время как каждый день простоя столь большой армии сулил огромные убытки. Окрестные деревни давно были разграблены. Чтобы прокормить эту орду, требовалось двигаться дальше.

Он закончил с письмом, присыпал чернила песком и затем показал Аллантайну. Герцог лениво скользнул взглядом по строкам и дал отмашку:

– Отправляй. А меня оставьте, уморился на этой жаре. Прилягу пока.

Герцог с видимым облегчением расстегнул массивный пояс на жирном брюхе.

– Хранитель милостивый, я мечтал об этом с самого утра...

Симуз сложил послание, закрепил сургучом и поставил печать, затем поклонился и, боком, словно краб, протиснулся к выходу.

Клетки с птицами располагались неподалеку, ими ведал один их хранителей герцога.

– Будь здоров, Енних! – Симуз поприветствовал хранителя птичника. – Мне бы голубя.

Немолодой мужик в шапке из войлока откашлялся и завязал мешок с зерном.

– А, Кенхоф. И тебе здорово. Голубя найдем. Куда надо отправить, мил писарь?

– В Белфур.

– А, дом родимый, – крякнул Енних. – Давай послание, сейчас приладим.

Симуз передал письмо, и хранитель, достав белого с хохолком голубка, ловко привязал послание к его лапке.

– Ну, лети, птичка, – подкинув в воздух, он произнес тихую молитву о добром пути.

– Спасибо.

– Рад служить, – улыбнулся хранитель, обнажив желтые зубы. – Как там герцог? Опять с утра пьянствует?

– Да как обычно.

– Понятно. И как в него влезает столько...

– Великий человек велик во всем, – усмехнулся Симуз и достал из-за пазухи мелкую серебряную монету. – Держи. За труды. Птички скоро понадобятся в большом количестве, ты уж их подготовь.

Енних ловко поймал награду и улыбнулся еще шире.

– Балуешь меня, Тордогский ублюдок. Не знаю, что ты с лордом Брайсом сделал – заколдовал что ли, но с тех пор, как писарь сменился, отец наш освендийский стал поспокойнее.

– Я ж у него иногда телохранителем подрабатываю.

– А, ну может поэтому...

– Ладно. Бывай, Енних.

– Э! Кенхоф! – Симуз обернулся. – Ты ж на пиру будешь? Притащи мне мяса, будь человеком. Всю луну одна каша... Хотя бы одну ножку...

– Постараюсь, Енних.

– Спасибо! Уважил старика.

Кивнув на прощание, Медяк свернул на одну из импровизированных улиц, что разделяли ряды палаток. По одному из параллельных проходов катили здоровенную бочку – явно готовились к грядущему пиру. С дальнего края освендийского лагеря – там, где он примыкал к рундскому, послышался шум. Симуз приподнялся на цыпочках, стараясь разглядеть источник хаоса. Не вышло. Пришлось торопливо продираться сквозь ряды палаток.

– Знаешь, что там? – спросил он у неспешно точившего нож солдата.

– А, так то рунды, – пробасил воин. – Пришел отряд из Канедана.

– И, видимо, не с пустыми руками, – проговорил Симуз, глядя на вереницу повозок.