Текст книги "Сделка с вечностью (СИ)"

Автор книги: Алекс Хай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 28 страниц)

Десари тронула его за руку и мягко улыбнулась.

– В тебе было столько боли, что она превратилась в жажду.

– Да, госпожа. Но я этого не стыжусь. Я служу.

Магистресса кивнула.

– Иди служить своему богу. Так нужно. Мастер Белингтор меня защитит.

Черсо с сомнением взглянул на девушку.

– Мудро ли это? Не уверен, что смогу отбить вас в одиночку.

– Тебе не придется, милый Черсо. Нас никто не тронет. Здесь не осталось никого, кроме мертвецов.

Ралл поклонился и пришпорил коня, уносясь на шум сражения. Десари, нащупав тонкую струйку потока, закрыла глаза и потянулась к Руфалу.

– Я ищу тебя. Я пришла за тобой. Покажись мне.

* * *

«Верно ли я поступил?»

Демос и Симуз отошли на расстояние в десять шагов от Зерания. Старик Магус уселся на землю прямо под воротами цитадели, медленно водя руками по пыли и камням, то шепча, то завывая на языке, которого Демос не знал.

«Похоже на древнеимперский, но с его интонациями не поймешь».

Симуз порывался увести его наверх, в одну из башен, но Демос отказался.

«Должен видеть, на что всех нас толкнул. В конечном итоге мы все равно не жильцы. Если у Зерания получится, мы просто заберем с собой побольше врагов».

Он почувствовал слабый толчок под ногами. Зераний запел громче, почти распластавшись по земле. Толкнуло снова – на этот раз мощнее.

– У него получается, – сказал Симуз. – Но слабо.

«Погоди еще. Как бы мы об этом не пожалели, если Магус разойдется».

Зераний принялся водить руками по земле все быстрее, и стихия отозвалась. Почву под Демосом тряхнуло так, что он подпрыгнул. Магус почти фальцетом пропел последние неведомые слова и внезапно умолк, замерев у ворот. Мгновением позже прогремел мощный толчок. Со стен посыпалась пыль, крошка. Солдаты охнули и отступили еще дальше от ворот.

Старик медленно, словно лениво, поднялся, привалился к стене.

– Это все, что я смог. Простите, ваше величество. Годы не те.

Он не успел договорить.

– Смотрите! – Симуз оттолкнул Демоса и с ужасом уставился на трещину в земной тверди. Что-то под ними зарокотало, заворочалось. Узкая полоска стремительно прорезала двор цитадели почти от самого дворца, уходила за ворота и, как понял Демос, тянулась к площади.

«Вот же черт!»

Земля заходила под ними ходуном. Симуз оттолкнул Демоса подальше от расширяющейся расщелины. Солдаты бросились врассыпную, стараясь не свалиться вниз.

– Получилось! – широко улыбнулся Зераний. – Впервые твердь отозвалась так быстро!

Землю снова тряхнуло, расщелина превратилась в настоящее ущелье шириной в два человеческих роста. Захрустел камень в стенах цитадели, заскрежетали и развалились ворота, вырванные из петель стихией. Магус попытался отскочить от стремительно ширившейся черной полосы, но поскользнулся, ойкнул и исчез внизу.

– Ворота пали. Нам конец.

Демос упал на четвереньки, беспомощно наблюдая за тем, как расщелина обрушила часть стен, что были на ее пути, и расколола дворцовую площадь надое. Ошарашенные рунды в ужасе метались по площади, не понимая происходящего.

«Воистину ад разверзся».

Люди сорвались вниз и исчезали во тьме расколовшейся скалы. Лошади сбрасывали седоков, северяне бросали оружие и мчались прочь от дворца. Увиденное настолько напугало суеверных воинов, что они позабыли об открывшихся воротах и бежали, спасаясь от ширившейся расщелины.

А затем дворец начал обрушаться. Демос отполз к стене, потеряв Симуза из виду. В десятке шагов от него обвалилась стена цитадели и похоронила под обломками нескольких гвардейцев. Внутренний двор наполнился криками.

«Как знал, что об этом пожалею».

– Симуз! – позвал император. – Слышишь меня?

Ему никто не ответил. Демос осторожно поднялся, протер глаза, выкашлял пыль. Стены продолжали рушиться, и он не знал, в какую сторону шагать, чтобы не попасть под обвал и не угодить в пропасть. Он пробирался медленно, скользя по обломкам, звал помощника, но в хоре воплей ужаса и грохота не слышал даже самого себя.

– Симуз, сукин ты сын! – рявкнул император. – Отзовись!

– Здесь... Я здесь.

Он чудом услышал слабый стон шпиона, зашагал сквозь пыль на голос. И нашел беднягу под обломками.

– Вот ты где. – Демос опустился на корточки подле него. Не раздавило?

– Нога. Кажется, поломало. Помогите снять камень. Пожалуйста.

Кряхтя, император попытался освободить помощника. Сперва удалил несколько мелких камней, затем с усилием откатил кусок кладки, которым придавило ногу Симуза.

– Не раздавило. Повезло. – Он уставился на торчащую кость. – Но ногу ты и правда сломал.

– Значит, теперь не смогу вас охранять. – Симуз откашлялся. – Как же вы теперь без меня?

Демос улыбнулся.

– Я и сам кое-что могу.

Бывший эмиссар снова зашелся в мучительном кашле. Пыль осела, и в арке, что осталась от ворот, император увидел северян. Небольшой отряд продвигался к цитадели.

«Зато какой».

– Лежи, друг мой, – Демос поднялся и взглянул на приближавшегося Грегора. – Ты отныне свободен от клятвы. Дальше я сам.

Он медленно зашагал по обломкам, стараясь держаться в стороне от расщелины. Боком прошел по самому ее краю и выбрался из арки на площадь. Грегор Волдхард, Магнус Огнебородый и его сын спешились, осматривая разрушения. Еще примерно две дюжины воинов окружили их полукольцом, перепрыгнув через наиболее узкие места расщелины. Рядом с кузеном Демос увидел Артанну – безоружную, со связанными руками.

«Везет же этой дамочке попадать в плен».

Грегор подошел ближе, обнажив меч.

– Я смотрю, ты решил не оставить для меня даже трона? – усмехнулся хайлигландец и огляделся. – Чем же мне теперь править?

Магнус и Вигге перешептывались на своем наречии. Демос заметил страх и недоверие в их глазах.

– Ты сам сделал все, чтобы стать королем руин, Грегор, – спокойно ответил император.

– Я построю на них новую империю.

Демос снял с головы золотой обруч, что чудом уцелел после камнепада, и бросил его себе под ноги. Освободив руки, он ощутил силу, пробежавшую от кончиков пальцев до локтей. Силу, что наконец обрела свободу.

«Как странно. Я чувствую невыносимое одиночество, но вместе с ним пришел и покой. Словно я действительно больше не принадлежу самому себе».

Пальцы онемели. Демос чувствовал, как по рукам потекла волна жара.

«Я ждал тебя, дорогая. Вот мы и вместе. Явим же им свою мощь».

Грегор подошел ближе, глядя на обруч.

– Весьма скромный венец для императора, – проговорил он. – Впрочем, приятно знать, что ты скромник. Мне даже будет жаль тебя убивать. Сложись все иначе, я бы сделал тебя своим приближенным. – Он шагнул еще ближе, с вожделением глядя на корону. Демос видел пронзительную синеву глаз чудовища. – Ты мог убить меня в Турфало, и теперь умрешь сам.

– Простите, леди Артанна, – только и ответил Демос.

И отдался пламени полностью, приглашая его, взывая к чистой стихии и соединяясь с ней. Он перестал чувствовать тело, перестал слышать, перестал видеть. Он сам стал пламенем, и вихрь, в который он превратился, обрушился на северян.

* * *

Первыми завизжали лошади – встали на дыбы, истошно вопя и моля о пощаде. Охваченные огнем, несчастные животные заметались среди рундов. Воняло паленой шерстью и жареным мясом. Артанна упала на землю, глотая черный дым. Орали от боли рунды – северяне, превратившиеся в живые факелы, слепо ползали и катались по земле, пытаясь себя потушить.

Вагранийка поняла, что горела – превратились в угли путы, сгорела одежда. Но сама она была цела.

– Колдун, – осознала она. – Как Данш.

Она поднялась, бросившись к вихрю огня. Грегор катался по земле, корчась от боли. Артанна почти ничего не видела из-за дыма, но смогла разглядеть, что Волдхард здорово обгорел. Она дотронулась до оброненного им меча и зашипела – горячий, почти раскаленный. Рядом она увидела Вигге – вернее, те угли, что от него остались. Магнус, лишившийся своей знаменитой огненной бороды, растерянно метался между трупом сына и остальными рундами.

Артанна, осознав, что была в безопасности, оглянулась на шум, что доносился со стороны города. На площадь влетели всадники с вагранийскими знаменами – и остановились, узрев происходящее. Из-за гула огня, вызванного Демосом, Артанна почти не слышала шума сражения. Император продолжал гореть, хотя жечь уже стало некого. Дюжина трупов да полдюжины раненых. Никто не мог держать оружие.

Демос упал на колени. Пламя, охватившее его, погасло.

Вагранийка, спотыкаясь, подбежала к нему, дотронулась рукой до его лба. Сероватая кожа была холодной.

– Тише, тише... – шептала она, осматривая его. Одежда на нем сгорела, металл расплавился и стек за землю. – Что же вы не сказали, что вам нужен фхетуш?

Демос не отвечал. Артанна приложила ухо к его груди. Сердце императора не билось.

* * *

Мягкие сапожки Десари тихо хрустели осколками витражей при каждом шаге. Черсо следовал прямиком за ней, держа меч наготове.

– Уберите оружие, мастер Белингтор, – мягко попросила девушка. – Все кончено. Вам оно не пригодится.

Монах с благообразным точеным лицом, облаченный в грязную от пыли и крови рясу, поднялся с алтарных ступеней к ней навстречу.

– Здравствуй, Руфал, – поприветствовала Десария и без страха шагнула к нему.

– Нашла.

– Конечно.

– Умная девочка. Единственная, кто оправдал мои надежды. – Аристид протянул к ней руки. – Покажи, что умеешь.

Белингтор оттолкнул ее.

– Госпожа, не нужно...

– Все в порядке, Черсо, – улыбнулась Десария. – Он не причинит мне вреда. Больше не причинит. Он знает, зачем я пришла.

Аристид кивнул.

– Знаю. Я ждал тебя. Ты пришла последнее испытание, юная провидица. Обучение окончено.

Десария помедлила и взяла обе его руки в свои. Черсо не понимал, что она делала. Словно между этими двумя странными людьми завязался незримый диалог. Лицо монаха обрело покой, морщины на лбу разгладились. Он безмятежно улыбнулся.

– Я знаю, что ты хотел поступить иначе, – тихо проговорила девушка. – Но эннийцы все испортили. И есть лишь один способ все исправить. Придется нам обоим переменить планы.

– Мы сделаем, что должно, – согласился монах. – Я пойду с тобой. Теперь пойду.

Десария потянула его за собой к выходу из храма. Аристид послушно пошел за ней, хрустя крошкой. Мириады осколков горели в лучах закатного солнца, что пролилось сквозь разрушенную крышу.

– Они не будут тебя трогать, – пообещала Магистресса. – Я им все объясню.

Аристид замер на пороге и обратил к девушке умиротворенное лицо.

– Ты же знаешь, на каких условиях я тебе помогу.

– Я стану Хранительницей Сердца вместо тебя.

– И тебя это не пугает?

– Почему это должно меня пугать?

– Твоя судьба предназначалась Эннии. Разве ты не хочешь домой?

Десария Флавиес снова взяла монаха за руку.

– Мой дом теперь в Ваг Ране, – ответила она.

* * *

– Лекаря императору! – ревела Артанна, прижимая удивительно холодное тело Демоса к груди. – Остался в этом сраном городе хоть один лекарь?

Она била его по щекам, давила на грудь – видела однажды, как один костоправ таким образом заставил утонувшего ребенка снова задышать. Демос не отзывался. Сердце не билось.

В нескольких шагах от нее метался, крича от боли, обожженный Грегор, но Артанне не было до него дела. Вагранийцы очистили площадь. Из руин цитадели начали осторожно выходить люди.

– Лекаря! Хоть кого-нибудь! – взмолилась Артанна и залилась слезами. – Он же сейчас умрет...

Чья-то рука легла ей на плечо.

– Оставь его.

Она не сразу узнала голос Фештана, сбросила руку и принялась снова колотить по груди Демоса. Феш присел рядом, бережно поднял голову императора. Поднял верхнее веко, увидел ставший кошачьим зрачок.

– Он мертв, Артанна. Все.

Вагранийка завыла. Чьи-то руки оттащили ее, она завалилась на бок, скребя ногтями землю. К телу подбежали люди, шепча молитвы. Артанна снова потянулась к Демосу, но Фештан обнял ее.

– Ты ему не поможешь. Но вы выиграли. Город очищен.

Артанна слышала племянника словно издалека. Она глядела на стонущего Грегора – к нему тоже подошли, пытались поднять его. Вагранийка попыталась вырваться.

– Убью! Я убью его!

Фештан схватил ее, заломив руки.

– Его казнят. Обязательно казнят. Но сначала будет суд.

Артанна сдалась. Позволила осмотреть себя, отвести к цитадели. Лишь увидев баюкающего сломанную ногу Симуза, она покинула Феша и подбежала к Медяку. Обняла, осыпала неуклюжими поцелуями.

– Ну хоть ты живой.

– Демос?

Она покачала головой.

– Дерьмо. Не уберег.

– И я не смогла.

Фештан опустился подле них на корточки.

– Мы пока что разобьем лагерь под городом, здесь того и гляди все разрушится, – сказал Шано. – Будете моими гостями. Побудьте пока здесь, мы найдем выживших и решим, как действовать дальше. Волдхарда взяли под стражу, но удивлюсь, если с такими ожогами он проживет долго.

– А Магнус?

– Убили, пытался бежать. К утру в городе не останется ни одного рунда, клянусь тебе.

Артанна молча кивнула и обняла Симуза.

8.1 Миссолен

– Здесь только трупы убирать придется до зимы. – Симуз неуклюже ковылял на костылях по соборной площади. – Весть императрице отправлена, но я боюсь ее возвращения.

Артанна кивнула. Медяк видел, что она тоже боялась. Горячий нрав гацонки и в мирное время, по слухам, вызывал у придворных трепет. Чего могла натворить ослепшая от горя Виттория, представить было страшно.

– Постараемся прибраться здесь к ее возвращению. – Артанна взглянула на руины Великого Святилища и вздохнула. – У нас тысяча пленных, и люди возвращаются в город. Всех отрядили на работы. Но восстанавливать все это придется еще лет десять.

Симуз устало привалился к стене чудом не тронутого дома. Нога болела, но монах Аристид, которого Десари отчего-то упорно продолжала величать Руфалом, вправил ему перелом. Пленный церковник, отрицавший всякую связь с церковью, отчего-то выполнял любую волю дочери. Симуз догадывался, что она либо как-то им управляла, либо договорилась с ним. Пару раз Медяк устраивал ему проверку и давал возможность бежать, но Аристид-Руфал и с места не двигался без дозволения юной Магистрессы. Времени расспрашивать дочь во всех подробностях у него не было, но Десари словно стала другим человеком с момента их последней встречи, и Симузу не терпелось выяснить, что же с ней стряслось.

– Латанийцев для императора нашли? – спросил он у Артанны, снова взявшись за костыли.

– Ага. Бальзамируют тело.

– А что сказал монах, осмотрев его?

– Что шансов не было.

– И ты ему веришь?

Вагранийка пожала плечами.

– После всего, что я видела в последние годы, готова поверить во что угодно. И сомневаться в чем угодно. Монах сказал, что Демос выжег себя изнутри. Сила его была столь велика, что он пустил пламя по венам. Десария заглянула в прошлое, прожила его последние мгновения...

– И?

– И хорошо, что рядом с ней был Феш! – рявкнула вагранийка. – У нее руки теперь в волдырях от ожогов! Но она сказала, что Демос был в отчаянии. Думал, что больше никого не осталось. Не знал, что Феш успел добраться. Думал, что все потерял и просто решил забрать с собой побольше врагов. Не хотел умирать просто так и... – голос Артанны сорвался. – И знаешь, что было дальше. Если бы я знала, кто он, я бы попыталась ему помочь. Но... А дочери своей запрети читать покойников. С ума же сойдет.

Медяк в растерянности взирал на вагранийку.

– Как такое возможно? Как все это вообще стало возможным?

Артанна метнула на него гневный взгляд.

– Как возможно, что Десари видит прошлое и настоящее чужими глазами на расстоянии многих лиг? Как возможно, что нас с Фешем не берет ни одно колдовство? Как ты умеешь отводить людям глаза в нужный момент? Я не знаю, Симуз. – Она спрятала лицо в ладонях и глухо, но уж куда спокойнее добавила. – Я просто хочу, чтобы все это наконец закончилось. С меня хватит.

Симуз подошел к ней и обнял ее одной рукой.

– Ждать осталось не так и долго. Вернется императрица, казнит Волдхарда... Как он, к слову?

– До суда доживет. Наверное. Половина дворца уцелела, его поместили туда.

– Ты разговаривала с ним?

– Нет.

– И не будешь?

– Не уверена, что нам есть о чем разговаривать. Злорадствовать я не стану, а жалости он не заслужил. – Артанна вывернулась из объятий. – Иди отдыхать. Я прослежу за работами.

* * *

Грегор медленно повернул голову на звук отпирающегося замка.

– У нас немного времени, – проговорил за дверью тонкий женский голос. – Если отец узнает, что мы сюда ходили, поднимется крик.

В комнату без окон, что отныне стала его темницей, вошли двое – брат Аристид и юная девица, явно южных кровей.

– Здравствуйте, ваше величество, – поприветствовал монах и прошел вглубь помещения. – Я хочу представить вам Магистрессу Десарию из эннийского Дома Флавиес. Она приходится родней императору.

– Почему ты на свободе? – хрипло прорычал Грегор. – Заключил сделку? Предал меня?

– Можно и так сказать, – слабо улыбнулся Аристид. – Но вас я не предавал.

Девица по имени Десария обошла комнату по кругу, вертя хорошенькой головкой по сторонам.

– Здесь слишком холодно, – сказала она и кивнула на Грегора. – Распоряжусь принести больше одеял.

– Чтобы подлечить меня к казни? – съязвил хайлигландец.

Аристид уселся на кровать подле его ног.

– Как вы себя чувствуете?

– Как проигравший, – отрезал Грегор и, приподнявшись на подушках, мертвой хваткой вцепился в руку монаха. – Что он устроил тогда на площади? Почему вы не предупредили, что Демос был колдуном?

– Поторопимся, – напомнила Магистресса. – Говорите все ему сейчас. Другой возможности не будет.

Девушка прислонилась спиной к двери, словно это могло задержать желавших войти.

– Зачем вы здесь? – спросил Грегор.

– Вы почти дошли до самого конца и исполнили предназначенное. Вы заслуживаете знать.

– Что знать?

– Ради чего половину материка пришлось низвергнуть в хаос, – ответил Аристид.

Эта его вечная безмятежная улыбка взбесила Волдхарда. Он проиграл, он стал калекой. Он не дошел до конца, что бы этот проклятый монах сейчас ни говорил. Ему было больно, сукровица сочилась из половины его тела. Он с трудом заставлял себя говорить и почти не мог отвлечься от боли. Волдыри зудели и горели огнем. А чертов Аристид не просто не попал под стражу, но еще и рясу переодел на чистенькую. Но Грегора он провести не мог. Они были сообщниками, они вместе совершили все это. И сколько чистых ряс ни надень, а крови тысяч людей это не смоет.

Грегор попытался сказать ему об этом, но вместо слов из обожженного горла вырвался лишь хрип.

– Лежите спокойно, ваше величество. – Аристид опустил прохладные пальцы на его лоб. – У вас жар. Просто слушайте меня. И, быть может, поймете. Впрочем, я не особенно на это рассчитываю. То, что в свое время сподвигло вас выступить войной на Эклузум, сейчас помешает вам понять истинный смысл этой затеи. Итак, я начну с самого начала. Я убил вашу первую жену.

– Нет...

– Я вонзил кинжал в леди Ириталь во время той грозы.

Грегор дернулся вперед, позабыв о боли. Тяжелая, словно каменная плита, рука Аристида легла ему на грудь.

– Не стоит, ваше величество. Все, что требовалось, вы уже сделали. Отныне ваш удел – слушать.

– Зачем? – прохрипел король. – Ее-то зачем?

– Мне нужен был ваш гнев. Я видел, что вы были готовы отказаться от конфликта. Видел, что вы склонялись в пользу мирной жизни с возлюбленной женщиной. Но вы были нужны как воин и символ новой эпохи. Грегор Волдхард должен был уничтожить Эклузум, расчистить путь к будущему, о котором никто в империи не мог и помыслить. Помехи пришлось отсечь.

– И все это...

– Я наблюдал за вами с того самого момента, как вы стали герцогом Хайлигланда, – признался Аристид. – Я выбрал вас не только потому, что в ваших руках была власть. Нет, ваше величество. Вы воспитывались при Ордене, служили братом-протектором. Вы лично видели, что церковь стала мешать большим делам. Моей задачей было взрастить побеги ваших сомнений и направить ваш меч куда следовало.

– Вы говорили, что я избран самим Хранителем...

Аристид широко улыбнулся.

– Он и есть Хранитель, – сказала девушка и направилась к Волдхарду. – Позвольте взять вас за руку. Проще показать, чем рассказывать. Вы сами все увидите и осознаете.

– Так мы не договаривались, – нахмурился монах, глядя на Магистрессу.

Девушка твердо выдержала его гнев.

– Он заслужил знать все, – ответила она и подошла к Грегору. Король всмотрелся в ее миловидное лицо, и оно показалось ему отчасти знакомым.

– Мы раньше встречались? – тихо спросил он.

– Вы знаете моего отца. Тогда он звался Джертом-эннийцем. Это долгая история. – Десария бережно взяла его обожженную руку в свои ладони. Грегор заметил, что и ее пальцы покрывали волдыри. – Я никогда прежде не делала этого, но не бойтесь. Это не причинит вреда. Просто закройте глаза и идите на мой голос.

– Мы так не договаривались! – снова возразил Аристид.

– Заткнись! – неожиданно грубо ответила девица. – Он больше не принадлежит тебе. Если хочешь, чтобы я продолжила твое дело, дай мне свободу и не испытывай мою силу.

Монах покорно отошел.

– Только ради нашего уговора, – сказал он.

Грегор закрыл глаза, прислушиваясь к ощущениям. Пальцы Магистрессы были поначалу холодными, но вдруг он почувствовал тепло. Волна покоя потянулась от руки Десарии к нему, охватила поначалу всю его кисть, затем плечо, потекла дальше, пока не охватила его всего. Грегор ощутил, что словно плавал в чем-то густом, теплом и приятном. На него навалилась тьма, но то была некая живая темнота, и она поглотила его.

«Слышите меня?»

Он узнал голос Магистрессы.

– Да.

«Можете не отвечать вслух, просто подумайте то, что хотите сказать – и я услышу».

– Хорошо.

«Я хочу рассказать вам о Хранителях, ваше величество. С одним вы уже знакомы, но он далеко не один».

Грегор ощущал себя странно, словно душа не только оторвалась от тела, но и очистилась. Ни гнева, ни печали, ни разочарования. Его дух будто бы завис в необъятном пространстве.

Наконец он вынырнул из тьмы и увидел образ – остров с двумя высокими вершинами, на одной из которых располагался дивной красоты дворец из белого камня. Тонкие, словно выточенные из слоновой кости, башни взмывали под самые облака.

«Это Латэнь. Здесь все и началось».

Десария словно взяла его за руку и вместе с Грегором проскользнула по хрустальным залам к купели, окружавшей Сердце Латандаля.

– Что это?

«Величайшая тайна, наследие предшествовавшего мира. Этот артефакт называют Сердцем, и он сосредоточивает в себе силу эфира. То, что вы привыкли называть магией или колдовством, на самом деле неотделимо от нас. Эфир есть во всем: в нашем дыхании, в каменной кладке дома, в каждой травинке и голосе каждой птицы. Мы не видим его, но все мы его ощущаем и взаимодействуем с ним каждый миг нашей жизни. А магия – лишь умение управлять эфиром».

– Колдовство. Меня всегда учили, что это губительное занятие.

«Как может погубить то, что является основой жизни?»

Грегор не видел Десарию, но ощущал ее присутствие рядом с собой. И каким-то образом понял, что она улыбалась.

«Это Сердце Латандаля, самый ухоженный артефакт, и именно поэтому Латандаль процветает. Латанийцам повезло: им досталось немного знаний древней цивилизации, и весь Латандаль построен на ее руинах. Материку повезло меньше. Поскольку о тайне Сердец знают единицы, за ними не ухаживают должным образом».

– А как за ними ухаживают?

«Это делают Хранители – люди, которые посвящают себя заботе об артефакте. Соединяются с ним душой. Брат Аристид, которого прочие знают как Руфала, и есть такой Хранитель. Он берег Сердце Ваг Рана, но покинул свой пост, и это привело к катастрофе».

Она отвела его дальше, в самый конец сияющего зала и показала карту.

«Видите, о скольких землях мы не знаем?»

– Это все... Наш мир?

«Многое уже недоступно. В землях, чьи Сердца разрушены, жизни больше нет. Я долго искала Руфала, чтобы убедить его вернуться в родные земли. Иначе Ваг Ран погибнет».

Грегор хотел задержаться в этом месте и в этом состоянии – не было ни боли, ни беспокойства, лишь безмятежный покой. Образы, что показала Десария дальше, могли напугать – руины городов, бесплодная почва, покинутая земля. Грегор с трудом мирился с тем, что увиденное было реальным, не мог до конца поверить в слова загадочной девушки. Но сердце подсказывало: она была права.

– Почему Аристид покинул свое место? – наконец спросил он. – Ты же знаешь?

«Знаю. Из-за вас. Из-за войны, которую вы начали».

– Значит, Ваг Ран пострадал из-за меня? Неужели я не сделал ничего хорошего? Ведь я был уверен, что действую ради блага. Пусть через боль, пусть ценой великих жертв, но... Я правда верил в то, что делал. И до сих пор верю.

«Я тоже хотела знать, зачем Руфал это сделал. Он не хотел говорить, и правду пришлось вырвать из него силой. Он древен и хитер. И он болен той же болезнью, что и вы». – Десария помедлила, подбирая слова. – «Руфал хотел сделать мир лучше. Видел, что развитие материка затормозилось. Со времен Древней империи мы толком не изобрели ничего нового. Понастроили замков и жили землей. Не изобретали, не мечтали, не действовали. И в довершение ко всему изобрели веру, что заставляет нас бояться работы с эфиром, а ведь в этом такой большой потенциал! Лишь в Эннии, Ваг Ране да Латандале сохранились остатки знания и есть люди, которые принимают нашу природу. Руфал желал освобождения для всех. Для этого он выбрал быстрый и кровавый путь, когда не получилось действовать изнутри церкви. Он хотел, чтобы знание о Сердцах стало общедоступным, но понимал, что все мы не были к этому готовы. Мешала вера. Вспомните, в кого верят на материке?»

– В Хранителя. Выходит, мы верили в Руфала?

«Вы верили в то, чего не знали и не понимали. Хранитель – просто слуга Сердца. Жрец, если вам угодно».

– А Хрустальный чертог?

«Сказка. Умирая, мы возвращаемся в эфир».

– Выходит, вся моя вера – ложь? Все сказки?

«Боюсь, что так, ваше величество».

– Зачем же ты ранишь меня этой правдой сейчас? Я проиграл, я пал.

«Потому что вряд ли вы бы выбрали этот путь, знай вы всю правду с самого начала. Ваше сердце ожесточилось, но вас к этому подтолкнули. Грегору Волдхарду придется ответить за свои деяния. И Руфалу осталось недолго. Но я хочу, чтобы вы знали: у вас получилось. Отныне судьба мира пойдет по другому пути. Я хочу, чтобы перед смертью вы обрели покой».

– Какой покой? – воскликнул Грегор. – Я разрушал города и убивал людей ради веры. А вера оказалась ложной.

«Эклузума больше нет и никогда не будет в прежнем виде. Вера изменится. Колдунов перестанут преследовать, ибо больше некому станет их убивать. Это случится далеко не сразу, пройдут многие десятилетия, прежде чем мы увидим плоды этого замысла. Но так случится непременно. Я стану Хранительницей Вагранийского сердца и помогу сведущим людям найти и укрепить другие артефакты. Влияние эфира в мире со временем станет сильнее, и люди тоже понемногу изменятся, приняв свою суть».

– А я, выходит, расчистил путь? Сделал всю грязную работу?

«Каждый из нас выполняет свою часть замысла. Вы с Руфалом разрушили не только города, но и умы. Я увидела истинное положение вещей и поняла замысел. Латанийцы и эннийские Магусы помогут выстроить все заново, но уже иным».

– А Демос?

«Тоже выполнил свою роль. Стал первым императором-колдуном в новой истории. Защитил свою страну ценой собственной жизни. Лишь после такой жертвы зашоренные ложной верой людские умы смогут увидеть в магах благо. Мне было больно узнать, что Демос погиб. Но я знаю, что построит его сын. Без всего этого император Ренар бы не справился. Сын Демоса несет в себе великий дар, и я счастлива, что смогу направить его. Нам пора возвращаться, ваше величество. В моих видениях время течет быстрее, но все же вам пора обратно».

– Десария... Вас ведь так зовут?

«Да».

– Можно последний вопрос?

«Конечно».

– Что за сделка, на которую вы пошли с Руфалом?

«Он согласился отдать последние силы Вагранийскому Сердцу в обмен на мое обещание раскрыть их тайну для всего мира. Я закончу работу Руфала, ибо лишь мне сейчас это по силам. Мне полагалась иная судьба, хотя она и была связана с магией. Я должна была найти еще одно Сердце в Эннии и, быть может, даже опекать его. Но Ваг Рану я сейчас нужнее. Я восстановлю тамошнее сердце и помогу найти и укрепить остальные. А затем, много-много лет спустя, возможно, у наших потомков получится найти покинутые земли и вернуть их к жизни».

– Спасибо за правду. И за передышку от боли.

Грегор почувствовал, что Магистресса вновь улыбнулась. Миг спустя все перед ним потемнело, он провалился в уже знакомую густую тягучую тьму, а затем открыл глаза.

Хотелось выть от боли. Десария мягко положила ладонь ему на лоб.

– Вот и все, – сказала она. – Мы больше не увидимся, ваше величество. Но я буду наблюдать за вами до конца.

Грегор с трудом сфокусировал взгляд на ее лице.

– Сможете передать мою просьбу? Если это возможно...

– Какую?

– Когда меня казнят, пусть похоронят мои останки рядом с Ириталь. Это последняя воля.

– Священная воля, – кивнула Десария. – Я передам ее.