Текст книги "Сделка с вечностью (СИ)"

Автор книги: Алекс Хай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 28 страниц)

Южнее Латандаля и Тирлазанских островов Айша увидела не только море, но и острова, множество островов, которых не знала ни одна имперская карта. Серые вкрапления суши на синей глади стола походили на осколки материка – словно раньше все эти места были частью чего-то единого.

А восточнее Гацоны и Хайлигланда, отделенный Тихими водами, омывавшими оба королевства с запада, лежал целый материк, размером с Империю и Эннию. Айша заметила, что все незнакомые земли были выложены матовым серым камнем, словно картограф так давал понять: жизни там больше нет. Все шары, что на них разместили, были черными. Такой же шар – тоже черный – Айша увидела на месте Рантай-Толла. Белые же шары разместили в точке, обозначавшей Латэнь, в Уфайноре – столице материкового Латан Уфара. Один белый достался Эннии – он находился примерно в середине Великой пустыни. Последний светлый шар затерялся в горах Тирийского хребта, что разделял имперский Канедан и королевство Таргос.

– Белыми шарами отмечены места, где есть такие сферы? – Айша кивнула в сторону бассейна?

Юимриль слегка кивнула.

– Все верно. Черными отмечены места, Сердца которых были уничтожены.

– Вы называете их Сердцами? Сердцами чего? На что они влияют?

– Боюсь, на все. – Король отошел от стола и застыл подле распахнутых створок, что вели на широкую террасу. – Как мы поняли, Сердца – это сосредоточия жизненной силы нашего мира. Что-то вроде выхода силы на поверхность земли, места, где эта сила концентрируется и принимает невероятно плотную форму. Вы сами видели: воды источника исцеляют. И делают это сильнее любого целителя.

– Ваш источник исцеляет, – ответила Айша. – Но в Рантай-Толле вода не была целебной. Наоборот, свет сферы скорее вредил – людям напрочь выжигало глаза.

– Все Сердца разные. – Хранительница Юимриль указала на карту. – Наше исцеляет тело и душу. Уфайнорское сердце несет очищение и забвение. В Эннии есть еще одно, мы не успели его обнаружить, но точно знаем, что Сердце живо, хотя и неуравновешенно. Оно отвечает за память. Самое ценное и, увы, для нас недоступное. Тирийское изучить не успели. Его местонахождение нам известно, мы знаем его Хранителя, но он не особенно делится подробностями своей работы.

– А что было в Рантай-Толле?

– Вагранийское Сердце несло равновесие для мира, – тихо ответил король. – Оно очень чутко откликалось на вибрации остальных Сердец и вносило баланс между силами. По крайней мере так считают наши жрецы.

– Но теперь, получается, равновесия нет, – сказала Айша.

– Верно. Вагранийское сердце разрушено, его Хранитель покинул свой пост. Мы точно не знаем, что может случиться дальше, но в прошлый раз, когда равновесие было нарушено, и это Сердце какое-то время не было активно, Латандаль стал отдельным островом.

Айша удивленно уставилась на короля.

– Боюсь, я не понимаю.

– Серым камнем выложены земли, что более непригодны для жизни. До них практически невозможно добраться: покидая их, наши предки поставили нечто вроде завесы, не дающей кораблям подойти ближе. Экспедиции либо вовсе ничего не находят и плутают, либо исчезают без следа.

– Очень похоже на рассказы о Серых землях, – припомнила вагранийка.

– Именно, – улыбнулась Юимриль. – Нас защищают. И это мощнейшее колдовство.

– От чего?

– Там смерть. Мы практически ничего не знаем о предках – это было так давно, что не сохранилось даже в памяти Хранителей. От нас скрывают и земли, и само знание, словно и на память наложен запрет. Потому эннийское Сердце не спокойно: его работу нарушили, быть может, даже изъяли часть памяти, которую оно хранит. Мы лишь знаем, что в глубокой древности материка было два. Южнее, ниже Латандаля располагался Уль Тир, и он включал в себя наш остров, и Тирлазанские острова.

– И вот этот, который западнее Гацоны? – Указала Айша.

– Уль Фаир, верно. На самом деле он находится одновременно западнее и восточнее Эрбитерума. Мир круглый. Раньше Уль Фаир и Эрбитерум были единым целым – это подтверждают находки с расколотых островов. И это объясняет, откуда в густонаселенном и плодородном Эрбитеруме взялись мертвые Серые земли. Мы также знаем, что между Уль Фаиром и Уль Тиром была война. Проиграли обе стороны. Итогом этой войны стала карта, которую мы все знаем сейчас.

– То есть вы считаете, что война могла быть настолько разрушительной, что расколола целые материки?

– Я это знаю, – коротко ответила Юимриль. – Перед тем, как Энния завоевала Тирлазанские острова, нам удалось найти и вывезти древние свидетельства. Их немного, но они дают представление о том, что происходило в те времена.

Айша застыла над картой, отказываясь верить словам Хранительницы.

– Материк раскололо на куски, словно зеркало... Чем же можно нанести такой вред? На земле нет такого оружия.

– Те, кто жили здесь до нас, знали и умели гораздо больше. Вы видели дворец, Шано. – Юимриль обвела рукой воздух вокруг себя. – Он построен на обломках цивилизации, могущество которой можно считать божественным. Наш народ считают светлыми гениями, но здесь нет почти ничего, что было сотворено рукой латанийца. Нам просто неведомы такие знания. Эти древние гении стали богами... И уничтожили не только друг друга, но почти все, что создали.

– А мы, значит, играем с обломками их цивилизации, словно несмышленые дети, – подытожила Айша.

Эйсваль вернулся к столу. Айша обратила внимание, что все это время он украдкой наблюдал за ней. Ждал определенной реакции? Хотел что-то увидеть?

– Эта просвещенная цивилизация создала Сердца. Научилась с их помощью брать из мира ту силу, что требовалась в нужный момент, – сказал король. – А сами Хранители – всего лишь существа, прошу прошения, обслуживающие Сердца.

Юимриль взяла в руку белый шар, что лежал на Латэни.

– Его величество прав. Даже я, древнейшая из ныне живущих Хранителей, соединившаяся с нашим Сердцем настолько, что не могу покинуть пределов острова, до конца не знаю, как и зачем это работает. За многие тысячи лет мы лишь поняли, что Сердца ведут себя немного по-разному и могут давать разную силу.

– Мы называем это магией, – вновь пожала плечами Айша. – Или колдовством. Впрочем, так мы называем все, что не можем объяснить.

– Хранитель – всегда сильный маг, ибо лишь такое существо может чувствовать и работать с энергией Сердца. К слову о магии. – Юимриль подалась вперед. – Чем больше активных Сердец в мире, тем сильнее становится магия. Носители силы рождаются чаще, их мощь крепнет. Свидетельства этой закономерности мы наблюдали лично: Хранитель вагранийского Сердца иногда гасил его. И когда это происходило, рушилось не только равновесие, но и появлялись люди, которых вы называете фхетушами. Существа, совершенно невосприимчивые к силе и тем прелестные.

– Значит, и количество фхетушей зависит от работы нашего вагранийского сердца: – удивилась Шано. – Что же, теперь все дети будут рождаться фхетушами?

– Нет, но в ваших землях их станет больше. Чем слабее магия, тем больше тех, кто не способен ее принять.

Со стороны балкона донесся звон хрустальной посуды. Эйсваль обернулся на звук, коротко кивнул и жестом пригласил женщин пройти на террасу. Айша охотно согласилась: ноги едва держали ее после услышанного. Она с облегчением опустилась на резной стул и приняла чашу с вином из рук служанки-латанийки неземной красоты. Что ни говори, но все местные женщины действительно несли в себе неуловимую грацию и легкость. Айше подумалось, что было бы неплохо познакомиться с парочкой поближе. Оставалось лишь надеяться, что нравы в этих краях были столь же свободны, как и в Ваг Ране.

– Почему же меня посвятили в эту тайну? – спросила Айша, пригубив восхитительно сладкий напиток. – Насколько я знаю, эти сведения не в ходу. И они представляют величайшую ценность.

Король кивнул.

– Совершенно верно. Мы не распространяли эти сведения, поскольку опасались, что Сердца могут стать причиной войн. Сердца привязаны к определенной земле. Тот, кто захочет обладать силой Сердца, должен сперва захватить территорию.

– А у вас Сердец аж два, – понимающе улыбнулась Айша. – Чего не скажешь об армиях. Неведение прочих – вот ваша защита.

– По этой же причине Латандаль не вмешивается в политику.

– Неужели? – выгнула бровь Айша. – Как же тогда объяснить договор с империей о брачных союзах? Раз в пять поколений...

– Пророчество, – отрезал Эйсваль. – Пророчество Гинтаре из Тальдора, которое начало сбываться и за которое погибла моя племянница. Гинтаре была провидицей и могла заглянуть на столетия вперед. И нам пришлось следовать ее воле. Латанийцы действительно стараются держаться подальше от войн и союзов. Но чего будет стоить этот мир, если в нем не останется ничего, кроме бесплодной земли? Если отсюда уйдет жизненная сила, а выжившие будут сражаться за последние плодоносящие обрывки земли, до тех пор, пока и она не закончится? – Эйсваль отставил хрустальный кубок и посмотрел на Айшу в упор. От взгляда пронзительно-зеленых глаз короля послу стало не по себе. – Я не глупец, Шано. Случись что, Латандаль разорвут на части первым. Но падут все.

– Я услышала вас, – выдержав паузу, ответила Айша. – Нам терять нечего. Чем, по вашему мнению, может помочь Ваг Ран?

Король жестом пригласил Юимриль говорить. Хранительница не притрагивалась к напиткам, но задумчиво водила узловатым пальцем по кромке бокала.

– Нужно попробовать восстановить ваше Сердце, – негромко сказала она. – Это гипотетически еще возможно. Хранитель обычно настолько сливается с вверенным ему источником, что живет с ним в едином ритме. Мы знаем, что ваш Хранитель пока еще жив, хотя и ослабел. Мы также знаем, что он покинул Ваг Ран. Разыщите Хранителя и убедите его вернуться к источнику. Это будет сложно, поскольку Хранителю придется отдать остаток себя для восстановления артефакта. Хранитель погибнет. И сердцу потребуется новый – могущественный носитель силы, которого должно принять Сердце. Если вы согласитесь, я пошлю с вами своего верного жреца, который поможет убедить вашего Хранителя.

Айша едва не поперхнулась вином. План даже на словах звучал чудовищно невыполнимым.

– Как же нам найти этого Хранителя? – аккуратно спросила она.

Юимриль, однако, отчего-то не видела в этом проблемы.

– Он древен. Он нарушил клятву не покидать Сердце. Нарушил клятву не использовать силу и знания для власти над людьми. И, признаться, слишком уж наследил в мире людей. Настолько, что в ваших краях всякий знает его имя. Ибо Хранитель, которому поручили оберегать сердце Ваг Рана, некогда носил имя Руфал.

Айша побледнела.

– Тот самый?

– Тот самый.

Айша едва не присвистнула. Вспомнила легенды, вспомнила каменные барельефы... Верилось с трудом, но история сходилась.

– Да уж, интересный поворот истории, – сказала она. – Да только Руфал жил очень и очень давно. Ни один человек не проживет полторы тысячи лет.

Юимриль переглянулась с Эйсвалем и улыбнулась.

– Мне гораздо больше. Хранитель может жить многие и многие столетия, если его связь с Сердцем не будет нарушена, – объяснила латанийка. – Но, разумеется, его можно убить, как и всякого человека. Мы не бессмертны. Просто черпаем жизненную силу из нашего Сердца.

– А что же стало с Хранителями мертвых Сердец?

– Погибли, защищая свои артефакты. Сердце может жить без Хранителя, а вот Хранитель без сердца долго не протянет. К слову, последний Хранитель Сердца Уль Тира до его раскола, носил имя Гилленай. И он действительно был сыном предыдущего Хранителя. На том строилась наша латанийская вера – на сохранении силы и уважении к жрецам, Хранителям, которые оберегают Сердца. Ее мы принесли на расколотые земли. Но за годы эта вера изменилась настолько, что вмешиваться и что-то исправлять бессмысленно и опасно.

Айша жестом потребовала еще вина и, наплевав на приличия, выпила золотистый нектар залпом.

– Что же сегодня за день откровений?

– Вы отлично держитесь для человека, чей мир перевернулся несколько раз за эту встречу, – улыбнулся Эйсваль. – Не ожидал от вас такого самообладания.

– Значит, ваш интерес, скорее шкурный. Латандаль боится, что утрата вагранийского Сердца повлияет и на вас: меньше магии, нестабильные ситуации и прочее, прочее... и вы готовы поделиться знанием и поддержать восстановление Ваг Рана, не претендуя на наши границы?

– Если успеете до смерти Руфала. Сейчас, разумеется, он носит иное имя. Увы, мне оно неизвестно. Хранителя сможет опознать только человек с мощным даром провидца. Найдите такого.

– А у вас таковых нет?

– Увы, – покачала головой Юимриль. – Я не всесильна.

– Задача не легче предыдущей, – усмехнулась Айша. – Хорошо. Допустим, мы обнаружим Руфала и даже убедим его найти преемника и принести себя в жертву Сердцу. Артефакт воскреснет, равновесие будет восстановлено. Как посол страны, стоящей на грани гибели, я обязана выяснить, какую максимальную выгоду можно извлечь из всей этой затеи.

Эйсваль подался ближе. На этот раз Айша избегала смотреть ему в глаза – слишком уж яркими они были, словно у кошки.

– Договор с Латандалем, – сказала король. – Мы снабжаем вас ресурсами для восстановления. Как вы уже могли заметить, этого у нас хватит на два Ваг Рана. В отличие от армии.

– Звучит заманчиво. Значит, вы помогаете нам восстановиться, а мы делаем так, чтобы остаток Эрбитерума не развалился к черту?

– Вроде этого. Есть еще кое-что, – вмешалась Юимриль и взглянула на Эйсваля. – Расскажите про Эннию.

– Эннийское сердце, можно сказать, работает без Хранителя. Нужен новый. Быть может, нам удастся договориться с Магистратом и получить дозволение на поиск артефакта. Если у нас получится найти и наладить работу, жить всем станет гораздо легче.

– Энния получит на своих землях больше магусов, сильное колдовство, крепкую землю... А вы – доступ к артефакту, которое даст ответы на вопросы прошлого. Такая планируется сделка? – уточнила Айша.

– Мы вели переговоры с Магистром Флавиесом и почти договорились, но, увы, он скончался.

Айша широко улыбнулась.

– Я слышала, у Магистра есть очаровательная юная внучка. Подопечная самого императора Демоса.

– А мы слышали, она состоит в переписке с неким молодым членом Шано Оддэ, героем восстания, свергнувшего Заливара нар Данша, – ответил король, отпив вина. – И что этот героический юноша из уважаемой семьи очень дружен с вами, Шано Ройтш. Ваши удивительные связи могут помочь нам обойти стену, в которую придется биться лбом еще несколько лет.

Айша осушила последний бокал.

– Фештан нар Толл – здравомыслящий человек. И он пойдет на все ради восстановления своей страны. Разумеется, я передам ему вашу просьбу.

Король поднялся из-за стола.

– В таком случае мы договорились?

– Есть ли у меня время подумать и подготовить бумаги? – Спросила Айша.

Эйсваль благосклонно кивнул.

– Разумеется. Вы вольны оставаться нашей гостьей сколько пожелаете, и все же я вынужден просить вас не медлить с решением. Если Руфал умрет, Сердце восстановить не получится.

– Он древен и крепок. Даже без Сердца он протянет еще довольно долго, – добавила Юимриль. – И все же его величество прав. Медлить не стоит. Будьте нашей гостьей, насладитесь праздником. Но соглашение нужно заключить как можно скорее. И не бойтесь связывать себя договором с Латандалем: короли этих земель дают клятву праведности. Король Эйсваль будет проклят, если обманет партнера. Такой обет наложила на него Гинтаре из Тальдора.

– Я смотрю, она везде подсуетилась.

– Еще бы, – улыбнулась Юимриль. – Ведь именно она должна была стать Хранительницей после меня. Но судьба распорядилась иначе.

– У меня остался последний вопрос к Хранительнице. – Айша остановилась на пороге террасы и обернулась к Хранительнице. Юимриль вышла из-за стола последней, с интересом глядя на посла. – Тот самый Гилленай? Действительно тот самый?

– Да.

– Значит, столько сотен лет мы все поклоняемся мертвому богу давно исчезнувшего мира?

– Есть гипотеза, что все девять Сердец можно восстановить. Чем больше силы вернется в мир, чем выше вероятность, что родятся люди, способные сломать завесу с мертвых земель и вдохнуть силу в умершие артефакты. Я не знаю этого наверняка, Шано Айша ан Ройтш. Но я хочу в это верить. Гилленай – лишь имя, чудом сохранившееся на одном из древних камней на чудом выжившем острове Латандаль. Гилленая не вернуть, но, быть может, мы все однажды сможем стать богами? И раз так, дорогая Шано, неужели это не стоит всех попыток?

4.2 Эллисдор

– Ну же, давай!

Веззам, казалось, издевался над ней. Истерд, привыкшая вкладывать в удар больше силы, но жертвовать подвижностью, чувствовала себя неповоротливой развалиной в поединке с вагранийцем. Тощий как жердь, жилистый и высокий, как башня, командир «Сотни» умудрялся двигаться очень быстро. И никто в Эллисдоре еще не смог его одолеть.

Но Истерд не переставала пытаться.

Снова выпад. Клинок просвистел совсем рядом с ее лицом. Слишком близко подпустила. Женщина зашипела от обиды – как она могла пропустить этот удар? Но Веззам явно ожидал, что она шагнет в сторону. Истерд осталась на месте – лишь уклонилась корпусом от удара, тем самым выиграв драгоценное время. Не успела рука вагранийца опуститься, как меч рундки почти что ткнул в открывшийся бок Веззама.

– Хорошо, – сухо похвалил Первый. – Уже гораздо лучше.

Истерд улыбнулась и вытерла пот со лба. Прохладный ветер принес насыщенный аромат поздних луговых трав. Королева сделала несколько глубоких вдохов, усмиряя сердцебиение, и подумала, что надо бы попросить служанок набрать пару букетов желтого бурачка для покоев. Здесь было принято застилать полы жилых комнат соломой, и в нее часто добавляли луговые или садовые травы, чтобы перебить неприятные запахи. А неприятных ароматов в большом замке хватало.

– Что скажете обо мне после стольких занятий? – Истерд взглянула на Веззама. Ваграниец не выглядел ни уставшим, ни запыхавшимся. Словно демон, что не умел дышать. Истерд знала, что вагранийцев в этих местах недолюбливали, особенно после истории о бывшей военачальнице старого короля. И все же во всем, что касалось владения мечом, по мнению Истерд, Веззаму равных не было.

– Схватываете на лету, ваше величество. Я почти горд.

Королева присвистнула.

– Да это честь!

– Если серьезно, то с ногами стало куда лучше. Силы ударам тоже не занимать. Нужно больше работать над подвижностью. С ней пока недостаточно хорошо.

– Значит, этим и займемся, – кивнула рундка. – Спасибо, Веззам. Приятно знать, что я не безодежна.

– Безнадежна.

– Что?

– Безнадежна, ваше величество, а не безодежна. Безодежна – это нагая. Голая. Безнадежна – лишенная перспектив.

– Ох...

Истерд заметила, что Первый очень тщательно прятал улыбку. Значит, все же был человеком.

– Спасибо. Этот язык сведет меня с ума. Особенно тяжело учить одновременно хайлигландский и имперский. В голове каша. Ладно. – Она снова подняла меч. – Я жажду боя.

Она атаковала первой – по привычке ринулась напролом лишь для того, чтобы Веззам занял оборонительную позицию. Клинки столкнулись, Первый крутанул запястьем, шагнул в сторону и позволил силе Истерд сыграть с ней злую шутку.

Он делал так не раз и не два. И именно на это рассчитывала Истерд.

Вместо того, чтобы улететь вперед, она затормозила пятками, присела и круто развернулась. Ваграниец одобрительно хмыкнул, успел поменять ноги и с готовностью встретил новый удар. Истерд ускорилась, рубя мечом мгновение за мгновением. В какой-то момент она перестала слышать что-либо, кроме звона.

– Быстрее! – Подгонял ее Веззам. – Еще быстрее!

Рука почти онемела от постоянной отдачи. Истерд зарычала, но продолжила бить. Веззам медленно отходил назад, лишь отбиваясь, но ни разу не контратаковав. Усталость быстро взяла свое – пришлось работать мечом медленнее. Истерд наносила удары, продолжая напирать. Но в этот раз Веззам направил клинок на нее.

Выпад. Она отскочила, выставила руку, отбивая удар.

И тут же получила мощный пинок в открывшийся живот.

– Чеееерт! – Хрипло взвыла она и повалилась на землю.

Веззам навис над ней, забирая меч.

– Это была примитивная провокация, – сказал он. – Снова.

Ей нравилось заниматься с Веззамом не только потому, что он действительно оказался хорошим учителем, но и потому, что тренировки они часто проводили за стенами замка. Веззам гонял ее по полям, каменным руинам, ухабам, загонял в ручьи и яры – все для того, чтобы тело привыкло двигаться в сложных условиях. Служанки перешептывались, видя свежие синяки, но Истерд это не волновало. Воин всегда платил за опыт кровью.

– Не вестись на провокации – оказывается, очень полезный навык, – заметила она.

– Особенно для королевы. – Веззам глянул куда-то поверх головы рундки и нахмурился. – На сегодня хватит, ваше величество. Оружие просто оставьте мне, я сам приведу его в порядок. Нам нужно возвращаться. Боюсь, срочно.

Истерд непонимающе уставилась на учителя, но меч опустила.

– У нас же еще есть время. До обеда никто не хватится...

Ваграниец указал в сторону замка.

– У нас гости. И гости нежданные.

Истерд вскочила на камень и прищурилась, пытаясь разглядеть гостей. К Южным воротам города подходили войска – конных куда меньше, чем пеших, но это определенно были воины. Стягов она не смогла разглядеть – слишком большое расстояние их разделяло.

– Ты прав. И мне это не нравится. Кто это может быть? Очередные мятежники?

– Вряд ли. Всех серьезных перебили. Да и войско, которое я вижу... Нет, это свита. Сопровождение, охрана. Но свита кого-то очень важного. Количество войск... Говорящее.

– И что оно тебе говорит?

– Их достаточно много, чтобы заявить о себе как о серьезной самостоятельной силе. В то же время их недостаточно для ведения битвы. Так бы поступила только одна сторона из тех, что я знаю.

– Гацонцы? – предположила королева.

– Больше некому. Готов спорить на серебро, что это они.

– Тогда идем. – Истерд оседлала лошадь и непонимающе уставилась на вагранийца. – Чего ты ждешь?

– Да так... Задумался, ваше величество.

– Не время думать.

– Думаю, как раз самое время, – хрипло протянул Веззам и приладил тренировочное оружие к седлу своего коня. – С чего, по-вашему, войско гацонцев нагрянуло в Эллисдор без предупреждения, м?

Истерд дождалась Первого и пустила коня рысью.

– Не знаю, Веззам, – сказала она так, чтобы он ее слышал. – Но смотри в оба, понял?

– Мне за это платят, госпожа.

Подъехав к воротам, они увидели хвост небольшой армии – гацонцы привели с собой не меньше сотни воинов. Истерд поймала себя на том, что не хотела видеть этих людей в стенах замка. Что-то ее настораживало. И не давала покоя потерянная руна. Она сделала новую «Враккет», но знак как был дурным, таким и оставался.

– Видите вон те стяги, ваше величество? – Веззам указал на расшитые золотом пурпурные флаги с короной. – К нам приехал не просто посол. Это охрана короля.

Истерд коротко кивнула.

– Значит, придется приодеться.

* * *

О том, что Эллисдор посетили Умбердо Гацонский с супругой, Истерд узнала еще в Нижнем городе. Толпа высыпала на улицу, воспользовавшись теплой погодой. Все внимание горожан было приковано к сестре Грегора – толпа только и говорила, что о ней. Истерд не ревновала, но втайне сокрушалась: она не хотела навязываться местным людям, не желала их вымученной любви. И все же ей хотелось, чтобы к ней относились хотя бы с половиной той теплоты, какой местные окружали родную им Рейнхильду. Так было бы гораздо проще. Впрочем, и к сложностям Истерд было не привыкать.

Они с Веззамом и еще несколькими охранниками ехали позади процессии гацонцев. Улучив момент, ваграниец жестом велел свернуть на одну из прилегающих к площади улиц ехать в объезд по бедняцким кварталам. Это позволило им первыми добраться до замка, но времени на приведение себя в порядок у Истерд уже не было. Она спешилась, сдала лошадь на попечение конюхов и, обменявшись долгими взглядами с Веззамом, посмешила в господский дом.

– Где Ланге? – на ходу спросила она у стражи.

– На стене, ваше величество. Отдает распоряжения. Гацонцы...

– Уже на пороге, сама едва их обогнала! Пришлите Ланге сюда, немедленно!

Пока один из гвардейцев побежал звать эрцканцлера, Истерд успела зайти на кухню, найти управляющего и распорядиться о застолье. Оставалось только переговорить с военмейстером, но Истерд не успела.

– Ваше величество.

Она обернулась на голос эрцканцлера. Адалар ден Ланге выглядел растерянным и напряженным.

– Вы понимаете, что происходит? – Игнорируя приветствия, она подошла к нему. – Гацонцы вам писали? Предупреждали о визите?

– Нет.

– Уверены?

Эрцканцлер, казалось, возмутился.

– Совершенно!

– Я вам верю. – Истерд вскинула руки в примирительном жесте. – Прошу прощения. Это очень неожиданный поворот.

– Равно как и для меня. Но раз они приехали, да еще и сами их величества, осталось только принять и выслушать.

– Есть поводы для беспокойства?

– Не знаю, моя королева. Не знаю.

Ланге мог ничего не говорить. Его побледневшие щеки давали все понять и без слов.

– Идемте. – Истерд указала на ворота. Делегация уже въезжала на территорию замка. – Сейчас все и выясним.

Первыми во двор влетели всадники-герольды: один нес в руках королевское знамя, второй громко протрубил и возвестил эллисдорцев о прибытии Энриге и Рейнхильды Аро. Венценосные супруги ехали верхом – король на роскошном рикенаарском вороном скакуне, а его супруга – на рыжей кобыле бельтерианской породы. Истерд вглядывалась в лица гостей, силясь собрать картину по крупицам. Король Умбердо вел себя сдержанно и учтиво, дарил сдержанные, но казавшиеся искренними улыбками. Красив был, как баба. Истерд подумалось, что в его жене мужского было куда больше. Рейнхильда, одетая в мужское походное платье, действительно походила на воина, и благородную даму выдавали уж слишком широкие бедра да роскошная копна золотистых волос.

Истерд шагнула вперед, чтобы поприветствовать прибывших, и увидела, что под плащами оба носили траур.

– Неужели что-то случилось с их ребенком? – шепнула она поравнявшемуся с ней Ланге. Тот едва заметно пожал плечами. Истерд нахмурилась, обнаружив среди толпы встречающих зевак брата Норберта. Вот уж кого точно не хватало. Но церковник был вправе присутствовать, и даже слово Истерд не могло этого изменить.

Умбердо помог супруге спешиться, и они направились к Истерд, держась за руки, точно юные влюбленные. Истерд задумалась, для чего же был этот спектакль, но времени размышлять не было. Следом за королевской четой спешился Альдор ден Граувер собственной персоной. Ошибки быть не могло.

– Приветствую в замке Эллисдор, дорогие родичи. – Истерд говорила, как ее учили. – Драгоценная сестрица Рейнхильда. – Она поцеловала златовласую сестру Грегора в обе щеки и лишь сейчас поняла, что она носила парик. Умбердо позволил поцеловать себя, хотя любезности явно утомляли его после дороги. – Милорд Граувер?

Супруги переглянулись. Умбердо чуть склонил голову в знак почтения.

– Нижайше прошу простить наше спонтанное появление, однако дело, с которым мы прибыли, не терпит ни отлагательств, ни лишних глаз и ушей. Мы просим крова и хлеба у Эллисдора.

Истерд хотела было ответить, но Ланге опередил ее.

– Эллисдор всегда рад своей спасительнице леди Рейнхильде. – Адалар поклонился и жестом пригласил гостей в господский дом. – Не сомневайтесь, ваших людей разместят и накормят. Прошу следовать за мной. Малый зал уже готов к переговорам.

Истерд не водила глаз с Граувера. Барон не проронил ни слова, но рундка чувствовала: он знал, и знал многое. Жаль, нельзя было выбить из него подробностей.

Гацонцы, Граувер, Истерд и брат Норберт последовали за Ланге. Обернувшись, Истерд встретилась глазами с Веззамом и вопросительно вскинула брови. Тот пожал плечами – ничего не успел выяснить. Без меча вагранийца Истерд чувствовала себя неуютно, но звать его с собой остереглась. По какой-то поистине странной иронии она привязалась именно к нему.

Едва двери Малого зала закрылись за знатью, Умбердо обвел всех присутствующих тяжелым взглядом.

– Грегор Волдхард мертв.

Слова гацонца повисли под низким потолком душного зала. Истерд почувствовала, что от ее лица схлынула вся кровь. Она успела ухватиться за край стола и села на услужливо пододвинутый братом Норбертом стул. Церковник осенил себя священным знаменем, поднес Истерд чашу с водой и внимательно уставился на короля.

– Молю, не сочтите вопрос непочтительным. Но что заставило ваше величество так думать?

Умбердо жестом приказал Грауверу говорить. Альдор набрал в легкие побольше воздуха, выпрямил спину и начал долгий рассказ:

– Мы шли рядом, северным путем по Вагранийскому заливу, когда поднялась волна...

Истерд слушала его словно сквозь плотную пелену тумана. Слова звучали глухо, перед глазами все рябило. Казалось, все краски, что она видела, наполовину стерлись. Дышать стало трудно – на грудь будто положили свинцовую плиту. Слез не было, лишь тлеющий уголек ярости, готовый в любой момент обернуться пожаром гнева. Истерд берегла этот уголек, берегла и лелеяла, ибо чувствовала: лишь ярость поможет справиться с утратой. Лишь ярость заставит отвлечься от потери.

– Если бы не судно господина Анси, я бы тоже погиб, – закончил Граувер. – Мы с Остером...

– Что с моим отцом? – перебила его Истерд. – Что известно об Огнебородом?

– Пропал без вести. Скорее всего тоже погиб.

– А братья?

– Вигге шел сушей. Говорят, он жив.

Истерд молча отпила глоток воды.

– И вы приехали сюда только для того, чтобы лично сообщить мне о моем вдовстве? – Она поднялась из-за стола, переводя взгляд с Рейнхильды на Умбердо и обратно. – Что ж, я польщена.

Адалар ден Ланге, до того молча слушавший историю Альдора, снял цепь с печатью эрцканцлера и положил на стол.

– Полагаю, от меня ожидают этого, – сказал он, глядя на гацонца.

Умбердо кивнул.

– Эрцканцлер Альдор ден Граувер вернется к выполнению своих обязанностей. Вас же, почтенный граф, мы благодарим за верную службу.

– Что теперь будет с ней?

– Она сидит здесь. – Истерд начала закипать. – И она все еще королева.

Короли и знать обернулись на ее голос с одинаковым выражением удивления и недоумения на лицах.

– Боюсь, теперь вы вдовствующая королева. Бездетная вдовствующая королева, – уточнил Умбердо. – Если я верно помню хайлигландское право, в сложившихся обстоятельствах вы сохраните титул из почтения к вашему покойному супругу. Но править не сможете, ибо вы не Волдхард по крови.

– Но ведь больше некому!

– Отнюдь, – улыбнулся король. – Единственный оставшийся в живых Волдхард – моя любимая супруга Рейнхильда. Она будет править Хайлигландом от имени нашего ребенка, и все наши потомки унаследуют это право. Если вы не успели родить сына, конечно же. Но, насколько мне известно, ваш брак с покойным королем Грегором был бездетным.