Текст книги "Сделка с вечностью (СИ)"

Автор книги: Алекс Хай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 28 страниц)

3.6 Миссолен

Десари нравилось ощущение полета: погружаясь в новые видения, она парила над городами, морями и лесами, летела сквозь время, чувствуя себя бесплотным призраком. Она видела воспетые древними поэтами битвы и забытые сражения, ходила по берегам морей, встречая корабли. Наблюдала за рундами, что шли на юг, спасаясь от холодов – и знала, что этот поход навеки разделил северян на враждующие народы. Видела жертвоприношения в храмах Древней империи и наблюдала строительство Миссолена при Таллонии Великом. Но ни одно из этих видений Десари не выбирала сама.

Как она ни пыталась сосредоточиться, самостоятельно погрузиться в поток у нее не получалось. Десари хорошо развила дар: например, научилась видеть историю вещи, прикоснувшись к ней, уже легче видела чужими глазами. Но игры со временем ей никак не давались. Она всерьез полагала, что это сложнейшее из доступных человеку искусств колдовства. И потому, рухнув на перину, девушка ничего не ожидала от очередной попытки.

– Плохо стараюсь, – вздохнула она.

«Ты достаточно стараешься. Но у тебя пока не хватает сил. Твое тело не готово».

Десари едва не вскрикнула, услышав тот голос внутри своей головы.

– Ты вернулся, – прошептала она. – Давно тебя не было.

«Я был очень занят. От меня сейчас многое зависит».

– Значит, ты делаешь что-то важное в этом мире? В наше время?

«Да. Я должен кое-что исправить».

– А почему тогда пришел ко мне сейчас?

«Заметил, что у тебя не выходит путешествовать, хотя ты очень стараешься. Решил помочь. Куда хочешь отправиться?»

– Мне нужно увидеть настоящее. Но у меня нет предмета для привязки, чтобы посмотреть чужими глазами.

«Хм. Я могу с этим помочь. Но имей в виду, что на самом деле предмет для привязки тебе не нужен. Достаточно будет подумать о конкретном человеке или месте и хорошенько сосредоточиться».

– Именно с тем, чтобы сосредоточиться, у меня как раз и проблемы. Еще и живот болит.

Низ живота тянуло весь день. Тупая боль не проходила, лишь изредка мучая сильными спазмами. Талию раздуло так, что пришлось чуть распустить шнуровку платья. Десари списала все на гороховую похлебку. В императорском дворце готовили вкусно, но просто: Демос распорядился сократить все расходы и кормил Двор скромно. А к гороху Десари не привыкла.

«Так на что ты хочешь посмотреть?»

– Я знаю, что Освендис перешел на сторону захватчиков. И знаю, что где-то там должен быть мой отец. Но я не хочу смотреть его глазами. Он чувствует, когда я это делаю.

«Так ты хочешь выяснить, все ли в порядке с отцом?»

– Не только. Я хочу узнать, где сейчас войско северян и сколько их.

«Эсмий Флавиес бы тобой гордился, юная разведчица».

Десари показалось, что обладатель голоса улыбался.

– Так ты поможешь?

«Конечно, я же обещал. Сосредоточься на потоке».

Десари привычно закрыла глаза и зарылась носом в подушки, чтобы ни один отблеск или огонек не отвлекал. Когда ее навещал таинственный гость, Десари почти не приходилось прилагать усилий, чтобы влиться в поток: все получалось само собой, хотя она догадывалась, что все дело было в невероятной силе гостя. Ни разу он не открыл истинного имени, не дал ни единой подсказки о своем происхождении. Десари знала лишь, что он ходит среди людей где-то на материке. Но с расспросами не торопилась: ее собеседник явно был не из тех, кто поддавался на уговоры.

Тело стало невесомым, Десари перестала чувствовать руки и ноги, и уже привычный поток подхватил ее, унося на другой конец империи.

«Значит, тебя интересует армия северян?» – переспросил голос.

– Я хочу знать, где они и сколько их, куда идут, как скоро будут в Миссолене.

«Хорошо. Тогда хочу представить тебе Тиро. Самый невзрачный бельтерианский городишко. Унылее только Бэрк или Мале. И крепость их не спасла».

Десари открыла глаза и поудобнее села на кровати. Контроль за телом вернулся. Она знала, что сейчас выглядела жутко. Со стороны Десари себя не видела, но императрица рассказывала, что в момент видений у Десари светились глаза. И чем чаще она использовала дар, тем хуже работало ее зрение в обычном мире. Но какое это имело значение, если так ей открывались почти все тайны мира?

«Сейчас и проверим, хорошо ли ты обучена счету и прочим арифметикам».

Голос снова улыбался. Десари же застыла в оцепенении. Город был взят войсками северян. На самой высокой башне реяли стяги рундов и герцога Освендийского.

– Они взяли Тиро. Значит, дальше пойдут на Амеллон, – заключила девушка. – Я должна предупредить императора. Если северяне возьмут и Амеллон, то Миссолен станет для них открытой мишенью. Столица же как на ладони…

«Ты все говоришь верно. Учителя могут гордиться».

– Покажи мне войска. Пожалуйста.

«Как пожелает юная разведчица».

Вид замка померк, в глазах потемнело. В Сифаресе дед Эсмий как-то приглашал кудесника с длинной трубой, похожей на подзорную. Только с внешней стороны она крепилась к коробу, в который вставлялись картины и мозаики. И когда таинственный покровитель переносил их с места на место, у Десари возникали похожие ощущения – словно кудесник менял картинки прямо перед ее глазами.

Но только у этого незримого кудесника набор картинок был кровавым.

Она вздрогнула, оказавшись среди поля, усеянного трупами и ранеными. Над полем с насмешливым карканьем кружили стаи ворон. Десари знала, что ее не могли видеть, и все равно отшатывалась, когда шнырявшие в поисках трофеев солдаты оказывались рядом с ней.

«Решили дать бой и проиграли».

– Я мало что смыслю в смерти, но... Битва случилась совсем недавно?

«Верно».

– Значит, пока северяне будут зализывать раны в Тиро.

«Обернись».

Десари послушалась и увидела лагерь, разбитый на дальнем краю поля, ближе к лесу.

«Это часть. Многие наверняка решили занять город».

– Их здесь не меньше десяти тысяч…

«И в бою побывали не все».

– Черт.

«Думаю, тебе нужно идти. Мне, впрочем, тоже».

– Погоди. Я все же хочу видеть отца. Чувствую, что он здесь.

«Могу его показать».

– Хочу сама.

Десари рухнула на кровать, расслабляя все мышцы и позволяя потоку вновь себя унести. Живот скрутило диким спазмом – столь сильным, что ее едва не выбило обратно в «мир». Отдышавшись, Десари попробовала снова. Зажмурилась, стала еще одним дуновением ветерка в общем потоке, открыла глаза…

Отец отмывал в тазу измазанные кровью руки. Видимо, все же участвовал в битве. К нему в шатер вошел лекарь, но Симуз лишь отмахнулся и только потребовал каких-то капель для пленника. В углу шатра кто-то мучительно закашлял. Десари перевела взгляд и вздрогнула.

Из полутьмы, гремя прикованной к ноге цепью, медленно, цепляясь за опоры, проковыляла калека-вагранийка. Один глаз закрыт повязкой, на покрытой шрамами голове виделся ежик седых волос. Ее лицо казалось смутно знакомым, но при взгляде на нее Десари ощущала лишь пустоту. Прочитать что-либо было невозможно. Отец обернулся к этой женщине.

– Ты вспомнишь, – сказал он. – Обязательно. Я не успокоюсь, пока ты не вспомнишь.

– Я быстрее сдохну, – прохрипела узница и снова зашлась кашлем.

Отец метнулся к кувшину, шлепнул его на жаровню, вытряхнул из поясного мешочка щепотку какой-то травы и сунул в пойло.

– После всего, что было, едва ли тебя угробит какая-то лихорадка.

«Все. Хватит. Ты видела больше, чем должна».

В глазах померкло, у Десари засосало под ложечкой, и она очнулась в своей кровати. Луна уже выглядывала в окно. Стояла глубокая ночь.

Голос больше не сказал ни слова, и Десари не ощущала его присутствия. Решив выпить воды, Десари попыталась встать, но согнулась пополам от боли. Там, где она только что сидела, осталось мокрое пятно.

– Оооо, черт…

Стараясь не стонать от боли, она дошлепала до канделябра, взяла одну свечу и вернулась к кровати. Темное пятно на простынях и красно-коричневое – на ночной рубашке вариантов не оставляли.

– Проклятье. Ну теперь они точно начнут меня сватать.

«Осторожнее с силой, – внезапно отозвался голос. – Теперь ее станет больше. Заметила, что тебе не понадобилась вещь отца для привязки? Ты все сделала сама. Больше я не приду, теперь ты должна сама идти дальше».

– Почему?

«Если останусь с тобой, кое-что нарушу и испорчу. Есть вещи, до которых нужно дойти самому. Но мы еще увидимся. Однажды увидимся. И ты меня узнаешь, Десария. Я буду ждать».

– Я… Я тоже буду ждать.

«Да не станешь ты королевой, не волнуйся, – напоследок улыбнулся голос. – Тебе уготована другая судьба».

* * *

– Ты уверена, дорогая?

Десари кивнула:

– Абсолютно. Видела своими глазами. То есть… Вы поняли, дядюшка.

Демос закрыл глаза и устало опустился в кресло. Сквозняк трепал края бумаг с утренними распоряжениями. Как ни старались заделать окна, весь этаж мучился от холода. Не помогали ни жарко растопленный камин, ни толстые свечи на монументальных подставках, ни грелка в ногах, ни пряные добавки в вино. Демос постоянно страдал от холода, даже когда кутался в зимние одежды.

«Если Десари права, дело скверное. Мы предполагали, что северяне двинутся по этому пути, но я не ожидал, что они ударят в Тиро так скоро. Что же заставило их так торопиться?»

Виттория уселась на кушетку, пригласила Десари расположиться рядом и взглянула на дверь. Охранявший выход Ихраз застыл, словно изваяние.

– Быстрее, чем мы рассчитывали, – повторила императрица его мысли. – Почему?

Демос приоткрыл один глаз. Второй снова горел болью.

«Кровавый цветок мигрени. Словно и не было счастливых последних лет. Снова как тогда, до знакомства с Витторией. Эннийские капли каждый день и пожирающий меня заживо огонь нереализованного потенциала. С той лишь разницей, что сейчас я даю силе выход. Но почему? Почему боль не уходит?»

– Думаю, все из-за кораблекрушения, – ответил император. – Жители побережья рассказывают, что по всему берегу от Анси до Бениза море выносит обломки множества кораблей. И большинство из них – рундские. Они шли северным путем, опасным. Не хотели, чтобы их заметили раньше времени. А единственный вариант спрятать столь многочисленный флот – повести его путем, которым другие идти не рискуют. Однако вагранийское землетрясение имело другие планы.

– Значит, изначальный план был ударить с двух сторон: флот должен был дойти, например, до Риона, а сухопутные войска – пройти через Освендис и Бельтеру. И встретиться они рассчитывали под Миссоленом. – Виттория задумалась. – Грегору не нужно завоевание большой территории. Ему нужна столица. А вот Огнебородый собирался поживиться окрестностями, полагаю.

– Но Волдхарда нет среди войска Вигге Магнуссена, госпожа, – возразил Ихраз. – Наш шпион утверждает, что в лагере его никогда и не было. На суше северянами командует только старший сын Магнуса Огнебородого.

Демос снова закрыл глаза. Даже приглушенный свет становился невыносимым. Его снова затошнило. Он давно заметил, что ему становилось гораздо хуже, стоило хоть немного понервничать.

«А малышка Десария принесла далеко не самые утешительные новости».

– Выходит, мой кузен отправился морем. – Он повернулся к Ихразу. – И, очевидно, попал под волну. О нем были новости?

– Нет, господин. Мы ищем, уже отправили множество гонцов. Но в Бенизе он не объявлялся, а из Анси вестей еще не было.

Десари робко кашлянула.

– Дядюшка, я могла бы попробовать найти его.

«Соблазнительное предложение. Эта девчонка с ее способностями могла бы заменить весь Тайный Эмиссариат».

– Ты еще не очень здорова, дорогая. Лишнее истощение ни к чему. Давай посмотрим завтра. Спасибо.

– Я чувствую себя хорошо, – возразила юная Магистресса. – Да и какое это имеет значение, если вопрос касается жизни и смерти?

«А девица упрямством пошла в нашу породу…Хотя и ее отец тот еще фрукт».

– Я не стану рисковать твоей жизнью. Да и один день сейчас мало что изменит, – отрезал Демос поманил к себе Ихраза. – Сейчас я напишу письмо. Отправь его самым быстрым способом в Амеллон. Линдр уже готовится к обороне, но я не доверяю его уму. Поэтому в Амеллон отправится военмейстер Аллантайн. И прихватит с собой войска.

Виттория удивленно вскинула смоляную бровь.

– Ты столкнешь лбами двух родственников? Брайса и Офрона?

– Эта война уже стравила меня и кузена Грегора, – пожал плечами Демос и скривился о боли. – И если ставить на одного из Аллантайнов, я выберу Офрона. В военном деле на него можно положиться.

– Больше и не на кого.

– Верно.

Виттория внимательно посмотрела на супруга.

– Неважно выглядишь.

– Обожаю твои комплименты, дорогая. Снова мигрень.

– И почему молчишь?

– Не хотел тебя беспокоить.

Она расшнуровала тесноватое верхнее платье, поднялась и направилась к мужу.

– Мне, в отличие от Десари, это почти ничего не стоит, – укоризненно проговорила она. – Иди сюда.

«Прекраснейшая из всех женщин. И всегда такой будет».

– Как можно перечить самой императрице?

Ихраз и воспитанница тактично отвернулись. Хотя для исцеления Виттории не требовалось проводить ритуалов и особых манипуляций, в самом этом процессе было слишком много интимного.

«Кроме того, не все придворные смогли смириться с мыслью, что я способен любить».

Демос растекся в кресле, безвольно свесив руки.

– Я готов, – через силу улыбнулся он и закрыл глаза.

Виттория поводила рукой над его лицом, деловито хмыкнула и положила ладонь на больной висок Демоса.

«Всегда безошибочно определяет сосредоточие боли. Интересно, как она это чувствует?»

По голове разлилось приятное тепло. Глаз перестал гореть, зато начал чуть дергаться, как при тике. Но тяжесть в голове никуда не делась.

– Не могу пробиться, – удивленно сказала Виттория. – Не получается. Что чувствуешь?

– Приятно. Немного легче, но все еще больно.

– Значит, я права. Что-то мешает. Не знай я тебя, подумала бы, что ты сопротивляешься моей силе.

«А что, если не сам я, но моя сила сопротивляется? Не желает, чтобы боль успокаивали. Руки Виттории и капли от мигрени действуют одинаково: подавляют то, что сидит в моей крови и жаждет выхода. Черт. Что-то не так».

Руки затряслись. В основание черепа словно вонзили иглу. Голова чуть не взорвалась от спазма. Демос зашипел, с трудом подавил тошноту и почувствовал вкус крови во рту.

– Боже, Демос! – Встревоженно воскликнула Виттория. – Что с тобой?

– Отойди…

– Что?

– Отойди! Быстро. Все живо отошли!

Ихраз схватил сидевшую на кушетке Десарию в охапку и легко, словно она ничего не весила, поставил на ноги у противоположной стены.

«Черт… Нет! Нет! Только не сейчас!»

– Уходите! Ихраз, забери их.

Он не успел. Что-то в груди взорвалось с такой силой, что Демос перестал чувствовать свое тело. Его обдало жаром – запахло паленым, глаза заслезились. Толстые свечи в кованых канделябрах зарыдали, а их пламя поднялось до самого потолка. Щелкал и шкварчал кипящий воск. Почти погасший камин вспыхнул и выстрелил снопом искр. Ихраз не успел увернуться и загорелся. Виттория гневно выругалась по-гацонски и повалила эннийца на пол, пытаясь сбить с него пламя сорванной с плеч накидкой. Десари застыла и с ужасом глядела на императора.

– Уходите…

Он понял, что его одежда загорелась.

«Как в тот раз… Как в первый раз, когда Фиера и дети… Ради всего святого, пусть в этот раз будет не так».

Он закричал, пытаясь совладать с рвущейся на свободу стихией. В запертые двери ломились слуги, встревоженные криками и дымом. Ихраза потушили, но огонь перекинулся на обитые тканью стены.

– Окно! – гаркнул энниец. – Прыгайте!

Демос услышал звон битого стекла, скрежет петель. Ихраз спустил Десари, и, не особо любезничая с императрицей, вытолкнул и ее. Благо кабинет располагался на втором этаже, а под окнами рос мягкий кустарник.

– Иди… – прошептал Демос, видя, что Ихраз помедлил.

– Я вас не оставлю.

– Я не контролирую это. Могу убить тебя.

Ихраз выглянул в окно, помахал женщинам рукой, отгоняя их с места падения и неожиданно для Демоса схватил его и точно отмеренным ударом врезал императору прямо в глаз.

«Внезапно…»

В глазах потемнело. Демос отключился.

* * *

Голоса оглушали. Говорили двое. Обоих Демос знал.

– Ты его вырубил, да?

– Да, леди Десария. Я вырубил императора. Хотя даме вашего круга пристало говорить не «вырубил», а «лишил сознания». Где вы нахватались таких слов?

– В путешествии сюда. За вред императору же казнят, ну если по закону?

– По закону я уже давно должен был болтаться на виселице.

– Но ты слишком полезен. – Последняя фраза принадлежала Виттории. Демос ощутил знакомое исцеляющее тепло. – Жить будет.

Демос открыл глаза и выставил вперед руку:

– Я в порядке. Спасибо, Ихраз. Это было очень находчиво.

– Строить новый дворец нам сейчас как-то не с руки, – улыбнулся энниец. Его одежда превратилась в горелые лохмотья. Впрочем, сам Демос не мог похвастать даже этим.

«Я почти забыл, как он выглядит без своего платка-повязки».

Мгновением позже его обожгла пощечина.

– Какого черта?

– Могу задать тебе тот же вопрос, – прошипела супруга. – Какого черта ты не сказал, что у тебя снова начались проблемы с… силой?

«Почему все они сегодня бьют меня по лицу?»

– Прости. Думал, что справлюсь сам.

– Ты едва не прикончил всех нас.

– Знаю.

«И не прощу себе этой оплошности».

Виттория обняла его и шепнула на ухо:

– Ты почти раскрылся.

– Понимаю.

– Сделай с этим что-нибудь, или нам конец.

– Мой господин, слуги идут, – сказал Ихраз.

Демос отстранился от жены.

– Подпусти, но пусть принесут хотя бы халат. И отправь за эннийцами. Я созрел на встречу с представителями Магуссерии.

3.7 Турфало

Ожидание аудиенции было мучительным. Гацонский придворный этикет предполагал, что гостям надлежало провести добрую половину дня в ожидании приглашения. И потому они бродили по публичной части королевского дворца, убивая скуку бесполезными разговорами и созерцанием богатого убранства. Альдор еще в прошлый визит вдоволь насмотрелся на местные красоты, его спутник Гуалем Анси тоже видал немало роскоши, поэтому гацонскому великолепию удивлялся лишь Остер. Юный помощник то и дело останавливался и пялился на статуи и лепнину разинув рот, и эрцканцлеру приходилось его одергивать.

Сам Альдор ужасно нервничал. Как его встретит Рейнхильда? Что скажет? Станет ли обвинять и ненавидеть за то, что позволил Грегору отправиться в поход? Поймет ли? И что скажет новоиспеченный король Умбердо? Внутренний голос подсказывал Альдору, что сын окажется куда менее сговорчивым, недели его покойный отец.

Они вышли на широкий балкон, с которого открывался дивный вид на долину. Гацона вовсю праздновала фруктовый сезон, а стройные ряды виноградников на холмах услаждали взгляд.

– Бывали здесь? – спросил Гуалем Анси.

– В последний раз – на свадьбе короля Умбердо. Он тогда еще не был королем. Кажется, с тех пор прошла добрая сотня лет.

Пират широко улыбнулся.

– Полагаю, праздновали пышно?

– Не то слово. Покойный король приказал установить в одном из залов фонтан с розовым вином…

– О! Едва не забыл. – Анси воздел указательный палец к небу. – Нужно прихватить несколько бочек розового. В этом году урожай явно хороший, а я люблю молодое вино. – Он проводил взглядом хорошенькую девицу, что укрывалась от солнца полупрозрачной вуалью. – И не только вино…

Изрядно посвежевший и отъевшийся Остер устал от созерцания лепнины и теперь беззастенчиво пялился на южанок. Альдору было сложно его винить: красоту гацонских женщин воспевали поэты со всего материка. И чем ближе они с Анси подъезжали к столице, тем симпатичнее и приветливее становились гацонки. Дворец же и вовсе напоминал сказочный цветник. Даже отвыкший от светской жизни Альдор позволил себе восхититься грацией и манерами местных придворных дам.

– Только имей в виду, что улыбаются они не тебе, а господину Анси, – предостерег Остера Альдор. – Потому как личность его окутана ореолом романтики. А кто откажется от рассказов о пиратских приключениях?

– Еще он знатен, красив и богат, – хихикнул Остер. – Ничего, скоро и нас заметят, ваша милость.

– Не уверен, что нам это нужно. До поры-до времени.

Альдор чувствовал себя по-дурацки в одежде с плеча знатного пирата. Одолженный туалет, хоть и был ладно скроен, совершенно не подходил Грауверу: не хватало роста, длины конечностей и мяса на костях. И в довершение ко всему в этом проклятом камзоле Альдор потел как полковой конь.

День клонился к обеду, и в садах накрыли столы для придворных и высоких гостей. Лилась музыка, щебетали певчие птицы, смеялись знатные господа – словно и не было никакой войны на другом конце материка. Казалось, Гацона отгородилась от всего остального мира, упиваясь безмятежным спокойствием и ласковым южным солнцем.

Анси кивнул в сторону пиршества:

– Хочу взять бокальчик. Да и проголодался.

– Идемте.

Истерзанный болезнями желудок Альдора, к его удивлению, немного успокоился после пережитых лишений и мытарств. Притрагиваться к вину Граувер не стал, но с удовольствием угостился печеной дичью. Остер же ел за троих.

– Вижу, вам пришлось по душе наше гостеприимство.

Альдор поднял глаза. Сбоку от него стояла молодая женщина в дорогом изумрудно-зеленом платье. Голову она покрыла расшитой золотом вуалью и делала вид, что дожидалась подноса с пирогами.

– Да, разумеется, – ответил ей Альдор.

– Ее величеству будет приятно узнать об этом.

Женщина потянулась за жареным перепелом и, оказавшись, подле самого уха Альдора, прошептала:

– Беседка в конце аллеи. Вас ждут. Идите один.

– Я…

– Торопитесь! – шикнула дама. – Времени мало.

Альдор кивнул и, по-варварски вытерев руки о край скатерти, постарался незаметно скрыться с глаз своих спутников. Очарованный игрой музыкантов Остер, как и ожидалось, его исчезновения не заметил. Гуалем Анси, если и видел, то не придал этому значения: вокруг него как раз собралась стайка дам.

Эрцканцлер подтянул пояс, одернул края камзола и волнуясь, точно школяр перед испытанием, быстро зашагал в указанном женщиной направлении. Беседку он увидел не сразу. Постройка из резного камня лишь едва выглядывала из-за плотной стены кустарников. Охраны не было, лишь немолодая дама прогуливалась по аллее туда-сюда, явно не без причины. Проходя мимо, Альдор встретился с ней глазами, и, как ему показалась, женщина едва заметно кивнула.

Он дошел до самого конца аллеи, перелез через небольшую изгородь и едва не рухнул в самую середину куста, чертыхаясь и проклиная неудобную одежду.

Внутри беседки никого не было. Зато на ее ступенях развалилась и по-крестьянски грызла яблоко сама Рейнхильда. Граувер вздрогнул от неожиданности. От королевы остались лишь роскошное платье да парик из золотистых волос. Альдор видел перед собой ту девицу-сорванца из Эллисдора, угощавшую пинками даже мальчишек старше себя. Заметив Альдора, она отбросила яблоко и метнулась к нему, шурша парчой.

– Хранитель милостивый! Жив! Цел… Я все не могла поверить, когда мне передали…

Рейнхильда крепко его обняла и расцеловала в обе щеки, прижавшись сильнее, чем подобало по статусу. Альдор замешкался, не понимая, как себя вести. Не стоило обманываться напускным уединением в королевском саду. Везде могли быть лишние уши и глаза.

– Жив, хотя и не без приключений. – Он отстранился и взглянул на старую подругу. В голове роилась сотня мыслей, слишком много слов вертелось на языке, но откровенничать он остерегся. – Выглядишь еще лучше, чем прежде.

Она улыбнулась. Величие и царственность вернулись к ней, и Альдор догадался, что в этот раз у их откровенности будет очень жесткий предел. Видимо, ушей и правда оставалось достаточно.

– Видимо, материнство мне к лицу, – ответила королева. – И раз мы об этом…

– Рад, что у тебя все получилось как надо, – аккуратно подбирая слова, сказал Альдор. – Мне будет позволено увидеть кронпринца?

Рейнхильда кивнула и пригласила его в беседку.

– Да, но с этим придется повременить. Мои проблемы разрешились благополучно. Теперь нужно подумать о твоих, Альдор. И о Хайлигланде. Новости меня пугают.

Эрцканцлер сел на мраморную лавку и принял предложенный королевой кубок.

– Пей, там просто вода. Помню, что ты не особо жалуешь вино.

– Я его жалую, а мой желудок – нет.

– Итак, – Рейнхильда поправила локон парика и сложила руки на столе. – Грегор мертв.

Альдор пригубил воды и расстегнул ворот.

– Мы этого не знаем.

– Он попал в тот же шторм, что и ты. И от него до сих пор не было вестей. Я очень хочу верить в лучшее, Альдор, но я реалистка. – Рейнхильда понизила голос. – Мой брат мертв. Что приводит нас к неутешительным выводам.

– Вернее, к вопросу, кто будет править Хайлигландом.

– Именно. Мечта моего мужа исполнилась. Боюсь представить, как жарко он молился, раз Хранитель все же ответил.

Альдор с недоверием уставился на Рейнхильду:

– Так Умбердо всерьез может ввести войска?

– Он не просто может. Он введет их. Сейчас он вернется с охоты, выслушает тебя и тут же отдаст приказ идти на Эллисдор. И даже если знатные хайлигландцы станут роптать, кого народ примет скорее: ненавистную рундскую королеву, которую им навязал Магнус Огнебородый, или родную сестру Грегора?

Граувер развел руки в стороны.

– Разумеется, они будут рады тебе и твоему ребенку.

– Именно. Мой ребенок объединил оба королевства. Умбердо хотел союза – Умбердо его получит. Самым законным образом.

– А что ты сама думаешь?

– Я думаю, что мой брат – безответственный и недальновидный дурак, раз допустил подобное. Альдор, с самой своей свадьбы я готовилась к этому моменту. Знала, что однажды подобное может случиться. И готовилась не только я. Умбердо… Иногда я думаю, что, несмотря на всю эксцентричность, из моего мужа получится более достойный правитель. И потому я поддержу его. Я отправлюсь в Эллисдор с Умбердо. Кто-то должен спасать наш дом. Не может Грегор – это сделаю я.

Альдор давно не видел Рейнхильду в ярости, но сейчас она едва могла скрывать ее.

– Ты пойдешь против Грегора? – тихо спросил он.

Лицо королевы ожесточилось.

– Грегор давно пошел против своей страны. Все, что он делал, было из потакания его собственным страстям. Обе женитьбы, ультиматум Миссолену, конфликт с Эклузумом… И заметь, за его ошибки всегда расплачиваются другие: Ириталь, Артанна, я, ты… Теперь еще и эта несчастная рундка. Истерд, ведь так ее зовут? Если ей и будет дарована жизнь, то лишь при монастыре.

Она говорила, глядя на одну точку на столе пред собой. Словно боялась смотреть ему в глаза. Словно сама еще сомневалась в принятом решении.

– Значит, вы ждали подходящего момента.

– Не выставляй нас коварными узурпаторами, Альдор. Подходящего момента выжидал Эккехард – и воспользовался долгим отсутствием моего брата так ловко, что мне пришлось выковыривать мятежников из Эллисдора железом. Мы же с Умбердо просто подготовились к худшему. После мятежа лорда Ламонта стало ясно, что положение Грегора чудовищно шаткое. Он женился, но не обзавелся детьми. Не назначил других наследников… – Она вцепилась в руку Альдора с такой силой, что он зашипел от боли. – И ради этого бардака я отдала свои жизнь и свободу Гацоне? Ты как никто знаешь, чего всем нам стоил мой брак.

– А если он выжил?

– Даже если и выжил, едва ли он повернет в Хайлигланд. Он всю жизнь мечтал о грандиозной войне и великой цели. – Рейнхильда печально усмехнулась. – Какое ему дело до Хайлигланда, когда его ведет сам Хранитель? Ты нужен нам в Эллисдоре, Альдор.

– Ты предлагаешь мне предать своего короля?

– Твой король мертв. Можешь не присягать на верность мне и Умбердо. Присягни моему ребенку.

«Своему ребенку», – подумал Альдор. Мысль о том, что у него был сын, настоящий потомок из плоти и крови, да еще и от любимой женщины, все это время крутилась лишь на задворках сознания. Альдор гнал ее, не подпускал ближе. Боялся. Боялся этой правды и ее последствий. Рейнхильда получила то, чего хотела. Разыграла все изящно и тонко. Догадывался ли Умбердо? Возможно. Но если и так, королю, очевидно, было все равно: как Грегор Волдхард жил мечтой о Священном походе, Умбердо Аро страстно желал лишь объединения Гацоны и Хайлигланда.

Альдор желал лишь покоя, но по иронии судьбы именно его скромному желанию не было суждено исполниться.

– Мир безумен.

– Мир в порядке, – сухо ответила Рейнхильда. – Люди сходят с ума. Ты со мной? Будешь сопровождать нас в Эллисдор? Ты нужен нам, Альдор. Хайлигландцы любят тебя. Ты отстаивал город, защищал эллисдорцев. Твое слово имеет большой вес.

– И кем я стану в этом новом мире?

– Эрцканцлером. У тебя отлично получается.

– А если я не соглашусь?

– Ты уже согласился, Альдор. И мы оба знаем, почему. – Рейнхильда отвернулась, и Альдор услышал лишь ее тихий шепот. – Я все еще люблю тебя. Не думай, что я говорю это с целью привязать тебя к себе.

– Рад, что у тебя остались принципы. – Альдор поднялся со скамьи. – Я согласен на твое предложение, но детали хочу обсудить с королем.

Рейнхильда кивнула.

– Он вернется к закату. Аудиенцию назначим на завтра. Не иди за мной.

Хайлигландка мягко улыбнулась напоследок и скрылась в зарослях орешника. Альдор глядел ей вслед, гадая, кого именно сейчас предал: Грегора или себя самого?