Текст книги "Выбор (СИ)"
Автор книги: Алекс Бранд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 73 страниц) [доступный отрывок для чтения: 26 страниц]
– Что будем брать?
Роберта нерешительно открыла изящно переплетённое меню. Начала читать и посмотрела на меня с беспокойством.
– Клайд, дорого как... Мы сейчас потратим столько, что можно недели две на это жить.
Я уже бегло просмотрел все и понял, что очень голоден. И Роберте помимо приятной прогулки надо как следует поужинать, целый день не ела, горе мое...
– За цены не волнуйся, берем хороший ужин и едим его.
Берта посмотрела на меня с некоторым сомнением, и, решившись, стала выбирать. Лично я уже выбрал. Роберта оторвалась от меню и шепотом спросила.
– Можно ростбиф с картофелем? И еще эклеры потом, два. И чай.
Ты мое солнышко, тоже проголодалась... При этом выбрала то, что дешевле остальных блюд, волнуется, что у нас мало денег.
– Я тогда тоже это возьму, ну, пирожные тебе.
– А ты не хочешь?
– Я с тобой чай попью потом. И, Берт...
– Что?
– Вина?
– Ой... Клайд...
Она испуганно на меня посмотрела. Сделала непонятный знак глазами, губами, почему-то оглянулась, посмотрела мне за спину. Невольно проследил за ее взглядом, тоже осмотрелся, пожал плечами.
– Ты чего?
Испуг в ее глазах сменился удивлением.
– Клайд, ты что, забыл? Или... Не знаешь? Нельзя спиртное, запрещено.
Ах, ты ж... Захотелось от души шлёпнуть себя по лбу, забыть такую элементарную вещь... Ценами на трамвай поинтересовался, а про ''сухой закон'' забыл напрочь. Конечно же, 1922 год на дворе, разгар борьбы с ''зеленым змием''. Невольно рассмеялся, перед глазами встал этакий толстячок в котелке, изрядно подшофе, размахивающий чашкой и взывающий – подайте ещё кофе! Старая добрая классика... Кстати, хоть то был и фильм, но ведь не все там приврали, верно? И я с видом заговорщика и записного бутлегера поманил Берту ближе, она с улыбкой наклонилась ко мне, шепнула.
– Ну что, вспомнил? Эх ты, шпион называется... Вот бы сейчас заказал вино, а нас арестовали, – глазищи ее при этом озорно поблескивают, пошла ещё одна игра, в ''нарушаем закон''. Прогулка явно идёт Роберте на пользу, она со мной и ей ничего не страшно.
– Дорогая, я все понимаю, запрещено, и прочее... – делаю многозначительную паузу, – но неужели здесь нельзя что-нибудь придумать?
Роберта прищурилась и покачала головой, подвинула ко мне меню.
– Сам смотри, тут даже нет ничего в списке напитков, только лимонад и разные соки.
Перелистнул, ещё раз пробежал – действительно... И как я не обратил внимания? Но я хочу выпить с женой по бокалу вина, и точка. И я не верю, что здесь не найдется бутылки красного.
– Так, родная, а если аккуратно спросить официанта? Ну, намекнуть?
Берта прыснула, отпила лимонада, ее глаза блеснули в свете лампы.
– Клайд, мы же не в ''спикизи'' пришли, а в приличный ресторан.
– Куда-куда мы не пришли?
Роберта не перестает меня удивлять, вот тебе и тихоня, употребила явно жаргонное уличное словечко. Итальянское? Она тем временем старательно растолковала.
– ''Спикизи'' – так называется заведение, где надо тихо, очень тихо попросить официанта принести что-нибудь крепкое. Тихо говорить, speak easy, дорогой мой муж, понял?
Теперь моя очередь смеяться, вот это да... ''Тихо-говорилка'', а по-простому – ''наливайка''. А кстати, точно...
– Берт, я несколько раз видел на стенах домов надписи мелом или краской, буквы S/E со стрелочкой. Это указатели к заветным местам?
– Да, знаю такие, там, где жила раньше, возле Гилпинов, было три или четыре заведения. Вечерами старалась там не ходить, страшно. Шум, пьяные... А полиция не вмешивается, говорят, им платят хозяева.
– Так, а теперь признавайся – откуда ты все это знаешь, тихая девочка из Бильца? – добавил в голос шутливый прокурорский тон и театрально нахмурил брови. Но мне в самом деле интересно, откуда... Никогда бы не подумал, что выслушаю от Роберты такую лекцию. Ответ же оказался до смешного простым.
– Клайд, милый, забыл, где я работала и с кем? – она склонила голову набок и усмехнулась, – Марта, Руза, Лена Шликт... Ещё несколько девушек, они постоянно рассказывали, как ходили в такие места и развлекались. Поневоле услышишь и запомнишь... Вот и все. Они и меня с собой один раз звали...
Я удивлённо приподнял бровь, вот даже как? Заметил, как при этих словах по ее лицу пробежала тень, словно вспомнила что-то...
– Ты не пошла?
Теперь уже ее брови поползли вверх, она покачала головой.
– Конечно, нет, ты что... Это... Это просто отвратительно, Клайд, ходить так, как они.
Она зябко передёрнула плечами, уткнулась в меню, словно не желая более об этом говорить. И правильно, сам уже жалею, и зачем спросил? Положил ладонь на ее руку, легонько погладил, тихо позвал.
– Берта...
Подняла глаза и шепнула.
– Что, милый?
– Я зову официанта.
– Зачем?
– Speak easy, солнце... Возьмём по чашечке вина? А?
И невольно собравшееся напряжение развеялось, мы снова здесь, вместе, снова слышим негромкую музыку, голоса окружающих нас людей. Мы снова улыбаемся друг другу, я чувствую тепло ее руки под ладонью, вижу нежное лицо напротив меня. Сейчас оно приняло несколько озабоченное выражение.
– Я никогда не пила ничего такого... А сейчас у меня маленький... Думаешь, можно?
– Немного легкого красного вполне, к мясу. Берем?
– А ты будешь?
– Буду.
– Ну тогда ладно...
Роберта все еще сомневается.
– Клайд, а если я опьянею? Страшно... И стыдно...
Я усмехаюсь как можно более плотоядно и наклоняюсь через стол.
– Тогда держись, я непременно воспользуюсь твоим беспомощным состоянием!
В подтверждение своих коварных планов еще и облизываюсь, наблюдая за эффектом. Когда Берта стесняется, она становится такая милая, что хочется ее смущать еще и еще... Но, конечно, не перегибая, она остается собой, застенчивой и немного наивной девочкой, ее надо беречь. А пока слышу возмущенное...
– Клайд, прекрати сейчас же, ну что ты... Я не буду тогда пить!
Я делаю умильное лицо и елейным тоном отвечаю.
– Ну маленькую чашечку, а, Берт? Нам сегодня есть, что отметить, ты же еще ничего не знаешь...
Берта меняет гнев на милость и смеется.
– Тогда зови официанта. И где наше мясо? Есть хочу... А что ему сказать, ты знаешь?
Я только ухмыльнулся, знаю. На ее лице – веселое ожидание пополам с неловкостью, мы ''нарушаем''. Перед столиком застыл чинный субъект в форменном пиджаке и c небольшим блокнотом в руке, я поманил его приблизиться. Берта затаила дыхание.
– Нельзя ли нам чаю, красного, не очень горячего, градусов восемь-десять? К мясу.
Мне слегка не по себе. А если он просто покрутит пальцем у виска? И режиссеры все наврали? Неудобно выйдет... Но все обошлось, лицо официанта осталось спокойным, губы тронула лёгкая понимающая улыбка. Мой сделанный криминально-тихим голосом заказ был принят с молчаливым невозмутимым кивком и многозначительно прикрытыми глазами. И – я награжден сияющим восхищенным взглядом. Берта развеселилась, незаметно показала на остальных ужинающих.
– Клайд, смотри, вон у тех в чашках не чай!
Пригляделся... Точно, чай так не пьют. Вдруг вспомнился графинчик виски у Гилберта в офисе.
– Интересно, откуда Гил достает спиртное? И у дяди домашний бар не пустует.
Роберта хихикнула.
– Наверное, в аптеке покупает по рецепту врача.
– Перестань меня разыгрывать, как это, по рецепту? Как лекарство? Быть не может...
– Может, любимый. Не веришь, сам зайди в любую аптеку и спроси. Виски – по рецепту.
Я только головой покрутил, ну и ну...
– Эти познания тоже от Марты с Рузой?
Спросил и прикусил язык, ну что за идиот... Зачем опять эти имена произнес? Но все на этот раз обошлось, Роберта спокойно кивнула.
– Да, они все про это знают и болтают дни напролет. Знаешь, Клайд, как бывало неприятно находиться рядом с ними...
И очень вовремя принесли наш заказ. Довольно нехороших воспоминаний! Даа... Шикарный дымящийся ростбиф в окружении политой маслом рассыпчатой картошки, переложенной листами салата, политыми белейшей сметаной... По лицу Роберты вижу, что и ее проняло, она непроизвольно сглотнула, глаза заблестели. А где наш ''кофе''? Официант не подвёл – вот красуется.... совершенно невинного вида фарфоровый чайничек, такие же заметил у соседей. Поднимаю крышку, принюхиваюсь, переглядываюсь с Бертой, киваю – оно. Отчаянно стараясь сохранять невозмутимый вид, наливаю нам по чашечке темно-рубинового вина. При этом снова вспоминаю старый фильм, где вот прямо сейчас вломятся федералы и прозвучит сакраментальное ''There's sad news here...'', и непременно будет жеваться сигара. Берта взяла свою чашку, я качнул головой.
– Не на пустой желудок, сначала поешь немного.
Она кивает и решительно отрезает кусок мяса, я не отстаю. Боже... Это рай на земле, как же я проголодался за этот длинный день... Судя по блаженному лицу Берты, она испытывает те же ощущения. Ешь, солнышко, душа радуется, на тебя глядя. Теперь можно и выпить. Поднимаю чашку, Роберта старательно копирует мое движение, мы оба улыбаемся.
– За тебя, любимая, за нас...
– За нас, Клайд... Мой Клайд...
Раздается совсем не мелодичное звякание фарфора, мы тихонько прыснули от смеха. Берта медленно поднесла чашку ко рту и чуть-чуть отпила, очень аккуратно. Вино легкое, но из опасных, перебрать – ударит по голове или ногам, причем внезапно.
– Ну как оно тебе, Берт?
Она отпила еще немного, прислушалась к ощущениям и улыбнулась.
– Заешь мясом или картошкой.
– Необычно как-то... Тепло внутри, милый.
Щеки ее разрумянились, глаза заблестели еще ярче. Я только хмыкнул мысленно, как бы не набралась моя женушка по первому разу. Представил Роберту в роли памятного толстячка с ''кофе'' и рассмеялся.
– Чего ты смеешься?
– Представил тебя опьяневшей, дорогая.
Роберта воинственно мотнула головой, и заявила.
– Я не боюсь, ты же со мной.
И тут же спохватилась.
– Стыдно, конечно, если кто увидит... Но я не буду больше пить, хорошо? Попробовала, и хватит.
– Конечно, хватит. Вот лимонад, хочешь?
Она кивает и наливаю ей полный бокал, в самом деле, раз с одного раза ее так взяло, пить ей не надо.
– Рассказывай, милый, что мы отмечаем?
Ранее негромко игравший в зале граммофон сменило трио музыкантов, занявших места на мягко осветившейся невысокой сцене. Зазвучала неторопливая мелодия, успокаивая, настраивая на тихий вечер. Принесли чай и пирожные для Роберты. Одно она протянула мне, я покачал головой, держа приятно согревающую чашку между ладоней. Берта не опустила руку и тихо прошептала.
– Возьми, милый. Пожалуйста...
Улыбнувшись, беру пирожное и откусываю, запив чаем и передразнив Берту, демонстративно им забулькав в чашке. Рассмеялись.
– Берт, много новостей с фабрики, хороших.
Рассказать и о визите Беллы? О письме Сондры? Сейчас? Смотрю на радостное лицо Роберты, как она приготовилась слушать, как авансом уже мной наивно восхищается... Нет. Потом.
– Было совещание у Гилберта. Наше отделение уже практически перестроено и расчеты показали, что я оказался прав.
Берта кивнула, отпив чаю.
– Я даже не сомневалась, милый, что ты не ошибешься.
Благодарно салютую ей чашкой и продолжаю.
– Из этого получились сразу две хорошие новости.
– Какие же?
Берта заинтересованно подалась ко мне.
– Дядя убрал меня из отделения.
Ее лицо разочарованно вытянулось.
– Что же хорошего?
– Теперь он хочет, чтобы я так же улучшил условия на всей фабрике. Это большое повышение, Роберта. И прибыли компании намного вырастут. Благодаря мне. Дядя и Гилберт это отлично понимают.
Берта округлила глаза от радости и восхищения.
– Боже, Клайд... Как это замечательно!
Она взяла мои ладони в свои и ласково сжала.
– Да, это еще и тем хорошо, что теперь мой оклад шестьдесят в неделю.
Произнес это нарочито спокойно, глаза же Роберты раскрылись еще шире, словно не веря. И я закончил.
– И я получил премию сто пятьдесят, она сейчас у меня в кармане.
Берта только головой покрутила, не найдя слов. Отпила еще чаю, приходя в себя.
– Потому я так спокойно рассчитался с Шортом, заказал костюмы и повел тебя сюда. Хотел сделать сюрприз.
– И сделал, милый. Даже не знаю, что сказать... Я счастлива, просто счастлива.
– Но это еще не все.
– Что же еще? – спросила с улыбкой.
– Гилберт спросил меня, кому можно доверить отделение...
Берта поняла сходу. И захлопала в ладоши, не удержавшись.
– Шш... Не хлопай так, люди оборачиваются...
Она смущенно оглянулась, сложив руки на коленях.
– Да, угадала. Ольга теперь во главе отделения вместо меня.
Роберта задумалась.
– Она не вышла вместе со всеми из ворот, я и ее думала встретить, поговорить...
– Она была у Гилберта в это время, он вызвал ее перед вступлением в должность.
Берта кивнула, продолжая о чем-то думать.
– Понимаю. Интересно, о чем он с ней говорил...
– И мне интересно, тем более о самой работе я успел ей все рассказать.
– Я бы испугалась, если бы меня вызвали к мистеру Гилберту.
Роберта взяла вилку и подцепила кусочек мяса, задумчиво на него посмотрев. Я улыбнулся, поняв ее мысли. Легко дотронулся до руки.
– Эй, ты не кусочек мяса и никто тебя не съест...
Берта лукаво улыбнулась в ответ и прищурилась, в глазах плеснулось странное выражение.
– Никто?
– Нуу... Разве что я. Но я не всю съем, а только лакомые кусочки...
Она медленно наклонилась ко мне, не отрывая глаз, и протянула вилку. Шепнула.
– Ешь меня...
На ее губах внезапно мелькнула очень странная улыбка, на грани порочности, сердце отозвалось перебоем, дыхание перехватило от этого контраста... Застенчивое милое лицо, наивные глаза... И улыбка опытной уверенной женщины, знающей свою красоту и силу... И этот жест... Вино повлияло? Музыка? Вся атмосфера этого действительно замечательного места, тихая и романтическая? Полумрак, неяркий свет лампы... Блеск глаз... Поддаюсь этому очарованию и медленно беру кусочек мяса с протянутой вилки, коснувшись его языком. Роберта протяжно вздохнула, вся ослабла и откинулась на спинку стула, прикрыв глаза, дыхание участилось... Молча смотрю на нее и сам с трудом беру себя в руки, были бы мы дома... Улыбаюсь, дома мы скоро будем. Берта открыла глаза и растерянно посмотрела на меня, украдкой оглянулась.
– Клайд...
– Что, Берт?
– Я... Прости, я...
Беру ее за руку, наши пальцы переплелись, и шепнул ей.
– Перестань, все в порядке, ты что...
А ее глаза уже заволокло слезами, Боже, ну что с ней...
– Солнышко, ты что? Что с тобой? Что это за слезы?
– Я так себя вела сейчас, как будто... Клайд, прости... Как стыдно... Ну что ты смеешься...
А я действительно смеюсь, маленькая моя...
– Берт, ничего не случилось страшного, ты же женщина, моя жена. Я твой муж. И тебе захотелось поозорничать...
Доверительно наклоняюсь к ней поближе и понижаю голос.
– Мне тоже, я чуть из брюк не выпрыгнул, когда ты мясо протянула и так – Ну съешь меняяя...
По мере произнесения этой тирады брови Берты поднимались все выше, она в изумлении уставилась на меня. На ее лице появилась сначала нерешительная, а потом все более веселая улыбка. И мы просто рассмеялись, развеяв невольное напряжение.
– Милый, я сейчас приду.
Берта взяла сумочку и пошла в сторону дамской комнаты. А я снова подзываю официанта...
Через минут десять Роберта вернулась, а я уже все успел, и сам сходил кое-куда, и официант не подвёл.
– Милый, какая прелесть! Спасибо!
На столе стоит небольшой круглый кремовый торт, на нем изображено сердечко и горят две свечи. И подпись – 'От счастливого Клайда – любимой Роберте'. Она села и восхищённо смотрит на это, потом на меня. Вздыхает, не находя слов. Я тоже лишь улыбаюсь молча. Да нам сейчас и не нужны слова
– Сейчас принесут ещё чаю. Гм, настоящего...
Берта улыбнулась и показала на торт.
– Даже не хочется есть такую красоту, пусть бы стояла и радовала. Правда, Клайд?
– Да, Берт. Но пусть теперь порадует и вкусом, не только видом.
И лукаво подмигиваю, кладя ей на тарелку солидный кусок. Берта закатывает глаза в шутливом ужасе, взяв ложечку.
– Я так наелась, что не знаю, как до дома дойду.
– Не страшно, можем и трамваем, там потом близко.
Берта уже с удовольствием жуёт кусочек торта. Проглотила и непоследовательно заявила, мотнув головой, я улыбнулся.
– Не хочу на трамвае, пойдем пешком.
А я и сам бы прошелся, согласно киваю, Берта спохватывается и спрашивает.
– Так ты же об Ольге начал рассказывать, продолжай.
Беру свою чашку чая и неспешно отпиваю, горячий... И крепкий, как я и просил.
– Так вот, ее вызвал Гилберт незадолго до гудка, и мы уже не виделись.
– Жаль, что мы её не подождали, как-то нехорошо вышло.
– Ольга, мы тебя подождем у ворот.
– Не надо, идите без меня.
Легко касаюсь плеча, заглянув в ее спокойные карие глаза.
– Уверена?
На строгом холодноватом лице появляется улыбка.
– Конечно. Не ждите, Берта так мечтала тебя встретить и пойти потом вдвоем.
И с уже совсем веселой улыбкой подвела черту.
– Третий тут лишний.
Берта задумчиво смотрит в свою чашку, покачивая ее и глядя на волнующуюся поверхность чая.
– Надеюсь, все там прошло хорошо. Мистер Гилберт...
Кладу руку на ее ладонь, останавливая, она удивлённо посмотрела на меня. А я мягко произнес.
– Гилберт, Берта. Просто Гилберт. Он теперь – твой родственник, никак не 'мистер', привыкай.
– Я понимаю, Клайд. Постараюсь привыкнуть, просто...
Она задумалась, окинула взглядом зал, сидящих в нем людей. Вздохнула.
– Я просто все ещё Роберта из Бильца, милый. Девушка со старой ветхой фермы, ещё вчера – фабричная работница. И назвать Гилберта – ''просто Гилбертом''... Это пока для меня непривычно.
– Но ты уже назвала его так, когда он неожиданно к нам нагрянул вечером. Помнишь?
Она слегка улыбнулась.
– И потом была вынуждена лечь в кровать от волнения. Клайд, а как Ольга держалась, помнишь? Она его совершенно не боялась. Иногда думаю, что она вообще никого и ничего не боится. Вот мне бы так...
Качаю головой.
– Совсем не надо тебе так, Берт. Ты же кое-что о ней знаешь, она тебе рассказывала...
На лицо Роберты набежала тень, она кивнула.
– Да, я помню ту ночь и ее рассказ. Такой ужас, Клайд... Война... Смерть... Она убивала людей... А с ней самой такое... – Берта вдруг зажмурилась, словно отгоняя страшное видение.
– Ей пришлось, Берта. Когда война и перед тобой враг – убиваешь, мстишь, за близких, друзей, любимых, себя. Нет выбора. Так надо.
Она вскинула на меня глаза, пристально посмотрела. И медленно произнесла.
– Именно это она мне сказала, Клайд. Что так было надо. Как и ты, когда я о том же спросила тебя. Ты и она... Вы чем-то очень похожи. Выражением лица, взглядом...
Повисло молчание. Роберта коснулась моей руки пальцем, шутливо поскребла ногтем. И прошептала.
– Когда-нибудь я все узнаю, ты мне расскажешь, правда? Ну, не сердись...
Отступила. Снова отступила. Смотрю на нее и приходит простейшая мысль – да расскажи ей, просто расскажи. Она ведь и так знает главное, какой смысл в молчании? Не знаю. И пока не решаюсь. Боюсь.
– А знаешь, почему ещё Ольга так держится и не боится Гила?
– Почему?
Мы оба с отчетливым облегчением сменили тему разговора.
– Просто она – графиня.
Берта вытаращила глаза, это так смешно получилось, что прыснул, чуть не расплескав чай. А Роберта совсем по-детски спросила.
– Клайд... Правда? Настоящая?
Усмехаюсь, покачав головой.
– Самая настоящая графиня Мещерская.
– А как ты узнал?
– Случайно, представляешь? Она сомневаться начала, я ей сказал, что странно слышать сомнения от графини. И – угадал.
Берта восхищённо протянула.
– Настоящая графиня...
– Итак, Ольга Мещерская.
Гилберт внимательно посмотрел на сидящую напротив девушку. Строгое миловидное лицо, холодные карие глаза, руки спокойно сложены на коленях. И осанка, сидит прямо, не касаясь спинки стула, такое впечатление, что она так может находиться очень долго. И это – привычка, нечто само собой разумеющееся. Гилберт усмехнулся уголком рта, совсем как Констанция. Ки...
– Ольга, могу я спросить, сколько вам лет?
Она слегка склонила голову, соглашаясь.
– Двадцать шесть.
– Не сочтите за невежливость, но спрошу ещё...
Лёгкий кивок повторяется, взгляд все так же холоден и спокоен.
– Вам раньше приходилось руководить, быть старшей?
Четко очерченные губы девушки тронула улыбка.
– Вела наш дом, мистер Грифитс, в поместье отца.
Гилберт вопросительно поднял бровь.
– Не слишком вы были молоды для этого? Большое поместье?
– Большое. Земля, работники, прислуга. А что была молода... Обстоятельства.
Ольга замолчала и Гилберт понял – более ничего об этом не скажет.
– Ещё команда санитарного поезда, мистер Грифитс. В Сибири. Знаете, где это?
И губы Ольги отвердели, глаза стали неподвижны, словно смотрели через прицел. Таким же холодным безжалостным взглядом смотрел на него Клайд, Гилберт снова почувствовал под подбородком острие карандаша и ощущение, что ещё секунда – и все. Ольга и Клайд... Чем-то они похожи, очень похожи. И всех объединила вокруг себя Роберта Олден. С нее все началось. Грифитс, поправил себя Гилберт, Роберта Грифитс. Моя, как ни крути, родственница, подумал он, подойдя к окну. Но к делу...
– Вас рекомендовал мой двоюродный брат и я склонен с ним согласиться. Как вы на это смотрите, мисс Мещерская?
– Я согласна.
Даже ее ответ такой же, как у Клайда. Что-то тут есть...
– Прошу меня выслушать, мисс.
– Конечно, мистер Грифитс.
– Я знаю, что вас, моего брата и его жену Роберту, связывает дружба. Более того, я знаю, что именно вы вместе с неким весьма решительным молодым человеком помогли им в Олбани, были их свидетелями на свадьбе. Хотите взглянуть?
Гилберт протянул Ольге стопку фотографий, достав их из стола. Она улыбнулась, внимательно их рассмотрела и невозмутимо положила на стол.
– Замечательный был день, не находите, Гилберт?
'Мистер' пропущен, но он не обратил на это внимания. Прищурившись, посмотрел на Ольгу, убрал фотографии в стол. Кивнул.
– Да, не спорю. Даже Найта проняло, а он человек без нервов.
Ольга пожала плечами, презрительно искривив губы.
– На вокзале его нервы были отлично видны даже мне, хотя я стояла поодаль.
Гилберт в свою очередь пожал плечами, насмешливо посмотрев на нее.
– У него не было указаний сопротивляться, не войну же было там устраивать. Он отдал мой номер, подыграл Клайду и красиво вышел из этой неприятной ситуации, вот и все.
Ольга приподняла бровь, отдав должное этой новости.
– Роберта вам не рассказала о том, как он спровоцировал Клайда в поезде возле Олбани, разыграв, что пристает к ней?
– Рассказала, конечно. Очень одаренный молодой человек.
– Он старше вас и очень, очень опытен, поверьте.
Ольга впервые с интересом посмотрела на Гилберта.
– Зачем вы мне все это рассказываете? Сейчас фактически раскрыли своего агента. Я ведь все передам Клайду, вы понимаете.
Гилберт с усмешкой пожал плечами, небрежно махнул рукой.
– О том и речь, дорогая Ольга, вы все ему передадите. А также и то, что мне нет более надобности посылать Найта, все – в прошлом, а смотреть надо в будущее.
Ольга с сомнением покачала головой.
– Я все передам, но будущего лучше опасаться и быть готовым ко всякому. Не так ли?
Грифитс кивнул.
– Все может произойти, но мы постараемся быть готовыми. Согласны?
– Согласна.
Гилберт рассмеялся и снова уселся за стол.
– Перейдем теперь к вашим новым обязанностям, Ольга.
– Она справится, Берт, не сомневаюсь.
На часах почти десять вечера. На лице Берты появились признаки утомления, вот зевнула украдкой. И люди уже, смотрю, потихоньку расходятся.
– Пойдем домой?
Роберта с сожалением оглядывает постепенно пустеющий зал, вздыхает.
– Такой замечательный вечер, любимый, спасибо тебе.
– Без тебя бы его не было, Берта...
– Совсем как в Олбани... Когда мы пришли в отель, а там в саду свечи, торт, даже маленький фейерверк был...
И тут я от души хлопаю себя по лбу, вот же...
– Клайд, что с тобой, что случилось?
Роберта обеспокоенно взяла меня за руку, а я рассмеялся.
– Обычно это твоя обязанность давать по лбу ладошкой, но сейчас...
– Да что случилось?
– Вот!
И кладу перед ней на стол фотографии, взятые у Гила, о которых напрочь забыл. Роберта даже подпрыгнула на стуле от неожиданности и восторга.
– Клайд, что же ты молчал!
– Тсс, ну что ты прыгаешь, люди вокруг, давай, смотри...
Роберта со счастливой улыбкой начала перебирать фотографии, внимательно их рассматривая. Я увеличил накал лампы, встал и подошёл к Берте, тоже захотел ещё раз посмотреть, с ней вместе. Она подняла на меня сияющее лицо и снова опустила взгляд к нашим маленьким черно-белым изображениям. Разложила их перед собой на столе и вздохнула, снова и снова обводя их широко раскрытыми блестящими глазами. И куда только усталость пропала... Вот мы перед входом в собор... Перед преподобным Данкеном... Жаль, нет фото, где мы смотрим друг на друга, когда я поднял вуаль... Как я не подумал его взять? Усталость и желание пойти домой вдруг куда-то исчезли, Берта тоже заметно приободрилась, фотографии оказались отличным сюрпризом. Захотелось продолжить такой замечательный вечер. А как? Перед глазами вдруг возникло лицо давешнего мальчугана из кондитерской, Кларка.
''На ''Шейха'' сходим, там твой любимый Валентино!'' Вот что...
Она смотрела на небольшую фотографию, смотрела и не могла оторваться. Нет, слез не было, они давно закончились. В который раз посмотрела на чуть размытое, но вполне различимое изображение. Двое не сводят друг с друга глаз, только что они стали мужем и женой, вуаль невесты поднята. Вздохнула, вглядевшись в их лица, поднесла фотографию ближе к глазам. Посмотрела на подругу, сидящую в кресле возле кровати, приподнялась и села, опершись о высоко взбитые подушки. Тихо сказала ей.
– Спасибо, Белл. Действительно, правду говорят, лучше один раз увидеть... Как она к тебе попала?
Белла улыбнулась, пожав плечами.
– Человек Гила следил за ними и сделал фотографии.
Сондра удивлённо посмотрела на подругу, взяла с прикроватной тумбочки стакан воды.
– Гил послал за ними сыщика?
Белла кивнула.
– Идея нашей обожаемой Констанции, а Гил, конечно, сделал так, как она захотела. Ну, а потом тоже решил, что мне лучше один раз увидеть. И показал фотографии. Вот эту я не вернула, он не заметил.
Выпив воды, Сондра положила фотографию под подушку и легла, глядя в потолок, по которому изредка пробегали отблески проезжающих по Уикиги-авеню автомобилей. Окно было распахнуто, прохладный ветер тихо шевелил занавески. Белла заботливо поправила одеяло, расправила волосы, упавшие Сондре на лоб. Она прижала ладонь подруги к горячей щеке.
– Спасибо, Белла, спасибо тебе, за все. Посиди со мной, вот тут, рядом. Скажи...
– Что?
– Он... Он совсем ничего про меня не сказал, не спросил, как я?
Сондра подняла правую руку, аккуратно перевязанную, на рану пришлось наложить три шва. Скрыть происшествие не удалось, теперь она здесь, под присмотром матери, и только Белле позволено к ней приходить.
– Он сказал, что сделал выбор. Что каждый должен делать выбор и он всегда – чья то боль.
Сондра медленно кивнула, уже в который раз слыша эти слова от подруги, в который раз спрашивая одно и то же, как будто надеясь услышать что-то новое, хоть что-то... Но каждый раз только это... Наш выбор – всегда чья то боль.
– Почему ты выбрал для меня боль, Клайд... Почему... Почему, Белла...
Послышался вздох, Белла ничего не могла на это сказать. Нельзя. Услышь Сондра всю историю, неизвестно, как она поступит... Если не захочет молчать? Гил прав, тогда позор, бесчестие для всей семьи. Клайд, Клайд... Что же ты наделал...
– А письмо, Белл? Ты отдала письмо?
– Конечно, Сан, положила прямо перед ним.
– Он что-то сказал, открыл его, прочитал? Белл...
Множество раз заданный вопрос, и один и тот же ответ.
– Не знаю, но, конечно же, он потом прочёл.
Сондра молча благодарно кивнула и закрыла глаза.
Как передать ей его холодные беспощадные слова? Как рассказать о таких же холодных глазах, которые потеплели только при упоминании Роберты? Он действительно другой. Тот Клайд, Клайд Сондры, которого, чего греха таить, действительно частью презирали, а частью просто насмешливо терпели большинство членов 'сейчас и после', прикрывая отношение вежливостью и отточенными манерами. Тот Клайди-милашка действительно исчез. Так загадочно все это и непонятно... И страшно. Как будто Небо разгневалось на Клайда за его поступок с Робертой... Как будто Небо прочло его дьявольский замысел... И не дало его осуществить, сделав... Что? Что же произошло? Гилберт что-то знает... Отец... Отцу довольно, что племянник одумался и семья избежала позора. С кем бы поговорить? Кого спросить? Констанция... Очень может быть. Гил говорит, что она умеет читать в душах, может, она что-то прочла в душе Клайда? Спросить? Белла покачала головой, Ледяная Ки ничего не скажет, она близка только с Гилбертом. Кто же? Кто? Белла вдруг выпрямилась. Конечно же, сама Роберта. Она знает все, иначе быть не может. Как же все закрутилось вокруг ещё вчера никому не известной работницы с фабрики отца. А теперь она – Роберта Грифитс, родственница. Вот бы с ней встретиться, поговорить. Объяснить, как плохо Сондре, как она страдает... И что? Попросить исчезнуть? О, Боже... Боже, прости... Те же мысли, что и у Клайда... Тогда... Господи, неужели я тоже такая? Нет, нет, нет... Никогда. Роберта, прости... Белла отчаянно замотала головой, отгоняя эти мысли. Как Гил сказал, всем интересно, почему Клайд не убил Роберту и только отец сказал, что он за них рад. Отец... Он мудр, а я... Белла глубоко вздохнула, покосившись на спящую Сондру, села обратно в кресло. Нет, она тоже рада, что всего этого не случилось, что Роберта жива, ждёт ребенка и все у них хорошо, и семья избежала бесчестия и позора. И снова зазвучал холодный насмешливый голос Гила – важны ли в этих обстоятельствах чувства Сондры? И голос Клайда о выборе, который суть боль. Сказал бы прежний Клайд вот такое? Белла горько усмехнулась, покачав головой. Никогда. Он просто бросил Роберту на боль, одиночество и позор, а потом и вовсе решил избавиться от нее... Дно озера... Да, Гил умеет убеждать. И он прав. Сондра осталась при своей свободе, богатстве, при родных и друзьях. Она же не... Белла снова покосилась на подругу... А если она тоже беременна и оттого вот такая? Подумав, Белла решительно отвергла эту мысль, не похоже на Сондру. Ее ласковыми обещаниями в постель не уложить, это не наивная Роберта. Белла поразилась грубости и откровенности этой внезапно пришедшей мысли и почувствовала, что краснеет. И вдруг пришла совсем неожиданная мысль – а я сама? Меня можно вот так соблазнить? Влюбить в себя до безумия, наобещать никогда не оставлять... Может ли со мной случиться вот такое? Белла задумалась, откинувшись на спинку кресла и устало закрыв глаза. Что толку от этих рассуждений? Даже если и случится, пойдет к маме, та побежит к отцу... Слышала она про такие истории, передающиеся втихомолку по девичьим спальням в Снедекере. Потом находят вежливого молчаливого доктора... Потом путешествие на год в Европу. Потом все забывается и жизнь идёт своим чередом. А Роберта... Без мужа... С ребенком на руках, в нищете, навсегда опозоренная... Тут впору самой в озеро кинуться и не ждать Клайда... Господи, да что же эти мысли все лезут и лезут? Нет, что бы там ни произошло, выбор Клайда верен и правилен, и она рада, что случилось так, а не иначе. Белла зябко поежилась, и подошла к окну, закутавшись в шерстяную шаль. Перед ней лежала освещённая ночными фонарями Уикиги-авеню, тихая, пустынная сейчас. Все или уже спят, или разъехались в гости до поздней ночи. Посмотрела на часики, почти полночь. Что это? Она вгляделась внимательней... И ее пальцы судорожно сжались, вцепившись в подоконник.
