Текст книги "Выбор (СИ)"
Автор книги: Алекс Бранд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 73 страниц) [доступный отрывок для чтения: 26 страниц]
– Клайд, если буду говорить с мамой, с разными людьми, ну, неважно с кем...
– И?
– Можно говорить, что я твоя жена, открыто?
– Да.
– Всем-всем? Везде-везде?
– Да, миссис Грифитс. Мы не прячемся. И даже не собираемся.
– Бобби, но как его семья, общество, что они скажут?
– Мы не собираемся прятаться ни от кого, его двоюродный брат уже все знает, ну, мы тебе при встрече все расскажем.
– Что он говорит?
– Мама, все в порядке, Клайд со всем разберётся, ни о чем не переживай. Ты же слышишь меня?
– Слышу, милая.
– И как мне сейчас?
– Ты радостная, Роберта... Я слышу. Вы собираетесь нас навестить как-нибудь?
– Мы обязательно приедем, вместе, Клайд очень хочет с вами познакомиться!
– Ждём вас, приезжайте! Я могу рассказать отцу, Агнессе? Все соседи о тебе спрашивают постоянно...
– Конечно, рассказывай. Я так его люблю, если бы ты только знала...
– Я счастлива твоим счастьем, доченька. Мне пора идти. Ждём вас!
– Я буду звонить по возможности, ой... Запиши наш новый адрес! Улица де Кальб, 45, мы переехали.
– Хорошая у вас комната? Не очень дорогая?
– Мамочка, у нас их две, кусочек сада, там высокий старый клен и столик под ним, можно чай пить, представляешь? И замечательная хозяйка, миссис Портман, она так хорошо меня встретила. И... И... Вот... Все, я тоже бегу!
11.30
Лавка оказалась совсем недалеко и действительно недорогая. На шесть долларов набрала мяса, овощей и всяких круп. Купила большую коробку чая. Мистер Перкинс, хозяин, предложил ещё банку кофе, но я не пью, а Клайд... Не знаю, мы как-то к чаю привыкли, не взяла. Хлеб, масло, сыр, ветчина, яйца. Ещё сахар, соль, перец. Дома в Бильце у меня есть сундучок, там посуда, всякие принадлежности для кухни и старая поваренная книга, это мое приданое. Вздохнула, как бы его привезти... Пожимаю плечами, как поедем, так и заберем, а пока найду, во что все насыпать. Или пока не буду, все ведь и так в жестянках. Тарелки и кастрюли уже есть, миссис Портман дала. В лавке купила еще одну большую кастрюлю, для супа, пару сковородок, чайник. Покупок набралось изрядно, даже растерялась, как их дотащу... Выручил мистер Перкинс, послал со мной сына Роджера, тот все и прикатил на маленькой тележке. Кладу пакеты и коробки на стол, оглядываюсь. Все, миссис Грифитс, начинайте уборку, принимайте хозяйство. Мои и Клайда вещи в сумках и узлах, два чемодана. Мы вчера достали только постельное белье, рубашку и костюм Клайду на сегодня, пару полотенец и мое домашнее платье. Так... Все переношу пока во вторую комнатку, сначала – наведу порядок в нашей большой. Надо вымыть пол, окно, протереть и вычистить мебель, кухонный уголок. Какое же радостное чувство, всем этим заниматься, видеть, как под моими руками все начинает сверкать и блестеть чистотой. Запыхалась, вытерла вспотевший лоб. Вот бы какую-нибудь музыку поставить, под нее веселее хозяйничать. У Ньютонов был граммофон, любила хлопотать под задорную пластинку. Но ничего, мне и так замечательно. Теперь можно всё сложить в большой шкаф. Как хорошо, много полок. Улыбаюсь, глядя на мои вещи, уютно устроившиеся рядом с клайдовыми. Совсем как мы в кровати... Смущенно оглянулась, словно кто-то может услышать. Ох, я много стала про это думать, про кровать... Хихикнула, неудивительно, с таким-то мужем... Ну вот, все разложила и развесила на плечиках, конечно, не помешает глажка. Утюг у меня свой, совсем старенький, но я к нему привыкла. Решено, глажкой займусь завтра, сегодня только приготовить все для мужа. Что теперь? Протираю трюмо, зеркало местами мутное и в царапинах, но не страшно. Разложила свои немногочисленные принадлежности, расчески, два тюбика губной помады. Флакончик духов, хотела оставить у Гилпинов... Но других у меня пока нет, да и покупала их сама. Не буду все же сходить с ума... Это просто духи, мои. И Клайду очень нравится их горьковатый аромат. Все хорошо. Налила стакан воды и залпом выпила, теперь еще один. Муж сказал – нужно много пить. Я – послушная жена. Теперь – кухня. У нас тут шкафчик, маленький столик для готовки, плитка и примус. Все вымыть, вычистить, протереть. С удовольствием раскладываю по местам посуду, продукты. К вечеру Клайд не узнает нашу квартиру... И что там у дяди, это его дело, а дома будет ждать ужин. За всеми хлопотами проголодалась, сейчас приготовлю себе яичницу с ветчиной, перекушу и немного отдохну. Потом займусь готовкой, хочу, чтобы к приходу Клайда ужин был на столе. Смотрю в окно, в сторону фабрики, на сердце вдруг становится тоскливо. Как там он, все ли хорошо... Клайд, я с тобой, слышишь? Я знаю, что слышишь...
16.45
Настроение странное. С одной стороны, все хорошо, Йордис и Марта не подвели. Выработка выросла более чем в полтора раза, Лигет уже в неприкрытом восторге, а он – пусть и неточное, но зеркало Гилберта. Сижу за столом, передо мной клочок бумаги, на нем – большой вопросительный знак. Поднимаю от него взгляд и вижу, что Ольга смотрит в мою сторону. Сегодня вышла на работу, а Берты уже нет. Десять минут назад мне на стол вместе с двадцатью тремя кольцами легла эта записка. Ловлю Oльгин взгляд и еле заметно киваю, вопрос понял. Ответная записка уже написана. Вышел в цех, постоял пару минут возле наших испытательниц, и начал неторопливое движение, через несколько мгновений на колени Ольге падает свёрнутая бумажная трубочка. Там написано коротко 'де Кальб, 45'. Она поймет. Убеждаюсь в этом, сделав круг и проходя обратно, Ольга коротко кивает, продолжая невозмутимо штамповать. Слегка качаю головой, снова заняв своё место за столом, вспоминаю Олбани, ее властность и уверенность. Ее таинственный кузен, носящий что-то в кармане пальто, сходу раскалывающий противника и виртуозно бросающий томагавки. И простая штамповщица в текстильном цеху. Да полноте, простая... Никакой простоты, никакой забитости или неуверенности. Был Олбани, теперь Ликург, а Ольга – осталась Ольгой. Если честно, я ей написал адрес с прицелом – может, она согласится побыть с Бертой, пока буду у дяди, не хочу оставлять ее одну на ночь глядя. Ольга потом может у нас переночевать, комнат две, в крайнем случае могу на лужайке подремать в кресле. Не захочет остаться, провожу до Стоктон-Хиллз, свет не ближний, а что делать... Посмотрим. Звонок.
– Клайд?
– Да.
– Гилберт. Зайди.
Короткие гудки. Что-то мой дорогой братец иногда слегка переигрывает, мне кажется. Втягиваю воздух сквозь стиснутые зубы, не думаю, что речь пойдет о производстве. Пишу ещё одну записку Ольге, она подробнее, я не знаю, когда сюда вернусь, а скоро гудок. Скидываю ей и быстро выхожу из цеха, дорогу к кабинету Гилберта я уже знаю, хотя внутри ещё не бывал. Табличка 'Гилберт Грифитс. Секретарь'. Два удара в дверь.
– Войдите.
Холодный жёсткий голос. Открываю дверь и не торопясь захожу, оглядываюсь. Неизменное окно на реку, много полок с книгами и конторскими журналами. Солидный двухтумбовый стол тяжёлого темно-коричневого дерева. Гилберт стоит у окна и смотрит куда-то на тот берег реки. Терять даром время он не стал.
– Клайд, речь пойдет не о производстве, с этим все ясно.
Подхожу к столу и кладу руку на спинку стула.
– Позволишь сесть, Гилберт?
Он кивнул и сам сел напротив меня, сцепив руки и устремив мне в лицо пристальный взгляд.
– Гилберт!
– Слушаю.
– Что ты с ним сделал, ты, чудовище?!
– Сондра, почему ты позвонила мне? Что я мог с ним сделать, с твоей тенью, с твоей верной собачкой...
– Замолчи!
– И повесить трубку?
– Нет... Нет... Подожди... Гил, я не...
– Что случилось, Сан? Где ты сейчас?
– На Двенадцатом, я только что получила письмо. Я прочитаю тебе...
Гилберт снял с шеи цепочку, на которой висел ключ, им он открыл ящик стола, повозился внутри, открывая ещё что-то. И молча положил передо мной смятый листок бумаги.
– Читай.
Осторожно беру, расправив его. Резкие, словно изломанные страданием буквы, слова.
'Пора прекращать эту затянувшуюся ошибку. Мою, не твою. Гилберт.'
Очень медленно кладу письмо на стол, по спине прокатился озноб. Чем-то очень мрачным повеяло от этой короткой строчки.
– Это письмо я написал ей за полгода до твоего появления здесь. Помнишь мой рассказ о ее первом пудельке?
– Помню, Гил. Рассказ был о тебе.
Он дёрнул уголком рта, услышав это, кивнул.
– Обо мне. Теперь же ты написал ей практически такое же письмо. Как, Клайд?
– Что?
– Как так могло получиться?
Я шумно вздохнул, переводя дыхание. Оглянулся.
– Что ты ищешь?
– Гил, выпить есть? Такой, знаешь, симпатичный гранёный графинчик, а в нем односолодовый лет двадцати...
Братец удивлённо приподнял брови, подумал... И поставил на стол помянутый сосуд, вытащив его откуда-то снизу, рядом звякнули два стакана толстого стекла. Приглашающий жест.
– Я не знаю, Гилберт. Просто совпадение. Она играла с тобой... Потом со мной...
– Прочитав письмо, она решила, что я тебе рассказал о нашем прошлом и показал это.
Он кивнул на листок, все ещё лежащий на краю стола. Я придвинул его ближе к Гилу.
– Почему оно оказалось у тебя?
– Она вернула его тогда, кинула в лицо на глазах у всех, со смехом. Смех был сквозь слезы.
– Понятно... – сказал я, чтобы сказать хоть что-то.
Чуть пригубил холодный жгучий напиток, Гил задумчиво смотрит на свой стакан, не отпивая.
– А мне не понятно, Клайд.
Молчу. Мой черед смотреть на игру темного напитка.
– Ты ведёшь себя... Не как Клайд.
Последние слова он выговорил с усилием. Я приподнял брови, скрывая за этим секундное замешательство. Сердце заколотилось... Не молчать.
– Но я – тут.
Он усмехнулся, небрежно махнув рукой.
– Это ты можешь сказать бедняге Лигету или...
Гилберт осекся и широко раскрыл глаза.
– Вот оно что... Если кто и знает ответ, так это...
Острие карандаша упёрлось Гилберту под подбородок, медленно нажало. Глаза в глаза. Он застыл, не мигая. Не дыша. Мой тихий голос.
– Убью. Прямо сейчас. Тихо выйду отсюда и мы с ней успеем покинуть город до того, как кто-то чтo-то сообразит. Понял? Если да, мигни.
Веки медленно опускаются. Карандаш не двигается.
– Роберта – неприкосновенна. Ни слова, ни звука, ни вопроса. Нигде. Никем. Никогда. Понял?
Движение век повторяется.
– И, да – она знает ответ. Она смотрит прямо в душу, Гил. Понимаешь, о чем я?
Карандаш убран. Гилберт усмехается очень паскудно и извлекает руку из-под стола, в ней все это время был компактный ''зауэр'', направленный мне в живот, он был готов стрелять через тонкую перегородку. Мы молча переглянулись, оценив друг друга.
– Почему не стрелял?
– Почему не ударил?
И оба практически одновременно пожали плечами. Гилберт оттянул пальцем воротничок, осторожно пощупал под подбородком, покачал головой. Весьма сноровисто вернул пистолет обратно в кобуру, я положил карандаш обратно в стаканчик. Мысленно чертыхнулся, послала же судьба брата-акробата... Чуть не угробили друг друга. После паузы Гилберт невозмутимо продолжил, словно ничего не случилось.
– На ужине будет Констанция. Помнишь ее?
– Смутно, мы почти не виделись. Кто она?
Гилберт помолчал.
– Она моя Роберта, Клайд. Умеет смотреть прямо в душу. Если понял, мигни.
Он с усмешкой посмотрел на меня. Я невозмутимо опустил веки.
– И вот что... Белла мне звонила вчера утром, с Двенадцатого. Сондра пыталась покончить с собой, перерезать вены куском стекла.
– После разговора с тобой?
– Да.
– Что ты ей сказал?
– Где он, Гил? Я просила Харлея заехать к Клайду, он там больше не живет!
– Вот как?
– Ты издеваешься?
– Нет, Сан...
– Не смей меня так называть!
– Как скажешь... Но просто послушай...
– Гил, прошу тебя... Не мсти мне так, пожалуйста... Я же люблю его... Не можешь меня простить, не прощай. Но...
– Его нет, Сондра. Клайда больше нет. Того Клайда, который был твоей верной тенью, который мечтал о счастливой жизни с тобой – его нет. А от того, который есть – держись подальше.
– Я не понимаю. Я приеду... Найду его... Мы поговорим...
– Ты найдешь его не одного.
– Что? С кем? Кто она? Боже... Кто?!
– Я кладу трубку, Сондра. И... Клайд прав, как прав был я – это ошибка. Пора ее исправить.
– Ненавижу тебя... Вас обоих ненавижу...
За окном сгущаются вечерние сумерки, за дверью тишина. Мы с Гилбертом молчим.
– Ты не мог найти других слов?
– Каких? Что ты соблазнил свою подчинённую, заделал ей ребенка, потом хотел ее бросить и жениться на Сондре? А потом внезапно решил стать порядочным и благородным, бросил Сондру и женился на девочке с фермы? Кстати, так это и выглядит, Клайд. И Сондра все узнает. Я просто немного оттянул время этими туманными словами. И вот ещё о чем подумай...
– О чем?
– О том, что скажешь сегодня отцу. Пусть узнает от тебя, чем от черт знает кого. Клайд...
– Что?
– Может, вам просто уехать?
– Нет.
– Почему?
– Потому что эта девочка никогда не будет убегать и прятаться. Так я решил, брат.
– А если она не хочет войны, которую ты затеваешь?
– Нам не нужна никакая война, Гил. Все, что мы хотим – жить тихо, спокойно, никого не трогая. Но и нас трогать – не советую. Если Констанция действительно умеет смотреть в душу, пусть сегодня заглянет в мою. И если ей доведётся увидеть Роберту – пусть и в ее душу заглянет.И если она твоя Роберта – она сумеет найти верные слова и объяснит тебе так, чтобы ты мигнул.
Встаю и иду к двери, открываю ее и оборачиваюсь, Гилберт молча смотрит мне вслед.
– Когда мне быть к ужину?
Он подумал.
– Могу за тобой заехать.
Покачал головой.
– Сам приду.
– В девять вечера. Иди сейчас домой, в цеху закончат без тебя.
20.15
Роберта поправляет на мне галстук, отряхивает невидимые пылинки, приглаживает волосы. И отчаянно борется с волнением, бледная, пальцы, касающиеся меня, дрожат. Незаметно вздыхаю, может, Гил прав? Может, уедем? Нет. Мы – справимся. Мы уже столько прошли, мы – вместе. И сегодня я заявлю об этом во всеуслышание. Перевожу взгляд на Ольгу, когда я пришел, она уже была тут, прочитав записку, в которой была просьба побыть с Бертой и план, как дойти сюда от фабрики. Она останется до утра, спасибо ей за это. Снова смотрю на Берту, солнышко мое, все будет хорошо. Взгляд скользит по комнате, умничка, все сегодня вымыла, убрала, красиво расставила. К моему приходу дом благоухал аппетитными запахами, ужин ждал на столе. Дом... Здесь – наш дом. Так мы решили. Так будет. Целую Роберту в губы, смотрим друг другу в глаза, стараясь передать силу и поддержку.
– Иди.
Глава 26
– Иди.
Роберта стоит возле стола, руки сжаты в кулаки, кусает губы, чтобы не заплакать. Милая, мне пора. Молча киваю ей и Ольге, поворачиваюсь к двери, чтобы выходить.
Снаружи раздается короткий сигнал клаксона, от неожиданности мы все вздрогнули, переглянулись. Роберта прошептала.
– Клайд...
Послышался звук захлопнувшейся дверцы, кто-то приближается неспешными уверенными шагами. Я стою перед закрытой дверью и жду. Роберта застыла возле стола, замечаю, что Ольга придвинулась к ней, кинув взгляд на сумочку, висящую на спинке стула. Что у нее там?
– Девочки, сядьте. Ольга, оставь сумочку, не надо.
Раздается негромкий вежливый стук, ещё раз жестом успокаиваю девушек и открываю дверь.
– Не ждал тебя, Гилберт, если честно.
– Решил все же за тобой заехать.
Он твердо и неподвижно застыл на пороге, не делая попытки войти. Спиной чувствую сгущающееся напряжение и разряжаю его улыбкой.
– Войдёшь на минутку?
В его холодных глазах промелькнуло что-то... Замешательство? Послышались лёгкие шаги и рядом со мной встала Роберта, взяв меня за руку. Ольга не сдвинулась с места. Я снова улыбнулся, немного отступив в сторону.
– Роберта, позволь представить тебе моего двоюродного брата Гилберта Грифитса.
Я чуть сжал пальцы Берты и незаметно подтолкнул ее, она сделала шаг вперёд и слегка склонила голову.
– Ольга, это мой двоюродный брат Гилберт Грифитс.
Она сделала несколько шагов вперёд и встала сбоку от Берты. Молча. Гилберт прищурился, оглядев стоящую перед ним сплоченную группу. И явно оценил нехитрый намек, в который сходу включилась Ольга – вот я, вот моя жена, и все это очень серьезно, она – под защитой.
– Гилберт, моя жена Роберта. Ольга, ее подруга и наш близкий друг.
Он усмехнулся, дотронувшись до подбородка, и протянул руку, в которую Берта осторожно вложила свою. Легко поклонился и протянул руку Ольге, та ответила на жест с небрежной отточенной грацией.
– Рад познакомиться, Роберта, Ольга.
Берта справилась с первым волнением и с робкой ещё улыбкой предложила.
– Гилберт, хотите чаю?
Снова что-то странное пронеслось в его непроницаемых глазах, удивление, раздумье?
– Благодарю, Роберта, если только небольшую чашку, мы с Клайдом уже должны ехать.
А ты многословен, братец, проняло? Делаю приглашающий жест, ещё есть несколько минут, тем более, что мы на колесах. Все немного расслабились, мы подошли к столу, я зажег верхний свет, предложил Ольге стул, Гилберт с вежливым любопытством оглядел комнату. И с куда большим – поглядывает на Роберту, хлопочущую у чайника и чашек. Небольшой поднос ставится на стол, Берта нерешительно останавливается, смотрит на меня, на Ольгу. Та с невозмутимой улыбкой произносит.
– Клайд, очнитесь, предложите супруге сесть и не держите мистера Гилберта на ногах.
Теперь Гилберт удивлённо смотрит на Ольгу, продолжая стоять возле стула. Берта садится, ей снова не по себе, присоединяемся и мы. Дальнейшее взяла на себя Ольга, явно опасаясь, что моя девочка от волнения что-то уронит или разольет. Гилберт пригубил чай и кивнул.
– Вы отлично завариваете чай, Роберта, благодарю.
В свою очередь отпиваю и улыбкой благодарю жену, приподняв исходящую ароматным паром чашку.
– Мы с Робертой оказались большими любителями чая и пьем его ночи напролет.
Гилберт откинулся на спинку стула и взял свою чашку в ладони, глядя на нас.
– Да, это дорогого стоит, Клайд...
И в ответ раздался негромкий голос Ольги, она задумчиво смотрит на поднимающийся вверх пар, закручивающийся причудливыми извивами.
– Искусство говорить за чашкой чая сейчас почти утрачено, его сменила просто table talk, застольная беседа... Жаль...
Ольга, Ольга... Что ты сейчас видишь за этим паром? Берта положила ладонь на ее руку, ободряя, лицо Ольги стало грустным. Гилберт что-то хотел сказать в ответ, но... Передумал и взглянул на меня, молча перевел взгляд на стенные часы. 20.45.
– Девочки, нам с Гилбертом пора.
Встаём, Гилберт делает короткий общий поклон.
– Роберта. Ольга. Было очень приятно познакомиться, надеюсь, до скорой встречи. Клайд, я в автомобиль.
И он быстро выходит, аккуратно прикрыв дверь. Как только его шаги стихли, Берта откинулась на спинку стула, закусив губу, ладонь на животе. Боже, опять?
– Берт, что с тобой, опять болит?
– Ничего страшного, милый, не сильно и пройдет. Иди.
– Черт... Берта!
– Только не задавай сейчас свои вопросы, я умру от стыда, – она слабо улыбается, держа Ольгу за руку, та удивлённо посмотрела на меня. Потом на Роберту. И улыбнулась.
– Клайд, иди. Я тут и тоже знаю, что надо спрашивать и делать, никто не умрет от стыда. Берта, ложись.
– Нет, надо ещё убрать со стола и посуду вымыть, я только...
Ольга мягко, но решительно берет ее за руку и укладывает на кровать, укрывает лёгким покрывалом. Сажусь рядом, тёплые пальцы нежно переплетаются с моими, наклоняюсь к ней и губами касаюсь губ.
– Люблю, солнышко.
– Люблю тебя, милый. Иди, все хорошо, Ольга со мной.
Берта улыбается и ласково гладит меня по щеке. Правой. Медленно проводит кончиками пальцев от виска до подбородка, бросает взгляд на Ольгу и шепчет.
– Иди, Клайд. Иди, мой грозный воин. И возвращайся скорей, я буду ждать.
Нерешительно встаю и делаю шаг к двери, Ольга быстро подходит ко мне и тихо говорит.
– Иди, все с ней будет хорошо, я когда-то прошла курс сестер милосердия и акушерок, это просто боли от волнения. Ну, такая она у нас.
Коротко киваю, однако... Но успокаиваюсь, Берта под хорошим присмотром, если так.
– Что у тебя в сумочке?
Усмехается.
– На всякий случай, давняя привычка.
Усмехаемся вдвоем. Легко касаюсь ее плеча и выхожу из дома, подходя к терпеливо ожидающему автомобилю, оборачиваюсь, свет в окнах уже пригашен. Девчонки наверняка будут ещё болтать, а Берте бы отдохнуть, да и Ольге с утра на работу. Ничего, пусть, только бы боли ушли и ничего не случилось. Отвожу взгляд от окон. А это что?
– Гил, минутку...
Возвращаюсь к дому и вглядываюсь в крону высокого клена, под которым стоит наш садовый столик. Оттуда на меня мерцают зеленоватым светом глаза здоровенного кота. Эти глаза я уже видел, как и их обладателя. В отеле 'Клансмен', Олбани. Мы несколько мгновений смотрим друг на друга, голова кота неподвижно лежит на сложенных лапах. Глаза закрываются, погаснув. Идёшь следом, ночной бродяга? Тогда охраняй Берту и Ольгу. Сажусь рядом с Гилбертом, и автомобиль срывается с места.
Ночной охотник неподвижно застыл, улегшись в развилке ствола высокого клена, напротив тускло освещённого окна. Повинуясь безотчетному инстинкту, он следовал за ними всю дорогу от отеля до Ликурга, до этого старого приземистого дома. Дом понравился, тут тихо и спокойно, Пришедший не зря выбрал его для своей возлюбленной. Глаза охотника приоткрылись, уши насторожились. Нет, это ветер чуть слышно свистит в густых ветвях, шелестя листьями. Возлюбленная не одна, с ней подруга, она охраняет ее, не гася свет. И обе они ждут. Ждут его возвращения.
Всю недолгую дорогу до Уикиги-авеню Гилберт молчал, сосредоточенно глядя перед собой. Я также не пытался завести разговор, смотрел в окно. Из автомобиля мне видеть Ликург еще не доводилось. Неяркие газовые фонари, пустынные тихие улицы, уже немного знакомые места, лавки, магазины. Краем глаза посматриваю на Гилберта, на его манеру вести – она многое говорит о человеке. Вспомнил, как он сорвал автомобиль с места после разговора на дорожке возле фабрики – сжатые тонкие губы, острое лицо, прищуренный взгляд. Сейчас небрежно откинулся на спинку сиденья, руки лежат на руле спокойно, пальцы расслаблены. Мысленно хмыкнул, отведя взгляд – я вожу так же. Похожи, ох похожи... Снова смотрю в окно, стараясь выглядеть безразличным, ведь я – Клайд Грифитс, что мне до проносящихся мимо улиц... Мозаика световых квадратов на стенах домов, но большинство окон уже темны, люди рано ложатся спать. Всего неделя, как я тут... Сколько всего уже произошло, и очередное испытание – ждет меня прямо сейчас. Мимо проплыло тускло освещенное окно и перед глазами появилось другое, зовущее теплым домашним светом. Берта... Как ты, что делаешь сейчас... Надеюсь, скоро заснешь, ты под надежной защитой. Усмехаюсь уголком рта, русская дворянка с пистолетом в сумочке и матерый котище на дереве. Неужели тот самый, из Олбани? Или его ликургский коллега... Сберегите мою девочку, друзья, прошу...
Вот и Джефферсон, с невольным любопытством проводил глазами дом миссис Пейтон, окно комнаты. Там горит свет... Уже сдала? Почувствовал какое-то удовлетворение, словно чужой человек в той комнате – еще один барьер перед тенью, ждущей своего часа. Он ждет... Мне показалось или Гилберт бросил на меня быстрый взгляд? Он тоже присматривается. Он не верит мне. А я бы на его месте поверил? Нет. Но что он подозревает, что я – не Клайд? Бред. Только не Гил, не умный, холодный, циничный Гил. Гил-прагматик до мозга костей. Для этого нужно быть наивной восторженной Робертой, ждущей чуда. Тогда что? Я – никому не известный двойник, брат-близнец, шпион в поисках секретов отбеливания и штампования? А настоящий Клайди сейчас тихо остывает в лесу по дороге на Утику? Бред не меньший. Еще есть версии? Есть. Клайди переродился, стал благородным и честным человеком, внезапно поумнел на порядок, а также приобрел пару очень специфических навыков. Также он совершенно перестал ходить на задних лапках и мило улыбаться. Пуделек исчез. И Гил дал понять – он в это не верит. Но мысли прочь – мы неспешно повернули на ярко освещенную Уикиги, потянулись особняки разной степени внушительности, от сравнительно скромных и приземистых до огромных двух – трехэтажных зданий с колоннадами и лепными карнизами. Многие – мягко подсвечены зелеными, голубыми, розовыми светильниками. Вот из одного высыпала шумная компания молодежи и начала рассаживаться по стоящим в ряд сверкающим в свете фонарей автомобилям. Кто-то приветственно помахал, узнав нас, Гил покосился в ту сторону и нехотя приподнял руку, отвечая. При этом он слегка увеличил скорость... Мы остановились возле величественного трехэтажного особняка, колоннада при входе, два крыла полукругом охватывают большую лужайку с подсвеченным фонтаном посередине, окна ярко освещены. Выглядит очень празднично. Слишком празднично. Гилберт глушит двигатель, открывает дверцу, неторопливо выходит и удивленно оглядывается на меня. Я не двигаюсь с места и спокойно гляжу ему в лицо.
– Клайд, приехали.
И Гилберт делает приглашающий жест.
– Я подожду, Гил.
Он останавливается и делает шаг обратно к автомобилю.
– Чего ты подождешь?
С улыбкой поворачиваюсь в его сторону, кладу руку на спинку сиденья.
– Пока закончишь у Крэнстонов, Гилберт. Надеюсь, ужин нам предстоит не у них?
Он помедлил с ответом несколько мгновений, потом широко улыбнулся, и, не говоря ни слова, вернулся на свое место.
– Гил, нам вон туда, забыл, где живешь?
Он уже откровенно рассмеялся, медленно выруливая обратно на мостовую. Искоса посмотрел на меня и покачал головой. Снова остановился. Особняк Грифитсов – прямо перед нами, метров тридцать проехать. В полумраке салона прозвучал негромкий голос моего брата.
– Харлей Бэгот искал тебя на Джефферсон, Клайд. По просьбе Сондры. Не нашел.
Помолчал. Ждет ответа?
– Ты даже не спросил, как Сондра после попытки самоубийства. Тебе уже настолько безразлично, что с ней?
Молчание. Глубже засовываю руки в карманы плаща. Смотрю прямо перед собой на изящную облицовку мостовой. Как будто пытаюсь прочитать на ней ответ.
– Клайд...
– Что?
– Прежде, чем мы выйдем из автомобиля и зайдем в дом, скажу тебе, что я думаю. Я и Ки... Констанция.
– Что?
– Если бы ты сказал правду о том, что произошло, уверен, это бы сняло и закрыло все вопросы. И – мы умеем молчать. Ты уже мог в этом убедиться.
Качаю головой.
– Нет, Гил.
– Почему?
– Но я не могу запретить тебе и Констанции понять истину самим.
Смотрю Гилберту прямо в глаза.
– Другого ответа не будет.
Гилберт вернул мне такой же твердый холодный взгляд.
– Клайд, пуделек Клайд, ничтожество Клайд, подлец Клайд, и прочее, и прочее... Даже если он бы и женился на Роберте Олден из страха разоблачения, во что я не верю... Гаденыш бы или сбежал... или...
Глаза Гилберта полыхнули ледяным пламенем такой ненависти, что почувствовал озноб, так это было неожиданно. Но он тут же овладел собой и спокойно закончил, с усмешкой коснувшись пальцем подбородка.
– Он никогда не встал бы рядом со своей женой так, что становится ясно – она неприкосновенна, кто думает иначе – умрет. В его бегающих похотливых глазках никогда не было того, что я увидел в твоих.
Гилберт говорит так, словно Клайда здесь – нет. Разубеждать его? Нет. Не хочу. Пусть. Я медленно киваю.
– Ты все понял правильно, брат. Идем?
Он не ответил, молча вышел из автомобиля и повернулся ко мне, ожидая, когда подойду. Перед нами изящно выгнутая арка, в ее глубине видна входная дверь, набранная из пластин матового стекла. Никакого сравнения с аляповатой роскошью резиденции Крэнстонов.
– Мама и Майра у друзей в Утике. Дома отец, Белла и Констанция.
Отрывисто бросив эту вводную, Гилберт двинулся вперед. Слегка пожав плечами, вхожу следом за ним.
Дом дяди не поразил. Нет, все атрибуты богатства присутствуют – простор, высокие потолки, ковры и роскошная мебель. Изящные люстры и бра, журнальные столики с инкрустациями и мягкие кресла. Но при этом все подобрано и расставлено без намерения впечатлить, все – на своем месте, всего – в меру.
В салоне прохладно, зажжен камин, возле него стоит хозяин дома, разговаривает с девушкой, сидящей в кресле.
– Добрый вечер, вот и мы, – Гилберт направился к ним, иду рядом, незаметно оглядывая окружающее, я тут бывал и держаться надо соответствующе.
Дядюшка мне уже знаком, а вот его собеседница... Высокая рыжеволосая девушка, по строгому чеканному лицу с холодноватыми зелеными глазами узнаю Констанцию. С интересом смотрю на нее, да, истинная подруга Гила, ничего не скажешь. Вайнант... Ее семья, похоже, имеет голландские корни. Светло-голубое, обманчиво скромное платье прямого покроя, но шею охватывает роскошное колье, переливающееся в свете камина гранями прозрачных камней, странно меняющих цвет от зеленоватого до синего. Аквамарины? Краем глаза увидел, как что-то сверкнуло голубой искрой на галстуке Гилберта. Булавка с таким же камнем.
– Добрый вечер, дорогой племянник, рад, что смогли выбраться к нам сегодня.
Дядя с улыбкой подходит, пожатие хорошее, в меру дружеское, рука теплая и сухая, не колеблется, не дрожит.
– Добрый вечер, дядя, рад вас видеть, и спасибо Гилберту, он любезно заехал за мной.
Легкий поклон в сторону брата, тот кивает в ответ.
– Пустое, Клайд, я забрал Констанцию от Фэнтов, а потом и тебя, крюк небольшой. Вы знакомы?
– Боюсь, не имел этой чести, Гил, – с вежливой улыбкой поворачиваюсь к девушке.
– Тогда позволь представить тебя. Ки, это мой двоюродный брат Клайд.
Констанция протягивает узкую изящную ладонь, ее пальцы оказываются неожиданно сильными.
– Рада знакомству, Гилберт немало мне о вас рассказал за последнюю неделю, – произнесла она мелодичным низким голосом.
– Я теряюсь в догадках, что можно рассказать обо мне, да еще и немало, – шутливо развожу руками.
Старший Грифитс рассмеялся, поигрывая неизменной цепочкой от часов.
– Уверен, за последнюю неделю вы, племянник, дали больше пищи для пересудов и удивлений, чем за весь прошлый год.
В ответ молча кланяюсь, округлив глаза в наигранном страхе, дядя поощрительно улыбнулся и сделал приглашающий жест в сторону камина.
– Присядем, изначально речь шла об ужине, но миссис Грифитс внезапно была приглашена к ее друзьям в Утику, так что...
Возле камина на низком столике был сервирован кофе, я отметил пять чашек. Белла? Присоединится позже? Мы неспешно рассаживаемся, отмечаю отсутствие прислуги. Констанция поблагодарила Гилберта легкой улыбкой, когда он наполнил ее чашку. Остальные позаботились о себе сами. Гилберт пригубил кофе, откинувшись на спинку кресла и положив ногу на ногу, прищурился.
– Клайд, можно попросить принести чай, если хочешь.
Дядя приподнял брови, посмотрев на сына, перевел взгляд на меня. Я усмехнулся, салютовав чашкой Гилу.
– Когда Гилберт за мной заехал, у меня как раз пили чай. И он ему понравился, не правда ли?
Получаю ответную усмешку, брат переглянулся с Констанцией, которая отпила кофе, прикрыв лицо очень знакомым мне жестом. Ее изумрудные глаза внимательно смотрели на меня. Смотри, смотри... Моя левая рука спокойно лежит на подлокотнике и все могут видеть блеск обручального кольца.
