Текст книги "Отбор для ректора академии (СИ)"

Автор книги: Алекс Анжело

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

Мы вышли на центральную улицу, где, в отличие от теневой, свет исходил отовсюду – фонарей по обочинам дороги, рекламных афиш, растянутых между домами, и призывно мигающих вывесок.

– Нет-нет, – покачала я головой, когда заметила, что мы подходим все ближе к ресторану с громким названием «Хрустальный». Сверкающий фасад привлекал к себе огромное внимание.

Клара рассмеялась.

– Мы не в эту драгоценную шкатулку. К твоему сведенью, я бы пожалела денег даже на ужин для себя одной. Там слишком дорого. Мы вот сюда. – Девушка указала пальчиком на заведение напротив «хрустального» ресторана.

Неброское здание, выкрашенное серебристой металлической краской, имело двустворчатые двери, распахнутые настежь, над которыми в белых огнях висела вывеска с названием «Лунный свет». Это была не просто таверна, а еще и гостиница. Я слышала об этом заведении – приемлемые цены, вкусная еда, но главная загвоздка состояла в том, что обслуживали там лишь постояльцев и их гостей.

– Ты снимаешь номер в «Лунном свете»? – догадалась я. Оглянувшись на помпезный ресторан напротив, почувствовала себя невероятно глупо. За всю свою жизнь я могла вспомнить всего несколько подобных ситуаций. Одна из самых типичных, которая случалась в жизни каждого человека, – это поздороваться с кем-то, сказавшим «привет», а потом выяснить, что он обращался вовсе не к тебе. Жутко неловко.

– Да. Еще со времен учебы хотела здесь остановиться, – поделилась Клара, с довольным видом рассматривая гостиницу. – Правда, есть несколько минусов, но о них позже.

Мы направились ко входу, рядом с которым стоял работник и проверял личности клиентов. Убедившись, что Клара одна из постояльцев, мужчина отступил в сторону, желая нам прекрасного вечера.

Не успела я насладиться обстановкой внутри – по-домашнему уютной, но не лишенной изящных вещей, – как впечатление было испорчено.

День встреч, по-другому не назовешь.

У стойки администратора стояло четверо – Широн, Валентин, Рандел и вредина блондин, имя которого я никак не могла запомнить. По ту сторону преграды находилась женщина лет сорока, курившая длинную сигару, дымок от которой сразу же уносился вверх, не успевая распространиться по заведению.

– Никакого алкоголя, – упрямо и твердо проговорила администратор, хотя по ее манере держаться я бы предположила, что она хозяйка гостиницы. – У нас до сих пор закрыт один из залов – пол перестилаем и ждем новую мебель.

Валентин повернулся, хмуро смотря на Широна с блондином. Рандел стоял с независимым видом, сложив руки на груди.

– Что? – спросил мужчина в артефактах и, пожав плечами, указал на своего друга: – Это вина Дерека. Как выпьет, совсем голову теряет.

Я опешила, наблюдала за представлением, разворачивающимся перед нами.

– Вот и минусы, – прошептала Клара. – Целых три штуки. Брюнет остановился в другом месте.

– Заткнись, – зло ответил Дерек. – Ты постоянно мухлюешь.

– Кто тебя просил садиться играть с вором? – невозмутимо отозвался Широн. Блондин заскрипел зубами.

– Хорошо. – Валентин обреченно вздохнул, вновь посмотрев на женщину за стойкой. – Если мы в двойном размере оплатим все расходы за причиненный ущерб, конфликт исчерпан?

Администратор задумалась, выпуская из алых губ облачко дыма.

– Да. Запрет снимут для всех, кроме него. – Она указала на Рандела, взгляд которого стал более осознанным.

– А он что сделал? – вновь нахмурился Валентин.

– Он целовался с моими официантками. Конечно, против они не были, но у меня же не бордель. Это приличное заведение, – рассерженно сказала она, вновь прильнув к сигаре. – Пришлось уволить хороших работниц.

На Валентина было жалко смотреть. Он выглядел матушкой, расхлебывающей проблемы своих чад.

– Я не помню, – спокойно проговорил Рандел. – Вы не ошибаетесь?

– Ошибаюсь? – обманчиво тихо переспросила женщина. – Три раза! Три раза вы пили у нас! И три раза я увольняла своих девочек! Вы даже имен их не знали, называя всех одним и тем же! Если вы…

– В тройном размере! – перебил Валентин, кладя руки на стойку.

На лице Рандела пролегла в тень. Похоже, он вспомнил. А я глядела на него и чувствовала себя двояко – с одной стороны мне было без разницы, чем он занимается в свободное время, а с другой – крупицы моего расположения, возникшие за время отбора, исчезли без следа. Я не переносила бабников. Даже если сейчас жены у него нет, то когда она появится, Рандел будет ей изменять. Привычки не меняются.

– В четверном, – с коварной улыбкой протянула администратор.

– Ладно, в четверном, – недовольно согласился Валентин.

Мне стало интересно, а знала ли женщина, что перед ней стоит родственник императора? Похоже, что нет. Скорее всего, он назвался чужим именем.

«Родственник умирающего императора», – запоздало поправила саму себя. За всеми переживаниями я слишком легко забывала о трагедии, что совсем скоро сотрясет империю.

Пока Валентин перечислял, благодаря банковскому артефакту, просто баснословную сумму денег, мы с Кларой стояли в тени, маскируясь под местный антураж и дожидаясь своей очереди.

Вскоре мужчины ушли в зал, так и не заметив нас, а администратора за стойкой сменила девушка помоложе.

Так и знала, что это была хозяйка!

Клара подошла к стойке, попросила столик для двоих, и уже через минуту другая девушка вела нас вглубь заведения.

– Извините, сегодня многолюдно. Один из залов закрыт на ремонт, но уже завтра его вновь откроют для посетителей, – оправдывалась официантка, провожая нас к столику у широкого окна с видом на фешенебельный ресторан в огнях.

– Подождите, а можно нам другое место? – остановилась я, поняв, кто будет сидеть поблизости.

Клара нахмурилась, тоже заметив четверку мужчин, каждый из которых держал меню, пока нас не замечая.

– К сожалению, нет, это последний свободный столик, – расстроила меня официантка.

– Не обращай внимания, идем, – махнула рукой Клара, все же решив не отказываться от вкусного ужина.

Глава 17. Притворство

«Хрустальный» – так назывался ресторан в центре Бурсбурга. Названию соответствовало все, от фасада до убранства внутренних комнат. Окна, украшения, причудливые фигурки, расставленные на столах, люстры и нити с прозрачными переливающимися камушками под потолком – все было выполнено из хрусталя.

Когда внутри заведения горел свет, оно сверкало, как драгоценность. Самое дорогое и респектабельное место города. Кто-то любил его за вычурность обстановки, другие посещали из-за великолепной и разнообразной кухни, но подавляющая часть клиентов преклонялась перед тем и другим.

В отдельной комнатке с круглым столиком, ужинали двое – девушка в приталенном серебристом платье, слишком нарядном по сравнению с простыми брюками и рубашкой спутника, и мужчина.

– У вас прекрасный вкус. Здесь более ста видов вин, но вы все равно выбрали лучшее, – поигрывая красным напитком в бокале, произнесла Мелания.

Бенедикт Карр сделал глоток. Комплимент его ничуть не тронул.

– Сложно определить, какой напиток лучше, а какой хуже. Любой выбор будет весьма субъективен, – холодно высказался он.

– Да, вы правы. В большей степени все зависит от искушенности дегустатора. С детства во мне воспитывали чувство прекрасного, учили правильно чувствовать и отличать посредственность от чего-то стоящего, тогда как вы были этого лишены. – Тарт наклонилась к собеседнику и продолжила тихим доверительным голосом: – Я расспросила отца о вас, и он поведал мне вашу историю, она вызывает у меня искреннее сочувствие. Надеюсь, я не оскорбила вас, затронув эту тему?

Выражение лица ректора не изменилось, но в его глазах зажегся огонек интереса.

– Будем считать, что нет. И что же вы слышали, Тарт? – спросил Бенедикт, громко опуская бокал на стол.

– Скорее всего, это лишь пустые слухи. Вы ведь знаете, обычные жители империи могут лишь предполагать. – Девушка отложила столовые приборы.

Сегодня Мелания выглядела прекрасно – скромно и привлекательно. Она всегда умела находить ту самую грань между изяществом и вульгарностью, что сводила мужчин с ума.

– Не сказал бы, что ваш отец обычный житель, – все так же холодно заметил ректор.

– Да, вы правы, у него есть связи, но все же он достаточно честен, чтобы не лезть в личные дела имперской семьи, – улыбнулась девушка.

– А вы? – приподняв бровь, спросил Бенедикт.

– А я хотела бы узнать вас поближе, – сообщила Тарт.

«Она умна, – подумал ректор. – Но слишком хитра и лжива».

– Расскажите мою историю, – выделяя каждое слово, сказал Бенедикт. – А я послушаю.

Мелания склонилась еще ближе к мужчине.

– Только если вы пообещаете, что об этом никто не узнает. Пусть этот разговор останется только между нами, – шепотом попросила она, придавая обстановке некую интимность.

– Обещаю. – Слова легко сорвались с губ Бенедикта.

Тарт выдохнула и улыбнулась, будто обрадовавшись общей тайне.

– После смерти родителей вы – ребенок императора – должны были занять престол. Но из-за вашего дяди вы оказались на территории врагов, в Корфодской империи, и воспитывались в чужой семье вплоть до вашего совершеннолетия. За это время ваш дядя укрепил власть, и даже после возвращения вы не смогли занять место, принадлежащее вам по праву, ведь народ никогда не примет ребенка, воспитанного врагами. – Голос Мелании звучал все так же тихо.

Бенедикт невозмутимо дослушал ее.

– Знаете, сказанное вами не похоже на слухи. Слишком правдиво. – Взяв в руки вилку и нож, мужчина стал разрезать мясо на тарелке на мелкие кусочки.

– Вы не в обиде?

– Нет. Я ведь не маленький ребенок, чтобы обижаться, – достаточно холодно ответил он. – Престол – огромная ответственность. Император – не просто титул, это в том числе ограничения. Так совпало, что я больше ценю свободу.

На лице Мелании промелькнуло разочарование, но она быстро и умело скрыла его за понимающей улыбкой.

– Ваша беспристрастность… – Неожиданно замолчав, Мелания смущенно продолжила: – Она подкупает.

– Я вам нравлюсь? – прямо спросил ректор, проницательно смотря на собеседницу.

– Будь иначе, в отборе я бы не участвовала, – сказала Тарт и, опустив взгляд, добавила: – И я очень рада, что прошла во второй этап.

Повисло молчание.

– Я люблю искренность, – отстраненно проговорил Бенедикт, будто обращался вовсе не к девушке.

Вскоре еда на тарелках закончилась, и свидание тоже. Уже не в первый раз Бенедикт приглашал одну из претенденток присоединиться к нему за ужином – это прекрасный способ разобраться в каждой и понять, подходит ли она ему.

Расплатившись, ректор вместе со спутницей покинули ресторан и остановились на крыльце, дожидаясь кареты.

Уже до боли знакомое чувство притяжения, к которому за последние два года Бенедикт успел привыкнуть, неожиданно накрыло его, и ректор явственно понял – она рядом. Взгляд мужчины обежал округу и уперся в окно соседнего заведения.

Эльза, еще секунду назад ни о чем не подозревавшая и отвлеченная шумной компанией распорядителей отбора, подсевших к ним с Кларой, уставилась в окно, выделяя фигуры ректора и Тарт из дюжины других людей.

Лицо Лост окаменело. На мгновение утонув во взгляде Бенедикта Карра, она отвернулась.

Бенедикт нахмурился. Окружение девушки вызвало легкую ревность, особенно один из них. Осознание этого, словно пощечина, отрезвило его, ведь он и сам был не один.

Посадив Тарт в подъехавшую карету и быстро распрощавшись с девушкой, мужчина направился к заведению на другой стороне улице, скрывшись в его недрах.

Глава 18. Истину не утаишь

В многолюдном помещении, на сцене в другом конце зала, стояло пианино, за которым играли задорную мелодию. После долгого и тяжелого дня, раз за разом отдаваясь эхом в моей голове, музыка принимала форму изощренной пытки.

Первым нас с Кларой увидел Широн, заметив еще на подходе к нашим местам, – сощурился, улыбнулся и поздоровался. Оставшиеся мужчины за его столом тоже оживились. Дерек хмыкнул, на лице Валентина промелькнула тревога, а взгляд Рандела, лишь мельком коснувшийся меня, вновь опустился в меню.

– Следите за нами? – пошутил Широн.

– Похоже, что да, – добавил Дерек с самодовольной улыбкой, складывая руки на груди и задирая подбородок.

– Прекращай. Эта гостиница пока не твоя, – недовольно прошептал Валентин блондину, повернувшись к нам.

– Верно, я ведь живу здесь. Поэтому давайте без подозрений, – высказалась Клара, выглядя невозмутимее всех, не считая брюнета.

Обменявшись любезностями, мы сели за столик и принялись изучать меню – я выискивала самое недорогое блюдо. Цены кусались, но желания сбежать не вызывали.

Промелькнула тень. Тихо скрипнул стул. По картонной обложке постучали.

– Да? – убирая меню в сторону, спросила я. Широн сидел рядом на соседнем стуле вполоборота, положив локти на стол и подперев ладонями подбородок. Широко улыбаясь, мужчина смотрел на меня.

Учитывая количество позвякивающих артефактов, заискивающую улыбку и изучающий взгляд, показалось, будто ко мне подсела одна из гадалок, нередко ошивающихся на городском рынке. Только в моем случае гадалка была лысой и с мужскими чертами лица.

– Куда дела жемчужину? – ласково, хлопая ресницами, поинтересовался он.

Я нахмурилась.

– Спрятала.

– Далеко и надежно?

– Да.

– Врешь, – с небывалой уверенностью протянул он. – Под матрас положила или в банк унесла. Все так делают. У некоторых фантазии хватает в полу или в стене тайник обустроить, сейф купить, но и это крайне предсказуемо.

– С какой целью интересуешься? Украсть планируешь? – прямо спросила я.

Недовольство, в связи с голодом, росло.

– Нет. Зачем? – картинно оскорбился он и, качая головой, продолжил: – Я себе не враг. Бенедикт жуть какой мстительный.

– А что тогда? – Я не стала расспрашивать о ректоре.

В этот момент к нам подошла официантка, и я указала на блюдо в меню, которое уже успела выбрать. Широн тоже сделал заказ, будто решив остаться за нашим столиком.

– Лучше арендовать несколько ячеек в разных банках, так намного надежнее. Не будут знать, где именно грабить. А проникать сразу в три или четыре – слишком много мороки. Как профессионал тебе говорю, – важно кивая, поведал Широн. – Ведь кому лучше знать, как не мне?

Несколько ячеек? Звучит умно. Только откуда у меня столько монет, чтобы оплатить их?

– А я вот не пойму одного, – Клара подалась вперед, – зачем всем и вся твердить о том, чем ты занимаешься? Извините меня, но похоже на недостаток ума.

Замечание Широна ничуть не оскорбило. Складывалось впечатление, что он, наоборот, ожидал этого вопроса.

– Чем чаще я твержу об этом, тем быстрее люди перестают воспринимать меня всерьез и совершают роковую ошибку – забывают о моих профессиональных навыках. – После его слов повеяло холодом и воцарилось тревожное молчание.

Клара сощурилась.

– Ну, значит, глупы не вы, а те, кто недооценивает вас, – холодно высказалась она.

В глазах Широна мелькнул интерес. Хотя мне показалось, что это скорее азарт. Рассказывать Кларе о себе – словно играть с огнем, иначе и не назовешь. И мужчине это нравилось.

– Странно, что никто еще не спросил, почему он с кем-то вроде нас. – Еще один пустующий стул за нашим столиком заняли. – Я про нашего вора.

Рандел сдержанно улыбнулся.

– Как раз думала об этом. – После ситуации у стойки администратора мне неловко было на него смотреть. В голову так и лезли мысли о том, как друг ректора целовался то с одной, то с другой официанткой. Воображаемые картинки сменяли друг друга и были крайне подробными. Первую он прижимал к стене, а оставшиеся две сидели у него на коленях.

– Ох, это долгая история, – протянул Широн. – Но если кто-то из вас двоих станет женой Бенедикта, я обязательно ее расскажу.

Что ж, тогда мы с Кларой, скорее всего, никогда этого не узнаем.

В этот момент нам принесли заказы. Передо мной поставили тарелку с аппетитно пахнущим мясом, у Клары на блюдце лежал кусочек торта с насыщенно-красным кремом поверху.

Краем глаза я заметила, что на соседний столик, помимо тарелок с едой, унесли бутылку крепкого спиртного.

Мясо оказалось вкусным, с ароматом пряных трав, поднимающимся от тарелки. Оценив стоимость блюда и мысленно пересчитав монетки в кошельке, поняла, что смогу оплатить его сама.

Неожиданно перед Кларой поставили бокал с вином. Бровь Широна вопросительно изогнулась.

– Это вам, подарок. От одного из клиентов заведения, – тем временем сказала официантка.

Оглядев зал, Клара замерла, уставившись на парня, расположившегося через несколько столов от нас. Не желая сидеть, как все обычные посетители, он развернул стул спинкой к стене и вытянул скрещенные ноги. Его голова была чуть запрокинута. В правой руке незнакомец держал бокал с янтарной жидкостью, которым отсалютовал девушке, стоило ей его заметить.

– Мне надо отойти, – охрипшим голосом сказала Клара, решительно поднимаясь.

Ее знакомый? Судя по реакции, да.

Девушка отошла, а я осталась одна с двумя мужчинами. За нашим столиком воцарилась атмосфера неловкости.

Я уткнулась в тарелку – мне никак не приходило в голову, о чем с ними говорить. И стоило ли вообще заводить беседу? Вся ситуация казалась до абсурдного неправильной.

Рандел, словно белая ворона, выбивался из обстановки – руки сцеплены в замок, не ужинает и лишь умиротворенно осматривает окружающих людей, будто ожидает кого-то.

Самый загадочный… Наверное, он как никто другой подходил на роль Рика. Хотя Широн, учитывая его род деятельности, тоже мог вписаться. Но существовала одна загвоздка – последний не вызывал у меня никаких чувств, кроме легкого любопытства, тогда как заказчик, постоянно играющий со мной, как кот с мышкой, вызывал нечто большее.

Хотя это и не симпатия… Теперь я точно уверена, ведь мне было с чем сравнить.

В этот миг я глянула в окно, словно невидимка повернул мою голову в нужном направлении.

У «хрустального» ресторана стоял ректор. Не один.

После недавнего разговора на побережье я что-то ощутила между нами, но вид Бенедикта с Меланией Тарт отрезвил. Самое паршивое – эти двое идеально подходили друг другу.

Происходило то, чего я не желала больше всего. Но моя главная ошибка – мои чувства.

Ревность. Горечь. Злость.

Комкая салфетку и ощущая, как колотится сердце, я неотрывно смотрела на парочку, вновь ощущая на губах уже знакомый, свежий, слегка сладковатый привкус мяты.

Бенедикт повернулся, посмотрел на меня. Наши взгляды пересеклись.

Пульс залихорадил, разум исчез. На мгновение моя жизнь прервалась, чтобы продолжиться вновь, когда усилием воли я заставила себя отвернуться.

«У меня нет права на эти чувства. Они мне не нужны. Это – зараза», – внушала я себе, и вскоре в голове монотонно и непрерывно звучало: «Зараза… зараза… зараза».

Но сердце твердило обратное. Словно я нырнула в прорубь и никак не могла всплыть на поверхность. Реальность ускользала, а чувства не желали подчиняться внушениям.

– Добрый вечер. – Низкий уверенный голос принадлежал Бенедикту. – Интересное время для встречи вы выбрали. – Ректор обращался сразу ко всем.

Когда он успел прийти?

– Всего лишь случайность. Кто знал, что и ты тоже будешь здесь? Обожаю совпадения, – заявил Широн.

Бенедикт натянуто улыбнулся.

Я молчала, гипнотизируя взглядом измятую салфетку в своих руках.

– Валентин, разберись с этим, пожалуйста, – многозначительно произнес ректор. И переведя взгляд на брюнета, тяжело добавил: – Рандел, мы можем выйти на пару минут?

– Если ты просишь… – протянул мужчина, поднимаясь со стула.

Вскоре двое неспешно покинули зал. Я следила за их спинами, пока они не исчезли за поворотом. Напряженное тело просило движения, будь моя воля, я бы вышла из заведения и пробежалась.

– Я в уборную, – сообщила, поднявшись из-за стола. – Передашь Кларе, если она вернется раньше?

– Разумеется, – с полуулыбкой на устах ответил Широн.

* * * * *

Бенедикт шел медленно, чеканя шаг. Разговоры в зале превратились в ровный монотонный гул, что постепенно становился тише, пока совсем не стих, когда они с Ранделом преодолели дверь в коридор, разделяющий гостиничную и ресторанную часть заведения.

Рандел неспешно двигался следом, хмуро глядя мужчине в спину. Его гнев рос, превращая его в несмышленого мальчишку – впервые за все время он совершал откровенные глупости и останавливаться не желал. Перед ним оказался неравный соперник, и мужчина был сам в этом виноват.

– Ты ведь понимаешь, что произойдет, если кто-то из журналистов заметит двух претенденток с половиной состава распорядителей моего отбора? – тяжело начал Бенедикт, остановившись. – Пойдут слухи. В лучшем случае вам будут приписывать роман с ними, в худшем обвинят отбор в нечестности. Скандал нам ни к чему.

– И ты вспоминаешь о неприятностях лишь теперь? – Рандел почувствовал вспышку ярости. – Сколько раз ты переступал черту? Думаешь, я не замечаю? Защита на общежитии едва ли не трещит от вливания твоей магии. А артефакт, он же изменился!

Мужчина указал на камень в перстне, на котором появилось новое красное вкрапление – связь укрепилась.

– Я не думаю, что это подходящее место для подобного разговора, – заметил ректор, проворачивая перстень на пальце.

Рандел усмехнулся.

– Ты вообще намерен об этом говорить? Я помню, с чего все начиналось и как планировалось, и что-то явно пошло не по сценарию.

Бенедикт отступил, на его лице заиграли желваки.

– Перестань играть жертву, Ранделин, – прошипел он, взмахивая рукой и накладывая полог тишины. Любые звуки исчезали на его границе – в радиусе трех метров от заклинателя. Несколько секунд он молчал, беря себя в руки. – Этот разговор – ребячество. Пусть выбирает она. У тебя была большая фора. Я лишь исполняю ее желание. Она хочет уважения и неприкосновенности, что ж, пусть будет так. Было бы странно, если бы Эльза этого не желала.

– Надо же, – иронично протянул мужчина. – С каких пор ты так благороден? Тебя ведь никогда не интересовало, какими способами я исполняю поручения. Ни сонный порошок, ни похищение не вызвали в тебе и капли эмоций. Теперь ты притворяешься святым, не думаешь ли, что поздно?

Глаза Рандела метали молнии, казалось, еще немного и они превратятся в нечто большее – разъяренный огонь, пожирающий все на своем пути. Мимо мужчин прошла парочка – пьяно хихикающая девушка лет двадцати пяти в сопровождении солидного мужчины. Вскоре они скрылись на лестнице, ведущей на этажи с гостиничными номерами.

– Да, порою я мерзавец, – сухо признал ректор, собирающийся поставить в их разговоре точку. – Долг обязывает. Иначе не выходит. Но к близким у меня иное отношение. И я многое прощаю, тебе ли не знать.

Взгляд ректора ожесточился. Недопонимания не впервые разделяли давних друзей, но обычно они преодолевали их. Их дружба началась еще в Корфодской империи, тогда, когда оба были никем, не имели за душой и гроша. С тех дней минуло почти полвека, за которые просто невозможно сохранить дружеские отношения, не умея прощать.

Рандел выдохнул, будто сбрасывая напряжение.

– И какой же ты придумал способ обойти свое обещание? – Голос мужчины приобрел новые интонации – иронии и вызова.

– Ты же знаешь меня как пять пальцев. Догадайся. – Бенедикт усмехнулся, мысленно произнося заклятие и убирая полог тишины.

Рандел покачал головой, бормоча нелестные слова в адрес друга.

– Теперь вам лучше рассесться по разным столикам или притвориться кем-то другим. Тебе не впервой. И дам тебе маленькую подсказку – чем дольше ты скрываешь свой облик заказчика, тем меньше у тебя шансов, – пожал плечами Бенедикт.

– Сам знаю, – отмахнулся мужчина.

Вскоре оба направились в зал.

* * * * *

Когда Эльза вернулась из уборной, ее столик опустел. Ректор стоял над своими друзьями, разговаривая с ними, но, похоже, задерживаться в этом заведении мужчина не собирался. Клары в зале ресторана не было.

– Вашей подруге срочно потребовалось уйти. Она оплатила счет и просила передать вам свои извинения, – сказала подоспевшая к Эльзе официантка.

– Хорошо. Спасибо, – откликнулась девушка. Так и не сев за столик, она направилась к выходу из зала.

Уже у дверей заведения ее догнал ректор.

– Я тебя провожу. – Эльза вздрогнула от прикосновения – его рука лежала на ее плече.

– Ладно, – согласилась она, кивнув. Чуть подумав, многозначительно добавила: – Только сделай так, чтобы нас не замечали. Мы же не хотим, чтобы кто-то обвинил отбор в нечестности.

* * * * *

Полог тишины идеален, если беседующие желают оставить разговор в тайне, но недостаток у заклятия все же есть – расстояние, с которого оно начинает действовать, расходится во все стороны, даже сквозь стены.

Женская уборная расположилась как раз через стену от того места, где остановились Бенедикт с Ранделом. Глазами границу заклятия никогда не увидеть, но зеркала выдавали магическое искажение пространства.

Стоя у раковины и моя руки, я заметила дрожь воздуха в отражении. Оглянувшись на дверь, недолго колеблясь и наскоро вытерев руки, я подошла и примкнула ухом к стене, усилив слух заклятием. Оно было трудным, со сложным плетением – ведь стоило настраиваться на определенное расстояние. Одна-единственная ошибка, и можно оглохнуть от чьего-то дыхания или бьющегося сердца.

Конечно, подслушивая, я не рассчитывала, что узнаю что-то важное для меня самой. Сыграло любопытство, ведь никто не накладывает полог тишины ради ерунды.

Но меня ожидало настоящее открытие… В последнее время я слишком часто оказывалась в верное время и в нужном месте – удивительные совпадения.

Я услышала достаточно, чтобы кое-что понять. Хотя голова шла кругом, окончательно соединяя все ниточки воедино. Рандел – это мой постоянный заказчик Рик.

«У этих мужчин слишком разные нравы», – еще несколько часов назад подумала бы я. Но после увиденного у стойки администратора мое мнение изменилось.

Идя с ректором, но целиком и полностью погрузившись в свои мысли, я и не заметила, как мы прошли половину пути. Шумные улицы остались позади, ночные гуляки попадались редко, а воздух был полон прохлады, и отчего-то пахло лесом. Хотя я была в нем лишь несколько раз, но этот аромат дерева и влажной земли узнавала безошибочно.

Бенедикт оставался поразительно молчалив, будто понимал мое настроение.

Или догадывался…

Линии его фигуры соединялись в складный силуэт. Почему-то именно сейчас я не видела в нем могущественного мага, скорее уставшего после долгого дня мужчину.

Медленно ступая и разглядывая каждый камешек брусчатки, я размышляла о своих дальнейших действиях. Мыслей было много, причем не радужных.

«Рискну. Пусть подтвердит слова делом», – внезапно решила я и, не дав себе времени пойти на попятную, взглянула на Бенедикта:

– Я подслушала ваш разговор. Решила прямо рассказать тебе об этом.

Ректор остановился, я замерла на месте вслед за ним.

Откровенно говоря, было страшно. Я слишком мало о нем знала, чтобы быть точно уверенной, что он не пригрозит мне и не заставит молчать. Уверена, при возможностях ректора добиться этого несложно.

– Очень опрометчиво. – Рука Бенедикта угрожающе поднялась, касаясь артефакта на груди, контуры которого проступали через одежду.

Улица пустовала. Лишь редкий свет, горящий в окнах, был свидетельством того, что мы не одни.

Я с опаской следила за его ладонью. Напряженные нервы требовали выставить защиту, не дожидаясь действий Бенедикта.

– Эльза, я не собираюсь ничего тебе делать, – недовольно нахмурился ректор. Напряжение рассыпалось, словно пепел сгоревшей бумаги.

– Зачем ты тогда взялся за амулет? – осторожничала я.

Время перевалило за полночь, и в обычные дни я давно бы уже спала. Но в последнюю неделю жизнь выпала из привычного русла, и я не была уверена, что хочу вновь вернуться к серой повседневности.

Ректор склонил голову, взглянув на артефакт. И резко опустил руку, будто обжегшись.

– Привычка. Если я чем-то удивлен или встревожен, тянусь к нему, – огорошил он меня. Его облик все больше приобретал человеческие черты.

Я улыбнулась.

– Поразительно, кажется, я овладела страшной тайной.

– Одной из, – серьезно подтвердил ректор.

Улыбка пропала с моего лица.

Как я могу продолжать ему улыбаться?

Пора разложить по полочкам все, что мне стало известно. Во-первых – Рандел скрывался под иллюзией. И теперь, кроме неприязни, я больше ничего к нему не испытываю. Во-вторых – я прямо слышала, что интересую Бенедикта и его друга. Как бы ни было неприятно осознавать, но их разговор напоминал борьбу двух петухов за одну курочку. В-третьих, у этих двоих изначально существовала какая-то договоренность касаемо отбора и меня.

Обижает ли меня все перечисленное? Безусловно.

Но как сильно? Не до такой степени, чтобы оборвать все связи. Но достаточно, чтобы оскорбиться и уйти.

Подобные вещи легко не прощаются.

– Наш с тобой договор лишь прикрытие, ведь так? – предположила я.

– И да, и нет. Я действительно хотел узнать больше об участницах, но и задержать тебя на отборе тоже. Просто умолчал об одной из причин.

– Задержать для чего?

– Мне надо было кое с чем разобраться. Но в академии ты бегала от меня, не было весомой причины подобраться к тебе. Я не торопился. Поэтому, когда приняли решение об отборе, подумал, что подходящий момент наступил.

– С чем разобраться?

– Не думаю, что ты готова об этом узнать, – сказал он со всей серьезностью, на которую был способен.

Бенедикт отвечал не раздумывая, словно предвидел каждый мой вопрос.

– Пока не расскажешь, не узнаешь, готова я или нет, – возразила я.

– Но когда скажу, назад пути не будет.

Внутри зазвенел тревожный колокольчик – пора было уходить. Но оставалась одна вещь, с которой стоило разобраться.

– Дальше я дойду сама. Но я согласилась, чтобы ты проводил меня, не только из-за подслушанного разговора. – Я помолчала, набирая в легкие больше воздуха. – Насчет Мелании…

– Это был лишь запланированный ужин. Уже одиннадцатый по счету, – не дал мне договорить Бенедикт.

Я смутилась, почувствовав себя пойманной с поличным. Бенедикт улыбнулся – неожиданно, как гром в ясную погоду.

– Я не ревную! – возразила я и, перейдя на «вы», добавила: – Не все сводится к вам, господин ректор. Хотя меня очень уж интересует, почему вы исключили всех тех девушек, чьи имена я предложила?

– Они мне не подошли. – Ректор сделал шаг навстречу.

– Все семеро? – попятилась я.

– Да.

– Вы слишком привередливы.

– Нет, – спокойно откликнулся он. – Просто моим вниманием успели завладеть – всецело и полностью. Одна особа…

– Извини, но раз мои услуги тебе больше не нужны, то, может, разорвем наш договор? – прервала его, не желая слушать дальше.

Что мне потом с этим делать? И так ладони потеют, а сердце лихорадит так, что не ровен час случится сердечный приступ. Теперь я понимаю, вокруг чего столько восторгов. Романтические волнения будоражат, волнуют, раскрашивают жизнь яркими красками. Даже понимая это, я не могла отделаться от мысли о том, что звезды на небе сияют сегодня ярче.