Текст книги "Предательство (ЛП)"

Автор книги: Алеата Ромиг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

Впервые, мой друг детства и первый парень меня напугал. Я убежала в свою комнату и закрыла дверь. На следующий день он пришел с цветами, чтобы отпраздновать мое поступление в Стэнфорд, как он сказал моей матери. Позже он извинился и заставил меня пообещать, что мы будем оставаться на связи.

Я обещала, но мы этого не сделали.

Тогда откуда он знал всё обо мне?

Пока мы ехали на заднем сиденье, и Брэнтли вёз нас на обед, моя мать потрогала один из моих длинных каштановых локонов, заставив его отпружинить от моего плеча.

– Твои волосы выглядят прекрасно. Эта прическа намного больше тебе подходит, чем та ужасная, когда ты их убираешь назад. Посмотри, как они обрамляют твоё лицо.

Я воздержалась от качания головой и послала ей улыбку, сквозь сжатые губы. К сожалению, я понимала, что она думала, что только что похвалила меня. Я согласилась на педикюр, маникюр и прическу. Я не дала сделать макияж. Всего лишь время обеда. Мне не нужно, чтобы меня накрасили до совершенства для кафетерия.

– Ты будешь выглядеть сногсшибательно сегодня на этой вечеринке по случаю твоего возвращения домой.

– По случаю моего возвращения домой? Я думала, ты говорила, что это, чтобы отпраздновать мой выпускной?

– Это одно и то же, разве ты не согласна?

Нет. Я не согласна.

– Кого еще ты пригласила на это празднование?

– О, – сказала она, пренебрежительно махнув рукой, – Несколько человек. Конечно, я пригласила Милли Эшмор и ее родителей. Она не может дождаться встречи с тобой. Я уверена, ты знаешь, что она помолвлена с этим молодым человеком, которого она встретила в Эмори. Его фамилия Петерсон. Я действительно не много знаю об этой семье. Они владеют винным бизнесом. Кажется, это я слышала.

Я сжала крепче зубы. Это будет ад.

– Твои дядя с тётей будут там, – продолжила она.

Хотя Милли и я когда-то были лучшими друзьями, наша история не закончилась так же счастливо, как мамочки и мисс Сюзанны. У меня были границы. Жесткие границы. Мысль о моих жестких границах привнесла столь необходимую улыбку на мое лицо.

– Я знала, что ты будешь рада увидеть их, – сказала она, неправильно истолковав выражение моего лица. – Они были разочарованы тем, что не смогли приехать на твой выпускной.

Я могла бы возразить относительно того, что Гвендолин и Престон Ричардсон были моими тётей и дядей. Гвендолин была сестрой Алтона и, следовательно, не имела отношения ко мне. Но если бы я это сделала, это было бы "колким комментарием", коих моя мама попросила меня не делать. Так что я просто подумала об этом.

– Уверена, так и было. Патрик тоже будет там?

Если Гвен и Престон были бы моими тетей и дядей, то их сын Патрик был бы моим двоюродным братом. Он был единственным Фицджеральдом, который мне на самом деле нравился. Мы потратили много дней и ночей, обзывая бредом собачьим родительский испорченный кодекс социального статуса.

– Нет. Ты же знаешь, что он сейчас живет в Нью-Йорке.

– Я не знала, – сказала я, искренне заинтересовавшись. – Где? Что он делает? Хорошо, если он будет рядом.

– Рядом?

– Со мной, мама. Рядом со мной. У меня маленькая квартира в Верхнем Вест-Сайде, рядом с университетом.

– Ты уже сняла квартиру?

Она серьезно?

– Мама, занятия начинаются через несколько недель. Конечно у меня есть квартира.

– Но у тебя все еще есть квартира в Калифорнии, и занятия не начнутся до сентября.

– Профилирование начнется в августе, а июль почти кончился. Я знаю, что у меня до сих пор есть квартира в Калифорнии. Вот почему у меня нет времени на это. – Я обвела рукой заднее сиденье, мой взгляд поймал взгляд Брэнтли в зеркале заднего вида. Его прищуренные глаза напомнили мне, чтобы я следила за тем, что говорю при своей матери. Я могла слышать его немое предупреждение: не расстраивай миссис Фицджеральд. Я сделала глубокий вдох. – Именно поэтому мне нужно уехать, как только закончится наша встреча в понедельник. Мне нужно многое упаковать и перевезти.

Брэнтли подъехал ко входу в кафе-кондитерскую «Грифон». Когда он вышел, чтобы открыть дверь матери, она сказала: – Давай разберемся с этим потом, ладно? Нам нужно обсудить это с Алтоном.

Я жила во временной западне. Это было единственное правдоподобное объяснение, которое я смогла придумать. Ничто не изменилось в Саванне или вокруг поместья Монтегю. И никогда не изменится.

Аделаида понизила голос, когда мы подошли ко входу.

– Конечно, я бы лучше поела в «Балластон», но, как ты знаешь, туда нужно идти до четырех часов, а с нашими гостями, прибывающими только в шесть тридцать, мы просто не успеем. – Она потянулась к моей руке. – Но так, как ты дома, мы сможем это организовать. Я помню, как тебе нравилось переодеваться к полднику с твоей бабушкой.

Когда мне было четыре.

Дожить бы до понедельника.

Глава 8

Настоящее

Я слышала голоса из большого зала, когда Джейн вошла в мою комнату. Как только она закрыла за собой дверь, они исчезли. Если бы только она могла заставить их действительно исчезнуть. Я выдохнула и села на край кровати.

– Что случилось, дитя? – Её тёмные глаза сверкнули. – Я имею в виду госпожа адвокат.

Я сжала руку Джейн, когда она села рядом со мной.

– Мне жаль, что я не общалась с тобой. Думаю, я хотела…

– Не беспокойся. Я знаю, что ты хотела. Ты хотела новую жизнь вдали от всего Монтегю-барахла, а я – его часть. – Она повела головой по кругу на последнем слове.

– Лучшая часть.

– Твоя мама там внизу рассказывает всем, что ты спустишься через минуту. Прошло больше минуты, и ты не там.

Я сморщила нос.

– Как думаешь, они заметят, если я не покажусь?

– И пропустишь веселье, когда покажешь всем этим чопорным занудам в рубашках, какой красивой и успешной женщиной стала Алекс Коллинз? О нет! Ты спустишься туда с высоко поднятой головой.

Мои щеки покраснели, когда я вспомнила, как кто-то другой говорил мне то же самое. Я ненавидела то, как Нокс продолжал проникать в мои мысли. Челси сказала весело провести время, не сближаться, и использовать его, как мужчины использовали женщины все время. Я попробовала, и я сделала это. Но у меня не получилось. Несмотря на то, что я оставила его в «Дель-Маре», он постоянно присутствовал в моих мыслях.

Как он? Кто он на самом деле, его настоящее имя? На кого он работает? Где живет?

– …сделала, пригласив половину Джорджии!

Мое внимание вернулось к словам Джейн.

– Что? Мама сказала несколько человек.

– Ну, ди... Алекс, если тридцать шесть…нет, тридцать семь человек – это несколько, то это то, что она сделала.

Я выдохнула и легла обратно в кровать.

– Зачем?

Джейн потянула меня за руку, чтобы заставить сесть.

– Не вздумай растрепать эти чудесные волосы. Они такие красивые и длинные, только взгляни на эти кудри.

Гордость от её похвалы мгновенно затмила воспоминание о том, когда мои волосы не были длинными и красивыми.

Джейн притянула меня к себе и обняла.

– Нет, – сказала она. – Не пускай этих призраков обратно. Держи их там, где им нужно быть. Ты будешь гордо стоять и покажешь всем, какой может быть женщина Монтегю.

– Коллинз, – поправила я.

Она выпустила меня, и ее улыбка вернулась.

– Это моя девочка, мисс Алекс Коллинз, и гляньте на это платье. Ты будешь в центре внимания.

Я сделала глубокий выдох.

– Наверное, пора.

– Конечно. Ну что ж, давай начнем…

– Показуху, – сказала я, заканчивая её предложение. Я пошла к зеркалу в полный рост и провела итоговую оценку, поправляя тафту моего светло-голубого платья.

Светло-голубого... Как глаза.

– Ты знаешь, – подметила я, – Если бы я действительно была Алекс, а не Александрия, я бы не выглядела так, будто только что вышла из «Стальных магнолий».

– На тебе нет шляпы и белых перчаток. Ты выглядишь, как официальная Алекс.

– Тогда почему я чувствую себя Александрией?

– Потому что Александрия тоже хорошая женщина. Не имеет значения, как ты себя называешь. Важно то, что внутри. У тебя есть сердце, которое знает, что правильно и что неправильно. Вот почему в один прекрасный день ты станешь великим, сильным адвокатом... Может быть, даже судьей! Судья Коллинз.

Моя улыбка погасла.

– Мама не хочет, чтобы я занималась правосудием.

Замешательство заволокло выражение лица Джейн.

– Что? Только не миссис Фицджеральд. Нет, ты не так ее поняла. Она рассказывала всем, кто слушает о тебе и о том, чем ты занимаешься.

– Не думаю, что неправильно поняла её, но приятно это слышать.

– Теперь иди! Или шоу начнется без тебя.

Я кивнула. Да начнется шоу.

Люди начали оборачиваться, пока я спускалась по винтовой лестнице. Было, как минимум человек десять, в большом зале, не включая персонал. С каждым шагом я видела все больше людей в передней гостиной и еще больше в главной гостиной. Натянув на лицо улыбку, я кивала и отвечала надлежащим образом на приветствие каждого из гостей. "Александрия, посмотри, как ты выросла!", "Александрия, так хорошо, что ты дома", "Поздравляю, дорогая, что у тебя всё хорошо с колледжем." Входная дверь, по-прежнему открытая, позволяла влажным порывам ветра Джорджии пронизывать фойе, по мере того, как прибывало всё больше и больше людей.

Все это время я искала в толпе мою мать. Где она? Она причина, почему я здесь.

– Александрия!

Мышцы моей шеи натянулись, когда я повернулась к моей одно-время-лучшей подруге. Она покачивалась от волнения, её светлые волосы, собранные в какой-то вьющийся пучок, подпрыгнули и больше локонов рассыпались вокруг ее идеального фарфорового лица. Это был мир дыма и зеркал. Все казалось идеальным снаружи, но это была лишь иллюзия.

– Милли.

Моя шея напряглась, а глаза закатились, когда она обняла меня. Закатывая веки, я поймала усмешку высокого, тощего мужчины рядом с ней. Как только она отпустила меня, я протянула ему руку. – Здравствуйте, я Алекс, – сказала я, борясь с желанием добавить «андрия». – Вы, должно быть, жених Милли?

Он пожал мою руку.

– Да, Йен. Йен Петерсон.

Милли сунула левую руку мне к лицу. Бриллиант был, ну, бриллиант в крапанах (прим.: крапаны – то, чем крепится бриллиант к кольцу). – Разве оно не замечательное? – спросила она. – Мы так счастливы!

– Да, замечательное. Поздравляю.

– У Йена еще один год аспирантуры в Эмори. Так что мы назначали дату в июне следующего года, сразу же после его выпуска.

– Как насчет тебя, Милли? – спросила я. – Ты идешь в аспирантуру?

У неё вдруг сделался вид, как будто она съела что-то кислое.

– Конечно, нет. У меня свадьба на носу.

Моя натянутая улыбка начала истончаться.

– Могу себе представить, ведь это займет всё твоё время.

– О, ты и понятия не имеешь. – Она наклонилась ближе. – Не имеешь же? Последнее, что я слышала, что ты ни с кем не встречаешься.

– Я так рада, что моё семейное положение является предметом разговора.

– Ну, на самом деле, не являлось. Это просто вылезло, когда я обедала с Лесли и Джесс. Джесс сказала, что ты никогда не меняешь свой статус на Facebook.

Лесли и Джесс были девчонками, с которыми мы ходили в школу. В свое время все мы были частью одной компании.

Я пожала плечами.

– Некоторые из нас слишком заняты походами на свидания, чтобы обновлять свой статус.

– Ой! Означает ли это, что ты в отношениях? – От идеи иметь свежий повод для сплетни у нее практически пена изо рта пошла.

– Это означает, что это никого не касается, кроме меня. По опыту знаю, что может произойти, когда другие вовлечены. – Я кивнула Йену. – Было приятно познакомиться. Добро пожаловать в Саванну.

И я повернулась, чтобы уйти.

– Александрия, – позвала Милли.

Выдохнув, я развернулась: – Да?

– Раз ты дома, ты должна пообедать со мной, Джесс и Лесли. Я знаю, что они придут сегодня, но нам нужно наше время "для девочек". Вы все должны распланировать девичник.

В её двух предложениях были больше некорректных высказываний, чем я имела желание поправить.

– Звучит классно. – На этот раз я успешно ушла.

Я, наконец, нашла свою мать в гостиной, со стаканом белого вина в руке. Мне нужно взглянуть на часы. По-любому, было время для красного. Черт, я думала о каком-нибудь коньяке Алтона. Именно тогда я заметила Алтона и человека, с которым он разговаривал. Они смеялись и похлопывали друг друга по плечу – изысканное состязание фаллометрии. Альфой был тот, у кого рука была выше. Я почти захихикала, когда хлопки стали перемещаться всё выше и выше. Довольно скоро они будут лупить друг друга по затылку.

– Мама, – я прошептала ей на ухо. – Это сенатор Хиггинс?

– Да, милая.

– Почему сенатор Хиггинс на моей вечеринке? – Памятуя не расстраивать Аделаиду, я воздержалась от названий "по поводу выпуска" или "приветственной".

– Ну, знаешь, он работает с Алтоном над некоторыми проектами, которые могут помочь Монтегю.

Монтегю изначально сделали своё состояние на табаке. Инвестиции были диверсифицированы в различные предприятия; тем не менее, табак был все еще большим куском пирога. Налоги и другие юридические ограничения на канцерогенных культурах всегда были поводом для противостояний.

Я покачала головой.

– Ну, это хорошо, что мы можем получить некоторые бонусные очки с сенатором. На моей вечеринке.

– Это большая честь. – Она выпрямилась. – У кого еще из твоих друзей вечеринку посещает сенатор?

– Ох, мама, я не уверена. Я узнаю это.

Я повернулась, чтобы уйти, и пробормотала:

– Сразу же после того, как обновлю статус в Facebook.

Когда я вошла в гостиную, я мельком увидела Брайса в дальнем конце комнаты. Так как он, казалось, был занят, разговаривая с человеком, которого я не знала, я взяла бокал вина с одного из столиков и повернулась. Будучи почетным гостем, я несомненно должна была заговорить с ним в конце концов, но я могла отсрочить воссоединение на как можно дольше.

– С возвращением домой.

Дерьмо! Лучше бы я пошла к Брайсу.

– Сюзанна, – я пыталась говорить моим наиболее уверенным тоном. – Приятно видеть тебя.

– И мне тебя.

– Как ты?

– Разочарована.

Моя попытка дружелюбного маленького разговора провалилась. Укусить или улыбнуться и уйти? Я наклонила голову и наградила её своим самым сочувственным вздохом. – Мне жаль слышать это. Надеюсь, все наладится.

– У меня есть все основания полагать, что так и будет.

– Это замечательно.

Её тон понизился.

– Не делай этого снова.

Я выпрямилась.

– Прости, не делать чего?

– Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. Не разбивай его сердце.

– Сюзанна, я не видела и не разговорила с твоим...

– Я в курсе твоего недостатка общения. Но теперь ты дома, и он работает на Монтегю...

Прервав ее, я заговорила приглушенным шепотом.

– Я не дома. Я приехала навестить. Я уеду в юридический вуз в течение...

Большая рука опустилась мне на плечо, и его голос угрожающе зашептал между Сюзанной и мной.

– Я надеюсь, что мы хорошо проводим время на твоей вечеринке, Александрия.

Моя кожа покрылась мурашками от его прикосновения. Шагнув вперед, я повернулась к моему отчиму.

– У нас просто личный разговор.

Сюзанна стояла молча, в то время как мы с Алтоном – лицом к лицу.

– Не ставь в неловкое положение меня и свою мать. Возможно, личные разговоры будет лучше проводить наедине.

Я вернула улыбку на свое лицо. Для стороннего наблюдателя, у меня была милая беседа с Алтоном.

– Возможно, если тебя волнует то, что я поставлю тебя в неловкое положение, то нужно было провести мою вечеринку без меня.

– Александрия, есть планы в разработке. И поверь мне, ты не захочешь быть той, кто изменит их.

– Кто-то должен сказать мне, что происходит. Я не могу поддерживать или изменять планы, о которых я ничего не знаю.

Алтон схватил меня за руку и сильно сжал ее. Его хватка была сильнее, чем казалась.

– Пойдем со мной.

Я уперлась ногами в пышный ковер, желая, чтобы мои каблуки пустили корни.

– Отпусти меня сейчас же, – сказала я сквозь зубы, – Или я обещаю тебе закатить самую большую сцену, которую ты когда-либо видел.

Краснота просочилась из-за ворота его рубашки, делая его шею пунцовой. Перед тем как она достигла его лица, я добавила:

– Я уверена, что сенатор и некоторые из твоих остальных дружков с радостью посмотрят, как твоя дочь сорвется с катушек.

Он высвободил мою руку и наклонился ближе.

– В моем кабинете через пять минут.

С этими словами он повернулся и пошел к Брайсу, рядом с которым стоял еще какой-то мужчина.

Глаза Сюзанны были широко раскрыты, когда она смотрела на меня. Вместо того, чтобы как-то отреагировать, я лишь покачала головой. Официант вернулся с подносом с бокалами вина, и я остановила его. Осушив свой бокал, я поставила его на поднос и взяла другой. Зарядившись жидкой уверенностью, я повернулась к матери Брайса.

– Мое почтение.

Я позволила моему обычно подавленному акценту стать сильнее.

– Давайте пообедаем?

Я повернулась до того, как она смогла ответить.

После того, как я возобновила свои обязанности в качестве почетного гостя, я вступила в милую беседу с одной из подруг моей матери о Стэнфорде. Я и не знала, что она тоже была его выпускницей. Было так приятно говорить о кампусе и слушать ее воспоминания, что я потеряла счет времени. Может быть, это было не то, что я потеряла. Может быть, это был мой защитный механизм, то как я выживала. Я выбросила из головы мои столкновения с Алтоном так, как другие выбрасывают из головы плохой день на работе. Как только все закончилось, я отложила его в сторону. Не будет ничего хорошего от осмысливания и воспоминаний. Годы лекарств от тревоги научили меня этому. Я совсем забыла о моем вызове в кабинет, пока на горизонте не замаячила моя мать.

– Извините нас, Бетти.

Моя мать повернулась ко мне.

– Милая, ты нужна нам на пару минут.

Обращаясь к нам обеим, она добавила:

– Это не займет много времени.

– В чем дело?

– Я должна была сказать тебе еще сегодня днем. Просто, мы так прекрасно проводили время. Я, – она перестала говорить, когда мы пришли к закрытой двери.

Потом, прежде чем открыть ее, она сказала:

– Пожалуйста, Александрия, не говори глупостей.

Я оступилась, когда она открыла дверь и три пары глаз обратились в нашу сторону.

Глава 9

Шестью неделями ранее

Темнота танцевала в мерцающем взгляде Нокса.

– Ты не знаешь своих жестких границ?

Я покачала головой.

– Я-я была очень сосредоточена на учебе. Я говорила тебе, что я только что выпустилась. Я на самом деле не...

Я опустила подбородок. Дело было не в том, что я была девственницей. Я не была. Но все в моей жизни, жизни Алекс было милым и очевидно спланированным. Границы не были проблемой. Если бы мне пришлось быть честной до конца, то всё, что было в сексуальной жизни Алекс – скучно. Наверное, поэтому я редко ходила на свидания. В тех немногих случаях, когда я шла на близость, это было очередным разочарованием, во всех смыслах этого слова. Я лучше проводила время со своим вибратором, чем с немногими парнями, которых знала в колледже.

Челси сказала, что я должна обдумать это и быть более раскрепощенной. Я беспокоилась о долгосрочных последствиях использования её совета. Я подозревала, что многие из моих одноклассников начнут впечатляющие карьеры. Мысль встретиться с одним из них – секс-на-одну-ночь – в зале суда в один прекрасный день не очень сочеталось с моими долгосрочными карьерными целями. Мне было спокойнее с моим вибратором. У него не было стремлений к судебной системе.

– У тебя был секс? – спросил Нокс.

– Да, – ответила я с негодованием.

– Так значит ты знаешь, что тебе нравится? Правильно? – Он все еще смотрел на меня широко раскрытыми глазами.

Я встала и обхватила свой живот.

– Нокс, я не думаю, что знаю тебя достаточно хорошо, чтобы вести этот разговор.

Он встал с дивана и мгновенно притянул меня к себе.

– Узнаешь.

Дрожь прошла сквозь меня, когда его слова прогрохотали в моей груди. Его ответ был не только обещанием, но и угрозой. По тому, как мой пульс участился, я была уверена, что угроза заинтриговала меня больше, чем обещание.

– Н-но мы договорились на одну неделю. И всё. Это означает не углубляться в жизни друг друга.

Он поднял мой подбородок.

– Чарли́, я не в твою жизнь хочу углубиться.

Вот дерьмо!

Мои щеки обдало жаром. Я тоже этого хотела, но не сейчас. Я все еще пыталась вступить в борьбу с маятником эмоций, которые Нокс пробудил во мне. То, как его голос рикошетом пробивался через мое тело, то, как его прикосновение искрило электричеством, и осознание того, что даже тогда, когда я была расстроена, я все еще хотела его.

Опять же, напомнила я себе, я была расстроена только час назад. Я не хотела, чтобы примирительный секс был нашим первым – первые разы должны быть особенными.

– Мы можем жить одним днем?

Он вздохнул.

– Можем. Я хочу установить основные правила.

Не осознавая этого, я закатила глаза.

– Опять правила.

– Да, – ответил он, не страшась моей реакции. – Мы коснулись их в моем номере, прежде чем ты так грубо ушла.

Я высвободилась из его объятий и скрестила руки на груди.

– Я не была грубой. Я думала...

– Ты думала, что я женат.

– Я думала, что ты обманщик, – пояснила я.

– Женатые мужчины и обманщики... Мы положили начало твоему списку жестких границ. Это хорошо, – добавил он. – Чарли́, ты не должна говорить мне о себе больше, чем хочешь. Но у меня тоже есть жесткая граница – правило: честность. Ты должна быть честной со мной, и я буду делать то же самое. Тебе не нужно говорить мне всё, но тому, что ты скажешь, я должен быть в состоянии верить, без сомнения. Я прост и до безумия правдив. Я привык говорить то, что у меня на уме, и я хочу, чтобы другие делали то же самое. Я не обманщик или лгун и не хочу, чтобы задевали мои чувства. Не убегай, как сегодня, снова. Скажи мне, когда что-то беспокоит тебя – я могу справиться с правдой.

Меня пронзило чувство вины. Я опустила руки и подбородок, больше не чувствуя себя крутой, как ранее. Моя нечестность по поводу того, кем я являюсь, уже нарушила его жесткую границу – его правило.

Он потянулся к моему подбородку и обратил мой взгляд на себя.

– Я серьезно. Некоторые из моих вкусов являются уникальными – они не для всех. Я понимаю это. – Его большой палец ласкал мою щеку. – И я готов приспособиться, если... – Он сделал паузу. – ...Мне кто-то нравится. – Он наклонился и коснулся губами моих. – Чарли́ Мур, ты мне нравишься. С тех пор, как впервые увидел тебя. – Он переменился. – Когда Макс пытался...

Я улыбнулась изменению в его голосе, пока он вспоминал утреннюю переделку. Очень ревнивый? Когда он закончил, я сказала: – Думаю, мне нужно пойти найти Макса.

– Зачем?

– Потому что задолжала ему спасибо. – Прикасаясь к маленьким пуговицам на рубашке Нокса, я добавила: – Потому что он привел тебя к моему шезлонгу.

– Мне кажется, что я уже говорил, что так или иначе я оказался бы там.

– Тогда я должна поблагодарить Макса в любом случае, потому что он предоставил тебе этот путь. И... – Я наклонилась ближе. – ...Я рада, что ты туда попал.

Он взял меня за руку, которая лежала на его рубашке.

– Если у меня только одна неделя с тобой... – В его голосе появилось придыхание.

– ...Я хочу, чтобы она имела значение. Чарли́ Мур, я хочу, чтобы ты запомнила свое пребывание в «Дель-Маре».

Чувство вины, которое я почувствовала ранее, вернулось, сжимая мою грудь, и делая дыхание более трудным. Я ненавидела обманщиков и лжецов, и не была готова стать одним из них. Если у нас есть эта неделя, то сейчас или никогда.

– Перед этим... – Я опустила подбородок, и посмотрела на Нокса сквозь ресницы.

– ...Я думаю, что должна признаться.

– Признаться?

– Хотя я только думала, что ты нарушил мою границу…я нарушила твою жесткую границу – не намеренно, – добавила я. – Больше по незнанию.

Он выпрямился, его торс стал тверже под моими руками.

– Как? Что ты сделала?

Я выдохнула. – Я позволила тебе предположить, что у нас с Челси одна фамилия. Это не так. У нас разные отцы.

Это не было обманом. У нас также были разные матери, но я не была уверена, что готова зайти так далеко.

– Твое имя Чарли́?

– Это прозвище, – честно ответила я. Встретив его взгляд, я спросила: – Твое имя Нокс?

Уголок его рта дернулся в усмешке.

– Это тоже прозвище. Если Мур не твоя фамилия, то какая твоя?

Я наклонила голову в сторону.

– Давай проведем следующую неделю, как Чарли́ и Нокс – никаких фамилий, никаких обязательств. Мы можем сделать это?

– Ты не узнавала, кто находится в президентском номере? Ты действительно не знаешь мою фамилию?

Я покачала головой.

– Нет. Не потому, что мне не интересно – интересно. Но, мне стыдно признаться, я не думала об этом, пока ты не упомянул.

Его большие руки путешествовали по моей талии, а его легкая усмешка превратилась в полномасштабную сексуальную улыбку. Когда он развел полы моего халата, его голос обрел тембр, который воскресил рой бабочек глубоко внутри меня.

– Просто знайте, Мисс Чарли́ Без-Фамилии, когда в следующий раз вы нарушите одно из моих правил, вы так просто не отделаетесь.

– Да? – спросила я, больше возбуждаясь, чем интересуясь. – И что же это значит?

Он приблизился, обольстительно дразня мои соски своей широкой грудью.

– Я думаю, мы должны это выяснить вместе.

Мне пришлось задрать голову вверх, чтобы видеть его глаза. Светло-голубые, сияющие чувственным предложением. Чем дольше я смотрела, тем больше часть меня хотела выяснить, что конкретно он имел в виду. Также была часть меня, которая знала, что это не было хорошей идеей. Я беспечно пожала плечами.

– Тогда, думаю, мне лучше не нарушать ни одно из твоих правил.

– В чем тогда веселье? – спросил он.

– Ох, думаю, я могу быть всеми видами веселья.

Я ахнула, когда он притянул меня ближе. Мои соски – те, которые расслабились во время нашего разговора, стали теперь твердыми горошинами, горящими от желания, и были прижаты к его широкой груди. Это было не единственное наше соприкосновение, которое заставило мои внутренности сжиматься. Ниже к моему животу прижималась его усиливающаяся эрекция.

– Возможно, мы могли бы начать веселье сегодня? – спросил Нокс.

Нет сомнений в том, что он мог чувствовать быстрое биение моего сердца, отдающееся в моей груди. Я хотела все в этом человеке, и если бы я позволила моему телу решать, мы были бы в горизонтальном положении через пятьдесят одну секунду. Но я не могла. Если мы собирались исследовать мои границы, мне нужно было знать, что они будут соблюдены. Собрав все свои силы, я сделала шаг назад. Немного пространства добавило мне решительности.

– Нокс, я предпочла бы провести всю неделю, знакомясь с тобой. – Мои ресницы дрогнули. – Ты, я, и все веселье, которое это повлечет за собой. Давай не будем делать все это за одну ночь.

Выпрямляясь и кивая, Нокс потянулся за бутылкой Каберне.

– Позволь мне открыть его, и мы выпьем за Чарли́ и Нокса, и... – он склонил голову. – За удовольствие и знакомство друг с другом.

Хлопок пробки эхом пронесся по номеру, на мгновение перекрывая сумасшедший гул крови, бегущей по моим венам, пока Нокс наполнял два бокала. Мускусный запах и желание заполнили комнату, а мы оба работали над тем, чтобы игнорировать остроконечные пики сосков под моим атласным халатом и очевидное натяжение в районе ширинки на его серых штанах. С понимающим блеском в светло-голубых глазах, он протянул мне мой бокал.

– Чарли́, другая вещь, которую я редко делаю – это страдаю от сексуальной неудовлетворенности. Единственная причина, по которой я в состоянии терпеть это сегодня... – Его взгляд демонстративно прошелся по моей груди, – ...это то, что я знаю, что ты страдаешь так же.

Прежде чем я успела прикрыть свою грудь, он поднял бокал и продолжил.

– Давай выпьем за нас, за неделю познания не только друг друга, но и людей, которыми мы можем быть, когда мы вместе. Потому что в последние два часа самая прекрасная и интригующая рыжеволосая девушка, которую я когда-либо имел удовольствие встречать, заставила меня говорить и делать то, что я, Л... Нокс, как правило, не делаю. – Он поднял бокал. – За незабываемому неделю.

Наши бокалы встретились со звоном, и мы сделали по глотку. Богатый, густой вкус жидкости согрел мой язык и горло. Аромат напомнил мне, что мы пили не местное красное.

– Оно очень хорошее.

Нокс пожал плечами.

– Для калифорнийского вина. Я говорил тебе: у меня весьма специфические вкусы.

То, как он смотрел на меня, то, как его мерцающий взгляд сосредоточился на мне и лишил дыхания, сказало мне, что Нокс говорил не о вине. Мои внутренности скрутило, и я поняла, что хотела узнать больше о Ноксе: его вкусы, как в вине, так и во всем остальном.

Челси сказала оставаться не вовлеченной и не стремиться узнать слишком много. Тем не менее, пока я наблюдала, как он глотает и его кадык двигается вверх и вниз, я хотела большего. К сожалению, большее, чем курортный роман, не входит в корреляцию с будущим Алекс.

Я вздохнула.

У меня была неделя в роли Чарли́, и я планировала прожить ее.

Нокс потянулся к моей руке. Тепло его прикосновения контрастировало с прохладным воздухом, исходящим от кондиционера в номере. Когда я подняла глаза, он сказал: – Просто потому, что я сделал исключение из моего обычного поведения не значит, что я готов отказаться от моих поисков.

– Твоих поисков?

– В конце недели я, возможно, не буду знать твою фамилию, но поверь мне, Чарли́, я узнаю каждый дюйм этого прекрасного тела, и мы оба будем знать твои границы.

Он спросил меня раньше, верю ли я ему. Я хотела еще тогда. Теперь у меня не было никаких сомнений. Нокс доведет меня до пределов, но тот факт, что он не давил, сделал эту ситуацию вполне комфортной, чтобы просто сказать: – Я верю тебе. – Я потянула его за руку. – Выйдем на балкон. Он не такой большой, как твой, и нет частного бассейна, но мы сможем услышать океан.

Он взял бутылку и последовал за мной.

– Вы пили вино? И всё? – спросила в пятнадцатый раз Челси.

– Не имеет значения, сколько раз ты спросишь, ответ будет тем же.

Челси глазела на меня через ободок её стакана с апельсиновым соком, пока мы ели завтрак.

– И, кстати, – сказала я с ноткой превосходства.

– Где ты была до…ну, часов до трех утра?

Она потянулась к вискам и нажала с обеих сторон.

– Тебе обязательно обвинять меня так громко?

Я наклонилась вперед: – Малышка, я шепчу.

Ее голова качнулась из стороны в сторону.

– Никак нет. Ты вопишь. Из-за тебя нас вышвырнут отсюда.

Я от души рассмеялась.

– Не думаю, что из-за меня.

– Ну, – сказала она, ее карие глаза метались по комнате.

– Я, возможно, заказала несколько напитков и потребовала их в наш номер.

– Я в шоке! – насмешливо сказала я.

– Ну, после того, как мистер Модные Штаны нашел меня, я знала, что не смогу вернуться в наш номер.

– Ничего не случилось в нашем номере! И ты не сказала мне, что Нокс нашел тебя.

– Нашел, такое странное слово. Я разговаривала с новыми друзьями и мистер, – она сделала паузу. – Нокс – ты так его называешь?

Я произнесла это имя раз десять. Очевидно, она все еще находилась в состоянии алкогольного опьянения с прошлой ночи.