Текст книги "Предательство (ЛП)"
Автор книги: Алеата Ромиг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)
– Что? Естественно, одна.
– Ну, – сказала Джейн таким тоном, как будто решила доверить мне большой секрет. – На кухне ходят слухи, что мистер Спенсер оставался здесь до позднего вечера. Никто не знает, когда он ушел.
Мои руки легли на бедра.
– Мистер Спенсер и я совершили прогулку к озеру после вечеринки. Потом он ушел. Конец истории.
– Угу.
– Не "угу", Джейн. Вчера я впервые за четыре года поговорила с ним.
Она склонила голову.
– Тогда почему я слышала, что вы двое остались довольно близкими друзьями.
– Где? Кто тебе это сказал?
– Ты знаешь, как оно случается? Бетани, что работает на кухне, подружилась с одной из девочек Ашморов. Она сказала, что слышала разговор мисс Милли с мистером Питерсоном насчет тебя. По правде говоря, она не была удивлена. Она знала, что вы двое не разглашали отношения.
О, Боже мой!
– Не разглашали? Ты это серьезно?
Это имело смысл. Именно так сплетни и слухи распространялись по Саванне. Эта система существовала задолго до Фейсбука или Твиттера и теперь сотовых телефонов, система, вероятно, работала быстрее. Персонал дома не разносит то, что они не видит и не слышит, но дай им сплетню, и она облетит не только имение Монтегю, но и каждый другой дом в городе с их помощью.
Я потянулась за телефоном на тумбочке. Мне надо снова поговорить с Брайсом. Чтобы не быть загнанной в угол тем, что жители Саванны могут обручить нас, прежде чем я покину завтра город. На дисплее засветились иконки. Я пропустила два звонка от Челси. Мы переписывались полночи. Это было не так уж плохо для нее из-за разницы во времени в три часа в её пользу. На моих же часах время был четвертый час утра, когда мы закончили. Я поиграла в пару игр, прежде чем заблудилась в недавно скачанной книге.
Когда началась юридическая школа, я предполагала, что время для чтения в своё удовольствие будет в обрез.
Я прокрутила список контактов и позволила себе задержаться на одном имени, но заставила себя прокрутить обратно к Б.
– У меня даже нет его номера. – Я раздраженно посмотрела на Джейн. – Видишь, насколько мы близки.
Она скривилась.
– Так вы двое не…
– Да. Мы не вместе.
– Вот это моя девочка. Не позволяй ни одному мужчине остановить себя на пути к мечте. Ты станешь знаменитой судьей!
Как же сильно я её люблю.
– Не знаю, как насчёт судьи, и уж тем более знаменитой, – ответила я, – но адвокатом однозначно планирую стать.
– Ты приведи себя в порядок и умойся, а я принесу твой обед. – Она покачала головой в знак сочувствия. – Ты же пропустила завтрак.
– Спасибо, Джейн. Тебе не обязательно это делать. В котором часу ланч? Я могу перекусить вместе с мамой.
Во взгляде Джейн промелькнула тень, та самая, что ночью прячется в подъездах и подворотнях, но потом она быстро исчезла.
– Твоя мама не очень хорошо себя чувствует сегодня. Она отдыхает. Ты знаешь, какими бывают эти головные боли. И я не против принести тебе поесть. Я так рада, что ты здесь.
Мой аппетит опять исчез. Если я останусь здесь слишком долго, я зачахну.
– Все в порядке. Но после того, как поем, я пойду к ней.
– Разреши мне узнать, проснулась ли она.
Проснулась? Это не то, что хотела проверить Джейн, и мы обе это знали. Просто не произносили вслух.
Дым и зеркала.
Я уже направилась в ванную, как вспомнила про дверь в свою комнату.
– Джейн, когда пойдешь за едой...
Она кивнула и погладила карман брюк.
– Конечно.
Джейн сказала, что мать спала, а поскольку мне больше нечем было заняться, пока я ждала завтрашней тайной встречи, после душа и перекуса, я посидела некоторое время за ноутбуком, составляя график для грузчиков. Они должны были забрать вещи в четверг. Это не займет много времени. Челси и я уже начали собирать вещи, но большую часть необходимо перевезти через всю страну, и быстро. Я и не заметила, как пролетело лето, но это так. Это был решающий момент. Хотя в компании-перевозчике обещали уложиться с доставкой до побережья меньше чем за две недели, всё же думаю, что некоторое время мне придется спать на диване в Нью-Йорке, ожидая прибытия всей моей спальни.
Я беру не всю мебель. Во-первых, я сомневалась, что она поместится. На фото моя новая квартира была красивая, но я знала Нью-Йорк достаточно хорошо, чтобы знать – там нет ничего большого. Другая причина, по которой я не забирала всё, это была лучшая подруга. У нас было ещё два месяца аренды в Пало-Альто, и я обещала ей оплатить свою часть, пока она определится, что собирается делать дальше.
Я также просмотрела рейсы обратно в Калифорнию. Хотелось бы мне забронировать один из ранних, но я не уверена, на какое время будет назначена встреча. Водя курсором по разным рейсам, я решила подождать, пока у меня будет больше информации.
Жизнь в огромном доме похожа на местный супермаркет. Аналогия не имеет ничего общего с едой, но все равно похоже. Когда вы идете в супермаркет в тренировочных штанах, волосы забраны в хвост и без макияжа, не желая никого видеть, то столкнётесь со всеми, кого знаете. Именно так всегда и случалось. Если ты только что из душа или идёшь с работы или занятий, ты успеешь встретить каждого. Жизнь в Монтегю была такой же. Коридоры могли быть тихими и пустыми, или наоборот – встретишь всех и каждого.
Я забрала волосы в хвост, самая нелюбимая прическа моей мамы, но ей придется потерпеть, поскольку влажность в Саванне не была моим другом. Я скрутила небрежный пучок, но поленилась переодеться в сарафан, что она купила. Это был как раз тот, что Джейн вытащила из шкафа в первую ночь. Я не могла поверить, что Аделаида до сих пор думала, что я люблю розовый. Рыжие не носят розовый. Ну да, обычно каштановый оттенок доминирует над рыжим, но после пребывания в «Дель-Маре» несколько рыжих прядей выгорели до блонда.
Моё пребывание в «Дель-Маре» повлияло не только на волосы, но я не позволяю себе думать об этом – о нем. Мы договорились на одну неделю. Возможно, это была лучшая неделя в моей жизни, но это было всё, что мы могли себе позволить. К тому же, если мы когда-нибудь снова встретимся, повторится все то же самое. «Дель-Мар» был особенным, потому что это была фантазия, а не реальная жизнь. Я не думаю, что Нокс может занять моё сердце в реальной жизни. Он был слишком... слишком... Ноксом. Это не значит, что я не могу мечтать о нем. Реальная жизнь не может испортить мечты.
Когда я шла на террасу, все комнаты на моём пути были чистыми и пустыми. Если бы я шла одетая в футболку или шорты, в которых спала, непременно встретила бы мать или Алтона.
Я обошла сад. Возможно, я не встретила ни одной живой души на своём пути потому что сегодня было воскресенье. Я не искала встречи с кем-либо намеренно, но было странно, что в саду кроме меня никого нет.
Даже в летнюю жару сады были прекрасны. По аркам на проходе вились цветы, некоторые из которых с меня ростом. Кованные скамейки расставлены на пути. Как маленькая девочка, я представила, что это был лабиринт, и только я знала, как войти и выйти из него.
Когда я проходила мимо бассейна, кристально чистая вода поманила меня, и я даже задумалась не поплавать ли, но решила, что не стоит портить причёску. Вместо этого, я села на край, и слегка задрав подол платья стала болтать ногами в теплой воде. Мои мысли вернулись туда, в последнее утро в «Дель-Maре».
Это был рассвет, и я боялась – мы боялись. Если бы я не просыпалась, если бы я лежала абсолютно неподвижно, прижавшись к Ноксу, может быть, мне не нужно было бы садиться на самолет, возможно, я могла бы остаться в «Дель-Maре» навсегда. Тепло исходящее от его кожи обволокло и закрыло меня от холодного потока кондиционированного воздуха.
Кожа к коже, и ничего между нами.
– Ты не спишь, – сказал он глубоким хриплым после сна голосом.
– Нет.
Я положила голову ему на грудь.
– Не слишком ли рано? Вчера ты спала до... десяти?
Мои щеки покрылись румянцем.
– Думаю, это потому что ты затрахал меня до полуобморока той ночью.
– Да?
Нокс перевернул меня на спину, руками уперся над моими плечами, грудь к груди.
– Не означает ли это, что я плохо трахнул тебя этой ночью?
Я попала в плен светло-голубых глаз. Рассвет еще только брезжил на горизонте, но в его взгляде был виден намёк на угрозу, которая скрутила мои внутренности. Он проделал прекрасную работу, проверяя мои пределы. Я до сих пор не знаю, где они были – только не с ним. Это не значит, что я никогда не фантазировала о том, что предлагал Нокс. Это значило, что когда он это предлагал, не важно что, я соглашалась проверить свои пределы, для него и для себя лично. Я видела блаженство, какое он испытывал при этом, и знала какое блаженство он может мне обеспечить. Каждое предложение Нокс сделал настолько же сексуальным, насколько и комфортным.
Даже если с воском это было не так, Нокс убедил меня в обратном.
Я замотала головой.
– Нет, ты проделал прекрасную работу. Просто...
Подушечкой большого пальца он нежно погладил мою щеку, и его брови нахмурились.
– Чарли́, почему ты плачешь? Неужели я...?
Я сглотнула и покачала головой. Не хочу, чтобы Нокс думал, что сделал что-то неправильно. Я также не хотела признавать, насколько сильно я к нему привязалась, или что мне не хочется, чтобы наше время вместе заканчивалось.
– Не хочу просыпаться. Если продолжу спать, завтра никогда не наступит.
Его губы нежно прикоснулись к моим. Поцелуй был задуман как ласковый, но я не хотела этого. Я хотела больше, нуждалась в большем. Я запуталась пальцами в темных волосах Нокса и притянула его ближе. Вкус его губ и его языка, как он боролся с моим, были катализатором для моего желания. Отсутствие дыхания больше не имело значения, моя спина выгнулась, и я ткнулась каменными сосками в его твердую грудь.
Мы не спешили. Казалось, мы потерялись друг в друге навечно. Все было абсолютно иначе, чем в первый раз или же все последующие разы. Нокс сказал, что занимался со мной любовью в ту ночь, когда привёз меня обратно в «Дель-Мар «после «101», но это было нечто большее. Каждое движение рук, языка, и тела было неторопливым. Он играл со мной, как музыкант-виртуоз играет на ценном инструменте.
Мое тело болело от потребности и желания, когда он взял меня, поднимая на невероятные высоты. Я ухватилась за простыни и позвала его по имени, боясь, что я упаду, и все же каждый раз он был там, чтобы поймать меня. Когда мы оба спустились с небес, я рухнула на его плечо и ускользнула в сон.
Он удовлетворил мое желание. День не был готов начаться.
Тёплый ветерок вернул меня к реальности, и я переместилась на край бассейна. Я понятия не имела, где сейчас был Нокс, но даже на расстоянии он мог влиять на моё тело. Опустив взгляд на свою грудь, я благодарила Бога, что никого не было поблизости. Мой тонкий бюстгальтер без бретелек и розовое платье не скрывали мои возбуждённые соски.
Я откинулась на руки, подняла лицо к солнцу, и покрутила головой из стороны в сторону. Медленное движение позволило тёплому ветерку коснуться моей влажной от пота кожи и освободило несколько прилипших прядей волос, которые выбились из пучка.
Может, это из-за жары в Джорджии поднялась и моя температура внутри тела и головы?
Не знаю, как долго я летала в облаках, прежде чем пошла обратно и поднялась по лестнице, но когда я вошла в дом, мать и Алтон уже сидели в гостиной. Они не услышали, как я вошла, поэтому несколько минут я стояла и смотрела на них. Прошлой ночью я слышала их обмен мнениями, но сегодня в своей дорогой повседневной одежде, когда Алтон прислуживал моей матери, наполняя ее бокал, они казались идеальной парой.
Так было до тех пор, пока моя обувь не ступила на деревянный пол, и воспалено красные глаза Аделаиды не встретились с моими. Я поняла, за этим маскарадом скрывалось что-то еще. Она не говорила, но вздохнула, закусила губу и отвернулась к окну.
– Александрия, – сказал Алтон, – присядь. Нам необходимо поговорить с тобой об утренней встрече завтра.
Я села, но обратилась к Аделаиде.
– Мама, что случилось?
– Я просто не могу... я не могу...
Алтон встал возле нее.
– Твоя мать была расстроена со вчерашнего дня после обсуждения в нашем офисе.
Я передвинулась на край кресла.
– Всё хорошо, – успокоила я, как хорошая дочь, которой научилась быть.
Слезы покатились по её щекам, когда мама взяла руку Алтона.
– Мама, ты заболела?
– Нет. – Она покачала головой. – Александрия, если бы ты только попыталась.
– Попыталась? О чём вы вообще говорите?
Её подбородок опустился на грудь.
– Завтра состоится совещание по твоему трастовому фонду.
– Я догадывалась об этом, но почему вы так расстроены? Если я получу его раньше положенного, я не…
– Ты не получишь его раньше времени, – сказал Алтон. – Ты вообще его не получишь. Его нет.
Глава 16
Настоящее
– Нет? Я не понимаю. Как мог исчезнуть миллион долларов?
Я едва сдерживала ярость.
– Ты жила на эти деньги в течение четырёх лет, – сказал Алтон. – Стэнфорд не дешёвый. И смею заметить, было потрачено гораздо больше, чем миллион.
– Я просмотрю онлайн отчёты за каждый месяц. Деньги были на месте, когда я смотрела его в последний раз.
– Трастовый фонд был переприсвоен. – Его тон смягчился. – И прежде чем решишь бросаться ещё какими-то угрозами, уверяю, это абсолютно легально и в рамках условий, изложенных твоими бабушкой и дедушкой.
– Дорогая, – заговорила мама. – Я не хочу, чтобы в офисе ты вела себя так же, как вчера с Брайсом. Это моя вина. Я должна была рассказать тебе о Брайсе в тот же день, но мы так хорошо проводили время. – Она вытерла глаза платком.
«Мне плевать на ситуацию с Брайсом. Меня беспокоит мой трастовый фонд».
– Колумбия? – спросила я, направляясь к одному из многочисленных диванов.
– Об этом мы говорили ещё вчера. У тебя нет средств, чтобы учиться в Колумбии.
– Первый семестр оплачен, – встрял Алтон. – Тебе лучше перевестись, или ты можешь отказаться и вернуть деньги. Пришло время прекратить тратить средства и сконцентрироваться на будущем.
Я сжала пальцами виски. «Этого не происходит. Это не может происходить. Будущее? Юридическая школа была моим будущим».
– Милая, с тобой всё в порядке?
– Нет, мама. Я не в порядке. Я была принята в Колумбийский университет. Ты хоть представляешь, насколько это трудно? Нет, ты и понятия не имеешь. Потому что, как только получила свою степень – в благодарность за искусство Эмори – ты вышла замуж за моего отца. Ты не обращалась в аспирантуру. А ты... – я посмотрела на Алтона – ...твоя степень вообще из штата Джорджия!
– Мне не нужно защищать диплом перед тобой, – сказал Алтон, его лицо и шея начали покрываться красными пятнами. – Разница в том, что мой диплом работает. Нужно признать этот факт. Пора вернуться домой, перестать играть в студентку и выйти замуж.
– Сейчас не 1920, 1950 и даже не 1980! Я не обязана выходить замуж.
– Дорогая, успокойся.
Я заморгала в надежде, что если сделаю это достаточное количество раз, сцена передо мной изменится.
– Я не говорю, что никогда не выйду замуж. Я говорю, что мне только двадцать три.
– Скоро тебе будет двадцать четыре, а подготовка свадьбы займет время. Для того, чтобы сделать всё на должном уровне, нам потребуется, по крайней мере, год, и это только на одно планирование свадебного мероприятия. – Мама понизила голос.
– Мы не хотим, чтобы люди подумали, что ты вынуждена выйти замуж.
Моя голова начала пульсировать. Перед глазами всё начало прыгать, как в старом телевизоре, который с трудом держит сигнал.
– Ты говоришь, я должна выйти замуж. Это не может быть из-за беременности, но, тем не менее, всё, о чём вы говорили, похоже на брак по залёту.
– Никто не держит у твоего виска пистолет. Прекрати драматизировать, – пренебрежительно проговорил Алтон, поднялся и долил себе в бокал коньяка.
Поднявшись с дивана, я начала расхаживать взад и вперед перед большими окнами, сжимая и разжимая ладони. Наконец, я повернулась.
– Ты упоминал о предложении. О каком предложении?
– Его обсудим завтра.
– Нет, мы обсудим его сегодня.
Подняв подбородок, Алтон закрыл глаза.
– Мда. Не помню дословно формулировку, но есть пункт об образовании. Конкретно об аспирантуре. К счастью, Ральф просмотрел документ и нашел его.
«К счастью?»
– Так ты говоришь, что, согласно условиям, было предписано заплатить за мою степень бакалавра, но не аспирантуру? И ты говоришь мне это после того, как я оплатила первый семестр?
– Это наша оплошность, дорогая. – Мама посмотрела на Алтона и снова на меня. – Мы обсуждали как это отстрочить. Но пришлось поторопиться, когда инцидент Брайса стал достоянием общественности.
– Вы хотите выдать меня за Брайса. А я даже не могу возразить?
– Это вопрос наследия фамилии. Имя Кармайклов и Монтегю, этот союз голубых кровей благословлён на небесах. Твой дед одобрил бы.
– Повторно присвоили? – спросила я Алтона. – Куда перераспределены мои деньги?
– Я снова не помню точную формулировку. Тем не менее, в твоих интересах после колледжа вернуться в Монтегю. Если ты откажешься чтить свои обязательства, в твое отсутствие средства фонда вернутся в имение.
Я не верила своим ушам.
– К вам. К вам обоим. Мои деньги поступили в ваше распоряжение, и вы не даёте их мне? Мама, ты держишь моё образование в заложниках, чтобы я стала тобой? Вот чего ты действительно хочешь? Ты хочешь видеть меня в несчастливом браке, и чтобы я не осуществила свою мечту?
– Дорогая, у нас у всех есть мечты. Мы мечтаем во сне. Жизнь являет собой ответственность. Твоя ответственность заключается в наследии Монтегю.
Она протянула руку Алтону и сжала. Они прожили в притворстве так долго, что, наверное, сами верили в это – когда не ссорились.
– У меня хороший брак. Брак требует работы и компромиссов...
Я перестала её слушать еще до того, как она заговорила. Вместо этого, я начала подсчитывать кое-что в уме. У меня было несколько счетов и кредитных карт. Я не хочу сидеть в долгах, но, возможно, если бы я могла учиться и работать, я смогла бы рассмотреть студенческие кредиты. Я никогда не работала и не нуждалась в кредите, но быть студентом юридического факультета в Колумбийском университете стоило кредитного риска.
– ...придет на ужин сегодня вечером. Он хотел тебя увидеть.
Я вернула внимание к маме.
– Повтори.
– Он хочет тебя увидеть.
– Он, это Брайс?
– Само собой. О ком же ещё я тебе рассказываю?
– Нет.
– Прости? – спросила она.
Я пошла в сторону арочного прохода.
– Нет. У меня впереди учебный семестр. И я его не пропущу.
– Александрия, – сказал Алтон, – технически, мы можем отменить оплату за этот семестр. Это было сделано по ошибке.
Я проглотила гордость и сосредоточилась на матери. Приблизившись, я опустилась на колени рядом с ней и протянула руку.
– Мама, дай мне один семестр. Позволь мне попытаться. Я не говорю, что никогда не выйду замуж. Позволь мне сделать то, что не смогла ты.
Когда она начала переводить взгляд на Алтона, я сжала ее руку.
– Я Монтегю. Ты Монтегю. Если ты поддержишь меня, никто не сможет этому помешать.
Её подбородок опустился, и она выдохнула.
– Больше не будет денег.
– У меня есть небольшая сумма. Я начну работать.
На её глаза навернулись слёзы.
– Ты такая сильная.
Нет, не сильная. Я была напугана до смерти. А также я не собиралась быть козлом отпущения с пожизненным приговором.
– Это пустая трата времени и денег, – Алтон стоял на своём. – Если ты начнёшь принимать разумные решения и откажешься от занятий, мы разрешим тебе учиться.
Поднявшись, я выпрямила плечи.
– Повтори это ещё раз.
– Если ты начнёшь принимать разумные решения и откажешься от занятий, мы разрешим тебе учиться.
Я ухмыльнулась и посмотрела на Аделаиду.
– Ты слышала это? – Прежде чем она смогла ответить, я продолжила. – Что деньги на обучение мои. Я хочу потратить их на Колумбийский университет.
– Что насчёт аренды жилья? Как же другие расходы?
– Найду работу.
Алтон ухмыльнулся, и мама качала головой. Наконец, она сказала:
– Женщины Монтегю не созданы для работы. Мы предназначены для ношения имени.
– Какого имени? Мой дед поставил этот архаичный пункт в условия моего трастового фонда, и он же стал последним чистокровным наследником. Больше нет Монтегю.
– Александрия Чарльз Монтегю Коллинз, будь это лишь частью семейного имени или нет, кровь Монтегю течёт в твоих венах так же, как и кровь Коллинзов. Не имеет значения, перешла она на женщин или мужчин, ты единственная наследница одного из самых знатных семейств, какое только знало государство и нация.
Я покачала головой.
– Браво, мама. Если ты права, не имеет значения, какое принять решение. Дай мне один семестр, потому что, как я чувствую прямо сейчас, я не собираюсь спокойно обсуждать это за ужином с Брайсом. Я не выйду замуж за Брайса, и я не поеду домой. Сегодня я покидаю поместье Монтегю с твоим благословением или без него. Если ты когда-нибудь захочешь увидеть меня снова, разреши учиться.
Я скрестила руки на груди.
– Выбор за тобой.
– Лаида, мы обсуждаем дальнейшую жизнь нашей дочери.
– Я тебе не дочь! – зашипела я.
Быстрее, чем когда-либо Алтон поднялся, и его открытая ладонь ударила меня по щеке.
Обалдеть, я сделала шаг назад и, обращаясь к матери, спросила:
– Что скажешь?
С дрожащими руками я села на пассажирское сиденье такси около имения Монтегю.
– В аэропорт.
Я не проронила ни слова водителю, который вёл машину по дубовой подъездной аллее. Я не могла сложить слово, не то что бы целое предложение. Мне казалось, я держалась молодцом во время спора. Но уже в комнате вместе с Джейн поняла – я проиграла.
Джейн сказала мне, что Брэнтли отвезет меня туда, куда я только пожелаю, но я не доверяла ему. Она была единственной, кому я доверяла в поместье Монтегю. Я задержала дыхание и стиснула зубы, когда такси достигло ворот. Я бы не смогла покинуть территорию поместья если бы сторож Алтона остановил такси. Лишь после того, как мы отъехали от имения я вспомнила, что значит дышать. Сидя молча, с высоко поднятой головой истиной Монтегю, я наблюдала за проплывающим мимо пейзажем Саванны. Этот водитель не был официально нанят Алтоном, но это не значит, что отчим не мог его подкупить. Я не хотела, чтобы он знал, куда я действительно направлялась.
Я покидала поместье в слишком большой спешке, чтобы забронировать рейс. К тому же сегодня воскресенье, а аэропорт Саванны не такой большой. В воскресенье вечером отправлений было мало, и часовой разрыв между ними большой. Мой план состоял в том, чтобы меня привезли в аэропорт, затем я возьму другое такси в ближайший отель. Я хотела найти ранний утренний рейс или арендовать машину и уехать в Атланту. Меня не волновало куда, лишь бы подальше от поместья Монтегю.
Мысленно я вернулась к Джейн. Я любила её как родную мать. Она единственная в этом доме, кто что-то для меня значил.
Именно она укачивала меня, когда я была маленькой, и бинтовала мои поцарапанные колени. Именно она делала всё, чтобы защитить меня от монстров, которые скрывались в тенях. Моей матери тогда со мной не было. Почему же я решила, что она будет сейчас на моей стороне?
Подступили слезы, когда я поняла, что, возможно, это был последний раз, когда я нахожусь дома или в Саванне, может быть, даже в Джорджии.
Я спокойно покинула гостиную, когда на свой вопрос к Аделаиде получила полнейшее молчание. Я не хотела больше слышать рассуждения Aлтона или оправдания матери. Я сделала всё, чтобы дойти к себе в спальню, прежде чем позволила прорваться боли.
Всё, для чего я работала, всё, чего я достигла, находясь в Стэнфорде, было напрасно. По их словам, это были четыре года отсрочки, мой шанс увидеть мир, а не возможность получить образование и заняться саморазвитием. Они не знали, как тяжело я работала, чтобы похоронить Александрию и создать Алекс. Всё это не имело значения.
Александрия Чарльз Монтегю Коллинз использовала своё время, теперь она была обязана. Они не заботились о моей мечте о юридической школе, потому что единственной мечтой, которая должна у меня быть – это выйти замуж, продолжить род, и прожить жизнь в иллюзии.
Упаковав вещи в чемодан, я оставила платья, купленные мамой для меня, в нижней части шкафа, вместе со всеми другими подарками, что она оставила по всей комнате. Они были не для меня. Они были для Александрии.
Возможно, в последний раз я получила поддержку от Джейн. Она укрыла меня в своих объятиях, обида и гнев вышли из меня в глубоких икающих рыданиях. Я не плакала так с тех пор... как была с ним. Хотя она гладила спину и сказала мне, что все будет в порядке, я знала, как и в прошлый раз, не будет.
Благословение, что я просила у матери в гостиной, пришло через Джейн. Настоящее материнское благословение, но через другого человека. У меня был один семестр и немного денег на карточке и сберегательных счетах в Калифорнии. Это было не так много, но хватит на то, чтобы обосноваться в Нью-Йорке. Даже если бы я дожила до праздников, даже с благословением матери, Джейн и я, обе знали, что начало года будет означать мою смерть.
Если я не вернусь в поместье Монтегю сейчас, то не вернусь никогда. Я буду мертва для собственной семьи.
Но если я вернусь, то буду мертва для самой себя.
В любом случае, мое решение было окончательным.
Телефон завибрировал, сообщая о сообщении.
Челси: Позвони мне!
Я выключила звук. Не хотелось ни с кем говорить.
Я: Позвоню. Дай мне время.
Челси: Что, чёрт возьми, у тебя происходит? Ты возвращаешься домой?
Я: Позже.
При всём безумии, моя лучшая подруга все-таки заставила меня улыбнуться. На этот раз она сделала это, даже не зная об этом. Она сделала это, назвав нашу квартиру домом. Как обычно, Челси была права. Квартира с двумя спальнями, которую мы разделили, была мне больше домом, чем поместье Монтегю. Я распрямила плечи и сделала глубокий вдох, когда мы остановились под табличкой зоны вылетов.
У меня был дом в Пало-Альто, я найду его и в Нью-Йорке.
Имя Монтегю не принадлежит мне – ни одно не принадлежит.
Глава 17
Шестью неделями ранее
Нокс потянулся к краям моего халата, угрожая его распахнуть.
– Эй, миссис Вит, – напомнила я.
– Ты знаешь, как сильно... – его хриплый насыщенный голос послал покалывание по моей коже, – ...я хотел заглянуть вчера под этот халат?
Я накрыла его руки своими, не предпринимая никаких попыток помешать ему сделать то, что он хотел.
– Нет, и насколько же сильно?
Он ослабил пояс вокруг моей талии. Когда полоска ткани развязалась, она упала, болтаясь в петлях, края халата разъехались, немного обнажая грудь. Теплые подушечки его пальцев прошлись по коже, отодвигая ткань в сторону. Как только грудь была полностью обнажена, я посмотрела вверх и быстро отвела глаза. Его затуманенный взгляд прожигал с такой силой, что плавил мои кости. Только от одного его взгляда дыхание сбилось, а соски затвердели.
Когда дело доходит до этого мужчины, я теряю над собой контроль и силу воли.
Нокс поднял мой подбородок, в результате чего мы снова смотрели друг другу в глаза. Его губы нежно коснулись моих. Я застонала, когда его пальцы захватили мои твёрдые соски.
– Очень, очень сильно. – Его слова были бархатным автогеном, плавивший мои внутренности. – Я представлял себе, что там найду.
Я прижалась к нему. Моя голова, ставшая вдруг тяжёлой, запрокинулась назад, в то время как он продолжал ласкать мою грудь.
– Я уже знал, что ты потрясающая, даже восхитительная. Я знал, что у тебя пленительная улыбка, которая меня покорила. За то короткое время, до того, как ты оставила меня одного в моём номере, я увидел всю глубину твоего интеллекта и юмора. Твоя находчивость по-прежнему сбивает с ног. – Он выпустил мою грудь и прижал меня крепче к своей ещё прикрытой футболкой груди. – Но я еще не знал, что скрывается под халатом.
Я растеклась лужицей от его слов.
– Ты знаешь, что я нашёл? – спросил он.
Я покачала головой.
– Я нашел умопомрачительное тело. Соблазнительные груди, которые могу ласкать часами, потому что мне нравится, как ты реагируешь. Твои соски завораживают меня. Я люблю, как они не только твердеют, но как меняют цвет, темнеют, когда ты возбуждаешься. – Его губы дрогнули, когда он покосился на мои возбужденные соски. – И твоя киска... я нашел рай внутри. То, как ты обволакиваешь меня во время оргазма, как ты взрываешься. – Он поцеловал меня снова. – То, что я пытался представить и близко не стояло с тем, что я нашел.
Мир исчез. Я вместе с Ноксом потерялись в его тумане.
– Простите, мистер Нокс, – миссис Витт позвала из коридора. Я отвернулась и быстро поправила халат.
Нокс рассмеялся.
– Миссис Витт, вы как всегда вовремя.
– Я сожалею, сэр. Думала, вы знали, что пришла электронная почта. Я надеюсь, вы захотите просмотреть её перед своими... своими планами на сегодня.
– Спасибо, я так и сделаю.
Послышались её отдаляющиеся шаги.
– Твоя домработница читает личные письма?
Нокс подошёл с другой стороны стола и посмотрел на экран компьютера, но его голова быстро дёрнулась вверх на мой вопрос.
– Домработница? Миссис Витт не домработница. – По его губам расплылась улыбка. – Я не могу сказать больше. Никакой информации. Ты сама установила это правило, мисс Мур.
Я знала, что он имел в виду. Я знала, что он ссылался на наши выдуманные имена. Он был прав. Кем являлась миссис Витт, в чём заключалась ее работа, или даже объяснение выходит за рамки договорённости. Я потянулась за чашкой кофе, которую поставила на край его стола.
– Из-за тебя у меня остыл кофе.
Он был полностью поглощён тем, что читал. Мои слова повисли в воздухе без ответа, пока он не посмотрел вверх.
– Странно. Я думал, здесь стало жарко.
Я отвлекла его поцелуем, намеренно избегая другую сторону его стола. Я не хочу, чтобы он думал, что я подсматривала, читая его электронную почту. Хотя в моей голове пронеслась мысль, что в ней можно увидеть не только его фамилию.
– Нокс, мне лучше вернуться в свой номер.
– Нет, останься.
Его команда прозвучала ненавязчиво, но отсутствие просьбы не осталось незамеченным.
– Я мешаю тебе.
– Нет, – его тон был оживленным. – Этот засранец прервал меня – нас. Это не займёт много времени. Я собираюсь позвонить ему и положить этому конец, по крайней мере, сейчас. Мы по-разному воспринимаем понятие «срочность». – Нокс подошел туда, где я стояла, в его светлых глазах мелькнул угрожающий блеск, что был сродни героину для меня. – На сегодня единственной срочностью для меня являешься ты. Как бы ты хотела провести день?
– Не хочу быть причиной твоих проблем. Ненавистно думать, что из-за меня ты можешь потерять работу, деньги или что-либо ещё.
Он приласкал мою щеку.
– Это не твоя забота. Не бери в голову. Теперь о сегодняшнем дне: я знаю, что я хотел минуту назад, но у нас же весь день в распоряжении. Ты бы хотела остаться здесь, пойти в бассейн..., – добавил он с ухмылкой, – вдруг мы сможем увидеть Макса? – Когда я только поджала губы, он продолжил, – или на пляж. Мы могли бы арендовать яхту. Ты уже ела?
