Текст книги "17 мгновений рейхсфюрера – попаданец в Гиммлера (СИ)"

Автор книги: Альберт Беренцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Annotation

⚠️⚠️⚠️ВНИМАНИЕ! АХТУНГ! ¡ATENCIÓN!⚠️⚠️⚠️

Книга строго антифашистская и патриотическая. Миссия героя – сломать германский нацизм изнутри, и герой выполняет свою миссию упорно и безжалостно. Никаких компромиссов с коричневой чумой, фашизм тут не пройдет!

___________________________________________________________________

Наш современник – сантехник Иван из Твери попадает в 1943 год, прямиком в тело всевластного рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера. Уровень сложности: ЖЕСТЬ. Иван не имеет памяти реципиента, википедии и уж тем более архивов Министерства Обороны в голове. Ноутбука не выдали, попаданец толком не знает истории, не знает даже немецкого языка. Зато Иван твердо знает, чего хочет: покончить с фашизмом, помочь нашим одержать победу в войне, построить новую Европу, свободную от гитлеризма. Справится ли? Задача кажется невыполнимой, но для сантехника 5-го разряда нет невыполнимых задач!

17 мгновений рейхсфюрера – попаданец в Гиммлера

Замок Вевельсбург, полночь

Замок Вевельсбург, 1 мая 1943 03:14

Берлин, Рейхсканцелярия, 1 мая 1943 07:29

Берлин, Рейхсканцелярия, 1 мая 1943 07:41

Берлин, клиника «Шарите», 1 мая 1943 08:18

Берлин, клиника «Шарите», 1 мая 1943 08:30

Берлин, клиника «Шарите», 1 мая 1943 08:57

Берлин, клиника «Шарите», 1 мая 1943 09:09

Берлин, округ Berlin-Mitte, 1 мая 1943 09:21

Берлин, округ Berlin-Mitte, 1 мая 1943 09:34

Мирные инициативы, Берлин, 1 мая 1943 10:07

Первое покушение, Берлин, 1 мая 1943 10:42

Три приказа рейхсфюрера, Берлин, 1 мая 1943 11:03

Король Генрих, Берлин, 1 мая 1943 14:45

Группа армий «Норд», Вырица, 2 мая 1943 5:12

Группа армий «Норд», Вырица, 2 мая 1943 5:31

СССР, Москва, Кремль, 2 мая 1943 13:49

Берлин, 2 мая 1943 13:58

Берлин, Шарлоттенбург, 2 мая 1943 14:35

Берлин, Мерседес, 2 мая 1943 15:12

Берлин, Бендлер-блок, 2 мая 1943 16:25

Берлин, 2 мая 1943 вечер

Италия, монастырь Монтекассино, 3 мая 1943 04:59

Берлин, 3 мая 1943

Берлин, фабрика «Алкетт», 3 мая 1943

Концентрационный лагерь Равенсбрюк, 3 мая 1943 16:12

Концентрационный лагерь Равенсбрюк, 3 мая 1943 17:00

Концентрационный лагерь Равенсбрюк, 3 мая 1943 17:51

Берлин, Главное управление СС, 3 мая 1943 19:43

17 мгновений рейхсфюрера – попаданец в Гиммлера

Замок Вевельсбург, полночь

Я пришел в себя от того, что меня начали бить по щекам.

Били меня нежно, вяло, даже как будто трусливо. Хлоп-хлоп. Такое ощущение, что бьет ребенок.

Потом под нос мне сунули нашатырь, и вот тут я уже открыл глаза и вскрикнул.

– Отвалите!

Стоявшие вокруг меня люди перепугались.

– Er sagt! Er spricht die Sprache der alten Arier!

Так.

Говорят не по-нашему. Совсем не по-нашему, а вроде даже по-немецки. Вот только я в школе английский учил, так что не понимаю их.

Я лежал на мраморном полу, холодном и твердом. И глядел на мраморный потолок, отделанный витиеватым орнаментом. Впрочем, устроился я тут с комфортом – под голову мне кто-то подложил мягкую подушку.

Видимо, эту подушку под меня сунули, уже когда я лишился чувств.

А теперь чувства ко мне вернулись, а вот вернулся ли разум – хороший вопрос. Я ни хрена не понял, где я вообще нахожусь и с какой целью.

В круглом мраморном зале царила ночь, за большими окнами была темень, но зато на стенах горели факелы, а по полу были расставлены странные глиняные светильники.

Судя по всему – средневековье. Похоже, что я попал в какого-то барона.

– Помогите встать! – потребовал я.

Башка у меня кружилась, тело было слабым.

– Окно откройте, душно!

Встать мне помогли, они поняли, чего я хочу, потому что я протянул руку. А вот окно не открыли, местные обитатели не понимали по-русски.

– Chef, wie geht es Ihnen? Chef, welche Sprache sprechen Sie?

Люди вокруг меня тараторили на своем германском наречии, а я едва стоял на ногах – все еще шатало. В носу свербил нашатырь, которого я надышался, а в голове гудело.

И окошко, окошко так никто и не открыл!

Я огляделся. В центре зала на полу имелась мозаика – странный символ, вроде у эзотериков он называется Черным Солнцем.

В центре магического знака возлежал человечий череп. Значит, тут проводили какой-то ритуал. Причем, проводили его явно со мной, судя по моему состоянию нестояния.

Но яснее это ситуацию ни фига не делает. Я простой русский человек, зовут меня Иван, живу я в Твери, а работаю сантехником в городском ЖЭКе. В 2023 году. И нет – меня не сбивал никакой грузовик, я вообще не умирал. И тем не менее: я стал попаданцем хрен знает куда, хрен знает почему. Это что ли мой череп лежит в центре Черного Солнца? Вряд ли. В это тело явно хотели призвать не меня, а душу владельца черепа. Но накосячили. И вот – тут я. А значит, надо разбираться, что вообще происходит. А еще надо было учить немецкий в школе, блин.

– Reichsführer, was meinen Sie?

Стоп.

Какой еще к черту рейхсфюрер? Вот это слово я понял, его каждый знает.

Я оглядел собравшихся в странном зале.

Тут были одни мужики – тринадцать человек.

Ага. Тринадцать. Причем, тринадцатый – это лакей в ливрее. Лакей держит в руках тюбик нашатыря с этикеткой на немецком, а еще графин воды. Воду они явно собирались выплеснуть мне в лицо, чтобы я очнулся, да вот только никто не рискнул поливать водой самого рейхсфюрера.

Ясно, что лакея позвали, чтобы он помог мне оклематься. А вот без него тут было двенадцать человек. Двенадцать апостолов? Похоже на то. Вот только творившиеся здесь обряды не имеют никакого отношения к христианству. Эта дюжина мужиков – все в черных балахонах, расшитых свастиками. И я сам в таком же балахоне. Выходит, что я тут предводитель этих апостолов: главный черный маг, если вообще не Антихрист.

Господи, помилуй!

Я никогда не отличался религиозностью, но сейчас перепугался и о Боге вспомнил. Вот на такое – участвовать в темных обрядах я точно не подписывался.

А моя учительница по истории Александра Ростиславовна, помню, учила, что нацисты ни в Бога, ни в черта не верили, и что Гитлер был атеистом, что он смеялся над оккультными замашками Гиммлера, и весь Рейх считал Гиммлера безумным.

А теперь… Теперь выходит, что Гиммлер это я. По крайне мере, никто другой никогда звания рейхсфюрера не носил. И если я в нашей реальности – значит, я Генрих Гиммлер теперь и есть.

Приплыли.

Интересно, какой сейчас год? Это что же получается, когда наши придут – меня повесят? Или что там случилось с Гиммлером? Я этого не помнил, никогда не интересовался историей гитлеровской Германии, если честно. Я больше увлекался Римской Империей, как и положено нормальному мужику.

Мужики в черных балахонах тем временем что-то вкрадчиво говорили мне на немецком. Но я ничего не понимал.

Нормально, блин! А как же положенное любому попаданцу знание языков?

– Reichsführer, geht es Ihnen gut? Gibt es einen König in dir?

– Я забыл немецкий, простите, – перебил я.

И тут же спохватился. Что я творю-то? Вот по-русски мне говорить точно никак нельзя. Слава Богу, никто из этих шизотериков русскую речь пока что не опознал, но если опознают – мне точно хана. Рейхсфюрер ᛋᛋ, балакающий на чистейшем русском языке, явно вызовет подозрения. А уж если раскроется, что я попаданец – то мне точно конец. В любом другом времени я бы может и выжил, но нацисты с попаданцем уж точно церемониться не будут, они вообще бесцеремонные мрази.

А значит мой единственный шанс выжить – притвориться Гиммлером. А там дальше уже посмотрим.

Я жестами приказал оккультистам молчать, и это сработало, мужики на самом деле перестали тараторить, повисла гнетущая тишина, нарушаемая лишь треском факелов на стенах.

Я махнул рукой, приказывая убрать прочь череп на полу.

Мужики вроде попытались протестовать, но я тут же повторил жест. Теперь черные маги ни на шутку перепугались – видимо, ритуал, в чем бы он ни состоял, еще был не закончен. Или же был закончен, но неправильно.

Но мне-то какое дело? Пошли они к черту с их проклятыми ритуалами!

Двое магов бросились на самом деле убирать череп с пола – они делали это почтительно, они переложили черепушку на черный кусок ткани, действуя осторожно, как будто имели дело с великой реликвией.

Надо бы потом выяснить, что это вообще за череп, и чей он. Но это потом, как выучу немецкий.

Я жестами показал лакею, что хочу есть (сделав вид, что орудую воображаемой ложкой), а потом – что хочу спать (приложив к голове ладошку и закрыв глаза).

На деле я не хотел ни есть, ни спать, а просто хотел, чтобы меня оставили в покое. Мне надо было плотно поразмыслить, а когда вокруг тебя суетяться оккультисты и творят черную магию – рассуждать довольно трудно.

Мужики удивились, увидев мои жесты. Но они их поняли, благо, жесты были вполне себе интернациональными. Интернациональные жесты для нациков, да. Обхохочешься. Вот только мне было сейчас точно не до смеха.

Однако спорить со мной никто не стал. Меня тут все боялись до усрачки, это было ясно. Один косой взгляд в мою сторону – и я любого могу отправить в концлагерь, а то и в газовую камеру. Я же теперь Гиммлер. В общем, надо первым делом будет выучить, как будет по-немецки «расстрелять этого мудака».

Лакей проводил меня по мрачным коридорам в мою комнату.

До комнаты мы шли минут пять, и вот тогда я удостоверился, что нахожусь в каком-то огромном средневековом замке. За пределами ритуального зала тут везде горело обычное электричество, а не факелы, но у стен местами стояли рыцарские доспехи, перемежаемые часовыми в форме стального цвета, с рунами ᛋᛋ в петлицах. Когда я проходил мимо – часовые вскидывали правые руки в римском салюте и звонко щелкали каблуками. И мой черный расписной балахон никого из них не смущал. Значит, охрана замка уже привыкла к закидонам владельца и тому факту, что их шеф увлекается черной магией.

Когда лакей привел меня в апартаменты, я тут же отослал его, жестом напомнив, что хочу жрать. Лакей отвесил поклон и в почтении удалился. Даже из двери вышел, пятясь задом. Мда, а Гиммлер-то неплохо устроился.

Оставшись в одиночестве, я осмотрелся. Мои покои состояли из трех комнат: спальня, где стояла громадная кровать с балдахином и рядом с ней ночной горшок, натурально позолоченный, потом гостиная с кожаными диванами и столиками из дорогого дерева, ну и кабинет. В кабинете – портрет Гитлера на стене.

Я поглядел в окна, но за ними царила темнота. Похоже, глухая ночь. И в ночи видны горы, а еще освещенная караулка у входа в большой парк. У караулки торчали еще какие-то эсесовцы.

Значит так… Я в замке. Наверняка в Альпах, или какие там есть горы в Германии? А замок – явно мой личный, вот в этом никаких сомнений.

Конечно, каждый мальчишка мечтал в детстве о замке, начитавшись рыцарских романов. Но стать сраным Гиммлером не мечтал никто, вот в этом я уверен.

Так что я испытывал противоречивые чувства.

С местом мы вроде определились, так что теперь пора выяснить про время. От того, какая сейчас дата на календаре, зависит, как мне действовать. Если сейчас 1945 – то можно в принципе тупо попытаться сбежать к нашим. Или к американцам, если они ближе. Конечно, американцы или Сталин меня вероятно повесят после Нюрнбергского процесса, и хрен кто из них поверит, что я не Гиммлер. Но лучше уж так, чем быть Генрихом Гиммлером и участвовать в его кровавых преступлениях и черных ритуалах.

Я открыл окно – в апартаменты влетел свежий ветер, пахнувший весной. Головокружительные ароматы. Нет, это точно май, так пахнет только в мае, что в Твери, что в Альпах.

Значит есть надежда, что уже 1945! Хотя…

Я осознал, что в мае 1945 года Гиммлеру явно было не до черных ритуалов. Да и вряд ли он мог тогда так спокойно прохлаждаться в замке. Так что с надеждой это я поторопился.

Я поискал календарь, но вот как раз календаря у Гиммлера не нашлось, даже в кабинете. Блин, как же неудобно без смартфона! Я был дитем современной цивилизации, я привык, что дата и время всегда у меня под рукой – на экране телефона. Теперь пора оставить эти привычки. Тут надо думать.

Я прошел к столу Гиммлера, там лежали документы, в идеальном порядке. И все на немецком, разумеется.

Но, к счастью, арабские цифры использовали даже в Третьем Рейхе. Я взял верхний документ, явно со свежей подписью Гиммлера, еще даже чернила не до конца просохли. Сам документ – какой-то приказ кому-то, «…zu Ernährungsprogrammen», «an Herbert Backe, Reichsministerium». Кажется, Гиммлер писал что-то некоему рейхсминистру, а больше я не понял ничего.

Но дата на свежайшем документе стояла – 30 апреля 1943.

Ну конечно!

Ночь на первое мая – это же Вальпургиева ночь, лучшее время для любых обрядов. И сейчас именно она. Именно в эту ночь ведьмы собираются на шабаши, а нацистские эзотерики чем лучше ведьм?

А вот год сейчас, выходит, 1943.

В Сталинградской битве фашню разгромили еще три месяца назад, это я из школьного курса истории помнил. А вот больше: не помнил ничего. Стыдоба, конечно, но ничего не поделаешь, у меня были тройки по всем предметам, кроме физры и литературы. Я даже понятия не имел, где сейчас проходит фронт, где стоит, а точнее – прёт на врага Красная Армия. Вошли ли уже наши на территорию Рейха? Без понятия.

Но американцы еще точно не высадились, они только в июле 1944 вторгнутся в Европу, это я помнил.

Ну да ладно. Надеюсь, что узнать свежие новости с фронта – не проблема для рейхсфюрера ᛋᛋ. Точнее: не было бы проблемой, если бы я знал немецкий.

Вот гадость-то. Учись я в школе, где преподают немецкий – все бы обернулось совсем по-другому, я бы уже освоился. А так… А так, как говорится, никогда еще Штирлиц не был так близок к провалу.

Я вздрогнул, когда открылись двери моих апартаментов.

Но, к счастью, оказалось, что это пока что не расстрельный взвод. Это лакей принес мне еду. А еще пузырек какого-то лекарства. Лекарство воняло анисом, это явно какая-то гомеопатия для полоскания горла. Выходит, что лакей думает, что не говорю я из-за поврежденного или больного горла. Ну и пусть думает. Главное, чтобы меня не раскрыли, как русского попаданца.

Лакей поклонился и вышел. Я же оглядел еду на серебряном подносе. Мда…

Овсянка на воде, два свежих огурца, пучок укропа, краюха зернового хлеба. И вода, мать её, просто вода в графине!

Вот такого я не ожидал. Но похоже, что Гиммлер вел в этом плане спартанский образ жизни и следил за здоровьем. Никакого тебе немецкого пива и толстых колбас. А жаль, я бы лучше отведал пива с колбасами. Но это в моем положении были лишь мечты, понятное дело, что заказать себе полноценный обед я не смогу – это вызовет подозрения. Да я и не знаю, как будет колбаса по-немецки. Вот пиво – «бир», это любому школьнику известно.

Впрочем, глупо и даже аморально воротить нос от овсянки, когда на дворе 1943 год, когда треть Европы на фронте, треть в концлагерях, а треть просто голодает.

Я устыдился своего типично «попаданческого» поведения и быстро смолол всю водянистую овсянку и даже съел укроп, огурцы и хлеб. Хлеб оказался странным, льняным что ли? В нашем времени такое жрут только фитоняшки, выходит, что у Гиммлера есть нечто общее со следящими за здоровьем девушками из моего времени, это было странно.

Поев я глянул на часы, благо, часы у Гиммлера в кабинете были – большие, из дорого дерева и даже с кукушкой. Кукушка прокуковала прямо на моих глазах, трижды. И на циферблате тоже три часа ночи.

Итак, 3:00, 1 мая 1943 года, а я худший человек в мире. Ну если не считать Гитлера, конечно же.

И еще я не знаю немецкого, памяти реципиента я не получил вообще.

Ну да. Похоже, что я самый неудачливый попаданец в истории человечества.

Я подошел к большому зеркалу, рассмотрел себя. Ну точно Гиммлер – вот теперь отпали последние сомнения. Рожа умная, на глазах круглые очечки, если снять их, то мир вокруг становится мутным. Под глазами тяжелые круги, видимо, рейхсфюрер хронически перерабатывает, и даже правильное питание не помогает. На голове легкая плешь, над губами стремные усики. Как говорят в таких случаях: не усики, а пропуск в трусики. В 2023 такие только девственники-подростки носят. Но тут своя мода.

Я снял балахон – под ним на мне оказался эсесовский мундир стального цвета, в петлицах – по три дубовых листка.

Роста я среднего, телосложения тоже самого стандартного. В общем внешне Гиммлер оказался совершенно непримечательным мужиком. Такого увидишь в толпе любой европейской страны – взгляд вообще ни за что не зацепится. Совершенно обычное лицо, если не считать странных усиков.

Но организм у Гиммлера вроде здоровый. По крайней мере, я уже оклемался после черного ритуала, головокружение прошло и чувствовал я себя превосходно. И даже курить не хотелось, хотя в прошлой жизни я курил. Но Гиммлер, понятное дело, табака никогда не касался. Человек, который запивает водой овсянку, явно курить не станет…

В двери моих апартаментов настойчиво постучали.

Похоже, что теперь это не лакей, лакей вроде не стучит.

Я скомкал балахон и забросил его на кровать, оставшись в одном мундире. А потом собрал весь мой германский дух и громко произнес:

– Ja?

Не знаю, принято ли у немцев так говорить, но слово «ja» я знал. Равно как и «нихт», а еще «бир», «хенде хох» и «гитлер капут». Но вот последнее мне точно пока что произносить нельзя, иначе мне самому капут.

Дверь открылась, вошли трое. Все в эсэсовских мундирах, в белых рубашках, да еще с аксельбантами. У старшего из этой троицы в одной петлице дубовый листок, в другой – руны ᛋᛋ. Какого он звания – хрен его знает. Но явно важная шишка. Хоть и не столь важная, как я, конечно же.

Мужик с дубовым листом поприветствовал меня, вскинув правую руку, потом молодцевато доложил:

– Wir bitten um Verzeihung, Reichsführer. Aber unser Führer Adolf Hitler erwartet Sie in Berlin. Sofort.

Так, блин. Так…

К моему ужасу я в целом понял, о чем толкует этот дубовый эсесовец.

«Адольф Гитлер». «Берлин». А последнее слово – это судя по тону «немедленно», «прямо сейчас».

В общем Гитлер вызывает меня на ковер, прямо сейчас, в три часа ночи. Видимо, что-то стряслось.

И всё бы хорошо, вот только немецкого я так и не выучил. И как я буду, интересно, говорить с Гитлером? Да я и не хочу говорить с Гитлером, единственное что можно делать с Гитлером – так это придушить гадину. Вот только хрен мне кто даст такую возможность. Или даст? Я же все-таки Гиммлер, возможно меня оставят с Гитлером наедине и тогда я с ним расправлюсь. Потом, естественно, меня самого кончат, но я был готов отдать свою жизнь за правое дело. В конце концов, зачем еще нужны попаданцы, если не убивать Гитлеров?

Я молча кивнул.

Эсесовцы расступились, освобождая мне путь к дверям.

«Зал 12 рыцарей» в замке Вевельсбург, украшен 12 колоннами, на полу – двенадцатиконечное «Черное Солнце». Прямо под залом располагалась крипта «Валгалла», предназначавшаяся для проведения тайных обрядов, связанных со смертью.

Замок Вевельсбург. В 1934–1945 гг. принадлежал СС.

Гиммлер, рейхсфюрер СС, один из руководителей Третьего Рейха, организатор убийства миллионов людей.

Замок Вевельсбург, 1 мая 1943 03:14

Мне подали роскошный мерседес – длинный и блестящий, с нацистским флажком на капоте. Водитель, прежде чем сесть за руль, поприветствовал меня, подняв правую руку, а один из украшенных аксельбантами эсэсовцев открыл мне дверцу.

Вот этот парень, судя по всему, мой адъютант. И остальные двое, которые его сопровождают, тоже.

Адъютанты уселись со мной в авто, благо, места тут хватило бы на целое отделение эсесовцев. Еще одна такая же машина сопровождения поехала позади нас.

Я не переставал офигевать с того, сколько народу на меня теперь работает. В одном этом замке сотни сотрудников ᛋᛋ, а за его пределами их сотни тысяч.

Черт возьми, если бы я знал немецкий – я бы уже отправил их всех штурмовать рейхстаг, уничтожать Гитлера и заканчивать войну.

Но я оказался пленником собственной лингвистической неграмотности. А кроме того: я не был уверен, что мои эсэсовцы посмеют выступить против Гитлера, даже если я им прикажу. Я мало знал про Третий Рейх, но понимал, что тут все выдрессированы на рабскую покорность бесноватому вождю. Так что если выступлю против Гитлера – мои люди скорее меня самого пристрелят.

Наша кавалькада из двух мерседесов выехала за ворота парка, окружавшего замок, часовые вскинули руки в нацистском салюте. Далее наш путь лежал по каким-то каменистым холмам. В свете фар мелькнул придорожный указатель с надписью «Paderborn», но я понятия не имел, что это такое. Какой-то город? Или так называется мой замок?

Я мрачно молчал, а адъютанты не решались лезть ко мне с разговорами. Что делать-то? Может потребовать остановить машину, сделать вид, что я хочу отлить, а потом сбежать? Но я явно недолго пробегаю по этим горам, которых вообще не знаю.

Кроме того: от Гитлера уже сбежал один его соратник – Гесс. Он вроде перелетел в Англию два года назад, этот исторический факт я помнил. Так что если сбежит еще и Гиммлер, то Гитлер явно поднимет на уши весь Рейх, и меня из под земли достанут.

Да и толку бежать? Куда мне бежать и зачем? Гиммлеру нигде не рады. Если даже выберусь за границу – то меня там просто повесят. А если переберусь в какую-нибудь нейтральную Швейцарию, то там наверняка арестуют до конца войны, а потом точно также повесят.

Ужасное попаданство. Хуже некуда. Это все равно что попасть в принца Фердинанда, который едет в Сараево в июне 1914. Или даже еще отвратнее.

Принц Фердинанд, по крайней мере, не был самым ненавидимым человеком в мире и не организовывал массовых геноцидов.

Поэтому я решил так: встречусь с Гитлером и убью его.

Лишь таким путем я смогу искупить мой позор попаданства в Гиммлера.

Мы доехали до какого-то военного аэродрома в горах, где пересели на пассажирский Юнкерс. Самолет поднялся в воздух, в салоне был полный комфорт, нас еще и сопровождали два истребителя.

Когда взлетали – адъютант мне что-то успокоительно сказал.

– Ja, ja, – я важно покивал головой в ответ.

Адъютант перепугался.

Блин, похоже, что сказал я что-то не то. Интересно, как я построю беседу с Гитлером, зная лишь четыре слова по-немецки? Я решил беседу не строить, а просто задушить Гитлера, как только он окажется в шаговой доступности.

В Берлин мы прилетели часа через три, когда уже рассвело. Тут мне снова подали автомобили – абсолютно такие же, как те, на которых я ехал из замка. Такой же мерседес для меня, такой же для охраны, причем, сама охрана была уже новой.

Сколько же у Гиммлера машин?

Берлин показался мне городом крайне мрачным и суетливым. На улицах, несмотря на ранний час, было полно народу.

В столице Рейха яркими были только красные нацистские флаги, они болтались повсюду, а в остальном город был серым и коричневым. Слишком мало зелени: газонов, деревьев почти что и нету. Люди одеты просто ужасно – какие-то задрипанные пальто, какие-то облезлые шляпы, женщины, даже молодые, кажутся старухами. Полно военных, многие уже без рук и без ног. А еще неожиданно много остарбайтеров – их я узнал по синим нашивкам на одежде. В принципе, легко догадаться, учитывая, что на нашивке написано «OST».

Хорошо же Гитлер защитил германскую расу – насколько я видел, остарбайтеры уже составляли треть городского населения минимум. Пока германцы гибли на фронте, Гитлер по факту поставил Германию в зависимость от иностранной рабочей силы. А если эти остарбайтеры восстанут? Конечно, в реальной истории такого не было, но теперь-то здесь я, и я могу историю переписать.

А еще повсюду встречались очереди – люди стояли за чем-то, причем местами остарбайтеры вперемешку с немцами. А еще: следы бомбежек, на месте некоторых домов теперь пустыри или просто груды камня.

И никакого хваленого немецкого порядка я не наблюдал вообще. Трамваи ходили переполнеными, люди ехали даже на подножках, в некоторых местах завалы перекрывали проезжую часть, некоторые дороги были все в ямах, в одном месте полицейский зачем-то запрещал людям ходить по одной стороне улицы, хотя я там никакой опасности не заметил.

На одном из поворотов я узрел офицера Вермахта, который тискал девку прямо посреди улицы, далее на тротуаре лежали трупы жертв бомбежек, сразу несколько десятков, причем убирали их ровно два гитлерюгендовца. Эдак они весь день провозятся.

В общем, это было всё очень странно. Это напоминало какое-то Сомали. Я не так представлял себе зловещий Рейх. А тут повсюду руины и хаос, и строем никто не ходит, я только раз увидел военных, которые куда-то организованно маршировали. Мне даже захотелось возмутиться состоянием Германии, но увы – не хватало немецкого словарного запаса. Разве что сказать «орднунг нихт»? Но тогда я себя разоблачу – Гиммлер вряд ли бы стал бросаться такими фразами.

А может, заговорить по-английски? Английский я более-менее знал. Но когда мне в голову пришла эта идея, мы как раз проехали мимо завешанной плакатами уличной тумбы. Большую часть тумбы занимало лицо Черчилля, стилизованное под еврея. Черчиль был занят тем, что насиловал какую-то белокурую немку, одновременно втыкая в неё кинжал. Не узнать Черчилля было трудно – его цилиндр был украшен британским флагом, на котором помещалась звезда Давида.

Увидев этот плакат, я понял, что по-английски тут лучше не говорить, равно как и по-русски. Да и вообще, откуда Гиммлеру знать английский?

Мы наконец приехали в какой-то район, застроенный старинными особняками. Тут вроде было почище. Натурально местная Рублевка или что-то типа того. Тут важно ходили полицейские, а вот остарбайтеров не было совсем. Но дома тут небольшие, не похоже на район, где обитает фюрер.

Адъютант что-то сказал, потом вошел в особняк, оставив меня в машине. Через пять минут вернулся, и вид имел печальный.

Эй, да что вообще происходит?

Но это так и осталось загадкой. Мы снова поехали, покинули район пасторальных особняков и через полчаса оказались явно в центре Берлина.

И вот тогда до меня дошло, что орднунг в Рейхе, пожалуй, есть только здесь. Здесь никаких руин уже не было, на месте разбомбленных домов присутствовали аккуратные пустыри. Повсюду возвышались бетонные башни ПВО, а население, даже гражданское, вышагивало чинно, как на параде. Впрочем, гражданских тут было мало, все больше эсесовцы и какие-то чиновники в форменных мундирах.

Мы подъехали к длинному серому зданию, над входом которого распластал крылья барельеф – гигантский орёл, сжимавший в когтях свастику. Флаги со свастикой тут тоже имелись, они были вывешены вертикально, как церковные хоругви.

Рейхсканцелярия что ли? А вот хрен его знает. Я, конечно, видел рейхсканцелярию в фильмах и на фотографиях, но там она обычно уже была полуразрушенной. А здесь – целехонькой. Но, видимо, и правда она: это здание слишком огромное, чтобы быть чем-то другим.

Адъютант открыл мне двери мерседеса, я вышел, как приговоренный к казни. Я, в общем-то, и есть приговоренный. Через несколько минут я умру, убив перед этим Гитлера. Войду в историю, отдав свою жизнь ради миллионов.

Никакого воодушевления я по этому поводу не испытывал. Слишком все это дико, слишком непривычно. Даже не верится.

Внутри рейхсканцелярии кишела охрана. Что характерно – все мои люди, все эсесовцы. При виде меня они лишь вскидывали руки, документы никто не проверил, ни у меня, ни у моих адъютантов.

Судя по всему, меня знает в лицо каждая собака во всем Рейхе. Хорошо, что я не сбежал, теперь эта идея уже казалась мне совсем идиотской. С лицом Гиммлера долго не побегаешь.

Я почему-то думал, что Гитлер будет сидеть в бункере, но меня проводили наверх – на третий этаж.

К этому моменту нервы у меня уже совсем сдали. Я весь вспотел, покрылся испариной, меня трясло. И если вы меня за это осуждаете, то могу вам только позавидовать, вам же никогда не приходилось убивать Гитлеров.

А еще мне мучительно захотелось в туалет. Как будет по-немецки туалет? Я не знал этого, но к счастью, туалет мне по пути попался – я увидел, как оттуда как раз выходит какой-то чиновник.

Я решительно направился к обиталищу фаянсовых друзей.

– Mein Herr, der Führer wartet auf Sie! – напомнил мне перепуганный адъютант.

Ну и ладно. Пусть фюрер подождет, пока я отолью. Никуда не денется, подонок.

Адъютанты со мной в туалет, к счастью, не пошли. А выходивший из уборной чиновник, увидев меня, отошел в сторону, почтительно склонил голову и вскинул правую руку.

Я уже убедился, что меня тут не только знают, но и боятся, причем все. От охранника и до любого министра. Может меня и Гитлер испугается? Но это вряд ли, это уже глупости.

В туалете было несколько кабинок, вот тут царила истинно немецкая чистота. Как сантехник я просто не мог не оценить. Разве что краны были какой-то странной конструкции, но все работало превосходно.

Я облегчился, потом вымыл руки, сполоснул ледяной водой лицо. Глянул на себя в зеркало, стряхнул пылинки с мундира. От последнего движения я испытал какое-то странное удовольствие. Видно, Гиммлер любил любоваться собой в зеркале и чистить перышки, и сейчас мой организм вспомнил то наслаждение, которое получал рейхсфюрер.

От этого вторжения привычек Гиммлера в мое сознание мне в очередной раз стало мерзко.

А двери туалета тем временем открылись – вошел какой-то благообразный старичок, в сером костюме, жилетке и очочках.

Странно, но этот старичок не стал исполнять нацистский салют, просто кивнул мне и подошёл ближе.

Я уставился на него и выдал мое фирменное:

– Ja?

– Schau her, Heinrich, – произнес старичок.

Чего? Он вот так просто назвал меня Генрихом? Это мой отец что ли? Отчасти похож, по крайней мере круглые очки у него такие же, как у меня. Вот только очки по наследству не передаются, а черты лица у деда совсем не похожи на Гиммлеровские. Да и что отцу Гиммлера делать в рейхсканцелярии?

Старичок тем временем достал из внутреннего кармана пиджака какой-то амулет – серебряный крест в круге на цепочке.

Он что-то произнес – ясно и четко, но явно не по-немецки, а не каком-то совсем непонятном языке.

– γνῶθι σαυτόν, γνῶθι σαυτόν, Heinrich.

Старичок принялся раскачивать амулет перед моими глазами, серебристая штуковина притягивала взгляд, как намагниченная.

О, нет. Опять какой-то оккультизм!

Но крестообразный амулет уже полностью захватил мое внимание, зрение у меня поплыло, весь мир обратился в марево, остался только блеск амулета, который дед методично качал из стороны в сторону.

У меня побежали мурашки по коже, а потом в моей голове вдруг что-то щелкнуло – громко и ощутимо. Как будто через меня пропустили электрический ток.

Я пришел в себя. А дед ловко крутанул в пальцах амулет, а потом сунул его обратно в кармашек пиджака.

– Wer bist du? – спросил я у старика.

Спросил на баварском диалекте немецкого языка, да. Причем, без всяких проблем. Я теперь не только обрел знание этого языка, но даже и смог его идентифицировать, как именно баварский, видимо, для Гиммлера он был родным.