Текст книги "Осенними тропами судьбы (СИ)"

Автор книги: Алана Инош

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 32 страниц)

– Гм, – вмешалась Радимира. – Государыня, возможно, на запад лазутчиков и не будет необходимости засылать. То, что я хочу тебе сообщить, как раз этого касается.

– Может, ты всё-таки чуть приоткроешь завесу тайны? Чтобы нам сейчас принять какое-то решение, – заметила Лесияра.

Подумав, Радимира ответила:

– Речь идёт о человеке с запада. По роду занятий ему пришлось поскитаться по княжеству, и, наверняка, многое повидать. Возможно, он сможет сообщить что-то о тамошней обстановке.

Лесияра живо подалась вперёд, одновременно подобравшись и невольно придя в состояние боевой готовности. Давно она не разговаривала ни с кем из западных земель… Однако она отчётливо помнила то ощущение холодка и тоскливой обречённости, которая чёрной тенью стояла за плечами у всех жителей Воронецкого княжества, и которой они сами не замечали. Они не видели хмари, и солнечный день для них выглядел обычным, тогда как любой из дочерей Лалады солнце в Марушиных землях казалось не ярче луны. В этих сумрачных, точно затянутых едким чёрным дымом краях было тяжело даже дышать, не то что видеть.

– Так зачем же откладывать его допрос? – сказала княгиня решительно. – Мы должны что-то решить сейчас, а не потом… В общем, если этот человек здесь, пусть его приведут. Если нет – пусть доставят сюда, мы подождём. У каждого из присутствующих и так слишком много забот, чтобы собираться повторно для обсуждения одного и того же… Делать нам больше нечего, по-твоему? Никаких «потом». Доставить сюда немедля. – И Лесияра завершила свою речь властным, пресекающим любые возражения жестом.

– Как прикажешь, государыня, – поклонилась Радимира с надлежащей учтивостью. – Ждать долго не придётся, этот человек здесь. Но у него… а точнее, у неё есть к тебе личное дело, ради которого она, собственно, сюда и прибыла.

Радимира щёлкнула пальцами, и к ней тут же подбежала дворцовая служительница, вынырнув из прилегающего к палате помещения для слуг. Поймав с уст сероглазой Сестры распоряжение, она кивнула, поклонилась и расторопно выбежала. Все, включая княгиню, настороженно ждали. Человек из пропитанных властью Маруши западных земель нёс на себе её печать, очаг тления в душе, червоточину обречённости и крупицу тьмы. Такому человеку в Белых горах было не место. Сёстры готовились отгораживаться от обрывков хмари, которые, без сомнения, окружали эту женщину. У всех застыло неприязненно-брезгливое, холодное и напряжённо-замкнутое выражение на лицах, точно в Престольную палату сейчас собиралась вползти какая-то грязная нежить.

И каково было всеобщее удивление, когда на ковровую дорожку к престолу вступила невысокая, нарядно одетая и вполне миловидная девушка с такой густой и непослушной гривой тёмно-русых с медным отливом волос, что они едва удерживались заплетёнными в косу невероятной толщины, перекинутую вперёд, на плечо. В целом приятные черты её лица были бы всё же заурядными, если бы не броское, притягательное украшение – огромные, глубокие карие глаза с пушистыми ресницами, в которых при виде стольких недружелюбных женщин-кошек дрожала искорка страха. Не дойдя до середины палаты, она замерла с таким загнанным, обречённым и перепуганным видом, что Радимира не удержалась и направилась к ней. Поравнявшись с девушкой и взяв её под локоть, она мягко направила её вперёд.

– Не робей… Шагай, – вполголоса подбодрила она молодую незнакомку. – И поклонись совету Сестёр отдельно, а княгине – отдельно.

Взгляд девушки растерянно забегал, но она взяла себя в руки, приосанилась и стала держаться прямо и с достоинством. Приблизившись к Сёстрам, она отвесила им низкий поклон на обе стороны, после чего, повернувшись к Лесияре, поклонилась и ей. Вопреки ожиданиям, вокруг незнакомки с запада не болталось никаких чёрных полупрозрачных ошмётков хмари: при её появлении по помещению лишь пролетела невидимая, паутинно-лёгкая волна прохлады. А может, это был просто сквозняк? Тем не менее, все невольно поёжились, а Лесияра окаменела, словно повиснув в головокружительной пустоте…

Она безошибочно узнала бы эти глаза из тысяч похожих. Когда-то они снились ей, окружённые россыпью ягод голубики, унесли её покой, ворвались в душу и натворили в ней бед. Как глаза Любимы до оторопи напоминали ей о Златоцвете, точно так же и эти бездонно-карие очи пробудили в ней мучительно горькие и вместе с тем окутанные прозрачной фатой из солнечного света воспоминания. Кольцо на мокрой серой ладони водяницы, осётр, пламенная пляска отчаяния и встречи в снах. Княгине удалось надолго вытеснить всё это из мыслей, похоронив под толстым слоем хлопотливых, загруженных дней, полных страстей и страданий вокруг супруги и забот о маленькой дочери; Лесияра думала, что та блажь полностью изгладилась из её сердца и памяти, и вот – снова эти глаза… Но у кого? У девчонки с запада! Как такое могло быть?

Несколько мгновений княгиня не находила слов: они попросту разлетелись, как шустрые воробьи, под взглядом этих глаз… Но все смотрели и ждали, поэтому пришлось отбросить наваждение усилием воли и задать первый вопрос:

– Как твоё имя? Назови себя, своих родителей и местность, откуда вы все родом.

Это прозвучало сухо, холодно, сурово и деловито, как того и требовал допрос… Но сердце Лесияры, задыхаясь, кричало: «Имя! Имя её матери! Сейчас она назовёт!»

– Звать меня Дарёной, – ответила девушка. – Родом я из Воронецкого княжества, из села Звениярского, что под Зимградом… Отец мой – Добродан Калинич, старший княжеский ловчий, мать – Ждана Ярмоловна. Батюшка в Воронецком княжестве родился, а матушка – в Светлореченском.

Сердце отозвалось глубоким стоном: это имя – Ждана – вошло в него острым кинжалом. Но как это возможно?… Вся сосредоточенная на Златоцвете и на попытках восстановить с нею былую близость и любовь, Лесияра в то время даже не стала особо интересоваться дальнейшей судьбой девушки. Кажется, свадьба расстроилась, и Ждана вернулась домой – вот всё, что княгиня о ней слышала. Что приключилось потом? Как Ждану могло занести в Воронецкое княжество?

Но совет Сестёр сейчас занимало другое: все ждали сведений об обстановке в западных землях.

– Прости, государыня, по-другому я хотела представить тебе эту девушку, – проговорила Радимира со вздохом. – Но – воля твоя. Дарёне пришлось стать бродячей певицей и исходить княжество вдоль и поперёк. Думаю, она много видела и примечала в своих скитаниях.

«Что случилось? Как твоя мать попала на запад? Где она сейчас? Как она – жива, здорова ли?» – град этих вопросов хотелось Лесияре обрушить на Дарёну. Последний сон, в котором они со Жданой расстались, дохнул на княгиню печальным холодом; карие глаза тогда были полны слёз, а сейчас смотрели на Лесияру настороженно, с проступающим сквозь блестящую пелену испуга несмелым восхищением. Они не узнавали княгиню, родные и чужие одновременно.

Воронецкое княжество… Нужно было спрашивать о нём, будь оно трижды неладно. Лесияра начала задавать осторожные вопросы – наводящие, намекающие, разъясняющие. Девушка оказалась сообразительной и быстро поняла, к чему всё это. Из её ответов следовало, что особых приготовлений к войне в княжестве не наблюдалось, но были ли её сведения достаточно полными и точными, чтобы на них полагаться и ими ограничиться? Дело было не в недоверии к словам девушки: ложь Лесияра тотчас же почувствовала бы; просто Дарёна, не будучи соглядатаем по роду занятий и не имея особой цели что-то разузнать, наблюдать за происходящим вокруг могла и вполглаза. Лазутчик намеренно и целенаправленно ищет то, что ему приказано выяснить, а бродячая певица подмечает только то, что ей самой кажется занимательным или необычным.

Лесияра приходила к выводу, что одного допроса Дарёны для того, чтобы понять, что происходит на западе, было явно недостаточно.

– Государыня, позволь задать ей вопрос? – обратилась к княгине Мечислава.

Лесияра кивнула. Мечислава, сверкая бронёй и устрашая девушку пристальным и испытующим взглядом, подошла к ней, приподняла её лицо за подбородок и заглянула ей в глаза.

– Скажи, ты видела Марушиных псов? Отвечай правду, или тебе не поздоровится!

Но Дарёну, похоже, было не так-то легко запугать. Один раз взяв себя в руки и освоившись, она уже не сбивалась с этой тропы. Прищурившись, она усмехнулась:

– И что мне будет? Досточтимая госпожа замучает меня в пыточной, замурует в стену живьём или засечёт насмерть плетьми? Поверь, я не настолько цепляюсь за свою жизнь, чтобы бояться смерти, а боли и мучений я вытерпела довольно. Ими меня не застращаешь. Мне незачем лгать. Псов я встречала два раза в своей жизни. Первый, когда… – На миг девушка осеклась, сглотнула и продолжила уже глухо и хрипло: – Когда моего батюшку на княжеской охоте ранил оборотень, и он через три дня сам превратился в такого же. Он скрылся в лесу. Больше я его не видела и не знаю, жив он или мёртв. А второй раз – когда лежала на опушке леса, вся израненная, и меня подобрала Млада. В обличье кошки она сцепилась с псом и, видно, прогнала его. И всё. Пусть госпожа не думает, что эти псы у нас разгуливают среди бела дня по дорогам. Наверно, они прячутся где-то. А где – о том я не знаю.

– Не знаешь или не скажешь? – прошипела Мечислава с угрожающим и холодным блеском в глазах.

Дарёна не успела ответить: Лесияра вмешалась.

– Постойте-ка. Млада? Это которая? – спросила она.

– Одна из моих сторожей, дочь мастера Твердяны, – тут же подсказала Радимира.

– Вот оно что, – нахмурилась княгиня. – Так значит, твои дружинницы разгуливают туда-сюда через границу, а я об этом не знаю?

– Виновата, государыня, – проговорила Радимира. – Но я сама до недавнего времени об этом не знала. И не дружинницы, а только Млада. Она искала там свою похищенную невесту…

– Так, погоди! – оборвала её Лесияра, с каждым услышанным словом поражаясь всё больше. – Какая похищенная невеста? Когда похищена, кем? Почему я только сейчас об этом слышу? Ну и дела!

Радимира, обычно непроницаемая и неуязвимая, сейчас выглядела смущённой.

– Прости, государыня… Это старое дело – ровесник Дарёны. О том случае я тебе не стала докладывать, потому что обошлось без урона и последствий для нас. Злоумышленники с запада, перешедшие наш рубеж, только утащили девицу и скрылись в своих землях. Млада отбыла пять лет в рудниках на самой тяжёлой работе за то, что во время этого происшествия не несла службу, как это от неё требовалось, а лежала у себя, напившись пьяной. О том, что она вопреки запрету отправилась на поиски бывшей невесты в западные земли, я узнала далеко не сразу. А вернее, лишь когда она привела Дарёну две седмицы тому назад. Девушка была ранена, истекала кровью. Млада спасла ей жизнь.

– Бывшей невесты… – пробормотала Лесияра. – Ты говоришь о Ждане?

Радимира, подумав мгновение, кивнула.

– Да, так её звали.

Княгиня откинулась на спинку престола. В висках стучало: Ждана, Ждана… Бедняжка, как же ей жилось все эти годы в землях под господством Маруши? Как дышалось? А Дарёна вдруг промолвила с тихим, ласковым светом в глазах:

– Матушка много хорошего рассказывала мне о Белых горах…

«Значит, она не забыла!» – глупо обрадовавшись, ёкнуло сердце. У матери и дочери даже голоса были похожи. Если закрыть глаза, то как будто Ждана говорила… Лесияра едва сдержалась, чтобы не вскочить и не затрясти девушку за плечи, требуя: «Где она? Что с ней сейчас? Рассказывай же без утайки!» Нет, здесь слишком много лишних ушей и глаз. И без того она едва не выдала себя с головой.

– Довольно, дитя моё, – перебила княгиня, пресекая дальнейшее разворачивание сокровенного на глазах у посторонних. – Похоже, ты поведала всё, что знала. Твои сведения очень полезны для нас, благодарю тебя от своего имени и от имени Сестёр. Будь моей гостьей. Радимира, пусть её проводят в Красную палату: после совещания мне надо будет перемолвится с нею ещё парой слов насчёт её личного вопроса. Подать туда кушаний и питья в достатке.

Распоряжения исполнялись с привычной быстротой и точностью. Прислужница проводила девушку из Престольной палаты, а княгиня на миг закрыла глаза, стараясь овладеть чувствами, разбушевавшимися так не ко времени – как гроза среди ясного дня. Неважно, где и с кем Ждана сейчас. Пусть далеко, пусть замужем. Главное – чтобы была жива и здорова.

– Мда, занятно выходит, – проговорила Мечислава. – Получается, границу пересекать можно безнаказанно… Если эту Младу никто не засёк, то, может, и другим это провернуть удастся? Я бы всё-таки не полагалась на россказни этой девчонки. Нужны лазутчики, как ни крути.

– Вот эту Младу и послать, – добавила Ружана. – Раз она такая пронырливая…

– Одну, что ль? – хмыкнула Мечислава.

– Найдём, кого ещё отправить, – уверенно заявила Ружана. – Самых опытных и выносливых. Хмарь – штука тяжёлая. Государыня! Каково будет твоё решение?

– Соглашусь с мнением большинства, – ответила княгиня. – Это непростое решение, Сёстры. Чреватое сами понимаете, чем… Опасная затея, которая в случае неудачи может повлечь за собой беду. Поэтому тех, кто за то, чтобы послать в Воронецкое княжество лазутчиков, прошу встать. Кто против и кто затрудняется дать ответ – может остаться сидеть. Помните: с одной стороны, это поможет нам узнать, чего ждать в ближайшее время от западных земель, а с другой – мы нарушаем условия мира и тем самым можем навлечь на себя именно то, чего стараемся избежать. Подумайте, Сёстры, подумайте… Не спешите. Я подожду.

Сперва настала тишина, только с треском плясал огонь в каменных кошачьих пастях, потом негромко загудело обсуждение. Лесияра ждала, а её мысленный взгляд тем временем пронзал сумрачное пространство земель Воронецкого княжества, светлокрылой птицей сквозь чёрную дымовую завесу летел к Ждане, где бы она сейчас ни находилась… И вместе с тем княгиня не могла не поражаться самой себе: то, что она считала кратковременным увлечением, оказывается, пустило глубокие корни. Это имя – Ждана – дремало и таилось до своей поры, загнанное в глубокую нору, а потом, выбрав, как назло, самый малоподходящий миг, прыгнуло на беззащитное сердце, как зверь на добычу. Причём очень голодный зверь. Да, Лесияра хотела стереть это имя из памяти и даже пыталась винить его обладательницу во всем, что случилось со Златоцветой, но… Разве Ждана была в этом виновата?

И вот, одна за другой Сёстры начали подниматься со своих мест. Мнения их разделились так: двадцать пять считали, что риск оправдан и следовало отправить на запад разведку, а двадцать две – что нарушение условий мира может повлечь за собой войну, а значит, пересекать рубеж ни в коем случае нельзя. Двое воздержались, и Радимира оказалась в их числе.

– Что ж, будь по-вашему, – сказала Лесияра. – Предоставляю всем военным советницам самим выбрать из числа своих дружин тех, кто наилучшим образом подходит для такого задания. Радимира, вопрос с Младой решён: она отправляется. Раз она уже бывала там, значит, ей будет проще. Одновременно с этим соглядатаи отправятся в Светлореченское княжество. Это дело куда менее опасное, но всё же надо отнестись и к нему со всем возможным тщанием. Посложнее будет с разведкой земель за Мёртвыми топями. Туда придётся пробираться через Хину, но, думаю, и в этом ничего невозможного нет. Ну и, само собою разумеется, следует привести все войска в готовность. Ничего пока не предпринимать, просто быть готовыми в любой миг вступить в бой.

Отдав все распоряжения, Лесияра объявила совещание оконченным. Ей не терпелось скорее задать волновавший её вопрос…

В Красной палате Дарёна оказалась не одна. Сидя у столика, на котором красовались блюда с нетронутыми кушаньями, она беспокойно отщипывала и жевала кусочки медового пряника, а вдоль стены с окнами расхаживала Млада. Ещё бы Лесияра её не узнала! Синие яхонты этих глаз, бесстрашные и твёрдые, невозможно было забыть; острому клинку их взгляда Лесияра противостояла не один раз в тот злополучный день – день первой встречи со Жданой… Представ перед княгиней, как вынутая из сундука одежда, он вспомнился ей во всех подробностях.

– Здравствуй, Млада, – промолвила Лесияра.

– И тебе здравия желаю, государыня, – ответила та, повернувшись к княгине лицом и замерев в почтительной позе.

Сделав вскочившей Дарёне знак сесть, Лесияра подвинула тяжёлое кресло с высокой резной спинкой к столику и опустилась в него. Кажется, она начинала понимать, какого свойства личное дело было у Дарёны, а точнее, у них обеих. Поглядывая на них сквозь добродушный прищур, она усмехнулась:

– Что ж вы, гостьи дорогие, к яствам не притронулись?… Не голодны, иль не любо моё гостеприимство?

– Любо, госпожа, – поклонилась Млада. – Всем любо. Хороши яства, да только кусок в горло не лез, уж прости.

– А что так? – двинула бровью Лесияра, беря кувшин с мёдом-вишняком и разливая сладкое светло-красное питьё. Из кувшина с плеском падали в кубки целые ягодки. – Медку вот хоть отведайте… Хороший, выдержанный, двадцать пять лет в бочке томился.

Отказаться ни Млада, ни Дарёна не дерзнули. С удовольствием осушив кубок до дна, Лесияра проговорила:

– Ну, слушаю вас. Излагайте, с чем пришли.

– Государыня, – начала Млада, прочистив горло для верности. – Я прошу дозволения взять Дарёну в жёны. Не удивляйся, почему я спрашиваю об этом тебя… Дарёна родилась в Воронецком княжестве, но в ней течёт и светлореченская кровь.

– Мне это ведомо, – перебила княгиня с улыбкой. – Она только что рассказала. Не вижу препятствий для вашего союза. Западное происхождение Дарёны – не великая беда, если хорошенько почистить её от остатков хмари… По большей части это, как я вижу, уже проделано, но кое-какой холодок ещё есть. Нужно провести обряд посвящения, чтобы Лалада приняла её под своё покровительство, и после этого – женитесь на здоровье.

– Благодарю, госпожа, – поклонилась Млада снова. – Всё будет сделано, как полагается…

– А невеста-то что говорит, м? – лукаво прищурилась княгиня. – А то ты про свадьбу толкуешь, а она – молчок, и в глазах – ни искорки. Или она ещё не решила? Дарён… Ну, чего молчишь?

Судорожно вздохнув, девушка выдавила улыбку. Ещё недавно в Престольной палате она держалась так смело и прямо, почти дерзко, а сейчас в уголках её глаз набрякли слёзы, будто что-то в ней надломилось. Млада нахмурилась.

– Дарёнка… – дрогнувшим голосом пробормотала она.

Девушка замотала головой и поспешно смахнула блестящие капельки пальцами.

– Это она от радости, – подбодрила Младу княгиня. – К слову, время ещё подумать у неё будет. На совете Сестёр было решено поручить тебе важное задание, Млада. Что и как – о том узнаешь у Радимиры, она тебя ждёт. Поэтому давай, поцелуй на прощание свою ненаглядную и отправляйся. Если успешно справишься, в накладе не останешься: плату получишь щедрую, и свадьбу вам отгрохаем – всем на зависть.

Дарёна встрепенулась, встревоженная словом «задание», а Млада, потемнев лицом, постаралась, впрочем, не показать никаких чувств относительно него.

– Слушаю, государыня, – отозвалась она сухо, выпрямившись. – Дай мне только время переправить Дарёну в дом моей родительницы.

– В этом нет нужды, – ответила Лесияра. – Твою невесту я буду рада принять и разместить здесь, у себя. Беспокоиться тебе не о чем, – добавила она с многозначительной усмешкой. – Дарёну я сберегу и позабочусь о ней, как о своей дочери. Даю тебе моё княжеское слово чести, что к твоему возвращению она будет в полном благополучии.

– Как прикажешь, госпожа, – с льдистым звоном в голосе сказала Млада. И прибавила тише и мягче, сменив сухой и деловой тон на ласковый: – Дарёнушка… Иди, обнимемся перед разлукой. Ничего не поделаешь – служба моя такая… Не печалься, постараюсь скоро к тебе вернуться.

Поднялась со своего места девушка как-то неуверенно и неуклюже, но прильнула к груди Млады порывисто и крепко. Сквозь зажмуренные веки просочились слезинки. Лесияре даже стало совестно за принятое решение об отправке Млады на запад. Больше всего ей хотелось бы, чтобы Дарёна радовалась, а не горевала.

– Не тужи, – сказала она девушке ободряюще. – Вернётся к тебе твоя избранница, никуда не денется… Не сидеть же ей вечно в сторожах границы, пора отличиться и в чём-то позначительнее.

Крепкий поцелуй – и Млада выпустила Дарёну из объятий, на прощание улыбнувшись одним взглядом. Умели её глаза быть не только яхонтовыми клинками, но и тёплыми незабудками – когда смотрели на девушку.

И вот, они остались среди ало-золотых стен вдвоём, и Лесияра смогла наконец спросить с трепетом в сердце:

– Дарёна, а жива ли, здорова ли твоя матушка?

Карие глаза снова озарились тёплым и ясным янтарным светом:

– Много она мне рассказывала о Белых горах… И о тебе, государыня. Знаешь, как она о тебе говорила? Что прекраснее тебя нет никого на свете.

«Ждана, Ждана!» – застонало сердце, и Лесияра едва сама не застонала – вслух. Значит, помнила, любила… Эти глаза, этот голос… Как будто не девушка, а сама Ждана сказала это: «Прекраснее тебя нет никого на свете».

– Не томи же, – взмолилась княгиня. – Как она? Всё ли с нею благополучно?

Дарёна погрустнела, и в груди Лесияры леденяще разлилось ужасное предчувствие.

– Я не знаю, государыня, – вздохнула девушка. – Я четыре года скиталась и давно не видела матушку… А когда побывала в родных краях снова, наш дом стоял заброшенный. И матушка, и мои братишки куда-то пропали. Быть может, их и на свете уж нет.

От облегчения у Лесияры даже зазвенело в ушах. Она ждала страшного слова – «умерла», но заброшенный дом ещё ничего не значил. Потери второй звёздочки в пруду княгиня не перенесла бы…

– Дарёна, а ты видела её могилу? У соседей спрашивала? – пробормотала она. – Если твоя матушка и братья пропали, это не значит, что их нет в живых.

– Я хотела спросить, но попалась на глаза людям князя Вранокрыла, – ответила Дарёна печально. – Меня же изгнали из родного дома и под страхом смерти запретили возвращаться… А они меня увидели и начали выпытывать, кто такая, мол, чьих буду. Насилу ноги унесла. Не до расспросов было.

– Изгнали? – нахмурилась Лесияра. – Кто тебя изгнал и за что?

– Князь и изгнал, – был ответ. – За то, что я его по спине ухватом вытянула.

При этих словах княгиня не удержалась – фыркнула.

– Вот это ловко! А ты девица не промах, как я погляжу… На совете смелые речи вела, князей по спине лупишь. А за что ты его?

Губы девушки ожесточённо подобрались, голос прозвучал глухо:

– После того как отец оборотнем стал и в лес ушёл, князь на матушку глаз положил. Пришёл к нам однажды и стал её домогаться… Я его и треснула. Чтоб меня не казнили, матушка… – Голос Дарёны пресёкся, она сглотнула и не сразу смогла продолжить. – Позволила ему, чего он хотел. Он слово сдержал, и вместо казни меня выгнали из родных мест.

Усмешка сбежала с лица Лесияры. Всё нутро горело, точно по кишкам растеклось расплавленное железо. Ненависть, от которой едва не лопается кожа на сжатых кулаках, а сердце превращается в кусок холодного камня – вот что она испытала. Но и саму себя она считала виноватой: не проследила, не уберегла. Теперь же оставалось только одно – убить Вранокрыла лично. Если бы она хоть раз видела властителя западных земель своими глазами, то сейчас просто взяла бы меч, перенеслась бы к нему через проход в пространстве и одним махом снесла бы этому похотливому топтуну его петушиную башку… Но всякие связи с Воронецким княжеством были давно прекращены, и нынешнего правителя Лесияра не знала в лицо, а значит, и не могла попасть к нему вот так, напрямую. Значит, придётся искать другую возможность. Как бы то ни было, Вранокрыл должен быть наказан.

– Он за это поплатится, – процедила княгиня вслух. И добавила уже мягче, обращаясь к вздрогнувшей Дарёне: – А ты не печалься. Они живы, просто ушли в другое место.

…Уложив дочку спать, она вышла в сад, под безмолвно мерцающий шатёр звёздного неба. В воздухе чувствовалась близость зимы – крепкая, пронзительная свежесть с запахом снега. Тёмное зеркало пруда отражало звезду – ту самую, которая не меркла из года в год, бросая с недосягаемой вышины в сердце княгини тонкий лучик надежды.