Текст книги "Стужа (СИ)"

Автор книги: Ал Коруд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

Глава 5
Купол

«Выходящие» были в этот час на редкость возбуждены. Но так всегда перед долгожданным выходом на поверхность. Мрачной зимой наверху отправляются в крайних случаях и очень ненадолго. Мороз за восемьдесят не выносит ни техника, ни люди. Хотя последние зачастую оказываются более крепкими.

– Гульфик взял с подогревом? – сурово спросил новичка Иван Седов.

– Нннет…

– Вот и зря, – начал подыгрывать своему водителю командир партии «выходящих» Станислав Лещинский. – Вот останешься без хозяйства, ни одной девке нужен не будешь. А они нашего брата ой как любят.

Фролов уже не мог смотреть без смеха на подначивание старичков и отвернулся. Выдал всех механик Ингвар Мядель, старик еще с первого призыва:

– Какой еще подогрев? Нет у нас в скафандрах разъема для такого.

Ван Терентьев все понял и тут же надулся, поглядывая на старших с осуждением. С чувством юмора у молодых частенько не получалось. Или он за эти годы здорово изменился. Ван родился и вырос уже на станции. Он был из четвертого поколения стажеров.

Фролов внимательно наблюдал, как открывается люк первого шлюза. Сегодня они выходили через технологичный верхний лаз. Пусть и не самый удобный, но зато его смогли с легкостью расчистить автономные дроны, управляемые операторами на станции. В минус 58 те еще относительно надежно работали. Так что рисковать не стали и использовали в кои веки специализированную технику отряда.

– Напоминаю. Ваша главная на сегодня задача – проверка датчиков. Понимаю, что муторно и неинтересно. Но это на самом деле важно в первую очередь. Сами знаете, пару градусов туда-сюда могут повлиять на график предстоящих выходов.

«Выходящие» внимательно слушали своего командира. Они внезапно получили от энергетической секции целую кучу срочных заказов в самом низу. Так что работы у СпаСа в ближайшие недели будет много. И такое положение дел спасателей откровенно радовало. Каждый рабочий выход – это бесценный опыт и новые находки. И повышение твоего социального статуса.

– Второе, очистка бронекупола ото льда и снега. Механизмы изнутри уже готовы к открытию. Больше света – больше свежих овощей. Всем всё понятно?

– Так точно!

– Попутного ветра!

– В жопу!

Все засмеялись. Это шутливое пожелание появилось у спасателей случайно и очень давно. Машина спасателей потерпела аварию. Водитель не мог встать, так и остался накарачках. Затем он догадался что ветер дует сзади в нужную сторону. Отломал двери и прицепил на задницу. В итоге так и долетел на коленях до зоны радиосвязи. Все «Выходящие» встали и двинулись к вездеходу. Только Лещинский свернул направо и полез в небольшой РУМ. Ремонтно-универсальный модуль. Люк шлюза тут же начал закрываться и Фролов поспешил в дежурную. Он мог бы наблюдать за выходом и из кабинета, но хотел быть со своими парнями.

Братство – вот что отличало «выходящих» от остальных обитателей СС 25.

– Внешний открылся.

– Отлично!

– Так что не зря вчера до полуночи мудохались.

– Ага. Только трубки гидравлики из-за этого перемерзли.

– Новые сделают. Этого материала на станции, как грязи. Да, кэп?

– Вы на мониторы лучше смотрите. Какие показатели телеметрии?

– Тепло, всего пятьдесят четыре. И ветер два метра в секунду.

Фролов не поверил:

– Это точные данные?

– Несколько раз перепроверили, кэп.

Василий обернулся на главного техника из метеорологической службы. Они вместе входили в секцию по внешним связям.

– Матвей, так может быть?

Метеоролог почесал бороду.

– Только в одном случае, Вася. Идет потепление.

Командир СпаСа хмуро усмехнулся:

– Сколько раз я это слышал.

– Второй год подряд, Вася, нормы выше. Мы, конечно, осторожны. Но… нам нужны информация с других мест. Жаль двадцать четвертой нет. Их данные бы весьма пригодились. Они как раз стоят на излучине и могли бы промерить датчиками степь.

– Двадцать шестая доставит. У них есть связь до тридцатой станции рабочая.

– Хорошо бы. Не пора бы им подумать о ретрансляторной вышке?

– Сдует зимой. Пробовали.

– Неудачное местечко им выбрали. Надо искать самим локацию.

Метеоролог поджал плечами:

– Кто ж знал, что рельеф так поменяется? Так что ждем весенний караван. Но это еще как минимум четыре недели.

Фролов нахмурился:

– Вы не дадите нам разрешение на выезд в Промку?

Матвей развел руками:

– Ты знаешь правила, Василий. Будет ровным температурный график, тут же дадим добро.

– Это же весна, тут ничего невозможно спрогнозировать, друг.

– Я постараюсь сделать все, что от меня зависит. Ты меня знаешь.

– Спасибо.

Фролов считал, что все равно Соболев их выпустит. Энергетики поднажмут, да администрация закроет глаза в свете открывшихся обстоятельств на нарушения режима. Не они же будут шкурой рисковать.

– Парни, как дела?

Дежурный, не оборачиваясь, ответил:

– Оборудование проверили, внесли поправки. Теплее на два градуса. РУМ пошел наверх, остальные его прикрывают.

– Принято.

Фролов повернулся к третьему экрану. Универсал состояли из гибких сочленений и сейчас был похож на механическую гусеницу. Крайне надежную и удобную машину оставили им предки. Тем, кто её сконструировал памятник бы воздвигнуть. Сколько раз она их спасала. Вот и сейчас РУМ должны очистить снежный панцирь, что покрыл за долгую зиму бронированный купол. Им крайне необходим природный ультрафиолет!

– Осторожно!

РУМ все-таки сорвался с ледяного козырька и повис на страховочном тросе.

Дежурный смены спокойным голосом командовал:

– Тяжелый, включай лебедку. Стоп! Не торопись. Под снегом наледь, – он повернулся к Фролову. – Кэп, что делать будем? Толщина больше положенной.

– Тяните кабеля и отогревайте снизу. Пусть работают роботы. Лишних людей убрать с поверхности.

– Принято!

РУМ уже вытащили на твердую поверхность, и сейчас он ставил вокруг себя якоря. Инженерная бригада потащила наружу энергетические кабели. Устройство внешнего обогрева до сих пор работало исправно. Дроны послушно и неуклонно прогрызали под снежным завалом тоннели, подтягивая за собой кабели.

К обеду все было закончено, и РУМ начал скол панциря. В какой-то момент критическая масса сработала и глыбы льда вперемежку со снегом полетели вниз под гору. Не в первый раз спасатели таким образом очищали купол. Сейчас не повезло лишь одному из роботов. Его вытянули назад, но правая гусеница была напрочь сломана.

– Поздравляю, товарищи, с весенним открытием купола! – торжественно объявил Фролов. В ответ ему раздался радостный гул голосов. Сезон открыт!

Василий двинулся в кабинет. Остальное и без него сделают. Сегодня и завтра окончательно очистят купол, проверят створки и, если температура не упадет, послезавтра в специальном подкупольном зале, занимавшем часть первых трех этажей, появится естественный солнечный свет. Ультрафиолетовые лампы работают в теплицах, медицинских отсеках, но ничто не сравнится с настоящим освещением, что дарует им Солнце. Пусть оно палит не так горячо, как бывало раньше, но все равно без него на Земле окончательно бы воцарилась Смерть.

Еще бы знать точно, сколько еще нестись их планетной системе сквозь грёбаное облако космической темноты, что почти уничтожило все живое на планете. Но они пока еще существуют! Как и жалкая цепочка спасательных станций, тянущихся от Крайнего Севера до юга. Фролов пошел мимо вырисованной на стене метки СС 25. Всего на их континенте их было построено пятьдесят. Хотя ходили слухи, что цепочка не была достроена до конца. Из-за начавшегося хаоса сроки завершения строительства резко поломались. Или подвели подрядчики.

На пульте горел одинокий огонек. Оборудование станции далеко не везде было самым передовым. Создатели больший упор делали на надежность и долговечность. Так что зачастую применялись старые добрые решения технических проблем. Василий нажал на кнопку микрофона:

– Слушаю, Петр Степанович.

– Тебя можно поздравить?

– Еще рано. Окончательно поймет только завтра.

– Не прибедняйся, – после паузы Соболев поинтересовался. – Ты все еще хочешь ехать на Промку?

– Есть заказ от энергетиков. Да и оценить обстановку не помешает. Мы там три сезона не были. Учитывая некоторые новости, – Фролов многозначительно помолчал, – нам нужно стать активней.

– Хорошо. Я переговорю сегодня с директоратом.

– Спасибо.

– Не за что. И ты…зайди вечерком. Отметим начало сезона.

– Обязательно.

Фролов выключил микрофон и задумался. О чем на самом деле хотел глава секции по внешним связям станции 25? И почему боится говорить открыто?

«Дьявол дери! Что творится на станции? И в самом деле, надо бы обращать внимание не только на поверхность».

Противный до жути холодок пробежал по спине командира службы спасения. Таким образом, он всегда предвосхищал грядущие неприятности. А своему чутью Василий доверял. Оно всегда его выручало. Похоже, что внутри станции опасность стала больше, чем снаружи.

– Василий Иванович, приветствую. Нас можно поздравить?

В коридоре уровня Б его перехватил пожилой бородач. Глава инженерной группы их секции Сергей Петрович Прохоревич. Те отвечали за работоспособность внешних узлов и механизмов купола. Так что им обоим поневоле приходилось частенько общаться.

– Пока все идет успешно.

– Зайдем ко мне, заодно перекусим?

Фролов понял, что до него у инженера есть важное дело, потому не возражал. Он как обычно в таких ситуациях пропустил время обеда, а с сухими пайками в службе нынче было плохо. Еще один знак, что на станции проблемы.

Прохоревич жил на широкую ногу, занимая огромный кабинет. Правда, он почти весь был заставлен приборами и техникой. В небольшом предбаннике сидела молодая девица, одетая в рабочий комбинезон. Еще одно отличие инженеров от других администраторов. Это были настоящие работяги, что понимали, какой невероятной ценой удается поддерживать жизнь станции.

– Милочка, организуй нам чего-нибудь перекусить, пожалуйста.

Девушка улыбнулась и тут же исчезла.

Фролов бросил взгляд вслед стройной фигурке и покачал головой:

– Прыткая!

– Так это дочка Анисима. Помнишь его?

Василий задумался. Легендарный инженер, спасший станцию на втором году существования. Внешний контур обогрева в первые сильные морозы за восемьдесят не выдержал нагрузки, что угрожало верхним уровням заморозкой. И только инженерный гений Анисима спас тогда их от тяжких последствий.

– Великое солнце! Это как бежит время! Мы лишь стареем.

– Не прибедняйся! Выглядишь бодрячком. Видимо, работа снаружи молодит? До сих пор девчата на тебя поглядывают?

– Не подкалывай. Нынче не до этого.

К своему удивлению Василий был вынужден себе признаться, что противоположный пол его все-таки волнует. Да и Мила бросала в его сторону многозначительные взгляды. Как никак он настоящая легенда станции!

«Боже правый! Я попал в седые скрижали!»

Помощница организовала двум руководителям неплохой обед с первым, вторым и «кофием». Расставив судки на небольшом низком столике, девушка удалилась. Прохоревич подмигнул и достал из-под стола узкий термос.

– Думаю, пора сбрызнуть!

Фролов понюхал, затем изумился:

– Да быть не может? Неужели из старых запасов?

Инженер рассмеялся:

– И ты купился! Нет, этот раствор особо специальной очистки.

Василий неспешно пригубил крепкий напиток.

– Неплохо. Но что скажет на это гражданин Набиев?

– Да пошел он туда, откуда берется сырье для теплиц!

– Не любишь ты полисов!

– А не фиг соваться, куда не следует! Больно много власти эти упыри отхватывают и мешают людям работать. Не представляешь, сколько их идиоты «Следящие» безмозглых инструкций нам ежеквартально присылают!

– А ты?

– Использую их в клозете. Они в моем секторе мне никто.

Фролов зачерпнул ложкой суп и попробовал на вкус:

– А недурственно! В нашей столовке такое не подают. С первого уровня?

– Обижаешь? Собственные поставки от пищевиков. Ты бы и сам мог наладить для своих ребят. Было бы желание. Горизонтальные связи для станции необычайно важны. А ты зачастую их отчего-то игнорируешь.

Василий обиженно отодвинул судок с супом:

– Ты знаешь мои принципы, Сергей!

– Это еще что такое, Вася? Ты хочешь со мной поссориться?

Прохоревич хитро улыбнулся. Один из сложившихся обычаев нового мира – нельзя отказать хозяину в угощении.

Пришлось Фролову доесть суп и приступить ко второму. Серому куску белковой массы.

– Вкус насыщенный. На курятину похоже.

– Экспериментальная партия. И вот об этом я хотел с тобой поговорить.

Фролов откинулся на диванчике. Похоже, что его ожидала неделя свежих открытий. Ну что ж, он сейчас к ним готов и собран.

Глава 6
Оранжерея

Обычный сумеречный свет пасмурного дня под куполом воспринимался, как ослепительно яркий. Отодвинутые в стороны броневые щиты впустили внутрь станции стандартный для человека в прошлом дневной поток освещения. Долетевший от желтой звезды, он, казалось, в эти долгожданные часы пропитывал каждый сантиметр внутреннего пространства. Вселяя надежду на лучший исход и радуя душу. Фролов пристально огляделся. Это было его давней привычкой. Снаружи исключительно собственная внимательность к деталям может помочь тебе выжить.

А в этом непривычно объемным для станции помещении лишь толстенные, чуть замутненные от времени стекла отделяли маленьких человечков от бушующей наверху смертоносной стужи. Фролов хмуро взирал на бледные, тщедушные тельца детей из младшей группы. В несколько рядов они лежали в одних трусиках на специальных стеллажах, что медленно крутились, как на гигантском аттракционе вверх-вниз. Верхние ряды уже плавно опускались к основной платформе, чтобы вскоре освободить место для следующей партии. Старшие ребята готовились в этот момент в предбаннике, раздеваясь и примеряя темные очки. Такие возрасты уже приходилось делить на смены по полам. Но и они не блистали здоровьем. Худые, землистого цвета лица, впавшие глаза. Новое поколение родилось крайне болезненным. Люди понемногу вырождались.

– Ты чего здесь?

Василий резко повернулся и наткнулся на холодный взгляд худощавой до нездоровья женщины. В обтянувшем тело рабочем сарафане она выглядела несколько воздушно и, как ни странно, привлекательно. Ведь мужчина отлично знал, что находится под тонкой тканью. Слишком хорошо и потому не мог быть беспристрастным.

– Завтра ухожу в Промку, – коротко заявил он.

Светлана неторопливо повернулась к партии детей, что полулежали на специальных гамаках отдельно. Бледные лица вкупе с черными очками на ярком свету делали их внешность странной и несколько гротескной.

– Почему именно туда?

– Есть обстоятельства.

– Опять эти ваши вечные секреты и тайны, – женщина вздохнула и подняла глаза, такие же холодные и тусклые, как «вечные лампы». – Посмотри на этих ребятишек. Разве скажешь, что им скоро десять лет? А ведь через пару месяцев им придется делать довольно взрослую работу, перелопачивать тонны водорослей, помогать в уборке и очистке фильтров, следить за порядком на уровнях и учить младших. Только хватит ли у них на это сил и здоровья?

Она замолчала, безмолвствовал и Фролов. Что он мог ответить? Его привычный в прошлом оптимизм в последнее время то и дело натыкался на вот такой ледяной пессимизм, ставший необычайно популярным на станции. Как будто люди резко потеряли желание выжить и смирились с собственной незавидной участью. Как вирус эти мысли проникали в головы и поселялись там надолго.

– Ты опять была внизу?

– А тебе чего до меня?

– Света, это опасно! Люди Набиева только делают вид, что не замечают ваших незаконных сборищ.

– Знаешь, мне уже все равно. Я поняла, тебя завтра не ждать.

Рот Фролова невольно скривился. Размолвка с любимой женой резала его сердце без ножа.

– Как будто ты бываешь дома.

– А ты! – Светлана внезапно для нее горячо вскинулась. – Где ты был раньше, когда требовался? Где ты был, когда умирал наш сын?

Удар был нечестным и слишком жестоким. Начальник одной из самых важных служб на станции прямо на глазах сгорбился и осунулся. Он думал, что боль со временем утихнет. Но этого так и не произошло. Старая рана никогда до конца не заживает.

– Ты знаешь, где мне пришлось находиться.

– Спасать мир, чужих детей, – саркастичная улыбка тронула тонкие губы женщины. – А что этот мир сделал для тебя? Или для меня? Или для них?

Василий покачал головой, их споры с самого начала был бессмысленными. И с каждым разом становились все ожесточенней.

«Её душа уже отмирает».

Понимать такое было невыносимо больно. Принять еще больней. Неужели боль будет вечной?

«Наверное, и в самом деле стоит принять этот мир таким, каков он есть и будет. Миром умирающего человечества. То, что выйдет потом на поверхность, уже не будем нами!»

– Тогда забери, пожалуйста, свои вещи. Я перееду в комнату отдыха.

Глаза у женщины сверкнули:

– И отдашь нашу квартиру разным проходимцам! Нет, я не дам согласия. Хотя бы ради тебя. Ты, как никто, имеешь право на комфортный отдых.

– Спасибо и на этом.

Ком встал в горле, он лишь искоса глянул, когда Светлана ушла с медбратьями вынимать детишек из подкативших к посадочной площадке кушеток. Бросив последний взгляд в сторону гигантского бронированного окна, Василий поспешил к технологическому выходу. Рядом с ним уже раскручивалась висячая оранжерея. Растениям также требовался настоящий свет. И чтобы не возникало лишних мутаций, агрономы регулярно вывозили ряд культур под бронекупол.

И по секрету командиру СпаСа недавно рассказали, что именно в оранжерею попадают довольно странные культуры, о которых лучше не упоминать вслух. Хотя этого следовало ожидать. Человеку свойственно идти легким путем. Ему проще забыться, чем психологически себя настроить правильно. А набирали сюда людей в тот несчастный для планеты год в первую очередь с точки зрения владения специальностью или научного потенциала. На психологический портрет обращали меньше внимания. Было как-то не до того. Создание «станционного проекта» проходило при жутчайшем цейтноте. Не докончив проектировать до конца, их уже строили. В условиях полной секретности, и дав надежду людям, находящимся при власти и капитале, но в первую очередь строителям.

Обманули, конечно, всех. Зачем на станциях бывшие правители или военные? Но все равно через сито прошло достаточно неуравновешенных лиц и даже просто полных ублюдков. С ними со временем справились, но упустили тот момент, что один моральный урод мог психически заразить рядом с собой множество попросту слабых людей. Банальная психологическая индукция. К тому же мало кто исследовал жизнь закрытого социума в течение долгого времени.

Василий усмехнулся, подойдя к бетонной лестнице. Да не было никогда подобных экспериментов. Кто же в здравом уме согласится на такое? Запереть себя в тюрьму! Последние, кстати, также не показатель. Уж больно контингент в них специфический. Выбраковка социума. Стоило ли вообще возиться с ними? С точки зрения человека, не раз ставившего на кон жизнь собственную и чужие, то уголовное дерьмо их старого мира стоило зачищать под ноль. С пользой для человечества.

Но были ведь и эксперименты в космосе? Люди уже начали дальние перелеты, проводят практические испытания и на Земле. Но ведь в космонавты отбирают особых, лучших. Вот корень зла – стоило собирать лучших, но получилось, как всегда. В итоге случилась мешанина, присущая заурядному социуму. Сюда попало слишком много обычных, донельзя простых людей. А простота, как говорят, хуже воровства.

Фролов спустился на пару пролетов. Оранжерея в глубину занимала четыре уровня. Станция не была похожа на улей или правильный параллелепипед, её трехмерный абрис сложно было назвать четкой фигурой. Начав с огромного сечения шахты, в которой нарастили бетонный каркас, она со временем обросла дополнительными помещениями, ходами, целыми блоками. Даже жилые секции не шли вровень, занимая от одной трети до почти всего уровня. Чем ниже располагалось жилье, тем кучнее шли внутренние помещения, тем шире расползлись в стороны технологические отсеки.

Станция продолжалась строиться и после катастрофы. Дополнительно бетонировались тоннели, укреплялись рабочие ходы, шахтеры пробивали новые. Внутри уровней строились перегородки, монтировалось оборудование. Что-то даже напрочь сносилось и возводилось заново. Работы продолжались еще лет десять минимум. Кое-где шли до сих пор. Материалов на станцию завезли до черта. На всякий случай.

Сам Василий помнил тот период плохо. Он как раз начал работать в спасателях. Наступило совершеннолетие и сильного практичного юнца заметили люди из СпаСа. Под бронекуполом и снаружи также тяжелой работы хватало. Пришлось на ходу менять некоторые выходы из Купола, устраивать новые проезды в заваленном снеге мире. В первые годы на поверхность планеты обрушился не умолкающий ни на день буран, наметший горы снега. Пока океаны окончательно не замерзли.

Он помнил то чувство под куполом, когда снаружи воет дикий, не перестаивающий дуть месяцами ураган. Он пронесся над всей планетой, уничтожая леса, снося человеческие строения, уничтожив последних животных и занеся поверхность толстым слоем снега. Так это и осталось в памяти. Монтажные работы шли под беспрестанный вой ветра. Поначалу было очень жутко. Затем привыкли.В редкие периоды затишья старшие выходили наружу. Возвращались не все. Самая большая смертность в их отряде пришлась именно на те годы. Не хватало опыта, не была грамотно подготовлена аппаратура и техника. Ну и люди шли обоснованно на риск, зная, что стоит на кону. Особенно поверхность выгрызла Второй призыв. Если первые еще хоть чему-то научились, то свежие новички гибли буквально пачками. И перестать выходить именно в те проклятые месяцы было нельзя.

По прошествии многих лет, Фролов считал, что это была дурь. Все-таки не стоило так спешить. Но кто тогда знал и предвидел последствия? Но он и сам был из таких. Лез первым, рисковал, побеждал и терял. Но мощнейший и честно заслуженный авторитет среди «выходящих» заработал именно тогда. Своим природным чутьем, рассудительностью и умением в самой сложной ситуации определить наилучший выход. Так что после смерти бывшего командира СпаСа Кузнецова на должность выбрали его. Старый состав Директоров проголосовал единогласно.

«Где же ты сейчас, то чудное времечко!»

– И здесь запустение.

Василий с досадой прошел мимо груды мешков со строительным материалом. Еще настоящим, с поверхности. Тот так безалаберно обычно не использовали. Он заглянул в помещение. Понятно. Начали долбить новый ход, но затем передумали. Но зачем тогда было оставлять материалы? Фролов подумал и достал графический планшет. Не нужно вам, пригодиться нам. Пятый технологический лифт недалеко. Дотащат на тележках и поднимут к себе. Надо лишь подсказать Прохоревичу. Тот точно не забудет. Раз каждый играет нынче на себя, то ему, зачем теряться?

«Всего неделя и ты уже мыслишь иначе, Василий?»

Но он же должен принять единственно верное решение? А оно было непростым и олдам типа Соболева здорово не понравится. Подразделения станции разошлись по корпоративным сообществам. И не они этот процесс начали.

«Ничего, мы еще повоюем!»

Дверь после характерного стука открылась.

– Привет, кэп.

– Здравствуй, Эльдар.

– Проходи. Чай будешь?