Текст книги "Халявщик (СИ)"

Автор книги: Акким Драников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

– Ты как? – встревожено спросил Софт, развязав женщину.

– Нормально, только голова немного кружится. А кто это?

– Боевик местного олигарха.

– Он хотел тебя убить?

– Похоже на то.

– Какой ужас! Интересно, что с ним случилось?

– Понятия не имею, – ответил Софт, хотя кое-какие догадки на этот счет у него возникли. – Надо вызвать Корнета, пусть разбирается. И не мешало бы ему прихватить местного доктора. Как говорят в таких случаях, вскрытие покажет.

Вскрытия не понадобилось. Врач, на земле специализировавшийся в кардиологии, мельком глянул на остывающее тело и потрясенно воскликнул:

– Невероятно! Глазам своим не верю! А я считал, что в Улье такое абсолютно исключено.

– В чем дело, доктор? – нетерпеливо спросил Корнет.

– Налицо все признаки обширного инфаркта. Да что я говорю обтекаемыми фразами. Инфаркт и есть, уверен в этом без всякого вскрытия.

– Вот это номер! – потрясенно выдохнул Корнет. – В Улье люди не болеют даже похмельем. А тут сразу инфаркт. И как вовремя! Откровенно говоря, мне слабо верится в случайность. Кто-то здесь подсуетился.

А Софт точно знал, кто именно. Золотая рыбка, больше некому. Так вот, значит, какие она исполняет желания. Причем не спросив. Вполне в духе Улья. Рыбка спасает его от неминуемой смерти. Интересно, сколько раз? Классических три?

Корнет тем временем вышел на кухню и отдал по рации какое-то распоряжение, а затем приступил к допросу Эльнуры. Убийца выдал себя за сослуживца Софта. Женщина, пока еще слабо разбирающаяся в местных реалиях, открыла ему дверь и получила удар, от которого потеряла сознание. Очнулась она лежащей на кровати с кляпом во рту. Руки и ноги несостоявшийся мокрушник замотал ей скотчем.

– Это боевик Гешефта, – начал было Софт, но Корнет перебил его. – Знаю. Или думаешь, что я на работе мух считаю? Мной уже отдан приказ задержать Гешефта, но ребята не могут его найти. Есть подозрение, что он ушел с дневным караваном. Видишь, у этого типа рация. Тебя вели, а заодно держали в курсе Гешефта. Наверняка сообщили ему, когда ты вошел в дом. Не дождавшись сообщения о ликвидации, Гешефт решил перестраховаться. Мне уже сообщили, что караван задержался на час. Ждали Гешефта.

– Или убийцу, – добавил Софт.

– Верно, – согласился Корнет. – По первоначальному плану именно киллер должен был уйти из города, чтобы избежать разоблачения. Но дело сорвалось, и этим каналом воспользовался сам главарь.

Софту было понятно все, кроме одного. Почему именно он? Почему не Утес, не Корнет, не Куркуль, а, по сути, рядовой городской служащий. Но вскоре он получил ответ и на этот вопрос.

Мамба то и дело окидывала взглядом своих новых подданных. Она впервые оказалась рядом с этим кластером, а они здесь уже долго отъедались, знали, как и когда ждать появления новых буренок. Стая оставалась на месте. С десяток коров зараженные подтащили к околице деревни, рассчитав тютелька в тютельку. Отсюда, как потом выяснилось, было несколько десятков метров до границы перезагрузки. Туши лениво покусывали, даже в зараженных еда уже не лезла, но Мамба догадывалась, что мясное изобилие быстро прекратится. Туши загниют, и придется искать другую еду. Впрочем, поведение стаи говорило о том, что искать они никого не собираются. Лучше немного поголодают, нагуляют аппетит.

Мамбе, как самой крупной из стаи, требовалось больше всего еды, но и куски ей достались самые лучшие. К тому же вожаку не стоило демонстрировать излишнюю суетливость, пусть мельтешат топтуны с лотерейщиками, а она, полная достоинства, восседала на низком холмике, ожидая, когда Улей на блюдечке преподнесет ей еду.

Ожидание затягивалось, Мамба уже давно бы ушла на поиски пропитания, но свита оставалась на месте, не проявляя ни малейших признаков волнения. Значит, никто здесь с голодухи не умирал, регулярно набивая брюхо самой лучшей пищей. Это, кстати, была еще одна из причин, удерживающая Мамбу от суетливых телодвижений. Жалкие двуногие не шли ни в какое сравнение с вкуснейшими буренками. Лучше коров были только коты, но это не еда, а так, легкий перекус.

И вот на луг пал долгожданный туман. Стая от предвкушения дружно заурчала, а самый нетерпеливый рвач двинулся вперед, но тут же опомнился и затравленно покосился на Мамбу. Заметила ли она столь явное нарушение субординации?  Элитники суровы, они и за меньшие косяки головы отрывают.

И тут урчание сменилось разочарованным подвыванием. Умей твари говорить, они бы вспомнили родителей луга в целом и каждой его травинки по отдельности. Вместо пасущегося стада перед ними оказался возведенный по богатому дом, стоящий на берегу озера…

Дмитрий Укропов был чиновником средней руки областного масштаба. Должность он занимал хлебную, удовлетворявшую большинство его личных потребностей. Надо отметить, что потребности эти с каждым годом росли, но и возможности поспевали за ними. При этом Укропов был человеком осторожным. Хотя, опять же, все познается в сравнении. В какой-нибудь европейской стране действия Укропова посчитали бы разнузданным беспределом, однако на фоне российских министров, прокуроров и прочих ответственно-безответственных работников Дмитрий выглядел едва ли не образцом девственной скромности. В самом деле, что ему было надо? Хорошая квартира в престижном районе города, загородное жилье, которое язык не поворачивается назвать дачей, а, как минимум, коттеджем, иномарка уровня «Лексуса», сексуальные любовницы, меняющиеся хотя бы раз в год, отдых на престижных курортах. И все! Никаких вилл во Флориде или на Мальте, личных яхт, самолетов. Действительно скромняга.

Причем все делишки Укропов стремился обтяпывать к обоюдному удовольствию. Слегка пощипанный им бизнесмен точно знал, что не зря растряс мошну, Укропов даст ему нужные сертификаты и свое чиновничье благословление, которое в России двадцать первого века значило куда больше, чем благословление духовника в период становления российской государственности.

В семье Укропов четко распределил обязанности. Он – главный добытчик, выпивоха и развратник, жена – хранительница домашнего очага, носительница шуб с бриллиантами и спутница жизни вроде луны, не мешающая другим спутницам время от времени совершать мягкую посадку в их супружеское ложе…

В коттедж Укропов приехал вскоре после встречи с крупным бизнесменом, который, в соответствии со своим статусом и одарил Дмитрия по-крупному. В салоне иномарки рядом с чиновником восседала его новая пассия, актриса местного театра, чья красота успешно конкурировала с ее же бездарностью. Укропов в искусствах был не силен, поэтому, ничтоже сумняшеся, пообещал ей главную роль в обмен на пылкую любовь.

Дмитрий был человеком предусмотрительным, и ради именно таких случаев, когда прямо с работы отправлялся на сеанс эротической релаксации, установил в коттедже маленький сейф. Отправив любовницу в спальню, окна которой выходили на сосновый бор, он засел в кабинете, открыл сейф и решил еще раз пересчитать полученные деньги. Занятие это Укропов любил до помутнения мозгов, ставя его едва ли не выше секса. У обоих этих развлечений имелся единственный недостаток – они слишком быстро заканчивались. Впрочем, что касается секса, то здесь вина целиком и полностью лежала на чиновнике. Что добавляло к его образу некую пикантную горчинку. Ну не может быть в человеке все идеально, должны иметься хоть какие-то недостатки.

В руках Укропова оставалось несколько соток, когда комнату окутал плотный туман. Он имел унылый серый цвет и оставлял во рту привкус только что съеденного лимона, который вместо сахарного песка сдобрили песком речным с водопоя, куда пригоняют скот. Дмитрий раздосадовано чертыхнулся. Устроили, называется, элитное место отдыха, а где-то под боком дымит себе химическое производство, заставляя дышать избранных граждан всякой гадостью. С этим надо категорически разобраться и наказать, кого следует.

Будто напуганный его мыслями, туман исчез. Укропов едва заметно усмехнулся. Все же в бочке дегтя была и ложка меда. Туман вынудил его сбиться со счета, и можно было заняться любимым делом еще раз.

Но снова Дмитрию помешали – на этот раз звон разбитого стекла, а следом исполненный ужаса вопль из спальни. Укропов опрометчиво бросился на крик. Его можно было понять, в окрестностях не водилось опасных зверей, элитный поселок хорошо охранялся, а бабы – они такие, могут удариться в заполошный визг, увидев мышь или жабу. Но в спальне была не мышь, и не жаба. Над растерзанным телом любовницы возвышалась чудовищная тварь, казавшаяся порождением фантазии наркомана со стажем. Укропов застыл на месте, а в голове набатом ударила мысль, на первый взгляд абсурдная, но вполне естественная для российского чиновника:

– Меня заказали? Такого не может быть! Это ошибка, я никому не переходил дорогу. Слышите, это ошибка, я никому не переходил дорогу, – завопил он уже вслух, наивно надеясь остановить чудовище.

Мамба одним прыжком подлетела к нему и впилась громадными клыками в горло.

– Ты любил смотреть на ночь фильмы ужасов? – хитро улыбнувшись, спросила Эльнура.

– Не очень. А почему ты спросила?

– Ты мне рассказывал, как попал сюда, а я тебе нет.

– Мне казалось, что мужчине проще говорить о таком. Женщины – существа более эмоциональные, рассказывая, они как бы заново переживают все, случившееся с ними.

– Ты прав, но я уже давно примирилась со своей участью.

– В таком случае мне было бы интересно услышать твою историю.

– О моей семье, том, как мы жили, ты в курсе, не буду повторяться. Начну прямо с того самого дня. Мы втроем, я, мама и отец поехали искупаться на Сырдарью, в одно укромное место, его мало кто знал кроме нашей семьи. Отец, как обычно, взял с собой нашего пса, алабая. Эта одна из самых сильных в мире пород собак, хороший пес один на один легко убивает волка.

Все было, как обычно. Мы искупались, отец разрезал вкуснейшую дыню. И тут налетел этот проклятый туман. Мы ничего не поняли, а когда он рассеялся, наше изумление еще больше усилилось. Река почти исчезла, вместо нее тек какой-то невзрачный ручеек. А грунтовая дорога, по которой мы приехали, всего через сотню метров переходила в шоссе. Рядом с грунтовкой валялась искореженная военная машина, я не знаю, как она называлась. Отец мой был осторожным человеком, осмотревшись, он хотел куда-то позвонить, узнать, что происходит. Но телефоны не работали. Уезжать отец не спешил. Перебрав все варианты, один неправдоподобнее другого, он предпочел наименее фантастический, что враги применили какое-то новейшее оружие. По его мнению переждать у безлюдной реки было безопаснее, чем ехать в город, являвшийся одной из вражеских целей. Скорее всего, этим решением он спас мне жизнь. Уже в Улье я все проанализировала и поняла, что родители начали перерождаться. Но сначала это произошло с алабаем. Он вдруг сзади бросился на мать. Она упала лицом в песок, а пес вцепилась клыками ей в шею. Отец попытался отогнать собаку, и тогда она напала на него. У отца был нож, но он им хорошо резал только дыни. Все же отцу удалось ранить пса, кажется, даже несколько раз. Алабая это не остановило. Я была в шоке. Милое животное, которому, несмотря на его размеры и репутацию волкодава, позволяли играть даже с годовалыми детьми, вдруг превратилось в свирепого убийцу. Несколько жутких мгновений навсегда забылись, помню только, как от полной безнадежности бросилась в реку и быстро оказалась на другом берегу. Но и там под рукой не оказалось ничего кроме пучка сухой травы. Я понимала, что жить мне осталось несколько минут, именно столько понадобится псу, чтобы переплыть реку и разорвать меня на части. Но тот вдруг остановился у кромки воды и только сверлил меня горящим дикой злобой взглядом. А затем появилась жуткая тварь, привлеченная нашими криками. Теперь я понимаю, что это был лотерейщик. Они с алабаем сцепились, и лишь тогда я, опомнившись, бросилась бежать, не разбирая дороги. Самоубийственная вещь для Улья, но мне повезло. Первыми меня заметили рейдеры, отвезли в Тимур и продали Ахмеду. Он как раз подыскивал новую жену.

– Сомнительное везение, – вставил Софт. – У нас тоже многие города платят честным рейдерам за каждую привезенную иммунную, но при этом женщина остается свободной и сама выбирает, как ей жить дальше. А смысл платы в том, что чем больше в поселении женщин, тем лучшие у него перспективы в будущем.

– На юге совсем другое отношение к женщинам. Там до сих пор мы – существа второго сорта, и либо выходим замуж, либо попадаем в руки торговцев живым товарам, которые заставляют нас за деньги удовлетворять похотливых самцов.

– Все-таки иногда я жалею, что не на юге, здесь велика опасность, что тебя могут увести, – шутливо заметил Софт. – Вижу только один выход из затруднительного положения, мы должны как можно быстрее жениться.

– Выполню любой каприз моего господина, – в тон ему ответила женщина.

– О том, что я хочу сейчас, легко догадаться, – сказал Софт, обнимая ее…

Утро началось далеко не так лучезарно. Софта затребовал Утес и заявил с очень серьезной, даже многозначительной миной на физиономии:

– Отправишься в Лебяжий. Найдешь там человека по прозвищу Опохмел. Вот его фото. Запомнишь или возьмешь с собой? Если с собой, то спрячь получше, в Лебяжьем никто не должен увидеть снимок. Значит, найдешь Опохмела и скажешь, что Утес срочно зовет его на работу. Платить буду вдвое больше, чем жмоты из Лебяжьего. Но запомни, что это только первоначальное предложение. Если Опохмел вдруг упрется, увеличивай первоначальную сумму еще вдвое и даже втрое. Как самый крайний вариант предложи ему временную работу. За месяц в Елани он получит красную жемчужину. Вообще-то тебя будут подстраховывать, в Лебяжий отправится наш конвой с теми же заданием. Однако на них надежды мало. Если руководство Лебяжьего в курсе разворачивающихся вокруг Елани событий, к Опохмелу моих ребят не подпустят или потребуют за это несуразную цену. А оно точно в курсе.

– Кажется, только я без понятия, что здесь творится, – с легкой обидой сказал Софт.

– Успокойся, сейчас в теме лишь те, кому по долгу службы положено. И очень скоро ты сам обо всем узнаешь. Еще вопросы есть?

– Да. Удивительно, откуда такой интерес к человеку с несолидной кличкой?

– Мне ли тебе объяснять, что человек проявляется со временем, и прежде всего это касается его даров. А кличку дают сразу, и многое зависит не только от новичка, но и от того, с какой ноги встал его крестный. Будет у него дурное настроение, так может хоть Кизяком обозвать. Чувствуй себя после этого всю жизнь засохшим навозом. Все, довольно разговоров, приступай к делу.

  К Лебяжьему Софт добрался без проблем. Благодаря удачному расположению город жил спокойной жизнью, его охрана частично утратила бдительность. О чем говорить, если Софта, на что и рассчитывал Утес, даже не пропустили через ментата. Только на время изъяли автомат и предупредили, чтобы не буянил.

Куда труднее оказалось разыскать Опохмела. О том, где он сейчас живет, в Елани не знали, назвали только несколько его любимых злачных мест. Время у Софта пока было, он устроился в гостинице и, как положено вернувшемуся с кластеров рейдеру, начал обходить питейные заведения. Но алкоголем не злоупотреблял, ограничивался бутылкой пива. Медленно поцеживая напиток, Софт внимательно разглядывал посетителей. Убедившись, что нужного человека здесь нет, он направлялся в следующую забегаловку. А их в Лебяжьем можно было пересчитать по пальцам одной руки. Уже на второй день Софт начал опасаться, что его физиономия примелькается, а нетипичное поведение вызовет подозрения у обслуги кабаков.

Но обошлось, жители Лебяжьего оказались одними из самых беспечных в Улье, они не страдали шпиономанией и страстью к доносительству. А на третий день наконец-то нарисовался Опохмел. Он заявился в кабак вместе с компанией, и Софту пришлось временно переквалифицироваться в топтуна. Он плотно сел на хвост Опохмелу, благо выпивший народец в упор не интересовался преследователем. Софт дождался, когда толпа рассосалась, и двинулся за Опохмелом, на ходу пытаясь определить, насколько тот пьян. Какой смысл вести серьезные разговоры с человеком, если завтра он может не вспомнить даже собеседника?

Опохмел вдруг шустро развернулся, а в руке у него оказался предмет, до боли напоминавший пистолет – рассмотреть лучше не позволяла темнота:

– Ты кто такой? Чего за мной шастаешь?

– Я из Елани, меня за тобой послал Утес?

– А не врешь?

– На, обыщи, – Софт медленно поднял вверх руки. – У меня нет оружия.

– Разве это что-то меняет? В Улье хватает даров, позволяющих голыми руками прихлопнуть человека, как муху.

– Можешь сводить меня к знахарю и убедиться в отсутствии таких даров.

– Шутник? Ладно, поверю тебе на слово. Теперь вываливай, чего хотел.

– Разговор очень серьезный. Стоит ли начинать его прямо сейчас?

– Намекаешь на то, что я пьян? Может, тебе отстрелить что-нибудь, тогда ты убедишься, что в глазах у меня ничего не двоится.

– Не стоит, я тебе верю.

– То-то. Но в одном ты прав, серьезные дела посреди дороги решают только конченные умственные инвалиды. Пошли ко мне, тут рядом.

Жилище Опохмела напоминало квартиру Софта за исключением одного важного нюанса – здесь не было женщины.

– Выпивку не предлагаю, будем базарить на трезвую голову, – Опохмел указал гостю на стул.

Такое заявление показалось Софту чересчур оптимистичным, но он не стал возражать, а, усевшись, тут же взял быка за рога:

– Утес зовет тебя к себе в Елань. Обещает вдвое увеличить твою зарплату.

– Интересно, с какого перепуга он стал таким добреньким? – скривился Опохмел. – На вас идет орда? Хотя нет, я спьяну ляпнул несусветную чушь. Если бы твои засекли орду, было бы поздно пить «Боржоми». Пока бы я успел, почки бы отвалились, в смысле орда разнесла бы вашу Елань по кирпичику. Тогда что?

– Без понятия, – честно сказал Софт. – Знаю только, что назревают какие-то события, но какие именно даже не догадываюсь.

– Это мне и без тебя ясно. Стал бы меня Утес звать, будь у него все в ажуре, как же! Это противоестественно человеческой натуре. Говоришь, собирается платить вдвое больше? А надо ли мне такое счастье? Тут я больше года получаю горох за то, что натурально бью баклуши. А там, сто пудов, придется вкалывать. При этом зарплату увеличат только в два раза. Маловато будет, тебе не кажется?

– Ты сможешь обо всем договориться с Утесом на месте.

– Ну-ну. До того места еще добраться надо. И если я отсюда свалю, то возникнут проблемы с возвращением.

– А зачем тебе возвращаться? У меня, пока тебя искал, было время изучить Лебяжий. Ты не обижайся, но его даже глупо сравнивать с Еланью. Унылый, сонный городок, постепенно зарастающий тиной. А в Елани жизнь бьет ключом, там гораздо интереснее.

– Вот здесь ты угодил в самую точку, – признался Опохмел. – Когда-то я специально перебрался в место, как ты выразился, зарастающее тиной. Но с тех пор прошло много времени, и сейчас такая жизнь сидит у меня в печенках. Я бы хоть сейчас отсюда уехал, вот только жаба душит. Дешево оценил меня Утес.

– А если ты будешь получать втрое больше?

 – Это бы меня устроило, – подумав, ответил Опохмел. – Если ты ляпнул не от балды.

– Нет, это максимальная сумма, названная Утесом.

– Вот теперь можно выпить, – заявил Опохмел, а у Софта с души свалился камень.

Осталось чисто техническое решение вопроса. Через несколько дней в Лебяжий пришел конвой из Елани. Один его вид давал понять, насколько важной фигурой считал Опохмела Утес. Самоходная зенитка на развитых монстров, БТР для тварей ниже рангом и танк Т-72, как надежное укрытие, забраться в которое не по силам даже развитому элитному. Софту вспомнилось, что такой же прием использовали, когда Бокоплав отправлялся на скреббера. Увидев конвой, Опохмел повернулся к Софту, с которым успел близко сойтись за последнее время:

– Кажется, я продешевил, моя ценность для Елани куда выше.

– Всех денег не заработаешь, – ответил банальной истиной Софт.

– Но стремиться к этому надо, – пнув гусеницу танка, возразил Опохмел.

Софту места в семьдесят втором не досталось, его устроили в БТР. Но Софт об этом ни разу не пожалел. Путешествие выдалось увлекательным, без смертельного риска и при этом адреналиново-валидольным. Твари регулярно ходили в атаку, но за все время их потревожил всего один элитник. Атаковала хитрая тварь со стороны бронетранспортера, и успела приблизиться метров на сорок, реагируя на бьющие в ее тело пули, словно на обстрел бумажными шариками. И тут громыхнула зенитка. В туше монстра образовалась дыра размером с гандбольный мяч. Вот это элитника проняло, он утратил подвижность, хотя и оставался жив. Но теперь его голова стала отличной мишенью, и пулеметчик с удовольствием и от всей души нашпиговал ее свинцом. И это был единственный случай, когда конвой остановился, чтобы разжиться потрохами. Топтунов, рвачей и прочую «мелочь» игнорировали…

– Готов ко второй части Марлезонского балета? – с деланной веселостью поинтересовался Утес у прибывшего Софта.

– Смотря какая часть? –осторожно ответил тот.

– Надо сгонять в Светлогорск и тоже тайно. Передашь тамошнему главе следующее. Нам стало известно, что вам за посильное участие в операции против Елани сулят четверть от будущей добычи с оружейного кластера. Мы же гарантируем пятнадцать процентов за ваш нейтралитет.

Слова Утеса Софт воспринял хладнокровно. Он уже сопоставил имевшиеся у него факты с тем, что в городе с недавних пор начали активно подновлять все оборонительные сооружения. Значит, война.

– Да, нам придется воевать, – ответил Утес на невысказанный вопрос. – Наша монополия на единственное оружие, эффективное против элиты, многим, будто кость в горле. Ты помнишь, как все начиналось? Кое-кто, не будем пока указывать пальцем, натравил на Елань атомитов с сектантами. Благодаря тебе с этой угрозой мы разобрались. Но к этому времени завелась гниль в самом городе. Я уже давно закатывал губу Гешефту, размечтавшемуся заделаться посредником, выкупать у города зенитки с боеприпасами и самому их продавать. Дальше все ясно. Сошлись двое обиженных, на всякий случай подтянули третьего. Но Гешефт, точнее, его люди, дважды накосячили, изначальный план рухнул, под своими обломками похоронив Гешефта. В буквальном смысле, между прочим. Гешефт стал пятым колесом в телеге, но при всем своем уме не догадался уйти в тень, только согласился уменьшить свою долю. При этом, бежав из Елани, ничего серьезного для захвата города сделать уже не мог. Вот его и грохнули, чтобы не путался под ногами, а вместо выбывшего соучастника начали вербовать нового.

– А ведь Гешефт мог и дальше заниматься своими делами, преумножая капиталы и живя, как некоронованный король, – заметил Софт.

– Проблема людей типа Гешефта в том, что они не могут остановиться, старательно карабкаясь все выше и выше. Большинство из них рано или поздно делают неверный шаг, срываются вниз и ломают себе шею…

В Светлогорске охрана была не в пример бдительнее своих коллег из Лебяжьего. Всех гостей-одиночек, как и руководство караванов, отправляли на собеседование к ментату. Но Софту именно это и было надо. На местный детектор лжи произвели нужное впечатление его слова о том, что он послан лично главой Елани. Без личных проволочек Софта доставили к руководителю Светлогорска. Тот, выслушав предложение Утеса, облегченно вздохнул:

– Ну вот и замечательно. А то предложенная авантюра вызывала у меня большие сомнения. И знаешь почему?

– Маловато шансов на победу.

– Отнюдь! Шансов как раз хватает. Но что было бы, развяжи мы войну с Еланью без каких-либо серьезных на то причин? Думаешь, другие города смотрели бы сквозь пальцы на учиненный беспредел? Как бы не так! Не исключаю даже, что собрали бы коалицию и обрушились на нас всей мощью. Предлог-то замечательный, а награда маячит – куда там белой жемчужине. Городок победнее годами собирает на зенитную установку, а здесь реальный шанс получить ее через несколько месяцев.

Бросающийся в глаза цинизм главы Светлогорска покоробил Софта, но сейчас было не до моральных терзаний. На кону стояла судьба Елани. И раз один из участников тройственной коалиции откололся, существенно возрастали шансы разгромить остальных.

К возвращению Софта в городе полным ходом шла подготовка к обороне. Повсюду расставили емкости с водой для тушения пожаров, дополнительно укрепляли здания, оборудовали подвалы, чтобы как можно больше людей могло переждать в них артобстрелы. На стене устраивали дополнительные огневые точки, укрывая стрелков мешками с песком. В воздухе, сменяя друг друга, постоянно барражировали немногочисленные дроны города.

Хотя Софт готовился к предстоящим сражениям, проревевшая сирена застала его врасплох. Он натянул бронежилет, схватил автомат, поцеловал Эльнуру и бросился к стене занимать свое место. Неподалеку он заметил Корнета с Опохмелом. Но тут же его внимание переключилось на солидную толпу, быстро приближающуюся к Елани. Через минуту Софт уже различал отдельные фигуры. Это были не люди. На Елань мчалась огромная стая зараженных. Скорее эта была маленькая орда. Возглавляли ее элитники. Их было не меньше десятка. А уж руберы, топтуны, рвачи и прочая «мелочь» насчитывалась сотнями.

Для Софта оставалось загадкой, почему молчала артиллерия, и не поступало приказа открыть огонь. Твари давно находились в зоне поражения. А если они подойдут слишком близко, всех их не положит даже массированный огонь. Неужели отцы-командиры ждут, когда твари вляпаются в минное поле, чтобы наверняка расстрелять притормозивших монстров? Тогда бы могли донести свой гениальный план до рядовых бойцов, а то мучаешься тут в неведении.

Но что это? Орда метрах в трехстах от периметра повернула налево. Неужели сообразительная элита решила обойти мины? Но как их обойдешь, если они защищают все подходы к городу? Софт напряженно следил за тварями. Перед ним за несколько минут продефилировала вся орда от высших зараженных до примкнувшим к ним бегунов и лотерейщиков. Тварей было много, и возникали сомнения, удастся ли их всех положить, или часть монстров таки проникнет в город. Нет, не проникнет. По необъяснимым причинам орда раздумала нападать. Промчавшись дружной толпой вдоль стен Елани, твари устремились прочь от города в направлении Светлогорска. Софт вытер со лба пот. Вот ничего не делал, а взмок, как мышь. Нет, все-таки война – это не его.

Прозвучал общегородской сигнал отбоя. Заместители Корнета обратились к рядовому составу:

– Разойдись, но постоянно сохранять повышенную боевую готовность.

Сам Корнет подошел к Софту:

– Идем, будешь у нас первым орденоносцем.

– Издеваешься? Каким таким орденоносцем? Я едва в штаны не наложил, пока стаю разглядывал. Да и разве сейчас время для наград?

– В том-то и высшее мужество человека, что он в штаны кладет, но при этом геройски выполняет порученное ему дело, – цинично отозвался Корнет.

И чуть ли не потащил Софта к зданию администрации. В кабинете Утеса кучковалось немного народа, высшее руководство города и почему-то Опохмел.

– Сейчас отметим заслуги наших героев в узком кругу, а когда война закончится, наградим, как полагается, перед всем честным народом, – Утес достал из кармана два георгиевских креста и протянул их Опохмелу с Софтом. – Вот, можете полюбоваться. Мы сначала хотели штамповать собственные награды, но потом решили, что лучше использовать проверенные временем. Тем более, кластер, где отыскали кресты, регулярно обновляется, орденов всем хватит…. Итак, награждается Опохмел за выдающуюся победу над вражеским ведуном, благодаря чему наведенная противником орда ушла от Елани.

Теперь Софт все понял. Вот зачем Утес так жаждал заполучить Опохмела. Глава Елани откуда-то знал, что у противника есть человек, способный навести орду, и, благодаря Софту, добыл противоядие в лице Опохмела. А орда ушла на Светлогорск. С одной стороны, у Опохмела вроде бы не было выбора. Разверни он монстров, они бы наткнулись на вражеского ведуна, и начался бы поединок двух владельцев уникальных даров с непредсказуемым результатом.  А, с другой, почему бы не устроить веселую жизнь светлогорцам во главе с их циничным и коварным руководителем?

Размышляя, Софт не слишком внимательно слушал похвалы в свой адрес. Живой интерес у него появился, только когда Утес собственноручно разлил по рюмкам какой-то уникальный коньяк столетней выдержки. Первый тост был, естественно, за награжденных. Похоже, им Утес и собирался ограничиться, но Корнет не позволил начальнику зажилить божественный напиток. Пришлось главе Елани разлить по второй, после чего он ворчливо заметил:

– По уму на время военных действий надо вводить сухой закон.

– А разве война не закончилась? – наивно поинтересовался Софт.

– Трудно сказать. Главный козырь врага оказался бит, по логике развития событий противнику самое время расходиться по домам. Но жадность не подчиняется логике. Думаю, они для начала попытаются выторговать для себя долю с военного кластера. Мы им откажем, это даже не обсуждается. И тогда они могут попытаться разгромить Елань. У них заметное преимущество в тяжелой артиллерии и танках, больше воинов. Зато у нас есть несколько дронов, в том числе один разведывательный, и союзники, правда их число я затрудняюсь назвать даже приблизительно, – ответил Утес.

– Какие союзники? – удивился Софт. – Светлогорск гарантировал только нейтралитет.

– А ты сам посуди. Начнется стрельба, станет громыхать артиллерия. На эту музычку подтянутся зараженные. И подходить они станут с разных сторон, тут одного ведуна маловато будет. Он свой дар сольет в течение нескольких минут.

– И мы лучше всего подчиняем себе элиту с ее развитым мышлением. А на безмозглых лотерейщиков наш дар практически не действует, – заметил Опохмел.

Утес как в воду глядел. На следующий день в Елань явились вражеские парламентеры. Долго они не задержались, ушли с кислыми рожами, а их глава злобно бросил на прощание:

– Вы об этом очень сильно пожалеете.

В небе над Еланью тут же завис разведывательный дрон. К вражеским позициям он не приближался из-за опасений ракетного обстрела, да и не было в этом особой необходимости. Инопланетная оптика позволяла с большого расстояния обнаружить артиллерийские расчеты противника. Наведенные с дронов зенитки взяли пушки на прицел, но первыми огня не открывали. Это было важно – чтобы наступавшие первыми начали стрелять. Атаку монстров к делу не пришьешь, частенько орды зараженных по собственной инициативе обрушивались всей своей дикой мощью на города. А вот пушечный обстрел – это уже неоспоримый акт агрессии.