Текст книги "Халявщик (СИ)"

Автор книги: Акким Драников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

И Софт побежал обратно – передавать. Улей решил, что не стоит ему помогать в этом славном начинании. Городской кластер, которому по мнению знатоков из Елани, еще неделю следовало пребывать в запустении и хаосе, взял, да и перезагрузился. Софт понял это еще за несколько километров до города, заметив повышенную активность резко увеличившихся в числе тварей. Решив, что игра в догонялки с монстрами среди высоток и забивших дороги брошенных машин не входит в число его любимых занятий, Софт начал огибать город по дуге. Карта утверждала, что слева на много километров тянутся леса, зато справа простирается чистое поля. Софт повернул направо. Карта не обманула. Больше того, новый кластер стянул на себя местных зараженных, и Софт ощущал себя почти так же комфортно, как любитель бега трусцой где-нибудь в парке Сокольники.

Небольшая роща посреди голой равнины выглядела, как зуб мудрости во рту младенца. Приблизившись, Софт заметил приземистый деревянный дом, за которым росли деревья. Перезагрузка рубанула, словно гигантским ножом, пройдясь в каком-то метре от веранды, забросив на поверхность Улья один из самых крохотных кластеров, которые доводилось видеть Софту.

Внезапно дверь веранды распахнулась, на крыльцо, заметно пошатываясь, вышел человек в военной форме и стал дрожащей рукой поднимать пистолет. Софт быстро отскочил в сторону, срывая с плеча автомат. Бухнул выстрел. Заторможенный боец не успел среагировать на действие противника и запустил пулю в «молоко». Софт ответил куда удачнее, угомонив стрелка короткой очередью в грудь, и, медленно пятясь назад, водил автоматом из стороны в сторону, ожидая нового нападения. Но больше никто не выбегал, не пытался угостить непрошенного гостя несъедобным блюдом из горячего свинца.

Умом Софт понимал, что лучше держаться подальше от места, где в тебя без предупреждения начинают стрелять. Но любопытство взяло верх, тем более, что в доме стояла мертвая тишина. Стараясь держать все под контролем, он ступил на веранду, прошел широким коридором и замер возле двери, из-за которой доносились тихие голоса. Софт распахнул ее ударом ноги, готовый в любую секунду открыть огонь. Ба! Знакомые все лица! Ну, насчет всех, конечно, перебор, но многих из присутствующих Софт знал по фотографиям. И Хрущева, и Ворошилова, и Берию. И, конечно же, товарища Сталина, который сидел во главе стола, уставленного выпивкой и разнообразной закуской. Одному Богу известно, как отцу народов удавалось сохранять хладнокровие, но он коротким жестом осадил Ворошилова, сунувшего руку за пояс, и ровным голосом произнес:

– То, что не удалось германским нацистам, сумели провернуть американские капиталисты. Они захватили в плен советское руководство… Клим, ну сколько можно тебя одергивать? Оставь в покое оружие. Я уверен, что этот наемник буржуазии отлично подготовлен и продырявит твою тупую башку раньше, чем ты достанешь револьвер. К тому же одному человеку не по силам провернуть такую аферу, наверняка вокруг дома кишмя кишат жестокие враги.

– Вокруг дома никто не кишит, товарищ Сталин. Я здесь один, – бодро отрапортовал Софт. – И насчет буржуазного наемника вы сильно погорячились. Все гораздо проще, ваша дача перенеслась в другой мир.

– Действительно, как же я раньше не подумал. Все же очевидно, товарищи! Дело житейское, взяли, да и перенеслись в другой мир, – саркастически хмыкнул вождь.

Кое-кто рассмеялся, но большинство ответило на реплику натужным сипением. Перерождение уже вовсю шло, заражение успело затронуть всех, кого больше, а кого меньше. Софт равнодушно пожал плечами:

– Ладно, я готов побыть в ваших глазах сумасшедшим. Вряд ли это затянется надолго. О, смотрите, Никита уже готов. Он игнорирует коньяк и черную икру, ему подавай свежее человеческое мясо.

Первоначальная оценка Софта оказалась неверной. Среди этого сборища оказался иммунный. Хрущев, брезгуя сидевшими подле него соратниками, потянулся к Берии. Ну а как иначе, ведь даже свежие зараженные легко отличают людей, устоявших под действием спор, от товарищей по несчастью. Лаврентий Павлович, не отличающийся деликатностью манер, пресек хищные поползновения одним жестоким ударом кулака. Но вряд ли он бы долго продержался, сидя на месте.

– Идите ко мне, Лаврентий Павлович, иначе сожрут. Причем в буквальном смысле и немедленно, а не как принято у вас, тихой сапой, – позвал Софт.

– Сиди, Лаврентий! – Сталин тоже уже начал отчетливо сипеть, однако еще сохранял привычки человека, по одному слову которого возводились города и уничтожались тысячи людей. – Что скажет народ! Один из лидеров государства, как шелудивый пес, бросается исполнять команды прихвостня империалистов.

– Можете сидеть, Лаврентий Павлович. Пока. А для вашего спокойствия скажу, что укусы переродившихся не заразны. Впрочем, о чем это я! Вы же не смотрели популярных в наше время фильмов про зомби, поэтому не в курсе некоторых глупейших поверий, – Софт на всякий случай отступил к двери, поскольку копошение высших должностных лиц СССР с каждой минутой усиливалось.

А вот и Берия не выдержал, игнорируя приказ вождя, подстреленным зайцем метнулся к двери. А как тут, скажите на милость, выдержать, если недавние соратники превращаются в сотрапезников, то есть дружно норовят полакомиться твоей аппетитной тушкой. Софт ухватил Берию за руку и вытащил из комнаты:

– Уйдем отсюда, Лаврентий Павлович. Конечно, за то зрелище, которое сейчас развернется, многие ваши современники, не задумываясь, отдали бы десять лет жизни. Те самые, которые без права переписки. Но, чтобы оно действительно развернулась, мы должны покинуть комнату, иначе зараженные дружно бросятся на нас. Давайте выйдем из дома и станем у того большого окна.

Всесильный нарком безропотно последовал за Софтом. Кажется, и его железные нервы сдали от нового облика сподвижников с резко увеличившимися челюстями. Софт вышел из дома и, подойдя к окну, прижал палец к губам.

А в комнате вовсю разворачивалось побоище. Хрущев подкатился к плотному мужчине в очках и с налета повалил его на пол, деловито подбираясь к горлу.

– Ну, дает, Никита! Уел-таки Молотова, – прошептал Берия.

Но ели не только Молотова. Почти все участники почтенного собрания остервенело грызли друг друга. Даже за окном слышался хруст, когда челюсти мощно вгрызались в кости. Только высокий мужчина с усиками какое-то время не принимал участия в этой вакханалии. Но, как выяснилось, он просто выжидал. Едва кровь ударила фонтаном из горла Молотова, мужчина примерился, рухнул на колени и мертвой хваткой вцепился в шею всесоюзного кукурузного сеятеля. Хрущев несколько раз дернулся и ослаб – мощные челюсти перекусили ему позвоночник.

– Ай, да Анастас! Вот ловкач! Теперь ему достанутся оба подколодных дружка,  – вновь зашептал Берия. – Впрочем, он всегда был хитрецом.

Софт догадался, о ком речь. Тот самый Микоян, о котором сложили стишок «от Ильича до Ильича без инфаркта и паралича».

Хотя он был увлечен зрелищем грызущих друг друга насмерть вождей, однако краем глаза успел заметить одну характерную деталь. Никто из них не осмелился покуситься на вождя народов. Очевидно, страх перед ним был так велик, что даже переродившись, лидеры страны боялись его до полусмерти.

Наконец бойня закончилась, и тут Сталин поднялся. Двое уцелевших замерли, не смея приступить к трапезе. Вождь осмотрел тела и остановился возле пухленького Никиты. Софт без колебаний вскинул автомат:

– Боюсь, что если оставить его в живых, у монстров через несколько лет появится вождь, который объединит их для борьбы с нами, – пояснил он.

Хлопнули выстрелы. Заодно полегли и Микоян с незнакомым Софту типом. Софт тут же повернулся к Берии, держа оружие наготове:

– Говорят, старожилы должны помогать новичкам Улья, оберегать их от когтей монстров. Вроде бы, обидеть новичка – самая дурная примета этого мира. Но как тогда быть с моей прабабкой, обыкновенным врачом, которую по ложному доносу арестовали в пятьдесят втором? Она четыре года провела в тюрьме и лагерях.

– Я не причастен к делу врачей! – тут же начал открещиваться Берия, с опаской глядя на дуло автомата, направленное в его сторону.

– Помолчи! Итак, кто ты, Лаврентий Павлович? Лучший менеджер двадцатого века или кровавый палач? Давай-ка мы это проверим, если ты окажешься достаточно везучим. Теперь слушай очень внимательно, как безопаснее всего попасть в Городец. Сейчас от этого зависит твоя жизнь. Впрочем, мемуаристы утверждают, будто у тебя феноменальная память. Если так, то ты запомнишь каждое мое слово. Останется сущий пустяк – воплотить их в жизнь…

Спровадив зловещего грузина, Софт тревожно посмотрел на небо. Маловато времени осталось, слишком много его ушло на обходной маневр и разборки с советским руководством. В Елань он успеет, только если рванет во всю прыть. А это чревато. Устав, он  не уйдет от элиты. Хорошо, что можно воспользоваться промежуточным стабом, до которого каких-то шестьдесят километров. А Утес заранее допустил, что в Городце могут затянуть с решением вопроса, поэтому никто не станет тревожиться, если он явится на день позже.

     В стабе под названием Камышинки гонца встретили, как и ожидалось, то есть настороженно. А как иначе, если является незнакомый левый тип и просится переночевать. Одиночки в Улье всегда подозрительны, тем более, когда возникают на ночь глядя с оружием внешников за плечом. Вот Софта и отработали по полной программе: временно изъяв ствол, отправили к ментату. Тот оказался типом любопытным и болтливым, скорее всего по причине расположения Камышинок в стороне от магистральных дорог Улья. Когда гости появляются разы в годы, развивается чесотка языка, излечимая только интенсивной трепотерапией.

– Руководство Городца обленилось до крайности. Тысячу причин выдумают, чтобы свои задницы от кресел не отрывать. Муры их, видите ли, напрягают! Помнишь, у Гоголя «редкая птица долетит до середины Днепра»?

– А если долетит, то гикнется и копыта отбросит, – пришла на ум Софту фраза какого-то юмориста.

– Именно. Так вот, муры, долетают сюда еще реже, чем гоголевские птицы до середины Днепра.

– Мое дело маленькое, отдал депешу и назад с ответом.

– Э, не скажи! Я вообще тебе поражаюсь! Как у тебя хватает смелости в одиночку шастать по западу, где вагон и маленькая тележка развитых монстров?

– На самом деле это не так опасно, как кажется.

– Ясно, – ментат почувствовал, что гость не расположен к долгому разговору и торопливо закруглился. – Ты же весь день в бегах, наверняка устал, как собака. Поселение наше поменьше Елани, поэтому гостиница рядом, в пяти минутах ходьбы. Надеюсь, ваше руководство оплачивает тебе командировочные расходы?

– Не жалуюсь, – лаконично ответил Софт и откланялся.

Гостиница оказалась получше той, что в Городце. В номере была даже ванна с душем, правда из крана текла только холодная вода. Точнее, прохладная, так как явно бралась не из подземных источников, а из открытого водоема. Смыв с тела пот и пыль, Софт набросил халат. Его одежду обещали к утру выстирать и выгладить, содрав за это восемь споранов. Расценки, конечно, столичные, но не заниматься же собственноручно своим гардеробом.

Утром Софт наведался в столовую, поразившись странному меню, включавшим почти исключительно блюда из рыбы.

– Так не зря наше поселение называется Камышинки. Озеро начинается буквально в шаге от стены. И рыбы в нем хоть ведрами черпай, – охотно пояснила заскучавшая без клиентуры официантка.

– Зачем вообще было стену городить? Зараженные воду избегают, – попытался внести рацпредложение Софт.

– Кое-кто из наших тоже так хотел, но ему быстро мозги вправили. Элита нормально соображает. Монстры быстро бы догадались, что достаточно пройти немного по колено в воде, и перед тобой изобилие вкусной и здоровой еды.

– Логично. А у вас всегда так кормят?

– Как так?

– Одной рыбой.

– Почему одной? – обиделась женщина. – Вон консервы на выбор.

– Рыбные, – вздумал пошутить Софт.

Официантка юмора не поняла:

– Какие угодно. Свиные, говяжьи, куриные, «завтрак туриста».

– Но это же консервы! А как насчет нормального мяса?

– А никак! У нас все ближние кластеры только с малюсенькими фрагментами городов, там сплошь мелкие магазинчики без мясных отделов. Вот и перебиваемся рыбой или консервами. Мясо тоже бывает, но только в ресторане и стоит прилично.

Софт прекратил донимать женщину вопросами. Положа руку на сердце, завтрак ему понравился. В Елани побаловаться свежей рыбкой доводилось нечасто. Но он представил себя на месте обитателей Камышинок. Каждые день лещ да плотва, щука и карась. Так, чего доброго, сам отрастишь жабры с чешуей.

До Елани по его прикидкам было часов шесть. М-да, гладко было на бумаге, да забыли про овраги. Хотя в итоге «оврагами» Софт остался более чем доволен. А началось все с настойчивого и мощного сигнала, требующего взобраться на ближайший холм. Софт так и поступил, но тут же плюхнулся на землю.

Картина, которую он заметил краем глаза, была одновременно жуткой и величественной. Под холмом находилась ровная площадка, и к ней с двух сторон приближались две стаи зараженных. Стаи были приличные, в каждой насчитывалось около трех десятков тварей. Одну возглавляли два элитных, во второй их было трое. Осторожно повернув голову, Софт охватил взглядом всю картину в целом. Сначала у него мелькнула трусливая мыслишка, что монстры, почуяв, идут по его душу. Затем он понял, что не стоит придавать чрезмерного значения собственной персоне. Вот-вот должно было произойти то, о чем Софт только слышал, однако ни разу не видел. У стай были какие-то счеты друг к другу. Возможно, они, как и некоторые иммунные, не смогли мирно поделить выгодный кластер, допустим, коровник с сотней голов скота. По любому стало ясно, что добром это рандеву не кончится. Хотя как раз Софту грядущая разборка обещала вагон и маленькую тележку добра.

Монстры схлестнулись в центре площадки. Будто сговорившись они, как в боксе, разбились по категориям. Только не весовым, а по степени развития. Элита кромсала элиту, руберы – руберов, рвачи – рвачей. Только одному элитнику не хватило равного противника, и его, словно гиены льва, облепили зараженные более низких ступеней развития. Будь у них хоть какая-то тактика, они бы имели шансы на успех. Но твари бездарно лезли в губительную для них лобовую атаку, словно геройски павших в сражении ждал особый рай для зараженных, эдакий аналог Вальхаллы викингов. Удивительно, но их жертвы оказались не напрасными. Один из двух элитников шустро разделался со своим врагом, а дальше сделал ход конем. Вместо того, чтобы помочь слабейшим членам своей стаи, он примкнул ко второму элитннику, и вместе они за минуту разобрали на запчасти своего противника. Тем же макаром парочка укокошила последнего элитного конкурирующей стаи.

Дальше дело пошло совсем весело.  Элитники врезались в ряды противника, словно испанские конкистадоры в толпу кое-как вооруженных индейцев. Правда, успели нанести всего несколько могучих ударов. Оставшись без вожаков, члены избиваемой стаи повели себя так, как ведут все зараженные, встретив более развитого монстра. Они ударились в бегство. Победители даже не подумали тратить силы на преследование. Вместо этого они занялись поверженными лидерами врага. Знали, твари, об ускоренной регенерации себе подобных, которая даже изорванного в клочья монстра способна вернуть к жизни, и добивали наверняка. Прочих валявшихся на площадке зараженных они игнорировали, чем изрядно огорчили Софта. Он не сомневался, что победители вот-вот уйдут, и надеялся хорошо подняться, вскрыв потроха. Теперь задача резко усложнялась. Даже находящемуся при смерти топтуну или рвачу не составит труда прихлопнуть оказавшегося рядом с ним человечка.

Повезло, что остатки двух элитников валялись в стороне от общей кучи. Дождавшись, когда победившая стая исчезнет за горизонтом, Софт осторожно спустился вниз. Да уж, впечатление такое, будто элиту долго и старательно кромсали бензопилой, вдобавок то и дело прикладываясь отбойным молотком. Но споровые мешки, как обычно, уцелели. Добыча оказалась впечатляющей: одна красная жемчужина и три черных, несколько десятков горошин, а спораны даже считать было лень. Но все же Софт постоянно оглядывался на кучу малу из тел в середине площадки. Жаба душила уйти, бросив лежащие на расстоянии вытянутой руки сокровища. Он, затаив дыхание, подошел к крайнему монстру. Тот лежал неподвижно, однако рядом Софт засек смутное шевеление. Он благоразумно отступил назад. Ладно, хорошего понемножку. Надо просто запомнить это место и при возможности вернуться через недельку. До Елани отсюда часа три, за день управится.

С Мамбой творилось что-то необъяснимое. Сначала пропал аппетит, затем накатила апатия, полное безразличие к происходящему вокруг. Пройди рядом безоружный человек, она бы даже голову не повернула в его сторону.

Мамба словно ненароком тронула кольцо на безымянном пальце правой руки. Точнее, это был браслет. Когда рука Мамбы стала быстро увеличиваться, и браслет, разойдясь, упал на землю, она, подчиняясь непонятному, но сильному чувству, надела его на палец, накрутив в несколько оборотов.

И тут перед Мамбой зримо предстал образ худощавой женщины лет пятидесяти, которую можно было назвать образцом зрелой красоты. Рядом с женщиной появился мужчина одного с ней возраста, обрюзгший, с выпирающим животом. А ведь когда-то этот мужчина слыл известным сердцеедом. Но уже много лет он работал главным бухгалтером крупной фирмы, с утра до позднего вечера сидел за столом, жонглируя цифрами с ловкостью, которой бы позавидовал даже фокусник. Такой образ жизни мало способствовал подтянутости фигуры и здоровому цвету лица. Зато мужчина полностью обеспечивал семью, и у женщины была возможность следить за собой, покупать здоровую пищу, четыре раза в неделю посещать спортзал, ходить к визажисту. Мамба это точно знала, поскольку мужчина с женщиной были ее родителями.

А вот рядом с ними возникает, будто соткавшись из невидимых нитей, фигура поменьше. Это младший брат Мамбы. Вот он, еще совсем карапуз, носится по детской площадке. Панамка сбилась набекрень, рубашка торчит из коротких штанишек. Мамба подхватывает его сзади, спиногрыз брыкается, мотает головой. Панамка шлепается на землю, и пока Мамба заправляет ему рубашку, тот с радостным смехом топчет ножкой свой головной убор. Смех обрывается, ребенок заливается плачем. Это Мамба в воспитательных целях познакомила со своей пятерней его филейные части.

А вот подросший братишка возвращается из школы. На лице его едва успели высохнуть слезы. Оказывается, он поколотил одноклассника, а тот наябедничал старшему брату. Мамба ласково гладит его по голове. Ничего, разберемся. А то взяли моду маленьких обижать.

Драчливый брат оказался на год старше Мамбы и жил на другой улице. Туда не дошла слава боевой девчонки. Он с издевкой советует ей играть в куклы и не лезть в мужские дела. Через минуту советчик визжит от боли – после подсечки и захвата Мамба взяла его руку на болевой, самую малость не доведя прием до логического завершения. Еще чуть-чуть, и перелом был бы гарантирован.

– Так нельзя! – раздраженно говорит отец, до которого дошли слухи о ее «подвиге». – Если такое еще раз повториться, я запрещу тебе ходить на тренировки.

– Папа абсолютно прав, – подхватывает мать. – Девочкам нельзя драться! Света, это ужасно! Просто хулиганство какое-то!

Так вот как ее зовут. Света, Светочка, Светлячок. Светлячком ее звал парень. Как его там? Ага, вспомнила, Юра! Он установил отцу на работе хитрую программу, облегчающую ведение двойной бухгалтерии. Родитель остался им очень доволен и попросил разобраться с домашними компьютерами. Так они и встретились. Увидев Светлану, Юрий завис, как словивший кучу вирусов компьютер. А когда отжил, то мигом сочинил немудреный план действий. Он зачастил в их дом, грузя ноутбук Светланы какими-то новыми и, по его уверениям, жизненно необходимыми программами. Родители начали с улыбками переглядываться, а отец в один прекрасный день выдал свое резюме:

– Дело, конечно, твое, но ты, Света, обрати на Юру внимание. Он – человек во всех смыслах надежный, хорошо зарабатывает, уже сейчас готов обеспечивать семью. Рай в шалаше с милым длится месяц, от силы два, а потом хочется, чтобы с крыши на голову не текло, под ногами вместо колючей травы были мягкие ковры, и на стене висел шестидесятидюймовый телевизор, а не свежая паутина.

Все же Светлана была девушкой, необычной во всех отношениях. У большинства современных ей представительниц слабого пола меркантильность играла ведущую роль. Какая любовь, о чем вы, если появился шанс захомутать богатенького и, палец о палец не ударив, купаться в роскоши! У отпрысков состоятельных родителей имелись свои заморочки. Главное – достойная партия, чтобы жених или невеста были на слуху у СМИ, являлись известными миру персонами. Остальное – мелочи, на которые разумный человек не станет обращать внимания. Светлана жила своими представлениями. Тут свое влияние оказали и тяжелые тренировки, благодаря которым для нее комфорт имел второстепенное значение. Главное, чтобы человек нравился. Девушка осознавала, что красива и может сама выбирать парней, с которыми будет встречаться. Поэтому слова отца как в одно ухо влетели, так из другого вылетели. Подумаешь, Юрий хорошо зарабатывает. Она и сама не на паперти побирается, машину получила на совершеннолетие.

Сначала ее привлекла его какая-то детская настойчивость. Взрослый парень, уже мужчина, а ухаживал за ней, будто школьник. Никаких поползновений, попыток обнять или поцеловать. Иногда словно ненароком тронет за руку и краснеет, будто совершил что-то неприличное. В общем, давал понять, что ради чисто платонических отношений с ней он готов пожертвовать плотскими удовольствиями с любой другой девушкой.

Светлана подумала, что раз пока на горизонте не видно того единственного, за которым бы она пошла хоть на край света, можно встречаться с Юрием. По крайней мере он куда лучше тех нахалов, которые, едва познакомившись, норовят впиться в ее нежную кожу слюнявыми губами. Это как минимум. Самые наглые уверены, что за проставленный коктейль девушка обязана незамедлительно расплатиться натурой. Да еще с ухмылкой заявляют, мол, вы, бабы, все такие.

А вот она не такая, и сама решит, кого и когда пустить в свое постель. Хотя с Юрием насчет постели все решилось до неприличия быстро. Два месяца он нарезал вокруг нее круги, будто кошка вокруг сметаны, ограничиваясь лишь вздохами и влюбленными взглядами, но когда Светлана дала понять, что готова перевести их отношения в нормальное эротическое русло, от первого поцелуя до полноценного секса прошло всего несколько дней.

Превращение Светланы из девушки в женщину прошло буднично, впрочем, как и все в этом мире. Ведь даже смерть человека оставляет окружающий мир безразличным. Не разверзаются небеса, не раздается оттуда скорбное пение ангелов. Так же идет дождь, или падает снег, или светит солнце. Только мы, люди, придаем этому событию мрачную торжественность.

По уверенным действиям Нестерова в постели Светлана поняла, что она у него не первая. Но это знание оставило ее равнодушной, и она не могла сообразить почему? То ли из-за непоколебимой уверенности, что все увлечения Юрия остались в прошлом, и теперь ему нужна только она одна, то ли из-за того, что ревность – спутница любви, которой Светлана к Нестерову точно не испытывала….

– А что такое любовь? Значит, где-то есть чувство гораздо сильнее желания наесться мясом иммунного? И она бы могла его испытать, но волей коварного случая лишилась возможности найти свое счастье, – по щеке Мамбы скатилась обжигающая слеза, которая будто смыла все картины ее отнятой жизни.

В споровом мешке Мамбы созрела первая жемчужина. Для нее, как и для всех элитных, это был единственный момент, когда они вспоминали свое прошлое, чтобы потом забыть его навсегда!

– Значит, отказали, – Утес поскреб заросший щетиной подбородок. – Сказал мужикам, чтобы вместо сломавшейся привезли нормальную бритву, так они приволокли электрическую. А я всю жизнь брился станком… Идиоты!

– Кто, мужики? – вкрадчиво поинтересовался Софт.

– Не притворяйся таким же. Ты сам отлично понял, о ком идет речь. Я просто в максимально лестных выражениях охарактеризовал руководство Городца.

– Могу сбегать, передать им мнение вашего превосходительства.

– Пойдешь в отпуск – сбегаешь.

– Ух ты, мне полагается отпуск! Не знал.

– Это мы еще посмотрим на твое поведение. Кстати, зайдешь к коменданту, ребята привезли из Грозового твое имущество.

– Быстро они.

– А ты думал, что мы работаем в лучших традициях бюрократии, по принципу «обещанного три года ждут».  И еще. Завтра состоится суд над фальшивомонетчиком. Событие уникальное, поэтому ажиотаж в городе большой, а зал маленький, всего на четыреста мест. Но администрация как бы по долгу службы обязана присутствовать. Если хочешь, у того же коменданта возьмешь пропуск.

– Надо же, кто-то специально добыл оборудование, чтобы штамповать фальшивые деньги, – удивился Софт.

– Да нет, – отмахнулся Утес. – Ты же сам понимаешь, что в наших условиях наладить штамповку монет весьма накладно, овчинка не будет стоить выделки. Просто один ушлый рейдер, потроша кластер, наткнулся на мешок с белорусскими копейками. И выдавал их приезжим лохам за наши деньги…

Финансовая система Елани являлась образцом рационального примитивизма. Хотя в сообществе иммунных споранов накопилось заметно больше, чем требовалось для изготовления «живчика»,  их ценность оставалась заметно выше ценности банки консервов, чайника или даже предметов одежды, которые можно было легко добыть в любом городском кластере. Но печатанье денег при местном технологическом развитии являлось трудной и затратной задачей. А в одном из кластеров постоянно обновлялся банк с кучей мелочи. Вот руководство Елани и приняло эпохальное решение: считать спораны рублями, а копейки так и останутся копейками. Надо сказать, что ценность местных денег заметно превышало таковую в новой России и даже Советском Союзе. За одну копейку можно было купить килограмм сахара или пачку сигарет. Впрочем, разовая зажигалка тоже стоила копейку. На этом несовершенстве местной денежной системы кое-кто делал свой маленький бизнес. Набирал охапками всякой мелочевки типа одноразовых шариковых ручек и продавал с немалой выгодой.

– Да, интересно будет глянуть на этого махинатора, – решил Софт.

Хотя смотреть было особенно не на что. Обычный мужик, каких в Елани сотни, явно из гражданских, непривычно безоружный и заметно смущающийся из-за сфокусировавшихся на нем сотен взглядов. А еще он сильно нервничал ввиду полной неопределенности. Если бы уже были прецеденты, фальшивомонетчик мог бы догадываться, что ему грозит. Но он был первым, до него никто не додумался сбагривать простакам не имеющие ценности монеты.

Собравшихся в зале зевак ждало сильное разочарование. Они жаждали затяжной драмы, своеобразной «мыльной оперы», только в жизни, с завязкой, внезапными сюжетными поворотами и драматическим финалом. Что-то вроде того, как умирающий от подсыпанного злодеем яда жених оказывается перепутанной в роддоме и сменившей пол сестрой-близняшкой  невесты.

На деле вышло гораздо скучнее и завершилось в течение часа, из которого двадцать минут судьи совещались.

Фальшивомонетчик попытался утверждать, что затеял свою аферу не корысти ради, а желая пошутить. Но обвинитель тут же выудил из тощей папки бумагу, в которой говорилось, что обвиняемый проигрался в пух и прах и залез в долги. Поскольку был он рядовым наемным грузчиком, собирающим в кластерах хабар под охраной вооруженных бойцов, то зарабатывал скромно и не имел возможности расплатиться. Поэтому и решился на аферу. Стороны немного поспорили. Фальшивомонетчик утверждал, что от сбыта копеек и прибыль копеечная. Обвинитель вроде бы согласился, но тут же, выдержав театральную паузу, сообщил, что в мешке находилась сумма, превышающая долг обвиняемого.

Единственная интрига заключалась в том, какой приговор вынесут фальшивомонетчику. Большинство сходилось во мнении, что ему придется искупать свою вину на самых грязных или тяжелых работах. Но суд решил иначе. Мужчину приговорили к изгнанию из Елани с занесением в ментальную карту описания его художеств.

Софт поплелся обратно в свой кабинет, который ему дали исключительно потому, что в монументальном здании хватало пустующих помещений. Одно время даже хотели выделить один этаж под жилье, но Утес воспротивился. Глава Елани заявил, что надо мыслить на перспективу. Поселение разрастается, соответственно, будет увеличиваться административный аппарат. И что тогда? Прикажете выселять людей или возводить для чиновников новое здание?

Софт плюхнулся в кресло – похуже, чем у Утеса, но тоже из кожи. А другие при разграблении кластеров брали редко, ведь мебель доставалась даром, средства тратились на перевозку и охрану. Поэтому и затаривались ценными вещами, которые в обычной жизни мог себе позволить человек с доходами выше среднего.

Без стука распахнулась дверь и в комнату – надо же! – вошел Утес собственной персоной. При этом главный начальник счел нужным пояснить:

– Шел мимо, дай, думаю, зайду. К чему эти формальности: тащиться к себе, потом через секретаршу вызывать тебя. Мы же не в Кремле.

– Да, на Кремль здешние места не очень похожи, – согласился Софт.

– Я вот по какому делу. Нужно подключить наши охранные системы к компьютерам и вывести на единый пульт. Подчеркиваю, все системы, а не только видеонаблюдение. Сумеешь?

– Программу я сверстаю, но тут должны хорошо поработать техники. Для меня камеры, микрофоны и прочая электроника темный лес.

– Техники найдутся. Главное – свести воедино их усилия. – Утес помолчал и вдруг совершенно неожиданно сменил тему, вываливая что-то свое, наболевшее:

– Как думаешь, Софт, нужны в Улье бизнесмены?

– А как же без них? Ведь наши магазины, ремонтные мастерские, гостиницы – это тоже бизнес. Я уже молчу про торговые караваны.

– Верно. Скажу больше, у людей есть разные врожденные таланты. У одного певческий дар, второй рисует замечательные картины, а третий не напрягаясь, будто играючи, делает деньги. Забрось такого на необитаемый остров, он и там станет миллионером. Время от времени подобные типы оказываются в Улье. С первого взгляда безнадежный человечишка, стрелять не умеет, хабар ищет чуть лучше слепого, а посмотришь через годик, он уже живет в отдельном доме и хранит в банке десяток жемчужин, хотя элиту видел только на фотографиях.