Текст книги "По битому стеклу (СИ)"

Автор книги: Агата Озолс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

Глава 13

Я растянула губы в вежливой улыбке, давая возможность Плетневу продолжить фразу, но он смотрел на меня насмешливо и не торопился ничего объяснять.

– Вы можете перелезть через забор, – предложила, когда молчание явно затянулось, – или попытаться пролезть через кусты.

От такого, мягко говоря, необычного предложения, он дернулся и удивленно уставился на меня.

Не ожидал? А зря, я за словом в карман не полезу. Тем более, что мне плевать, какое впечатления я могу произвести на него своими словами, а значит, можно не сдерживаться. Но Плетнев продолжал смотреть мне в лицо, будто не верил в то, что только что услышал.

– Кусты, – повторила я и, чтобы у него не осталось никаких сомнений, пальцем указала направление.

Он хмыкнул, чуть развернулся в кресле и бросил взгляд через плечо на границу наших участков.

– Думаете, справлюсь?

– Понятия не имею, – ответила равнодушно. – Вам же надо попасть домой.

– Пока еще не настолько.

– Боюсь, я не так уж и гостеприимна, чтобы предложить вам переночевать у себя в доме, – предупредила его на всяких случай.

– Надеюсь, Марина вернется раньше, – заметил Плетнев.

– Марина? – не поняла я.

– Моя жена, – пояснил он. – Марина.

– Ее зовут Марина? – уточнила удивленно.

– Ну, вы же не думали, что Мири это настоящее имя моей жены.

– Да я вообще не думала, – ответила ему и, перехватив насмешливый взгляд, пояснила: – Не думала об имени вашей жены.

Он не стал ничего больше говорить, просто достал из пиджака смой мобильный и набрал номер.

– По-прежнему, не отвечает, – вздохнул и покачал головой.

– Думаю, что с ней все в порядке.

– Даже не сомневаюсь. С Мариной всегда все в порядке. Вопрос только в том, когда же она вернется.

– Это ваша жена, – я чуть пожала плечами. – Вам лучше знать.

– Да уж, – согласился он серьезно и вдруг пояснил: – Мне нужно забрать документы, а они лежат в сейфе. Я и заехал всего-то на пару минут.

– Уже уходите? – я сделала попытку приподняться с кресла, чтобы проводить дорогого соседа.

– Торопитесь от меня избавиться? – спросил Плетнев.

– Ну, не то, чтобы, – ответила, опускаясь назад. – Просто у меня тоже есть дела.

– Да? И какие? – в его голосе прозвучал искренний интерес, а взгляд изменился.

Я бы сказала, что в нем появился особый мужской интерес. Вот до этого ничего такого я не замечала, даже когда стояла перед ним в мокром полотенце, наспех накинутом поверх купальника, а сейчас…

Нет, быть такого не может, мне просто показалось. Я моргнула и снова посмотрела на Плетнева. Он спокойно встретил мой взгляд. И никакого интереса там не было. Слава богу, все-таки показалось.

– Важные, – буркнула тихо, отчего-то злясь на себя.

– Я вам не нравлюсь? – в лоб спросил Плетнев.

– А должны?

– Нет, не должен, – ответил он совершенно серьезно. – Просто странно, мы с вами почти незнакомы, но при встрече вы смотрите на меня так, словно хотите задушить голыми руками. Вот как несколько минут назад, до того, как пошли за кофе. Я было уже решил, что вы примеряетесь, как лишить меня сознания и скинуть в бассейн. Очень неприятные ощущения, знаете ли. И, на всякий случай, говорю сразу – я прекрасно плаваю.

От испуга у меня онемели пальцы. Неужели он заметил? Почувствовал мой взгляд? Прочитал мысли? Это какую же звериную чуйку надо иметь, чтобы уловить мое настроение? Или это не он такой сообразительный, а просто я потеряла над собой контроль? Дала возможность «прочитать» себя?

А если этот сообразительный решит навести обо мне справки? Начнет копать? Бог его знает, до чего он может докопаться. Мелькнула мысль, что зря я не сменила заодно и имя. Ведь не могла не понимать, как это опасно – оставить свое, такое запоминающееся, имя. Вдруг он вспомнит, что где-то меня видел? Вдруг, догадается?

– Не говорите ерунды, – я натянуто рассмеялась. – Вы мне совершенно безразличны. И планов лишать вас жизни у меня нет.

Последнее, кстати, полная правда. Я уже определила для себя, что убивать Плетнева не буду. Нет, я придумаю что-то другое, чтобы он в полной мере осознал – каково это, когда рушится твоя жизнь, лишая самого дорогого.

– Ну, слава богу, – иронично ответил Плетнев. – А то я уж было испугался.

– Чего? Что ваша жена рассказала мне что-то такое, отчего я захотела утопить вас в собственном бассейне? Чтобы потом полночи вылавливать ваше бездыханное тело, а потом закапывать у себя же в клумбах?

Я старалась произносить слова с изрядной долей ехидства, а получалось отрывисто и зло.

– Моя жена вряд ли могла рассказать вам обо мне что-то настолько будоражащее, – серьезно возразил Плетнев. – Поэтому я задаюсь вопросом: чем же я вам не угодил? Или я не прав?

– Бросьте говорить ерунду, – оборвала я его и взялась за телефон. – Может, Мири возьмет, наконец, трубку.

Слушая первый гудок, я стиснула зубы, надеясь, что боги окажутся ко мне милостивы, и Мири ответит.

И когда на пятом – шестом гудке в трубке раздалось: «Да», я мысленно поблагодарила судьбу за такой своевременный подарок, потому что Плетнев явно собирался продолжить этот опасный для меня разговор, а я оказалась к нему не готова.

Спустя полтора часа я могла наблюдать за общением «любящих» супругов в непосредственной, так сказать, близости. И то, что я видела, мне категорически не нравилось.

После того, как я сообщала соседке, что муж ее потерял, Мири тут же перезвонила Плетневу. Хвала качественной связи сотового оператора и хорошему микрофону Плетневского телефона – я слышала все. Кажется, даже то, как Мири дышала в трубку.

История, которую Мири выдала мужу, а я так своевременно подслушала, выглядела несколько надуманной и, лично у меня, не вызывала доверия. Нет, правда, что это за слезливый рассказ, как она поехала к косметологу, а по дороге пробило колесо у машины? И, пока Мири решала проблему с колесом, а потом с опозданием в салон красоты, она совсем позабыла о времени и о муже, заодно. Нет, в жизни случаются и не такие истории, мне ли не знать, но что-то конкретно в эту я не верила. Украдкой бросила взгляд на Плетнева – он тоже не верил. И, судя по выражению его лица, не очень по этому поводу и переживал.

После телефонного разговора я понадеялась, что Плетнев покинет мою лужайку и будет дожидаться благоверную, сидя в собственном авто. Ничуть не бывало. Он поудобнее устроился в кресле и попросил еще кофе. Вежливо попросил, но в глазах стоял немой вопрос: хватит ли у меня наглости вытурить соседа за дверь?

Мне хотелось это сделать, очень. Но останавливало то, что Плетнев явно понимал, как мне хочется от него избавиться, и ждал, когда я озвучу свое желание. Кажется, даже предвкушал. Ему что, развлечений мало? Ну, уж нет, я не клоун на арене цирка. Пусть развлекается где-нибудь в другом месте.

Поэтому я сварила еще кофе и даже сделала пару бутербродов, не вовремя вспомнив, что мой соседушка приехал с работы и, скорее всего, был голоден.

Вообще, чем спокойнее я буду себя вести, тем меньше у Плетнева будет ко мне вопросов. И тем меньше шансов, что он меня вспомнит. А значит, улыбаемся и машем. Поим эту скотину кофе и кормим ветчиной.

И мы ждали Мири, сидя у бассейна. Беседовали. Кстати сказать, Плетнев оказался довольно приятным собеседником и больше никаких неудобных вопросов мне не задавал. Мы обсуждали искусство, поговорили о кулинарии и даже коснулись темы чистки бассейнов.

А потом я стала свидетельницей встречи Плетнева с женой. Старалась не пялиться откровенно, но все равно не могла отвести от них глаз, жадно считывая эмоции на их лицах.

Неужели Плетнев не ревнует, ведь рассказ его жены шит белыми нитками? Где была Мири? Непохоже, что у косметолога. По лицу не скажешь, хотя может, ей маску делали. Неужели у нее, с виду такой любящей жены, есть тайны? Она ему изменяет?

Когда Плетневы, поблагодарив меня за помощь и гостеприимство, наконец, убрались на свой участок, я села в кресло и задумалась.

Они не виделись несколько лет, а ведут себя так, будто и не расставалась. Конечно, пару лет воздержания, не срок для любящей пары, но что-то мне подсказывает, что никаким воздержанием тут и не пахнет. Они прекрасно знали, что изменяли друг другу. Но глядя на Плетнева, не скажешь, что неверность жены его волнует. Решил простить, забыть и начать все с чистого листа?

Я крутила свои мысли и впечатления и так и этак. Складывала картинки в голове, вспоминала взгляды, жесты, интонации. И чем больше думала, тем яснее мне становилось: я опять поставила не на ту лошадку.

Ночью никак не могла уснуть, вертелась в кровати, как заведенная, ворочала в голове свои тяжелые думы. Никак не могла придумать: чем бы мне зацепить Плетнева. По всему выходило, что я знаю о нем ничтожно мало, чтобы определить, где же у него та самая болевая точка, умело нажав на которую, я добьюсь нужного результата. Неужели придется снова напрягать своего, вернее Валентинова, специалиста, чтобы он, как следует, покопался в грязном белье Виктора Плетнева.

В этом не было бы ничего страшного, если бы не время. Жить, изо дня в день наблюдая за оградой мерзавца, у меня не было ни сил, ни желания. Сколько времени может понадобиться моему человеку, прежде, чем он найдет что-нибудь подходящее? Боюсь, у меня может не хватить сил. В пору было отчаяться и отступиться, но я упорно не желала отказываться от мести.

Примерно в районе четырех утра, меня неожиданно осенило: если я не вижу у Плетнева слабостей, нужно их создать. Ему плевать на собственную жизнь, плевать на жену, остается еще бизнес, но тут я ему не соперница. Я просто не потяну финансовую войну с ним – не хватит у меня ресурсов. В отличии от Плетнева, я миллиардами не ворочаю. Что я могу сделать?

За окном светало. Неожиданно для самой себя я подхватилась с постели и со всех ног кинулась к зеркалу, стаскивая через голову ночную сорочку. Влетела в полупустую гардеробную и замерла перед зеркалом. Из него на меня смотрела голая худая женщина, с копной спутанных волос и безумными глазами.

Я кое-как пригладила волосы, расправила плечи и присмотрелась повнимательнее. Хорошее питание, спортивные нагрузки и систематический уход за собой сделали свое дело: я стала выглядеть по-другому. Все еще тощая, но уже не напоминающая скелет. Подошла к зеркалу вплотную, тщательно изучая собственное лицо. Кожа свежая, легкий румянец, морщин почти нет, во всяком случае, они незаметны. Губы радуют глаз сочным цветом. Волосы блестят, седины в них совсем немного, но это решаемо: завтра же подъеду в салон, подкрашусь.

Не отрывая взгляда от собственного отражения, я прикидывала свои шансы: может ли мужчина, подобный Виктору Плетневу, мною увлечься? И не просто увлечься, а потерять голову? Чтобы до дрожи, до бессонных ночей, до взрыва мозга. Чтобы для него существовала только я, а больше ничего не имело значения.

Смогу? Справляюсь?

Я стояла в гардеробной у зеркала и пялилась на свое отражение, и вдруг мне показалось, что рядом со мной мелькнула тень. И в эту же секунду я мысленно перенеслась на несколько лет назад, в нашу квартиру.

Я стояла в прихожей, видела, как навстречу мне бежит Сашенька, слышала, как в мастерской недовольно бурчит Андрюша, а в гостиной сидят родители. На миг я снова стала самой собой, той, которой была тогда: успешной бизнес-дамой, любящей дочерью, заботливой женой и нежной матерью.

Пару ударов сердца, и все вернулось на круги своя. Чужая комната, собственное отражение и полное одиночество, не считая врага, мирно спящего в соседнем доме.

Если бы в это мгновение Плетнев оказался рядом, клянусь, я бы перегрызла бы ему горло. Вот только мне этого мало, мне нужно, чтобы он корчился от боли, чтобы его сердце рвалось на части, а душа забилась в самый дальний угол и, скрючившись, обливалась кровавыми слезами. Надеюсь, когда это случится, я наконец-то вздохну спокойно.

И я стану для Плетнева той, ради кого он готов будет продать свою бессмертную душу.

От собственной наглости стало немного не по себе, но только на несколько мгновений. Можно сколько угодно рассуждать, что прошли те времена, когда мужчины сходили с ума от любви, но я не собираюсь сдаваться.

Уже продумывая, как бы организовать общение с Плетневым без жены, она в этом деле вряд ли мне поможет, я сходила в душ, потом оделась, не забыв намазаться увлажняющим кремом, и спустилась на кухню, решив наплевать на все и выпить чашку кофе.

Наблюдая за растущей коричневой пенкой и придерживая джезву, готовясь снять ее с огня, услышала, как зазвонил дверной звонок.

Сняла джезва с огня, вышла на улицу и потопала к калитке, гадая: кого это нелегкая принесла в такую рань.

Увидев фигуру соседа у калитки, ощутила дежавю: все это уже было со мной вчера.

– Опять потеряли жену? – взяв себя в руки, спросила насмешливо.

– Бог миловал, – спокойно ответил Плетнев. – Я к вам по другому вопросу. Позволите войти?

Глава 14

Машинально распахнула калитку пошире и сделала жест, приглашая Плетнева войти внутрь.

– Нет, спасибо, – отказался он и кажется даже отступил на полшага назад. – У меня другое предложение.

Я недоуменно уставилась на него. Предложение? В шесть утра?

В ответ на мой вопросительный взгляд он вполне себе доброжелательно улыбнулся, отчего его лицо абсолютно изменилось, стало моложе и человечнее, что ли, и продолжил:

– Приглашаю вас на завтрак. Там и поговорим.

Я повернула голову в сторону его дома. Кто этих олигархов знает, какие у них замашки, может, он решил пригласить меня на семейный завтрак и предложить …. Что предложить? Вымыть полы? Приготовить обед? Или развлекать жену в его отсутствие? На большее, каюсь, моего воображения не хватало. Что можно предложить практически незнакомой женщине в шесть утра?

Но Мири не стояла у ограды с хлебом – солью в руках, там вообще никого не было. Появилась мысль: может она сервирует завтрак?

Тут же одернула себя – что за чушь лезет мне в голову. Плетнев наблюдал за моим лицом, словно без труда читая мысли, проносящиеся в голове.

– Завтрак у вас дома? – спросила я наконец.

– Нет. Давайте поедим в городе. Я знаю одно хорошее место, там подают чудесный кофе и теплые круассаны. Вы ведь любите круассаны? Они почти такие же, как в Париже.

Будь я чуть посмелее, предположила бы, что он со мной флиртует, но я отчего-то решила, что Плетнев если и не узнал меня окончательно, то наверняка что-то да раскопал обо мне. И теперь попросту заговаривает мне зубы, чтобы в нужный момент припереть к стенке. Надо же додуматься – завтрак в городе с кофе и круассанами!

А может нет никакого кафе? И он, не мудрствуя лукаво, просто посадит меня в машину, а потом передаст с рук на руки своей службе безопасности, а уж они-то и выбьют из меня все нужную информацию. Я в партизан играть не стану. Не буду дожидаться, пока мне прострелят коленную чашечку или утюгом припечатают. Или что сейчас в моде? Сыворотка правды или бейсбольная бита?

Меня ощутимо передернуло, и это не укрылось от Плетнева.

– Вы не любите круассаны? – спросил он.

– Люблю, – я пожала плечами.

– Не пьете кофе? – продолжал Плетнев. – Тогда вам сделают настоящий китайский зеленый чай. С какими-нибудь экзотическими цветами. Знаете, когда в прозрачном заварочном чайнике распускается белая хризантема? Это очень красиво.

– Хризантема?

– Или другой цветок. Я, признаться, в этом не силен. Что сейчас пьют красивые женщины?

Это он меня сейчас красивой назвал? Я хмыкнула, подавив в себе желание рассказать ему, как сидела в своей убогой квартирке и пила чай, заваренный не иначе, как из сущеного веника. Такой, как Виктор Плетнев, никогда не поймет меня. Сытый голодному, как говорится, не товарищ.

А Плетнев, продолжая зазывно улыбаться, стоял и ждал моего ответа.

Конечно, я могу что-нибудь придумать и отказаться. Головную боль, опять-таки, никто не отменял. Но не вызову ли я своим отказом еще больше подозрений? Да и что помешает ему отправить людей ко мне в дом?

– Хорошо, – вынуждена была согласиться я. – Только подождите пару минут, мне надо собраться.

– Отлично, – скупо улыбнулся в ответ Плетнев. – Я буду ждать вас в машине.

– Да я, наверное, на своей, – промямлила, пытаясь сообразить, как, по возможности, обезопасить себя.

– Зачем? – удивился Плетнев. – Поедем на моей.

– А потом я весь день буду сидеть у вас в офисе, рисуя картинки маркерами, пока вы работаете? – иронично спросила у него. – Попросите секретаря присмотреть за мной?

Плетнев засмеялся.

– Знаете, Ядвига, вы очень интересный человек. С вами легко общаться.

Я только пожала плечами, не зная, что на это ответить. Поблагодарить или вернуть комплимент?

– Мы позавтракаем, и я вызову для вас водителя, – предложил Плетнев.

– Хорошо, – опять согласилась я. – Через пять минут буду готова.

Ну, тут я его немного обманула. Готова я была не через пять минут, как обещала, а через пятнадцать.

Вовремя сообразив, что Плетнев повезет меня не в Макдональдс бургеры кушать, а в какое-нибудь пафосное кафе, маскирующиеся под обычную парижскую булочную, я успела подкраситься, уложить волосы в небрежный, но от этого не менее элегантный пучок, и надеть юбку ис шелковым топом. Просто и со вкусом. Решив, что столь раннее время позволяет обойтись без каблуков, обула стильные сандалии на плоской подошве.

Бросив последний взгляд на свое отражение, решила, что выгляжу хорошо и уместно для столь раннего завтрака в такой необычной компании и, запретив себе ломать голову, что это взбрело в голову Плетневу приглашать малознакомую соседку, да еще в шесть утра, пошла на выход. Пусть его. Надо будет – сам расскажет. А в том, что расскажет, я не сомневалась. Вряд ли ему просто взбрела в голову блажь позавтракать в моей компании. Так что обязательно расскажет, что у него ко мне за дело.

Плетнев терпеливо ждал, вольготно устроившись за рулем своего шикарного внедорожника. Увидев меня, вышел и по-джентельменски распахнул передо мной дверь. Вот это я понимаю – воспитание. За эти годы, что я провела в ожидании, как-то успела подзабыть, что такое галантность. Я почти ни с кем не общалась, а соседские алкаши не утруждали себя манерами.

– Я задержалась, – сказала, садясь в автомобиль. – Простите.

– Ничего страшного, – он захлопнул дверь, обошел машину и устроился за рулем. – Я и так удивлен – вы собрались очень быстро. Для женщины, я имею в виду.

– Это что, – уточнила светским тоном, – мужской шовинизм в действии?

– Это жизненный опыт, – он пожал плечами и завел двигатель.

– Какое у вас, оказывается, бурное прошлое.

– С чего вы взяли? – Плетнев бросил на меня короткий взгляд и уставился на дорогу.

– Чтобы делать громкие заявления о том, что свойственно женщинам, надо иметь огромный личный опыт, – пояснила в ответ. – И, соответственного бурное прошлое.

– Десять дел семейной жизни подойдет?

– Шутите? – хмыкнула и продолжила: – Не стоит обобщать на основании наблюдения за одной единственной женщиной, пусть даже и десять лет. Ваш опыт не дает вам права делать такие громкие заявления.

– Ядвига, я вас обидел? – удивился Плетнев. – Что вы так завелись?

– Вам показалось.

– Я просто восхитился тем, как быстро вы собрались, только и всего. Моя жена, например, может собираться часами.

– Сочувствую.

– Мне?

– Нет конечно, вашей жене.

– А ей-то почему?

– Ну, как вам ответить, чтобы не обидеть?

– Да уж придумайте.

– Никогда не понимала женщин, которые тратят свое время на всякую ерунду, – ответила я.

Плетнев удивленно посмотрел на меня.

– Что? – не поняла я. – Я сказала что-то не то?

– Нет, просто не ожидал от приятельницы Марины таких слов.

– Марины?

– Мири, – поправился он.

– Ах, да. Извините, я забыла.

– Да я и сам иногда забываю.

– Вы действительно женаты десять лет?

– Действительно, – просто ответил Плетнев. – Вас это удивляет?

– Даже не знаю. Просто часто слышу истории, как олигархи меняют одну старую жену на пару новых.

– Вы забыли добавить, старые олигархи. Кстати, терпеть не могу это слово.

– Старые? – уточнила я.

– Олигархи, – ответил Плетнев.

– А чем оно вам не нравится?

– Звучит отвратительно.

– И вы предпочитаете называться?…

– Бизнесменом.

– Ясно. А почему Мири?

– В смысле?

– Мне кажется, Марина – очень хорошее имя.

– Хорошее, – согласился Плетнев. – Только недостаточно светское, без шика и изюминки.

– Наверное, – кивнула я. – Мне сложно судить, я мало вращалась в ваших кругах.

– А по вам и не скажешь. Марина сказала, вы в разводе?

– Да. Что еще она обо мне рассказала?

– Что вы долго жили за границей с мужем, а после развода вернулись в Россию, – ответил Плетнев. – И что у вас отличное воспитание и прекрасный вкус. Кстати, она в этом прекрасно разбирается.

– Верю. Я читала о вашей жене, – сказала я задумчиво.

– Даже так? – тут же спросил Плетнев.

А я поняла, что прокололась и попыталась выкрутиться.

– Ее лицо показалось мне знакомым.

– Вы все-таки следите за миром моды?

– Как и всякая женщина, – я пожала плечами и решила сменить тему беседы: – А куда вы меня везете?

– Завтракать.

– Это я помню. Я не спросила зачем, я спросила куда.

– Сейчас увидите, мы почти доехали.

Действительно, за разговором я и не заметила, что мы давно уже въехали в Москву. Шесть утра летом – дороги пока свободны.

Плетнев немного поплутал по центру и припарковался в переулке, прямо напротив витрины с надписью «Французская булочная». Очень оригинальное название, что уж скажешь.

Я не стала дожидаться, пока Плетнев откроет мне дверь, вышла сама. С него еще сталось бы подать мне руку, а я не была уверена, что смогу адекватно отреагировать на его прикосновение.

Плетнев явно разгадал мой маневр, но комментировать не стал. Надеюсь только, что не догадался о причинах этих маневров. Прошел к булочной и распахнул передо мной двери.

– Мы не рано?

– Это одна из немногих булочных в городе, которая, как и в Париже, работает с шести утра, – сказал Плетнев, заходя следом за мной.

Я вошла внутрь и с интересом огляделась. Действительно, похоже. Помещение небольшое, на несколько столиков всего. Стойка с кофемашиной и витрина с выпечкой. А, главное, запах! Свежие булочки и ароматный кофе, м-м-м-м. За один такой запах можно продать душу.

– Вам чай? – уточнил Плетнев.

– Нет, – отказалась решительно. – Кофе.

– Эспрессо? Капучино?

– Латте.

– А к кофе?

– Круассан.

– С маслом и джемом?

Я кивнула и пошла устраиваться за столиком у окна.

Плетнев сделал заказ улыбчивой девушке за стойкой и подошел ко мне.

– Сейчас все принесут. Я взял на себя смелость увеличить заказ. Мне кажется, что вам нужно более плотно завтракать.

Очень хотелось ответить ему что-то грубое. Например, посоветовать заботиться о своей жене и не лезть к чужим женщинам, но я сдержалась. Все-таки интересно, зачем он меня пригласил?

Когда принесли наш заказ, я не стала ничего говорить, только весело хмыкнула и потянулась за кофе. Стол оказался заставлен тарелками. Выпечка, багет с хрустящей корочкой, сливочное масло, несколько сортов сыра и ветчина, мед и два вида джема. Если у этого мужчины с утра такой аппетит, то мне непонятно: как он умудряется сохранять фигуру? Это генетика у него такая или он вынужден изнурять себя физическими нагрузками? А может, он вообще ест один раз в день?

Впрочем, одернула я себя, это не моя забота, сейчас важнее другое. Но об этом другом мы поговорим, когда я выпью кофе и съем вон тот круассан, уж очень соблазнительно он выглядит.

– Приятного аппетита, – произнесла я вслух и приступила к завтраку.

– И вам, – откликнулся Плетнев и тоже потянулся к большой чашке кофе.

Черного, без молока. Сахар он, кстати, тоже проигнорировал.

Мы неторопливо завтракали, исподтишка разглядывая друг друга, изредка обмениваясь фразами.

– Как вам выпечка? – спросил Плетнев.

– Вы правы, как в Париже. Очень вкусно.

– Давно там были?

Я прикинула в уме и ответила честно:

– Три года назад.

– С мужем? – прозвучал невинный вопрос.

– С мужем, – подтвердила спокойно.

– Были по делам?

– Просто отдыхали, – я промокнула губы салфеткой и улыбнулась, как будто вспоминая что-то очень приятное. И очень – очень личное.

По идее, Плетневу самое время перейти к вопросу о том, для чего ему понадобилось приглашать меня в кафе на завтрак, но он не торопился этого делать.

– Если не секрет, почему вы развелись с мужем?

– А почему люди разводятся? – я пожала плечами, предлагая ему самому назвать причину.

– Не знаю, я никогда не разводился.

Я слегка приподняла губы в улыбке, давая понять, что его шутка так себе, на слабую троечку и ничего не ответила. Он понял мою пантомиму, как и то, что я не собираюсь ему отвечать, и задал другой вопрос:

– Как вы познакомились?

– С мужем?

– С мужем.

Я задумалась.

Секрет хорошего вранья состоит в том, чтобы, как ни пародоксально это звучит, говорить правду, лишь изредка перемежая ее ложью. А чтобы собеседник эту ложь не распознал, нужно самой в нее поверить.

И я усилием воли отогнала от себя образ Андрюши, который уже стоял у меня перед глазами.

Такой, каким он был, когда мы с ним познакомились. Молодой, раскованный и наглый. В потертых джинсах, льняной рубашке, с волосами, собранными в низкий хвост, из которого выбивались короткие, выгоревшие на солнце пряди.

У меня получилось – перед глазами стоял другой мужчина. В хорошем летнем костюме, со стильной стрижкой и дорогими часами. Мужчина без лица.

– На выставке, – ответила я Плетневу чистую правду. – Мы с мужем познакомились на выставке в картинной галерее.

– Он увлекался искусством?

– Почему увлекался? – не дала я сбить себя с толку. – Он и сейчас им увлекается.

– А вы?

– И я.

– Он у вас бизнесмен?

– Не у меня, мы в разводе. Но вы правы, он бизнесмен.

– Марина говорила, что-то связанное с недвижимостью, – подхватил Плетнев и замолчал, предоставляя мне возможность пуститься в объяснения.

Ехидство я задушила в зародыше. Если он думает, что я начну рассказывать о муже, тем более о выдуманном, то сильно ошибается. Нет, я должна быть очень аккуратна и осторожна – вдруг Плетневу придет в голову начать выяснять подробности. Его будет ждать большой такой сюрприз, а меня – крупные неприятности.

– Да, его бизнес связан с недвижимостью, – ответила и потянулась к чашке с остывшим уже кофе.

Плетнев заметил мой жест и махнул девушке за стойкой.

Когда она подошла, он попросил:

– Еще кофе, пожалуйста.

– Вы все еще его любите? – спросил, когда мы снова остались одни.

– Вы уверены, что вас это касается?

– Почему нет?

– Ну, я же не спрашиваю, любите ли вы свою жену.

– Вам это интересно?

– Ничуть. Ваши семейные отношения не мое дело.

– Мне жаль.

Реплика прозвучала двусмысленно, и я сделала вид, что не поняла этого, продолжая смотреть на собеседника с легкой полуулыбкой. Пусть думает, что хочет.

– Я задал вопрос не просто так, – сказал Плетнев, догадавшись, что ответа на свою провокацию он не услышит. – Ядвига, у меня к вам предложение.

Я внутреннее подобралась. Кажется, мы подошли к самой сути, сейчас узнаю, в чем кроется истинная причина нашего совместного завтрака.

– И какое же? – спросила, изобразив вежливый интерес.

Плетнев нахмурился. Сцепил руки в замок и, глядя прямо мне в глаза, сообщил:

– Я предлагаю вам стать моей любовницей.