Текст книги "По битому стеклу (СИ)"

Автор книги: Агата Озолс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

– Прости меня, – Валентин протянул руку и заправил мне за ухо прядь волос. – Я опять все испортил.

– Просто уйди, – попросила я уж спокойнее.

Но он продолжал стоять рядом со мной и смотреть, как побитая собака.

Не знаю, сколько бы продлилось наше стояние, если бы вдруг в тишине спальни не раздалось:

– Что тут происходит?!

Мы оба повернулись на голос – Плетнев стоял в дверях и гневно сверкал на нас глазами.

– Я вас спрашиваю: что здесь происходит?!

Глава 27

Под пристальным взглядом Плетнева Валентин тут же отошел от меня.

– Не слышу ответа, – процедил Плетнев и обратился уже к Валентину: – Что ты тут делаешь?

– Ваш телефон не отвечал. Я зашел за вами в номер.

– Зачем?

– Мы должны согласовать дату вылета в Москву, – ответил Валентин.

– Что ты забыл в моей спальне?

– Я искал вас.

Пользуясь тем, что Плетнев отвлекся, я подхватила многострадальное платье и быстро надела его на голое тело. Но не успела завязать завязки, как Плетнев обратился ко мне:

– Ядвига?

Тон был таким, что мгновенно захотелось вытянутся в струнку и отдать честь, как на плацу. Но я сдержалась. Поправила воротник, отряхнула рукава и только после этого ответила:

– А я тут ночевала.

Коротко и по существу.

Мой ответ привел Плетнева в чувство, он чуть согласно кивнул. То ли давал понять, что помнит об этом, то ли командовал продолжать. Но вся эта нелепая ситуация изрядно мне надоела. Похоже, меня окружают настоящие мачо, черти бы их взяли. Вот пусть сами и разбираются, без меня.

– Я пойду, с вашего разрешения, – сообщила я Плетневу, обошла Валентина и двинулась на выход.

Босиком, кстати. Туфли свои я так и не нашла, и нижнее белье осталось на кровати Плетнева. Ничего, будет ему на память.

Валентин, отлично зная меня, просто шагнул в сторону, освобождая проход. Плетнев же явно не ожидал от меня такого. Он скользнул взглядом по моей фигуре, задержался на босых ногах и уже спокойнее сказал:

– Задержись, пожалуйста. Я сейчас освобожусь, и мы поговорим.

В принципе, поговорить я была не против, поэтому ответила:

– Я пока схожу в душ.

– Конечно, – согласно кивнул Плетнев и сказал Валентину: – Иди в гостиную, я подойду через минуту.

Когда Валентин оставил нас одних, Плетнев стремительно подошел, обнял меня и прижал меня к себе.

– Все нормально? – спросил, устроив подбородок на моей макушке.

– Естественно, – ответила, уткнувшись носом ему в грудь.

– Расскажешь, что тут произошло?

– Да ничего особенного не произошло, – я тоже обняла его за талию. – Пришел твой охранник, увидал меня, устроил допрос.

– В смысле?

– Кажется, он принял меня за промышленную шпионку, – соврала я, мысленно молясь, чтобы у Валентина хватило сообразительности подтвердить мою ложь.

– Он не обидел тебя?

– Господи, конечно же, нет.

– Со стороны вы выглядели очень странно.

– Разумеется, странно, – согласилась я и успокаивающе погладила Плетнева по спине. – Этот амбал и голая женщина. Представляю, что ты о нас успел подумать.

– Валентин не амбал, – возразил Плетнев, и я почувствовала, как под моими пальцами расслабляются его мышцы.

– Да какая разница, – я потянулась и поцеловала Плетнева в шею. – Плевать.

– Я испугался, что Валентин обидел тебя.

– Нет, – я оторвалась от Плетнева и заглянула ему в глаза. – Ничего не было, не забивай себе голову. Это просто недоразумение. Я проснулась, а тебя нет. Куда ты уходил?

– Давай сделаем так, – предложил Плетнев, – я сейчас решу все вопросы с Валентином, а ты пока примешь душ.

– А потом? – я позволила себе улыбнуться.

– А потом мы будем завтракать, и я расскажу тебе о наших планах.

– А у нас есть планы? – удивилась я.

– Конечно есть.

– Какие?

– Расскажу через пару минут, потерпи, – Плетнев поцеловал меня в нос. – Беги в душ.

За завтраком, который нам сервировали, пока я была в душе, Плетнев опять вернулся к прежней теме.

– Ядя, что, все-таки произошло в спальне?

Еще стоя под прохладными струями воды, я пришла к выводу, что сытный завтрак мне не помешает. Поэтому, сев за стол, выбрала круассан посимпатичнее и стала со всей тщательностью намазывать его маслом, прикидывая, что положить сверху – сыр или ветчину. А может, и то, и другое? Я столько калорий за эту ночь сожгла, могу позволить себе плотно покушать.

Вопрос Плетнева оторвал меня от раздумий о ветчине, я подняла глаза на мужчину, сморщила нос и ответила:

– Ты-то сам как думаешь?

– Мне не понравилось, как Валентин смотрел на тебя, – заметил Плетнев крайне недовольно.

Я успела уже надкусить круассан и испачкать губы в сливочном масле. Пришлось отложить выпечку, промокнуть рот и озвучить внезапную догадку:

– Это сцена ревности?

Плетнев не спешил отвечать. Налил себе кофе из серебряного кофейника, сделал глоток и чуть поморщился – видимо напиток не вполне соответствовал его изысканному вкусу.

Я тоже не торопилась возвращаться к завтраку, уж очень интересно было, что он мне ответит.

– Нет, – сказала наконец Плетнев, – это не сцена ревности.

– То есть ты не ревнуешь? – уточнила у него на всякий случай.

– Ревную.

– Тогда что это? Допрос? – продолжила я чуть насмешливо.

Плетнев чуть поморщился и сказал уже совершенно другим тоном:

– Я просто задал тебе вопрос и хочу услышать на него ответ.

Но перемена в его настроении меня не насторожила.

– О, как. Проснулись инстинкты собственника?

И потянулась налить себе кофе. Гулять, так гулять.

Но Плетнев перехватил мою руку, вынуждая сесть на место.

– Я не хочу, чтобы моя женщина разгуливала голая перед другими мужчинами.

– А я и не разгуливала, – пошла я на попятный. – Я в душ шла, когда твой охранник появился в номере. Дальше ты уже знаешь, повторять не буду.

– Хорошо, – он тоже готов был уступить. – Давай оставим эту тему и вернемся к еде.

– Согласна.

Он сам налил мне кофе и подал чашку.

– Когда мы возвращаемся в Москву? – спросила в перерыве между глотками.

Кофе, кстати, действительно был так себе, средненький.

– Пока не возвращаемся, у нас другие планы, – ответил Плетнев, напуская тумана.

– Вик, – я снова отложила круассан, – что ты задумал?

– Мне нравиться, когда ты меня так называешь, – с удовольствием сказал Плетнев. – Вик. Очень…. Интимно.

– Какой же ты развратный тип, – в шутку пожурила его.

Плетнев привстал и потянулся ко мне.

– Развратный, – согласился он, целуя мои губы. – М-м-м-м, маслице…. Вкусно-то как….

Стараясь не прерывать поцелуй, Плетнев поднялся, одной рукой удерживая меня за талию, другой сдвинул посуду в сторону и усадил меня на освободившееся пространство, вклиниваясь между моих ног. Я тут же обвила ими мужскую талию и притиснулась как можно ближе.

– Развратный тип, – повторила, касаясь губами его губ, – а как же завтрак?

– Да черт с ним, – отмахнулся Плетнев. – Потом позавтракаем, согласна?

И его рука скользнула по груди, развязывая платье.

– Абсолютно, – выдохнула я, ощутив как напряжный член прижался к моему бедру.

И нам стало не до еды.

Я тонула. Захлебывалась. Растворялась. В своих ощущениях, в мужчине, что поддерживая меня под ягодицы, ритмично заполнял собой. Я чувствовала, как член глубоко входит в меня, почти касаясь матки. На какой-то миг испугалась боли, но ее не было – только жаркая волна наслаждения прокатилась по телу. Я впилась пальцами в мужскую спину, не отдавая себе отчета в том, что ногти вспороли теплую кожу, оставляя красные полосы.

Плетнев дернулся, его руки ощутимо сжали мою попу, еще глубже насаживая меня на твердый член.

– Ви-и-и-ик, – простонала я, бессильно откидывая голову.

Плетнев шумно выдохнул через сжатые зубы и кончил следом за мной.

Упал рядом, притянул меня к себе, поцеловал в щеку. Стало смешно.

– Ты чего? – спросил немного хрипло.

– После всего, что мы с тобой вытворяли, меньше всего я ожидала поцелуя в щеку.

– Что попалось, то и поцеловал, – пробурчал мужчина, притягивая меня к себе.

– Когда мы летим в Москву? – вернулась я к вопросу нашего возвращения.

– Что ты там забыла? – лениво шепнул Плетнев и прикусил мне мочку уха.

– Ничего особенного, – мотнула я головой, стараясь освободиться.

– Тогда чего ты так спешишь?

– Ты можешь просто ответить?

– Могу, – согласился Плетнев. – И отвечаю: мы не летим в Москву. Мы летим в Сингапур, как я тебе и обещал.

– Почему в Сингапур?

– Потому что я хочу провести с тобой наедине хоть пару дней. Только ты и я.

– И твоя группа поддержки, – добавила я.

– Никакой группы поддержки не будет. Они летят в Москву.

– Категорично.

– Обойдемся без них, я так думаю, – ответил Плетнев.

– Мы надолго в Сингапур?

– К сожалению, только на два дня. Потом возвращаемся в Москву. Я бы рад задержаться, но дела не ждать не будут.

– Неужели ты полетишь обычным самолетом? – поддела я Плетнева.

– Нет, мы полетим на корпоративном джете.

– Да ты, я смотрю, совсем разошелся, – развеселилась я.

– Ты забыла, – притворно нахмурил брови Плетнев, – я тиран, самодур и деспот. Что хочу, то и ворочу.

При этом он выглядел так уморительно, что я не сдержалась и расхохоталась.

– Ядя, – он улыбнулся, – неужели я не могу один раз в жизни воспользоваться своим положением в личных целях?

– Это ты про самолет?

– И про него тоже, – согласился Плетнев.

– Вик, неужели ты никогда не самодурничал?

– Слово-то какое, – усмехнулся он. – И откуда взяла?

– Только что придумала. Так что, так-таки и ни разу?

– Да как-то ни к чему было, – засмущался Плетнев.

– Вик, какой ты смешной, – сама того не желая, растрогалась я и погладила его по гладковыбритой щеке.

Он поймал губами ладонь, поцеловал, попытался прикусить пальцы, но я оказалась проворнее – тут же спрятала руку за спину.

Романтический момент был испорчен бурчанием моего голодного желудка.

– Давай подниматься, – велел Плетнев, – и пойдем тебя кормить. Пока ты вконец не оголодала.

– Мне бы все-таки добраться до номера, переодеться.

– Вместе зайдем. Ты не против? Не хочу с тобой расставаться.

Я была всецело за – мелькнула мысль о том, что Валентин вполне способен поджидать меня у моего номера, чтобы продолжить выяснение того, чего давно уже нет. Да и не было никогда. Если это так, то увидев Плетнева, он не рискнет надоедать мне.

Но говорить об этом Плетневу я не собиралась, поэтому просто ответила:

– И я не хочу.

Он ничего больше не сказал, только глаза словно бы засветились изнутри.

Мы провели в Сингапуре два чудесных дня. Раньше я и не подозревала, как это здорово – просто гулять, пробовать незнакомую еду, разговаривать, с каждой новой фразой все больше узнавая друг друга. В чем-то мы с Плетневым были очень похожи, в чем-это абсолютно разные. В чем-то соглашались безоговорочно, в чем-то спорили до хрипоты. Ругались, целовались и снова спорили. Не стало ни прошлого, ни будущего. Осталось лишь настоящее, где мы были вместе.

Два дня пролетели незаметно, и нам пора было возвращаться в Москву. Осознание того, что сказка подошла к конце накатило на меня утром третьего дня. Я лишь открыла глаза, не успев еще как следует проснуться, а в голове набатом прозвучало: все.

Резко повернула голову – Плетнев лежал рядом на кровати с точно таким же выражением лица. Но надо отдать ему должное, он моментально взял себя в руки.

– Все только начинается, – сказал он, будто прочитал мои мысли, и притянул поближе к себе.

– Какие у нас планы? – спросила я, уже привычно устраивая голову на его плече.

– Не спеша поднимается, завтракаем и выдвигаемся в аэропорт. Вылет через три часа.

– Успеем? – засомневалась я.

– Ну, – протянул Плетнев, и я ощутила, как его ладонь, тоже довольно привычно, устроилась на моей попе, – если ты не будешь меня соблазнять …

– И грязно домогаться? – мои руки тоже пришли в движение.

– Очень грязно.

– Перестать?

– Ни в коем случае…..

В постели мы немного задержались, поэтому завтрак прошел по-военному быстро.

– Что мы будем делать в аэропорту столько времени? – проворчал Плетнев, когда мы стояли у стойки регистрации отеля.

– Ты не понимаешь, это же Чанги, – ответила я эмоционально.

– И что? – не понял Плетнев.

Пришлось пояснить:

– Это же самый лучший аэропорт в мире. Я так давно мечтала его посмотреть, а у нас как раз есть свободное время.

– Если мечтала, отчего не прилетела? – поинтересовался Плетнев, оплачивая счет.

– Некогда было, работала много, – ответила не задумываясь, а потом прикусила язык.

Боже, что я несу?! А что, если Плетнев, заподозрит меня? Почувствует нестыковки в моей истории?

Но он, похоже, и мысли не допускал, что я могу ему врать.

– Да ты, оказывается, трудоголик, – и меня снова поцеловали.

– Угу, – согласилась я.

В аэропорту Чанги, по полному праву считавшемуся лучшим в мире, Плетнев не отходил от меня ни на шаг. Правда, за оставшееся время нам не удалось увидеть весь аэропорт, он действительно был очень большой. Но в саду орхидей мы с ним погуляли.

– Никогда не думал, что получу удовольствие от прогулки в аэропорту, – заметил Плетнев, усаживаясь в кожаное кресло в салоне самолета.

– Да, впечатляющее сооружение, – согласилась с ним, поглаживая светлую кожу кресла.

Все-таки в частном самолете есть своя прелесть, к хорошему быстро привыкаешь.

Уже в Стамбуле Плетнев сказал:

– У нас есть восемь часов для разграбления города.

И я разулыбалась от предвкушения.

Глава 28

Все было прекрасно, ровно до того момента, пока Плетнев не сказал:

Все было прекрасно, ровно до того момента, пока Плетнев не сказал:

– Ядя, тебе сегодня лучше переночевать в отеле.

Мы уже нагулялись по Стамбулу, выпили кофе со знаменитыми бубликами, продегустировали всевозможные восточные сладости и полюбовались красотами древнего города. И теперь сидели в салоне самолета и летели в Москву. Вернее, сидел Плетнев, а я расслаблено лежала, удобно устроив голову у него на коленях. Он осторожно перебирал мои волосы, легкими, приятными касаниями массируя кожу головы. Я млела под его пальцами и чуть не мурлыкала от удовольствия, ровно до того момента, пока не услышала про отель.

– А завтра? – спросила, глупо надеясь, что или не расслышала, или неправильно поняла.

– Ты же понимаешь, что не можешь вернуться домой, – добил меня мой любовник.

Мою расслабленность будто корова языком слизала. Я резко поднялась, освобождаясь из плена Плетневских пальцев, села и внимательно посмотрела на мужчину.

– А почему я не могу вернуться к себе домой? – спросила, делая ударение на слове «к себе».

В конце концов, я не к нему собираюсь. Это моя жизнь и мой дом, мне и решать – куда ехать и где жить.

– Ядя, – Плетнев тяжело вздохнул, – ты же все прекрасно понимаешь…

– Нет, – оборвала я его, – не понимаю. Может, объяснишь?

– Я не хочу, чтобы ты там была.

– Это мой дом.

– Ядя, пожалуйста. Давай ты не будешь делать вид, что не понимаешь, о чем я, – попросил Плетнев.

– Хорошо, допустим, понимаю – ты не хочешь, чтобы меня видела твоя жена. Похвально. Вот только что мне теперь делать? Искать новый дом? Жить в гостинице? Уехать из Москвы? Ну, чтобы не травмировать твою жену.

Плетнев с изумлением выслушал меня и расхохотался. Он так смеялся, что мне стало даже обидно.

– И что смешного я сказала? – с раздражением спросила я.

– Ядя, – он обнял меня, продолжая посмеиваться, – ты ревнуешь! Поверить не могу! Правда, ревнуешь?

– Ничего подобного. Просто неприятно.

– Ядя, милая, я устрою тебя в отеле, потом поеду домой. Мне нужно поговорить с Мариной, и я не хочу, чтобы она вмешивала тебя в наш разговор. А она непременно это сделает, если ты будет по соседству.

– Ты собираешься рассказать ей обо мне?

– Нет, наоборот. Я решил, что не буду тебя вмешивать.

– Тогда откуда она узнает?

– Догадается, – пожал плечами Плетнев. – Она сообразительная, когда это ей выгодно. В общем, я с ней поговорю, а завтра мы начнем искать квартиру.

– Какую квартиру? – совсем запуталась я.

– Ядя, встряхнись. Для нас квартиру. Мы же должны с тобой где-то жить. Пару ночей в отеле провести придется, тут уж ничего не поделаешь. Но жить в отеле постоянно я не хочу. Вообще не очень люблю гостиницы. Поэтому завтра же нужно заняться поиском подходящей квартиры. Чтобы и район хороший, и планировка, и все остальное на уровне.

– Ты хочешь, чтобы мы жили вместе? – наконец-то сообразила я.

– А разве я тебе об этом не говорил?

– Ну, я думала, что ты говоришь о будущем.

– Это когда мне стукнет девяносто? Или лучше, сто? Будем держаться за руки и кормить друг друга манной кашей?

– Господи, Вик, – я представила себе эту картину, – что ты несешь!

– Ничего особенного. Ядя, я хочу жить с тобой сейчас, а не через пятьдесят лет, понимаешь? Конечно, за один день развод оформить нельзя. А зная Марину, подозреваю, что эта процедура может несколько затянуться, но тебя же не очень смущает мой женатый статус?

– А если смущает? – я вскинула брови.

Плетнев с силой уложил меня обратно к себе на колени, склонился надо мной и сурово насупив брови, строго сказал:

– Тогда тебе придется потерпеть, Ядвига.

И чмокнул меня в нос. Я клацнула зубами.

– Ядя, – прошипел Плетнев, – сейчас получишь по попе. Значит так. Сегодня ночуешь без меня. Мне надо разобраться с женой. А завтра начинаем новую жизнь. Возражения есть?

Я открыла рот, чтобы ответить, но Плетнев меня опередил:

– Возражений нет. И да, я тебе тоже люблю.

Почему-то после этих слов я перестала с ним спорить.

Уже в отеле, когда Плетнев проводил меня в лично выбранный им номер, я поймала его пытливый взгляд. Он ждал, что я отвечу на его признание. А что я могла ему ответить?

– Вик, спасибо тебе.

– Дурочка, – с нежностью сказал он и тут же перевел тему. – Завтра у тебя выходной. Не спорь, я так решил. Выспишься и отдохнешь от перелета. Я разберусь со срочными вопросами и приеду.

– Надо что-то делать с вещами. С теми, что у меня в доме. И с домом, наверное, тоже надо что-то делать.

– Ядя, не переживай. Все решим. И с вещами, и с домом. Только дай мне несколько дней, пожалуйста.

– Дам, – согласилась я.

Плетнев обнял и выдохнул мне в макушку.

– Не хочу уезжать. Не хочу оставлять тебя одну. Не хочу туда ехать.

– Как много «не хочу», – шепнула я, уткнувшись носом ему в грудь. – А что хочешь?

– Завалиться с тобой в кровать хочу, – тут же нашелся с ответом Плетнев.

– Ты реши свои вопросы, а потом приезжай и заваливайся.

От обхватил мое лицо руками, нежно погладил щеки, потерся носом о мой нос.

– Поеду, – вздохнул тяжело.

– Поезжай.

Мы еще постояли немного, глядя в глаза друг другу, а потом Плетнев отпустил меня и вышел из номера.

Я снова осталась одна. Распаковала и развесила вещи, приняла душ и заказала еду в номер. Делать было нечего, и я, следуя совету Плетнева, завалилась на кровать. Но спать не хотелось.

В голове крутилось тысяча мыслей. Я не была глупой или наивной – прекрасно понимала, что роман с Плетневым это, образно выражаясь, палка о двух концах. Он привязывается ко мне, но и я рискую привязаться к нему. Трудно делить с человеком жизнь и оставаться равнодушной. Тем более, что он мне нравился.

Да, я не страус, чтобы прятать голову в песок, готова признать – если бы Плетнев встретился мне раньше, я бы не смогла остаться равнодушной к такому мужчине. Да что там, чем больше я его узнавала, тем больше приходила к мысли о том, что в Викторе Плетневе сосредоточены все те качества, которые я больше всего ценила в мужчинах. Он был словно создан для меня.

Дойдя до этой мысли подскочила с кровати, как ужаленная. Заметалась по номеру, испытывая огромное желание закурить. Но курить было нечего, поэтому все, что я сделала – позвонила в рум-сервис и попросила принести мне кофе.

Вышла на балкон и, тупо глядя на вечерний город, выпила две чашки эспрессо подряд. Сердце застучало, ка бешеное.

Я прокрутила все, о чем думала, лежа на кровати. Остановилась на мысли, что Плетнев мне нравится. Повертела эту мысль и так, и эдак. Представила, чем может закончиться для меня увлечение этим мужчиной. Это будет полный провал.

Узнав обо мне правду, Плетнев никогда мне этого не простит. Но хуже того, что я сама себе не прощу, если не отомщу за гибель своей семьи. А значит, что все свои чувства – и те, которые уже есть, и те, которые могли бы быть, я должна скрутить в узел и спрятать глубоко – глубоко. Так, чтобы никто, даже я сама, не смог бы их найти и вытащить на свет божий.

Я еще долго сидела на балконе, наблюдая, как на город опускается ночь.

Плетнев объявился на следующий день, ближе к вечеру. Я не звонила – понимала, что ему сейчас не до меня.

А потом раздался стук в дверь, и я пошла открывать. Плетнев стоял на пороге с чемоданом и бумажным пакетом в руках.

– Это все твое приданое? – спросила с насмешкой, кивнув на одинокий чемодан.

Мне почему-то казалось, что у такого мужчины, как Плетнев, должно быть значительно больше вещей.

– Зато у меня с собой есть еда, – Плетнев помахал передо мной бумажным пакетом.

До меня понеслись ароматы вредных бургеров и картошки фри.

– Это то, о чем я думаю? – я невольно сглотнула слюну.

– Ну, если ты подумала о вкусной говяжьей котлетке, тонком ломтике сыра, свежих овощах и теплой булочке с кунжутом, сдобренной острым соусом, а еще о горячей картошечке, – ответил Плетнев, – то мой ответ: да. У меня в пакете именно это. Так что, пустишь меня?

Вместо ответа, я ухватила его за лацкан пиджака и втянула в номер.

Спросить о том, как прошел их разговор с Мири, решилась только после того, как оба расправились с бургерами. Где-то между картошкой фри и молочным коктейлем, с которым Плетнев тоже умудрился угадать. Купил шоколадный, именно такой, как я и любила раньше.

Я мучительно придумывала, как бы его спросить ненароком, вроде, как между делом и не слишком навязываясь.

Ничего путного не придумала, в итоге выдала:

– Ты поговорил с женой?

Рука Плетнева замерла, не донеся румяную картофельную соломку до рта.

– Ядя, мне кажется, или ты все-таки ревнуешь? – спросил он совершенно серьезно.

– А если и ревную, то что? – вскинулась в ответ.

– Уверяю, у тебя нет ни малейшего повода для ревности. Ни к моей почти что бывшей жене, ни любой другой женщине этой и всех соседних галактик.

– Ты уходишь от темы, – заметила я.

– Поговорил, – криво усмехнулся Плетнев. – Весь вечер говорили и почти всю ночь.

– И до чего договорились?

– Ни до чего, – он пожал плечами. – Сказала, что развода мне не даст, а если я продолжу, цитирую: «чудить», то она предаст огласке имеющиеся у нее документы и пустит меня по миру. Это ее слова, не мои.

– А она может? – засомневалась я.

– Ни черта она не может, я же тебе говорил, – напомнил Плетнев. – Это все исключительно ее иллюзии, а с иллюзиями расставаться ох, как нелегко.

– По себе судишь? – не удержалась я.

И тут же пожалела, не надо было задавать такой жестокий вопрос.

Но Плетнев не обиделся, просто кивнул, соглашаясь:

– И по себе тоже.

– Но ты ушел из дома? – я указала подбородком в сторону чемодана, который так и остался стоять в прихожей. – Кстати, почему вещей так мало?

– Все, что удалось отбить, – покачал головой Плетнев.

– В смысле, отбить? Вы что, дрались? – изумилась я. – С Мири?

Я совершенно не могла себе представить, чтобы такая рафинированная штучка, как Мири Плетнева, опустилась до драки, да еще и с мужем.

– Ядя, я не могу драться с женщиной, – ответил Плетнев. – Это же дикость какая-то. Но она сначала ругалась, потом кричала, а потом устроила форменный скандал. Классический, с мордобоем. Поначалу стояла, как наши под Москвой, не давала мне зайти в гардеробную. Потом вещи мешала собирать, из рук вырывала, из чемодана выбрасывала, а после вообще начала на меня с кулаками кидаться.

Я не поверила.

– Врешь.

– Если бы. Я сам от нее такого не ожидал, понимаешь? К скандалу был готов, но чтобы к мордобою…. Господи, Ядя, это как дурной сон. Как сцена из плохого фильма о жизни маргиналов. Я знал, конечно, что у Марины острый язык, что она может быть грубой и абсолютно несдержанной, но был уверен – гордость не позволит ей опуститься до подобного выяснения отношений.

– Что ты ей сказал?

– Правду. Что люблю другую женщину. Что хочу развода. Что готов выплатить хорошие отступные, если она согласится разойтись мирно.

– Она не повелась на деньги?

– Она уверена, что держит меня за яйца. Прости за грубость.

– Так чего же она хочет? – не поняла я.

– Чтобы все осталось, как прежде. И еще узнать, кто эта женщина, которую я люблю.

– А это-то ей зачем?

– Чтобы испортить этой женщине жизнь. Ядя, я знаю Марину, она на многое способна. Поэтому у тебя теперь будет персональная охрана. По-хорошему, нам нужно затаиться, жить порознь. Но, во-первых, я совершенно не мыслю себе и пары часов без тебя, а во-вторых, после развода, Марина все равно узнает о тебе. Так что это в любом случае риск. Значит, тебе нужна охрана. Я уже дал распоряжение начальнику службы безопасности, с завтрашнего дня у тебя будет телохранитель.

– Надеюсь, не Валентин? – хмыкнула я.

– Нет. У него другие задачи, к тому же мне не нравится, как он на тебя смотрит.

– Теперь твоя очередь ревновать? – улыбнулась в ответ.

– А я и не прекращал. Все время тебя ревную.

– Я же все время с тобой, – напомнила и сама поразилась – насколько кокетливо прозвучал мой голос.

– Но они же смотрят! – возмущенно возразил Плетнев.

– Кто они?

– Мужчины.

– Какие?

– Все. Остальные. Чужие.

– Что же мне теперь, в паранджу завернуться? – спросила насмешливо.

Но внутри стало тепло и как-то нежно, что ли. Меня так никогда не ревновали. Чтобы не агрессивно, а вот так – чуточку возмущенно, немножко обиженно и очень – очень ласково.

– Отличнейшая мысль! – поддержал Плетнев и неизвестно чему обрадовался. – У меня есть парочка партнеров на Ближнем Востоке, надо будет узнать, где отовариваются их жены.

– Даже не думай!

– Выберем самую красивую и модную паранджу, – продолжил он почти мечтательно. – А хочешь, закажем тебе эксклюзивный вариант, весь в драгоценных камнях?

– Вот сам и будешь ее носить, – пригрозила я.

– Носить ее будешь ты, – возразил Плетнев. – А я ее буду снимать.

Спустя неделю Плетнев нашел для нас подходящую квартиру, и мы переехали.