Текст книги "По битому стеклу (СИ)"
Автор книги: Агата Озолс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)
– Все, уела. Прости, погорячился, – пошел он на попятную. – Хотел, как лучше, получись, как всегда. Хочешь, на колени встану?
– Хочу уже пойти к себе в номер, лечь спать пораньше. Все-таки, никак не могу привыкнуть к смене часового пояса.
– Обиделась? – спросил Плетнев.
– Нет, просто устала.
– Точно не обиделась?
– Господи, конечно, нет. Извини, что не оценила твою заботу. Но доверять свои волосы здешним мастерицам я пока не готова. Сама справлюсь.
На следущий вечер, в условленное время я спустилась в банкетный зал.
Плетнев поначалу настаивал, чтобы мы пришли вместе, но я заметила ему, что приехала сюда не в качестве его второй половины, а в качестве финансового аналитика и его помощника, и, как взрослый человек, вполне способна передвигаться самостоятельно.
В общем, я вошла в банкетный зал и огляделась. Народу – не продохнуть, все-таки международная конференция. Но Плетнева было видать издали.
Во-первых, надо отдать ему должное, выглядел он превосходно. А во-вторых, его окружала стайка ослепительно сверкающих дам. В прямом смысле сверкающих. Такие наряды я встречала только в коллекциях известных дизайнеров и, рассматривая их, всегда задавалась вопросом: неужели кто-то решиться такое надеть? Красиво, бесспорно, но от обилия камней, переливающихся в свете люстр, буквально слепит глаза. А если учитывать, что таких дам тут собралось большинство, очень хотелось зажмуриться и отступить. Ну, или свалить по-тихому, тут кому что ближе. Но русские не сдаются. Не могу я оставить начальника на растерзание азиатским красоткам.
Пока я любовалась Плетневым в окружении драгоценных камней и решала, как лучше поступить – броситься отбивать его у неприятеля или сделать вид, что меня это совершенно не касается, начальник заметил меня и очень выразительно посмотрел. Выразительно и умоляюще. Кажется, кому-то срочно нужна помощь.
Я сделала вид, что не поняла его пылких взоров и вопросительно подняла брови. Плетнев нахмурился, в буквальном смысле выкрутился из захвата какой-то особо настырной дамы и быстро двинулся мне навстречу. Ладно, мы своих в беде не бросаем.
Я шагнула в его сторону.
– Господи, ты просто отрада для моего утомленного взора, – выдал Плетнев заковыристый комплимент и привычным жестом взял меня под локоть.
– В смысле, не сверкаю, как безумная новогодняя елка? – насмешливо уточнила я.
– В смысле, что выглядишь превосходно.
Я опустила глаза на свое новое платье. Права оказалась Мири, когда настояла на том, чтобы я его купила. Блеска на этом банкете хватало, а вот с изысканностью чувствовались серьезные проблемы.
– Сегодня ты не отойдешь от меня ни на шаг, – решительно сообщил мне Плетнев.
– Опасаешься нападения здешний красоток?
– Опасаюсь ослепнуть от здешнего блеска. И вообще, знаешь, какие они настырные? Прилипли, будто пиявки.
– Значит, все-таки боишься нападения.
– Ядвига, я не могу драться с женщинами, – огорченно ответил Плетнев.
– Ладно, сегодня буду тебя охранять, хоть это и несправедливо – у тебя тут где-то бродит собственная служба безопастности, это их хлеб.
– Убедила, – подхватил мою иронию начальник. – Прилетим в Москву, добавим тебе служебных обязанностей.
– Даже так?
– Не переживай, зарплату тоже увеличим.
– Вот спасибо, благодетель.
– Всегда пожалуйста.
А потом мы вынуждены были прервать столь увлекательную беседу. Все-таки в зале мы были не одни, многие из присутствующих выразили желание пообщаться с Плетневым. Он с удовольствием поддерживал беседу, но моего локтя не отпускал.
Спустя пару часов, когда я ощутила, как сводит судорогой губы, постоянно растянутые в приветливой улыбке, Плетнев вывел меня на балкон и, ткнув пальцем в башни Петронас, предложил:
– Пошли туда?
– На башни? Они еще открыты?
– Успеем.
– Но туда же нужны билеты.
Плетнев похлопал себя по нагрудному карману.
– Билеты есть.
– А как же банкет?
– Мы свое дело сделали, теперь пусть развлекаются без нас. Пошли скорее, пока нас еще кто-нибудь не поймал. Ядвига, ну будь человеком, – взмолился Плетнев.
Я посмотрела в зал, народа стало еще больше. Толкаться в этой толпе, как минимум, до полуночи желания не возникло.
– Только быстро, – решила я. – И если нам кто-то встретиться, сделаем вид, что оглохли.
– И ослепли, – закивал Плетенев. – Побежали?
– Побежали.
Нам удалось беспрепятственно покинуть банкетный зал. Кажется, кто-то окликал моего начальника, но он сдержал слово – мастерски изображал и глухого, и слепого.
Вход на башни Петронас располагался в торговом центре «Сурия». Идти от отеля до торгового центра было минут пять, мы не стали переодеваться. Так и пошли – я в вечернем платье, Плетнев в смокинге. Поднялись на нужный этаж, смешались с группой туристов. На нас смотрели с недоумением, уж очень колоритно мы выглядели на фоне шорт и шлепанцев остальных желающих полюбоваться видом вечернего города с высоты птичьего полета.
Наконец, наши билеты проверили, и мы зашли в лифт, чтобы подняться на сорок второй этаж. Именно там располагался стеклянный мост, связывающих обе башни.
Глава 25
Какая женщина не растает, оказавшись в таком романтическом месте, как стеклянным мост, соединяющий башни Петронас? Вот и я слегка увлеклась.
Это оказалось феерическое зрелище – ночной Куала-Лумпур сиял миллионами огней. Я опустила голову вниз – прозрачный пол галереи создавал полную иллюзию того, будто я парю в воздухе.
– Впечатляет, да? – спросил Плетнев и, обняв меня за талию, притянул к себе.
– Впечатляет, – согласилась я с ним.
Откинула голову, удобнее устраиваясь в мужских объятиях.
– Если я тебя сейчас поцелую, ты очень разозлишься? – шепнул Плетнев, задевая губами ушную раковину.
– И даже драться полезу, – предупредила я.
– Не надо, – попросил Плетнев.
– Боишься?
– Нет. Просто красивая женщина не должна драться.
– А некрасивая? – спросила его.
– Не знаю.
Он разжал руки, отпуская меня. На всякий случай я шагнула в строну, увеличивая расстояние между нами.
– Я тебе говорил, что ты мне очень нравишься? – спросил Плетнев.
– Ты даже предлагал стать твоей любовницей, – напомнила ему.
– Вот я придурок.
– Да уж, не самый умный твой поступок, – согласилась с ним.
Мы стояли и смотрели на ночной город. Говорить не хотелось, но я понимала, что наступил момент, когда мне придется принимать решение. Я могу сделать вид, что ничего необычного между нами не происходит. Плетнев примет мою игру, отступит. Возможно потом он снова начнет ухаживать, но … К чему мне все это? К чему терять время, если я давно уже все для себя решила. Я должна хотя бы попытаться стать для Плетнева близким человеком, его настоящей слабостью. А значит, нужно действовать.
Прикрыла глаза, собираясь с силами. Сейчас или никогда.
Мне достаточно было пары ударов сердца и одного глубокого вздоха, чтобы решиться. А потом я резко развернулась, сделала шаг навстречу Плетневу и, обвив руками его шею, притянула к себе, вынуждая наклониться, и поцеловала. Сильно, глубоко, жарко. Так, как целует мужчину женщина, давая согласие быть с ним.
Плетнев ответил на мой поцелуй, но его руки не спешили обнимать в ответ. Он просто стоял, не делая никаких движений. И толко его рот отвечал мне пылко, страстно, головокружительно.
Пару минут мы целовались, как безумные, а после Плетнев сам разорвал наш поцелуй.
– Я могу спросить, что это было? – его голос звучал хрипло.
– Я тебя поцеловала, – ответила и отпустила его шею.
– И что это значит?
– Что я хотела тебя поцеловать. По-моему, это очевидно. Надеюсь, я не сильно тебя …. Напугала?
– Ядвига, – спросил Плетнев, внимательно глядя мне в лицо, – в какую игру ты играешь?
– А ты? – не осталась я в долгу. – Во что играешь ты?
Он не ответил, только покачал головой.
– Пойдем, нам еще предстоит подъем выше.
– Выше сорок второго этажа?
– Здесь восемьдесят восемь этажей. Несколько лет назад это были самые высокие башни в мире, – почти спокойно сказал Плетнев, делая вид, что ничего особенного между нами не произошло.
– Мы поднимемся на самый верх? – я тоже сделала вид, что ничего только что не было.
– Только на восемьдесят шестой этаж, выше не пускают.
– Тогда поехали, – я взяла его за руку и повела в сторону лифта.
Оставаться на стеклянном мосту стало почему-то неловко.
Мы снова поднялись на лифте, вышли на смотровую площадку. Так и держась за руки, обошли ее и встали у прозрачной стены. Напротив виднелась телебашня «Менара».
– Почему ты поцеловала меня? – спросил Плетнев.
– Хотела и поцеловала, – я вскинула голову, будто обороняясь.
Плетнев задумался, переваривая мой ответ.
– Кажется, нам надо поговорить, – решил он. – Пойдем на выход.
Но сразу уйти нам не удалось, пришлось ожидать, когда соберется вся группа, с которой мы поднимались.
Выйдя из лифта, Плетнев предложил:
– Хочешь, пойдем к фонтанам? Там сейчас шоу в разгаре.
– Ты сам сказал, что нужно поговорить.
– Ядвига, мне надо собраться с мыслями.
– Даже так? А разговор, чувствую, намечается серьезный.
– Серьезнее не бывает, – ответил Плетнев.
– Тогда давай начнем с фонтанов. Ты подготовишься, все обдумаешь, а я пока фонтанами полюбуюсь и музыку послушаю.
Возле фонтанов собралась толпа народа. Взрослые сидели на скамейках, дети носились вокруг. Орала музыка, высокие водяные струи взмывали вверх, переливаясь разноцветными огнями.
– Ты уверен, что это подходящее место? – спросила у Плетнева, оглядываясь вокруг.
– Не впечатлило?
– Честно говоря, не очень. Фонтаны, конечно, красивые, но народа чертова куча, да и музыка на любителя. Может, пойдем, куда потише?
– Хорошо. Пойдем, пройдемся.
Мы пошли вглубь парка, удаляясь от шумной толпы. Когда фонтаны остались далеко позади, я притормозила.
– Будем говорить?
И села на лавку.
– Будем, – ответил Плетнев и тоже присел рядом.
– Знаешь, – задумчиво, глядя прямо перед собой, начал рассказывать Плетнев, – Марина много о тебе рассказывала. Она вообще очень много говорит, старается заполнить пустоту между нами.
– И что же она обо мне говорила?
– Что у нас появилась новая соседка. Поначалу ты ей не очень понравилась, но ей вообще мало, кто нравится. А потом она тобой заинтересовалась. Признала за свою.
– Еще скажи, что стала считать своей подругой, – вставила я.
– И не надейся, – хмыкнул Плетнев. – У Марины нет подруг. Да и не может быть, для нее все недостаточно хороши. Но я сейчас не о Марине. Вернее, не только о ней. Ты спрашивала, почему я с ней не разведусь. Я тебе правду сказал: мне ее просто очень жалко. Мы очень давно стали чужими. Сначала это понял я, потом дошло и до нее. Но если я готов развестись, то Марина упорно цепляется за наш брак, пытается делать вид, что у нас все хорошо. Понимаешь, у нее ничего в жизни нет. Вообще ничего. Ни друзей, ни дела, ни хобби, хоть какого-нибудь завалящего. Есть только эта иллюзия счастливой семейной жизни. Несколько лет назад я пытался с ней договориться, убедить в том, что нам нужно расстаться. Но все мои разговоры она воспринимала в штыки. Возможно, ты сочтешь меня слабаком, но я не хотел бросать Марину против ее воли, хотелось договориться по-человечески.
– А я решила, что у нее на тебя какой-то убойный компромат, – перебила я.
– У нее есть кое-какие бумаги, – заметил Плетнев. – Но это все несерьезно. Те документы, которые Марина хранит, как зеницу ока, на самом деле ничего для меня не значат. Даже если она решиться их обнародовать, ничего ужасного ни со мной, ни с моим бизнесом не произойдет. Ну, подумаешь, будет скандал. Поговорят, да и забудут.
– Но она считает иначе?
– Да, она уверена, что крепко держит меня за яйца. Извини за грубость.
– Так зачем тебе я?
– Сейчас все объясню. Я, когда тебя впервые увидел, подумал, что ты такая же, как Марина.
– Это какая же?
– Пустая. У нее ведь был огромный потенциал, понимаешь? Образование, карьера. Я был совершенно не против, чтобы она продолжила работать. Хоть на подиуме, хоть по специальности. Предлагал варианты. Но Марина ни в какую не соглашалась. Ей до дрожи хотелось быть, как это называется? Светской львицей. Знать бы еще, что это такое, – горько усмехнулся Плетнев. – Вот я смотрел на тебя и думал, что ты такая же, только разведённая. Мужу твоему бывшему сочувствовал. Бедный мужик, натерпелся. И мне пришла в голову абсолютно дурацкая идея, но утопающий хватается за соломинку.
– Боюсь даже представить, что это была за идея.
– Я решил, что если закручу с тобой роман, а Марина о нем узнает, она смертельно обидится и разведется со мной. С криками, скандалами, битьем посуды и громкими интервью в желтой прессе.
От услышанного я выпучила глаза.
– Ну, ты и Макиавелли, – протянула ошарашено. – Это ж как она тебя достала, что ты до такого додумался. Плетнев, ты что, идиот?!
– Я не мог ее бросить, – сказал он с отчаянием. – Просто не мог!
– Не кричи, у меня отличный слух. И я поняла: ты решил трахнуть подружку жены, чтобы жена об этом узнала и, разозлившись, тебя бросила. Просто наполеоновский план, ничего не скажешь.
– Да понял я, по-дурацки придумано. Но это была моя последняя надежда.
– Ладно, проехали. На работу ты меня поэтому взял? Не вышло купить, решил соблазнить?
– Да какой из меня соблазнитель, – махнул рукой Плетнев. – Ты будешь смеяться, но я никогда не изменял своей жене.
– Не буду. Я тоже мужу не изменяла, – возразила я, и вдруг меня осенила догадка: – Подожди, Марина что, тебе изменила?
– Что? Нет, не изменила. А впрочем, не знаю. Мне неинтересна ее личная жизнь. Пойми, она давно уже чужой для меня человек.
– Виктор, – я впервые назвала его по имени, – что же между вами такого произошло?
– Ядя, – Плетнев тоже впервые ласково сократил мое имя, – я не могу тебе этого сказать. Это только между нами, между мной и Мариной. Да, мы стали чужими, и я ничего к ней не чувствую, но не могу ее предать. Ради тех лет, что мы были настоящей семьей, любили друг друга, – не могу. Да и не об этом сейчас речь.
– Извини, продолжай.
– Когда ты послала меня к черту, меня будто пыльным мешком по голове ударило. И я посмотрел на тебя внимательнее. Заинтересовался. И понял, как ошибся. Ты совершенно не такая, как Марина. Ты живая, цельная, настоящая.
– А Марина искусственная? – спросила с сарказмом.
– Да, именно, что искусственная. Такие, как Марина, они не настоящие. И живя рядом с такой, как Марина, тоже становишься ненастоящим. Будто персонаж из комикса, – ответил Плетнев и замолчал.
Полез во внутренний карман смокинга, достал пату сигарет.
– Я закурю, ты не против?
– Нет, кури.
– Я взял тебя на работу, чтобы узнать поближе, – продолжил, затягиваясь сигаретой. – И чтобы ты меня узнала.
– Хотел произвести впечатление?
– Обязательно. Понравится хотел.
– Ты своего добился, – сказала я.
– Понравился? – серьезно спросил Плетнев.
– Понравился, – так же серьезно ответила я.
– Это хорошо.
– А что теперь? Что будет дальше?
– А теперь вся моя затея кажется мне бредом сумасшедшего, – ответил Плетнев.
– Передумал разводится? – пошутила я.
– Теперь я хочу развестись, чтобы быть с тобой, – просто ответил он.
– Не слишком ли громкое заявление?
– Ядя, я давно не мальчик. Значительная часть жизни прожита, и нет у меня времени на бессмысленные игры. Понимаешь? Я хочу быть с тобой. По-настоящему. Чтобы просыпаться с тобой в одной постели, готовить завтрак, делиться планами на день. Скучать по тебе днем и ехать к тебе после работы, предвкушая, как мы проведем вечер. Чтобы вместе путешествовать по свету, подниматься на вот эти башни, плавать в океане, гулять по музеям.
Я слушала его и представляла себе нашу возможную совместную жизнь. Вдруг почему-то вспомнила, как Плетнев стоял в магазине в отделе детского питания.
– Ходить по магазинам, – задумчиво продолжила я, а Плетнев кивнул, – воспитывать детей.
– Если бог даст нам детей, я буду счастлив, – сказал Плетнев. – У меня нет детей, у тебя тоже. Возможно, это судьба.
И все испортил. Потому что я совершенно точно знала, что никакой судьбы нет. Есть только я и мужчина, которому я должна отомстить.
Волшебство растаяло, будто и не было его вовсе. Я пришла в себя и вполне осознанно сказала, переплетая свои пальцы с пальцами Плетнева:
– Я тоже этого хочу.
Он глубоко вздохнул и громко выдохнул, сжал мои пальцы, поднес к губам и перецеловал каждый пальчик. Медленно, обводя жарким языком каждую фалангу, слегка прикусывая нежную кожу.
Я замерла, пытаясь осмыслить свои ощущения. Странно, но мне не было неприятно.
«Это просто физиология», – успокоила себя. – «У меня давно не было мужчины».
– Вернемся в Москву, – прошептал Плетнев мне в ладонь, – и я подам на развод. Ты мне веришь?
– Верю, – я погладила его по голове свободной рукой, запуская пальцы в короткие волосы.
– Марина будет против, но я своего добьюсь. Дам ей хорошие отступные. Она побесится, но в итоге согласится. Слышишь?
– Слышу.
– Я все сделаю, чтобы быть с тобой.
Он собирался еще что-то сказать, но я решила, что пришла пора сменить декорации. Не отрывая руки от его лица, поднялась со скамейки.
– Пойдем.
– Куда? – не понял Плетнев.
– Ты же не собираешься ночевать на скамейке в парке? – спросила, проглаживая подушечками пальцев его рот.
– Нет, не собираюсь, – ответил Плетнев, ловя губами мои пальцы.
– Вот и я не собираюсь.
Плетнев встал и посмотрел мне в глаза.
– Ты уверена?
– Я абсолютна уверена, – кивнула в ответ. – Пойдем.
И мы пошли в отель.
Глава 26
Никогда в моей жизни не было роскошных номеров пятизвездочных отелей, куда бы я поднималась с мужчиной. То есть отели были, и номера были, и даже мужчины были. Но все по-отдельности. Вместе – впервые.
Пока мы поднимались в лифте, я размышляла о том, что в происходящем сейчас со мной есть что-то волнующе – порочное. И даже не само действие, ради которого мы шли в номер Плетнева, а скорее – чувство предвкушения того, что должно произойти. А может, я все сама себе сочинила, и это говорило во мне выпитое шампанское?
Я украдкой посмотрела на Плетнева – мне показалось, или он тоже раздумывал о чем-то похожем? Нет, глупость. У мужчин все гораздо проще – привлекательная женщина, свободный вечер, немного алкоголя. Жена, опять-таки, на другом конце света, а учитывая разницу во времени, она даже звонить не будет.
Я, признаться честно, не совсем верила во все его разговоры о намерении развестись и желании быть со мной. Но его признания давали мне шанс, и я намеревалась воспользоваться этим шансом на все сто процентов. Даже если Плетнев приукрасил свои чувства и планы, я постараюсь сделать его ложь своей правдой. Как там в песне? Мы рождены, чтоб сказку сделать былью. Вперед, Ядвига.
На пороге я на миг замешкалась, мелькнула мысль отказаться от своей затеи, и Плетнев чутко уловил мои сомнения.
– Если ты передумала, я просто провожу тебя в твой номер, – тут же отреагировал он.
С его стороны это было благородно, но я отчего-то разозлилась. Нет, не верила я в его искренность. Пыталась понять, во что он играет. И, если предположить, что все это действительно игра, и сейчас Плетнев делает очередной продуманный ход, то я поломаю его игру. Не отступлю.
Поэтому не стала ничего говорить, только приподнялась на цыпочки и поцеловала твердые мужские губы. Это был даже не поцелуй, а так, легкое касание, безмолвный ответ на слова Плетнева. И он его принял. Прижал меня к себе, углубляя поцелуй и буквально втащил в гостиничный номер.
А дальше… Дальше случилось то, чего я меньше всего от себя ожидала. Вернее, то, чего я не ожидала вовсе.
Потому что я, неожиданно для самой себя увлеклась происходящим. Да что там увлеклась, у меня почти что напрочь снесло крышу.
Все происходящее я видела и ощущала будто сквозь розовую дымку. Плетнев оказалась совершенно крышесносным любовником. Поцелуи – то страстные и бесстыжие, то невообразимо нежные. У меня горели губы, когда Плетнев оторвался от моего истерзанного рта и опустился ниже. Он дернул завязки платья и шелк скользнул по телу, обнажая. Последней моей связной мыслью была мысль о том, как удачно я сегодня выбрала нижнее белье. Дальше – все.
У меня, конечно же, были мужчины, кроме мужа. Замуж я выходила, имея небольшой, но, как мне казалось, весомый багаж практических знаний о сексе. Да и с Андреем мы вели бурную сексуальную жизнь, во всяком случае в первые годы нашего брака. Но то, что делал с моим телом Плетнев, вернее, те чувства, что я при этом испытывала, было для меня словно впервые.
Губы прошлись от груди по животу и ниже, прочерчивая влажную дорожку из поцелуев. Сильные пальцы огладили ягодицы, провели, рисуя узоры, по бедрам и легли на лобок. Я ощутила, как губы на моем животе расплылись в довольной улыбке – кружево трусиков было предательски мокрым.
– Ядя, – шепнул Плетнев. – Ядя моя….
Его рука вжалась в промежность и стала поглаживать меня сквозь белье. Кружево, внезапно из тонкого превратившись в жесткое, болезненно царапало кожу. Я дернула бедрами, побуждая Плетнева снять с меня белье.
– Торопыга, – прошептали губы, опускаясь к резинке трусиков, а пальцы скользнули между складок, натянув кружево, и легли на клитор.
Меня будто ударило током, я оперлась спиной о стену прихожей и громко застонала.
– Торопыга, – ласково повторил Плетнев и продолжил ласкать меня пальцами.
В мутной голове пронеслась мысль, как могут воспринять гости отеля мои кошачьи вопли. На мгновение стало стыдно и я прикусила губу, стараясь сдержать очередной стон. А Плетнев не останавливался – ласкал, поглаживал, нажимал.
Мое тело пылало. Жар поглощал меня всю, сосредотачиваясь внизу, там, где я так восхитительно-остро ощущала мужские пальцы. Ребром ладони Плетнев ритмично двигал между болезненно припухших губ, задевая большим пальцем чувствительный клитор. От переполнявших меня ощущений слало тяжело дышать, ноги дрожали и норовили разъехаться в стороны.
Плетнев резким движением стянул с меня трусики, я переступила ногами, сбрасывая их, оставаясь в одних туфлях и бюстгальтере. Плетнев поднял глаза, окинул меня обжигающим взглядом.
– Сумасшедшее зрелище.
Закинул мою ногу себе на плечо, раскрывая меня, и прижался губами к самой сердцевине. Чуткие мужские пальцы скользнули в меня, лаская изнутри, а у меня в легких резко закончился воздух.
Пальцы вышли из меня с пошлым хлюпом, смазка потекла по внутренней стороне бедра. Плетнев лизнул дрожащую ногу, поднял на меня глаза и сказал:
– От твоего запаха у меня взрывается мозг.
Мой мозг, по всей видимости, давно уже взорвался. Исчезли мысли, пропал стыд, осталось только желание сию же минуту получить освобождение от сжигавшего меня изнутри жара.
– Не останавливайся, – не попросила, потребовала я у мужчины, запустила пальцы в его волосы и прижала его голову к себе, еще и бедрами толкнулась ему навстречу.
– Слушаюсь, – шевельнулись губы и накрыли чувствительное место, а пальцы вновь вошли в меня, потирая, поглаживая, нажимая на нервные окончания, вызывая почти болезненные, но такие сладкие ощущения.
По телу пробежала судорога удовольствия. Одна, вторая, третья.
Я захлебнулась криком, дернула головой и больно ударилась затылком о стену. Силы держаться на ногах уже не было, и я непременно упала бы, если бы не мой новоявленный любовник.
Плетнев снял мою ногу со своего плеча и ловким движением подхватил на руки.
Меня хватило только на одно слово.
– Куда? – спросила и удивилась, до чего хрипло звучал мой голос.
Плетнев ответил коротко и по существу:
– В спальню.
– Там будет удобнее, – согласилась с ним.
– Ты готова продолжить? – спросил Плетнев, бережно опуская меня на кровать.
Я раскинулась в позе морской звезды и прислушалась к своим ощущениям.
– Готова, – пришла я к выводу и похлопала рукой по кровати. – Иди ко мне.
Плетнева не пришлось долго упрашивать, быстро скинул с себя смокинг, рубашку и брюки и устроился рядом, опираясь на локоть.
– На чем мы остановились? – спросил с провокационной улыбкой.
Я легонько толкнула его в грудь и, когда Плетнев перевернулся на спину, нависла сверху. Очертила кончиками пальцев мужские губы, пробежалась по обнаженной груди, обрисовала впадинку пупка и лишь на миг замерла над резинной боксеров. А потом моя рука нырнула под резинку, опустилась ниже и легла на твердую плоть.
– На этом, – произнесла я ему в рот и лизнула мужские губы.
Они приоткрылись, пустая внутрь мой язык, а член дернулся в моей ладони. Я сильнее сжала пальцы и выпила сладкий мужской стон.
– И на этом.
Оторвалась от его рта и провела языком по шее, чуть прикусила кожу на плече, лизнула плоский сосок и опустилась ниже.
– А еще на этом, – выдохнула, целуя напрягшийся живот.
– На этом, – рисуя восьмерки вдоль темной дорожки волос и освобождая налитой член из плена нижнего белья.
– И на этом, – дотронулась губами до головки, ощущая солоноватый вкус смазки. – Как тебе маршрут?
– Замечательный, – ответил Плетнев, с силой сжимая челюсти. – Задержись на конечной остановке.
Он собрал мои волосы на затылке, открывая лицо.
– Пожалуйста, Ядя, – попросил, не отрывая от открывшейся ему картины жадного взгляда.
И от его горящих глаз мне снова сделалась нестерпимо жарко…
Утро для меня началось поздно.
Я открыла глаза, спальню заполнял солнечный свет. Мельком отметив, что за эти дни так и не увидела знаменитых малазийских дождей, приподняла голову и огляделась. В кровати, да и в спальне я была одна. Пришлось с усилием приподнять запястье и глянуть на часы. Посмотрела и охнула: мамочка дорогая, время перевалило за полдень! Вот это я разоспалась. И почему это Плетнев до сих пор меня не разбудил?
Вспомнила Плетнева и все, что произошло между нами этой ночью. Щеки моментально заалели, я застонала и уткнулась лицом в подушку.
Божечки, неужели это была я? Неужели это я вытворяла прошлой ночью такое, от чего сейчас краснею, как девочка? Это я, как настоящая звезда порнофильма, оседлала Плетнева и устроила какую-то безумную скачку и орала при этом так, что наверняка было слышно всему отелю? Это я, делая минет, возбудилась настолько, что кончила одновременно с Плетневым? Это я, не иначе, как в приступе помешательства, впилась зубами в крепкий мужской зад?
Лежать, уткнувшись лицом в подушку, было жарко и неудобно, поэтому я перевернулась и уставилась в потолок. Нет, если подумать, то ничего ужасного не произошло: постояльцы не вызвали полицию и не вломились в президентский люкс с требованием выселить жильцов этого самого люкса. Ощутимого вреда здоровью Плетнева я не нанесла – наоборот, судя по тому, как он стонал ночью, ему все очень понравилось. Да и я оторвалась по полной программе – тело, несмотря на ноющие мышцы, просто звенит от пережитого наслаждения.
Но куда же делся мой новоявленный любовник?
Я со вкусом потянулась. Наверное, нужно подняться и освободить помещение. Но вставать категорически не хотелось. Напротив, организм требовал освежиться, позавтракать и вернуться в кровать. Интересно, в котором часу разошлись с банкета остальные участники конференции?
Черт! Конференция завершилась, а значит нам пора возвращаться в Москву. Но во сколько у нас обратный вылет? Вчера я совершенно забыла спросить об этом у Плетнева. Вот будет смешно, если я проспала самолет.
При мысли о том, что Плетнев мог улететь в Москву без меня (и взбредет же такое в голову!) я подскочила, как укушенная. Заметалась по спальне, собирая разбросанные вещи. Мог бы, между прочим, собрать и развесить все аккуратно, если такой жаворонок.
Мой прекрасное платье лежало на ковре перед кроватью и при ближайшем рассмотрении больше напоминало скомканную тряпку. Подхватила его, встряхнула, радуясь, что идти мне недалеко, всего лишь спуститься на лифте на несколько этажей. Если очень повезет, никого по дороге не встречу. Бюстгальтер нашелся под подушкой, а трусы валялись на туалетном столике, только туфли все никак не желали находится.
Нет, я слышала, что иногда, после бурной ночи, женщины не могут найти свое нижнее белье, но чтобы потерялась обувь…. Это надо было очень постараться. И как я теперь пойду босиком? Золушка, блин.
Стоя посреди спальни с мятым платьем в руках, я раздумывала: стоит ли принять душ или лучше сделать это у себя в номере, когда хлопнула входная дверь. Надеюсь, это не горничная.
Я повернулась в сторону двери, гадая: кто же это пришел.
– Какая встреча, – издевательски протянул Валентин, заходя в спальню.
Я прикрылась платьем и отступила к кровати.
– Что ты здесь делаешь? – спросила с удивлением.
– Я? – он растянул губы в улыбке. – Я здесь работаю. А вот что ты здесь делаешь, это вопрос.
И, не дав мне сказать и слова, продолжил:
– Может, ты тоже тут работаешь? Жрица любви за недорого.
Этот мерзкий, издевательский тон подействовал на меня, как удар хлыста на норовистую лошадь. Я отшвырнула изрядно помятое платье – все равно собиралась освежиться, расправила плечи и, вздернув подбородок, шагнула в строну ванной.
– Почему же «недорого»? – презрительно бросила через плечо. – Как раз наоборот, очень дорого. Не всем по карману.
Я собиралась закрыться в ванной, принять душ и, заодно, переждать, пока Валентин уйдет из номера. Не будет же он тут век сидеть?
Но он сделал стремительный выпад и перехватил меня, ощутимо стиснув предплечье.
– Не так быстро, – сказал сердито и с силой швырнул меня на кровать.
– С ума сошел?!
– Я? Нет, дорогая, я, как никогда, трезв умом. А вот у тебя с головой явные проблемы, если ты решила залезть в койку в Плетневу.
– А вот это не твое дело! – повысила я голос.
– Ошибаешься, – протянул Валентин. – Это очень даже мой дело.
– С чего бы? – хмыкнула и сделала попытку подняться.
Но Валентин не дал мне этого сделать – довольно грубо толкнул в плечо и ответил:
– Ты, кажется, забыла, что он сделал с твоей семьей? С родителями? С любимым мужем? С сыном твоим единственным? Или это уже не важно? А помнишь, Ядвига Карловна, как ты бегала, правды искала, пыталась его засудить? Как тебя крутанули на приборе, и ему условно дали? Как ты сопли размазывала да чуть в петлю не полезла? Кто тебя тогда утешал? Кто все время был рядом, помогал? А теперь все побоку? Ноги раздвинула и рванула навстречу большой любви?
– Замолчи, – рассерженной кошкой прошипела я вне себя, перекатилась через кровать и вскочила на ноги. – Заткнись! Я все помню! И то, как ты меня поимел, когда у меня сил не было даже слезы лить. Будем считать, что я тебя за все отблагодарила. Мы в расчете, так что пошел вон!
У Валентина дернулся глаз.
– Я тебя, Ядвига, больше жизни любил, люблю и любить буду, – сказал он тихо.
Но я не желала ни его чувств, ни его признаний.
– Уходи. Просто уходи и больше никогда ко мне не подходи.
Он испугался.
– Ядвига!
– Не подходи!
Валентин обошел кровать и оказался в паре метров от меня. Я попятилась, но свободного пространства было катастрофически мало, и я уперлась спиной в стену.
